what a lie,Sever

И хоть и сладостен азарт По сразу двум идти дорогам, Нельзя одной колодой карт Играть и с дьяволом и с Богом.

Игорь Губерман.

***

— Вынырнул! — заорали на перебой болельщики с трибун .       От свежего прохладного воздуха закололо мокрое лицо. Габриэлла жадно вдыхала воздух полной грудью, чувствуя, как по лицу скатывались капельки озерной воды. Девушка была слегка дезориентированна, а режущий по слуху шум голосов с трибун и плескание воды рядом совсем не помогали сосредоточиться.       Повернув голову, она несколько раз моргнула, прогоняя катившуюся каплями воду с глаз. Серебристые омуты все еще не обрели ясность виденья, но девушка хорошо различала окружающие ее пятна, смахивающие на макушки людей. Рядом, по всей видимости, барахтался в воде Гарри со своей темной шевелюрой и круглыми очками, что глотал воздух и наслаждался им, словно впервые в жизни вздохнул полной грудью.       Обводя затуманенным взглядом остальную поверхность воды, Элла с удивлением приметила, что по другую руку Поттера еле держалась на плаву какая-то белокурая до сих пор не очнувшаяся девочка. Видимо, все в очередной раз пошло не так, как представляли себе организаторы этого замечательного Турнира, да и все остальные, очевидную тоже.       Хотя в пору было бы уже перестать удивляться и просто принять тот факт, что Гарри Поттер не был бы Гарри Поттером, если бы перестал вытворять непонятно что геройствовать.       А чуть дальше были зеленоволосые существа. Габи предположила, что это тритоны и русалки. Они тоже выглядывали из воды и, кажется, улыбались. Жуткое зрелище. В это мгновение резко открыла глаза и глубоко вдохнула незнакомая белокурая девчонка, тем самым заставив дернуться мальчика и девушку. Увидев рядом с собой профессора школы Хогвартс и всем известного Гарри Поттера, она смутилась и даже испугалась. Неудивительно, тебе обещали, что все будет хорошо и твоя сестра достанет тебя со дна озера, а ты открываешь глаза и видишь совсем иных людей. Хогвартс такой Хогвартс, разве нет?       Трибуны еще более радостнее завопили и засвистели, все вскочили на ноги. А гриффиндорец, напряжённо держа голову на поверхности воды, медленно потянул двоих к берегу, что делать было весьма затруднительно, учитывая, что одна только блондинка была с Гарри почти одного телосложения. Только тогда Габи почувствовала, что держалась на плаву, благодаря гриффиндорцу.       Зрение прояснялось и девушка снова нацепила на себя маску невозмутимости, высвобождаясь из объятий Поттера и подхватывая белокурую малышку под руку. Подопечный, с благодарностью посмотрев в глаза профессору, подхватил другую руку спасенной.       Не без труда они вдвоём потянули за собой сестру Флёр к берегу, где уже ждали судьи. Двадцать тритонов плыли вместе с ними, словно почётный караул, и распевали хриплыми голосами страшные, как волшебникам казалось, гимны. Мадам Помфри возилась на берегу с Гермионой, Крамом, Седриком и Чжоу, укутывая их в толстые шерстяные одеяла, а рядом, словно заведенный, крутился Рональд Уизли. Дамблдор и Людо Бэгмен радостно заулыбались Гарри и совершенно неулыбчивой Лилиане, которая практические не чувствовал пальцев ног от холода; Перси был белее простыни и казался беспомощным подростком, но был несомненно рад, что его брата не взяли под воду и целый час он провел с ним, а не привязанным к водорослям где-то на дне Черного озера. Флёр Делакур билась в истерике и вырывалась из рук мадам Максим с криками: — Габ’гиэль! Габ’гиэль! Она жива? Скажите мне! Жива?       Поттер пытался крикнуть в ответ переживающей француженке, что все нормально, но от усталости и говорить-то он мог еле-еле, не то что кричать. Как только они втроем, вымотанные и тяжело дышащие, добрались до берега, девушка почувствовала сильную слабость в ногах. Дамблдор с Бэгменом, поддерживая Гарри под руки, уводили оборачивающегося его все дальше. Трэверс осталась без опоры, пока Флёр, наконец вырвавшись из крепких рук своего директора, схватила сестру в охапку. И после долгих объятий и речей на французском, счастливая увела ее к Мадам Помфри.       Преподавательница чувствовала, что еще мгновение — и она позорно свалиться на холодную землю на глазах у всех трёх школ, в особенности на глаза Каркарова. Унижение, которое совершенно не к месту.       Опора.       Срочно нужно было найти опору.       Габриэлла вздрогнула, когда на плечи опустилось махровое полотенце укутывающее почти до самых ног, а следом на плечах оказались и чьи-то теплые руки. Они будто бы тянули ее вверх, не позволяя потерять равновесие. Над ухом раздался знакомый насмешливый тон: — И как водичка, Трэверс? — зельевар стал чуть подталкивать ее вперед, подальше от воды.       Эта летучая мышь совсем звуков при ходьбе не издавала, что ли? Как он сумел подкрасться к ней так незаметно, еще и со спины? — Умопомрачительно, — чуть ли не стуча зубами от пронизывающего ветра, процедила Габи.       Отходя, Лилиана наблюдала, как Поттера подхватила уже Помфри и подтащила к остальным. Завернула в шерстяное одеяло так крепко, будто смирительную рубашку на него натянула, и влила в рот какого-то зелья, да такого горячего, что у того дым из ушей пошёл. Закутанная в одеяло Гермиона, что-то с гордостью в глазах говорила другу, пока Гарри встревоженным взглядом искал в толпе окруживших его людей всего-навсего одного конкретного, совершенно не слушая гриффиндорку.       Взгляд девушки плавно перешел с лица подопечного на единственного сидящего за судейским столом волшебника. Каркаров пристально следил за Поттером, он буквально от него взгляда не отрывал. Из всех судей только Игорь не радовался возвращению Гарри, Габи и маленькой сестры Флёр. А что еще в общем-то можно было ожидать от него? Что директор Дурмстранга будет радоваться возвращению потенциального соперника его ученика, да еще и под руку с ненавистной ему женщиной? Чушь фестралья.       Трэверс наконец повернула голову к темноволосому мужчине, что все еще держал руки на ее плечах. Тот внимательно следил за Дамблдором склонившимся у воды и беседовавшим с русалкой, самой дикой и злобной на вид из всего водного народа. Должно быть, она была среди своих собратьев главной. Его профиль все такой же притягательный как и раньше. Четкая линия челюсти, виднеющиеся скулы, нос с неповторимой горбинкой, антрацитовые глаза, в которых не видно было даже зрачка. Может, именно поэтому они казались такими бездонными?       Что-то всегда оставалось неизменным. Не опять, а снова.       В случае Лилианы, это неизменное изучение черт лица зельевара, пускай она уже не одну тысячу раз вдоль и поперек изучила это бледное лицо. Но как же приятно было хотя бы взглядом очерчивать эту неприступную, болезненную крепость. Это все, что ей было дозволено делать. Пока.       Видя, что Снейп занят разглядыванием весьма увлекательной беседой директора с русалкой, Элла рискнула облокотиться на мужчину. Сил стоять совсем не осталось, а Северус, похоже, не собирался идти дальше. Девушка же чувствовала, что если попыталась бы сбросить его руки пойти сама, то не успела бы сделать и шага, как встретилась бы лицом к лицу с промозглой твердой землей. Так себе перспектива. — Надо бы посоветоваться перед тем, как ставить оценки, — Дамблдор разогнулся и повернулся к остальным судьям с весьма подозрительным выражением лица и горящими гордостью глазами.       Судьи собрались в кучку, а Элла, дабы не быть пойманной с поличным, скрыла нежность во взгляде и перевела его на Золотую Троицу. Снейп, хоть и чувствовал, что теперь он не только поддерживал коллегу за плечи, но и играл роль стены, которую Габи с облегчением подпирала, и вскоре могла скататься по ней без сил, не пытался одернуть последнюю и молча принимал такой поворот.       Мадам Помфри кружила над Делакур и ее сестрой, а рядом устроились весело переговаривающиеся Рональд, Гермиона и Гарри. Они выглядели счастливыми, но на лице последнего до сих пор отчетливо читались смущение и некоторая неуверенность. Девушка смотрела на него, пока в груди теплые волны неосознанного облегчения, что Поттер был жив и справился, пускай и опять не обошлось без гриффиндорского героизма, разливались по всему телу. Неловко улыбаясь, пока его друзья посмеивались, хитро поглядывая на него, Гарри повел головой и его взгляд наткнулся на проницательные серебристые глаза. Он застыл, словно посмотрел в глаза Гарконе, а не ведьме. Опекун слегка приподнимает губы в вымотанной, но ободряющей улыбке. Поттер быстро окинув ее взглядом, скомкано улыбнулся и стал упорно делать вид, что был очень заинтересован развернувшимся между друзьями разговором. Девушка вздернула бровь. И что это было, спрашивается?       Тут за спинами участников раздался громоподобный, волшебно усиленный голос Людо Бэгмена, и они вздрогнули, зрители на трибунах притихли. — Дамы и господа, предводительница русалок и тритонов поведала нам, что в точности произошло на дне озера, и вот наше решение: оценки чемпионам будут выставлены по пятидесятибальной шкале. Итак… Мисс Флёр Делакур продемонстрировала замечательное владение заклинанием головного пузыря, но на неё напали гриндилоу, и она не сумела спасти своего пленника. Мы решили поставить ей двадцать пять очков.       На трибунах захлопали, пока сама участница была волосе не рада такому решению, считая, что не достойна за такое и двадцати пяти баллов. — Мистер Седрик Диггори также использовал заклинание головного пузыря и первым вернулся со своим пленником, но вернулся на минуту позже установленного времени, — пуффендуйцы на трибунах разразились криками и аплодисментами, Трэверс поморщилась от бьющего по ушам гула голосов. — Мистеру Диггори мы ставим сорок семь очков.       Тем не менее, Габриэлла слушала с интересом. Ну, а как иначе? Ведь хотелось бы узнать, сколько Поттер получил очков за свое абсолютно бесполезную дурость, за которую уже наверняка получил от Гермионы. — Мистер Виктор Крам продемонстрировал неполное превращение, что, впрочем, не помешало ему выполнить задание, и он вернулся вторым. Его оценка — сорок очков.       Каркаров надулся от гордости и захлопал громче всех, в упор глядя на своего подопечного. — Мистер Гарри Поттер с успехом воспользовался жаброслями, — продолжал Людо Бэгмен. — Он вернулся последним и потратил на задание гораздо больше условленного времени. Однако, предводительница тритонов и русалок сообщила нам, что мистер Поттер первым нашёл пленников и задержался на дне только потому, что желал вернуть на сушу не только своего собственного, а непременно всех пленников. — Да ладно, Поттер, — закатила глаза Габриэлла, пока сосед в неизменной черной мантии фыркнул.       Опекун поняла с первых секунд после прихода в себя, что парень решил, что ему по силам отбиться от морских тварей и выбраться на сушу сразу с двумя пленниками. Но она и не подозревала, что безрассудность Поттера дойдёт до такого невероятно высокого уровня. Вытащить всех. Да ему бы это боком вышло! Пришлось бы потом еще и спасать Мальчика-Который-На-Этот-Раз-Мог-Не-Выжить — Почти все судьи, — тут Бэгмен неприязненно взглянул на Каркарова, — посчитали, что такое поведение говорит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако… оценка мистера Поттера — сорок пять очков. — С каких пор за валяние дурака присуждают такие высокие баллы? — съязвил Снейп, сильнее сжимая плечи девушки.       Неподалеку радостно засмеялись и громко захлопали болельщики, особенно счастливыми были лица Грейнджер и Уизли. — Нам с тобой, Северус, далеко до понимания демонстрации этих «высоких моральных качеств», — прекрасно понимая чувства коллеги, парировала Элла, пожав плечами. — Третье и последнее испытание состоится на закате двадцать четвёртого июня, — продолжил Бэгмен. — За месяц до этого чемпионам Турнира объявят, что это будет за испытание. Благодарю вас всех, что поддержали наших чемпионов.       Вздохнув, Габи поплотнее укуталась в полотенце и оторвала ноги от земли, нетвердой походкой направляясь в замок вслед за кучкой чемпионов и пленников во главе с мадам Помфри. Она с сожалением заметила, что мужские руки соскользнули с нагретого места, а сам он отставал на несколько шагов.       Оставался лишь последний Тур. Последний бой и можно будет отдохнуть пару месяцев и подготовиться к новому школьному году Поттера, который обязательно принесёт с собой еще более безумное приключение, чем было до этого. И храни их всех Мерлин.

***

      Месяцы перед вторым туром прошли, как всегда, не без приключений, но на этот раз не таких масштабных, если учитывать, что каждый чертов школьный год Гарри Поттера это отдельное смертельное приключение.       Сначала жалкая статейка от Риты Скитер о том, какой Хагрид злобный и кровожадный полувеликан, из-за чего лесничий хотел уволиться и не появлялся на нескольких своих уроках. А затем события покатились друг за другом, будто снежный ком: бесполезный разговор с Эманнуэлем, который, похоже, положил глаз на Габи или он просто набивался в друзья из личных пугающих выгод; кто-то обшарил кабинет Снейпа и стащил оттуда ингредиенты для Оборотного зелья (Северус, конечно же, валил все на Поттера и его друзей, но Габи была настроена скептически, хоть и на периферии сознания плавала мысль о том, что Гарри действительно мог что-нибудь замыслить), все еще странное поведение Грозного Глаза и не менее странное отсутствие Барти Крауча-Старшего, тот никогда не пропускал важных мероприятий. А потом и предложение директора поучаствовать в Турнире в качестве пленника. Габи тогда усмехнулась, мол, Поттер скорее всплывет, только завидев ее, но все же согласилась. И не пожалела. Хотя отношения этих двоих были весьма натянутыми, скомканными и, в основном, их общение состояло из коротких неуверенных улыбок и еще более коротких взглядов.       Трэверс, как и остальных участников бывших под водой, повели тогда в Больничное крыло. Там им с Поттером даже удалось побеседовать. Мальчик все время с волнением в глазах оглядывал ее, будто она целый час была мертва, а не просто находилась без сознания. Разговор пускай и вышел непоследовательным и неловким, обе молча согласились на примирение. Гарри радостно сиял своей улыбкой, а Габриэлла внимательно изучала слегка поменявшиеся за это время черты лица подростка.       Недолгое спокойствие шедших своим чередом школьных дней было прервано наглым поведением одного взрослого мужчины, что без стука вихрем ворвался на один из ее уроков.       Ученики обернулись к входу. Внутрь влетел обеспокоенный чем-то Каркаров и направился между рядами парт к учительскому столу, вызвав своим появлением удивление, любопытство и настороженность студентов. Молва о бывшем Пожирателе Смерти, который стал директором школы Дурмстранг, не утихала, даже спустя столько лет. Игорь же был взволнован и пальцами крутил свою козлиную бородку. — Нам надо поговорить, — грубо сказал он, подойдя к выгибающей в недовольстве бровь Трэверс. — Во-первых, что за хамство, директор Каркаров? — зашипела Элла. — Во-вторых, если вы не заметили, у меня урок, — тон девушки явно демонстрировал, что сейчас она бы предпочла лично наложить на мужчину Флиппендо, способное отбросить того прямиком до Болгарии или где они там основались. — Это срочно, — настаивал на своем мужчина. — Я повторяю… — Может, мне следует показать им твою очаровательную метку, чтобы ускорить процесс? — поддавшись вперед и больно схватив за запястье знакомую, зашептал директор так, чтобы было слышно лишь девушке, перебивая ее.       Габриэлла хмурясь и внутри кипя от злости, упорно глядела в глаза напротив. Все знали, что Каркаров трус и только, но она не могла сейчас даже и предположить дальнейшие действия этого мужчины в случае ее отказа. Он явно был чем-то сильно напуган, а в страхе люди, как известно, становятся узконапраленными, сосредотачиваюсь на объекте страха. К тому же, мало ли, что с ним случилось за эти годы. И профессор не могла допустить, чтобы ее студенты узнали, кем она была. Иначе узнала бы вся школа и Поттер не исключение.       Прошло несколько секунд раздумий, прежде чем преподавательница громко сказала: — Свободны, — ее голос разлетелся по классу, достигая слуха ошарашенных и взволнованных учеников.       Но те не возражали и тут же засобирались. Пакуя свои сумки, студенты недоверчиво поглядывали на замершую парочку, что смотрели друг на друга волком. Некоторым ученикам не хотелось оставлять преподавательницу наедине с бывшим Пожирателем Смерти, но спорить, конечно же, не стали. А то могли еще и попасть под горячую руку профессора. — Что за срочность потребовала такого наглого прихода, Игорь? — вырывая руку из стальной хватки мужчины, прошипела Трэверс, когда за последним учеником захлопнулась дверь. — Вот что, — ответил Каркаров.       Он рывком закатал левый рукав и показал бывшей соратнице свое запястье, на котором красовалась, словно клеймо, идентичная ее собственной метка Темного Лорда. — Ну ты-то хоть видишь? — тихо спросил Каркаров с озабоченным взглядом, почти не шевеля губами. — Видишь? Неужели вам не ясно? С тех пор, как… — Закрой рот! — вскрикнула Элла, и ее глаза метнулись к двери, за которой могли стоять уж слишком встревоженные и переживающие за нее ученики.       Не дай Мерлин, чтобы им еще пришла в голову идея оставить маленькую щель в двери и подглядеть! — Неужели ты тоже не заметила?… — взволнованно начал было директор Дурмстранга. — Ты — неисправимый идиот, Игорь, — снова обратив свое внимание на мужчину, грубо начала Габи, — если считаешь, что в праве врываться ко мне посреди урока, а потом светить, — она понизили голос до шепота, — Темной Меткой в моем кабинете средь бело дня! — Да вглядись же ты! — Пожиратель тыкнул своим запястьем чуть ли не в лицо профессору, шепотом воскликнув. — Нам с тобой вообще не нужно появление Сама-Знаешь-Кого! Он только завидев нас, шкуру живьем спустит за предательство!       Выходило, что в тех нижних кругах армии Волан-де-Морта, где и находился Каркаров, тоже знали о ее крупном промахе. Да, плохо дело. Габриэлла, раздраженно отмахнувшись от его руки, рыкнула. — Спрячь это и не смей больше никогда так делать. А теперь вон из кабинета, Каркаров, — махнула преподавательница рукой на дверь, тяжелым взглядом буравив собеседника.       Каркаров, встревоженный и злой, рывком вернул рукав на место, развернулся на каблуках и вылетел из класса, не хуже, чем это делал сам Снейп. В открытой двери виднелись выглядывающие головы студентов, что минутами ранее покинули ее кабинет. Преподавательница, сверкнув опасным взглядом, заставила тех быстро сделать вид, что они здесь просто беседовали, а не подслушивали то, что не должны были. Мазнув кистью по воздуху, Габи магией захлопнула дверь.       Оставшись наедине с собой и неумолкающими ужасающими мыслями, на лице проступила обеспокоенность, а в глазах самый натуральный страх. Она закатала левый рукав и поднесла руку почти к самым глазам. Девушка внимательно приглядывалась к четким и все таким же бледным, как и пару лет назад, линиям Метки.       Через секунд девушка рвано вдохнула и отпрянула от руки с таким видом, словно с радостью прямо сейчас отрубала бы ее. Змея с черепом и правда ожили и совсем крохотная часть медленно обретала прежние насыщенные краски прямо у нее на глазах. Элла с ужасом смотрела на это чертово клеймо и последние слова Каркарова бились прямо перед глазами в неистовой агонии, заслоняя собой все остальные мысли.       Нет. Не может быть. Не так быстро.

***

      Недели пролетали одна за другой, да так быстро, что прошли уже пасхальные каникулы. Дни проходили монотонно и с привкусом скорой расправы Волан-де-Морта над Габриэллой. Она не обсуждала это со Снейпом, но, видя, как тот каждый раз прожигал Каркарова взглядом, понимала, что последний заявился и к зельевару тоже.       В груди все это время сидел липкий, обволакивающий страх, пока прочные цепи появившиеся еще после того, как она присягала Темному Лорду в верности, и связывающие ее с ним по сей день, снова туго обвивались вокруг грудной клетки, не давая вздохнуть. Неизвестность и в то же время понимание того, что будет в ближайшем будущем, душили, крепко обхватив ее горло.       Еще и Поттер, который в документах числился ее подопечным, а в глазах Лорда — врагом номер один, не облегчил тяжесть ноши совсем. Да и Дамблдор не спешил делиться дальнейшим планом их действий, что тоже весьма напрягало.       Девушка сидела в своих покоях, снедаемая собственными обеспокоенными мыслями о будущем, когда к ней постучались. Вздрогнув, она отмерла. Сделав вдох и выдох, нацепила трещавшую по швам маску безразличия и, встав с кресла, направилась к двери. — Снейп? — едва Габи успела открыть дверь, в комнату ворвался Северус.       Лилиана хотела высказать свое недовольство по поводу такого резко движения, едва не сбившего ее с ног, и вечного хождения, как будто к себе домой, — не то чтобы она была против, но побурчать-то для приличия надо было — но заметив взвинченное состояние коллеги, передумала.       Мужчина не выглядел холодным или язвительным, как это было обычно. Нет. Лицо было еще более хмурым, а в воздухе залетевшем вместе с ним чувствовалась некая напряженность и встревоженность. — Пять минут назад Поттер в панике искал директора, после увел его куда-то в лес, потому что, по его словам, там вдруг оказался Крауч и был он слегка не в себе, — смотря прямо в глаза коллеги, отчеканил мужчина.       Первая мысль в голове Габриэллы была, конечно же, «Какого черта Поттер вообще делал в лесу так поздно?». Но, понятное дело, что ответа на это вопрос не добилась бы, как и того, чтобы этот несносный мальчишка вбил себе в голову, что бродить в такую темень по окрестности школы в опасной близости от Запретного леса не самая лучшая идея. — Так значит, Крауч все-таки объявился, — сдвинув брови к переносице и закрыв за мужчиной двери, Элла сделала несколько шагов к нему. — Еще и в совершенно недопустимом виде. — Это если верить словам Поттера, — вставил Северус, но девушка лишь отмахнулась от этого, как от надоедливой мухи.       Правда же надоело уже. Снейп что, решил до самой гробовой доски Поттера принижать и смешивать гриффиндоркий нрав с грязью? Хотя Элле виделось, что первее Поттера умрет она. А значит, слушать ей эти шпильки в адрес своего подопечного осталось не долго. — Интересно, что же скажет Крауч о своем отсутствии все это время, — обойдя мужчину и уловив легко узнаваемый запах горечи полыни, профессор прошла обратно к своему кресту напротив полыхающего огня в камине. — Нам определённо стоит навестить Дамблдора позже.       Девушка вздохнула, усаживаясь в кресло перед камином, кивком головы соглашаясь с другом. — Присаживайся, раз пришёл, — не оборачиваясь на мужчину, Элла указала рукой на соседнее кресло.       Северус быстро принял предложении коллеги. Мужчина украдкой оглядел серьёзное и напуганное лицо Габи. Он видел ее в разных состояниях: в гневе, в радости, в смятении, неловкости и даже один раз застал ее плачущей в школьные годы, перед тем как она пропала. Но зельевар никогда не видел ее такой напуганной, загнанной в угол. Даже когда Элла стояла перед змееподобным лицом самого устрашающего волшебника, Волан-де-Морта, на тот момент школьница выглядела куда более спокойнее и увереннее, чем взрослая женщина сидящая перед ним сейчас. Возможно, это и понравилось их Повелителю в своей приспешнице. — Что мы скажем Темному Лорду, когда тот вернётся, Северус? — Элла неосознанно сжимала пальцы на левом предплечье, где под рубашкой скрывалась ненавистная метка.       А произнесенное ее устами его имя было до краев заполненным обречённостью. Зельевар с силой сжал зубы. Раздражение медленно поднималось в нем, вышибая с ноги двери вместе с замками, за которыми он старался ее скрыть. Снова. Снейп снова мог потерять нечто ценное и дорогое его сердцу. И снова из-за чертового Поттера, но на этот раз его сына, и Волан-де-Морта. Руки сжались в кулаки, а мышцы на спине напряглись до предела, ожидая следующих слов собеседницы. — Если он прознает о том, что я опекун Поттера, план Дамблдора оборвется быстрее, чем мне удастся предупредить его об этом, — хмурилась Габи.       Вновь нагнетающая тишина накрыла их обоих терзавшихся собственными предположениями и догадками. А эти звери засевшие глубоко в них, что каждую ночь просыпались и выпускали свои стальные когти прямо в лёгкие, уже предвкушающе потирали лапы, радуясь предстоящей наполненной кошмарами ночи. Каждый раз им становилось еще сложнее дышать, пока реальность никак не могла вырвать волшебников из огромных лап кошмаров преследующих их. Рано или поздно ей удавалось это сделать, и тогда они просыпались каждый в своих покоя промокшие и липкие от пота. Что-то подобное они чувствовали прямо сейчас, пускай и внешне это не сильно проявлялось.       Конец этой, казалось, вековой партии двух могущественных волшебников подходил к своему кульминационному моменту, чтобы потом дойти до конца. До конца, в котором кто-то обязательно погибнет. Этого не отменить и не исправить.       И непосредственные фигуры на этой шахматной доске очень хорошо это чувствовали.

***

      Следующий день выдался на редкость тяжелым и дождливым. Студенты на уроках хоть и были внимательными, но после вчерашнего шоу устроенного Каркаровым, кидали на нее обеспокоенные и настороженные взгляды. Это довольно таки сильно раздражало преподавательницу, отчего голос Габи становился недовольным, а атмосфера была такой напряженной, что ее можно было разрезать ножом при желании. Снова нытье Игоря, успевшего поймать ее, когда она старалась выйти незамеченной из Большого зала после обеда. И надо же было Поттеру это увидеть. Как удачно. Вместо одного допытывающегося мужчины, у нее теперь целых два. Очаровательно. Она не знала кому стоило говорить спасибо за то, что юный гриффиндорец был не на столько смелым, чтобы быть с ней до конца настойчивым.       Собственное расследование не дававшее ей покоя, но и найти выход из тупика, в который Элла попала, не получалось. С каждым днем мрачнеющее лицо Драко, который глядел на Гарри с особой формой неизбежности и сожаления. Видимо, мальчишка уже прознал о возвращение Темнейшего Мага и, зная, что ждёт его семью и избранника, разрывался между двумя мирами. Его изнутри съедало множество вопросов, но Малфой до конца держал их в себе, не приходя к Трэверс за поддержкой. Это огорчало, но и наседать на парня из-за этого она не собиралась. Еще и Поттер пытающийся возобновить с ней былые отношения, но явно что-то подозревающий или услышавший от громогласного директора Дурмстранга. То как он смотрел, как осторожничал с ней, как пытался вывести ее на разговор о прошлом. Он что-то точно узнал.       К тому же, Хагриду и профессор Стебль понадобилась помощь некоторых коллег, чтобы высадить ростки, из которых потом вырастет огромный, к тому же еще и живой, лабиринт для третьего испытания Турнира.       А эта живая изгородь была очень капризна. Магией ее не посадишь, иначе потеряет всю свою «живучесть». Руками надо было это делать очень осторожно, при этом следя, чтобы ни один корешок не обвился вокруг пальцев. Пускай они и были маленькими, но силенок в них было, как у взрослого Гиппогрифа. Не успеешь вовремя убрать корешок, — и можешь услышать хруст своих фалангов. Если же эти росточки были такими привередами, способными сломать тебе палец другой, то что будет когда они вырастут в двадцать футов вверх, как обещала Стебль? Габриэлле даже думать об этом не хотелось. Она представить себе не могла, что ей надо будет выпить и в каких дозах, чтобы не извести себя за то время, пока Поттер будет искать треклятый Кубок-портал в лабиринте заполненном разными опасными тварями.       Комендантский час наступил полчаса назад, а Элла только вернулась в замок с поля для квиддича, где собственно профессора и высаживали лабиринт. Усталость одолевала ее, но желание добраться до директора и расспросить его, как они теперь выкрутятся из набирающей обороты ситуации, было сильнее. Потому она неспешным шагом преодолевала этаж за этажом, лениво проверяя коридоры.       Лилиана уже почти до шла до поворота к директорскому кабинету, когда на нее налетел взбешенный Поттер. Чтобы не свалиться с гудящих ног, она ухватилась рукой за угол стены. В глазах на пару секунд потемнело, а голова словно надувалась, пытаясь разорваться — побочный эффект зелья Сна без Сноведений, смешного с сильным Успокаивающим вчерашней ночью. Кажется, Снейп предупреждал ее об этом.       Не желая выдавать своей временной слабости, девушка тут же подобралась и подозрительно сузила глаза, разглядывая лохматого мальчишку. Брови, доставшиеся ему от отца, непривычно сильно хмурились, а пронзительные изумрудные глаза до краев были заполнены яростью смешанной с разочарованием. И этот опасный коктейль был всецело направлен лишь на одну Габи. Даже в тьме коридора она отчетливо это видела. Ноздри сильно раздувались при каждом его вдохе, а дыхание у него было тяжелое и, вероятно, не только от бега. Руки были сжаты в кулаки, словно ему оставался всего шаг до взрыва эмоции, который он бы выплеснул в ударе.       И не только язык тела подопечного кричал об этом буквально ей в лицо. Сам воздух будто наэлектризовался, а магический фон сильной магии исходящей от разъярённого подростках буквально вибрировал и грозился своим напряжением сдавить мозги и превратить их в самую настоящую кашу. — Поттер, желаете лишить своего факультета еще пары десятков очков? — без приветствий осторожно-холодным тоном сказала Габриэлла.       Мальчишка вздрогнул, будто его ударили кнутом или током. Он будто бы ушел в себя, забыв, что рядом еще кто-то был. — Лучше ты умерла, чем стала одной из них! — прокричал клокотавший от гнева и досады гриффиндорец.       Ноздри затрепетали так, словно крылышки пойманной птицы. Грудная клетка стала еще чаще вздыматься. Он дышал во всю мощь легких, пока Элла напугано замерла, ощущая, что кислород больше не мог пробиться внутрь. Его не пропускал образовавшийся в мгновение огромный колючий ком в горле. Вокруг стояла гробовая тишина, но даже если бы Поттер что-нибудь продолжал орать, она вряд ли услышала бы. В ушах стоял шум заглушающий даже замедлившееся сердце, пока она вслушивалась в отчетливый хруст чего-то внутри себя. Может, это были кости. Может, что-то не такое осязаемое, но очень хрупкое. Он только что мастерски рассек одним предложением что-то такое важное внутри нее на множество мелких кусочков. Они застревали в легких, делая неосознанные коротенькие вдохи еще больнее, встревая в предполагаемое сердце, что начинало обильно кровоточить.       Все встало на свои места. Пазл сложился как нельзя точно, но совсем не в ее пользу, как и всегда. Вот почему Поттер был так зол, вот почему от него буквально разило ненавистью.       Два сверкающих отвращением глаза упорно смотрели на нее, ожидая ответа. А Габриэлла не могла даже заставить себя подумать о чем-то, поскольку раньше без устали метавшиеся в голове мысли, вдруг замерли, в страхе выпучив глаза. Пускай грудная клетка продолжала еле заметно вздыматься, пока легкие выполняли свою прямую функцию, ей казалось, что она вовсе не дышала. Ноги и того стали ватными, обещая и вовсе отказать в ближайшие несколько минут.       Один вопрос. Всего один чертов вопрос. Как он узнал и что именно?       Не счесть столько раз Лилиана видела кошмары, как Поттер, узнав обо всех грехах прошлого, был вне себя от бешенство и кидался ей в лицо самыми отвратительным словами в ее жизни. В тех сновидениях, Элла принимала все слова без остатка, стойко выдерживая напор. Понимала, что бессмысленно уклоняться от правды, пускай и так невыносимо больно было видеть эти пропитанные черной жгучей злобой зелёные глаза.       Но в жизни, она была совсем не готова к этому. Не готова видеть еще одно дорогое лицо, которое презирало ее за малодушие, как ему казалось. Не готова была слушать этот громоподобный крик, который с радостью выжигал на ее лбу, щеках, даже на веках с внутренне стороны, одно лаконичное, но такое едкое, слово «Предательница». Нет… Нет. Нет! Не готова. Только не сегодня. Не сейчас. — Что ж, если это все, что вы хотели мне сказать, то немедленно отправляйтесь в свою башню, — охрипший и тихий голос еле вырывался из горла девушки.       Во рту ужасно пересохло, а язык почти не слушался. Холодный и промозглый сквозняк почему-то стал заметно сильно ощущаться, пробираясь через кости до самых атомов. Где-то в голове слышалось эхо противного голоса, злорадно напоминающего, что она это заслужила. И никто, кроме нее самой, в этом невиноват. Спорить с этим отголоском не было ни сил, ни желания. А, может, девушка просто соглашалась с ним.       Мальчишка продолжил неподвижно стоять, будто он ее и вовсе не слышал. И только зло сверкающие искры в его омутах доказывали, что Гарри не оглох и прекрасно ее слышал. Вид у него был такой, словно собрался разнести весь замок, но ответы на свои вопросы получить. Девушка же глубоко внутри осознавала, что это случиться явно не сегодня.       Нужно было его отправить куда-нибудь. Срочно. — Не заставляйте меня повторять дважды, — сделав шаг на непослушных ногах к подопечному, нехотя пригрозила Элла.       Ей с трудом удалось вложить в голос хоть немного угрожающего тона. Хотя минутами ранее ей и труда-то особого это не составило бы. Габи просто надеялась, что этого было достаточно, чтобы Поттер наконец включил мозг и инстинкт самосохранения, если он у него вообще имелся, и ушел, оставив ее одну.       Гарри отшатнулся от нее с резким омерзением на лице, что резало похлеще, чем Сектумсемпра. В нем бурлило все. Начиная от будоражившей кровь злости, заканчивая удушающим разочарованием в своем опекуне, которая не была с ним достаточно честной и не призналась во всем сама. Вероятно, Поттер желал вцепиться пальцами ей в лицо, повалив на пол. После уверено схватиться за горло в удушающем захвате, смотря, как жизнь медленно покидала ее. И самое страшное, Габи бы не позволила себе сопротивляться. Девушка приняла бы это.       Но взлохмаченный парень лишь плюнул ей под ноги, напоследок злостно взглянул в глаза и через секунду уже мчался по коридору к гриффиндоркой башне. Его обида и гнев эхом отбивались от каменных стен коридора вместе с его быстрыми шагами, больно ударяя по барабанным перепонкам Трэверс.       Все, что они так долго строили, каждый раз начиная чуть ли не сначала, обрушилось окончательно за считанные секунды. Не без чьей-то помощи, разумеется.       Трэверс проводила его взглядом до ближайшего поворота, когда ноги ее окончательно ослабели и она начала отчаянно хвататься за стену. Ей пришлось навалиться на холодную стену, стараясь поддерживать себя дрожащими ногами. Казалось, ещё секунду и Элла скатится по этой само стенке на самый низ, откуда не выбраться, ведь там попросту не было дна, от которого можно было бы оттолкнуться позже.       Там вообще не было ничего, кроме пугающей пустоты украшенной самой черной и одинокой тьмой. Тишина там давила на все части тела, в особенности на голову. А целая сотня голосов днями и ночами будут тихим, но безжалостным, шёпотом, пробираться через ушные раковины сначала в мозг, уничтожая клеточку за клеточкой, а затем — в сердце, застревая там острыми оскалами надежд. Разрушая ее органы мучительно медленно, дабы сполна насладиться этим. Ведь лапам прошлого наконец удалось схватить ее в железный капкан, из которого не выбраться, сколько не пытайся.       Душившие чувства в районе грудной клетки не давали спокойно вздохнуть, а всхлипы так и рвались позорной слабостью наружу, отчего Лилиана ловила ртом воздух, словно рыба на суше. Сокрушающая мощь всего одно предложения давила на ее плечи, с притворно нежной улыбкой подталкивая к краю обрыва, дна которого было не видать. Но она точно знала, что там, внизу, ее с гаденькими ухмылочками ожидали звери и демоны, готовые растерзать ее настолько чудовищным образом, что Лорд Волан-де-Морт показался бы ей благоухающей розой в клумбе.       Сердечный ритм участился, девичьи пальцы начали цепляться за стену так, словно та куда-то стремилась уплыть или испариться. Нельзя было допустить падания в эту яму безнадежности. Нельзя. Нельзя. Нельзя.       Словно в наваждении билось в ее разуме мысль. Выбрасываемый в кровь адреналин придавал силы и, глядя безумным взглядом перед собой, Трэверс вдруг сорвалась с места. Словно нашкодивший подросток, уносила ноги подальше от чертового поворота к директорскому кабинету. Дальше. Быстрее.       Легкие начали гореть спустят пару минут такого стремительно бега. Этот огонь поднимался к горлу, неприятно оседая там. Ноги гудели и, казалось, готовы отвалиться в любую минуту, но она не остановилась ни на секунду, пока не достигла излюбленной Астрономической башни.       Все это было для нее слишком. Слишком больно сердце билось о ребра, будто мечтая проломить их и убежать куда подальше, открестившись от такой хозяйки. Слишком отчетливо Габи слышала, казалось, вокруг нее самой мальчишеский голос пропитанный невысказанными пожеланиями скорейшей и тягостной смерти, который не способен был заглушить даже завывавший и обдувавший площадку башни ветер. Слишком четкий образ свирепого подопечного, что одним лишь взглядом пытался выпустить ей в сердце Аваду, стоял перед глазами, особенно четко, когда она закрывала глаза. Слишком сильнó было желание размозжить себе череп об стальные перила, чтобы больше не слышать, не видеть, не чувствовать.       Слишком хотелось быть кем-то другими. Кем-то, кто не являлся Пожирательницей Смерти. Кем-то, кому не было так больно. Кем-то, у кого не было такого кровавого следа тянувшимся чуть ли не по всему миру за спиной. Кем-то, кому не предстояло еще больше крови впереди. Кем-то другим, но не Габриэллой Лилианой Трэверс.       Ее душа стойко выдерживала все удары судьбы и окружавших ее людей, но стоило им ударить посильнее, как она, не выдержав, сломалась, рассыпалась в пыль. Так себя чувствовала Волан-де-Морт, когда разрывал свою душу на части? Или ему это приносило удовольствие?       Крепко ухватившись за ограждения башни, Элла смотрела вниз, мечтая оказаться по ту сторону, где не было всех эти мук. Но она лишь упорно глядела в непроглядную черноту ночи, пытаясь найти спасения от той ямы, до которой ей остался всего один крошечный шажок. Морозный воздух приятно холодил разгоряченное от бега тело, горящие от огня горло и лёгкие, а запах леса после дождя приятными волнами пробивался внутрь. Слез не было, хотя хотелось разрыдаться и забиться в самый темный угол, где бы ее никогда не нашли. Но проклятые слёзы, которые должны приносить облегчение, никак не желали выходить наружу.       Хотелось кричать во все горло, срывая к чертям собачим связки и лишая себя голоса, но нельзя. Всю школу перебудила бы своим отчаянным и оглушающим криком. Трансгрессировать в какой-нибудь лес и разнести там все магическим всплеском на несколько сотен тысяч ярдов? Нельзя. Чертовы правила.       Ведь ее даже не расщепило бы, облегчив ее душевные страдания, если бы она попыталась аппарировать. Чертов Дамблдор с его разнообразной заботой.       Он словно бы наказывал ее таким образом за… Не важно, за что именно, ведь грехов на ней висело немеряно, а впереди — еще больше. Было за что. Есть за что. Будет за что.       Со всхлипом она достала из внутреннего кармана кофты пачку сигарет, которые захватила еще после обеда, надеясь остудить нервы после очередной стычки с Каркаровым.       Мало того, что Игорь из нее всю душу вынул своим скулежом, так ещё и Поттер умудрился узнать о ее незабываемом прошлом.       Потрясающий день.       Сигарета тут же оказалась зажата между губ, а через секунд из вытащенной из рукава палочки полыхнул огонек, что лизнул кончик табачного изделия. Руки подрагивали, желудок жалобно урчал, предупреждая, что ее могло вырвать от этого. Плевать. Пускай, может, хоть вместе с этим выйдет и засевшая внутри черная боль. Дым проникал по хорошо выученному пути в легкие, привычно оседал на нёбе привкусом гари. Безжизненным взглядом Габи глядела куда-то вдаль, не думая ни о чем, пока злосчастный ветер трепал ее темны волосы. Пепел срывался с кончика и улетал куда-то вниз, подхваченный попутным ветром.       Бушующие волны убийственного океана чувств внутри стихал, но не уходил, собираясь остаться, частенько напоминая о себе, до тех пор, пока сама девушка не окажется на том свете. В голове по-прежнему пусто, на глазах — сухо. Обостренные рецепторы притуплялись, пока по легким опасной заразой расползался облегчающий дым сигареты.       Сколько затяжек она успела сделать, прежде чем обнаружила рядом с собой безмолвно стоящую облаченную во все темную фигуру? Вернее, сколько сигарет скурила до этого момента? Вероятно, много. Да и какая разница? — Не спиться? — безразлично смотря куда-то в даль, спросила Трэверс.       Голос почему-то звенел. Стряхнув пепел, девушка перевела взгляд на него, чтобы опустошенным взглядом наблюдать, как он улетал все дальше, растворяясь и не чувствуя всего того спектра эмоций и чувств, которыми природа наделила человеческий вид. — Давно ты убиваешь себя таким отвратительным способом? — Габи не видела, но отчетливо слышала по его голосу, что он кривил губы, пока говорил. — Имеет ли это хоть какое-то значение сейчас? — сделав последнюю затяжку, Элла потушила окурок о каменную колону рядом и магией заставила исчезнуть его. — Спрашивал бы я, если бы не имело? — беззлобно огрызнулся Снейп, поглядывая из-под черных, как эта безлунная ночь, ресниц на подругу. — Долго мы будем общаться вопросом на вопрос? — не желая оправдываться за себя перед Северусом, Габриэлла сводила разговор на нет.       Мужчина замолчал, будто прочувствовав ее внутреннюю усталость, и поднимающееся раздражение. Какое-то время они простояли так. Она — оперевшись на перила, глядела в небо не ищя ни там, ни здесь особого смысла. Он — поддерживая молчаливую игру, перемещал свой взгляд с одного объекта на другой.       Абсолютно бесполезный разговор, если его вообще можно было таковым назвать. Из ниоткуда в никуда. Но отчего-то было так спокойно, насколько это вообще могло быть в такой ситуации.       Ветер все больше поднимался, ни никого из них это не волновало. Эти двое будто даже и не заметили перемены в погоде. Будто статуи, замерли под натиском собственных переживаний, неуправляемых чувств и велением сердец. — Я не в порядке, — тихими шепотом призналась Трэверс, пока тупая боль в груди с правой стороны мешала спокойно дышать.       Мужчина рядом молча слушал, не фыркая, не язвя, как это было всегда. И это лучшее, что он мог сейчас сделать для нее. Габи, зная, как тот презирал разговоры о подобном, была ему безмолвно благодарна за то, что Северус стал ее невольным слушателем.       Профессор не пыталась показать себя с сильной стороны. Ей не было перед кем притворяться и прятаться за своей маской сильной и выдержащей все ненастья женщиной. Этого не требовалось.       Рядом стоял не враг, но и не друг.       Что-то несомненно большее, чем можно было выразить однообразными и тусклыми словами.