Дневник моего прошлого. Часть 1.

Эта страница выглядит менее хаотично, чем предыдущая, но текст всё ещё напряжённый, местами перечёркнут. Почерк более ровный, но чувствуется, что автор пишет с усилием, как будто пытается упорядочить свои мысли. На полях видны несколько грубых крестов, нарисованных с остервенением, рядом с которыми начертано слово «ЛОЖЬ».

***

15 марта. Кажется, я пришёл в себя. Или это просто иллюзия. Сегодня я сделал то, чего никогда не думал сделать. Я пошёл в церковь. Я не верю в Бога. Никогда не верил. Если Он существует, то что за монстр создаёт таких, как я? Что за существо смотрит, как его мир полыхает в огне, и ничего не делает? Если Бог реален, то Он хуже любого демона. И всё же я пошёл. Церковь была старой, холодной. Каменные стены, пропахшие сыростью и воском. Никого не было, кроме одного священника, который стоял у алтаря, поправляя свечи. Он даже не взглянул на меня, когда я вошёл. Может, почувствовал, что я — не из тех, кто приходит за прощением. Я сел на скамью в дальнем углу. Смотрел на крест, висящий над алтарём. Этот крест… он раздражал меня. Он выглядел слишком чистым, слишком правильным. Как будто он был издевательством над всем, что я пережил. — Ты ведь любишь всех, да? — пробормотал я, глядя на крест. — Любишь даже меня? Я не ожидал ответа. Конечно, нет. Но внутри что-то зашевелилось, как осколок, который внезапно впился в сердце. Священник обернулся, наконец заметив меня. Его взгляд был настороженным, но спокойным. Он подошёл ближе, его шаги эхом отдавались по пустому залу. — Ты ищешь утешения? — спросил он. Я засмеялся. Горько, хрипло, так, что мой смех отозвался в холодных стенах. — Утешения? — переспросил я. — Нет. Это место не может мне ничего дать. Он молчал, только смотрел на меня, ожидая, что я продолжу. И я продолжил, потому что не мог остановиться. — Ты веришь, что Бог любит всех, отец? — спросил я, вставая с места и подходя к алтарю. — Ты правда веришь, что Он прощает? — Да, — ответил он тихо. — Каждый может быть прощён. Эти слова зажгли во мне что-то дикое. Гнев, который я не мог удержать. — Каждый? — повторил я, приближаясь к нему. — Даже те, кто убивают? Кто режут? Кто ЕДЯТ других людей? Его лицо побледнело, но он не отступил. — Даже их, если они раскаиваются. Я засмеялся снова, громче, почти крича. — Раскаяние?! — выкрикнул я, указывая на крест. — Ты думаешь, что я могу раскаяться? Ты думаешь, что этот твой Бог смотрит на меня и говорит: «Да, он заслуживает прощения»? Нет. Нет, отец. Если Бог реален, то Он отвернулся от меня. Он создал меня таким и бросил меня в этот ад. Священник смотрел на меня, но в его взгляде было что-то, чего я не ожидал: не страх, а жалость. — Ты ненавидишь Бога, — сказал он тихо. — Да, — ответил я, чувствуя, как моё сердце сжимается. — Потому что, если Он есть, то всё это — Его вина. Я развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа. Моя голова была тяжёлой, а руки дрожали. Я думал, что посещение церкви даст мне хоть что-то — ответ, знак, хоть что-нибудь. Но всё, что я почувствовал, было ещё большее пустота. Бог не ответил мне. Как и всегда.