The Fallen Angel

      Со школы ее обычно забирал отчим. Вероника много раз намекала на то, что она может доехать на автобусе или троллейбусе, да пройтись чуть-чуть пешком, но мужчина был непреклонен. Всегда в расход шел один из трех вариантов: «Садись, пока не уехал без тебя», «Но так же ведь быстрее, правда?», «Ну-у, на автобусе ты всегда еще успеешь покататься. Кстати, хочешь чуть-чуть порулить, пока еще не выехали?». Садиться за руль он позволял редко, но, как правило, метко. И в первый же день они чуть не врезались в бордюр. Неизвестно, кто из них больше тогда испугался, но Вероника после этого только отказывалась, либо же шутливо спрашивала: «Так хочешь со мной отправиться на небеса? Видишь уже впереди лестницу и врата в Рай?».       — Кстати, а почему ты всегда отказывалась?       — Да просто… хотела погулять еще со своими ребятами. А телефона, чтобы написать тебе, у меня тогда еще и не было, — пожав плечами, честно отвечает девушка и неловко улыбается. — Спасибо, кстати.       — Тебе нравится? В следующем году покруче купим, если хорошо учиться будешь, — навеселе и совсем беззаботно ответил ей мужчина.       — Оу, нет. Зачем такие траты? Я не думаю, что уничтожу его за этот год, — если чему-то Морозова и научилась в жизни, так это ценить собственные вещи и хорошо экономить, если ей в коем-то веке дают деньги. А еще надежно прятать наличку от ребят старше, что забирали карманные у детишек.       — Или тебе просто слабо закончить этот год без троек и сдать пару тестов из ОГЭ? — спросил отчим, на что девушка только посмеялась.       — Ну-у, знаешь ли… возможно? — спросила его дочь. — А может, я просто не хочу, чтобы ты сильно на меня раскошеливался. Хотя, если вместо этого подкинешь на вышку, я буду очень рада.       — На вышку тебе подкинуть? — поразился он и покачал головой. — Ну Верон, ты хотя бы ОГЭ для начала сдай, прежде чем такие страшные вещи своему отцу-то говорить.       — Страшные — потому что дорогие?       — Страшные — потому что я, вроде как, уже хорошо знаю свою дочь, — Морозова мягко рассмеялась, когда мужчина только улыбнулся. — Как и то, что она одарена хитростью и превосходным актерским мастерством, из-за которого до сих пор не вылетела.       — Эй! У меня не настолько уж и плохие оценки!       — Как скажешь, — со смехом ответил тот, кто очень любил подстебнуть ее насчет оценок, но никогда не кричал и всерьез, так-то, не брался за воспитание, как это делала ее мать. Но благодаря этому Вероника была с ним куда более открыта, чем с той женщиной, и, возможно, даже могла довериться ему в каких-то важных для нее вопросах. — А если серьезно, то в чем проблема?       — В лени? И мне постоянно не хватает времени. Особенно когда ты в командировках, потому что с автобусами мне добираться еще час, я прихожу к шести вечера и еще два часа помогаю маме с младшими, после чего только сажусь за домашку. К ночи мозги уже кипят, а с утра снова вставать очень рано… — а еще, в отличие от матери, что ругает ее за то, что девушка вечно по вечерам засиживается в телефоне и ничего не делает, отчим никогда не корил ее за это и всегда выслушивал, прежде чем что-то говорить. — Соответственно, все пересказы и другие устные задания я оставляю на время «за пять минут до урока» и не всегда успеваю вызубрить нужный параграф, за счет чего могу получить плохую оценку.       — То есть, тебе нужны деньги на такси, чтобы приезжать со школы раньше. Я же верно все расслышал? — и вот, опять их разговор сводится к лишним тратам, которые он просто мог себе позволить.       — Как у тебя все просто. А разводные мосты ты для меня тоже остановишь? — с тихим смешком спросила Морозова, склонив голову в бок.       — Для тебя? Хоть ракету остановлю, если согласишься наконец сменить фамилию, — девушка прыснула со смеху, когда он так смешно поиграл бровями. — А то что же это? Все Крыловы, а ты одна Морозова.       — Идеально, я считаю. Что тебе не нравится? — спросила та самая единственная и неповторимая Морозова, хитро улыбнувшись.       — Ну, тогда вот тебе, — он показал фигу. — А не мосты.       — Вот как, значит, да? — наигранно поразилась Вероника, сложив ручки на груди. — Ужас какой, моего опекуна волнует лишь моя фамилия. Это такой новый вид расизма? Как только не стыдно?       — Так, оставь-ка эти манипуляции для своего будущего парня и его пока крепкие нервы, — предупредил мужчина с добродушным смехом.       — А если это будет девушка?       — Ну, тогда ты избавишь меня от лишних тревог, но вместо этого прибавишь их своей матери.       — А ей-то какое дело? — не то, чтобы у Вероники вообще наблюдалось влечение к девушкам, но от чего-то ее все равно это задело за живое.       — Лучше узнай у нее. Мне, если честно, не хотелось бы обсуждать жену за ее спиной, — честно и достаточно спокойно ответил этот чудо-человек, коего та женщина, по мнению Вероники, даже не была его достойна. Впрочем, это было лишь ее собственное и никому не интересное мнение. То, что они счастливы — уже и так большая радость для нее. Детдомовца, коему очень повезло, по крайней мере, хоть с одним родителем…       — Да, прости. Все время забываю, — неловко ответила Морозова, прекрасно понимая его позицию. С другой стороны, удобно же он, черт возьми, устроился!       «В споры меня свои не втягивать», «Решайте свои проблемы в отношениях сами», «Не надо склонять меня на свою сторону, я все равно останусь при своем», — сколько бы жена не пыталась его заставить поговорить с Вероникой, он всегда отделывался подобными фразами. Но они же касались и самой девчонки, что не могла ему даже лишний раз пожаловаться на маму. Впрочем, это им и не мешало. Они просто общались на другие темы, смеялись, слушали музыку и шутливо подкалывали друг друга в тех или иных ситуациях.       — Кстати, когда ты начнешь звать меня папой?       — А? — Вероника даже растерялась из-за такого вопроса и удивленно посмотрела на мужчину прежде, чем вернуться к лицезрению вида улиц с аккуратными и красивыми домами Санкт-Петербурга. — Не знаю как-то… разве это не будет странно?       — Ну, я же зову тебя своей дочерью, — усмехнулся он, на что девушка только качнула головой.       — Это немного другое. Ты знаешь, я… в детском доме всегда сторонилась людей, что представлялись мне будущими родителями, и их тошнотворных фраз вроде «Я Игорь Алексеевич, но ты можешь меня звать уже своим папой». И… в общем-то, презирала всех людей, что приходили поглазеть и пытались поболтать со мной. Возможно… для меня это просто больная тема. И я не хочу тебе врать, потому что в отличие от тех напыщенных родителей, что словно бы выбирали себе красивого щеночка, ты… оказался хорошим человеком. К тому же, разве ты не знаешь, какой у меня биологический отец? Называть тебя папой было бы в этом случае очень грубо.       — Ну, я же не тот человек. А значит, ничего грубого в этом и нет. Признайся, ты просто стесняешься? — Морозова отвела взгляд в сторону, но молча качнула головой. — Твоя мама была не права, но… пойми, что у нее не было другого выбора.       — Теперь я это знаю… — грустно выдохнула девушка, вспоминая, как однажды, во время его командировки, случайно довела ее до срыва и узнала правду. О том, что ее изнасиловал парень с лучшим другом после выпускного. О том, что ее отчим презирал ее за это, ругаясь и отвечая на все тем, что она, его «якобы дочь», сама была виновна в том, что соблазнила двух мужчин своим откровенным платьем. Аборт вовремя сделать ей не дали, был риск, что после она уже просто-напросто не сможет родить, а потом… случилось так, что она не смогла поступить в училище по вине рождения ребенка, на которого не было ни сил, ни средств, и малыша сдали в детский дом.       «И все равно, это просто пиздец», — мысленно ругнулась Вероника, прекрасно понимая, что на месте матери она бы давно наложила на себя руки, либо… поступила бы точно так же. Выкинула ребенка, который никому не сдался, в детский дом. И не жалела бы, потому что вынашивать его заставили чуть ли не насильно.       — Так ты всерьез по девушкам? — сменил он тему настолько неожиданно, что Вероника сначала переспросила, будто не понимая, верно ли сама его услышала.       — А… нет, я не из этих. Мне, на самом деле, нравится один человек… уже очень давно.       — Познакомишь? — спросил мужчина с легкой улыбкой, на что его дочь качнула головой.       — В другой раз. Да и мы еще даже не встречаемся, так какой смысл? — спросила девушка, вроде бы и понимая, что в этом ничего плохого нет, но с другой стороны… зная характер отца, он наверняка ляпнет что-то жутко смущающее. А потом будет постоянно звать уже как зятя. И не то, чтобы Вероника была сильно против, но парень, который даже не был в курсе о ее чувствах, явно испугается внезапного напора со стороны ее новых родственников. — Но если когда-нибудь начнем, то с тобой я его познакомлю в первую же очередь.       — Ну, тогда ладно, — посмеялся отчим, кивнув на ее слова. — Завтра я снова уезжаю.       — И на сколько?.. — тише спросила Вероника, будто боясь слышать ответ.       — На пару месяцев в Ростов-на-Дону по работе. Проект обещает быть занятным, — мама сто процентов будет ругаться, скидывая на нее все домашние дела, будто она гребаная Золушка из той самой сказки. Только вместо двух старших злых сестер у нее есть два младших не менее агрессивных брата. Серьезно, порой ей кажется, что они хотят ее убить! В то время, как один прокусил однажды ее кожу до крови, разозлившись невесть на что, второй постоянно швырялся в нее игрушками, врезался на машинке и смеялся, когда она имитировала боль или сразу смерть. Садист и кровосос, не иначе. Эти близнецы друг друга стоили…       — Вот оно что… и ты все равно за мной заехал? Лучше бы отдохнул тогда как следует и выспался, — тише ответила девушка и неловко улыбнулась. — Я бы доехала как-нибудь сама.       — Да вот еще! Успеешь за два месяца настояться в забитой людьми маршрутке. Я приехал, потому что сам хотел, чтобы моя дочь доехала до дома в безопасности и комфорте.       — Спасибо… пап, — тише поблагодарила она отчима, не сдержав теплой улыбки. — Блин, все равно неловко!       — Эх ты! Такой момент испортила!       — Ну прости! — не без смеха ответила она, на что некогда огорченный родитель только улыбнулся, ведь… так или иначе, действительно был рад тому, что Вероника назвала его своим отцом.