what a lie,Sever

      Постучавшись в кабинет, профессор вошла в него. Габи была полная решимости разузнать, что же её подопечный успел натворить в первый учебный день и зачем Декану Гриффиндора вырывать её прямо с урока. Дверь за ней закрылась сама собой. Поттер и профессор МакГонагалл тут же обратили свои взгляды на неё. Гриффиндорец был явно недоволен тем фактом, что Элла так быстро была уведомлена о его проблемах. Однако ж, что он мог с этим поделать? Она его опекун в конце концов. Его Декан же с серьезным выражением лица кивнула в знак приветствия. — Итак, — грозно обратилась к ученику Минерва, — это правда? — Что правда? — спросил Гарри агрессивным тоном. — Профессор, — добавил он в попытке смягчить невежливость. — Это правда, что Вы повысили голос на профессора Амбридж?       Профессор Маггловедения оставалась позади мальчишки, прожигая серебристым взглядом его макушку. Возможно, всё было не так плачевно. — Да, — просто признался Гарри. — Вы обвинили её во лжи? — Да.       Габриэла еле слышно вдохнула воздуха через плотно сжатые зубы. Видимо, надежда на благоразумность Поттера всё-таки умерла в его первый учебный год. Насколько же глубоко Поттер успел закопать себя за тридцать минут урока с Амбридж? — Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился? — Да.       Профессор МакГонагалл села за письменный стол и, хмуря брови, поглядела на Гарри. Затем перевела взгляд назад на его опекуна, ожидая реакции. Хотя скорее Декан Гриффиндора ждала, что Габриэлла предложит, как обезопасить не умеющего держать язык за зубами Поттера. Лилиана ответила ей полными задумчивостью глазами. Поттер больше не был намерен слушать от неё ровным счётом ничего. — Возьмите-ка печенье, Поттер, — возвращая своё внимание обратно на студента, прервала тишину МакГонагалл. — Что взять? — удивленно переспросил мальчик, заморгав ресницами. — Печенье, — раздражённо повторила она, показывая на коробку с шотландским клетчатым рисунком, лежащую на столе поверх многочисленных бумаг. — И сядьте.       Студент сел напротив и взял имбирного тритона, испытывая смущение и замешательство такой сменой настроя. Он-то думал, что его привели сюда, чтобы отругать по всем фронтам за неуважение к преподавателю. Профессор положила записку на стол и устремила на Гарри очень серьёзный взгляд. — Поттер, Вы должны вести себя осторожнее.       Гарри проглотил кусок имбирного тритона и уставился на неё. Голос, которым Минерва это произнесла, стал полной неожиданностью не только для мальчишки, но и для Эллы. Он не был ни сухим, ни жёстким, ни деловитым; он был тихим, встревоженным и куда более человечным, чем всегда. — Плохое поведение на уроках Долорес Амбридж может обернуться для Вас гораздо бо́льшими неприятностями, чем потеря факультетских очков и наказание после уроков. — Я не понимаю… — Подумайте хорошенько, Поттер! — отрывисто бросила профессор МакГонагалл, мгновенно вернувшись к своему обычному тону. — Вы знаете, откуда она пришла, и должны понимать, перед кем она отчитывается.       Прозвучал звонок на перемену. Над головой и за дверью кабинета вокруг раздался слоновий топот сотен вырвавшихся на свободу учеников. — Здесь говорится, что Вам надо будет оставаться после уроков каждый день на этой неделе, начиная с завтрашнего, — сказала профессор МакГонагалл, снова взглянув на записку от Амбридж. — Каждый день на этой неделе! — в ужасе повторил Гарри, который явно успел расслабиться. — Но профессор, не могли бы Вы… — Нет, не могла бы, — тут же отрезала Минерва. — Но… — Она — Ваш преподаватель и имеет полное право Вас наказывать. Завтра в пять вечера Вы должны быть в её кабинете. И запомните: с Долорес Амбридж шутки плохи. — Но я же просто сказал правду! — возмущённо воскликнул провинившийся, явно не улавливая к чему клонит его Декан. — Волан-де-Морт возродился, и Вы это знаете. Профессор Дамблдор тоже это знает… — Дело не в том, сказали ли Вы правду или нет, Поттер, — вмешалась Трэверс, видя, как её коллега вздрогнула при упоминании Темного Лорда, сердито поправляя свои очки. — Вы должны научится держать в узде свои импульсивность и желание доказать свою правоту.       Гарри тут же скривил лицо, чего его опекун видеть не могла. Она лишь услышала злостное сопение.  — Предлагаете поучится у Вас? — встав и резко развернувшись, фыркнул гриффиндорец.  — Вам не помешал бы достойный пример, — преподавательница совершенно спокойно кивнула, что Поттер принял за издёвку.        Мальчишка явно хотел задеть её, но теперь сам гневно раздувал ноздри, пытаясь просверлить опекуна своим ярко-зеленым взглядом. Минерва тоже поднялась со стула и сжала губы в ниточку. Ей явно не нравилось поведение своего ученика, хоть женщина и понятия не имела, почему Гарри позволяет себе общаться с Трэверс в таком тоне. — Ещё печенье возьмите, — сдерживаясь, сказала Минерва и толкнула к нему коробку. — Нет, спасибо, — холодно отозвался Гарри, не сводя своего пристально-прищуренного взгляда с Лилианы. — Да не валяйте Вы дурака! — прикрикнула на него профессор МакГонагалл, которая явно поддавалась такой напряженной и нервной атмосфере.        Поттер, кривя губы, отвернулся от профессора Магловедения и взял печенье со стола Декана. — Спасибо, — нехотя сказал он, теперь уже не возвращаясь глазами к Трэверс. — Вы что, не слушали речь Долорес Амбридж на пиру по случаю начала учебного года? — Слушал, как же, — ответил Гарри. — Она сказала… прогресс надо искоренить… или… в общем, это значит, что Министерство Магии хочет вмешаться в дела Хогвартса.       Минерва и Габриэлла ещё секунду-другую на него посмотрели, затем обе хмыкнули. Декан львов обошла свой стол и открыла перед студентом дверь. — Что ж, я рада по крайней мере тому, что Вы слушаете Гермиону Грейнджер, — сказала МакГонагалл, провожая его из кабинета. — Боюсь, что он не сможет держать себя в руках, — плотно закрывая дверь за Поттером и с сожалением переводя глаза на коллегу, которая покачала головой в ответ, отозвалась Минерва. — Министерство ни за что не даст им практиковаться в Защите от Темных Искусств, — рассуждала в слух Элла, игнорируя сожаление в глаза напротив. — Не дай Мерлин, еще толпа студентов без явного опыта в сражениях пойдет на Министерство заполненное Мракоборцами. Но практика им необходима, учитывая, что защищаться им придется самим, раз Министр упорно закрывает глаза на факты, — серьёзно добавила она и подошла к выходу. — Стоит ли нам вмешиваться? — почти шёпотом спросила МакГонагалл после того, как коллега оказалась прямо напротив неё. — Что-нибудь придумаю, — Декан открыла перед ней дверь, встревоженно кинув взгляд на удалившуюся Трэверс.

***

      Амбридж понадобилось всего семь дней на посту преподавателя Защиты от Темных Искусств, как на всю Магическую Британию объявили, что Долорес стала ещё и генеральным инспектором в Хогвартсе. Что означало, что она уполномочена инспектировать работу коллег-преподавателей, «чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса». Что в свою очередь означало, что её власть над Хогвартс всё крепла, в отличие от нервных систем преподавательского состава.       Кошмар начался с Трелони. Хотя по правде сказать, начался он с Флитвика, но тот без лишних проблем провел свой урок, как и всегда. Только назойливой и абсолютно нетактичной Долорес не понравился рост профессора Заклинаний. Дети с удовольствием пересказывали друг другу о том, что после такой инспекции профессор Прорицаний, скорее всего, будет под пристальным наблюдением Долорес, которая явно сразу поняла, что Сивилла — мошенница по большей своей части. Но в это раз все в замке были рады тому, что преподавательница нагадала «большую опасность» этой розовой жабе, и с большим нетерпением ожидали, когда же это предсказание исполнится. Веселье детей было настолько сильно, что по школе начали гулять разного рода теории, каким именно образом эта «большая опасность» настигнет даму в режущем глаза розовом.       Потом жаба инспектировала урок Макгонагалл, перед этим лишив Гриффиндор десятка очков за высказывание Грейнджер и Поттера, попытавшегося защитить свою подругу. Стоит ли упоминать каким абсолютно довольным казался профессор Зельеварения после такой новости? В итоге-то что? Гарри снова сорвался и заработал ещё одну неделю наказаний у Амбридж. Декан Гриффиндора была более чем недовольна и потому сняла со своего факультета ещё десять очков — какая невиданная радость для Снейпа. На уроке Минервы Амбридж пришлось плотно закрыть свой рот, поскольку профессор Трансфигурации была весьма несогласна с тем фактом, что инспектор ежеминутно прерывала её, тем самым не давая провести положенный урок. Всё, что осталось делать этой дамочке, обиженно строчить заметки в свой блокнот.       Трэверс обещала что-то придумать, но пока что язык Поттера оказывался быстрее.       Уроком Ухода за магическими существа, который сейчас преподавала Граббли-Дёрг из-за отсутствия Хагрида, инспектор осталась довольна. На этом учебный день закончился к счастью всем учащихся и преподающих.        После такой умопомрачительной недели с ещё более несносной розовой Амбридж были и другие не самые приятные известия с другого фронта. Как оказалось, Блэк совсем на заднице ровно не сиделось, когда Уизли отправляли своих детей и Поттера в Хогвартс. Он увязался следом, но в обличии пса. Видно, он рассчитывал, что никто ведь и не узнает беглого преступника в облике собаки! Теперь уже не стоит сомневаться — кроме шила в пятой точке, у бедного Сириуса Блэка ещё и в голове пусто, даже никаких опилок! В «Пророке» сообщили, что какой-то надёжный источник утверждал, что Блэк скрывается в Лондоне. Что ж, у Блэка и Поттера сходятся ещё и в том, что правила для их же безопасности не про них писаны были. Ну и оба, видимо, любят, чтобы с ними носились все, кто только могли.       Из той же газеты выяснилось, что один из Орденцов, Подмор, предстал перед Визенгамотом по обвинению во вторжении и попытке ограбления в Министерстве Магии тридцать первого августа. Он был задержан в час ночи дежурным колдуном Министерства, который якобы застиг его за попыткой проникнуть в совершенно секретное помещение. Подмор, отказавшийся от защитительной речи, признан виновным по обоим пунктам и приговорён к шести месяцам заключения в Азкабане. Что он делал в Министерстве и с какой целью так поздно, Лилиана не знала. Предположила, что какое-нибудь задание ему дали, а тот и не справился. Однако, ничего такого на собраниях профессор не слышала, хотя присутствовала далеко не на всех.       Вздохнув, Трэверс уперлась ладонями в свой рабочий стол и устало уронила голову. Дела обстояли плохо, но пока терпимо. Однако, насколько долго продлиться это «пока»? Она знала, что и к ней Амбридж со дня на день явиться инспектировать урок. И скорее всего, ей не очень понравится то, что госпожа жаба увидит. Возможно, есть смысл поговорить со студентами и слегка скорректировать последующие уроки на время присутствия вездесущей Долорес. Поттер становился всё невыносимее и несдержаннее, Габи потеряла уже счёт всем этим коротким, но красноречивым взглядам с его стороны. Ладно ещё эти взгляды, Мерлин с ними! Но он же продолжает рваться в бой со своей правдой, даже не задумавшись ни на секунду какие неприятности это может принести всем им! Как можно обезопасить того, кто не считает, что в общем способен навлечь на себя все несчастья мира, раз после стольких лет попыток Тёмного Лорда, он всё ещё жив?       В кабинет неожиданно постучались. — Войдите, — резко выпрямившись и нацепив на лицо маску непроницательности, Габи повернулась лицом к двери и оперлась бёдрами о стол.       Открыв дверь, неуверенной походкой пятикурсница с Гриффиндора прошла внутрь.  — Чем-то могу помочь, мисс Грейнджер? — холодно поинтересовалась преподавательница. — Да, я… хотела бы извиниться, профессор, — смущённо опустив глаза, тихо сказала Гермиона.       Габриэлла удивленно вскинула брови. Да, Миона игнорировала её записки с просьбами явиться в её кабинет, чтобы поговорить о том, что происходит на уроках Амбридж, избегала в коридорах, стоило Лилиане появится на горизонте. Изучающе-долго разглядывала её в Большом зале, но как только объект наблюдения замечал слежку, пятикурсница молниеносно делала вид, что очень заинтересована кубком тыквенного сока. И всё это происходило из-за того, что теперь она знала кем была Лилиана. Конечно, Гарри Поттер не промолчал, да и не смог бы. Безусловно, если бы Грейнджер провернула такой же трюк с полным игнорированием с кем-нибудь ещё из учителей, то схлопотала бы отработок по горло в тот же день. Но Трэверс была более благосклонна к девушке и знала, что ей надо время, чтобы всё хорошо обдумать. Взвесить все известные факты и сделать свои выводы, поскольку слепо полагаться на чьи-либо ещё просто не умела, да и не считала нужным делать это. — За что же Вы извиняетесь, мисс? — Я игнорировала Вас столько времени, — полным вины голосом напоминает студентка, всё ещё глядя в пол. — Мне не стоило этого делать, но я… я просто боялась.       Последние слова девушка прошептала совсем тихо, так что преподавательнице пришлось напрячь слух. — Знаю, — понимающе кивает Габи, ведь ничего удивительного в её ответе не было.        Понурая кудрявая копна волос не оставляет Трэверс никаких сил и дальше вести себя холодно по отношению к гриффиндорке. Вздохнув, профессор сказала:  — Гермиона, подними уже свои глаза. Невыносимо смотреть на тебя такую.        Взмах палочки — и поднос с чаем и сладостями с характерным звонким звуком приземлился на профессорский стол. Ничего не понимающая Грейнджер наконец нашла в себе мужество поднять голову и посмотреть на своего профессора. Она не могла расшифровать реакцию Трэверс. Она раздражена? Разочарована? Абсолютно безразлична к её словам и действиям? Следом за этими мыслями её карие глаза опустились на чайный сервиз на серебряном подносе. Девушка совсем не могла уложить и сложить эмоции и действия Габриэллы в своей голове. — У тебя есть пара вопросов ко мне, верно?        Миона почувствовала волну облегчения, стоило ей услышать привычное обращение на «ты». Да и слабая, но всё же улыбка преподавательницы давала представление о том, что Лилиана вовсе не злилась на неё. — Присаживайся, — усевшись на свой стул, Габи указала рукой на второй с противоположной стороны её стола. — Я не кусаюсь и чай не отправлен.       Она усмехнулась, устраиваясь поудобнее. — Когда на Святочном бале говорила мне про плохую компанию, ты имела ввиду Пожирателей? — проговорила Грейнджер осторожно, словно напротив неё сидел хищный зверь, и она не могла предсказать его следующий шаг. — Верно.       И тишина снова поглотила их двоих. Габриэлла склонила голову набок, наблюдая за раздумывающим лицом студентки. Та в свою очередь неловко отвела взгляд на поверхность профессорского стола. В тишине огромного кабинета тихо тикали старинные часы, за окном таял молчаливый закат, пробиваясь своими последними солнечными лучами в окна кабинета Магловеденья. Лучи успокаивали своей фантомной теплотой и отскакивали солнечными зайчиками от подноса, попадали на кучерявые волосы Грейнджер. — Почему? — наконец разрезала тишину гриффиндорка. Увидев рывком поднятую бровь профессора, спохватилась и тут же добавила: — Почему ты вступила в ряди Того-Кого-Нельзя-Называть? Что такого он пообещал?       Лилиана хмыкнула и понимающе медленно кивнула головой несколько раз. — Ровным счетом ничего, Грейнджер, — Элла чувствовала во рту привкус горечи, отвечая на вопрос. — Вернее, наоборот. Дело лишь в том, что ничего из предложенного меня не интересовало.       Гермиона хоть и хмурилась, будто не могла связать одно с другим, но терпеливо молчала, ожидая продолжения. — Не думай, что я только спала и видела, как бы стать Пожирательницой Смерти, раз я слизеринка. Темный Лорд, во времена когда я была на пятом курсе, активно искал тех, кто отчаялся настолько, что компания убийц покажется им лучшей в их жизни. А там уж и поработить их будет легче. Однако, он не брезговал и теми, кто просто боялся его, других, которые полностью разделяли его взгляды на магглорожденых и само устройство мира, — он принимал почти что с распростёртыми руками.       Трэверс снова тяжело вздохнула, будто на её грудной клетке лежал огромный груз, мешающий ей спокойно дышать. Гермиона внимательно слушала, запоминая каждое слово, оценивала эмоции на лице своей преподавательницы. — Лорд сам вышел на нашу амбициозную слизеринскую компанию. Не знаю как, может, кто-то из нас сам до этого дорвался, может, неудачная случайность, — пожала Габи плечами. — Многие из нас увлекались Темной Магией, в том числе и я, а тут самопровозглашённый Лорд обещающий обучить намного большему, чему не научат даже книжки. Обещал применение этих самых знаний и Мерлин знает что ещё. Одну третью часть компании всё устраивало, ведь каждому Темный Лорд обещал то, что им было нужно, чего они жаждали.        В серебристых глазах было столько боли и разочарованности в себе самой, что Гермионе не было необходимости даже напрягаться, чтобы прочувствовать как эти малоприятные события происходили и, вероятно, давили на неё. И это полное сожаления лицо Габриэлла заметила сразу же, потому поспешила снова скрыть свои чувства за маской. Не хватало ещё, чтобы школьница начала её жалеть. — Как я уже говорила, меня не интересовали разрушающие знания Черной Магии, очищения мира от не чистокровных. Причина… Причина моего добровольного нахождения среди Лордовской армии — мужчина, — иронично усмехнулась она. — Можешь себе это представить?        Грейнджер ничего не отвечала и просто одаривала профессора сожалеющим взглядом. Элла старалась не обращать на это большого внимания, иначе ей бы стало ещё более тошно. — Говорят, влюбленная змея уже не ядовитая, но я предпочитаю думать, что влюбленная змея способна на всё, — серьёзно сказала Элла. — Мужчина, которого я любила, посчитал слова Тёмного Лорда приемлемыми на тот момент. Он шагнул в этот ад, а я без промедлений следом. Грубо говоря, выбор был. И я сделала его не в свою пользу.       Трэверс замолкла, тяжёлым взглядом уперевшись в поверхность стола. Она умолчала о много, но и этого юной Гермионе должно было хватить. Для её понимания ситуации и причины поступка — этой крупицы информации было вполне достаточно. Профессор рассказала не так много, но дышать отчего-то было трудно. — Почему ты не попросила помощи? — тихо, но с какой-то неясностью в девичьим голосе вопросила Грейнджер. — У кого, Грейнджер? У Дамблдора? — насмешливым тоном осведомилась Лилиана, а студентка напротив тут же смутилась, похоже, не совсем понимая, что такого в её словах могло бы заслужить такого тона. — Дамблдор не смог бы мне помочь, даже если бы вдруг захотел. К тому же, когда ты тонешь, ты не ждёшь, пока тебя спасут. Ты спасаешь себя сам. Если ты этого не сделаешь, никто этого не сделает.       Гриффиндорка плотно прикрыла рот, уловив неприязнь к директору в словах Габриэллы. Гермиона ощущала проклевывающийся где-то в сознание интерес. Что же такого произошло между ними двумя. Однако, ей не хватало храбрости, чтобы задать ещё и этот, очевидно, нелёгкий для Лилианы вопрос. — Гарри… Он сильно злится? — на последних словах преподавательница метнула взгляд на всегда искренние карие глаза. — Я не думаю, что раньше видела его таким… — с сожалением вздохнула девушка, радуясь внезапной смене темы.       Преподавательница кивнула головой, слыша подтверждение своих догадок.  — Как? Как он узнал?  — После того случая, когда Гарри нашёл мистера Крауча на опушке Запретного леса, Министр прибыл и он с профессором Грюмом и директором решили сделать осмотр территории. Гарри тогда захотел поговорить с Дамблдором и пришёл как раз в это время. Дамблдор сказал, чтобы Гарри подождал его в его кабинете и Гарри… он окунулся в Омут Памяти, — Грейнджер говорила тихим голосом. — Воспоминание было про суд над Каркаровым. Он пытался оправдать себя, цеплялся за любую возможность и… в общем сдал все имена, которые ему были известны.       Пятикурсница неловко замолчала, будто тема их разговора вызывала у неё физический дискомфорт. Она всё ёрзала на стуле, словно он был весь нашпигован иголками и она никак не могла усесться на них удобно. Может, ей хотелось побыстрее закончить некомфортный разговор и сбежать так быстро, как она только могла бы. Тем не менее, Гермиона была всё же тут, хоть и не поднимала своих глаз мечущихся с одной стороны в другую.        Габриэлла больше не искала её взгляда. Профессор была сфокусирована на своих сложенных в замок руках, словно в выпирающих костяшках точно крылись ответы и решения проблем. Её интересовало, могло ли всё сложится по-другому. Абсолютно всё. Был ли шанс, что её отец всё же стал бы для неё папой, который души бы не чаял в ней, который был бы с ней рядом, поддерживал, когда совсем туго, заботился, когда рядом не осталось бы никого? Возможен ли вариант, где Тёмный Лорд никогда бы не нашел их слизеринскую компанию, даже если бы и нашёл, то никогда не смог бы завлечь их туда, откуда уже и не выбраться? Смог бы Снейп иметь другое детство, более подходящее для ребенка, другую жизнь, более похожую на жизнь, чем сплошное выживание? Смог бы Поттер? А получилось бы у него понять её, понять, что не все рождаются Избранными и любимчиками многих, понять, что остальным приходится искать другие пути ко всем тем вещам, что он имел все эти годы, находясь под опекой Трэверс и пускай неофициально, но и под опекой Дамблдора тоже? Смогла бы она сама… хватило бы ей сил и храбрости изменить всё? — Он сказал, ты помогла убить семью МакКиноннов.       Грейнджер вырвала Трэверс из её мыслей. Вырвала жестко и грубо, так как сначала без сомнений загоняли нож под рёбра, а потом с силой выдёргивали. Студентка больше ничего не сказала, не укорила ни голосом, ни так и не поднявшимися карими глазами, но этого и не нужно было. Вина и так сжирала её изнутри за это год за годом. Если этим двум казалось, что до этого в кабинете присутствовала неуютная тишина, то теперь стало абсолютно ясно, что она гробовая и режущая по ушам.       Пятикурсница всё ещё не поднимала глаз, но на этот раз Габи не стала прятать своих. Теперь она, сжав челюсти, наблюдала за гриффиндоркой. Ей хотелось залезть в голову к ученицы и разузнать её мысль и доводы по поводу этого факта. Хотелось узнать чего именно ожидала от неё девушка. Подтверждения? Раскаяния? Объяснений ситуации? Она её презирала за малодушие? За добровольный отказ от сражение с тем, что уничтожало людей? — Если это всё, я бы хотела тебя кое о чём попросить, — её голос тих и безэмоциональный, серебрянные глаза не отрывались от понурой головы. — Поговори с Поттером, втолкую ему, чтобы держал язык за зубами и не нарывался на неприятности с Амбридж. — Я уже пыталась — бесполезно, — устало вздыхает девушка, разводя руками в стороны. Она и не надеялась хоть что-то услышать насчёт её причастности к убийству, вероятно, не одной семьи. Гриффиндорка и сама не была уверена, зачем вообще упомянула об этом. — Он пытается доказать всем, что его слова это правда и не слушает мои слова о том, что в прошлом году все разъехались по домам на каникулы, но правда не улеглась ещё в их головах, а потом они ещё и два месяца читали, что Гарри идиот, а директор — выживший из ума старик. Она срывается на нас с Роном, словно мы вообще ничего не понимаем. — Все — это не Амбридж, — вопросительно вздернула бровь профессор. — Он может вдоволь грызться со своими сокурсниками — в конце концов ему надоест. Я прошу позаботиться о том, чтобы Поттер перестал бросать вызов авторитету человеку из Министерства, особенно такому человеку, — теперь Габи многозначительно приподняла обе брови.  — С Амбридж всё ещё хуже чем с остальными! — Грейнджер наконец откинулась на спинку стульчика. — Он в не силах промолчать и игнорировать. Даже после разговора с профессором МакГонагалл Гарри продолжает нарываться на отработки и проходит после них покалеченный. Как будто бы этого мало! — Что она делает с ним? — в миг посерьёзнела Габриэлла, даже слегка поддавшись вперед к студентке.       Если это розовое подобие на человека хоть на секунду дозволило себе телесно наказывать её Гарри, Амбридж пожалеет, что вообще задумалась об этом. — Она даёт ему перо, судя по всему зачарованное, и говорит, чтобы он писал на пергаменте «Я не должен лгать». Только помимо пергамента эти слова появляются и у него на правой руке, на тыльной стороне. Он пишет это раз за разом и слова буквально впечатываются в его кожу. Выглядит это ужасно, будто кто-то острым ножом вырезал это предложение. Он сказал нам совсем недавно. Я даю ему процеженную настойку маринованных щупальцев растопырника. Должно помочь, но эти… — запнулась, как будто не могла подобрать корректное слово, но вскоре набрала в лёгкие воздуха и продолжила: — эти разрезы не заживают. Я не знаю как ему помочь.       Трэверс до боли сжимала челюсти, неотрывно смотря в лицо Гермионы, которая явно мучилась от всех тех чувств, через которые ей довелось проходить из-за незатыкающегося Гарри Поттера. Самое страшное, что Габриэлла прекрасно понимала свою студентку. Она тоже не знала как помочь опекаемому. Впрочем, её мозг ни на секунду не позволил себе остановить мыслительные процессы. Потому пока сердце разрывалось от представлений о том, как должно быть больно это терпеть каждую отработку, мозг лихорадочно прокручивал в голове все, которые только запомнились, страницы книг, где бы говорились о чём-то подобном. Помнила до сих пор многое, но ничего из того, что она знала, не подходило под описание Грейнджер. — Ещё пострадавшие с такими же симптомами? — тихо и сквозь зубы осведомляется Габриэлла, пока в голову лезут не самые плохие предложения о том, что Амбридж ведь может и отравиться какими-нибудь ядом на одном из ужинов, к примеру. — Больше никто, по крайней мере никто ещё не признался, — Миона пускай и сидела на стуле в расслабленной позе, но вот её глаза кричали о нервозности и крайней степени встревоженности.        Значит, жаба всё же осторожничала. Вероятно, она тоже уже прознала, что Гарри вряд ли кто-нибудь, кроме профессоров Хогвартса, поверил бы. Расскажи он о том, что доверенное лицо Министра в Хогвартсе испытает на студентах зачарованные предметы с подобными последствиями, ему бы снова рассмеялись в лицо. Вероятно, Фадж даже и не подумал бы о том, что верная Министерству и Министру Амбридж могла провернуть что-нибудь такое жестокое. — Когда я была на пятом курсе, Долорес Амбридж поступила на учёбу в Хогвартс. На Слизерин. Она поступила на Слизерин, Грейнджер. Слухи ходили разные, но уже тогда она была властной и жестокой. Она добралась до помощника Министра Магии. Думается мне, она не просто красиво глазками моргала, чтобы заполучить это место. Ты должна понимать, кто такая это женщина и какую цену она готова заплатить за всё это. — Я не сомневаюсь, что она страшная женщина, — с пониманием кивнула студентка. — Но с тем, что она просто никудышный учитель, надо что-то делать. Мы не научимся у неё защиты.       Трэверс, сощурив глаза, внимательно вглядывается в лицо о чём-то задумавшейся Гермионы. Разум принуждал сердце успокаиваться, чтобы оно наконец перестало мешать мозгу с холодной ясностью разбираться с событиями навалившимися в этот вечер. Когда голова стала достаточно ясной, а горячие эмоции от неподобающего поведения отвратительной жабы, слегка улеглись, хоть и рвались в бой, Трэверс стала размышлять. Преподавательница подозревала, что эта девушка уже что-то да и придумала. Сейчас вопрос состоял в том, стоило ли Габи помогать этой троице. Как бы не обернулось все это против всего Хогвартса. — В студенческие года, — загадочным, но в то же время спокойным голосом начала преподавательница, склонив голову набок, — когда мы с друзьями считали, что урочных часов недостаточно, чтобы научиться действительно защищаться, а не вяло отбиваться от заклинаний с мыслями, что ещё одно — и точно конец, мы самостоятельно учили всё то, что нужно было и чего мы сами хотели. Мы нашли место и тренировались, книжки, личные знания и запомнившийся материал с лекций учителей.       Габриэлла выпрямилась и пожала плечами, как бы невзначай делясь своими воспоминаниями. Грейнджер даже не пыталась скрывать, что она буквально обрабатывала каждое слово в своей голове, жадно впитывая в себя всё до последней буквы. — Отличное место, надо признать, — Лилиана, удовлетворенная реакцией студентки, продолжала всё в том же якобы незаинтересованном духе, будто просто старалась поддержать беседу не более. — Выполняет любое желание, кроме пищи и зелий. Комната заполнена всем, в чём ты нуждаешься. Никто не сможет попасть туда, если нет представления о том, как комната выглядит в настоящий момент. Нельзя обнаружить ни на одной карте. Комната способна оставаться в одном и том же состоянии сколь угодно долго, если так нужно тем, кто в ней находится. Название весьма подходящее имеет — Выручай-Комната.       Траверс была готова поклясться, что видела, как в глазах студентки мигнула, словно вспышка, озарение. Гермиона Грейнджер без сомнения запомнила каждое слово, распознала её сигналы и якобы безразличный голос, уяснила и даже уже раздумывала над применением всего того, что услышала. Как же невероятно приятно работать с такими людьми. Пятикурсница даже сверкнула своей улыбкой, но её взгляд перескочил на тикающие старинные часы в углу кабинета.  — Скоро уже отбой. Мне стоит вернуться в гостиную побыстрее, — тут же засуетилась девушка, хотя её настроение всё ещё было приподнятым. — Последнее, что я хочу сказать, Гермиона, — несмотря на весьма лёгкую и милую улыбку Лилианы, серебристые уставшие глаза выражали серьёзность. Студентка уже успела встать со стула, но тут же замерла на месте. — Твоё задание на ближайшее время — закрыть рот Поттеру.       Трэверс тут же увидела немое возражение в глазах, которое спрашивало, слушала ли Габриэлла всё то, что Гермиона ей рассказала. Однако, не обратила на этого особого внимания и продолжила: — Меня не волнует каким способом ты это сделаешь: уговорами, угрозами, руками, магией, тряпкой в конце концов. Меня волнует результат. Амбридж — это цепной пёс Министра. Когда долго дразнишь пса, последствия оказываются весьма и весьма плачевными для всех.       Грейнджер тяжело вздохнула, но, очевидно, поняла, что любые её доводы снова были бы проигнорированы. Студентка поджала губы, нахмурилась и нервным шагом направилась к двери. — И, Мерлина ради, Грейнджер, — устало вздохнула Трэверс, — перестань оставлять в гостиной вязанные вещи. Домовики отказываются убираться в вашей гостиной. Ты сваливаешь всю работу по уборке на одного Добби.