Старые псы, новые трюки

      Любимых вещей было не так уж и много, и надевала она их не часто. Потому что вообще редко выходила на улицу по какому-то важному поводу. Записывать можно было в чём угодно и как угодно. Тсуна только фыркала, когда у неё спрашивали, мол, ты что, прячешься? Нет, нет и нет. Во-первых, не от кого, во-вторых, незачем. Хотя, если сравнивать с другими её коллегами, она была довольно скрытной личностью. Некоторые чуть ли не еженедельно давали интервью, а Отори ещё ни разу не выловили и не прижали к стенке с решительным настроем почти что щипцами вытянуть из неё информацию. Она просто не попадалась. Даже в объективы. Так что все довольны. Определённо.       Тсуна фыркнула при воспоминаниях о старых, уже бывших коллегах. Это не относилось к Джинге и остальным. Скорее — к тем людям, с которыми они виделись на матчах один или два раза в жизни. Подход Хагане её не устраивал — что тогда, что сейчас, — поэтому поддерживать связь с этими говорящими головами не хотелось. Они даже имён друг друга не знали, кажется, так зачем вообще пытаться.       Наклонилась, открывая нижний ящик шкафа и доставая из запрятанного туда маленького холодильника минералку. Удобная конструкция, которую подсмотрела в отельных номерах. А пить что-то крепкое — ну такое себе, хотя стоило бы. Но в арсенале имелась только минеральная вода, от которой даже встряхивает слегка. Вкус отвратительный. Однако приводит в чувство.       Девушка потрясла головой, непонятным порывом сжав пластиковую бутылку так сильно и резко, что вода брызнула в лицо. Потёрла переносицу ребром ладони и вздохнула, присаживаясь на край кровати. На полу, в ногах, валялось вытряхнутое содержимое сумки. Это всё давно надо было перебрать, но повод нашёлся только сейчас.       Тсуна ногой подтолкнула пустую флягу и задумчиво пожевала губу, думая над тем, стоит ли вообще брать что-то кроме крайне необходимого, что без проблем помещалось в карманы. Лишняя нагрузка — штука такая себе, к тому же почти бесполезная. Разве что действительно взять флягу, но собирать всё заново ради одной конкретной вещи, которая вряд ли понадобится, не хотелось от слова «вообще».       Выпьет вечером. Если появится желание. Если нет — ну, значит нет, так даже лучше.       В общей куче оказалась даже смятая пачка сигарет, что крайне удивило. Девушка нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда это тут. Она не курила. И никого курящего в немногочисленном окружении тоже не наблюдалось. Но откуда-то же это появилось.       Вот её она как раз с собой и взяла. Зажигалка в кармане оказывалась всегда — к месту и нет.       Тсуна хлопнула себя по щекам, закидывая пластиковую бутылку в мусорную корзину под столом. Потом встала, достала из шкафа неброское платье. У неё так-то вся одежда была скромной, не привлекающей внимание, но эту тряпку она считала особенно выдающейся в данной категории. И потому любила больше всего. К особым случаям особый шмот. А поверх — ставшая привычной кофта, потому что вместительные карманы — это вместительные карманы, а большой и удобный капюшон — это большой и удобный капюшон.       Самое то, если предстоит таскаться по всему городу ближайшие тридцать шесть часов.       Отори громко цыкнула, несильно поскребя ногтями шею. К старым событиям старые привычки: и это стало негласным сигналом «молчать» для Сущности. Девушка что тогда, что сейчас не спешила давать ей имя, чтобы не одушевлять её сильнее, чем та заслуживала.       В зеркало теперь при всём желании тоже не глянуть. Тсуна отчётливо помнила те отвратительные выходки, когда её собственное отражение одними только словами как по щелчку доводило до срывов. Хотя сейчас история о разбитом табуретом окне кажется даже слегка забавной, в то время от этого вполне натурально дёргало.       Она покачала головой. Заставить себя выйти на улицу — то ещё испытание. Причину подобного затворничества девушка решительно не понимала, но и особо не спешила с ней что-то делать. Пока комфортно — значит, всё сравнительно в норме.       «Тупица», — цыкнул её-не-её голос в голове. Тсуна криво усмехнулась, поджимая губы: ну конечно, а как же иначе. Не то чтобы она сама так не думала. Просто намного приятнее и спокойнее, когда собственные мысли контролировать получается, а внутренний голос — только её. Без неожиданных едких комментариев.       Очень мило.       Неописуемо.       Тсуна снова громко фыркнула. Собраться и выйти. Не так уж и сложно. Сложила всё нужное в карманы, подцепила ручку в бесполезно-ложный нагрудный кармашек и, сделав глубокий вздох, вышла за дверь. Провернула ключ в замочной скважине, запирая комнату, и направилась по общему коридору к пролёту. Свернула к лестнице просто для разминки: пока ноги не уставшие, можно и по ступенькам. А там доползёт как-нибудь.       Самая сложная задача — понять, куда идти. Куда и с какой целью, ибо кроме основного факта Кента не сказала ничего важного. И факта ли вообще?.. Отори поморщилась, приподнимая очки, чтобы потереть переносицу.       Никакой конкретики. Просто проверить. Ну да, город ведь ни разу не огромный.       Она одёрнула себя и нарочно ощутимо прикусила язык. Заткнуться и не возникать. В чужие слова верилось слишком слабо. Это банально мог оказаться Рьюто. Или кто-то просто очень похожий.       Стоит признать, что было бы в разы спокойнее, если бы они нашли тело. Но нет, его не оказалось. Вообще. Рьюга просто исчезла. Бесспорно, великая жертва и все дела, но с возрастом Тсуна начала смотреть на всю ситуацию слишком скептически. Даже по собственным меркам. Нет тела — нет дела, и глупо полагать, что Рьюга об этом правиле не знала.       Отори отвесила себе пощёчину. Семь — почти восемь — лет это не волновало, а сейчас вот — распишитесь. Фыркнула и встряхнулась, проводя ладонью по лицу. Если рассуждать логически, стоит навестить связанное с бейблэйдом место, где было бы сравнительно большое скопление людей.       Она быстро прошерстила новостную ленту. На днях краем уха слышала что-то про матчи, но где именно — понятия не имела. И, наверное, взыграл старый интерес. Сказать «азарт» язык не поворачивался: это нечто в ней потухло. Давно и явно надолго.       Тсуна вдохнула полной грудью и шумно выдохнула, стоило выйти на улицу. Оглянулась, потирая шею, прикидывая короткий маршрут. На самое начало не успеет при всём желании, но хоть что-то зацепит.       Пройтись. Ногами. Общественный транспорт она морально не осилит, а заказывать такси — трата ресурсов впустую. Не развалится, к тому же идти не так далеко, если правильно помнила адрес.       Официальных арен под открытом небом было не так уж и много. Всего две: большая и вместительная — для матчей, и поменьше — для отборочных. Тсуна только хмыкнула: тут даже если не хочешь, всё равно будешь невольно вспоминать «те былые дни».       Она потёрла шею и тяжело вздохнула. Идти оказалось тяжело. Ноги — ватные и почти полусогнутые — едва слушались, и девушка без преувеличения ожидала услышать металлический скрежет.       Всё было не настолько плохо.       Тсуна несколько раз вполголоса повторила эту фразу и оглянулась, ища ближайший переход. Потёрла переносицу, нервно и раздражённо кусая губу, и двинулась в нужном направлении, качнув головой, чтобы смахнуть с лица чёлку.

***

      В принципе, того факта, что она довольно-таки противоречивая личность, Тсуна никогда не отрицала. И наличие логики в некоторых своих действиях не отстаивала. Иногда вещи делались только для того, чтобы быть сделанными.       Как сейчас, например.       Девушка старалась в людные места лишний раз не заглядывать. Избегала их как могла, даже усерднее всевозможных людей с гипотетическими камерами. Подобное она привыкла считать личной прихотью, но в свете последних событий начала сомневаться. Мало ли, что может произойти при срыве на этот раз.       Тсуна покачала головой и замерла в движении, остановившись на ступенях. Хмыкнула, развернулась на пятках и прижалась поближе к перилам, чтобы не стоять совсем уж в проходе. Так-то она направлялась к свободному месту, но решила, что и отсюда всё прекрасно видно. Особенно с её ростом. И вовсе не потому что-то место заняли прямо перед ней.       Вовсе нет.       Но отсюда и правда виднее. Хотя бы лица. Объявления имён Тсуна не застала, но новостную ленту пролистала. Выцепила в толпе Вальта — тёмную лошадку, как его окрестили в источниках. И криво усмехнулась: шумный и очень заметный мальчишка. Зато очаровательный. Она невольно вспомнила Кенту. Ю в этом возрасте был во много раз… и прикусила язык, неожиданно сильно вздрогнув и нервно сглотнув.       По ощущениям это было похоже на прикосновения к холодной и густой слизи. Она медленно перекатывалась в руках, скользила и вытекала, заставляя брезгливо морщиться каждый чёртов раз. Тсуна прикусила губу, когда оно потекло вдоль спины; мучительно медленно, словно нарочно смакуя момент отвратительной пытки.       После этого будет боль. Много боли. Особенно в области груди, заставляя бояться того, что сердце может не выдержать. Или разум, что во стократ хуже. Тсуна сильно укусила внутреннюю часть щеки, лишь допустив мысль о том, что, наверное, это даже не самый плохой исход.       Нет. Настолько низко она не падёт.       В относительно здравом уме, по крайней мере.       Пришлось присесть на край ступени, потому что на ногах стоять она больше не могла. Падать с высоты собственного роста — ну такой себе аттракцион. Особенно на лестнице. Поэтому лучше перестраховаться. Для собственной же безопасности.       Хотелось поинтересоваться у Этого, с чего вдруг оно вообще зашевелилось и взбудоражилось. По сравнению с тем, что было раньше, подобное просто детский лепет, но передышка тянулась довольно долго, так что и этого хватило за глаза. Хотя, видимо, Оно брало во внимание тот факт, что очень слабо́, так как острого желания сражаться — ну, вернее будет сказать «разносить всё вокруг в состоянии аффекта» — не было. Наверное, пока.       Хотелось спросить о многом, а потом Тсуна сама всё увидела. Вскинула брови, внимательно смотря на арену, вытягивая шею изо всех сил — лишь бы не вставать. Нервно оглянулась, пытаясь выцепить ещё больше деталей, и снова перевела взгляд на экран — для лучшего обзора. Так-то нужна была сцена, но… Но лицо запомнить тоже не помешает.       Отори прищурилась: этого юношу она определённо уже видела. В тех же новостях, скорее всего. И в кои-то веки пожалела, что пропускает имена мимо ушей. Щуплый, невысокий мальчишка с лохматыми чёрными волосами и банданой, сползающей на глаза; выглядящий растерянно, если не сказать «потерянно» и как-то… напуганно, что ли. Тсуна изогнула бровь: что на примере Рьюги, что на себе — но она привыкла, что эта сила идёт рука об руку с разрухой и хаосом. А тут… А тут даже не детский лепет. Тут буквально ничего, кроме чужого испуга.       Она мрачно цыкнула. Стоило ли ради такого напрягаться. Потёрла бровь и вздохнула: да, стоило. Потому что ребёнку с этой дрянью не совладать — раз даже Рьюга не сразу смогла. Но чтобы судить о серьёзности ситуации, самой надо бы для начала всё понять.       Тсуна вскинулась и выпрямилась, вставая на ноги. Несколько долгих секунд держалась мёртвой хваткой за перила — на случай, если действительно начнёт заносить — и, фыркнув, начала спускаться. Решительно, в кои-то веки обозначив себе цель. Что говорить — она понятия не имела, но в любом случае хотя бы дать ему наводку и свои контакты. Если надо будет — займётся этим основательнее.       Пройти за ограждения не получилось. Тсуна поморщилась, но перелезать не стала. Если что — просто найдёт мальчишку позже. Или они случайно пересекутся. Бывает и такое.       В общем, как получится, но задерживаться она не стала. Косо глянула на юношу и вскинула бровь, встретившись с ним взглядами. Тот вздрогнул от неожиданности и отвёл глаза, Тсуна только криво усмехнулась, пробираясь сквозь народ.       Сущность поутихла, напоминая о себе лишь покалываниями в области сердца. К такому Отори привыкла ещё тогда, давно, поэтому игнорировала неприятные ощущения, о которых, если уж совсем честно, подзабыла. Но знала, что оно пройдёт.       Этому не было смысла добивать её. Наверное. Целиком Тсуна в подобном уверена не была, но просто думала о том, что если бы смысл был, то она давно была бы мертва. У них сложные отношения, разбираться в которых — себе дороже.       Поэтому молчание. И только оно.       Тсуна посмотрела на время и вздохнула, напоминая себе, зачем вообще вышла из дома. Однако конкретных мыслей, что делать и куда идти, до сих пор не появилось. Она потёрла переносицу, направляясь к излюбленному месту, где могла просто отдохнуть даже от собственных навязчивых идей. И просидеть там по меньшей мере несколько часов. В изоляции от мира, но при этом на свежем воздухе, а не в четырёх стенах комнаты.       С Кентой свяжется позже. Многим позже. Потому что они обе прекрасно понимали, что всё сказанное было только слухами и сплетням. К тому же, Кента смирилась с мыслью о смерти Рьюги. Полгода или около того чего-то наподобие траура и продолжила жить дальше. И со всеми так.       Временами Тсуне казалось, что она единственная, кто хоть иногда к этой теме возвращается. Ну, глупо отрицать, что все семь — почти восемь — лет прошли для неё как в тумане или очень медленном фильме, в котором, чтобы дождаться хоть чего-то с натягом интересного, надо высидеть минимум пару часов усыпляющей скуки.       Она нервно посмеялась, шлёпнув себя по щеке. Вот именно поэтому чужую жизнь проживать легче: своей не существует. И навязчивых мрачных мыслей тоже.       Мыслей о том, сколько было упущено возможностей из-за чёртова страха. Бесполезно считать, сколько связей было оборвано из-за усталости и нехватки ресурсов на социальные взаимодействия; иронично получалось, что этих же ресурсов не хватало на восстановление связей после, поэтому самое простое — сжечь мосты.       Собственную тоску и навязчивую разочарованность хотелось топить и в алкоголе, и в сигаретах, но Отори позволяла себе только выпить время от времени, потому что понимала: втянется — и обратно уже не выкарабкается. Слишком уж сильно манило это полное забвение.       Ей просто хотелось отдохнуть. Не физически — она особо и не уставала, если так подумать, — а морально. От себя же в первую очередь. Верно врач советовал: съездить куда-нибудь. Хотя бы в родное место, где невольно проникаешься всей этой атмосферой и воспоминаниями.       Об отвратительных детстве и юности Тсуна молчала. Этого не было, это не самое главное. И никогда таковым не было, потому что разгребать надо всё в настоящем. Плевать ей было на прошлое, но иронично получилось, что именно в этом самом прошлом она намертво застряла.       Тсуна неожиданно поймала себя на мысли о том, что делает вот всё это в данный момент — шляется по городу без цели, согласившись на очевидно гиблое дело — просто чтобы попробовать хоть что-то новое. Ну работа и работа. А тут не просто работа. Тут сразу понятно, что бесполезно и ненужно, и так всё ясно, на поверхности. Кента это прекрасно понимала.       Отори криво усмехнулась, понимая чужой замысел. Вот как получилось. Её удачно развели. А она и повелась. И даже на пару секунд поверила. Хотелось себе врезать. Очень сильно и очень-очень больно. В попытке выбить дурь и остатки вот этой непонятно откуда взявшейся доверчивости. За всё время такое случалось безумно редко и по поводу, а сейчас — да чёрт знает. Видимо, настолько она отчаялась.       Тсуна тяжело опустилась на скамью, опёрлась локтями о колени и низко опустила голову. Успокаивало. Так или иначе. Тихое, почти заброшенное место и тот факт, что из-за волос не видно лица. И людей мало. От случая к случаю проходит кто-то раз в пару часов. И после снова тишина.       Девушка любила самую дальнюю скамейку, расположенную возле поломанной площадки и старых ржавых качелей. Веяло отсюда какой-то странной безысходностью. Тсуна мрачно посмеивалась каждый раз, как вспоминала об этом. Ну, да. Как рыба в воде: целиком в своей среде. Там, где ей самое место.       Засосало под ложечкой. Тсуна поморщилась, понимая, что не захватила с собой даже воду. И сипло, судорожно вздохнула, поджимая губы и щурясь, пытаясь избавиться от неприятной рези в глазах. Иногда это чувство бессилия накатывало мощной волной. Ничего не оставалось, кроме как просто переждать.       Тсуна осознала ещё один свой просчёт. Она дошла до другого конца города. Такси всё же придётся взять, потому как вряд ли останутся силы добраться пешком, а общественный транспорт её морально добьёт.       Отори похлопала себя по щекам, пытаясь собраться. И так и замерла в таком положении: приложив руки к лицу, растопырив пальцы. Смотрела в одну точку, нервно кусая губу.       И такое с ней бывало тоже: бросало из одного состояния в другое за считанные минуты.       Или просто не осталось сил даже плакать. Оттого захлестнула сухая апатия, чему Тсуна была даже рада. Лучше уж так. Хотя бы в собственных глазах сохранит те немногие крупицы достоинства. Их и без того осталось мало.       Быстро загналась. Быстро успокоилась. Почти без срывов, хотя было близко. Она закрыла глаза, откидываясь на скамье и вытягивая ноги во всю длину.       Шелест сухой листвы, лай собак и шум города. Катящаяся по асфальту, погоняемая ветром, пустая пластиковая бутылка. Незначительные звуки, но очень громкие и отчётливые, если прислушиваться. В более оживлённой части парка бегали дети, собаки то приближались, от отдалялись. Или… Нет. Одна собака. Просто очень активная. Тсуна невольно усмехнулась: подобные мелочи находили отклик в душе; на пару долгих мгновений становилось даже не так уж и погано.       Мысли о собаке довольно быстро перетекли в мысли об Этом. Она то и дело думала о том, какова же у этого истинная форма. Не собственное зеркальное отражение и не извращённый вид Рьюги, а именно то, каким оно есть на самом деле. Спрашивать напрямую не хотелось. Да и узнавать тоже. Тсуна принципиально игнорировала Это, сразу же начиная думать о чём-то другом. Буквально о чём угодно, лишь бы не о Сущности.       Собака, затем Это. А после Этого — Рьюга. Отори тихо застонала, потирая переносицу. Достала из кармана сложенный в несколько раз листок бумаги, сняла ручку и начала просто водить рукой, вырисовывая в уголке различные образы. Беспричинные и бесцельные, они просто были — её преследователи с маниакальными идеями.       Тсуна тряхнула головой и снова оглянулась. Косо глянула за плечо и вернулась к листку. Это зашевелилось, почувствовав неладное. И снова заговорило. Не своим — не Тсуновским — голосом, а чужим. Давно забытым, отчего по спине побежали мурашки. Отори сглотнула, поморщившись и мрачно посмотрев на родившихся на бумаге монстров.       Это иногда представало перед ней в образе Рьюги, копируя её манеру речи и поведение. А временами — последние года три — сама Тсуна выстраивала в голове диалог, где голос оппонента принадлежал именно Рьюге. Ну, по крайней мере, она заставляла себя вспоминать звучание и мелкие особенности, возрождая их в памяти и при спорах.       Очень странная и далеко не здоровая вещь.       Тсуна даже не оправдывалась.       Но позволила себе ехидную усмешку, услышав сказанное. Прикрыла глаза и дёрнула рукой, оставляя на листке несколько оборванных линий. Оно отказывалось складываться во что-то осмысленное и понятное. Тсуна зачеркнула это недоразумение и начала заново.       — Ну, да, дела. А как же иначе, — она мрачно посмеялась. — Даже не сомневалась, что у тебя они были. Всегда. Куда-то же ты вечно идёшь. Так почему именно ко мне? Я бы узнала, если бы была не первой, — девушка поморщилась от издевательского смешка. — Всё не так уж и плохо, как может показаться. В любом случае…       Отори нервно потёрла переносицу. Второй голос исчез, а диалог оборвался на полуслове. Так обычно и происходит, но сейчас она расстроилась. Отчего непонятно, но именно этот разговор не казался тем обычным отрицанием реальности, в какое она могла уйти при перегрузке.       Что-то было не так. Тсуна не понимала. Не глядя сложила листок и убрала в карман. Ручку прицепила на прежнее место. Проверила время на телефоне и со вздохом поднялась на ноги, потягиваясь: хватит с неё на сегодня. Домой и никуда больше.       От начавшейся мигрени сделалось только хуже. Во много раз хуже, поэтому шла она быстро, не оборачиваясь и не смотря по сторонам; а ведь хотелось. Ей казалось, что там, где она сидела, был кто-то ещё; ушедший, стоило почувствовать его присутствие. Тсуна старалась не зацикливаться на этом: ну, показалось не оказалось, так что мало ли, что может померещиться. Особенно с дурной головой.       Парк вскоре начал приобретать более живой вид. Деревьев меньше, зато народу больше. Сравнительно: под вечер тоже не то чтобы многолюдно. Либо уже разошлись, либо ещё не вышли. Отори давно утратила навык здравой ориентации во времени.       Остановилась у фонаря, чтобы перевести дух, и по привычке начала глазеть по сторонам. Чтобы отвлечься от мрачных, липких мыслей, из-за которых сознание мутнело. Ей становилось ощутимо хуже, хотелось поскорее добраться до дома, но с вызовом машины она отчего-то медлила. И самой ведь непонятно, почему.       Тсуна внимательно вглядывалась в окружение.       А потом дошло.       Дошло, что это и не её мысли вовсе. Точнее, мысли-то как раз её, а вот рвение и непонятный трепет — нет.       Девушка раздражённо сжала зубы, поморщившись, но промолчав. Прищурилась в попытке определить, куда именно Оно рвётся, и медленно направилась в том направлении, сжимая и разжимая кулаки.       «Первый и последний раз», — просипела она вполголоса. Даже не вслух — в мыслях. Откликом послужила растёкшаяся по телу дрожь, длившаяся от силы пару секунд. Тсуна закатила глаза: слова — это что, общение — это для кого? Как показывала практика, Сущность вполне умела говорить. Но вот именно сейчас решила смолчать.       Всегда бы так.       Куда Это хотело, Тсуна понимала не до конца. Широким шагом двигалась как по навигатору, ожидая уткнуться во что-то действительно стоящее внимания. Хотя… На кого или на что Это Нечто могло так среагировать, что «Брось всё! Иди туда! Сейчас же!»-эффект Отори почувствовала напрямую? Она поморщилась, понимая, что если так пойдёт и дальше, то Это начнёт восприниматься более человечно, чего Тсуна, так-то, допускать не хотела.       Очень не хотела.       Потому что к чёрту эту Погань. И плевать: обида или гнев, страх или отрицание. Конкретно охарактеризовать вновь вспыхнувшее чувство не получалось.       Но Погань всё ещё к чёрту.       Однако…       Тсуна не сдержалась и удивлённо присвистнула, вскидывая брови, когда увидела, к кому всё-таки её вели. За что боролась, на то и напоролась.       — Вечер? — она сглотнула, выпрямляясь и заламывая руки за спиной. Мальчик в бандане сильно вздрогнул и обернулся к ней, а кот, с которым он шептался до сего, ощерился и зашипел. Распушился, задрав хвост, встретившись с Тсуной взглядами. Девушка только криво усмехнулась: кошки Киойи реагировали на неё схожим образом. К сожалению.       — Вечер… — юноша медленно кивнул, нервно щурясь и поджимая губу. И шустро глянул по сторонам, поднимаясь на ноги. Кот незаметно ретировался.       Отори сильно сжала собственное запястье, впиваясь ногтями в кожу. Надо было говорить сразу, определённо надо было!.. И прикусила внутреннюю часть щеки: от брызжущего ядом внутреннего голоса ну ни разу не легче соображать.       Она наклонила голову на бок, пристально разглядывая паренька. Ну ребёнок как ребёнок. Что такого-то? Пришлось напомнить себе о том, что было несколько часов назад. Всё далеко не просто так, и придётся думать.       — Я не… — Тсуна прикусила язык. О чём говорить, она решительно не понимала. Не было даже малейшей зацепки, с чего вообще можно начать диалог, а выплескивать ушат непонятной информации не хотелось. Она выдохнула, потирая шею, и опустилась на колени, чтобы их лица были хоть примерно на одном уровне. — Извини за вторжение, я просто…       — Вы сегодня были на турнире, — мальчишка пришёл в себя первым. — Вы же из Лиги?.. Отори-сенпай, верно?       — Я тебе не сенпай, — тут же ответила она, но смягчилась. — Ну, вроде как верно, — о какой Лиге шла речь, Тсуна поняла не сразу. Чемпионская, вроде как. Туда формально вписали всё их поколение, чтобы обобщить. Бесспорно, это удобно. — Извини, понятия не имею, как подступиться к теме… Представишься?       — Дайна. Дайна Курогами, — ответил юноша после недолгой паузы. Отори кивнула. — К теме? Это касается бейблэйда или?..       — Косвенно, — встрепенулась девушка. — Курогами-кун, значит. Меня ты уже назвал. Приятно познакомиться, — и протянула ему руку. Тот с осторожностью ответил на жест. Тсуна покусала губу и решила, что к чёрту формальности. Если мысли верные, то Дайна должен будет понять. — Я сейчас спрошу у тебя странную вещь, но надеюсь, что ты ответишь честно, хорошо?       Думать, как это всё выглядит со стороны, не хотелось. Всякий будет нервничать, если к нему ни с того ни с сего подойдёт взрослая тётка с очумевшим взглядом и сразу же начнёт заливать какой-то полумистический бред.       Тсуна бы смутилась. Но увы, в этой истории она как раз очумевшая тётка.       — Допустим, — протянул Дайна, чуть наклонив голову. Девушке очень хотелось поправить ему бандану, но приходилось сдерживать душевный порыв одёрнуть несчастную тряпку вверх, чтобы на глаза не лезла. Это ещё со времён совместного времяпрепровождения с Джингой. Хотя и до сих пор, при их редких встречах.       Она глубоко вздохнула, потирая переносицу и подбирая нужные слова, и после недлинной неловкой тишины все-таки начала:       — Тёмный образ, являющийся олицетворением твоих тёмных желаний и страсти победить любой ценой. Сбивчивый шёпот, дрожь, паранойя и мания. Кажется, что оно рядом. Всегда. Твоя тень или за спиной. В зеркале… да и в любом отражении. Ты видишь не себя, а это. Тебе кажется, что оно управляет тобой. Твоими мыслями, и желаниями. И всё сделанное — то, в чём Оно тебя убедило. Однако это всё самообман: на самом деле, ты действовал сам; ты сам этого хотел и сам об этом думал, просто Это дало тебе необходимую силу для удовлетворения твоих амбиций и жажды победить. Однако ты понимаешь, что это неправильно и так нельзя; так не должно было быть, и теперь тебя разъедает чувство вины, а в горле сушит от собственной же беспомощности и осознания ошибок вкупе с невозможностью их исправления. Так не должно быть. Но оно случилось. За счёт твоих мыслей, твоих действий, но чужого влияния. Извне. И теперь появился страх. Страх того, что оно повторится. Я права?       Тсуна нервно сглотнула. Даже на словах переживать это всё снова было тошно, пускай она и старалась сократить всё, оставив лишь суть. Если бы рассказывала всё, наверное, начала бы задыхаться в приступе паники прямо тут. Но Дайне этого должно хватить с лишком. Наверное. Она подняла на него взгляд и снисходительно усмехнулась.       Юноша смотрел на неё так, словно она прямо перед ним начала снимать кожу. Или ему под кожу залезла, что подходит немного больше. Он дёрнулся и тут же замер, когда девушка положила ладонь ему на макушку и слегка потрепала его по волосам.       — Да… — спустя какое-то время — несколько долгих минут напряжённый тишины — Дайна нашёлся с ответом и слабо кивнул, но испуганного взгляда от Отори не отводил, готовясь рвануть в любой момент. Тсуна понимала. Но от себя не убежишь. К сожалению. — Да, именно так. Всё, как вы описали. Я понимаю.       — Можно на «ты», — она неловок посмеялась и поднялась на ноги. Достала из кармана простенькую визитку и вручила Дайне. — На случай, если появится желание разобраться с этой ситуацией получше. Я не думаю, что оно будет прогрессировать или хотя бы «жить дальше». Пропадёт спустя какое-то время, — о причинах девушка умолчала. — Однако на всякий случай. Тут больше работать с психотерапевтом надо, знаешь ли. Сейчас или потом — решать тебе. Но все от ясности твоего ума зависит.       Дайна растерянно кивнул. Он явно хотел спросить что-то ещё, но вот Тсуна задерживаться не стала. Отряхнула от пыли подол юбки и мило улыбнулась, пожелав юноше хорошего вечера. Мальчик снова кивнул, пряча белый прямоугольник в карман кофты. На самом деле, Отори честно думала над тем, чтобы задержаться подольше. Рассказать всё в бо́льших подробностях и деталях. Но не стала. Потому что опять засосало под ложечкой, а в горле пересохло. Даже сохранять более или менее милое выражение на лице начало казаться непомерной задачей.       Этот день казался чересчур длинным. И тот факт, что за всё это время Тсуна, по сути, сделала одно большое ничего, усердно, умело, игнорировался. Попасть домой, смыть с себя всё это и немного очухаться, восстанавливая моральные силы.       Тсуна шла быстро, широкими шагами и очень целеустремлённо. Свернула за угол, одной рукой орудуя телефоном, чтобы вызвать машину.       Хватит с неё. Просто хватит.       О последствиях некоторых своих сегодняшних действий она пока не думала. Не хотела.       Чёрт с этим всем.