Спаси меня

      Я резко открыла глаза. Вокруг всё та же темнота, но уже тихо. Нет разъярённого и пренебрежительного голоса Денницы. Я постаралась рассмотреть что-либо вокруг себя, но боль в шее, а также головокружение не позволило полноценно сделать этого. По всем признакам, данное помещение не являлось моей комнатой ни в съёмной квартире, ни в приюте у Ади. Больше мест я не знала, а поэтому предположила, что это больничная палата из-за обилия белого цвета и стерильности помещения.       Не помню, как здесь оказалась. Но вот события до не собирались покидать мою больную голову. Всё помню: как приехала в ресторан, как позвонила Деннице, как в больницу увезли брата. Помню выстрелы и сильные руки у себя на шее, которые так ненавистно душили меня… Я попыталась приподняться на кровати, но из-за тяжести, ощущаемой во всём теле, ничего не вышло. Хотела позвать кого-нибудь, но из-за сухости в горле не смогла ничего произнести. Пить! Мне нужна вода! Замечаю на тумбе рядом с кроватью графин с водой и рядом стоящий стакан. Так, остаётся совсем немного, нужно только дотянуться до них. Собираясь с мыслями, увидела, что ко мне кто-то зашёл. Медсестра.       — Здравствуйте, мисс Уокер. Как вы себя чувствуете? — спросила она, подойдя и увидев, что я пришла в себя.       — Я… — хрипло начала я и зашлась в кашле, не сумев сказать большего. Женщина тут же налила воды в стакан и подала его мне. Осушив его полностью, я прокашлялась и попыталась снова. — Я нормально. Где я нахожусь? — задала я первый вопрос, который беспокоил меня.       — Вы находитесь в госпитале города Чикаго, — ответила она, взбивая подо мной подушку и поправляя одеяло, которым я была укрыта.       — А как я тут оказалась? — всё ещё растерянно спрашивала я у неё очевидные детали. — И сколько уже здесь?       — Нам поступил вызов — мужчина с огнестрельным ранением. А когда наши медики приехали, то обнаружили и вас без сознания, с признаками черепно-мозговой травмы и асфиксии, — закончив вносить какие-то данные в мою историю болезни, она перевела свой взгляд на меня и продолжила. — Сегодня вечер субботы, у нас вы уже вторые сутки, — ничего себе! Я довольно-таки много находилась в бессознательном состоянии. Мысленно прикидываю я.       — А с тем мужчиной что? — на свой страх и риск спросила я медсестру. И я никак не была готова услышать ответ.       — Мне жаль, — она тяжело вздохнула, отводя взгляд от меня, — но когда медики прибыли на место, он был без сознания. А по дороге в госпиталь скончался. Пулевое ранение пришлось в лёгкое, которое вызвало стремительное развитие пневмоторакса. А он, в свою очередь, привёл к разрыву лёгкого и скорейшему летальному исходу.       Я от услышанного крепко закрыла свои глаза. Скончался… Умер… Вот так, казалось бы, просто и легко. Всего четыре буквы, а такой весомый смысл. Лучше бы я была на его месте! Даже не представляю, как теперь встретиться с Денницей и хотя бы попытаться объясниться с ним. А как сказать слова сожаления о его уже умершем друге? Вспомнив о нём, я тут же покрылась неприятными мурашками. Мой страх к этому мужчине вернулся обратно. Так напасть на меня, не контролируя свои эмоции, и чуть не задушить меня. Это надо постараться, хотя с его силой и ненавистью легче лёгкого. Но не задушил ведь! Мысленно всё пыталась оправдать его, хотя откуда-то взявшийся разум говорил об обратном. Он подставил тебя, он не уберёг, он хотел убить тебя, дура! Может, ему просто помешали закончить начатое? И следовало бы его опасаться теперь, зная, что его единственный близкий, лучший друг, вдобавок консильери мёртв.       Тут же всплыли воспоминания об ещё одном пострадавшем там, в ресторане. Мой брат! Ади! Я незамедлительно попыталась узнать, что с ним.       — Простите, — медсестра, уже собиравшаяся уходить, обернулась и одарила меня тёплым беззлобным взглядом, — в тот же день вам не поступал парень пятнадцати лет с ножевым ранением? — от собственных слов я сжала одеяло, борясь с нахлынувшими эмоциями.       — Верно. Мистер Уокер ещё днём поступил к нам. Но не переживайте, мисс, с ним всё в порядке. Небольшое сотрясение, перелом двух рёбер и ножевое ранение, не задевшее жизненно важных органов, — улыбалась она мне, отчего я тоже не сдержала улыбки. — Парень хотел с вами встретиться, но он сейчас не в том состоянии, чтобы разгуливать по больнице. Но так как вы пришли в себя, я сообщу ему об этом, — я только легонько кивнула ей в знак согласия.       Медсестра незамедлительно покинула мою палату, а мне оставалось лишь погрузиться в собственные ощущения. Горло ещё саднило, а недолгий разговор заставил снова почувствовать боль от последствий удушения. Но это ни с чем не сравнимое облегчение, когда ты узнаёшь, что с братом всё относительно в норме. Когда я видела его последний раз, он был без сознания. А сейчас, если он спрашивал обо мне, всяко лучше изначального состояния. Сумерки за окном давали мне понять, что медсестра — единственная, кто посетит меня сегодня. Скорее всего, врач будет только к утру, поэтому у меня есть время, чтобы исследовать себя саму, попытаться найти брата и увидеть его собственными глазами, чтобы наверняка убедиться, что с ним всё теперь хорошо.       Еле-еле я заставила себя подняться, так как тяжесть во всём теле не хотела меня отпускать, но, пересилив себя, я вначале села на койке, а потом аккуратно поднялась. В палате находилась ещё одна дверь, вероятно в санузел, в который я тут же отправилась. И верно. Раковина, поддон с лейкой и унитаз. Я подошла к раковине, опираясь на неё руками, и медленно стала поднимать свой взгляд, чтобы посмотреть на себя в зеркале. От увиденного я шумно вздохнула, ужасаясь огромным кровоподтёкам, оставленными пальцами Денницы. Внушительные сине-красные следы от его больших и крепких пальцев. Взгляд ещё выше. Огромные синяки под глазами, словно и не была эти дни в отключке. Глаза красные из-за лопнувших капилляров. Само лицо осунулось, открывая вид на мои скулы.       Поникнув от такого, мягко говоря, потрёпанного вида молодой девушки, я, больше не глядя на себя, отправилась прочь из палаты на поиски брата. Спросив на сестринском посте, где находится Адиил Уокер, я мысленно возликовала, так как он находился на этом же этаже, только в другом крыле. Тихой поступью я дошла до нужной палаты и, чуть собравшись, вошла к нему.       Вначале я решила, что ошиблась дверью, в которую в итоге вошла. Но приглушённый свет больничной лампы озарял до боли знакомую рыжую макушку. Я сглотнула, видя его почти таким же болезненным, какой сейчас была и я сама. Брат лежал с закрытыми глазами, может, спал. Не двигаясь с места, я решила получше рассмотреть его. Руки в почти заживших порезах лежат по швам. Грудь голая, но крепко перебинтована, видимо, для сращивания в нужном положении рёбер. Чуть ниже — другая повязка с чуть заметным кровавым следом от его ножевого ранения. Сам он, будто как и я, исхудал. Изнеможённое тело, с болезненным видом лица. Брат лежал, размеренно дыша, что вселяло в меня лучик надежды, что с ним всё в порядке. Что с ним… всё будет хорошо.       — Ади, — тихонько позвала его я, на что он резко раскрыл глаза, почти вскочив с койки. И, видимо от отдающей в рёбрах боли, легонько завыл и снова опустился на спину. А я тем временем прошла глубже в палату и прикрыла дверь за собой.       — Привет, Вики, — озаряя своей хоть и болезненной, но такой счастливой улыбкой.       — Как ты, братик? — я подошла ближе, беря его за руку.       — Всё уже в порядке, — проговорил Ади, потянув меня на себя, тем самым заставляя присесть к нему на кровать. — А ты я вижу… — он не договорил, поморщив лицо и пристально рассматривая моё и мои видимые отметины на шее. — Как только я пришёл в себя, мне сообщили, что ты тоже тут. Я всё ждал, когда смогу увидеть тебя, Вики. Мне так не хватало тебя. Кажется, я уже был готов свихнуться от одиночества.       — Ади… — я замолчала и отвернулась от него, пытаясь осмыслить его слова и понимая, как мне всё-таки не хватало брата. И то, как он сейчас тараторил, давало мне понимание его раскаяния и переживаний, его страха за меня и за нас вместе взятых. Я снова взглянула на него. — Со мной… — я прокашлялась, так как горло снова дало о себе знать, — …со мной всё будет в порядке, — я улыбнулась, глядя в его глаза. — Ади, чтобы ни случилось, помни, что я тебя люблю и ты самый дорогой для меня человек. И я каждый раз буду выбирать тебя и спасать… — слеза незаметно скатилась по моей щеке, — …если нужно.       — Вики, что с тобой? — насторожился он, а его тускло-зелёные глаза отразили вновь появившийся страх и беспокойство. — Ты словно прощаешься? Пожалуйста, скажи, что всё позади! Что всё закончилось для нас, Вики!       — Да, — лишь кротко кивнула ему я. — Не нужно переживать, братик, — я нагнулась к нему и поцеловала в лоб.       — Это… Это я виноват во всём, — он вырвал свою руку и попытался сложить их на своей перебинтованной груди. — Бонте не забыл мой косяк, не простил потерю своего товара! А если бы я не пошёл на ту работу, да если бы я вообще не стал связываться с Агаресом — ничего этого бы не было! Прости, прости меня, Вики. Я втянул тебя в это, — от его мальчишечьей исповеди у меня ещё сильнее полились слёзы, а я аккуратно легла ему на плечо, пытаясь успокоить его и себя.       — Пожалуйста, Ади, перестань винить себя во всём. Им нужен был Денница, и я помогла Бонте устроить им встречу. И он бы отстал от нас. Ты был лишь приманкой и его гарантией, что я выполню свою часть сделки. Что было, уже не изменишь, но нам нужно жить дальше. Ведь всё закончилось, — всхлипнула я, в глубине души не сомневаясь, что если для Ади и мог наступить конец, то со мной фамилья Денницы ещё встретится. А может и отомстит за смерть их человека. За подставу Денницы. Шепфа! Весь груз этих проблем на мне, лучше бы вместо Велиала застрелили бы меня!       — Вики, я переживаю за тебя, — он обхватил мои плечи и стал поглаживать их в успокаивающем жесте. — Что если фамилья Денницы станет мстить, что если попытается выйти на тебя и того хуже — убить? — не хотела, чтобы это знал и вообще об этом думал и Ади, но… что уж там…       — Тебе не следует переживать об этом, братик, — я встала с койки и улыбнулась ему. — Тебе нужно успокоиться и перестать думать об этом. Восстанавливай силы и поправляйся скорее.       Вернувшись к себе в палату, я, умывшись, побрела к койке. Тяжело опустившись на неё, я, смотря в потолок, лежала без движений. Шепфа! Я надеюсь… Я очень надеюсь, что фамилья Денницы обойдёт меня стороной. Нет! Не так! Надеюсь, что фамилья Денницы обойдёт стороной хотя бы моего брата, и они не станут его использовать, дабы отомстить мне. За тяжкими переживаниями и опасениями за наши жизни я не заметила, как погрузилась в тревожный и чуткий сон.       Разбудили меня чьи-то довольно громкие и настойчивые голоса. Я, распахнув глаза, в тот же момент увидела заходящего ко мне в палату незнакомого мужчину. На вид ему было около сорока лет. Невысокий, но подтянутый. Лысый, с коричневыми и густыми усами, которые скрывали его верхнюю губу. Накинутый и распахнутый халат поверх его одежды говорил о том, что это не врач. Я, испугавшись его резкого прихода, подскочила в койке и, округлив глаза, прислонилась к её спинке, поджимая ближе к себе ноги. Мужчина, увидев такую нестандартную, по всей видимости, реакцию, опешил и мигом решил внести ясность своими словами:       — Мисс Уокер, я из Федерального бюро расследований. Я детектив Питерсон, — представившись, мужчина взял стул, стоящий около одной стены и, поставив его рядом с моей койкой, сел на него. — Я прибыл по одному делу, в котором вы проходите, насколько я понимаю, жертвой и… свидетелем… — детектив говорил что-то ещё, но я перестала воспринимать его речь после слов, что я всё-таки свидетель. А зная Денницу, я и убийцей для него являться буду.       Что сказать этому мужчине? Что вообще можно говорить, когда здесь только и замешаны, что главари фамилий города? Я в замешательстве. Здесь только два варианта: либо он о них знает и просто пришёл проверить, сдам ли я их. Предам ли снова, разложив всё, как было в том проклятом ресторане, или он, как не знающий человек, служитель закона, реально будет расследовать это дело. И так мы с Ади, как важные свидетели, попадём под программу защиты свидетелей штата Иллинойс. Я бегала глазами от дверей, которые давно закрылись за мужчиной, до своих ног, которые я придерживала, обнимая их руками. Пытаясь тем самым защититься.       — Мисс? — услышала я детектива снова. — Вы слышите, что я говорю? Понимаете?       — Да… Что? Нет… Простите, вы не могли бы повторить?       — Я хочу знать, что было в ресторане близ парка Палмер три дня назад. Расскажите всё, мисс Уокер. Как там оказались и что вообще вы там делали? Владелец ресторана, мистер Джонсонс, уже дал свои показания, — я снова обратила своё внимание на мужчину, тут же прерывая свои мысли.       — Кто?       — Мистер Джонсонс — владелец того ресторана. Со слов Джонсона его сняли на пару дней. В документах числится мистер Бонте. Вам эта фамилия знакома?       Я вела в мыслях непрекращающийся бой. Что сказать и говорить ли вообще ему что-то. Мистер Бонте. Ха! Трус и только! Сбежал, как только запахло смертью, как только остался без своих охранников, солдат. Подлый, неприятный мужчина! Использовать детей ради достижения своих целей… Либо я ничего не понимала в жизни, во взрослой жизни, в жизни криминальных боссов, либо это действительно было неправильно и аморально. Хотелось бы стереть себе память и не вспоминать об этом. Об этом инциденте и мужчине, о котором так хотел узнать детектив. Не получая от меня никаких ответов, детектив, прервавшийся на короткую паузу, заговорил вновь.       — Дело в том, что в этом ресторане убили троих мужчин. В помещении, в котором оказались без сознания и вы, — от этих слов мурашки страха прошлись по всему телу, от воспоминаний, таких крепкий рук разъярённого Денницы. — Но это не всё. Снаружи было обнаружено ещё четыре трупа, — он замолк, осматривая моё побледневшее лицо. А я не могла поверить, сколько жизней унесла эта встреча. Эта романтическая встреча, пропади она пропадом, куда и собирался ехать Люций! Это спасение и помощь Велиала, который, по всей видимости, и убил четверых за пределами ресторана.       Всё больше думая о трупах снаружи ресторана, крови и безжизненных людях, каким был и консильери Денницы, я чудом удерживала свой скудный ужин в животе. Но вот ком всё подступает, а картинки в голове не перестают воспроизводить безжизненные тела мужчин. И резко вскочив, рванула в санузел опустошать желудок. Не знаю, сколько продлилось издевательство моего желудка, но когда позывы всё-таки прекратились, а в мыслях я перестала представлять лужи крови, я, умывшись, вернулась в палату, где меня всё ещё дожидался детектив.       — Простите, — тихо проговорила я, всё ещё ощущая кислоту у себя во рту. Так же, как и до этого я села на койку и уставилась прямо на детектива, смотря сквозь него.       — Мисс, вы объясните мне, что там делали?       — Нет, извините, — я сглотнула, намереваясь врать до конца. — Меня забрали из квартиры, в которой я временно проживаю, — мой голос дрожал, но я не придавала этому какого-то значения. — Проживаю там, пока учусь в институте, — почему-то мне было важно уточнить это. Что я не просто танцовщица, работающая на мистера Сатана, а девушка, которая хочет получить знания и найти приемлемую работу! — Эти же люди привезли меня в тот ресторан. А дальше всё так быстро закрутилось, что я мало что успела понять. Они, видимо, что-то не поделили. Началась перестрелка, и от испуга я, скорее всего, потеряла сознание, — говоря это, я сжимала одеяло, нервно перебирая его пальцами. Мне совсем не хотелось думать о том дне. О том, что мне пришлось пережить. — А очнулась я уже тут, в палате, вчера, — мужчина, выслушав мой рассказ, лишь тяжело вздохнул, явно не поверив моим словам.       — То есть вы не знаете, зачем вас похитили? — я лишь в отрицании махнула головой. — А откуда у вас следы удушья? — он показал руками на свою шею.       — Я не знаю, — тихо проговорила я.       — Где получили травму головы, тоже не скажете? — уже усмехаясь надо мной, говорил детектив.       — Нет, — он кивнул и сделал какие-то пометки у себя в блокноте.       — Что же… Ладно, — улыбнувшись моим словам, проговорил он. — Адрес вашего учебного заведения? Место работы? — я назвала ему все интересующие его данные. Он всё записал, а на словах о стриптиз-клубе поднял свой взгляд на меня, пройдясь по мне с ног до головы, словно заново рассматривая и оценивая. Я поморщилась от его действа и поспешила отвернуться к окну, чтобы не видеть его больше. — Ваш брат, находящийся здесь же, в госпитале, однако, сразу сказал, что его похитили, но зачем и кто, не уточнил, к сожалению, — он произнёс это специально, думая, что я сознаюсь вместо него, но нет! Он не получит от меня никакой информации. Я лишь пожала плечами, равнодушно оглядывая его. — Значит, ничего не знаете, — он закрыл свой блокнот.       — Не знаю, — холодно отозвалась я.       — Мисс, — поднимаясь, он протянул мне, по всей видимости, свою визитку, — это номер, по которому вы можете связаться со мной, — он улыбнулся, — если захотите говорить или что-то всё-таки вспомните, — не переставая улыбаться, произнёс он и покинул мою палату.       А я лишь расслабленно вздохнула и легла обратно в кровати, прикрывая от внезапной усталости глаза.

~~~*~~~

             Пока девушка и её брат находились в госпитале и приходили в себя, также залечивая полученные раны и травмы, фамилья Денницы неустанно работала над истреблением другой фамильи — Бонте. А сам босс не то чтобы сильно изменился, но что стал более агрессивным и беспощадным — это точно. Не заботясь о последствиях и мнении других, он собственноручно пытался как можно больших убить. Убить жестоко и во имя собственного консильери. Друга. Велиала! Смерть обидчиков, фамильи Бонте, настигала абсолютно везде: в салоне автомобилей, в торговых центрах, в собственных домах. Те, кто, как и Бонте, испугавшись возмездия и решив сбежать, уезжали из штата, были расстреляны в придорожных кафе, мотелях и сразу при пересечении границы. Никто… Никто! Никто не мог избежать гнева Люция Денницы! Так город почти сразу перешёл в его единоличное правление. Мужчина не боялся закона. Он не скрывался и не скрывал, что именно он причастен к череде этих убийств. Убийств таких же преступников, как и он, таких же солдат, как и его парни, которые работали с ним и состояли в фамильи.       Что касается Маль Бонте, так он сам собственной персоной, так опрометчиво и глупо был найден в собственном загородном доме. Спустя половину суток после событий в том ресторане он с десятком своих людей хотел отсидеться там, а позже залечь на дно. С раной в брюшной полости он ожидал приезда своего личного врача, но, не дождавшись буквально десяти минут, в его дом вломились солдаты Денницы с боссом во главе. Мужчина не собирался надолго растягивать его убийство, как и не хотел слышать его предсмертной речи и раскаяния. Всех, кто находился в том доме убили. Маль Бонте, как потом обнаружит патологоанатом, получил несколько десятков пуль в лёгкие. Так символично выпущенные туда же, куда и консильери Денницы.       Что касается более низких представителей криминального общества, того же Агареса — с той самой встречи с Вики, когда он хотел взять её силой в гримёрке стриптиз-клуба, и встречи с Люцием тем же вечером в той же гримёрке, он пропал. Вот так просто. Пропал — и нет его. Его никто и не искал. Сирота ведь. Несколько раз директор приюта, мистер Кроули, порывался узнать, что произошло с парнем, но ему быстро дали понять, что не стоит узнавать подробности, так сказать, отъезда парня в неизвестном направлении. Также мистер Сатан был в замешательстве, куда мог исчезнуть его, так сказать, помощник. Но никто и никогда бы не узнал, где он и вернётся ли ещё когда-нибудь. Также как и Вики Уокер, с тех самых пор не видевшая парня и больше не задумывающаяся о его существовании.       Спустя неделю после злополучных событий в ресторане около парка Палмер, девушка всё ещё не находила себе места, находясь в съёмной квартире. Она была потеряна. Она всё ещё не встречалась с боссом мафии города Чикаго, только лишь в обрывках каких-то фраз и историй знала о его бесчинствах и зверствах, которые он творит, пытаясь, как она считала, заглушить боль от потери близкого друга. В какой-то степени она понимала Денницу, его боль и его жажду мести. Она бы и сама была не прочь убить Бонте, но, конечно же, только в мыслях и мечтах.       Её выписали во вторник, спустя пять дней после трагедии. В связи с произошедшим и её плохим самочувствием на время восстановления ей выписали освобождение от пар в институте. На работе почти тоже. Мистер Сатан, узнав, что произошло, дал ей время прийти в себя и полностью восстановиться.       Изолированно сидя в квартире на Ист-Мэдисон, девушка питалась рассказами и в каком-то роде сплетнями, которые приносила её соседка и подруга Мими. Каждый в клубе предполагал, что Денница может сделать с Вики, которая напрямую замешана в смерти его консильери, но, конечно же, вслух этого никто не произносил.       Вики и сама знала и даже представляла, что с ней может сделать рассерженный мужчина. Но в глубине души, в глубине своих чувств к нему, в мыслях восемнадцатилетней девушки, которая только и мечтала о любви и настоящих чувствах, она надеялась, что он её пощадит и просто-напросто выслушает. Хотя она тут же думала о собственной поломанной жизни, о потерянной жизни Велиала и, как не странно, о преданной жизни Денницы. Она знала… знала и ждала, что он придёт за ней… Он ведь не простит предательства, он ведь накажет её или просто отомстит ей, как пожелает нужным, за смерть консильери. Вот так и проходили её одинокие вечера в раздумьях о том, когда он придёт и что же всё-таки для неё уготовит…       Спустя неделю после злополучных событий в ресторане около парка Палмер, солдаты фамильи Денницы, те единственные теперешние представители города Чикаго, вошли в квартиру, словно к себе домой. Их было около шести человек. Всё такие же безучастные, но по вешнему виду сильные и точно незаслуживающие доверия. Оттолкнув девушку, стоящую в дверях, они всей толпой вошли внутрь, в гостиную, совмещённую с кухней.       Пребывая в некоем шоке и не совсем понимая, что происходит, девушка ошарашено смотрела на этих мужчин. Но вот последние проходят в квартиру и тут же, беря её под руки, волокут её в центр гостиной. Ставя её напротив дивана, в котором располагается Денница, зашедший последним в квартиру.       На пару секунд комната кажется совсем маленькой, такой миниатюрной, будто это убранство хоббита, настолько здесь тесно с солдатами фамильи.       Девушка, страшась их босса, бегло осматривает мужчин, стоящих вокруг неё. Кто-то ухмыляется, кто-то достаёт нож и, будто это забавно, крутит его в руке, показывая ей сталь холодного оружия. Вики теряется под такими испытующими взглядами. Они словно оценивают её. Словно она единственное, что сейчас их интересует. Их всех. Девушка уже десять раз пожалела, что надела сегодня лёгкое домашнее платьице, которое, когда она опустилась на колени, задралось и чуть больше открыло её бёдра, чем это было положено. А также платье было на тонких бретельках, которые так некстати сползали с её гладкого плеча. Вики, сидевшая в ногах Денницы, тем временем, не поднимая глаз на мужчину, поёжилась, и обняла себя за плечи, пытаясь защититься и обезопасить себя, как ей на тот момент казалось.       — Ну что ж, малышка, — начал своим пронзительным голосом Денница, — вот и пришло твоё время расплачиваться за своё предательство, — он подался вперёд, тем самым облокачиваясь на собственные колени руками и продолжая всматриваться в лицо девушки, которая так старательно отводила от него взгляд, но…       О чудо! Она посмотрела на него. И то, что увидела, ей, мягко сказать, запомнится надолго. Это не тот человек, которого она знала даже в самые раздражительные и нервные моменты их встреч. Это было что-то из разряда «я убью тебя, чтобы ты не предпринимала для своего спасения». Девушка ужаснулась и поморщилась. Это не он! Не тот Люций, который целовал её, крепко обнимал её, занимался с ней сексом, и точно не тот, кто так нежно и чувственно успокаивал её в момент её раскаяния и признания. Она не узнавала его. Это не он. Нет! Не её Люций! Только не он! Ей становилось поистине страшно, так как она не могла понять, чего ждать от этого, казалось бы, незнакомого человека. Она тут же вспомнила слова Мими, которая буквально пару дней назад рассказывала ей о фамильи Денницы, о самом Деннице — что он стал ещё более жесток, что ему не чуждо сострадание и что ему глубоко наплевать на жертву, которая попадается у него на пути.       В этот момент солдаты Денницы будто оживились. Они чуть кучнее встали вокруг девушки, чем ещё больше стали пугать её. Она тут же вспомнила вечер в клубе, когда точно также толпа вначале окружила её, а потом хотела заняться с ней разного рода гнусностями. Вики озиралась по сторонам, боясь упустить из вида кого-либо, но всё же, сглотнув тяжёлый ком, она повернулась обратно к Деннице.       — Пожалуйста, просто выслушай меня! — умоляюще произнесла Вики.       — Хм, к чему они сейчас? Твои объяснения? — грозно проговорил он.       — П… прости меня, — всхлипнув, произнесла девушка. — Я… я не хотела, чтобы всё так произошло, просто… — глядя прямо ему в глаза, она всё также была растеряна. Глаза — зеркало души, а эти… Эти глаза не выражали ничего… Ничего, кроме жажды расправы над, казалось бы, неповинной девушкой.       — Может, ты скажешь это Велиалу? — перебил её мужчина.       — Да послушай же! — уже срываясь на нервный крик, вещала девушка. — У меня не было выбора! Понятно? Это… Да это, возможно, вообще ты винов… — её крик прервала жёсткая пощёчина, которой наградил её мужчина, да такой силы, что девушка упала на пол по направлению удара. Придя в себя, она, опираясь на руки, поднялась и снова села на колени, придерживая горевшую щёку, на которую пришёлся удар. Тут же она почувствовала, будто что-то есть на подбородке и, проверив, это оказалось струйкой крови, выпущенной из губы, когда она её прикусила. — Что же ты творишь, Люци? — прошептала девушка, поднимая глаза на мужчину, который от её слов только больше напрягся. Не скрывая своих эмоций, которые словно горячей лавой разливались по всему его телу, он из последних сил сдерживался, чтобы тут же не прибить эту несносную девчонку от её же неправильных слов. А какие ему были нужны он и сам не готов был ответить.       Девушка же в этот момент возвращалась в начало их совместного пути. Туда, где они только-только познакомились. Перед собой она видела жестокого человека, каким он и был при их первой встрече. И от этого осознания было ещё больнее. Вики, которая, казалось бы, смогла приручить и усмирить его внутреннего дьявола, снова вернулась к истокам, предав его. Что бы не произошло, она всё равно в душе очень сожалела о содеянном, хоть и не могла поступить никак иначе. По её горящим щекам текли такие же горячие слёзы, которые не давали в полной мере рассмотреть мужчину, сидящего перед ней, но всё же она произнесла, что так давно таила в себе:       — Я люблю тебя, — чуть слышно сказала она, чтобы слышал только он. Но, кажется, его эта фраза взбесила ещё больше. Он резко схватил её за подбородок, крепко сжимая в руках. Вики чувствовала его тяжёлое дыхание на собственном лице. Она положила свои руки на его, чтобы попытаться ослабить хватку, но он лишь скинул её руки с себя и схватил уже сзади за волосы, крепко сжимая их и чуть ли не снимая скальп. Девушка шипела от боли, а Денница словно наслаждался её беспомощностью.       — Где же была твоя любовь, когда ты предавала меня? А? — едко бросил он.       — Босс, может, хватит уже распотякивать с этой крошкой? — сказал какой-то парнишка из стоящих солдат. И что он тут только забыл? Темноволосый парень с бесцветно-серыми глазами. Довольно-таки молодой, если сравнивать с остальными стоящими здесь солдатами. На вид ему лет двадцать или двадцать два, словно он недавно только закончил колледж или пошёл в институт. Но ведь явно не от хорошей жизни парень пришёл на службу в фамилью?       — Пренепременно, Рич, — оскалился мужчина. И, поднявшись с дивана, он протащил завизжавшую девушку в центр гостиной и отпустил. — Давай, малышка, займись тем, что получается у тебя лучше всего.       Девушка не верила тому, что услышала. Этот тон. Это говорил не её Люций. Нет. Нет, нет и нет! Что он хочет от неё? Что у неё получается лучше всего? Вики слабо соображала. Она испуганно озиралась по сторонам, когда солдаты, просто стоявшие вокруг, начали подходить ближе, она снова повернулась к Деннице, который уже отошёл к окну, находившемуся около барной стойки, и, чуть приоткрыв его, закурил.       Денница всматривался в людей, так изредка проходящих мимо дома по Ист-Мэдисон и, конечно же, он старался не думать, что следует за почти что нечеловеческими криками и мольбами его девушки. А его ли? Он усмехнулся своим мыслям, но не стал продолжать эту тему. Важнее сейчас была месть, по праву обрушившаяся на эту мерзавку! Он был зол. Взбешён. Безумен. Это безумие и увидела Вики в его глазах, испугавшись. Глупая! Не нужно было доверяться ему, как и ей, мужчине. Переведя взгляд на стекло, в отражении которого он отчётливо различал силуэты, которые хоть и не реально, но ломали девушку. Да! Это определённо верно принятое решение, — считал Денница. Это малое из того, что он мог с ней сделать. А так как она оказалась продажной, да и ещё и никому иному, как Бонте — виновна! Виновна во всём, что произошло и перед смертью Велиала, и после. Она заварила весь этот беспредел, она втянула его и его консильери. Так поделом же ей сейчас. Но поворачиваться и смотреть на разворачивающиеся действия в этой квартире с девушкой, к которой он некогда так, казалось бы, трепетно относился, он не спешил. Достаточно и силуэтов. Достаточно и её криков, которые от чего-то так неприятно режут слух.       Тем временем, пока Денница закуривал вторую сигарету, девушка с диким ужасом в глазах до сих пор не могла поверить, что эти мужчины берут её силой. Вначале она пыталась отползти назад, но как только она упёрлась спиной в ноги какого-то солдата, тут же прекратила и просто замерла, сидя на месте. Слёзы обрушивались на неё с новой силой. От переизбытка ужаса, в который она угодила, у неё раскалывалась ещё до конца не зажившая голова. Она не понимала, она не знала, что ей делать. Как достучаться до Денницы. Её мысли, как и направленный в сторону босса взгляд, прервал никто иной, как Баал, который так кстати присел на корточки и с фирменной улыбкой, походящей на оскал, схватил девушку за затылок, путаясь в её волосах, и припал к её губам. Он не церемонился с ней и не хотел, чтобы нравилось ей. Он делал это для себя, для своего удовлетворения. Наконец! Наконец-то он попробует эту девушку на вкус. И она уже никуда не убежит! И ей уже никто не поможет. Девушка пыталась сопротивляться, она мычала и руками давила на грудь мужчине, дабы попытаться отстранить его от себя. Но силы были неравны. Просунув в рот девушки свой мерзкий язык, Баал не ожидал, что она укусит его. Со всей силы, с таким остервенением, что у него он тут же онемеет.       — С… ука! — проговорил он и со всего размаха влепил ей пощёчину. А затем кулаком в живот, чтобы точно запомнила, что так лучше не делать. Девушка лишь выдохнула и замычала от боли, что растекалась по её животу. Согнулась пополам и пыталась прийти в себя, мысленно стараясь не думать, что может ждать её дальше.       Но, не давав ей прийти в себя, девушку резко тянут назад, а затем стягивают её платье вниз, дабы оголить её тело и грудь. Девушка кричит и сопротивляется, пытается прикрыться, но один из солдат просто хватает её руки и стягивает их перед собой принесённым, видимо им же, пластмассовым жгутом. Чуть переусердствовав, он притягивает руки сильнее, чем следовало. Так, что точно останутся следы. Так, что через пару минут девушка просто перестанет их чувствовать.       Вики старается больше не смотреть по сторонам, старается не обращать внимания на полуголых и голых мужчин, которые голодными взглядами осматривают её почти нагое тело. Она тихо плачет, приговаривая:       — Пожалуйста… Пожалуйста, только не это… пожалуйста…       Но её никто не слышит. На её слёзы и просьбы никто не обращает внимания. Её просто поднимают, хватая под руки, и тащат спиной вперёд, к предполагаемому местонахождению дивана. Она опускается на мерзкое горячее тело. Девушка чувствует дыхание чужого, незнакомого мужчины, который дышит ей прямо в шею, вызывая неприятные мурашки. А он тем временем уже облизывает её шею, порываясь достать и до ключицы. Девушка вздрагивает, когда чувствует сильный укус на своём плече, а руки мужчины тем временем опускаются ей на талию, поднимая платье выше, оголяя её бёдра и трусики, которые подошедший Баал просто разрывает на ней.       — Прошу вас, не надо, — сквозь стыд и слёзы умоляет Вики. — Люци… Люций, прошу прости меня, прошу… не надо, — не успокаивается девушка. Пока она с надеждой в голосе и во взгляде смотрела на Денницу, который так и стоял спиной к ним, солдат, лежащий под ней, нащупал собственный член и, смочив его своей слюной, вошёл в не подготовленное тело. На сухую. — А-а-а! — заверещала девушка, испытывая омерзительное чувство внутри себя. Но её крик прервала ещё одна пощёчина. Снова от Баала, который тут же запустил свои пальцы ей в рот, не давая ей больше и пискнуть, лишь мычать. Девушка не могла укусить его, а он игрался с её языком, скапливая слюни на собственных пальцах. Вытащив их, он похлопал ими по её щеке и опустил пальцы к собственному члену. Чуть проведя по стволу, он незамедлительно пристроился к другому солдату, уже терзающему Вики.       Девушка от разрывающей её боли не смогла сдержать ещё одного пронзительного крика. Это всё не реально! Это всё сон! Это не взаправду! Скоро она проснётся и всё будет хорошо. Всё думала девушка, то теряя из виду, то вновь смотря на спину Денницы. Он не мог. Он не смог бы так поступить с ней. Она отказывалась верить в это. Она не хотела верить, что сейчас её терзают два солдата фамильи. Один кусает её спину и больно сжимает талию, другой, более мерзкий, так как находится перед глазами — Баал, лыбится и с искренним наслаждение вбивается в неё. Он своими мерзкими руками крутил ей соски, неприятно сжимал грудь, на что Вики только скулила от боли. Мужчины двигались в ней не синхронно, что приносило ей ещё больше боли. Она не заметила, как, потянув за волосы, её голову развернули вправо, где ей в лицо упирался своим органом другой солдат. От омерзения и шока девушка заплакала ещё сильнее, но живительная пощёчина привела её в чувства. А слова, что они всё равно добьются своего, вразумило, так сказать, её сломленный дух, и она, согласно кивнув, открыла свой рот. Мужчина тут же застонал, врываясь и желая проникнуть глубже в глотку. Девушка давилась слезами и слюнями, которые обильно вытекали из её рта в моменты выхода члена. А затем всё снова повторялось. С другой же стороны пристроился четвёртый, которого необходимо было ласкать лишь рукой.       Девушка не знает, сколько прошло времени, когда её перевернули на живот, а под неё лёг другой солдат, не менее мерзкий, как и все вокруг. Слёзы больше не душили её, она просто устала. Этот солдат вошёл в неё также резко, не заботясь о её ощущениях, не заботясь о ней вообще. Он брал поочерёдно её грудь, всасывал, кусал, отпускал и снова всасывал и кусал. Своими руками он держал её за бёдра, подмахивая ими в такт своим движениям. А ещё он стонал. Так неприятно. Так отвратительно. Из-за чего Вики готова была опустошить свой желудок от его скулежа. Она ощущала, как сзади к ней снова кто-то подошёл. Она сильнее раскрыла свои глаза и задрожала, когда тот солдат притронулся к её сфинктеру. Но, признаться, он был чуть нежнее остальных. Вначале он попытался разработать его пальцем, затем ещё одним. И ещё. Но девушка не расслаблялась и мужчина не понимал почему. Искренне причём. Он считал, что если эту шлюху имеют все солдаты, то и обслуживать она их должна подобающе, а она только и орёт, чем портит весь сексуальный настрой. И вот он всё-таки аккуратно, но вталкивается в неё, схватившись руками за её бёдра. На что девушка вскрикивает и мычит, что ей сил. Слегка подготовленное, но недостаточно увлажнённое место, не привыкшее к такому виду секса, отзывается ужасной болью, сопровождающееся разрывам и выступающей кровью. И с каждым толчком темноволосого парня боль только усиливалась в разы, а девушка кричала, содрогаясь от ужасных ощущений сзади. В это же время он хватает её за горло и прижимает к себе.       — Тише, крошка, — произносит почти шёпотом он. — Тебе нужно расслабиться. Так будет легче, — и целует её скулу. А девушка лишь начинает ещё больше дрожать.       Она обессилена. Ей очень больно. Не передать словами, какой униженной и оскорблённой она себя сейчас чувствует. Её лапают неприятные ей мужчины. Нет. Их даже мужчинами назвать нельзя. Выродки, всего лишь ублюдки, которые за деньги исполняют такие скверные поручения своего босса! Такого же ублюдка, как и они! Её тело ей не принадлежит, от него не осталось и крупицы, где бы её не касались чужие грязные руки. Вики уже не думает о том, почему бездействует Денница. Она даже забывает о нём, посвящая себя ощущениям, которые испытывает, когда её рвут изнутри. Когда её кусают, бьют и щипают. Когда ей в рот пихают неприятные отвратные члены. Вот как и сейчас.       Девушка не сопротивляется. Она поняла, что всё это бесполезно против шестерых сильных солдат. Девушка больше не отталкивает от себя мужчин, только согласно принимает их в себя и удобнее располагается на них, чтобы было легче переносить это насилие. Сносить их толчки, гадкий привкус их выделений, слышать неприятные её слуху стоны и шлепки о собственную кожу, а также их грязные ругательства в её сторону. Периодически они менялись местами: то поднимали, то снова клали девушку то на спину, то на живот. Кусали, шлёпали по ягодицам и груди, тянули за волосы, давали пощёчины, мяли всё её тело своими грязными омерзительными руками.       Девушка не задумывается, почему на её крики никто не приходит и почему её крики и болезненные стоны никого не останавливают. Она не понимает, почему её не щадят. Её грудь саднит от постоянных захватов и неприятных сдавливаний. Она не чувствует свою промежность, как положено. Только саднящую пульсирующую боль, которая отдаётся во всём её теле. Пропустив через себя нескольких мужчин, она вздрагивает от каждого их касания. Она вся в их семени, она вся в их слюнях. Они оставили ей синяки, засосы и укусы.       Девушка больше не просит остановиться, только изредка вскрикивает от пронзающей её боли и посильнее закусывает губу, дабы отвлечься на другую, менее отвратительную боль.       Денница, сидевший за барной стойкой и наблюдавший за скорым наступлением сумерек, так же, как и Вики, пытался абстрагироваться от внешнего мира и полностью погрузиться в себя. Ему не хотелось думать о девушке, которую распяли в его присутствии. О девушке, за которую он и сам грозился убить, если с ней вдруг что произойдёт. Но всё это отошло на задний план, менее важный, когда в мыслях возникал образ лучшего и близкого друга — Велиала. Он думал, вспоминал, как много им пришлось пройти вместе, как много они достигли вдвоём, бок о бок друг с другом, всегда рядом, несмотря ни на что. У него в мыслях всё ещё слова Велиала, который перед смертью сказал, что успел… Успел прийти на помощь, спасти собственного друга и босса фамильи, в которой он состоял. Денница постоянно прокручивал слова Велиала о Вики, чтобы он не забивал ей голову и не вёлся у неё на поводу.       Но… имеем, что имеем. А именно единственного босса единственной фамильи в Чикаго, мысли которого беспокойно метаются от одной к другой. Девушку Вики, на которую так некстати, вместо своего брата, который решил стать резко взрослым и войти в криминальный мир, к которому, как оказалось, он был совершенно не готов, переложили все проблемы. Которая вот уже несколько часов не ощущала себя собой. Она была в сознании, она чувствовала, что с ней делали мужчины, пришедшие с их боссом. Единственное, что она не ощущала, это тот трепет, который едва успел зародиться у неё в душе от, как она считала, любимого мужчины. Её слепая влюблённость уступила место ненависти и отрешённости.       Стоя на коленях и пытаясь держаться за спинку дивана онемевшими и чуть посиневшими руками, она заметила неспешно приближающуюся фигуру перед собой. Сейчас, находясь в таком непристойном и в каком-то смысле омерзительном виде, ей почему-то было наплевать на того, кто стоит перед ней. Она, не задумываясь, подняла свой едва ли не потерянный взгляд на мужчину. И лишь на мгновение она увидела в его глазах словно… страх… или сожаление? Но что уж там, это явно было не так! Куда там ему до сострадания и до осознания того, что он собственноручно сотворил сегодня. В этой квартире. Мужчина хотел сделать ей больно, хотел унизить, считай, уничтожить таким методом. И каково же было его удивление, когда это всё-таки произошло. Он растерялся лишь на миг, не веря, что это его ангелочек. Вся испорчена: раскрасневшиеся щёки от многочисленных пощёчин, красные следы чужих рук на бёдрах и груди. Измазана семенем вперемешку со слюнями и собственными слезами. Сейчас, когда она смотрела на свои связанные руки и двигалась в такт со своим насильником, он жалел, что собственноручно не наказывает её этим же способом. Он видел кровь, которой были измазаны её бёдра с внутренней стороны, он видел, кто порвал её. И что же в его душе? Жалость… такая неприятная и несвойственная ему, которая начинает душить, от которой хочется просто уйти из этого места и больше не наблюдать за этим. Что он и собирался сделать, как только посмотрит ей в глаза. Он встал перед ней, а она, не торопясь, подняла голову, заглядывая прямо в его тёмные омуты глаз. Он хотел увидеть в них раскаяние, истинное. Но ничего кроме боли и ненависти он уловить не сумел. А затем, когда она моргнула, пропал и этот осмысленный взгляд, оставив лишь равнодушие к происходящему.       — Ты выглядишь жалко, малышка, — желая добиться хоть какой-то отдачи, произнёс Люций. С какой-то несвойственной ему жалостью он криво усмехается. Переводя взгляд на мужчину, который насиловал девушку, он взглядом приказывает ему закончить. А тот, выходя, смачно шлёпает девушку по ягодице так, что не удержавшись на ослабленных руках, она подаётся вперёд, ближе к Деннице, тут же, опуская свою голову. Он видит, как она дрожит. Быть может от холода, который сквозняком попадает в квартиру, через приоткрытое окно и проносится по голой коже девушки, заставляя её тем самым покрыться мурашками или же это от страха, который не отпустил её, а всё туже сковывал в окружении этих мужчин. Она дрожала от боли, не так за своё тело, как за душу, которая сегодняшним вечером разлетелась на не собираемые куски.       Смотря на Вики, Денницу выворачивало от омерзения, которое он видел перед собой. Он не задумывался, что он является виновником такого её вида. Он не придавал значения, что по его указаниям над ней так жестоко надругались. Он отметал всё в сторону, предоставляя ярости полный карт-бланш. И его внутренний дьявол был доволен — весь вид сломленной девушки доставлял ему небывалое удовольствие. О, да, как же сладка эта месть! Жаль только, Велиал не увидит его стараний. Но то, что она получила по заслугам, читается в её глазах. В страхе, который теперь будет преследовать её постоянно. Который будет служить ей напоминанием, как нельзя поступать с Денницей. Как и нельзя подставлять этого мужчину, и идти против него.       Денница под тихие стоны боли достал нож и разрезал сковывающие руки жгут, дав тем самым свободу девушке. Но она лишь вздрогнула и приложила руки к груди, даже не прикрывая себя. А просто сжимаясь, словно загнанный зверёк. Хотя в собственных мыслях и со стороны она им и казалась. Сейчас она им и была.       Вики сидела с неосознанным взглядом на диване, прижимая крепче к себе свои руки, которые от долгого сковывания потеряли свою чувствительность и онемели. Она дрожала. Прохлада вечернего Чикаго весной оставляла за собой нулевую температуру. Она не понимала, почему ей никто не помог. Не понимала, почему никто не услышал её криков и не пришёл спасти её. Она снова плакала, прокручивая в голове только что произошедшее с ней здесь. Почему мужчины не уходят? Почему всё ещё стоят в её квартире? Неужели это ещё не всё? Неужели они снова захотят над ней надругаться? Слёзы не позволяли увидеть ей окружающую обстановку вокруг. Да и девушка не слишком желала этого. Наоборот, лучше бы не помнить всех тел, которые были перед ней. Не видеть и не знать ухмыляющихся мужчин и их вид на границе пика. Это ужасно! Мерзко! И так неприятно. Она знала, что сейчас находится не в лучшем виде, но ей было плевать. У неё не было сил найти её одежду. Или попытаться прикрыться чем-нибудь. Зачем? Они все и так её уже видели. Со всех ракурсов. А может они и не позволят ей сделать этого, так как девушка думала, что себе уже не принадлежит. Хотя её жизнь никогда не была лично её, но после произошедшего сегодня… Она всхлипнула, и это, как посчитала девушка, была её ещё одна непозволительная ошибка. Мужчина, стоящий перед ней, схватил её за волосы, не беспокоясь о доставляемой ей боли, и, подняв её податливое тело с дивана, снова потащил на середину гостиной. Глаза девушки расширились от ужаса, что вновь с ней произойдёт это, и насколько было возможно, громко сказала, а по факту лишь прохрипела сорванным голосом:       — Нет… Прошу… не надо больше… пожалуйста… Я… не выдержу… — задыхаясь от произносимых слов и рыданий, шепчет Вики. Перед глазами всё плывёт, а страх перехватывает и так сбившееся дыхание, почти обрывая его. Охваченная паникой девушка пыталась вырваться, но всё было тщетно. Она слаба и против рассерженного Денницы у неё нет шансов. Он встряхнул её, чтобы она прекратила вырываться, и остановился с ней. Повернув её к себе, мужчина продемонстрировал нож, которым он разрезал ей жгут на руках. Девушка задержала дыхание, опасаясь встретиться с лезвием. Но оно не заставило долго себя ждать. Вики вздрогнула, когда лезвие ножа соприкоснулось с её шеей, а потом прошло выше до лица. Она подняла взгляд на мужчину, в глазах которого видела отражение его собственного ножа и нездоровый азарт вкупе с едва ли не сумасшедшей улыбкой. Мгновение и жгучая, невыносимая боль прошла от середины лба до края скулы, огибая всю щёку. Горячая кровь быстро хлынула вниз по шее, пачкая голое тело девушки, а она, осознав, что произошло, лишь заорала, находя в себе крупицы силы, которые ещё были в ней. Денница всё также удерживал её за волосы. Криво улыбнувшись, он повёл лезвием вниз по телу девушки. Испачкав грудь в её собственной крови. А затем вновь надавил на лезвие и полоснул её по животу до начала лобка. Девушка заверещала вновь от внезапной боли и на грани потери сознания стала рыдать и вырываться. А Денница, упиваясь её беспомощностью потянул её за волосы и этим же ножом отрезал ей их.       — Это чтобы больше никто не повёлся на твою продажную красоту, — его тон был строг и холоден.       Девушка упала на колени, а потом и вовсе завалилась на бок. Вики тихо стонала от боли, которую ощущала от глубоких порезов, которые оставил ей Денница. Мужчину это лишь взбесило ещё больше. Такая беспомощная, бедная, несчастная Вики. Сука! Да и только! Но как приятно было видеть её страдания, чувствовать её боль. Он получал самое настоящее удовольствие, ломая её. И чем больше он её унижал и испытывал, тем лучше становилось ему. Тем глуше становилась его собственная боль, связанная с потерей друга.       Но вот он видит её, лежащую у его ног. Солдаты, которые пришли с ним, переглядываются между собой, не понимая, чего ещё ожидать от босса. А он словно что-то осознал. Сейчас, видя, как силы покидают тело девушки, которая всё ещё пытается бороться за свою жизнь, он понял, что её вид не принёс ему чувства облегчения. Он легонько пнул её ногой, пытаясь понять, в себе ли ещё она, а затем развернулся и спешно покинул квартиру. Этому же примеру последовали и его солдаты, а последний выходящий, тот, которые был более нежен с ней, Рич, взяв с кресла покрывало, накрыл девушку и напоследок сказал:       — Прости нас, крошка, — поцеловав её в лоб, он ушёл.       А девушка… Вики, игнорируя боль во всём теле и ранах из-за порезов на лице и животе, лежала на холодном полу в центре гостиной, дрожа от боли, которая и не думала уходить. Она зашлась в удушающих рыданиях, хватая воздух, задыхаясь и снова продолжая свой вой израненной девушки. Чувствуя себя как никогда грязно, растоптано и униженно. Она плакала, а солёные слёзы, попадая в рану на её лице, щипали и ещё большей болью отдавались в ней. Вот живот скрутил очередной спазм и горло зашлось в рвотном позыве, давая желудку полностью опустошиться.       Сегодня с ней, пожалуй, случилось самое страшное, и она чётко осознала, что её уничтожили окончательно. И пока она ещё была в сознании, она всё прокручивала этот вечер, чтобы помнить. Чтобы помнить и не забывать, как порой опасна не взаимная любовь и слепое доверие человеку.