Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Погода, вопреки печальному событию, стояла солнечная и ясная, словно напоминая всем, каким был погибший Цуки. Тоже ярким, солнечным, веселым, незабываемо сказочным, красивым…кхм. Здесь можно продолжать бесконечно, но все присутствующие и так знали, каким он был человеком. Несмотря на чудесную погоду, аура смерти так и стояла над местом похорон. Хоронить парня пришлось в закрытом гробу, так как обугленное тело представляло собой, скажем прямо, не лучшее зрелище, а вытирать потом блевотину(даже если практически все присутствующие были ниндзя, факторы вроде близкого знакомства с "вот этим вот горелым портящимся куском мяса" могут оказать непредсказуемый эффект) работникам не улыбалось. Над толпой, оглушительно каркая, носились вороны, вестники смерти. Никто не удивлялся их наличию, ведь погибший был одним из любимых их контрактников. Хотя их количество, конечно, напрягало.       Собравшаяся толпа поражала своим разнообразием: пришли представители самых разных кланов, даже Учиха и Сенджу стояли рядом в этот день — и невероятным сходством опечалено-смурных лиц. Попрощаться с Учиха Цукиеми пришли все, кого он знал и кому был дорог. Все, кроме него самого…       ... то есть, меня. Кайо-таки сдал мои грандиозные планы по присутствию на собственных похоронах и в итоге мне даже выставили охрану, да еще какую! Бдящие надо мной соклановцы были не из числа тех, с кем я общалась постоянно и на кого мои жалобные моськи действовали в критические моменты. Выйти из комнаты незамеченной казалось нереальным, а быть замеченой означало попасться.       Со всех сторон ситуация выходила безвыходная, но… тут всплывал один важный нюанс: мне не обязательно было нужно выходить из комнаты, чтобы все увидеть. Вороний глаз — техника, объединяющая зрение, действовала практически идеально (она была чертовски сложной, но кое-как пользоваться ей я умела) и идеально же подходила для подобных случаев. — Кар! — громко каркнул ворон, резко выбиваясь из стаи и садясь на плечо стоящего в первых рядах соклановца. Ооо, Кайо, тебе, за то, что спалил меня перед Кагами, я нервы потреплю особо. Круглый черный глаз моргнул и на мгновение в нем появилась иллюзия машущей рукой и шлющий издевательский воздушный поцелуй меня. Парень дернулся, едва сохраняя нужное выражение лица, и незаметно попытался схватить мою птичку, но ворон не первый раз имел дело с ниндзя, а потому легко увернулся. "Мы" воспарили ввысь.       Необычные цвета шевелюры позволяли без малейших проблем отыскать своих друзей. Это в чем-то глупо и, может даже, эгоистично, но… сейчас, когда они думают, что я мертва(мертв…), есть возможность увидеть кто как на самом деле относился ко мне. Знаю, мерзко думать о подобном сейчас, но… я ведь дружила со столь многими людьми. Мне было весело, им — тоже, но… разве нас можно назвать друзьями? Возможно, лишь приятелями. Когда умирает кто-то малознакомый мне, я тоже не спешу заливаться слезами, максимум настроение портится и на душе осадок. И, наверное, это единственный мой шанс узнать отношение ко мне людей точно…       В первую очередь я решила проведать Гина и Акиру. Они должны были знать, что я не мертва и все это подстановка, но о деталях плана мы им не сообщали, так что парни должны быть в смятении. Мои представления оказались не столь далеки от правды. Ребята стояли с лицами, выражающими всю их растерянность. Словно не знали, верить им в происходящее или нет. Зная Кайо, могу точно сказать, что о моей целостности и невредимости они узнают лишь когда все будет кончено. Ведь нам же нужна достове-ерность эмоций. Тьфу!       Ворон приземлился на одну из нижних веток дерева, давая мне возможность как следует рассмотреть лица сокоманд...уже просто друзей. Акира и Гин. Такие разные, что еще сильнее видно, когда они стоят рядом, а рядом они стоят часто. Так и сейчас: скорбно-угрюмый Хатаке и зябко трясущийся, несмотря на яркое солнце, не отрывающий взгляд от гроба, Узумаки. Мне нестерпимо хотелось броситься его согреть, обнять их обоих, но нельзя. Как обычно. Титаническим усилием я заставила свое тело сидеть ровно и не дёргаться.       Вороны вновь залились громким карканьем, с неба посыпались темные перья. Одно небольшое перышко плавно опустилось на женское плечо, прикрытое роскошным кимоно. Акира был не единственным представителем своего клана. Тетя Мито…       Чуть поколебавшись, я отдала ворону мысленный приказ приблизиться к моим, стоящим на отдалении, родственникам из другого клана. Когда случается что-то плохое, я стараюсь хоть как быть рядом с дорогими людьми, но сейчас таких людей слишком много и нельзя зависнуть на паре из них, игнорируя остальных.       Рядом с Цунаде, что неудивительно, стояли другие саннины, всячески пытаясь оказать поддержку. Мито была там же, но открыто высказывать свои чувства и мысли не собиралась. Поразительно, что она вообще пришла: у нее ведь много дел и мало времени, да и общались мы, несмотря ни на что, не особенно часто. Внутри что-то зашевелилось: радость, смешанная с грустью.       Ворон перевёл взгляд на того, кто, по его мнению, был больше мне интересен. Племянница стояла бледная и крайне расстроенная(еще бы), легкие синяки под глазами прямо намекали, что этой ночью ей спалось плохо. Цу-нэ потеряла достаточно много дорогих людей и мне было стыдно, что я снова заставляю проходить ее через это. Стыдно. Но и чуточку радостно, что я вхожу в их число. И от этой радости чувство стыда становилось только сильнее. Спустя пару секунд я подала ворону сигнал лететь дальше: нельзя задерживаться… — Изуны-химе здесь нет, — тихий голос Сенджу заставил меня притормозить. Меня, но не птицу-проводника. На то, чтобы послать ему новый импульс-приказ ушло немного времени, но в итоге ворон нашёл подходящее место для того, чтобы слышать все и не привлекать внимание. Так, что там об Изуне-химе?.. — Это значит… — Учиха-химе и Цуки никогда не появлялись одновременно и не заявляли о своем знакомстве, но это ещё ничего не значит, — до оскорбления скучающим тоном возразил Орочимару. Они строят догадки о связи двух моих обличий? Ох, ё… — Ты лучше всё-таки не обнадеживайся. — Да, но если бы у тебя был в клане человек, схожий с тобой, как две капли воды… — Цунаде резко смолкла, вспоминая, видимо, как у Змея обстоят дела с кланом. Я начала ощущать тревогу. Они знают обо всем? Что Изуна и Цуки?.. Нет, скорее очень сильно подозревают. Но это нифига не лучше! — Если бы они были близкими родственниками, что вероятно при такой схожести, Учиха-химе не смогла бы пропустить его похороны. А значит, скорее всего…       Девушка смолкла, оставляя окружающим лишь догадываться о своих следующих словах. Прошла секунда, две, а продолжения так и не последовало. Послышались конечные слова похоронной речи. С моего нервного сигнала, ворон оглушительно каркнул, прося остальных птиц последить за саннинами и, в случае чего, передать мне их разговор. В горле комом встала тревога: тайна грозит раскрыться и с этим срочно надо что-то делать — но забить на свою начальную цель я не могла.       Мрачная стояла где-то в середине толпы Момо. Рыжие волосы ярко посверкивали на солнце, придавая ей беспечный вид, но глаза больше не сияли. Летим дальше.       Множество самых разных людей. Цуки был общительным, но реакцию каждого я осмотреть не могла, только атмосфера становилась тяжелее. Нана стояла в первых рядах с опустошенным видом. Сложно было представить эту жёсткую девушку такой, но долго любоваться несвойственными ей эмоциями я не собиралась. Несмотря на все мои старания, толком подружиться нам так и не удалось. Что важнее…       Из всех увиденных мной сегодня людей самым паршивым образом выглядел Арэта. Блекло-персиковые волосы парня казались спутанными и немытыми с неделю; под глазами залегли тени и отеки; нездорово бледная кожа… Оой, кажется, мне все-таки стоило поговорить с ним обо всем. Навряд ли это, конечно, что-то изменило бы, но… может, он перенес бы смерть Цуки легче.       Ворон-проводник опустился на землю прямо у его ног. "Мы" подняли взгляд вверх. Арэта перевел на "нас" пустой взгляд. И вот тут мне стало откровенно не по себе. Глаза, обыденно спокойные, но все-таки "живые", сейчас смотрели на всё…"мертво". Он словно перегорел.       В горле в очередной раз встал ком, а в груди что-то заболело. Может это просто фантазия, но…       А время оценивать реакцию вышло. Позади раздался грохот(о нем-то зачем мне сигналы посылать?), и ворон-проводник резко взмыл в воздух. Гроб кинули в яму — реальное тело, не удержавшись, поморщилось; на заднем плане послышались обеспокоенные вопросы охранников, но внимание мое было сконцентрировано здесь, и я промолчала. В толпе послышались всхлипы. Чувствуя, что вот-вот сама сейчас заплачу, посылаю приказ призыву: "убери звук". Мир кладбища смолкает. Словно смотришь немое кино: равномерно мелькают лопаты, постепенно закрывая землёй крышку гроба; ты уже не видишь, как корчатся в печальных гримасах дорогие тебе люди, но помнишь об этом и осознаешь, что, несмотря на отсутствие звука, ничего не изменилось.       Кладбище не так далеко от квартала, потому, находясь разумом там, я неплохо чувствую, что очаг командира(бывшего, — приходится вновь себе напоминать) ненавязчиво приближается к первым рядам. Ничего страшного: сенсорными техниками он не обладает, а отличить одного ворона от других порой не могу даже я. Это не страшно…       Немое кино продолжается, а от вида падающей в яму земли мне становится дурно. Возможно, я слишком драматизирую: жизнь только начинается, у меня будет ещё много друзей(но не тех.. ) и редкие выходы из Конохи — но ощущение, что прямо на моих глазах окончательно (сколько еще будет этих "концов"?) закапывается мое будущее, упорно не хотело пропадать.       Наконец последние штрихи — лопата пригладила образовавшуюся кучу, а работник недовольно зыркнул на кружащих над ним птиц. Черные перья, выпадавшие при частых столкновениях воронов друг с другом, неторопливым дождем укрывали свежий холм могилы. И ветер вдруг набежал. А для меня на кладбище все тихо, тихо…       Тишину разорвал мой собственный всхлип. Ну вот, опять, — мелькнула мысль. Звуки вокруг начали становиться громче: дыхание охранников, шорох ветра за окном(он ведь один, что здесь, что там), скрип половиц — техника прервалась.       Нос начал ощутимо подтекать, а слезы собираться в глазах. Если моргну — точно потекут. Ну какого ж?!... Я ведь плакала уже об этом. Много плакала, много истерила. Для того, чтобы смириться, у меня было много времени! И все равно…       Ах, да. Все равно уже всё. По сути, даже гроб уже закопали. Мертвую стюардессу спустя столько времени наконец похоронили… Слезы резко перестали выделяться. Последний шмыг…       Я теперь химе, — думаю, вытирая проскользившую по щеке "остылую" слезу(то, что собралось, стоило мне моргнуть, всё-таки потекло). — не дело это, при подчиненных реветь.       Спина выпрямилась, возвращая мне нормальную осанку для последней наследницы прошлой главной ветви. Взгляд "заледенел", и соклановцы, уж было собравшиеся подойти ко мне, замерли на месте, позже и вовсе делая шаг назад. Вот так. Правильно. Стойте на месте и не бойтесь: больше от химе не будет проблем.