Гиперсомния

Умираю от желанья Умираю от любви Улыбаюсь снаружи Замираю внутри Замыкаюсь в себе Убегаю в себя Прижимаю к себе Навожу на себя…

Пистолет одиночества — Нежное это

После того как зеленющий Беннер щёлкнул камнями и вернул всех обратно, Уэйд не отходил от слепой Эл ни на шаг. Точнее, он пришёл в её дом и торчал там, болтая и болтая, рассказывая обо всём, что происходило, и раздражая её этим. Ей это не нравилось — на самом деле, Уэйд иногда думал, что Эл не любила его, потому что ещё ни разу не говорила обратного, и они постоянно собачились, — но она не прогоняла его и пыталась усвоить, что пять лет её жизни пропали, как и многие серии любимых телешоу, которые она слушала каждый день. Ей пришлось искать новые, которые были бы достаточно хороши. Уилсон также часто доставал и Хорька тоже. Многие его друзья были атакованы чрезмерным вниманием и шутками. Ну, знаете, в стиле Дэдпула. Никто из них не сопротивлялся; они знали, что у них нет шансов против Уэйда, даже если они активно выскажут своё «фи». [У них не было выбора! — радостно вставляет Жёлтый. — В конце концов все обречены полюбить нас.] (Ты в курсе, что межличностные отношения работают не так?) [Три сезона Ганнибала не согласны с тобой, ха-ха!] Да, это расставание в пять лет сильно ударило по ним всем. Итак, он снова был здесь. Старая Эл больше не пыталась запираться на все замки (иногда Уэйд правда был слишком назойливым даже для себя самого) и просто смирилась, что у Дэдпула где-то хранились дубликаты от ключей к её квартире. Вероятно, она полагала, что это меньшее из зол, пока Уэйд не потерял рассудок и не уничтожил её коллекцию причудливых фарфоровых цветов или не совершил какой-нибудь другой безумный поступок. — Прекрати греметь! — взревела старуха. — Из-за тебя я не слышу телевизор. Уэйд ловко подкинул поварешку, и несколько капель блинной смеси заляпали кухню. Опять. [Упс, этому буфету уже ничем не помочь.] — Могла бы быть и повежливее, когда я готовлю тебе свои фирменные оладьи! Дэд-оладьи спасают жизни, омоложают и убирают боль в суставах, чтоб ты знала. — Они пахнут как дерьмо, — рявкнула Эл. — Всё пахнет как дерьмо, когда тебе за семьдесят. Это называется старушечьим запахом, — весело возразил Уэйд. — Пошёл к черту! — Прости, я пытался. Он продолжал напевать что-то под свой нос и жарить блинчики. Уэйд не был обязан готовить для неё, у старухи была целая одна социальная работница (или работник? Они сменялись так быстро, Уэйд перестал считать, когда довёл до ручки четвёртого паренька ещё лет восемь назад. Несчастный не смог вынести зрелища Уэйда, покрытого кровью и кусками плоти, и бросился бежать через окно. Он так пронзительно кричал!), да и она сама справлялась довольно-таки неплохо, несмотря на полную слепоту. Неудивительно, учитывая, что в молодости она была диллершей или кем-то вроде того. Рукастая бабулька. Она прошаркала на кухню, держась за стены и мебель, видимо устав препираться с Уэйдом через всю квартиру. — И что ты прицепился ко мне? — забубнила она, как обычно. — Нашёл бы себе кого-нибудь другого, кому можно покапать на мозги. И дело с концом. — Мне очень жаль, — Уэйд смахнул невидимую слезу и вложил в свой голос как можно больше притворного сожаления. — Но ты любовь всей моей жизни. Я не могу оставить тебя ни на секунду! Он продолжал готовить последний блин, не делая попыток приблизиться к Эл и изобразить град поцелуев. В прошлый раз, когда Уэйд пытался сделать нечто подобное, она от души ударила его табуреткой по голове. [И как только дотянулась?] — Хватит пиздеть, — старуха аккуратно нащупала край тарелки и ловко вытащила несколько оладий из стопки, которые уже успели остыть. — Ты умеешь врать лучше. На самом деле, он был более чем честен. — О, так теперь они не воняют дерьмом? — заметил Уэйд. — Довольно неплохо, — нехотя признала Старая Эл, чавкая. — Но не хватает джема. [Ей не угодить, — вздохнул Жёлтый.] — Правее от тебя, сахарная моя. — Спасибо. Уэйд выключает плиту и собирает всю грязную посуду вокруг себя в раковину, строя замысловатую башню. Если посуду будет мыть кто-то из социальных собачек Эл, то они справятся, а если она сама... Что ж, это будет весело. И очень громко. — Тебе нужно сходить на свидание, я серьёзно, — продолжает старуха, и он чувствует, как в нём поднимается раздражение. — Тебя слишком много, и это даже не выходные или какая-нибудь из твоих сопливых ситуаций. Уэйд мстительно ставит на самый верх посудной башни любимую кружку Эл. — Что, если я переживаю о немощной тебе? Об этом ты не подумала? — Нет, просто тебя давно никто хорошо не трахал, — отрезает она, и Жёлтый в голове Уилсона громко и возмущённо давится воздухом. — И ты называешь это переживаниями? После того как сделал ебаную Пизанскую башню из моей посуды? Уэйд обиженно молчит несколько долгих секунд. — Ты слишком хорошо слышишь для своего возраста. — Это всё что мне, блять, остается. [Что она вообще о себе думает? — восклицает Жёлтый, не выдержав. — Что мы возьмем и найдём себе любовь всей жизни на сайте знакомств или типа того? Просто потому, что она так сказала?!] (Она заботится о нас, идиот, — скучающе отбивает Белый. — И никто не пойдёт на свидание с кем-то вроде нас.) [Нет, это мы! Мы заботимся о ней!!! И... — Жёлтый затихает на секунду, осознавая последнюю фразу. — Это неправда! Сволочь, я задушу тебя!] (Ты не сможешь, у тебя нет рук.) [СУКА!!!] Уэйд морщится, как от головной боли, и идея воткнуть себе в глаз ручку или, например, вилку, моментально захватывает его мысли. Голоса на мгновение умолкают, не желая быть заглушёнными травмой мозга. Это неприятно — не иметь возможности сказать и сделать хоть что-то, даже если ты бестелесный голос в голове сошедшего с ума придурка. — Твоя взяла! — Уэйд хлопает по столу, отчего все стоящие на нём тарелки, оладьи и сама слепая Эл подпрыгивают. — Я отправляюсь на поиски счастья и бегу прямо навстречу любви! Он быстро поднимается, желая исчезнуть из душной квартирки как можно скорее. — Правда? — с сомнением тянет Эл, замерев на своем месте. — Нет! — рявкает Уэйд, захлопывая дверь за собой. Ладно, ему стоило навестить кого-нибудь другого, кто не будет пытаться учить его жизни. Остальные мутанты из школы Ксавьера казались самыми незаинтересованными в том, с кем спит Уилсон и спит ли вообще. Скорее всего, им всем было плевать на него, исключая Петра или Юкио. Эти двое всегда достаточно тепло встречали Уэйда, даже если он опять творил какую-нибудь хрень и подрывал их доверие. Петр был любителем давать ему вторые, третьи и другие-другие-другие шансы, а Юкио просто была лапочкой. Элли была противной и всегда смотрела на него с нескрываемым скепсисом, поэтому Уэйд никогда не включал её в список «милашек». Только список «крутышек» и ничего более. Умиротворенная чудесная атмосфера на территории школы была нарушена грубой перепевкой одной из песен Бейонсе. Пётр уже знал, кому он откроет двери, когда раздался громкий стук. — Уэйд, — произносит Распутин своим громким и раскатистым голосом. — Здравствуй! Не ждал тебя сегодня, вот так сюрприз. (Нас никогда не ждут.) — А у меня есть какое-то расписание, о котором я не знаю? — Уэйд бодро прошагивает внутрь, громко топая по чистому паркету. Пётр качает головой. Они проходят к ближайшей гостиной, соединенной со столовой-кухней. Мягкая музыка доносилась сверху, с жилых этажей. Кто-то отдыхал в приятной компании Ланы Дель Рей. Уэйд тайно надеялся, что это были Юкио и Элли, он соскучился по ним. — Конечно нет, но я всё равно рад тебя видеть. — Ох, Петечка, — вздыхает Уэйд мечтательно, шлепаясь на один из скрипучих кожаных диванов. — Ты не представляешь, как я скучал по твоей добродушной простоте! — Это был комплимент? — спросил Пётр. — Конечно да! [Ну, или не совсем, — хихикает голос.] (Что-то такое никогда не будет комплиментом, если это говорит Уэйд.) Жёлтый захихикал сильнее. Уилсон снял с себя маску, закинул куда-то за спинку дивана и растянулся во весь рост. Пётр наблюдал за этим скептически, но он знал, что было бесполезно говорить Уэйду об грязной обуви и манерах. — Ты не один сегодня? — внезапно спросил Пётр и оглянулся к входным дверям, будто бы за ними должен появиться кто-то ещё. Уэйд приподнял голову и нахмурился. — Нет, — осторожно ответил он. — А должен? Пётр замолк, задумавшись о чём-то. На его лице застыло мучительное выражение, как будто он пытался вспомнить какую-то деталь, упрямо ускользающую, но очень очевидную и несомненно важную. В конце концов он сдался и сложил руки на груди: — Нет, но меня всё равно беспокоит твой несчастный вид! Не в лоб, так по лбу. Уэйд раздраженно морщится, мысленно сдвигая Петра на несколько делений ниже в своем топе друзей. Жёлтый посоветовал опустить его ещё немного. — У всех пластинку заело или что? — Уилсон обиженно поворачивается спиной к Распутину и слышит тяжёлый вздох. Это был один из тех его вздохов, которые говорили больше, чем слова. — Я не одинок! Хватит нести хуйню, у меня есть друзья. — Да, ты прав, — говорит Пётр. — Только вот у меня за тебя душа болит, вот здесь. Уэйд слышит несколько коротких скрежетов металла о металл. Наверное, он похлопал себя по груди. Ладно, он не может отрицать, что его сердце немного растаяло. (Нюня, — презрительно выплюнул Белый.) Если забота Уэйда была грубой и отражалась в его внимании, то забота таких людей, как Пётр, была в мягких выражениях и душевных разговорах. — Да, большой парень, я понял, — Уэйд снова перевернулся за спину и закинул руки под голову. Почесал бугристый затылок и закатил глаза. — Но я в порядке. Больше, чем ты думаешь. — Хм. Пётр помолчал, внимательно разглядывая его. Этот русский мужик всегда был проницателен, и если он смотрел на вас, то видел насквозь и даже больше — словно большой рентген. — Коли так, то почему ты здесь? — В каком смысле? — Уэйд снова нахмурился. — Обычно, когда ты достаточно счастлив, ты не приходишь сюда за утешением. Уэйд помолчал. Музыка наверху замолкла, но никто не спустился. — Я никогда не был «достаточно счастлив». Вся моя жизнь была дерьмом. — Но когда была Ванесса, было легче, — мудро заметил Пётр. — Не надо. Уэйд вскочил, исподлобья глядя на него. Как бы сильно он ни уважал Петра — насколько вообще Уэйд способен уважать кого-либо по-настоящему, — он не позволит ему грубо засовывать свои железные руки в голову и ковыряться так глубоко в мозгах. Голоса затихли. — Прости меня, Уэйд, — Пётр успокаивающе поднял руки и, казалось, раскаивался. — Ты скучаешь по ней. Это нормально. Все мы скучаем по кому-то. Уэйд сел на место и отвернулся. Отчасти Пётр был прав, Ванесса всё ещё была тем воспоминанием, которое приносило ему боль. Но, несмотря на это, с удивлением он понял, что уже не скучал по ней так сильно, как шесть лет назад или даже год назад. Режущее, засасывающее чувство бессилия и вины больше не душило его, когда он вспоминал её лицо и голос. Может, он уже и не любил её так сильно, как при жизни, но ценил всё то, что они пережили вместе. Эгоистичная часть него считала, что этого достаточно. — Ладно. Типа того, — Уэйд оторвался от созерцания безупречно чистого паркета. Последние пару минут, проведённые в раздумьях, он угрюмо пялился в пол. — Ага. (Ты — неблагодарное хамло, — холодно встревает Белый, когда Уэйд слишком долго боится нарушить неловкую тишину. — Ты никого из них не заслуживаешь.) Жёлтый молчит, очевидно согласный с ним, и Уэйд тоже не находит никаких слов в свое оправдание. Он вообще не хочет как-либо оправдываться и спорить с этим, поэтому просто будет игнорировать Белого до тех пор, пока Уэйду не надоест. Это была глупая, совершенно детская тактика, и она никак не умаляла его чувства вины. — Я знаю, что не имею права лезть в эти дела, — примирительно и мягко говорит Пётр, и это похоже на пощечину. — Но я надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Уэйд не знает, что ему следует сказать, поэтому просто забирает маску и уходит. Он злится от того, что все вокруг почему-то решили позаботиться о нём. Как будто последние годы он не был полностью один и не справлялся со всем самостоятельно. Конечно, оставшись наедине с собой, он не может отрицать, что его чувство одиночества за последние недели обострилось. Но это вроде бы было чем-то обычным для психов, как он; соответствовало уровню его ментального здоровья или как-то так. Так что всё было нормально? Да, вполне нормально для него. Он как-нибудь переживёт это состояние, пока оно не сменится манией. И так по кругу. Итак, он игнорирует Белого, сосредотачиваясь на Жёлтом, прокрастинации и отдыхе. Его будни смешиваются, и когда Мария вновь вызывает его к себе, он не может сказать, какой сейчас день недели или даже число. У Уэйда нет календаря в квартире, и установленная дата на телефоне неправильная. Он живёт в хаосе, и его это вполне устраивает. Кабинет всё такой же резкий и неприветливый. — По собранным данным нам удалось утвердить главную цель, — Мария раздаёт им по три копии с делом. Уэйд лениво открывает свою папку на первой странице, откинувшись на спинку кресла. — Майкл Морбиус, учёный-генетик. После щелчка он пропал, и мы считали его погибшим, но позже он заявил о себе и был замечен в нескольких потасовках и незаконных сделках с преступными группировками. Сейчас он, предположительно, работает над чем-то крупным и опасным. Нужно выяснить над чем и настоять на сотрудничестве. Кейт внимательно вчитывалась в скудные строчки снова и снова, а Человек-паук уставился на два разных фото мужчины. На одном из них он выглядел здоровее, чем на другом, но первая фотография была более низкого качества, будто с камер наблюдения. [Неужели после апгрейда красавчик не делал селфи? Какой он осторожный, наверное, полный сноб, — хмыкнул Жёлтый.] (Это усложняет работу. Он умело скрывается.) — Кто он такой, что сотрудничество с ним выгодно Щ.И.Т.у? — глаза на маске Человека-паука прищурились в подозрении. Дэдпул внимательно обернулся к Марии, ожидая чем она ответит. — Несколько десятков людей пропало, и мы так до конца и не уверены, с чем он работает и связаны ли пропажи с ним на сто процентов. Мы должны убедиться. И если всё не так плохо и мы ошибаемся, то сотрудничество даст нам больше плюсов и возможность обрести контроль над кем-то настолько нестабильным и умным, как Морбиус. Мария не была Фьюри и не хотела — или не умела — плести интриги и водить своих подчинённых за нос. Поэтому работа с ней была намного приятнее. Если бы Фьюри продолжал курировать Щ.И.Т.ом на Земле, то Уэйд бы всерьёз задумался об уходе. — Если нет — устранить. Всё просто и понятно, — просто закончил Дэдпул за Хилл, и та одобрительно кивнула, сцепив руки в замок. Кейт опасливо оглянула их всех. Возможно, что ранее она ещё не участвовала в чем-то настолько радикальном. Уэйд пожалел бы её, если бы хотел, но девочка справлялась неплохо. По крайней мере, она, казалось, не собиралась бросать это задание сию секунду и стойко выдержала тяжёлый взгляд Марии. Это задание было не только проверку неизвестного лица, но и на тренировку более юных агентов, только вступивших на работу. Предыдущее — детский лепет по мнению Уэйда, честное слово. (Ты сравниваешь несравнимое, — урезонил Белый. — Для нас всё детский лепет, а у неё даже мутации нет.) Жёлтый издал звук, похожий на приступ астмы. [ТЕБЕ НРАВИТСЯ КИТТИ!!! — заверещал он. — А ты всё ворчал, но теперь-то я тебя рас-ку-сил! Ты ПЕРЕЖИВАЕШЬ! Где ж такое видано!!] (Завали ебальник.) [Ты переживаешь о нашей крошке-картошке! — напевал Жёлтый. — Как мило, что ты не до конца усох в своих чувствах к миру!] Казалось, что факт того, что в Белом было больше человечности, чем они предполагали, радовал Жёлтого сильнее, чем видосы с милыми котятами. А это было уже довольно-таки серьёзное заявление! Уэйд насмешливо хмыкнул себе под нос. — Вот в этом округе мы нашли ещё несколько подозрительных следов, — Мария, не обращая на него внимания, указывает на область на карте, транслируемой на экране справа. — Необходимо отправиться на место и проверить, найти максимум зацепок. Я полностью вверяю это вам и пришлю группу поддержки только в том случае, если она будет необходима. — Понятно, — Человек-паук кивает, рассматривая прилежащие территории заброшенного района. — Мы будем на связи. Уэйд задумчиво хмыкает, когда Кейт тоже соглашается. Похоже, что в их маленькой команде постепенно лидерскую роль занимал именно Паук, и он пока не знал, как к этому относится. С одной стороны, он не любил, когда кто-то помыкал им, и иметь больше чем одного босса раздражало. С другой стороны, Человек-паук ещё ни разу не подводил его и не доставлял проблем. Ладно, Уэйд был слишком предвзят, когда дело касалось Человека-паука. (Чертова маленькая фанатка.) [О ДА, мы такие!!! — завизжал Жёлтый пронзительно, обрадованный перспективой долгосрочной работы с Пауком.] Теперь им обоим было некуда убегать, и у Уэйда появилось больше шансов узнать его лучше и, возможно, даже стать друзьями. Небольшие мечты небольшого человека, не так ли? Уилсон не считал, что из этого может выйти что-то плохое, по крайней мере, его внутренняя чуйка... [Не путайте с паучьим чутьём! — весело пропел Жёлтый.] ...молчала. И он сам был спокоен, если не считать навязчивое предвкушение, которое всегда овладевало им, когда на горизонте маячили паучьи лапки. А ещё он заметил — на самом деле, трудно было не заметить, — что Паук был слишком странным. Скрывал что-то большее, чем тайна личности, и у Уэйда аж всё зудело внутри, так сильно хотелось узнать этот секрет. (Не имя узнаешь, так в душу залезешь? — спросил Белый. — Готовься к тому, что нас хорошенько отмудохают.) [А что, если у нас получится? — предвкушающе возразил Жёлтый.] (Скорее Уэйд выйдет замуж за Петра.) [Хм.] Жёлтый глубоко задумался над такими перспективами, а Уэйд всё не сводил глаз с красно-синего трико. Казалось, что Человек-паук чувствовал его взгляд, но никак его не комментировал. Сидел как истукан и реагировал только когда Мария обращалась к нему или он к ней. А в первые их встречи Паук обязательно шутил и ерничал. Было такое, Уилсон хорошо помнил каждый комментарий, которыми они обменивались. Да и костюмчик у него совсем другой. (Ещё дневник заведи и туда всё записывай.) — Хорошая идея... — тихо забубнил Уэйд. Мария даже не запнулась, а объект его мыслей дёрнулся, останавливая себя от чего-то, и Уэйд напрягся, словно ищейка, учуявшая добычу. (Больной утырок, — зашипел Белый. — Ты всё испортишь.) [Не мешай нам влюбляться! — обиженно заверещал Жёлтый.] Извините? Влю-что?! — Что это за хуйню ты придумал?! — Уэйд подскочил на месте, и в кабинете стало тихо. Мария строго уставилась на него. — Есть какие-то вопросы, Уилсон? Он оглядел всех, подмечая, как Паук повернул голову в его сторону (соизволил-таки, ха!) и недоуменный взгляд Кейт. Сомнения в его вменяемости ясно читались на встревоженном лице. Дэдпулу стало вдруг погано от такого внимания к нему и его разговорам с самим собой. — Да, — уверенно нашелся он наконец. — Предлагаю закончить эту душниловку и по домам. У меня пицца в холодильнике одиноко ждёт, когда её дожрут. Кто за? Руку поднял только он, но Уэйд заметил, как Кейт скрыла смешок, кашлянув в кулак. Мария неожиданно устало потерла виски и прикрыла глаза. Стало понятно, что её саму утомило всё это. Или же она просто давно не брала выходных. Человек-паук откинулся на спинку своего стула, и Уэйд с удивлением понял, что его плечи коротко затряслись. Жёлтый восторженно заорал в голове. Да ладно? — Свободны. Главные детали обрисованы, всё остальное в папках, — она сложила руки перед собой и ещё раз оглядела кабинет. По скромному мнению Уэйда, их команда начинала походить на легкую версию цирка уродцев. Ему нравилось, а у Хилл, похоже, вызывало головные боли. Но Мария Хилл была помешена на продуктивности, контроле и здравом смысле. Не так, как Ник Фьюри, но близко, и это означало, что препирательства Уэйда действовали на неё ничуть не хуже — выводили из себя и вызывали острое желание хорошенько отдохнуть. — Начало послезавтра, координаты вышлю ближе ко времени сбора. Не подведите меня. — Ни за что на свете, принцесса Диана! — Уэйд бодро вскакивает с места и мчится к двери быстрее всех. Ему срочно нужно прокрутить последние пятнадцать минут в голове тысячу раз и запомнить каждую мельчайшую детальку. Он выходит из кабинета, вспоминая тот самый момент, и почти подпрыгивает на месте с победным «Есть!», как сзади раздаётся: — Уэйд! — Кейт догоняет его почти у лифта, а Человека-паука уже нигде не видно. Исчез гаденыш. Он удивленно останавливается. С их последней встречи с пиццей прошла уже целая неделя или даже больше. Ну, примерно. Вы же помните, как Уэйд старательно терялся во времени, да? Так вот, он совсем не ожидал, что его маленький дружеский порыв к чему-то приведёт. Кейт походила на тех успешных девчонок, которые не слишком одобряют дружбу на работе и все эти глупые посиделки. Либо же это та неуверенная и скованная сторона Уэйда, которая любит делать выводы за людей и топить его в отчаянии, убеждая его, что он никому не нужен. [И у него есть имя, — сварливо напомнил Жёлтый, отвечающий обычно за глупые навязчивые идеи и пошлый юмор.] В любом случае, — Кейт окликнула его после их первого совместного собрания с той миссии и выглядела донельзя решительной и собранной. Уэйду на секунду стало страшно. — Я купила Elden Ring, и я требую, чтобы ты научил меня в неё играть. — Прости, Китти, я не ослышался? — Уэйд застывает на месте. — Научить тебя играть? Кейт становится очень красной. — Ну, я никогда особо не играла... И у меня есть диск... И я купила джойстики..? [Она, должно быть, шутит над нами, — неверяще звучит в голове.] — Умоляю, — в голосе Уилсона застревает что-то между восхищением и возмущением. — Не говори мне, что ты хочешь начать свою задротскую карьеру с этой дрочиловки. Кейт, не смущавшаяся его словечек примерно никогда, перестает походить на варёного рака и глубоко задумывается. — Наверное? Они стоят в тишине некоторое время, прежде чем Уэйд находит что сказать. — Мы идём ко мне, закупаем чимичанги, берём первого Соника, и ты играешь, пока не будешь проходить его на чистых рефлексах. План понятен? — План понятен, — контужено отвечает Кейт. Во-первых, кто начинает путь геймера с создателей одной из самых сложных игр? Во-вторых, Уэйд не мог не испытывать гордость от того, что именно он будет учить Кейт играть в приставку. В-третьих, у Белого сейчас аневризма вылезет от злости. Но голос молчит, и Уэйд лишь через лёгкую боль в висках чувствует, как тот недоволен. — А что такое чимичанги? Ладно, это ебаное святотатство.