Verba magistri

      Жарким, непривычным для Англии летом 1953 года Гарри Поттер был решительно доволен. Совсем недавно он вернулся домой из Германии, где обучался целых шесть лет. Он не мог сказать ничего плохого о своей школе кроме того, что это, собственно, был Дурмстранг. Всё как обычно. Ученики воспитывались в строгости и дисциплине, а так как Гарри имел свойство ввязываться в различные авантюры, весёлые и не очень, он успел на себе ощутить карающую длань справедливости — причём не один раз. Его до сих пор беспокоили фантомные ощущения после того случая, когда ему, совсем ещё зелёному и неопытному третьекурснику, пришлось целый час балансировать на столбе, держа в руках стопку тяжелых книг по этике. Герр Штраузен, или, как его называли за спиной из-за схожести с пучеглазым сомом, Герр Рыбьеморд, был недоволен поведением Поттера. Ну ещё бы! Этим противным, корчащим из себя взрослых, лишь бы придраться — ну станцевал он на паре по танцам не с Еленой, а с её братом Штольцем, подумаешь. Правилами не запрещено, а Елена была похожа на подтаявшее мороженое и вела себя, как ледяная королева, что смотрелось нелепо с её-то манерой ходить широкими шагами и громко сморкаться. Она не вызывала никакого желания ни к мазурке, ни к вальсу, разве что хотелось хорошенько отдавить ей ногу, и Гарри, шутки ради, подал руку Штольцу. Было весело, конечно, пока его за шиворот не отволокли в деканат, где отчитали за «детскость». Гарри было не привыкать.       Воспоминания о Елене удачно совпали с походом в Косую Аллею. Сейчас он не отказался бы от мисочки холодного, волшебного мороженого. Гарри не раз был здесь со своими родителями, и к школе предпочитал закупаться в Лондоне, а не где-то в Германии. В этот раз он купил всё чётко по списку. В семнадцать лет было несолидно тратиться на всякую ерунду, и Гарри, скрепя сердце, прошёл и мимо магазина мётел (ещё одна ему не нужна была, а «Стрела» радовала хозяина не первый год), и мимо лавки с приколами. Ушастый домовой эльф по имени Шурх уже отправился домой с покупками: стопкой учебников за седьмой курс, котлами с блестящими боками, новенькими перьями и прочей учебной лабудой.       Гарри остановился прямо посреди улицы и поднял глаза. «Кафе-мороженое Флориана Фортескью», гласила вывеска над приметным ярким заведением. Взвесив все «за» и «против», Гарри утёр пот со лба и поспешил в спасительную прохладу. Жару он любил, конечно, в отличие от неприветливого климата Дурмстранга, но меру надо знать во всём. Какой-то мужчина толкнул его, выходя, зыркнул злобно из-под кустистых бровей и даже не извинился, но настроение Гарри было слишком прекрасным, по-летнему приподнятым, и он лишь послал ему вслед невербальное заклятие чесотки. Пусть помучается за свою невежливость, пытаясь вытряхнуть невидимый песок из трусов.       Войдя наконец внутрь, Гарри присвистнул. Народу было тьма. В очереди стояло несколько человек, самых разных, как и вся публика здесь. За ближайшим столиком сидела почтенная дама с маленьким сыном. Пока она, читая утреннюю газету, аристократично жевала свой шоколад с черничным соусом, её сын обмазывался фисташковым мороженым, пихая его не только в рот и нос, но и другие места, для этого не предназначенные. За ними сидел какой-то карлик с порцией несоизмеримо большой по сравнению с ним, а за соседним столом весело щебетала группа подростков. Одна из девочек с длинными-длинными косами стрельнула глазками в сторону Гарри, захихикала и тут же зашептала что-то на ухо подружке. Девочки осмотрели его с ног до головы и принялись о чём-то шушукаться всей компанией. Гарри смутился и отвернулся, не став глазеть на посетителей дальше. Он незаметно для окружающих осмотрел себя — вроде всё хорошо, не успел ни во что вляпаться. Рубашка с подвёрнутыми рукавами всё так же сияла приятным зелёным цветом, спасибо домовикам за это, ботинки определённо точно были чистыми, ни в какую грязь он не наступал, да и пахло от него нормально. Чего тогда они смеются?       Купив наконец свой тройной рожок с мармеладной посыпкой (желатиновые зверьки переливались разными цветами и издавали звуки, которые должны были быть похожи на звуки животных), Гарри оглядел зал. Место за стойкой, которое он приметил, уже было занято каким-то длинным парнем. Тот посмотрел на него свысока, отчего Гарри скрипнул зубами. «Вот бы высказать ему всё», — подумал он, но вовремя рассмотрел у наглеца на груди значок со змеёй. Портить отношения с, возможно, будущим однокурсником Гарри не стал. Его темперамент не смогли вытравить ледяные устои и правила Дурмстранга, но, по крайней мере, основные законы политики и дипломатии осели в его лохматой голове. «Не гадь там, где ешь», — посмеивался всегда усатый и толстый Герр Рыбьеморд, единственный из всей школы находящий своё высказывание забавным.       Гарри равнодушно отвернулся и оглядел зал. На место смеющейся компании девочек сели какие-то две парочки, с виду не очень приятные. Свободных мест не было. Гарри уже было смирился с необходимостью есть на улице, как вдруг заметил один свободный стул. Другой был занят. За столом сидел мужчина, в одной руке — ложка, в другой — книга. Название отсюда видно не было. Отчего-то Гарри вспомнились портреты лучших учеников, висевшие в главном холле Дурмстранга. Они все выглядели так же: с иголочки одетые, холёные, как будто ненастоящие. Однажды он даже разрисовал портрет выпускника двадцатилетней давности несмываемой краской. Она проявлялась, когда кто-то подходил к картине — вдруг образовывались неприличные символы. Ох и смеху было, пока Гарри вновь не назначили наказание! Зато преподавательница Чар, молодая фрау Лоббейн, выразила скупое одобрение фантазии Гарри и его уровню владения чарами — так заколдовать краску, чтобы её не брали даже волшебные чистящие средства, мог далеко не каждый. Но этот тип, чинно поглощавший свою порцию, вдруг со вздохом взъерошил волосы («Надо же, какая укладка. И не испортилась ведь!», — с завистью подумал Гарри. Его торчащая во все стороны причёска, всегда бывавшая предметом шуток, не поддавалась даже заклинаниям и волшебным гелям, и годам к четырнадцати он просто смирился). Тогда Гарри, подумав, что не такой уж и «ненастоящий» этот парень, направился, как ледокол, прорубающий себе дорогу, прямиком к свободному месту.       Тип не обратил никакого внимания на Поттера. Пыл Гарри немного поубавился: вблизи парень казался старше, чем ему виделось сначала. Поттер кашлянул, обозначая присутствие.       — Я присяду? — не дожидаясь ответа, Гарри плюхнулся на стул.       Мужчина медленно поднял глаза, не меняя своё положение. Его тонкая бровь взметнулась вверх. Гарри немного смутился, но отступать было уже поздно. Да и вообще, что ему до всяких незнакомцев! Свободных мест больше не было, а жариться на солнце не хотелось теперь из принципа. Они оба молчали. Гарри открыл было рот, но незнакомец перебил его.       — Я глубоко извиняюсь, но неужели не нашлось других свободных мест? — голос у него был глубокий, но выражение, с которым он это сказал… Гарри даже опешил. Ещё и издевается! Видит же, что вокруг негде галлеону упасть!       Не говоря ни слова, Гарри дёрнул плечом на забитый битком зал и надкусил своё мороженое. Мармеладный слон издал задушенный свист и исчез в его рту. Незнакомец захлопнул книгу, улыбнулся и слегка наклонился вперёд, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. Мужчина поднял взгляд на Гарри и прямо взглянул на него тёмными серыми глазами. Поттер как-то сам собой подался назад, но тут же мысленно отругал себя. Он не раз видел на своём веку людей, любящих прожигать глазами собеседника, и теряться перед каким-то проходимцем не собирался. В Дурмстранге обитали не только хвастуны, любители поиграть мышцами и попрактиковаться в боевой магии, но и люди куда более опасные в своей привычке уничтожать соперника, и пальцем к нему не прикасаясь. Слушок здесь, слушок там, пара нужных слов — и твой неприятель уже изгой. С такими нужно было уметь бороться, и Поттер успешно с этим справлялся.       Прежде, чем Гарри совершил огромную ошибку (он уже в красках представил, как ткнёт этому мужику своё мороженое прямо в нос, чтоб неповадно было), незнакомец, всё так же не отрывая взгляда, проговорил:       — Есть одна чудесная маггловская поговорка, — он сделал вид, что задумался и постучал коротким ногтем по подбородку. — Звучит она как-то так: гусь свинье не товарищ.       Весь его облик сочился превосходством. Гарри, не донеся мороженое до рта, уставился на него. Тип смотрел в ответ. Усмешка на его губах вывела Гарри из остолбенения. Он булькнул что-то, чем незнакомец удовлетворился и расслабленно откинулся назад. Капля мороженого упала на стол, и тип, смешливо проследив её взглядом, выдал тихое «упс». После этого «упс», сказанного всё в том же тоне, Гарри отмер. Он улыбнулся одной из своих наглых улыбок, отчего незнакомец немного растерял свой нахальный высокомерный вид, и медленно встал.       — Ну, тогда я полетел! — веселясь, объявил он. Тонкие брови придурка напротив дрогнули, когда до него дошёл смысл фразы. Гарри со смесью страха и восторга заметил, как сжались его тонкие белые пальцы на корешке книги. «Чертоги непознанного: полный справочник о…» — Гарри не успел дочитать, потому что незнакомец сделал неуловимое движение, словно хотел вытащить палочку. Поттер, сдерживая смех, развернулся на каблуках и размашисто зашагал к выходу.       Жара встретила его своими объятиями, но сейчас Гарри был вполне доволен. Рожок с лакомством только дополнял его и без того приподнятое настроение — осаживать нахалов входило в его личный список любимых вещей. Выше стояли только квиддич, занятия Артефакторикой и Защитой от Тёмных Искусств.       Год в Хогвартсе обещал быть великолепным.