Дневник моего прошлого. Часть 1.

Эта страница кажется необычной даже для этого дневника. Чернила выглядят блеклыми, как будто автор писал их с замиранием. В некоторых местах слова перечёркнуты, а на полях есть каракули, похожие на попытки рисовать или просто царапать бумагу. Текст обрывается на полуслове, оставляя больше вопросов, чем ответов.

***

2 января. Или, может, это всё ещё декабрь? Я долго не писал. Не хотел. Не мог. Они нашли его. Того, кого я ел. Нашли. Кто-то, вероятно, почувствовал запах. Или услышал что-то, когда я не закрыл окно. Честно, я даже не помню, как это случилось. Кажется, моя голова всё ещё в тумане. Алкоголь, порошок, кровь… они смешиваются в один вязкий кошмар, из которого я не могу выбраться. Я слышал, как они стучали в дверь. Сначала тихо, осторожно. Потом сильнее, резче. Они звали меня по имени, хотя я даже не помню, чтобы им его говорил. Я не открыл. Просто сидел на полу, наблюдая за дверью, как за входом в клетку, которая вот-вот захлопнется. Они ушли. Но ненадолго. Я знаю, что они вернутся. Я слышал их голоса за стеной. Они шептались, будто боялись, что я услышу. Это забавно, правда? Бояться того, кого ты пришёл ловить. Иногда мне кажется, что я вижу их, даже когда их нет. Тени за окнами, шорохи в углу комнаты, чей-то взгляд, который я не могу поймать. Это смешно. Я убиваю, я режу, я ем, но боюсь тех, кто боится меня. Я оставил нож под подушкой. Не потому, что собираюсь защищаться. А потому, что не хочу, чтобы его нашли. Этот нож — часть меня. Если они заберут его, они заберут меня. Снова был дым. Табак больше не помогает. Но я всё равно курю, затягиваясь до кашля. Иногда я думаю, что хочу задохнуться этим дымом, чтобы всё это закончилось. Но потом я чувствую вкус табака на языке и понимаю, что это не так просто. Я записываю это, потому что, возможно, это будет последняя запись. Нет, не потому, что они придут за мной. А потому, что я сам собираюсь сделать что-то… значительное. Помнишь, я писал про тот голос? Тот, который шепчет мне в моменты, когда я делаю что-то. Он стал громче. Он больше не просит. Он требует. Я даже не уверен, мой ли это голос. Я нашёл ещё одного. На этот раз ребёнка. Строка зачёркнута так сильно, что бумага прорвана. Нет, не могу. Я не помню, чем всё закончилось. Я вижу перед собой его лицо, его глаза, полные страха, но… что произошло потом? Почему на моих руках снова кровь? Что я сделал? Может, завтра я вспомню. Или, может, я никогда не хочу помнить.

***

Запись обрывается. Последние несколько строчек текста размазаны, будто автор отбросил ручку в середине мысли. На странице больше ничего нет, кроме одного неясного пятна в углу — кровь это или что-то другое, остаётся неясным.