Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Ванна, а точнее бочка, мне ее заменявшая, набиралась мучительно долго. Я успела прокостерить всех, кто меня сегодня взбесил, и остановилась лишь тогда, когда оказалась по уши в горячей чистой воде. Нервы словно сразу начали восстанавливаться, а вместе с грязью и потом смывалось раздражение. Горячая ванна — лучшее, что придумало человечество.       Отмокать в теплой водичке я была готова ближайшие сто лет, но чувство голода не позволило мне остаться в ней дольше, чем на полчаса. Желудок бунтовал, и я, посетовав на несправедливость мира, вылезла из бочки, накинула чистенький банный халат и побрела на кухню. В списке лучших изобретений человечества она занимала второе место.       Свежие суши на кухне оказались для меня приятной неожиданностью, и я уж было начала ломать голову, когда успела их сделать — из-за круговорота дел не всегда удавалось вспомнить, даже чем я сегодня завтракала — но вовремя вспомнила, что где-то здесь, возможно — моя сенсорика и так едва его ощущает, а уж после ванны я и вовсе расслабилась — бродит Мадара. Ну, не думаю, что он будет сильно против, — подумала я и беспечно закинула первый ролл в рот. Мням, блаженство… Аж злость на этих идиотов отпускать начинает.       Так я и сидела бы на кухне в прекрасном одиночестве — видеть людские лица больше не желаю! — поедая приготовленную кем-то другим — готовить что-то после четырнадцати часов бесконечной беготни? Вы издеваетесь, что ли? — еду, если бы не случилось то, чего я и ожидала, и не ожидала одновременно. У деда наконец кончилось терпение и он сам пришел ко мне. Это было нормально, потому что в Коноху он приходит в принципе ко мне, но несколько необычно из-за того, что в основном это я несусь к нему так, словно от этого зависит моя жизнь. Очень редко ему самому приходилось идти ко мне. Впрочем, сейчас другой случай.       Когда свет фонаря на стене внезапно — действительно внезапно — заслонила тень, я даже не дернулась и лишь спустя полминуты соизволила оторвать взгляд от еды. По виду деда невозможно было ничего понять, и, как бы мне не хотелось сэкономить силы и помолчать, единственным способом узнать от него что-то был, очевидно, разговор. И хотя не то, чтобы мне надо было что-то узнать… — Можешь прикрыть лицо? — Мадара выглядел как классический Учиха, пусть и уже в возрасте, а потому один его вид вызывал дикое раздражение. На себя в зеркало я не желаю смотреть по той же причине. Бесит.       Снова перевожу взгляд на суши. Вот уж что не вызывает у меня сейчас желания спалить все огнем, так это еда. Хотя себя за плиту я все равно пускать бы не стала. — Это еще зачем? — дед покосился на меня странным взглядом — я их теперь даже с закрытыми глазами различаю, его взгляды — и, кажется, скрестил руки на груди. Я подняла уж было начавшую склоняться к столу голову — спать хочется — и на выдохе, злобно зыркая в его сторону, прошипела: — Бесишь, — и таки уронила голову на стол, в ожидании расплаты за такой тон. Обычно я стараюсь держать себя в руках и не делать ничего, что может вызвать у Мадары желание грохнуть — или хотя бы хорошенько приложить об пол — меня, но сейчас… Если прямо сейчас сдохнуть, то завтра ведь не придется снова возиться с этой бл*дской помолвкой, да? Тогда я готова. — Как же вы все меня бесите! Задолбали!       Рука невольно стукнула по столу, сжавшись в кулак, и с той стороны мгновенно послышался треск. Ну за-ши-бись! Теперь еще и стол сломала! Придется или выделять время на поиск нового в доме, или выделять время на покупку нового! Еще час к моему рабочему завтрашнему дню! Ох*енно! Просто прекрасно!       Открыв глаза и действительно увидев перед собой огромную трещину, с которое смысл жизни этого стола скатывается в дрова, я истерически захохотала. Ну правда же! Теперь придется встать на час раньше, а то есть… в четыре гребаных утра?! Смех стал громче. Взгляд деда стал ощущаться еще более отчетливо, и я почти на все сто процентов уверена, что сейчас он думает о том, что я в конец чокнулась.       Истерика продолжала набирать обороты, смех становился все громче и громче и периодически разбавлялся неразборчивой руганью в сторону Кайо, соклановцев и всего белого света. Терпение же Мадары, напоминаю, часто бывало очень выборным, поэтому не удивительно, что в конечном итоге он просто взял меня за шкирку и потащил куда-то. Мне сначала было плевать, и я продолжала хохотать, но потом…       Плюх       В воздух взлетела целая куча брызг, а я сидела по грудь в холодной воде пруда и недоуменно хлопала глазами. Истерика тут же прекратилась. — Успокоилась? — с ноткой раздражения поинтересовался Мадара, когда я перевела на него растерянный взгляд. О, да, его методы обращения с бьющимися в истерике детьми оставляют желать лучшего. Как можно было додуматься сбросить меня в пруд?! Зимой?! После ванны?! В чертов грязный холодный пруд зимой, когда я в белом банном халате?! Деда, ты нормальный вообще?!       Хотя главное, что это почти помогло. Почти. Бесконечные потоки дрожи из-за холода подали мне одну отличную идею, как выбить себе выходной… — Нет! — выпалила я и, откинувшись назад, ушла под воду с головой. Даже сквозь толщу воды можно было расслышать ругань, которой обложил меня Мадара. От эпитетов, которыми он обозначил мое… поведение, мне стало даже смешно. На поверхность начали всплывать пузырьки воздуха, которые я потеряла, сотрясаясь в приступе смеха и очередной истерии. Моя «гениальная» идея была стара как мир: не хочешь куда-то идти? Заболей! Этот способ старше моих предков, но ведь в этом и смысл! Он всегда работает!       Дед, правда, моего коварства не оценил, поэтому две секунды спустя я почувствовала, как под водой меня что-то схватило — даже испугаться немного успела, мало ли какая гадость завелась в пруду, пока я носилась с этой помолвкой? Да и зимой я в нем обычно не купаюсь, так что... — и в следующий миг я уже снова висела в воздухе, придерживаемая недовольным Мадарой за шкирку. Текущая ручьем с меня вода и общий возмущенный вид, вкупе с торчащими в стороны волосами делали меня похожей на нашкодившего котенка, что крайне мне не нравилось. — Ты утопиться решила? — тон, с которым дед это спрашивал, наводил дикое желание спрятаться обратно в пруд. За такие выкидоны ему явно хотелось самому меня утопить. Это, конечно, крайне мило с его стороны — не стремление убить, а такая своеобразная забота — но что это за мнение обо мне?! С чего он взял, что я утопиться хочу?! — Конечно, нет! — запальчиво воскликнула я, пытаясь отцепить пальцы Мадары от своего воротника. Получалось крайне плохо. — Я пытаюсь заболеть! Пусти!       Я задрыгалась активнее, но это не слишком-то помогло. Только губы деда чуть дрогнули, недвусмысленно намекая, что со стороны это смотрится очень смешно. Надувшись, я скрестила руки на груди и выразительно на него зыркнула. Правда, из-за надутых щек это выглядело совсем не так, как хотелось бы. — Судя по тому, что я вижу, ты уже больна. Головой, — дед медленно направился к дому, все еще не отпуская меня из руки. Меня качало во все стороны. Как он умудряется еще и руку ровной держать? Во мне ведь не меньше сорока кило! — Так что хватит с тебя на сегодня купаний.       Я обидчиво пробурчала что-то про вредных дедушек, но дергаться и брыкаться прекратила. А то решит еще, что мне одного его метода мало для успокоения оказалось и еще что-нибудь вспомнит. Традиционное. Вроде подвешивания на дереве за ноги или… — Ауч! — я коротко вскрикнула, когда бахнулась на пол кабинета. Почему именно он? Почему не кухня? Тут же темно, как... а, нет, все. Свет зажженных фонарей на мгновение ослепил меня, но, проморгавшись, я удивленно уставилась на севшего напротив Мадару. Вскоре удивление сменилось упреком: — Поаккуратней нельзя, что ли?       Дед мой вопрос предпочел проигнорировать, на что я лишь раздраженно фыркнула. Он в ответ посмотрел на меня устало и, взмахнув рукой — что за пренебрежение я вижу в этом жесте?! — выдохнул: — Ну давай. Рассказывай, что опять у тебя случилось и из-за чего на этот раз ты истеришь?       Я задохнулась возмущением от таких жирных намеков, но желание высказаться без цензуры было сильнее. И я высказалась. Хотя под конец и получила по губам под строгое: «Не выражайся». Если что, я ни о чем не жалею. После этого мне изрядно полегчало, а вкус мыла, которым меня в итоге заставили прополоскать рот, пройдет. Просто на будущее надо учесть, что даже перед Мадарой нельзя обнажать свою в прошлом русскую душу полностью. Буэ...