Старые псы, новые трюки

      Рьюга не строила больших надежд: и так было предельно очевидно, что нормально отоспаться не получится — не сейчас и не в таком состоянии, потому что слишком уж чётко перед глазами застыли увиденные в машинной передышке картины. Но всё равно поймала себя на том, что медленно, но верно начинает задрёмывать: лёжа без движения и слушая монотонную обстановку вокруг, это в любом случае должно было произойти. Может быть, и произошло бы — под утро, разве что, но всё-таки.       Однако — нет. Потому что стоило ей погрузиться в это пограничное состояние, когда до полной физической расслабленности оставались какие-то жалкие пара-тройка минут, ей в спину — идеально между лопаток — зарядили локтем. Очень смачно зарядили — на долю секунды, но в глазах потемнело. И Рьюга даже до конца опомниться не успела, чтобы понять, что за хрень только что-то случилась, как прилетело во второй раз — чуть ниже, но всё равно достаточно близко к тому месту, чтобы почувствовать это в двойном объёме, за первую точку удара в том числе.       Она прищурилась, поджимая губы, и перекатилась на другой бок, в последний момент осознав, что неаккуратное движение ещё немного в сторону — и она грохнется с кровати. Однако тупая боль в плече от падения, как выяснилось, не шла в сравнение боли в спине, потому что удар пришёлся идеально на синяк, и Рьюга почти с минуту пыталась осторожно продохнуть, в процессе едва ли не получив пяткой в живот. Во сне, как оказалось, Джинга настолько хилым не был и отпинывался вполне резво, почти прицельно.       — Хагане, — вполголоса, но всё же достаточно громко гаркнула Рьюга, когда всё-таки стекла с кровати на пол после очередной попытки пнуть. — Джинга!       Когда реакции не последовало, Рьюга с раздражённым вздохом подтянулась, присаживаясь на край кровати, выдохнула — и пихнула Джигу с такой силой, что он по тому же маршруту слетел с кровати на пол. Достаточно ощутимо грохнулся — Рьюга невольно дёрнула плечом и даже прикинула, поднимется ли Рьюто проверить, что за чертовщина у них тут происходит. Эффект это возымело слабый — Джинга после недолгого бурчания и тихих шорохов стих окончательно, и Рьюге даже начало казаться, что он снова уснул — уже на полу.       С другой стороны, такому исходу она бы не удивилась от слова вообще, однако всё равно подползла к противоположному краю и мельком глянула вниз — просто так, только чтобы проверить. И снисходительно хмыкнула, вскинув бровь: Джинга и правда уснул.       Она села прямо, потёрла шею. Идти на улицу — под ливень, — особо желания не было, а спать больше не хотелось: отбили в буквальном смысле слова. На непонятные шевеления обратила внимание не сразу, заслушавшись монотонным и уже начавшим порядком раздражать ритмом дождя, наполнявшим комнату глухим однообразным шумом. Но вот этот звук выделился — и Рьюга машинально опустила взгляд: там, где совсем недавно валялся Джинга, теперь никого не было.       Если бы не торчащая волосня, номер бы даже удался: Хагане очень удачно встал ровно за спину, чтобы скрыть свою тень чужой, однако медленно выросшие из башки собственного силуэта рога по форме клинового листа более чем раскрыли его затею. Рьюга сделала вид, что просто не заметила — или задумалась — и начала считать секунды, отслеживая перемещение лохматых прядей.       Сначала Джинга выпрямился.       Три секунды, четыре, пять.       Потом приблизился — торчащие рога сместились, — и Рьюга чуть наклонилась вперёд, приготовившись к манёвру.       Семь секунд, восемь, девять.       Десять.       Ребячество, да и только. Но Рьюга в любом случае просто решила подыграть этой странной затее, пускай и не до конца понимала, что Джинга собрался делать. Захват со спины? Так локтем получит, причём достаточно сильно. А больше вариантов не было, и Рьюга упала на бок именно в тот момент, когда Хагане попытался-таки её схватить. Он поймал воздух, а потом ещё и вперёд завалился, и это было единственным просчётом с её стороны — могла бы и догадаться, что этот потеряет равновесие и навалится сверху.       Но получилось как получилось, и Рьюга, привстав на локтях, недовольно прищурилась: Джинга даже воздух ей из лёгких не выбил, но всё равно ощущался лишней тяжестью. И отползать, по большому счёту, было некуда — лопатками упёрлась в спинку кровати.       — Я думал, не увернёшься, — пробурчал он, лицом уткнувшись куда-то ей в бедро. Она недовольно повела плечом, но скидывать его не стала. Пока что. — Так очевидно было?       — Медленно, — Рьюга сипло выдохнула, сцепив руки в замок у него на спине, используя его как подставку. — Управился бы секунд за семь — или меньше, — может быть, и сработало бы. Десять — много.       — Десять, — повторил Джинга и приподнял голову. — Всего лишь десять!       — Целых десять, — поправила она и согнула ноги, попытавшись всё-таки скинуть с себя Джингу. Тот стёк ей на живот, и на этом прогресс закончился. — И волосня подвела.       — Тень?       — Тень, — Рьюга положила ладонь ему на лоб и толчком, пусть и далеко не в полную силу, попробовала всё-таки отклеить Хагане. Из-за расслабленного состояния, в котором он больше походил на растопленный воск и сгибался в нужном направлении только чтобы начать оседать, получилось лишь немного его сдвинуть — чтобы он носом упирался не под рёбра, а дальше и ниже — в район живота, — но на большее «не прилагая усилий» Рьюга уже не рассчитывала. В полную силу его бить тоже не хотелось, а вставать и скидывать его с себя было банально лень. — Положение неплохое выбрал, но в следующий раз прыгай резче… Что ты вообще хотел?       — Ничего, — пробурчал он, и Рьюга поморщилась: это даже на щекотку не походило. Просто неприятно, пускай и не больно. — Посмотреть, как ты отреагируешь.       — То есть, сначала отпинал во сне, теперь поймать пытаешься, — подытожила она и за волосы, не сильно сжимая, приподняла его голову, чтобы заглянуть в лицо. — Посмотрел?       — Я пинался во сне? — Джинга удивлённо вскинул брови. Потом, кажется, что-то там у себя осознав, чуть нахмурился и медленно покачал головой. — Извини. Сон плохой.       Рьюга равнодушно пожала плечами и отпустила его волосы, ожидая, что он опять примет воскоподобное состояние. Однако — нет, Хагане неожиданно переместился слегка вверх, утыкаясь лбом ей в плечо и ёрзая ногами по кровати, пытаясь, видимо, принять положение поудобнее. Рьюга только вскинула бровь: становление чужой лежанкой — явно не то, чего она в итоге ожидала. К тому же, волосня Джинги опять отличилась, потому что ко всему прочему, вместе с растекающейся фигурой на себе, Рьюга получила ещё и веник в лицо. Дёрнулась, пытаясь отвернуться, но по какой-то причине не особо испытывала желание сделать что-то совсем уж радикальное — хотя бы банально скинуть его с себя наконец.       Она правда готова была терпеть, пока в ход не пошли руки.       Джинга не сделал ровным счётом ничего из ряда вон, но всё равно ощущать прикосновения к пояснице — даже через ткань, — оказалось очень странно. Та точка, которую Рьюга сама не трогала никогда, а тут сразу, слёту — чужие пальцы. И даже несмотря на очень усердное — и ощутимое — старание Хагане прикасаться к ней сугубо через футболку, не задевая голой кожи, всё равно холодок по спине прошёл.       — Спину не трогай, — прошипела Рьюга, но результата не последовало. Ни сдвигов, ни реакции — и ей начало казаться, что Джинга снова уснул.       А потом снова послышались какие-то невнятные шевеления — уже за дверью, — и Рьюга только раздражённо прищурилась: не получилось согнуть шею так, чтобы в полной мере оглядеться, а мутного света из окна едва ли хватало, чтобы разглядеть даже саму дверь.       — Подожди! — Джинга вскинулся неожиданно и резко. Удар макушкой по подбородку взбодрил куда больше, чем возможная активность, пускай Рьюга так и осталась сидеть с задранной головой. Хагане неловко и даже как-то нервно усмехнулся. — Извини…       — Чего ждать-то? — раздражённо протянула она, быстро — чуть ли не посекундно — начиная терять терпение. Если этот не успокоится вот прям сейчас же — скинет его вполне уже серьёзно.       — А ты почему не спишь вообще? — стоит отдать ему должное: от спины руки он убрал. Но тут же положил их Рьюге на плечи, и теперь, похоже, использовал её не как лежанку, а как опору. Квиты, чего уж тут. — То есть… ну…       Рьюга скосила взгляд на положение его ног — удобно устроился, ничего не скажешь — и скептично хмыкнула:       — Ты сам себе ответил.       — В смысле?..       Она нарочно опустила голову так резко, чтобы Джинга не успел среагировать и получил в итоге подбородком в лоб.       Теперь точно квиты.       — Твой «плохой сон» прилетел мне по спине, — Рьюга криво усмехнулась. — Так что сон отрубило только так.       — Из… извини, — просипел он, потирая лоб. И вернул руку на прежнее место, положил голову Рьюге на грудь, таким положением только укрепляя те нечастые, но всё-таки яркие мысли-сравнения его с собакой: такой же тупой, но глубокий взгляд. Рьюга прищурилась. — Обычно только кричал.       — Вот только крика не хватало, — фыркнула она. — С кем дрался-то хоть?       Не то чтобы ей было сильно интересно — вообще нет. Но в глаза бросился непонятный блеск, как будто Джинга вот-вот заплачет, и вопрос как-то сам собой в башке возник, хотя и реакцию Рьюга даже примерно предсказать не могла: Хагане удивлённо вскинул брови, покачал головой и снова уткнулся лбом ей в плечо, опять заставив давиться собственными волосами.       — На самом деле, уже неважно.       — Ага, — фыркнула она, снова запрокидывая голову. Такая себе затея, на самом деле, потому что в итоге концы волос неприятно щекотали шею. — А по существу?       — Тебе… правда интересно? — это прозвучало чересчур уж удивлённо. Рьюга сипло выдохнула. — Или просто…       И замолчал.       — Просто что?       — Я не могу сказать «вежливость», — хмыкнул он. — Но и… как-то иначе это обозвать тоже… не знаю. Ну, да. Вежливость.       — Интересно, — на выдохе протянула Рьюга. Возможно, если бы смогла найти другие причины, врать бы не стала.       — Это опять со смертью связано, — после недолгой паузы ответил Джинга. — Причём с твоей. Я не знаю, почему именно.       Рьюга поджала губы: жалеть о том, что косвенно начала эту тему, конечно, она бы не стала, но всё равно быстро поняла, что лучше бы, конечно, им об этом не говорить.       — Ясно, — мрачно хмыкнула она, снова сцепляя руки в замок на спине у Хагане, с запозданием понимая, на что это похоже. И фыркнула, хотя и расцеплять пальцы не стала. — Что на этот раз?       — Ты это сейчас мстишь мне за все то попытки вытянуть из тебя хоть слово? — как-то неожиданно весело уточнил Джинга. Рьюга удивлённо вскинула бровь: и в мыслях не было, но теперь, похоже, да — именно это делать и будет.       — Да.       — Справедливо, — Джинга сдавленно посмеялся. — Можно нескромный вопрос?       — Смотря какой.       — О… смерти.       Рьюга поморщилась, прикидывая, что он в теории вообще может спросить. На что это похоже? Или как это ощущается? Или что?       — Валяй, — отвечать — что бы он ни спросил — не хотелось, если уж на то пошло.       — Это… — он тяжело вздохнул. На пару мгновений даже появилась лёгкая не иллюзорная надежда на то, что с этой темы в итоге соскочит. — Это больно?..       Рьюга поморщилась.       Не от воспоминай. Просто ждала чего-то более существенного и не настолько… индивидуального, что ли.       — Сам себе ответь.       — Я не знаю, я ещё не умирал.       Почему этот ответ её так сильно рассмешил, Рьюга даже не поняла — просто прыснула от смеха и поздно спохватилась прижать ладонь ко рту, чтобы не прямо-таки в голос смеяться.       — Организовать? — просипела она сквозь попытки отдышаться. — Заодно и проверишь.       — Н… не надо… — Джинга вроде и улыбался, но глаза всё равно блестели. — Ты… так и не ответила…       Рьюга сделала глубокий вздох. Стоит запомнить — шутка ей понравилась.       — Это всё индивидуально.       — Индивидуально?       Она вскинула бровь: очевидно же.       — Мне больно не было. Твоему отцу — скорее всего было. Если так понятнее.       Сказала — и прикусила язык: мужик же жив.       С другой стороны, она тоже… И снова потянуло рассмеяться, уже нервно: как много примеров у Хагане перед глазами, оказывается.       — Я… я понял, о чём ты, — шустро отозвался Джинга и слишком уж очевидно попытался спрятать лицо хоть в как-нибудь. Рьюга сипло выдохнула. — Не стоило эту тему поднимать, да?       — Если тебе так… — она не сразу поняла, какое слово сюда подойдёт лучше всего. Пожевала губу и снова выдохнула. — Больно?.. Неприятно? Об этом слушать… Чего ты этот разговор вообще начал?       — Не подумав.       — Оно и видно.       Наверное, последовало бы продолжение, но протяжное урчание как-то сбило с мысли. Рьюга не поняла, что это за звук, а Джинга, сначала замерев, потом вытянувшись чуть ли не по струнке, поднялся, наконец-таки отлип и сел рядом, складывая руки на груди. И выглядит как-то непонятно-обиженно, но не серьёзно, а так — словно для вида. Рьюга несколько раз моргнула и подтянула колени к груд.       — Есть хочу, — спустя несколько минут полной тишины — дождь всё-таки закончился — объявил Хагане. — И спать хочу. А от голода не лягу.       — Не от голода, а потому что заревёшь сейчас, — сухо заметила Рьюга: глаза у него всё ещё блестели. После её слов он поспешно вытер глаза ребром ладони. — Лицемеришь, кстати.       — А? — он так дёрнулся, словно испугался. Весёлая реакция. Рьюга даже усмехнулась. — Ты… ты о чём?       — О том, что просишь об искреннем общении, а сам тушуешься только так.       Это не такая уж и проблема, на самом деле, просто от внезапного осознания потянуло смеяться — громко и долго. Может быть — Рьюга не отрицала, — это всё нервное, и на самом деле ситуация не настолько «до смеха» простая, однако всё равно даже по реакции стало понятно, что попала в точку. Потому что если «обида» была чисто показной, с нарочито надутыми губами, то сейчас Джинга сник и отвёл взгляд вполне искренне. Тяжело вздохнул и пожал плечами.       — Я не тушуюсь. Это просто очень страшно обсуждать. А с тобой ещё и неловко, если уж на то пошло.       — А неловкого-то что? — не поняла Рьюга. — Мне всё равно.       — Тебе не всё равно! — прикрикнул он и поджал губы, опасливо покосившись на дверь. Добавил чуть тише: — Я просто не хочу тебя задеть, обсуждая подобное… И… Сам… не хочу. О таком думать. Я сны не контролирую, но оно всё равно бывает… И это страшно… Не сами сны… Ну, то есть, не то, что я вижу сны… А… — и обессиленно уронил голову, пожимая плечами. — Не надо это дёргать, если ты об этом говорить не хочешь. Вот. Потому что именно о снах с чьей-то смертью… Говорить тяжело. Мне момент с отцом до сих пор снится, так-то, а он… Ну…       — Я поняла, — Рьюга с трудом смогла разобрать, что он там наговорил, потому что конец его монолога представлял из себя просто какой-то полуразборчивый лепет, прерываемый шмыганьем носа. Вот чего она правда не ожидала — того, что он заплачет. И не совсем понимала, что стоило в такой ситуации сделать: отвернуться? Сказать что-нибудь? Что именно?       Однако Джинга управился сам: неожиданно бодро вскинулся, растирая глаза, и отряхнулся, словно пытаясь что-то скинуть.       — Ты ничего не видела. И не слышала, — он оттопырил большой палец, натянуто улыбнувшись, и прищурился, поджимая губы, когда в животе снова протяжно заурчало. — Нет, правда, надо поесть.       Рьюга растерянно моргнула и запрокинула голову.       — У тебя всегда такое острое отношение к этому всему было или…       — К этому всему это?..       — Ага.       — Ну, — Джинга выдохнул, потирая шею. — Не всегда, наверное?.. Я не помню точно, но… Мне кажется, период восстановления после Немезиса был куда более… Страшным в этом плане…. Чем сам бой…       — А что было в период восстановления? — вот сейчас Рьюге искренне стало интересно.       — Стихийность. Разрушения. И много смертей гражданских. Города в руинах. Даже несмотря на эвакуацию и всё такое. Всё равно достаточно много погибших было. И… — он говорил вполне спокойно, но очень тихо. — И одно дело быть в эпицентре событий… Да и после победы, вот. Вот… После победы думать, что всё закончилось… А потом узнать, что всё только началось, по большому счёту. Последствия, чего уж тут. И это страшно, на самом деле, потому что… Ну… Не знаю, как объяснить… Просто… Ну… Тебе кажется, что ты герой, спас мир и всё такое… а по факту ты просто соучастник.       Рьюга стукнула его кулаком в плечо. Не во всю силу, но всё же достаточно, чтобы он завалился на бок.       — Скажи мне честно, ты идиот?       — А-а-а… — Джинга приподнялся на локтях и не понимающе на неё уставился. — А-а… нет?.. Что не так?       — Что не так, — повторила она. Раздражённо прищурилась. — Соучастник? Серьёзно? Что-то я не помню, чтобы ты, как очкарика, перед ним пресмыкался и оды ему воспевал…       — Я не в этом смысле… — он нервно посмеялся. — Ну, то есть, метафорически…       — Заткнись, — отрезала Рьюга, и Джинга вжал голову в плечи. — Что за хуйня? «Герой, но на самом деле соучастник…» — ты совсем без мозгов или как? Самое главное, ещё и убеждаешь в этом…       — Рьюга… Рьюга-Рьюга-Рьюга, — он помахал руками в воздухе. — Не… не злись, пожалуйста, я просто не так выразился…       Рьюга сипло выдохнула, потирая переносицу, и раздражённо схватила его за волосы, подтягивая к себе чуть ли не вплотную.       — Джинга, я клянусь, — прошипела она, глядя ему в глаза, — ещё раз что-то подобное скажешь — собственноручно голову оторву. Понял?       — Понял… — выдохнул он, едва заметно — и насколько это вообще было возможно в таком положении — кивая. — Я не хотел тебя обидеть… если что…       — Ты… — Рьюга от неожиданности поперхнулась воздухом. — Я-то здесь причём?!       — Ну… по какой-то же причине ты….       — Джинга, — она дёрнула его ещё ближе так резко, что они стукнулись лбами. — У тебя всё в волосы ушло или что? Или они так глубоко проросли, что ты соображать разучился?       — Я… я просто не понимаю, чего ты взъелась так… — упавшим голос протянул Хагане. Рьюга разжала хватку и наклонила голову на бок. — Ну, то есть… понимаю… наверное. Но не до конца.       — Я злюсь, — процедила она, стараясь говорить как можно более спокойно, — потому что ты так думаешь.       — Я так думаю, потому что это правда…       — Это! Не! Правда! — Рьюга старалась не переходить на крик, но в последний момент голос всё-таки сорвался. — Ты совсем потёк со своей добротой ко всем или что?!       — Не кричи… простонал Джинга, указывая на дверь.       Рьюга со вздохом кивнула и ладонями сжала его голову, снова притянув к себе и переходя на едва слышный шёпотом.       — Я без понятия, что у тебя в башке творится, но заканчивай с этим, серьёзно. Такую хуйню мелишь, что до смешного доходит.       — Вот только никто не смеётся, — заметил Джинга. И вздохнул. — Извини, что… разозлил… Надо научиться правильно формулировать мысли, потому что ты первая, кому я это рассказываю… Не хочу такой реакции снова.       — Кроме меня тебе взаправду никто голову не размозжит, — Рьюга вскинула бровь. Джинга поперхнулся, но кивнул. — Так что опять сделай то, что ты сделал вчера, и отвали дальше спать, раньше утра ты всё равно не поешь.       И всё-таки разжала руки, откидываясь на спинку кровати.       — Что я… сделал… вчера?..       Рьюга скосила на него взгляд и вскинула бровь: с глазами на мокром месте и заметно наливаясь краской, он выглядел совсем уж… Как-то. Она не знала, каким словом это чувство характеризовать, поэтому только неловко сглотнула.       — Кстати… да. Что ты вчера сделал? Пальцами вообще не это ощущается.       — Пальцами… — Джинга закрыл лицо руками. — Ты подумала, это пальцами?..       — А чем ещё? — Рьюга догадывалась, что он хочет засмеяться, но похоже, угроза про разбитую голову подействовала достаточно ощутимо. — Нет, серьёзно.       Хагане несколько раз глубоко вздохнул и резко выпрямился.       — А можно?..       Рьюга раздражённо дёрнула бровью.       — Тебе это и было сказано сделать.       — Нет, я просто… — он потянул край шарфа вверх, словно пытаясь спрятать лицо. — Если… если ты не понимаешь, что это было… И я сделаю это без разрешения… Это же…       — Ты вчера сделал это без разрешения, — сухо напомнила она. Джинга качнулся и завалился вперёд в какой-то аляповатой молитвенной позе.       — Мне жаль. Прости меня пожалуйста.       — Просто объясни, что это было, — Рьюга раздражённо поморщилась: это хождение вокруг да около начало порядком утомлять. — Ну и… покажи, да.       — Так… можно?..       — Можно, — выдохнула она, упираясь локтем в колено и подпирая голову рукой. — Валяй уже, а то ты от перегрузки, кажется, сейчас сознание потеряешь.       — Есть такое… — Джинга растерянно посмеялся и на коленях подполз к ней.       Положил ладони ей на щёки — Рьюга только вскинула бровь, потому что руки у него дрожали — и, зажмурившись, прижался к её губам своими. Теперь уже не мимолётно, едва ощутимо, а задерживавшись в таком положении на несколько долгих секунд. Рьюга не понимала два момента: куда смотреть и куда деть руки, и поэтому просто сидела без движения, ожидая дальнейших действий с его стороны. Большими пальцами Джинга провёл вдоль её шрамов на лице и отстранился, медленно и как будто даже испуганно открывая глаза.       — Насколько я знаю, — Рьюга несколько раз моргнула и отвела взгляд, потому что смотреть на Хагане было очень… сложно. По той причине, что он словно был готов вот-вот испустить дух — даже мельком колыхался из стороны в сторону, — этот жест считается проявлением любви, нет?       — Ну да, — едва слышно ответил Джинга и всё-таки завалился с настолько бледным лицом, что контраст с тем, что было буквально с минуту назад даже напряг слегка. — Да, именно это.       Рьюга прищурила правый глаз, со снисходительной усмешкой похлопала Джингу по плечу и накинула на него одеяло, которое всё это время комком лежало у противоположного края.       — До утра ещё пострадай от голода. Если дождь закончится, пройдёшься со мной. Дело есть.       Джинга ей ничего не ответил. Только зарылся лицом в подушку и издал такой невнятный полусдох-полустон, словно действительно испустил дух.

***

      Той небольшой суммы денег, что внезапно оказалась у Джинги в кармане куртки, хватило на парочку сэнбеи — рисовых крекеров, — которые готовивший их дедок по доброте душевной щедро смазал какой-то белой пастой, донельзя сильно пахшей чесноком. Рьюга из чистой формальности поклонилась и направилась вверх по улице, обратно к дому Рьюто. Джинга выглядел до смешного помято и упорно избегал зрительного контакта, но всученный ему бумажный свёрток с нелепым подобием «завтрака» принял и даже кивнул. Наверное, стоило дать ему отоспаться подольше, но как только дождь закончился, Рьюга силком потащила его на улицу, потому что его присутствие ей было необходимо.       По конкретной причине — сигареты закончились. Давно. А его болтовня успокаивала с тем же успехом, так что тот самый названный старухой «якорь» и командная работа, если это вообще можно назвать таковой. Рьюга могла бы сходить туда и в одиночку — неоспоримый факт, — однако каким-то непонятным шестым чувством ощущала, что сама по себе эта затея не сулит ничего хорошего. Да и Хагане в таком состоянии не трындел лишнего.       Что её дёрнуло туда переться, Рьюга и сама не до конца понимала и уж тем более не смогла бы объяснить. Просто эти пару часов в ожидании окончания ливня прошли в каком-то смежном состоянии полудрёмы, в котором Рьюга поймала себя на шальной мысли о том, что весь этот ландшафт на карте в общих чертах кажется ей смутно знакомым. Особенно — указанный лес. Что-то из «прошлой» жизни, с чем была мутная и тёмная ассоциация, и само желание «просто проверить» она ещё обозначить могла. Но что именно проверить и в какой точке леса — вот тут уже начались сложности, поэтому обсуждать затею ни с Рьюто, ни с Джингой она не стала. Да и никто и не спрашивал, собственно — Рьюто спал, Джинга ещё не проснулся до конца.       Деревня так и так не отличалась многолюдностью — Рьюга отчего-то запомнила это ещё с последнего «визита», — но в такой час вообще от силы пара человек, и то — все хозяева круглосуточных лавок. В остальном же, кособокие двухэтажные домишки с разноцветными фасадами и броскими, но при этом скромными вывесками угрожающе нависали на фоне серого от туч неба. Те вывески, что были выжженым на подвешенными дощечках, а не тканевыми полотнами, с заунывным скрипом раскачивались на проржавевших кольцах от каждого порыва ветра.       Треск цикад, скрип, вой ветра, шелест листвы и дёрганные колебания плотной ткани — это всё сопровождало путь, и Рьюга в какой-то неопределённый момент перестала отслеживать собственные мысли, сфокусировавшись сугубо на происходящем вокруг.       Холодные лужи по щиколотку, если не выше.       Ледяные порывы ветра, от которого неприятно сводило челюсть и начинали слезиться глаза.       Чёрные и тёмно-серые тучи, зловещей тенью застилающие небо. Смотреть на них также не хотелось, потому что сразу начиналась круговерть опасений, что ливануть может в любой момент.       Дома на окраине деревни ничем не отличались тех, что находились ближе к условному центру. Каменная тропа постепенно заканчивалась, переходя в тропу обычную, уходящую куда-то в неизвестность. Рьюга помнила момент с железной дорогой: идти по ней. Но самой железной дороги нигде не было, и она успела на секунду раздражённо подумать, что придётся идти в обратном направлении — в другую сторону, — как Джинга громко чертыхнулся и на одной ноге отпрыгал в сторону. Ходил он уже достаточно резво, даже хромал не так заметно, но прыгать — тем более так — наверное, лучше бы не стоило. Рьюга вскинула бровь, а потом поняла, обо что он споткнулся.       Рельсы. Без шпал. Просто два проржавелых языка, почти целиком скрытых в траве.       — Откуда они тут вообще?.. — просипел Джинга, осторожно ступая на ушибленную — уже в который раз — ногу. Рьюга прикинула, как бы не пришлось в конечном итоге опять его на руках таскать, потому что такими темпами — с такой-то удачей — он без ноги в итоге и останется.       — И вот по ним и идти.       — Да?       — Ага, — Рьюга ногой нащупала обе линии и наступила между ними, продолжив путь. Джинга последовал её примеру и то ли из-за ноги, то ли по какой-то ещё причине осторожно взял за предплечье, словно бы нарочно касаясь только рубцовой кожи. — Опять?       — Да… — он неловко усмехнулся. — Если тебе мешает, я не буду.       Рьюга, так-то, догадывалась о возможной взаимосвязи этого жеста и поцелуя ранее, но дальше мысль развивать не стал — не до этого сейчас было. Да и вообще — просто не до этого. Возможно, после визита в лес об этом подумает, если не найдёт, на что переключить внимание. В таком поведении Джинги была конкретная польза: это успокаивало. Отчасти и далеко не целиком, но всё-таки хоть какой-то эффект оно имело. Что определённо не могло не радовать — в каком-то смысле и почти что мнимо.       Любовь…       Рьюга тряхнула головой.       — Не мешает, — после затянувшейся паузы-таки ответила она, ускоряя шаг. Чем ближе они подходили к этому куску природы, тем сильнее хотелось перейти на бег — чтобы побыстрее приблизить момент… Непонятно, чего именно момент, но приблизить. И по возможности понять, что именно Рьюгу в этот лес так потянуло.       Путь оказался не очень-то и долгим, потому что первые высокие деревья показались уже совсем скоро, и, вырвав руку, Рьюга вполне серьёзно перешла сначала на быстрый шаг, а потом на и бег трусцой, ловко перепрыгивая через торчащие корни и крупные капни. Джинга тащился где-то следом, и раз в несколько минут Рьюга делала короткие паузы, давая ему возможность доползти. Но чем ближе — тем ощутимее сгущалась дымка непонятного происхождения, сама природа которой вызвала сильное чувство дежавю.       Рьюга резко остановилась у большого валуна, поросшего мхом, и тяжело вздохнула, чувствуя, как внутри всё узлом завязывается от… трепета? Да нет — слишком мрачно и тяжело. Поэтому и «предвкушение» тоже мимо. В прошлый раз в подобном месте — каком-то из… — было полегче, но только по той причине, что это было впервые. Или единично. А тут — словно всё и сразу из кучи всего необъяснимого, запутанного и в каком-то смысле даже… пугающего?       Осознание этого холода вдоль спины вызывало только раздражение: у страха должны быть причины. Очень конкретные причины, а сейчас была только полупрозрачная мутная дымка и смазанные воспоминания из прошлого. Из обоих вариаций: и того, что было «до», и относительно недавного.       Рьюга прищурилась: дымка, плохое место, компания Джинги… и поняла, на что это похоже.       То заброшенное здание общежития.       То есть, если всё так похоже, тут тоже тени? Причём неупокоенные, от «плохой» смерти?       Джинга прошёл чуть вперёд, кажется, не особо обращая внимание ни на туман, ни на общую тяжесть атмосферы, и Рьюга, прикусив нижнюю губу, прошла за ним, осторожно вышагивая через заросли сухой травы, крупные обломки ветвей, камни, корни, кусты… Она попробовала прислушаться, но услышала только всё тот же треск цикад, шелест листвы и завывания ветра, разве что громче в несколько раз, поэтому быстро бросила эту затею.       — Что мы вообще ищем?       — Гуляем, — отрезала Рьюга, оглядываясь. Никаких странных теней, никаких странных звуков, ничего такого визуально и по существу — но всё равно что-то было, хотя даже мысль сформулировать не получалось, оно просто занозой впилось и не давало расслабиться. — Ты ничего не чувствуешь?       — А должен? — Джинга остановился у случайного дерева, приложил к стволу ладонь, тоже огляделся. — Нет, ну… мысли есть, но глупые.       — Что там? — протянула Рьюга, ногой отодвигая очередную сухую ветку. Птиц слышно не было, цветов и каких-либо ягод — даже ядовитых — не росло. И ничего страшного же, так бывает — но всё равно это непонятное чёртовое «чувство», которое просто не унималось.       — Помнишь, мы на заброшку ходили?.. вот очень похоже.       — Не глупые, — она пожала плечами. — Так и должно быть.       Впервые ей так сильно хотелось увидеть даже если не полноценный силуэт почивших, то хотя бы их тени. Но даже их не было в полноценном виде — только какое-то далекое присутствие. Это походило на взгляд издалека, только вместо смотрящих остались только глаза. Одинокие и уже ничейные.       Тот факт, что лес находился относительно недалеко от старого города, должен был как-то объяснить наличие здесь этого общего тумана безысходной забытости, и Рьюга остановилась, прошибленная мыслью-опасением о будущем: если здесь всё так сбивалось, судя по всему, обильной зеленью, которая очень хорошо скрывала когда-то чужое присутствие, то что случится в старом городе, где внешней помехи, скорее всего, нет? И в гробнице, когда они там окажутся?       Рьюга ничего не чувствовала. Ни страха, ни переживаний, ни даже лёгкой тревоги. Но ноги всё равно отчего-то стали ватными, и вместо ощущений реальных, в настоящем, её словно накрыло этим самым туманом, окуная в древнее и забытое чувство ужаса, которое когда-то возникло именно в этом лесу. Ни причин, ни точных воспоминаний — только остатки ощущений, но даже этого обрывка более чем хватило, чтобы потерять равновесие и медленно осесть. Пропали звуки, пропал холод — только звон в ушах и дымка. Рьюга прищурилась, пытаясь не столько собраться с мыслями, сколько вычленить из этого хоть какую-то конкретику — хотя бы примерное представление о случившемся, — но вместо этого почувствовала сшибающий запах гнили и старой крови.       На ноги удалось встать с большим трудом, однако в какой-то момент Рьюга была готова идти к источнику запаха даже на четвереньках — лишь бы к нему приблизиться. Нить тянулась сквозь деревья, в скрытую в тени глубь леса, и единственное, что Рьюга услышала достаточно чётко, чтобы определить действительную реальность этого — раскат грома. Очередной. Но теперь уже угроза замёрзнуть насмерть под дождём не особо напрягала, потому что, снова перейдя на лёгкий бег, Рьюга следовала за этим обрывком прошлого. Теперь, почувствовав запах, несложно было догадаться, что именно могло здесь пройти и что конкретно пришлось невольно лицезреть, чтобы этот ужас отпечатался в памяти настолько сильно, однако хотелось дойти именно до места если уж не самих событий, то возможного захоронения тех, кто не был сожжён, а ушёл обратно в землю. Рьюга почувствовала, что её тянут за руку, когда из-за этого сладковато-пряного запаха перестала различать стороны, и всё вокруг смешалось в одну единую зеленовато-серо-коричневую массу с редкими вкраплениями рыже-белых пятен.       Это самое пятно очень решительно тянуло её в обратном направлении, пытаясь что-то сказать, но Рьюга с трудом определяла одну мешанину звуков от другой, не говоря уже о чётких словах. В итоге, они прошли куда-то в сторону, и пятно, давя ей на плечи, заставило снова опуститься на колени. Единственный звук, который Рьюга различила относительно чётко — собственное имя. А потом почувствовала холодные прикосновения к лицу.       Пятно обвило шею, прижало к себе, словно нарочно не давая встать и продолжить путь к источнику запаха. В общей картине из трёх цветов начались мелькать ещё и чёрные вкрапления, по своей форме напоминая человеческие силуэты. И следовали они именно в том направлении, куда тянулась нитка. Рыжее же пятно очень уверенно прилагало усилия, чтобы двигаться в обратном направлении.       От запаха начала кружиться голова. Ватные ноги, слабая шея — Рьюга запоздало поняла, на что именно это похоже, однако равновесие не давало потерять именно бело-рыжее пятно, медленно шагающее в противоположную от общего потока сторону и продолжающее что-то говорить. Рьюга, кажется, даже что-то ему ответила? Она не услышала ни вопроса, ни собственного ответа, просто поняла, что челюсть и язык двигаются.       Они снова опустились на землю, когда отошли на достаточное расстояние и от вереницы, и от гнильной нити, и Рьюга с трудом смогла разглядеть у этого пятна очертания лица и даже рук. Одной он махал у неё перед лицом, второй, похоже, придерживал за плечо, чтобы она не заваливалась вперёд, однако ко всему прочему, Рьюга поняла, что тело перестало слушаться окончательно: она не могла даже глазами пошевелить — смотрела в одну точку, — не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги и идти хоть куда-нибудь.       Пятно — Джинга? Имя всплыло само собой — судя по движениям силуэта пожало плечами и опустило мельтешащую руку. Прикосновения к шее, несильный толчок — мир резко поплыл вверх, а лбом Рьюга упёрлась во что-то шершавое и плотное. Несколько долгих секунд ожидания неизвестности. И так резко обрушившаяся тьма, что чувство ужаса пускай и возникло всего на пару мгновений, однако всё равно подкосило. Но именно нахождение в этой тьме помогло собрать мысли в кучу и в полной мере оценить произошедшее.       И захотелось очень сильно себя ударить. Так, чтобы перед глазами всё расплылось не из-за тёмного дыма воли умерших, а от осознания собственного глупого промаха.