Впуская, вернись

Оглядываясь назад, Дилюк вынужден признать: день выдался не из простых. Утром он срывается из дома чуть свет. Не встал еще никто из работников винокурни, даже передник Аделинды сиротливо висит себе на гвоздике, дожидаясь хозяйку. Зябко ежась под порывами прохладного ветра, он шагает по тропе, бездумно пиная камни. В голове — неприятное эхо, шепот алкогольного змея. В груди — неподъемный ком, облепивший сердце, острыми краями врезающийся в мягкую ткань при каждом ударе. Единственное, что хоть немного греет его — призрак прикосновения холодных рук. Лед тоже может греть. Дилюк мрачно размышляет, что было бы, узнай он о произошедшем сразу, во время путешествия. Не то чтобы это было реально — да и не то чтобы вообще был хоть какой-либо смысл об этом размышлять — но... Я бы вернулся, зло скалится Дилюк, с такой силой пиная очередной камешек на пути, что тот сбивает головку придорожного цветка-сахарка начисто. Обида обидой, злостью злостью и месть местью — но я бы вернулся. Вернулся бы и нашел ублюдка. И его кишки на ближайшей сосне развесил бы. Интересно, помнит ли Кэйа хоть что-то про него, пытался ли найти сам. Надо спросить, надо вытянуть как можно больше информации, но... Но не сейчас. Не готов Дилюк в ближайшее время видеть застывший холодом голубой глаз и подрагивающие пальцы. Да и Кэйе такое сейчас… ни к чему. Раз за разом судьба подкидывает Дилюку одну и ту же роль в этом спектакле. Дает холодный клинок мести в руки и толкает под лопатки. Иди. Иди и… Дилюк жмурится до темных кругов под веками и идет дальше. Пока просто по дороге в город. Странно ли это или нет, но вот за то, что теперь делать с возникшей на горизонте проблемой с сексуальной стороной, он не волнуется совсем. Нет здесь того, с чем они не могли бы разобраться вдвоем. И он сделает что угодно, лишь бы Кэйа чувствовал себя хорошо рядом. Дилюк упрямый, он умеет добиваться своего — и он добьется. В облаке этих мыслей он входит в Мондштадт, кося на сонных рыцарей на воротах. Добирается до Доли ангелов и входит, вдыхая знакомый запах вина, перегоревших свечей и дерева. Тут его поджидают стопка документов, пара писем от информаторов и долгожданное ощущение успокаивающей рутины. Дела затягивают в свои сети до середины дня, и только тогда напоминает о себе урчащий желудок. Дилюк откладывает перо и выходит на улицы. Около Хорошего охотника — небольшая очередь, и прежде чем подумать, хочет ли он в ней стоять, его окликают: - Мастер Дилюк! Присоединяйтесь, я погорячилась с двумя порциями блинчиков! Эмбер сегодня как-то непривычно уложила свои длинные волосы, тонкие косы у лица переходят в два хвоста, и Дилюк вежливо отмечает это, садясь за столик. - Красивая прическа. - Спасибо! - жизнерадостно откликается Эмбер, тут же поправляя прядь. - Эола сказала, что... Она осекается и смущенно откашливается. - Впрочем, неважно... Как поживаете? Дилюк делает вид, что не заметил паузы и смены темы. Поддерживает немудреную светскую беседу. Не будет же он набрасываться на Эолу в разговоре с ее лучшей подругой. Свое нелицеприятное мнение он оставит при себе. Раньше он держался на тонкой грани вежливого равнодушия. Разрыв аристократки с собственным кланом вызывал скорее одобрение, несмотря на то, что та выбрала именно рыцарскую жизнь для своего бунта. Что ж, история с Альберихом изменила положение чаш весов. Чем бы там Эола Лоуренс не руководствовалась. - ... и тогда я упорхнула оттуда на планере, вот так! - с энтузиазмом завершает свой небольшой рассказ о буднях скаута Эмбер. - Самое странное, что за тем храмом опять горел костёр. - Хм? - что-то привлекает внимание Дилюка, и он решает уточнить. - Ты про Вольфендом? Разве ты не говорила, что тот лагерь был зачищен? Точно, вот что странно. Лагерь, про который говорит юная скаут, не просто был зачищен — он был зачищен самим Рагнвиндром буквально пару дней назад. Хиличурлы иногда возвращались на старые стоянки в удобных местах, но не так же быстро. - Сама удивилась, ведь его кто-то разрушил накануне… - жмет плечами Эмбер. Любопытно. Надо свериться с данными информаторов. Жизнь научила Дилюка, что именно такие небольшие нестыковки обычно являются самым верным признаком чего посерьезней. В конечном итоге вечером он оказывается в чаще леса. Местность он знает хорошо, так что движется быстро и тихо. Из-за густой растительности здесь всегда темней, чем в любой другой точке Мондштадта, и Дилюк отрешенно наблюдает за тем, как переплетаются корни под его ногами. Что ж, та самая стоянка находится довольно быстро. Рагнвиндр замирает на расстоянии, оценивая обстановку. Действительно горит костёр, и он видит вокруг него несколько лежащих темных тел с мехом и масками. Спят эти создания нередко довольно крепко, и Дилюка они, по всей видимости, не услышали. Он начинает было уже прикидывать, что делать дальше, но вдруг настораживается вновь. Хиличурлы умеют строить небольшие убежища, вроде шалашей, это чистая правда. И их умений хватает на примитивную готовку, и на многие вещи, которые роднят их с людьми. Но вот умения делать себе сумки с припасами Дилюк как-то за ними не припоминает. А если глаза его не подводят, то под сенью одного из шалашиков он видит краешек некоего дорожного свертка. Может, и не заметил бы, не сползи с него немного прикрывающая солома. Кто-то использует хиличурлью стоянку как прикрытие для лагеря? Любопытно. Но как эти загадочные люди оставляют и забирают вещи? Неужели на них не нападают каждый раз? Или они взяли пару экспресс-курсов у Эллы Маск? Дилюк аккуратно подбирается чуть ближе. Да, хиличурлы-то, конечно, выглядят как обычно, только… Только он не видит, чтобы грудные клетки существ вздымались от дыхания. Они… мертвы. Ловушка. Развитая за время странствий по Снежной острая интуиция заставляет Дилюка резко отпрыгнуть назад — по своим же следам, проверенному безопасному пути. Прямо перед его глазами в землю втыкается выпущенная стрела. А проволочная петля, незаметная в траве, не успевает сомкнуться до конца на сапоге, мазнув по носку и улетая вверх пустой, и всё же Дилюк чуть не падает. А потом на него сверху рушится металлическая цепь из звеньев. Ну и как он не заметил здесь людей?! - Блять! Оглушите его! Дилюк с рычанием вскидывается, пытаясь встать или хотя бы занять более вертикальное положение, резко озираясь. Большое количество человек не могло успешно спрятаться здесь, не так ли? Да. Ох, голубчики, не стоило вам нападать на меня всего лишь впятером. Первым делом Дилюк отправляет огненную волну в только было прицелившегося в него снова лучника. Того пытается закрыть анемо-щитовик, но Дилюку хватает сил расколоть прикрытие вторым же ударом. А потом от него во все стороны разлетается огненное кольцо. Надо срочно избавиться от сети, это может плохо кончиться! Вряд ли засранцы на это рассчитывали, но Дилюку хватает сноровки на то, чтобы поливать всё вокруг огнем, не давая к себе подобраться, и тем временем раз за разом бить в соединение звеньев рукоятью меча — проклятье, как неудобно это делать без пространства для замаха! К счастью, его оружие тяжелое, а качество сплава намного превосходит то, из чего сделана ловушка. И спустя несколько минут Дилюк выпрыгивает из лопнувшей сетки. Через секунду тело обжигает острой болью, и Рагнвиндр отлетает в гребаную скалу рядом, собрав по дороге несколько кустов. Что за тварь притащила сюда своё электро?! Нападающих осталось всего трое — лучник мертв, и агент с кинжалами мертв, и Дилюк пытается выскользнуть от стены ущелья подальше. Попытки его зажать Рагнвиндру категорически не нравятся, и он не знает, где и какие еще ловушки вокруг. Уже и так тяжело раненому анемо-щитовику достается рассекающий удар по груди, еще через несколько ударов падает на землю пораженный выпущенной огненной птицей проклятый обладатель электро. Еще одного агента с кинжалами Дилюк оставляет себе на закуску. Ему нужна информация, и он её получит. Двигаясь только по тем местам, где ступал он сам или другие, он подбирается к агенту ближе, едва не получив метательный нож в бедро — и мстительно с размаху бьет его плашмя клеймором прямо по коленному суставу. Судя по раздавшемуся хрусту, а также чуть не порвавшему Дилюку перепонки воплю боли, получилось отлично. Вот так, а обезоружить тебя теперь — дело нескольких секунд. Рагнвиндр с усилием ступает на чужое запястье, вызывая новый крик, упирает колено в чужое горло, остервенело дыша. Тело всё еще трясет от боли после удара электричеством, а из щеки, кажется, торчит сучок, заливая одежду кровью. - Поболтаем? - скалится Дилюк, с наслаждением наблюдая за переполненными болью глазами напротив. - Рассказывай, кто тебя послал и где этот “кто-то” находится. Фатуист жалко сипит, беспомощно скребя единственной целой рукой по бедру Дилюка в попытке вырваться. Вдруг застывает, жмурится как-то обреченно… Прежде чем Рагнвиндр успевает его остановить, кусает сам себя за запястье. А точней, за навешенный на него браслет. Чужое лицо стремительно становится мелово-белым. Глаза чернеют от расширяющихся зрачков, на губах выступает пена, а тело начинает содрогаться в конвульсии. Его агония мучительна, но коротка — не проходит и минуты, как перед Дилюком лежит труп. - Проклятье, - тихо выдыхает он себе под нос сквозь зубы, медленно поднимаясь. Надо вытащить гребаную щепку из щеки. И возвращаться домой. *** Рассказ обо всём этом нервно наматывающему вокруг него круги Кэйе много времени не составляет. Параллельно Дилюк отдается в прохладные руки и дает себя осмотреть, и стереть с себя кровь, и обработать ранки и ушибы тоже. Они сидят в той самой переделанной конюшне, где всё время ночевал Альберих. До прошлых суток. Какая ирония. Вот тебе и переехали спать вместе. Как говорится, есть нюанс. - То есть они решили подстраховаться с планом, - мрачно заключает Кэйа, в очередной раз промакивая щеку влажным тампоном. Дилюк чуть морщится: щиплет. - Расчет на то, что не сработала бы наживка на странную информацию, сработала бы посылка. - Похоже. И откуда только узнали, что лишь я открываю эту документацию? Возьму и сдеру завтра с Вилли три шкуры, - ворчит он, откинув голову назад и вбок, чтобы Альбериху было удобней. Дилюк не хочет признаваться себе в этом, но ему до отвращения приятна чужая забота. Внутри живота будто свернулось что-то мягкое и теплое. -Можно подумать, сложное дело вытащить из него или любого другого твоего работника что-нибудь любопытное, - фыркает Кэйа, наконец закрывая ранку кусочком бинта и закрепляя его липучкой на слаймовом концентрате. - Между прочим, я всегда предупреждал их, чтобы поменьше трепались, - оскорбленно тянет Дилюк. Оскорбленный тон тут же ломается на конце фразы: Кэйа касается губами его щеки чуть выше ранки. - Поверь мне, есть огромное количество способов вытянуть из людей что угодно. Уж в этом я разбираюсь, - скалится Кэйа, усаживаясь напротив на кровати и принимаясь яростно разминать освобожденную от гипса руку. Та гнется явно через усилие. - Один бокал, одна шутка, один намек — и все уже в курсе, что ты почти всегда остаешься ночевать в городе по четвергам. - По вторникам, - поправляет Дилюк. И тут же хмурится. Улыбка Кэйи переполнена ехидством до самых краешков губ. - Вот видишь. - Ты — несносен, ты знаешь об этом? - Поставлен в известность, ага, - злорадно-сладко тянет Альберих, щуря глаз. Индюк самодовольный. - Сильно спина болит? Составишь компанию в походе до птичника или мне сбегать одному? Срывается с места, доходит до стола и начинает быстро что-то набрасывать на листке бумаги. - Хочешь написать Альбедо и попросить осмотреть комнату с этим веществом? - догадывается Дилюк, медленно поднимаясь на ноги вместо ответа. Спина действительно болит после сегодняшних злоключений, но на терпимом уровне. - Да. Ему или Лизе. Возможно, в таких вопросах лучше даже… - Кэйа. - Да? - тот оборачивается через плечо, скручивая лист. - Лиза уехала из Мондштадта. Кэйа пару раз моргает. На лице проступает осознание. - Вот как. Что ж, могу её понять. Я бы тоже уехал. Наверное. Или с утеса прыгнул бы, - он тут же морщится, потому что Дилюк отвешивает ему знатную затрещину. - Вообще-то это печально. И бедолага Рейзор остался без учителя. Надеюсь, с нашей прекрасной Пурпурной ведьмой всё будет в порядке. Хотя бы со временем. - Они переписываются. С Рейзором, - поясняет Дилюк, увлекая Кэйю за собой наружу. - Так что пока… Пока мы по крайней мере знаем, что она хоть как-то держится. Темно-синее небо появляется над головой. Вокруг пусто. Чуть ранее Кэйа со своим непередаваемым ласково-непререкаемым лицом уговорил всех работников разойтись, куда-то скрылся минут на десять и затем вернулся и сообщил, что человеку, который попробует подойти к винокурне, он не завидует. И Дилюк расспрашивать не стал. Просто поверил. Приятно, что можно снова так делать. - Есть еще какие-нибудь мерзкие новости, которые ты мне не рассказывал из дурацкой жалости к моему изгнанию? - вопрошает тем временем тот, шагая за ним следом на звук птичьего клекота. - Нет. А у тебя — еще какие-то случаи за четыре года, о которых мне надо бы знать? - Дилюк произносит фразу и тут же жалеет: лицо Кэйи темнеет. - Я молчал не по прихоти. И что мне тебе рассказать, мастер Дилюк? Не могу же я припомнить каждый пинок от каких-нибудь стражей руин или каждую дырку во мне от условных пиро-застрельщиков. - Мне достаточно знать, что больше ничего столь же… дрянного не происходило, - Дилюк берет себя в руки, почти физически — сжав одну ладонь другой, говорит мягко. К счастью, Кэйе этого оказывается достаточно. Он перестает косить волком и вздыхает, потирая лоб. - Думаю, это первый приз в моей лотерее везучести, так что соревнование отменяется. А ты? - Что — я? - не сразу понимает Дилюк. Кэйа ловит его за руку и разворачивает к себе лицом, подходит вплотную и сверлит голубым глазом. - Что случалось с тобой? Вне Монда? Было что-то, о чём мне стоит знать? Дилюк молчит какое-то время, разглядывая почти спокойное лицо с потаенными крупицами тревоги. Мотает головой. - Нет, - отрезает он. В конце концов, Кэйа в кои-то веки прокалывается и не особо удачно задает вопрос, так что в каком-то смысле Рагнвиндр честен. Да и не сравнить его историю… с этой историей от Кэйи. - Ладно, - спокойно кивает Альберих, еще на секунду прожигая его внимательным взглядом. Поверил он или нет — неясно. - А теперь — к насущному. Дилюк тихим свистом подзывает Нессу к себе, ловит на руку и почесывает перышки. Принимается закреплять письмо на лапке. - Чего ты там уставился? - он замечает боковым зрением, что Кэйа глядит куда-то в небо. - Да показалось, - отмахивается Кэйа, растирая запястье. - Наверное, просто… Черно-серая тень вспархивает с ближайшей сосны и рушится Альбериху на плечо, оглушительно каркая. Этого ворона Дилюк помнит. - Ого, да ты жив! Я-то думал, тебя каким-нибудь взрывом поджарило, шальной! - ехидно улыбается Кэйа, поднося к птице руку. Тот тут же усердно клюет его в палец и тут же — в ухо, и Альберих сдавленно ругается. - Да-да, я тоже тебя люблю, придурок! - А вы прям само очарование, - хмыкает Дилюк. - Откуда он у тебя? - Случайно подобрал птенцом, - Кэйа, не снимая ворона с плеча, подходит к одному из ящиков, достает оттуда несколько кусочков сала и принимается скармливать их птице. - Как-то жалко стало, вот и забрал себе. Вот и выросло это чудовище. Напоминал мне о тебе, ты ведь всегда любил птиц, - серебристый смех. - А уж как ты вернулся с этой своей новой миной — и подавно. Такой же ворчун. Кэйа поворачивается с улыбкой, и Дилюк оказывается абсолютно беспомощен и безоружен. И невольно слабо улыбается в ответ. Несса, с уже закрепленным письмом, нетерпеливо топчется на запястье, и он подбрасывает ее в воздух. Птичий силуэт на секунду заслоняет луну на небосводе. - Как его зовут? - Придурок, чуть реже — кретин, еще иногда — ПКШ. Потенциальный куриный шашлычок. Это когда особо бесит меня, - Кэйа снова смеется. Ворон, дружески щипнув его за ухо напоследок, взлетает с плеча, какое-то время еще прыгает вокруг них по песку, а затем взлетает и исчезает где-то в листве. - Да ты романтик. - Это вы еще даже наполовину не прочухали, насколько, мастер Дилюк, - Кэйа с усмешкой хлопает Рагнвиндра по плечу. - Но всё впереди. Пойдем-ка ограбим кухню. Надо тебя накормить. А потом уложить! - Тебе лишь бы уложить, - находит силы на вялые шуточки Дилюк. - О да, я такой! - гордо задирает нос Кэйа. И они идут и крадут с кухни сэндвичи. И пару бутылей с соком. И несколько пирожков. И вскоре уже сидят на постели вдвоем, поедая всё это великолепие. Ест, правда, в основном Дилюк. Кровать узковата, и им приходится тесниться, переплетая ноги. Почему-то от этого становится только уютней. - А ведь я по глупости действительно успел перетащить к тебе вещи, - с притворной сокрушенностью цокает языком Кэйа. - Ну что за невезение. Впрочем, знаешь, нет желания обсуждать это сейчас. Хочу переспать с парой мыслей сначала, если ты не против. - Я однозначно против того, чтобы ты переспал с кем-то, кроме меня, - Дилюк гордится собой, потому что уже второй раз за вечер отваживается на слегка пошлую шутку. Даже чуток пугается, что давит Кэйе на больное — но тот лишь заходится хохотом: - Ревнивец! - И собственник. - Как же я влип, - мягко ухмыляется Кэйа, мечтательно откидываясь на спинку кровати. - Не больше, чем мы оба — с Черным человеком. - Опять сворачиваешь меня на ниву разговоров о делах? Не хочу я обсуждать этого нелюдя. - Нелюдя? - удивляется Дилюк, запихивая в рот последний кусочек пирожка. Едва ли Альберих говорит про моральную сторону вопроса. - Я не думаю, что Альвин Тур — человек, - спокойно отзывается Кэйа, пожимая плечом. - Во всяком случае — обычный человек. - Почему? - Дилюк, ты помнишь, как ты его угостил Порчей, когда его притащило сюда, на винокурню? Конечно, помнит. Еще бы он не помнил. Проклятый эпизод, итогом которого стали наполовину сгоревший дом, дыра в руке и горячечный бред. - Разумеется. Кэйа с посерьезневшей миной склоняется чуть вперед, прядь спадает через его плечо вперед: - Ну, так на нем не осталось ничегошеньки, ни тени шрама. - Когда успел разглядеть? - Когда был у них в лагере, разумеется, - Кэйа медленно начинает перекидывать вытащенную откуда-то монетку из руки в руку. Левая слушается его отчетливо хуже, но всё же он не роняет кругляш. - На этом засранце не было ни царапины. После ТВОЕГО удара в полную силу. Может, конечно, у них очень сильные целители, но звучит как-то маловероятно. И знаешь… не сочти, что я сумасшедший… Но он вроде как при мне один раз из воздуха меч вызвал. Не из льда, допустим, как при должной сноровке смог бы я. Настоящий, - Кэйа склоняет голову, щурясь. - Что-то с этим товарищем нечисто, Дилюк. Будь очень аккуратен, если вдруг встретишь. Я уверен, что он жив, и что он так просто не отвяжется. Дилюк молча замирает, глядя куда-то вверх и размышляя. Словам Кэйи он верит. Он и сам полагает, что за сегодняшними эпизодами стоял Черный человек. Вопрос только в том, откуда он теперь дирижирует оркестром и какими возможностями этот ансамбль песни, пляски и капканов располагает. - Хорошо, - вслух соглашается он, отчаянно зевая во весь рот и прикрывая его локтем. Кэйа пихает его в бок. - Ложись давай уже. Утро вечера мудреней. Или мне тебе сказку на ночь рассказать? - мурчит он почти в ухо, придвигаясь — и от этих ноток кожа Дилюка покрывается мурашками, сахарной крошкой. - Если лягу спать сейчас, завтра опять приближусь на день к тому моменту, как придется всё это разгребать, - устало отмечает он, наспех стягивая с себя всё, кроме рубашки и нижнего белья. Он старается сделать это быстро, чтобы Кэйа не имел возможности разглядеть его. - Дурацкая временная линейка. Гудящее от усталости тело само собой опускается на подушку. Дилюк сонно хлопает ресницами, наблюдая, как Кэйа поднимается на ноги и тоже принимается раздеваться. Взору открывается подтянутый торс, стройные бедра и смуглая кожа. Оставив на себе лишь нечто черное и обтягивающее в зоне паха, Кэйа плавным рывком заныривает под одеяло, прижимается прохладным боком ровно к больной спине. Ну чисто целебный кот, красивый целебный кот, размыто мелькает в голове Дилюка, пока он с удовольствием притирается ближе. - Между прочим, у некоторых народов концепция времени не линейная, а круговая, - вдруг размыкает губы Кэйа, говорят тихо и мягко. - Цикличная. Мол, всё повторяется, витками. Лица его Дилюк не видит, но слышит чуть учащенное дыхание. Кэйа ерзает, и ремешок повязки чуть царапает плечо Рагнвиндра. - У некоторых народов? В Каэнри’ах? Тот молчит так долго, что Дилюк уже думает, не ляпнул ли он опять лишнего, но тут его плеча касаются теплые губы — буквально на секунду. - У нас с этим полный бардак, - негромко отзывается наконец он. - Кстати, думаю, правильней говорить “у Каэнри’ах”. Ведь самого места-то уже нет, по большому счету, - он снова притихает и затем со вздохом добавляет, - и если смотреть с такой точки зрения, то мы просто описали большой круг, чтобы встретиться снова. - Может, и так, - покладисто соглашается Дилюк, всем сердцем прислушиваясь к приятному ощущению — как Кэйа еле касаясь водит пальцами по его плечу. Какое-то время он молчит, размышляя сам не зная о чём. - Если уж так рассуждать, то выходит, что спустя какое-то время нам снова нужно будет ссориться. Но я, - тихо говорит Дилюк, глядя куда-то в потолок, - больше не хочу с тобой ссор. Хватит с меня. И хватит с нас “повторений пройденного”. Давай уж лучше сломаем этот дурацкий круг. Ты… - он хмыкает, - сейчас скажешь, что мне лишь бы что сломать и разнести. Но это — это и нужно разрушить, - пауза. - Понимаешь, о чем я?.. Кэйа..? Ответа не звучит, и Дилюк поворачивает голову. Видит сомкнутые ресницы, расслабленную руку, замершую на его плече, упавшую на лицо прядку около губ, чуть движимую размеренным дыханием. Спи, думает Рагнвиндр с щекочущей ребра нежностью, накидывая одеяло на смуглое плечо. Спи. Надеюсь, тебе приснится что-нибудь хорошее. Его самого сон берет не сразу, несмотря на всю усталость. Спать хочется, но не получается. Он думает о том, как выбраться из очередной западни, куда его усердно хотят отправить. О том, как защитить тех, кто вокруг него, тех, кого обязан закрывать собой. И немного о том, как странно и трепетно засыпать вот так, в кольце чужих рук. Когда-нибудь он привыкнет, и это станет рутиной — он надеется на это — но пока… Дилюк накрывает чужую ладонь своей, чуть сжимает, разглядывая тонкое запястье. И наконец дрёма затягивает его. …на запястье кровь, оно намертво вжато в какую-то ткань, и жадная, жестокая рука удерживает его на месте. С притворной лаской обводит косточку… - Дилюк. Он резко вздрагивает от толчка в плечо, садится на кровати и шипит от поразившей его боли в спине. Кэйа сидит напротив, сонно щуря глаз. Рассветные лучи подсвечивают его профиль сбоку, делая острым и тонким. - Кто бы знал, что ночевать с тобой такое испытание, - говорит он шутливым тоном, но в зрачке плещется серьезное. - Ни ночи без доброго тычка по ребрам от кошмаров. Дилюк молчит, тяжело дыша. Проводит пальцами по чужой руке. Пытается сглотнуть оседающую на языке горечь. Ну спасибо, дорогой мозг, только возможной визуализации того, что происходило четыре года назад, мне и не хватало. Он гладит и гладит руку Кэйи, будто может этим что-то исправить. - Ну же, всё хорошо. Сны остаются во сне, - Кэйа наклоняется вперед и потирается щекой о щеку. - Знаю. Кэйа выглядит так, будто хочет сказать что-то еще, но внизу раздаются голоса. И в частности — один голос, которого они ждали. - Ох, никак нас почтил визитом сам господин алхимик, - жалобно тянет Альберих, потирая лицо. - Быстро он. Придется вставать. *** - Любопытно, - произносит Альбедо, сложив руки на груди. Он только что вышел из-за двери, на которой еще видны морозные узоры. Сдернутая защитная маска болтается на ремне под подбородком. - Что там? - из-за спины Дилюка тут же появляется любопытный глаз Кэйи. - Рассказывай давай. Ну же, нос-занос, делись! Дилюк дает ему легкого тычка под ребра. - Кажется, один бывший капитан вообще забыл о всех правилах вежливости, - сердито отмечает он. Как Альбедо вообще с ним общался тут? “Один бывший капитан” издает полный возмущения фырк, но молчит, вперившись взглядом в потенциальный источник информации. - Делюсь, - невозмутимо обзывается “нос-занос”, прочесывая пальцами назад светлые волосы. - Вообще ситуация действительно неожиданная. Это вовсе не яд, и даже не наркотик. Я бы вообще сказал, что это не самый очевидный выбор для посланий. Как если бы вам, господин Рагнвиндр, попытались бы подбросить пепел. - Пепел? - переспрашивает Дилюк. Звучит максимально странно. - Вообще-то это буквально пепел. Правда, необычный, - Альбедо выглядит задумчивым. - Ты можешь перестать темнить, мой не в меру умный друг, и поделиться, что в нём такого необычного, в этом пепле? - сладко поёт Кэйа, привалившись боком к стене дома. - Я не темню, просто пытаюсь понять, - невозмутимо парирует алхимик. - Подобные пепельные пятна я находил на Драконьем хребте. Любопытно, что от них обычно шли многочисленные цепочки следов — к ближайшему ущелью. И там, на дне — много скелетов животных, а еще больше — хиличурлов. Будто их туда манило, против всех законов самосохранения. - Так, - произносит Дилюк, подхватывая чужие слова. Что-то нехорошо чешется внутри. Очередная связь с Драконьим хребтом, очередная связь с… - Манило? А кого именно туда манило, всех подряд? - прозорливо интересуется Кэйа. - Тебя-то, как понимаю, прыгнуть с ветерком не тянуло. - Нет. Была у меня версия, - хмыкает Альбедо. - Полагаю, что тянуло туда тех существ, которых угораздило заразиться порчей. А пепел был пропитан какой-то специфичной элементальной энергией. И они... вроде как вступали во взаимодействие. Пазл в голове начинает складываться. И судя по лицу посерьезневшего вмиг Кэйи — у него тоже. - То есть ты хочешь сказать, - он начинает прохаживаться взад-вперед в своей традиционной манере, - что существа, у которых в крови была значительная доля порчи, вдыхали этот самый пепел, как бы теряли… контроль над собой и… - …и шли к своему бесславному концу. К ближайшему узлу артерий земли. Который, к несчастью для этих существ, был ниже точки их расположения метров этак на восемьсот. Пазл в голове дружески подмигивает собранными деталями. - В этом нет смысла, в общем. Подбрасывать такой пепел в письме. Разве что, - проницательный взгляд Альбедо останавливается на виноделе, - разве что воздействие планировалось бы на кого-то с порчей в крови. Дилюк почти готов рассмеяться. Рассмеяться, выпустить свою чертову кровь прямо на камни под ноги, фонтанчиком. Кэйа сжимает его за плечо: - А если бы вдруг тебя попросили бы сделать что-то вроде… антидота к такому веществу, ты бы смог? - он интересуется с фальшивой легкостью, покачивая головой. - Возможно. Но в этом гипотетическом, - Альбедо чуть дергает уголком губы, - случае мне нужно было бы знать, для кого этот антидот. Провести пару опытов на совместимость. - Спасибо за прекрасный анализ ситуации, господин алхимик, - мурчит Кэйа. - А теперь позволь мне украсть мастера Дилюка на пару минут. Поговорить. Он утаскивает Рагнвиндра почти волоком за дом и разворачивает к себе. Синий глаз горит огнем. - Придется рассказать, - надрывно шепчет он. - Это не страшно, Альбедо всё равно минимум частично догадался, и умеет хранить секреты, и… - Что? - хмурится Дилюк. - Ты с ума сошел? Он эту правду с собой-то не был готов делить, а уж еще с кем-то — и подавно. Кэйа выразительно закатывает глаз: - Милый мой Дилюк, золото ты мое драгоценное. Ты вообще не понимаешь? Есть вещество, которое буквально заставит тебя потерять контроль над собой и приведет… куда-то там, блять, приведет. Они либо знают, куда, и будут там тебя караулить, либо вообще каким-то гребаным образом заставят припереться туда, куда им надо, и еще повезло, что они вкинули его таким глупым образом, раскрыв карты, и… - Кэйа, я понял, понял! Какой смысл рассказывать об этом Альбедо? Буду просто осторожным, и… - ОСТОРОЖНЫМ? - голос Кэйи просто сочится сарказмом. - Каким образом? Это вещество может оказаться где угодно! Завтра тебе присыпают тонким слоем этого порошка барную стойку, или закидывают небольшой тканевый мешочек в карман в толпе, или… Дилюк шипит, зажимая уши: - Стой. Хватит. Я понял. Я понял, - сердце неприятно колотится в груди. - Ты прав. Да, я знаю, ты прав. Но я не хочу… Кэйа с дьявольски злым лицом встряхивает его за плечи: - Дилюк, нет. Можешь меня потом ненавидеть, бить, прибить нахрен — но я расскажу Альбедо, и хрен ты у меня куда двинешься с винокурни, пока он не сделает антидот. Дилюк, ты же понимаешь риски, и… - он делает глубокий вздох и подрагивающим голосом договаривает, - я же не могу потерять тебя из-за какой-то дрянной алхимической пыльцы, согласись? Дилюк разглядывает плещущий тревогой синий глаз, делает несколько судорожных вздохов. - Терпеть тебя не могу, - тоскливо тянет он. - Особенно когда я прав? - Именно. Невыносимо. И судя по заблестевшему глазу напротив, Кэйа прекрасно знает, что это означает “да”.