Старые псы, новые трюки

Оно упало и больше не шевелилось — не могло. Само. Но чувствовало, как кто-то или что-то извне передвигает, трогает и меняет Это так, как было угодно. Оно не сопротивлялось — не могло. Но незаметно для существа, медленно, верно, распустило сети тонких жгутиков, изнутри обволакивая того, кто позволил себе такую самодовольную дерзость; плесенью, Оно покрывало всё большую и большую область. Существо же не сопротивлялось. Даже наоборот — радо было отдавать силы жизненные, питательные, взамен на… силу. Просто силу — чистейшего хаоса.

      Тсуна в зеркало не смотрела, но догадывалась, что сидит сейчас с очень… интересным выражением лица. Не сказать «тупым», но явно сложным и очень непонятливым. Потому что когда это писала, в каком состоянии разума и она ли — а кто ей ответит? Да никто, собственно. Но вот — сидит перед листком бумаги с потёкшей ручкой.       Продолжения у текста, к сожалению или к счастью, не было. Зато вместо этого было расплывающееся чёрное пятно на бумаге, измазанная в этом чёрном пятне кисть руки и треснувшая ручка. То ли сдавила так, что та переломилась, то ли по листу бумаги скребла с не меньшей силой.       В любом случае, что бы то ни было, Тсуна решила не особо на этом зацикливаться. К тому же, чёрное пятно стремительно скрывало и иероглифы, и какие-то каракули. Лишь мельком выцепила взглядом один-единственный кривой рисунок, отдалённо напомнивший об определённых событиях, но он достаточно быстро исчез в жидкой черноте, и Отори напомнила себе: не зацикливаться на… таком.       Она в квартире Татегами. Тут взглядом зацепиться можно за что угодно: от картин и масок до кошек и вида с балкона. Разве что с оговоркой о том, что как минимум одна хвостатая сука очень уж сильно облизывалась на возможность откусить Тсуне лицо и подрать ноги. Вот уж действительно — зацепиться взглядом. О когти. И остаться без глаз. Отори тряхнула головой и поспешно встала из-за стола, приподнимая чернеющий лист. Действовать в такой ситуации одной рукой оказалось неожиданно тяжело — в любой момент он мог отогнуться, и тогда чернильные пятна придётся отмывать ещё и от светлого пола, а не только с кожи. Всё ещё одной рукой.       Пару часов назад она сама же и закрылась на балконе. Именно закрылась — до щелчка. Чтобы «спокойно посидеть и подумать» или что-то такое сказала себе, а в итоге ни того, ни другого и сверху ещё, как завершение, невозможность открыть дверь ногами. Пришлось класть листок, позволяя жиже подтечь опасно близко к краям, с трудом открывать дверь — замок был более чем вменяемым и сделанным на совесть — и затем снова пытаться выгнуть пальцы так, чтобы дотянуться до всех четырёх углов.       Ну и совсем уж красиво завершал эту аляповатую картину — Тсуна всё ещё не хотела видеть себя со стороны — факт наличия кошачьих в квартире. Даже с одной управиться было сложно, а у Киойи, не считая его самого, их было пять: четыре — мохнатые комки чистого желания поточить когти обо что-то живое, а ещё один сейчас сидел в комнате с ноутбуком и наушниками. Лекция у него. Попросил не трогать.       Тсуна так-то и не собиралась, но всё равно пройти мимо казалось задачей непосильной. Она сипло выдохнула, оглядывая комнату: нужно было просчитать, за сколько примерно сумеет пройти незамеченной, прежде чем Наиру на пару с Кей вцепятся ей в щиколотки. Если бы их темперамент был таким же, как и у Тори, цены бы им не было — Отори бы ничего плохого бы даже не смела говорить. Но — увы, лишь одна спокойная и предпочитает сливаться с диваном, мимикриуя под подушку, пока остальная троица носилась, как не в себя, плеща энергией.       Тут бы навыки энергетического вампира очень пригодились. Тсуна криво хмыкнула такой мысли, стараясь идти осторожно и ровно, обходя и кофейный столик, и кошачьи игрушки; если неаккуратно наступит, привлечёт внимание раньше времени. Какеру сидел в другой комнате, отчего было более или менее тихо, и пока получалось оценивать обстановку чисто на слух. Вроде бы, этот треск пластиковых шариков внутри очередной несчастной плюшевой мыши не приближался. Пройти оставалось ещё половину.       Вещи перетащила рано утром, если не сказать ночью, потому что из-за дневного сна (и кофе) уснуть ночью не смогла, несмотря на начатый курс приёма седативных. И как-то не так всё пошло почти сразу же, потому что сонливости быть не должно было, но почему-то клевать носом хотелось постоянно.       Тсуна надеялась, что Киойа если не привык, так хотя бы смирился с её ночными всплесками энергии и не сильно удивился тому факту, что этот в каком-то смысле «долгожданный» переезд осуществился сильно позже адекватного времени, и за нежеланием тратиться на такси, Отори уже после комендантского часа, ныкаясь от возможных патрулей, причапала к нему, вся такая красивая и однорукая. Посмотрел, поправил очки, вздохнул и указала на зал, мол, «где что лежит ты знаешь, остальное утром». Вариант того, что она ляжет спать, он, кажется, даже не рассматривал.       Ну, она и не ложись, так что верно предугадал. Походила по комнате, радуясь тем немногим часам, когда кошачий квартет сныкался в спальне и опасности ногам не представляет, в очередной раз прошлась вдоль экспозиции всякого разного, приоритетно родом с африканского континента. Какие-либо награды Киойа на видные места не ставил, а вот сувениры — вполне. Вообще, Тсуна искала книгу — её прочитанное хранилось или у Ю, или возвращалось в библиотеку, потому что конкретно в комнате хранить когда-то стремительно растущую книжную коллекцию было откровенно негде, — но в итоге ничего нового не нашла. Те книги, что были в зоне досягаемости на тот момент, она сама или принесла, чтобы Киойа тоже прочёл и оценил, или просто забыла. А всё более или менее интересное было в спальне, куда соваться не то чтобы сильно хотелось — и так заявилась неприлично поздно, шерудить по ящикам в поисках хоть чего-то интересного было бы совсем уж за гранью.       Поэтому остаток ночи Тсуна провела буквально никак. Попыталась, конечно, изучить те памятки, что сделал Ю, услышав о том, что проблема крылась в непонимании того, как вести себя с детьми, но таблетки перекрывали собою всё, вызывая чувство полной фрустрации, если ничего не делать хотя бы пару десятков минут. Какой-то режим ожидания, не иначе, но получалось ровно так, как получилось, и до следующего визита к психотерапевту — на подкорке сознания Тсуна понимала, что так быть не должно, и следовало проконсультироваться если уж не про сам временный препарат, так хотя бы про его дозировку — оставалось только мириться с таким состоянием. Одно хорошо — на Йами было как-то плевать. И на возникающий всё чаще и чаще зуд, заставляющий расчёсывать внутреннюю стороны нижней фаланги пальцев и плечи до кровавой корки. Оно неприятно липло к одежде и горело под струями воды, однако что было, то было — в любом случае быстро заживёт.       Возникновение этого Тсуна пока что честно списывала на побочные эффекты. Как это там называлось?.. Не баг, а фича? Её предупреждали, что она может немного набрать в весе, но в её ситуации это наоборот только на улучшение пойдёт — за несколько месяцев пребывания в больнице, а потом те никакущие несколько лет утекло не только время, но и нормальное состояние тела, если не сказать организма. К недовесной худобе она никогда не стремилась, однако получилось ровно так, как получилось, и исправлять это дело хотя бы так нужно было.       До раковины — и, собственно, ящика, где стояло мусорное ведро, — оставалось буквально пара шагов. Но тревожность вызывал тот факт, что весь путь прошёл спокойно, без происшествий. Потому как если оно получается вот так — наперекосяк всё пойдёт в конце, отчего вдвойне обидно получалось.       Тсуна фыркнула и ногой попыталась приоткрыть дверцу на очень тугих петлях. Такие тяжело открываются, тяжело закрываться и обязательно хлопают. Ночью самое оно, как шутил Какеру.       — Сестрица, — он выглянул из комнаты как раз в тот момент, когда Отори старалась аккуратно сложить уже начавший протекать с обратной стороны лист в пакет с другой макулатурой.       Тсуна дёрнулась от неожиданности: до сего момента в комнате — зал был сдвоен с кухней, так что комната как ни погляди всё равно одна — стояла тишина. И звонкий бодрый голос почувствовался как удар тяжёлым колоколом по затылку, отчего измазала пальцы в чернилах сильнее, чем хотелось бы.       — И тебе доброе утро, — на самом деле, говорила она это спокойно и сдержанно просто потому что по-другому в апатичной полудрёме общаться не то чтобы умела. Но слышала комментарии об этой своей манере говорить: мол, звучишь так, словно через силу говоришь или цедишь, или ещё что-то, или ещё… В общем, оно или напрягало, или раздражало — других людей. Тсуне же было по большей части всё равно. — Лекция закончилась?       — Отменили, — Какеру пожал плечами и закрыл за собой дверь. Его старший свинтил ещё несколько часов назад, нервозную дёрганность утренних сборов объяснив тем, что сегодня какой-то донельзя важный день, вот и нервничает. — Братец не звонил?       Почему Какеру Киойю называет «братом» — более чем понятно. Но вот «анэ» в свой адрес Тсуна решительно не понимала. Дане не «онэ-сан», а именно как к члену семьи. И замечания по этому поводу он очень умело пропускал мимо ушей, поэтому в итоге Отори просто перестала обращать на это внимание.       — Нет, — когда лист наконец-таки оказался в пакете, Тсуна с облегчением выдохнула и наконец-таки убрала с лица чёлку. В пути на это рук не хватало, и поэтому сейчас — дождавшись этого момента — она даже ненадолго подзабыла, что пальцы вымазаны в чернилах. — А что?       — Ну-у-у, — по лицу Какеру Тсуна быстро сообразила свою ошибку. Но решила, что чёрт с этим, потом или отмоет, или закроет волосами. — Вообще, ничего, просто интересно было. Планы на сегодня есть?       — Да, — соврала она. Точнее, просто не стала вдаваться в подробности этой сложной и очень некрепкой схеме, где «да» приравнивалось к отрицанию и наоборот. Потому что не было уверенности в том, что всё получится, и Тсуна зареклась не сильно расстраиваться в случае чего.       Но, собственно, как получится. Особых надежд она всё равно не питала.       — О, здорово, — закралось чувство, что сказано это было чисто для того, чтобы не молчать настолько неловко. — Только умойся для начала, а то…       — Ну, это-то понятно, — согласилась Тсуна и осторожно, стараясь не вымазать в чернилах ещё и смеситель, включила воду. Хотя бы свежее смоет, а остальное оттирать будет уже в ванной. — Ты с какой целью интересуешься?       — Любопытно, — Какеру пожал плечами. — Да и кошек не мешало бы выпустить. Тсуна криво хмыкнула: так вон оно что. Это не они сныкались, это их закрыли. Ну тогда тем более надо заняться этим придуманным делом, чтобы дать кошкам спокойно побегать по их территории. Жаль, конечно, что заберёт большую игрушку, но всё же сохранность и без того покоцанной способности ходить была несколько важнее.       Вещи она разобрать не столько не успела, сколько просто поленилась делать это ночью. Да и хранить всё в одном месте более или менее удобно, разве что желательно, чтобы это место было не в зоне досягаемости для кошачьего квартета, ибо при всём нежелании обобщать, Тсуна всё-таки была в полной уверенности, что как минимум одна хвостатая особа от большой любви территорию-таки пометит.       Из мешка с одеждой Тсуна взяла то, что лежало сверху. Специально искала такие тряпки, чтобы в её ситуации было не очень сложно одеваться, поэтому сейчас особо долго не думала; к тому же, красную куртку удобно было носить и просто накинув на плечи.       Душ последнее время — по понятным причинам, ага, — занимал дольше времени, чем хотелось бы. Как и все остальные процедуры, которые Отори честно привыкла делать двумя руками. Но приходилось выкручиваться, и это сильно замедляло. Тсуна не собиралась выходить в какое-то конкретное время, но вот ограничение, до какого именно часа надо выйти, таки поставила. Чтобы успеть. Иначе «просто прогуляется», что, конечно, тоже хорошо, но немного не то, чего хотелось. Особенной проблемой оказалось отмыть пальцы от чернил. Пятна сходили очень неохотно, особенно на лице, поэтому в какой-то конкретный момент, сдавшись, Тсуна просто тряхнула головой и расчесала чёлку так, чтобы это выглядело более или менее естественно.       И всё это тратило какое-то неприличное количество энергии.       А ещё, под действием лекарств всё то, что обычно раздражающе пугало или напрягало, теперь словно покрылось притупляющей дымкой, поскольку ни потёкший в зеркале глаз, ни проступившие на коже чёрные ростки особо не впечатлили. Но доходило всё с сильным опозданием, поэтому исступлённо тереть глаз, пытаясь нащупать, на месте ли всё, Тсуна принялась только перед выходом из квартиры, спустя почти час времени.       И только ли это.       Течь в сознании в лице Йами теперь воспринималась более сдержанно, спокойно. Может, из-за неправильной дозировки — Отори лишний раз уточнила у себя же, сколько странных деталей в поведении этим можно оправдать. Наверное, предостаточно, если уж не вообще всё. Раньше ссылалась на отсутствие лечение, сейчас — на это самое лечение. Иронично получилось.       Самым паршивым была нерешимость: брать ли записную книжку, а если брать — то с карандашом ли. С одной стороны, оно ей без особой надобности в плане той её паршивой привычки. Но с другой же — даже если не записывать сказанное, какая-то же новая информация появится? Тсуна в нынешнем положении дел не запомнит. Вообще. Поэтому записывать хотя бы общие данные придётся. Да чёрт с ним. Поясная сумка и так была почти пустой, лишняя тяжесть — хотя бы для придания формы — не помешает.       — Он ничего не говорил? — Тсуна по привычке убрала с лица чёлку, вспомнила про чёрные разводы над бровью и вернула пряди на прежнее место небрежным движением, мол, так и надо. Хотя Какеру, так-то, сидел в другой комнате.       — Да нет… — задумчиво протянул Татегами, выглядывая в коридор. — Разве что… Наверное, это считается, но в общем-то попросил не сильно поздно в случае чего возвращаться, потому как у вас не так уж и много пересечений в образе жизни и «хотелось бы немного провести время вместе», — он изобразил пальцами кавычки и попытался изобразить Киойю. — Утрирую, на самом деле, но кроме этого ничего не сказал.       — Поняла, — криво усмехнулась Отори. Можно было остановиться на «вернуться не сильно поздно», потому как остальное лишь сбило с толку.

***

      Тсуна продолжала решительно игнорировать общественный транспорт, несмотря на размер города, больное бедро — и вытекающую из этого хромоту, — а также собственные силы и расходы на такси. Киойа жил в достаточно хорошем и удобном районе — недалеко от станции, с красивыми видами, со всеми удобствами в шаговой доступности, — но при этом в достаточной дали от самого банального — школы. Нужной школы, до которой Отори додумала только дойти. А что надо будет делать дальше — не имела ни малейшего понятия, потому как даже до университета, в котором учился Ю, далековато и вообще в другую сторону, так что случайно сослаться на «ну, мимо проходила» не выйдет.       Но конкретно о цели она решила подумать… сильно позже, когда дойдёт. Потому что пока было время снова всё обдумать: хорошо так, по делу; чтобы снова не уйти в какие-то свои дебри, в которые её всегда сносило. Тсуне из прошлого явно следовало бы прикусить язык и не соглашаться на наставничество, потому как наставляющая фигура из неё, мягко говоря, крайне непутёвая.       Рекомендации от Ю были понятными и лаконичными, в какой-то мере даже шутливыми. Хватило всего четырёх коротких пунктов, суть которых — не тупить, не срываться, вести себя естественно, а если возникнут трудности, то глянуть первый пункт. Всё кратко. Всё понятно. И по делу.       Только вот вести себя естественно — самое сложное, потому как в свете последних событий, эта самая естественность — самая неподходящая стратегия, которой лучше всего избегать. Потому что сильный контраст получился: донельзя апатичная или же дёргано-нервная, с лихорадочно бегающими глазами.       Йами.       Тсуна замерла и нервно поджала губы: оно как-то быстро — всего-то неделя с небольшим, — стало чем-то привычным, раздражающим своим перманентным присутствием и, наоборот, напрягающим хоть какими-то эпизодами затишья. Лучше уж пусть перед глазами маячит — так хотя бы понятнее, что и как. Ну и где, потому что в моменты тишины возникал тот самый саспенс. Она лишний раз напомнила: не стоит так громко думать. Тишина тревожнее, но всё-таки приятнее, чем постоянная компания и нагнетающие разговоры.       Наверное.       На всякий случай хлопнула себя по уху, потому что таблетки — успокоительное — с собой не брала. Учитывая ситуацию с алкоголем, вряд ли с медикаментами будет как-то иначе: принимать каждый раз, когда начинает кренить куда-то не туда. Запивать отвратительное состояние, глушить нервозность — до добра это не доведёт, особенно в комбинации. Про комбинированный эффект Тсуна слегка смутилась спрашивать, но из прочитанного на инструкции примерную картину представляла. Ну такое.       Стоило бы начать вести личный дневник, но недавнее происшествие с ручкой почему-то одёргивало от такой мысли. Про дневник упоминал и Ю, и психотерапевт — мол, так многим проще правильнее сформулировать мысль и более или менее привести в порядок кашу в голове. Может, так-то оно так, но вариант был бы валидным, если бы проблема имела под собой реальную почву, а не… Йами. Просто Йами.       Тсуна сипло выдохнула: как много она может списывать на Йами, и есть ли у Этого запас терпения. Как много, как часто — и где та полоса, к которой не стоит приближаться даже на пушечный выстрел.       Иронично, что заинтересовалась этим только сейчас. Да. Лучше поздно.       А ещё лучше — никогда. Никогда с таким не сталкиваться.       Только сейчас она поняла, что забыла очки. Не то чтобы они были очень уж важной деталью образа, просто бурые пятна пускай и стали ощутимо меньше, всё равно не исчезли, и вкупе с последствиями образа жизни, глаза выглядели ещё более красными. Прямо как у Йами.       Тсуна прикусила внутреннюю часть щеки, ускоряя шаг и нарочно стараясь ступать на больную ногу. Хотя бы вспышки тупой боли помогали сохранять остатки трезвых мыслей. В таком темпе до школы она доползёт уже окончательно хромоножкой, но хотя бы в относительно ясном уме. План надёжный, как швейцарские часы, ничего не сказать — буквально. Особо вариантов не было, потому как стратегия самоукуса особо не работала, а ногти она предусмотрительно коротко спилила. На всякий случай, но знания о том, что при большом желании можно разорвать кожу, более чем хватило. Не то чтобы у неё этого желания было много, но лучше бы не рисковать.       Хотя…       Отори непринуждённо и случайной сильно стукнула ребром стопы о фонарный столб и с шипением стиснула зубы. Звеняще-больно, расползаясь на всю травмированную ногу — зато на пару-тройку минут напрочь отбило (тут мелькнула мысль про закадровый смех от не очень удачного каламбура) желание продолжать мусолить подобные мысли.       Дойти до школы в этот самый момент из «лёгкой и непринуждённой прогулки» с подстраховкой из серии «ну если не повезёт, так хотя бы прогуляюсь» превратилось в настоящий квест. Тсуна только мельком слышала какие-то бородатые шутки про иностранную технику, которую надо стукнуть, чтобы она заработала, но, с другой стороны, сама себе же напомнила о том, что через тройку лет тридцатник, так что взять на себя роль старого телевизора — не зазорно. С Райо, который к этому всему всё-таки был куда ближе, тоже работало, так что, наверное, метод универсальный.       Но правда: стоило ударить ногу, сразу начала обдумывать маршруты более тщательно. Что к школе, что в обозримом будущем после неё, ибо не мешало бы дойти до той парковой скамейки, где соображалось легче. Неплохая затея. Правда.       Тсуна потёрла переносицу и оглянулась, пытаясь сообразить, в какой части города вообще находится. А заодно и подозрительно глянуть по сторонам, чтобы заприметить странную машину, водитель которой мог бы пристально наблюдать. Потому как воспоминания о том вечере оказали больший эффект, чем реальный удар — и сразу стало как-то… никак. Вообще. Под ложечкой не сосало и уже хорошо, но паршиво — это уж точно. Не то чтобы это оставило какое-то масштабное впечатление — бывала в ситуациях и похуже, и не всегда кто-то третий помогал из них выкарабкаться. Да. Факт. Но это не значило, что попадать по собственной дурости в такое опять ей очень-то и хотело.       Тот вечер.       Тсуна поперхнулась и резко вскинулась: куртку так и не надела.       Оно ведь. Вроде бы. Лежало в кармане.       Она тихо выругалась и нервно оглянулась: чисто рефлекторный жест, но две школьницы, проходившие рядом, испуганно шарахнулись в сторону. От неожиданности, наверное. Но тем не менее, особо вариантов у неё не было, поэтому проверит, когда вернётся — оно, хотелось надеяться, никуда не денется к тому моменту; не стоило всё бросать и бежать в обратном направлении, потому что большая часть пути — если Тсуна правильно понимала обстановку вокруг — уже пройдена.       Главное не забыть. Потому что она могла.       Тсуна сипло выдохнула, массируя висок. Спокойно. Держать себя в руках. Не срываться и не нервничать. Сделать вид, что всё хорошо, чтобы лишний раз не напрягать и не разочаровывать своими выходками других. Всё. Спокойно. Да. Именно так.       Верилось как-то слабо. Вернее — вообще не верилось, и за это мнимое «спокойствие» заставляла цепляться только запланированная активность, потому как если бы не это — рванула бы, особо не задумываясь ни над последствиями, ни над чем-то ещё, что могло бы в данном случае тревожить. Тсуна нервно посмеялась: не смогла сдержать хотя бы это. И непонятно же: потом накроет или ей действительно настолько никак в плане осознания? Неплохо таблетки всё глушили, определённо неплохо. Хорошо даже.       Главное дозу не превысить, иначе всё равно станет на всё вокруг в более масштабном смысле.       Она тряхнула головой и щёлкнула по гипсу. Не то чтобы это сильно помогало — до локтя всё равно не достучаться, а больно целой руке. Неравноценно получалось, очень неравноценно. Но всё-таки.       — Простите, вы в порядке? — её слабо потрясли за плечо.       — Да-да-да, всё хорошо, спасибо, — сухо ответила Тсуна, не поворачиваясь к говорившему. Лишь в периферии приметила его лицо и дёрнулась: оно казалось… странным. Неестественным и смазанным, будто ладонью провели по ещё не успевшим высохнуть краскам. Ясно это видеть не очень-то и хотелось, хотя она задним умом уже сообразила, что просто в глазах поплыло. Ничего более.       Сорваться на бег не получилось бы даже при очень большом желании, но вот ускорить шаг — вполне доступное действие, и остаток дороги Тсуна едва ли не пролетела, едва улавливая общий смысл своего же потока мыслей.       Белый шум.       Или пульсирующий узел чего-то несвязного, но при этом намертво спутанного.       И несмотря на этот зуд изнутри, она постоянно ожидала услышать ехидный комментарий, или замечание, или ещё что-то, лишь бы убедиться в том, что неправа в своих же раздумьях. Получить оценку со стороны — или изнутри, если правильнее выражаться — почему-то именно сейчас было смертельно важно, и Тсуна чуть ли не до крови прикусила губу, пытаясь выскрести хоть что-то.       Йами молчало.

Ветви дерева напоминали чужие руки, размашисто и по-хозяйски загребающие всё вокруг. Свет, спокойствие, тишину — и жизни, жизни, жизни, жизни, жизни, жизни, жизни, жизни. Постоянно забирало, разрастаясь, как плесень, как паутина, как грибок; безжалостно проникало под кожу, заражая каждый миллиметр. Оно росло — как дерево, вширь раскидывая ветви и сухую листву, истекая ядом, как смолой. Сладким ядом — к нему тянулись люди. Много. Часто. Вырывая из чужих рук, забирая жизни ради нескольких жалких капель, разнося заразу всё сильнее и сильнее, позволяя ей забирать всё больше и больше. Antiaris toxicaria.

      Тсуна неловко споткнулась о собственную же ногу и едва успела выставить вперёд руку: ну правда, только разбитого носа не хватало. Или треснутого гипса — идти в больницу ой, как не хотелось. Однако она даже не была уверена, что сделала это не специально: мало ли, не уследила за собой же и оступилась.       Хотелось чего-нибудь выпить. И для храбрости, и так — для души, чтобы к чёртовой матери забыть образ анчара. Но — нет, не сейчас. Скорее всего даже не сегодня, потому что Киойа вряд ли позволит мешать таблетки со спиртным. И тайком не выйдет. Поэтому придётся искать другой способом, потому как алкоголь в чистом виде — нельзя, да, а вот сразу замешанный виски с колой… Тсуна дёрнула плечом: только-только к обеду время близилось, да и в школу направляется — никакой выпивки.       Пока что.       Время она не проверяла и ориентировалась чисто по собственным ощущениям, но, глянув на дисплей телефона, мрачно хмыкнула: не такая уж и хромоногая. Может, из-за всей этой каши казалось, что передвигается как в замедленной съёмке, но факт оставался фактом. А писать Ю и уточнять, когда там у школьников примерно занятия оканчиваются, было не немного так неловко.       Тсуна кисло хмыкнула и встала спиной к стене, быстро и незаметно начав клевать носом: во-первых, бессонная ночь брала своё, а во-вторых, ну, а чем ещё заниматься? К тому же, если она не заметит, заметят её — по крайней мере, Отори искренне на это надеялась.       Хотя, с другой-то стороны, лучше бы не поголовно заметили, а так — только тот, кто нужен был. Потому что правда: внятно объяснить своё здесь присутствие она не могла. Бастинда какая-то встала у стены, и ни туда, ни суда — лучше бы за веник приняли, на него она больше была похожа. Прямиком из Фиолетовой страны, за не менее фиолетовым ребёнком. Она криво посмеялась. Звучало неубедительно и глупо, но забавно. Если спросят — ответит именно так, заранее приготовившись в ответ получить лишь недоумевающий взгляд и очень неловкий смех.       Очень вовремя пришло сообщение от Хикару. Бастинда есть, вот и Гингема нарисовалась. Не наколдованный ураган, конечно, но вместо домика на её голову свалились раздражение и резкая надобность вызвать Тсуну на ковёр, чтобы «кое-что обсудить». Отори на такое лишь сдавленно хмыкнула, печатая ответ. Если это не головомойка по поводу какой-то выходки Рьюги, значит, или опять водяная пытка программой наставничества или, наконец-то, обсуждение той поездки, о которой упоминалось ещё чёрт знает когда.       По правде говоря, надеяться хотелось сугубо на последнее, потому что Тсуна только рада была бы куда-нибудь свинтить даже на денёк. Возник вот такой вот прилив энергии будет фонтанировать ровно до самого момента Х, а дальше наоборот придёт упадок сил и желание медленно, но верно слиться с сего мероприятия. Как будто такого ни разу не было — ну правда.       — Отори-сан, — Тсуна прикусила язык, чтобы не выругаться от неожиданности. Больно прикусила. — Вы…       — Откуда здесь?.. — протянула она, сдавленно посмеиваясь. Выдохнула и медленно обернулась. — Как раз тебя жду, не поверишь.       — Зачем?       — Разговор есть.       Дайна смотрел снизу-вверх. Красная тряпка опять сползла на глаза, одежда ровно та же, что и обычно — хоть какое-то постоянство, что не могло не радовать. Как-то рефлекторно рука потянулась одёрнуть бандану вверх, но Тсуна вовремя себя одёрнула и сделал вид, что просто потягивается.       — Разговор?       — Да. Если ты не занят, — она вскинула бровь. — Недолго, но это давно надо было сделать.       — Не занят… — неуверенно протянул юноша и прищурился. Тсуна косо глянула за него, высматривая и другие знакомые лица. Вроде никого. — Что, прямо сейчас?       — Ага. Раз не занят — пошли.       Задерживаться возле школы ей не хотелось, ибо репутации «Охагуро-Бэттари» и «Кутисакэ-онны» среди одногруппников Ю более чем хватало. Тендо как-то мельком упомянул, как Тсуну называют его университетские приятели, и это в какой-то мере даже оскорбило, хотя таковые образы были более чем оправданны; особенно тот факт, что связь между этими двумя дамочками прослеживалась: что одна лыбу давит, что другая, пускай своеобразным способом — и обе при этом откуда-то, непонятно откуда.       Рассуждая так, то да — Тсуна прекрасно вписывалась.       — Как ваша рука?       — Можно на «ты», — напомнила она и вздохнула. — Могло бы быть и лучше, но в целом. Нормально.       — Вот и хорошо, — кивнул Дайна.       Тсуна мельком на него поглядывала: шёл, как ни в чём не бывало, смотрел перед собой, и, в принципе, как-то «не так» не выглядел. Но всё равно его отстранённость и натянутая вежливость чувствовалась: отстреляться и свинтить, это всё равно много времени не займёт. На такое оставалось только сдавленно посмеяться: ну да, сама в таком его отношении виновата.       Было катастрофически неловко, если не сказать «стыдно». Но, опять же, целиком и полностью её вина.       И всё-таки не стоило «случайно» пинать столб, потому что идти становилось всё больнее и больнее. И так небыстро ползли, но лучше бы где-то в спокойствии посидеть. До парка, что ли, добраться, чтобы на той скамейке… Ну, да, совместить приятное и полезным — наверное, не так уж и плохо будет. К тому же, в тишине и спокойствии.       — Как у вас успехи? — спросила Тсуна быстрее, чем успела подумать и отфильтровать. — Ну, то есть, из первых уст, знаешь… Как впечатления? Вот, так правильнее.       Дайна посмотрел на неё… странно. Отори часто видела, как Хикару со вдохом кидает примерно схожий взгляд на Райо, когда того опять заносило: этакая смесь снисхождения и неловкости. И если раньше она только неловко посмеивалась, мысленно соглашаясь с Хасамой, то сейчас почувствовала себя очень жалко и неправильно. Проходить через такое — какая-то стадия взросления? Боевое крещение на пути к «взрослости»? Что? И как себя вести?       — Всё хорошо, — он мило улыбнулся. — Но выражение лица у вас сейчас очень забавное.       — А… — только и смогла выдавить Тсуна, нервно посмеиваясь.       — Нет, всё хорошо, — Дайна пожал плечами. — Наверное? Если можно так сказать. Вы не смотрите? — Отори пристыжено покачала головой. — Ну, жаль конечно, но что-то ещё сказать не могу. Всё… более или менее, пока не вылетели. Скоро финал.       — Скоро — это когда? — осторожно уточнила она.       — Два… три дня?.. — задумчиво протянул юноша и прищурился. — Надо уточнить, но скоро, да.       — Я приду. Если не уеду.       — Не старайтесь делать того, чего не можете, — Дайна мрачно хмыкнул. — Наставница из вас, если честно, никудышная.       — Что правда, то правда, — бесцветно согласилась Тсуна. На правду не обижаются. — Даже отрицать глупо.       — Это не упрёк, — добавил он.       — Констатация факта, — кивнула Отори. — Я понимаю. И не злюсь или обижаюсь, всё верно.       — Констатация факта аргументации требует, — заметил Дайна.       — Да нечего тут аргументировать, — спокойно ответила она. — Всё и так понятно.       — Вообще, — почему-то громко начал юноша и поджал губы, неловко хмыкнув. — Вообще-то я хотел кое-что спросить. Про… это.       Тсуна вскинула бровь: о. Как вовремя и к месту — и это не было сарказмом. Именно об этом она как раз и хотела поговорить, раз уж началось всё с каприза Йами. Конечно, стоило выяснить, чего Это так потянуло к мальчишке, но сейчас, когда Оно ушло в какой-то систематический игнор, как-то язык не поднимался.       — Какая прелесть, — вскинулась она и натянуто улыбнулась. — Как раз хотела поговорить с тобой об этом. Именно для этого и пришла.       — Так вон оно что… — протянул Дайна и оглянулся. — Если не секрет, куда мы идём?       — В сторону парка, — отчеканила Тсуна. — Отвечу на твои вопросы, и можешь ступать с миром.       — Какая честь, — подыграл ей Курогами и неожиданно серьёзно спросил: — А про диагноз… это правда?       — Д-диагноз? — Отори удивлённо дёрнула бровью. Неожиданный виток разговора.       — Да. Слышал, как медсёстры шушукались, — юноша спокойно пожал плечами. — У вас очень примечательная внешность, и «та странная, со сломанной рукой, ну которая в бейблейд играла раньше» — вполне конкретное описание.       — Ещё бы нос упомянули, было бы чудесно, — проворчала Тсуна. Не то чтобы ей особо понравился тот факт, что личную информацию обсуждают так… открыто? Между собой, да, но всё-таки без таких вот меток. Или просто Дайна оказался в нужное время в нужном месте — как вариант. — А что конкретно?..       — Ну… психоз какой-то… — видимо, на лице всё прекрасно отразилось, потому как Дайна явно занервничал. — Я никому не скажу.       — Маниакально-депрессивный психоз. Да, — сухо подтвердила Тсуна и прищурилась. — Я могу дать пояснения, раз уж ты вызвался секреты хранить.       — Пояснения?       — Это… и диагноз… связь улавливаешь? — она дёрнула бровью.       Юноша медленно кивнул и поджал губы.       Продолжить мысль Отори решила, как только они дошли до хоть какого-то более или менее тихого места. Не тот самый парк, в который собиралась, но бедро решительно напоминало о себе резкими вспышками боли при каждом шаге, и больше волочить ногу у неё просто не было сил. Старость и порванные связки.       — Вы бы так не напрягались… — неуверенно протянул Дайна, присаживайся на самый край скамьи. В тени деревьев, чуть поодаль от основного скопления народу, но всё-таки не тот парк и не та скамейка.       — Сейчас не напрягаюсь, — протянула Тсуна и фыркнула. — Неделю назад об этом думать надо было. Я быстро. Обсудим всё, и отпущу тебя. Не такой уж и долгой разговор… Точнее, материала не так много, потому что некоторые моменты я, скорее всего, просто не знаю. Сразу предупреждаю. И о парочке лучше спросить Рьюгу.       — Не надо, — тут же ответил Дайна. — Не надо её спрашивать, меня вполне устроит всё то, что скажете вы.       — Ты не торопись, — мрачно хмыкнула Тсуна. — Может, ничего путного не скажу, мало ли… Ладно, давай. Спроси, что в голове есть, а дальше от этого отталкиваться буду.       — Ну… — вдумчиво протянул юноша и запрокинул голову, медленно болтая ногами. — Их только три, на самом деле. Как оно выглядело у вас — именно внешне, — как вы с этим справились и… главный принцип.       Тсуна присвистнула.       — Поясни последнее, пожалуйста?..       — Ну, во всем есть какой-то главный принцип. В общении, например, это внимание к собеседнику, в готовке — соблюдение тех или иных пропорций. Ну так, костяк. Вот.       Она прищурилась: смысл сказанного с трудом, но доходил, надо было только правильно сформулировать мысль.       — Контроль… — не шибко-то и уверено выдавила Тсуна, вскидывая бровь. И выдохнула, потирая переносицу. — Контроль над. Или у этого. Или у тебя. Главное в этом, Курогами-чи, — контроль. Над ситуацией особенно, над эмоциями, над мыслями и действиями.       В этот раз она не справилась ни с чем из перечисленного. Какая ирония.       — Понял, — медленно кивнул Дайна, кажется, прекрасно понимая, что именно Тсуна не сказала. Но такое ему знать было не обязательно, вот и смолчала. Незачем его лишний раз напрягать. — А по поводу всего остального? Особенно про внешность.       — «Чарли и Шоколадная Фабрика» пятого года смотрел? Помнишь судьбу той блондиночки в голубом костюме? Так вот, примерно то же самое, но фиолетовое и не раздутое.       — Странные у вас ассоциации, — юноша хмыкнул. Тсуна пожала плечами и глянула на него с немым вопросом: а у тебя что? — Я. Просто я. Но без глаз.       Её неожиданно сильно дёрнуло. Почему-то. Но слишком уж явной предстала картина: всё тот же мальчишка, но с изуродованными впалыми глазницами. И разводы крови. Много. Очень. Тсуна тряхнула головой и сипло выдохнула: ну уж нет, можно обойтись и без этого.       — Жестоко. А по поводу «справилась»… — да не справилась ни черта. — Стратегически получила по шее от Рьюги, а потом поддержку от дорогих людей. Ну и свои дурости приняла, что тоже важно, но это больше к пункту «контроля» относится, наверное. Вот.       — Но при этом из бейблейда вы ушли.       — Это другое, не совсем относящееся. По крайней мере до последних дней десяти, — Тсуна криво и мрачно посмеялась. — Я из-за руки закончила со всем этим, потому что сначала разбираться с переломом, потом — со всей полезшей дрянью в голове. Вот так вот. Сейчас, на самом деле, мне ещё… страшнее в каком-то смысле брать лаунчер в руки… руку. Мало ли, что может произойти, ты видел. А кого-то покалечить или сдохнуть на чьих-то глазах мне не очень-то и хочется. Вот такой вот расклад. Должна лечиться лечь через некоторое время, и если после этого станет легче — кто знает. Может, и вернусь.       — Скучаете или?.. — как-то совсем уж тихо уточнил Дайна.       — Мне это просто нравилось, — Тсуна пожала плечами. — Ну, если бы не бейблейд, мы бы со многими людьми не сошлись бы… даже не встретились бы никогда. Есть в этом какое-то очарование, пускай я тебе продую на раз-два.       — А… — юноша поперхнулся, и Отори прыснула: специально ведь так сказала — чтобы свести всё в шутку. Иначе совсем тошно и паршиво станет, глаза и так неприятно пощипывало. — Нет.       — Да, — настояла Тсуна. — Потому что у тебя две руки.       — А у вас нет? — Дайна хмыкнул. — Не навсегда же гипс.       — Гипс-то может и не навсегда, но травма явно надолго, — она тяжело вздохнула. — Хотя, думаю, можно будет наловчиться. При большом желании.       — У Шу, кажется, получилось.       — Правда? Он травмировал руку?       — Ага.       До Тсуны не сразу дошло, что этим своим вопросом она лишний раз вбила гвоздь в эту затею с наставничеством. Не то чтобы её обязаны были в это посвящать, но даже ведь не обращала внимание на это. А оно вон как.       — Расскажешь… всё то основное, что в теории надо знать? — она неловко посмеялась. Но правда же: а как по-другому? Не самой же допрос с признанием проводить, ну правда.       — За брусничный чай с топиокой, — Дайна прищурился.       — Идёт, — Тсуна заговорчески хмыкнула, залезая в сумку. За кошельком и ежедневником.       И всё-таки пригодился.       На краю открытой страницы растянулся узор ветвей, больше похожих на чьи-то худощавые, костлявые руки.