Ложь во благо

* * *

      Как считал Луи, все тягости в его жизни начались около трёх лет назад, когда Дэвиду предложили занять должность руководителя нового филиала фирмы. Тот, разумеется, согласился и сразу же, не раздумывая, принял решение перебраться с сыном в штат Нью-Йорк, не спросив при этом мнения ни Деборы, ни тем более Луи. Вечно жалующийся на невыносимую жару, он наконец получил повышение с возможностью переехать в райскую гавань. Можно сказать, убил двух зайцев одним выстрелом. Луи казалось, что это теория заговора.       Он сидел на стуле и от скуки гонял по тарелке остатки еды, вспоминая, как жестоко Дэвид обошёлся с ним тогда. Родители были в разводе. Поскольку Луи с отцом жили в центре города, а мать — в пригороде, он мог проводить с ней время только по выходным. И то не всегда. Новость о переезде стала для Луи настоящей трагедией.       На фоне его мыслей Дебби и Стивен всё вели беседы. Парень выпал из реальности минут десять назад и понятия не имел, о чём парочка воркует на этот раз. Они обсуждали многое. Например, того странного заказчика с забавной причёской и огромной родинкой на щеке, новую картину матери, которую она планировала написать уже послезавтра, следующее свидание.       Луи впервые чувствовал себя лишним рядом с матерью. Хотелось взять салфетки со стола и запихнуть их в этот болтливый рот, чтобы он наконец заткнулся. Дэвид тоже из тех, кто не прочь потрепаться от души, но Стивен переплюнул даже его. Невольная ассоциация с отцом пробудила Луи. Он быстро достал телефон, включил. К счастью, пропущенных от Дэвида не было. Из груди вырвался тихий выдох облегчения. Однако время на часах означало, что пора уже выдвигаться. Он окинул взглядом всё ещё разговаривающих двоих и, с шумом отодвигая стул, поднялся. Дебора и Ходж всë-таки отвлеклись друг от друга. Стивен посмотрел на него, словно на назойливую муху, которая начала жужжать в самый неподходящий момент.       — Лу, ты в уборную? — растерянно спросила Дебора, наконец переводя глаза на сына после столь долгого диалога с бойфрендом.       «С бойфрендом», — брезгливо повторил про себя Луи.       — Нет, мне пора идти.       — Что? Почему? Ты разве не остаёшься с ночёвкой?       Сердце болезненно сжалось. Казалось, ещё чуть-чуть, и оно сплющится под напором сожаления и желания остаться с матерью.       Откажись он пойти сюда, они бы провели время вместе, как хотел Луи? Выпроводила бы она чужака ради него?       — К сожалению, нет. У меня завтра бал, нужно подготовиться.       Дебби приподняла аккуратно подправленные брови.       — Дэвид уже приехал?       — Нет, я поеду на автобусе. У него встреча.       — Так может, Стивен тебя отвезёт? Я не хочу, чтобы ты ехал на автобусе.       Луи перевёл взгляд на мужчину, который всем своим видом кричал «нет». И в интересах Луи было отказаться, поскольку если отец вернулся рано, то отмазка «задержали из-за подготовки к завтрашнему» может не прокатить. Дэвид вряд ли поверит, если увидит, что его привезли на незнакомой машине. Посыплются вопросы, и рано или поздно мужчина доберётся до правды. Но Луи не Луи, если кому-то не подложит свинью. Он коварно улыбнулся и ответил:       — Ну, если ты так хочешь… Дядя Стивен не против?       Дебора окинула мужчину взглядом. Дядя Стивен выглядел так, словно удерживал во рту Чужого.       — Нет конечно. Правда, Стиви?       — Правда, — кое-как выдавил из себя мужчина после заминки. Он со вздохом поднялся и, улыбнувшись парню, достал из кармана брюк ключи.       — Сначала Дебби, потом ты, малыш.       Ходж подмигнул ему и галантно подал женщине руку. Дебора, нежно улыбнувшись, вложила маленькую ладонь в чужие грабли. Ни он, ни она не обратили внимания на то, как Миллер в сотый раз за день сморщился в отвращении.

* * *

      — Сделаешь ей больно — пожалеешь.       Эта фраза нарушила тишину, которая не успела продлиться и пяти минут после того, как Дебби покинула салон.       — Изобьëшь игрушечным молотком? — хмыкнул Стивен.       — Нет, но, если ты предпочитаешь молоток, я возьму самый лучший и прочный, не переживай. А что, мне уже пора заказывать?       — Нет, можешь смело удалять номер… Номе-е-ер… У кого ты хотел заказать? — всё-таки спросил Стивен, когда понял, что подсказывать никто не собирается.       Луи заёрзал, пытаясь достать свой телефон. Включил экран. «Дэвид», — увидел он. Три пропущенных.       — Сейчас, — протянул Луи, придя в себя и демонстративно перебирая контакты. — Они записаны у меня как «Не твоё дело», — сказал он, повернувшись к Стивену.       Тот закатил глаза и шумно вздохнул.       — А ты мне нравишься, — честно признался мужчина, переведя взгляд с дороги на Луи.       — Не взаимно.       — Мне кажется, мы чем-то похожи, — продолжил Ходж. — Что-то в характере.       — Ну, значит, ты тот ещё гондон. Только старый. И уже многократно использованный.       Стивен изумлённо приподнял брови.       — Высади меня здесь. — Луи махнул рукой на левую сторону дороги, не отрывая глаз от лобового стекла.       — Слушаюсь и повинуюсь, — сказал мужчина и затем послушно припарковался у обочины.       Луи расстегнул ремень и, прежде чем выпрыгнуть из машины, с наглой усмешкой окинул Ходжа взглядом.       — Надеюсь, больше не свидимся, Стиви, — сказал он и со всей дури хлопнул дверью.

* * *

      Надежда рассыпалась в прах, когда он увидел чёрную «Теслу», припаркованную во дворе. От тревоги перехватило дыхание, засосало под ложечкой. Поколебавшись, Луи в конце концов собрался и, с опаской приоткрыв дверь, вошёл. Стал прислушиваться к малейшим шорохам.       Неожиданно раздался стук стакана о мраморный стол, и парень вздрогнул. Нутро противно скрутило узлом.       Беспомощно стоя в центре холла, Луи вспомнил, как раньше получил звонкую, увесистую пощёчину за второй подобный побег. Щека горела тогда всю ночь. Пытаясь заглушить плач одеялом, он лежал в кровати и проклинал отца, пока его не сморил сон. Сейчас же и времена другие, и он другой, поэтому о последствиях можно было только догадываться.       Он заставил себя закрыть дверь, собственноручно запечатать единственный путь к отступлению. Небольшие, осторожные шаги по наливному полу вели его прямиком в пасть зверя. Стараясь не вызывать подозрений, он заглянул на кухню и замялся у входа, когда увидел стоящего у мраморного островка Дэвида. Тот опрокидывал в себя уж точно не первый, судя по полупустой бутылке, стакан.       Он не выглядел пьяным, скорее… уставшим. Верхние пуговицы белой рубашки были расстёгнуты, а рукава закатаны по локоть. Луи отметил, что насчёт встречи мужчина не солгал и что сделка не состоялась — Дэвид пил дома, только если контракт не был подписан. Иначе он вместе с новоиспечённым партнёром праздновал «особое событие», как любил говорить сам Дэвид, невзирая на то, что этих «особых событий» становилось всё больше с каждым новым контрактом. Обычно кутежи проходили в дорогих ресторанах или же не самых приличных местах.       Чтобы привлечь внимание отца, парень постучал костяшками пальцев по двери и прислонился плечом к косяку. Он старался выглядеть недовольным, потому что по легенде дорогой папаша не сдержал обещание и из-за этого Луи не смог увидеться с матерью.       — Судя по всему, то, на что ты меня променял, пошло коту под хвост, — начал Луи, когда Миллер-старший опустил стакан, наконец заметив его. — А мог бы сейчас не заливать горе, просто нужно было отвезти единственного сына к своей бывшей жене.       От того, как громко опустился стакан, Луи вновь вздрогнул. Видя, с какой силой Дэвид сжимает стекло, он прикусил язык.       Мужчина редко бывал в таком состоянии. Однако Луи прекрасно запомнил, что лучше в эти моменты его не трогать.       Он уже хотел было уйти, убежать, вот только под пристальным взглядом зелёных глаз не посмел сделать и шагу. Он боялся, что, если двинется хоть на сантиметр, это будет как спичка, словно в замедленной съёмке падающая в лужу бензина. Один шаг — последнее, что он успеет сделать, прежде чем всё взлетит на воздух.       Дэвид упёрся руками в край островка и ещё долго не сводил взгляда с сына, словно пытаясь прочесть что-то в непроницаемом лице.       Луи ненавидел, когда он так делал. Он в принципе ненавидел пристальные взгляды, но именно этот он презирал всем своим почерневшим сердцем.       — Я звонил тебе. Почему не ответил? — сказал Дэвид спустя, как показалось Луи, вечность.       Голос был тихим и хриплым, будто он сутки молчал. От этого взгляда вкупе с суровым голосом вдоль позвонков пробежали мурашки. Заготовленные оправдания застряли в горле.       Мужчина терпеливо стоял всё в той же позе и смотрел с ожиданием. Его брови, приподнятые в притворном интересе, противоречили напряжению, которое исходило от него, накрывая Луи с головой.       Дэвид резко ударил ладонью по мраморной столешнице, и его лицо, секундой ранее дышавшее лживым спокойствием, сильно исказилось в гневе. Из глаз, казалось, сыпались искры, которые обжигали Луи даже на расстоянии.       — Я задал тебе вопрос! Три раза. Три, мать твою, раза я звонил тебе. Какого хрена ты не берёшь трубку?!       — Не слышал: он был на беззвучном. Мне сделали замечание, пришлось отключить, — начал было объясняться Луи, кое-как найдя в себе силы, но его оправдания, чётко и быстро льющиеся изо рта, даже слушать не стали: Дэвид помотал головой, словно учитель, пытающийся подсказать ученику, что его ответ неправильный.       — Нет, Луи. Я спрошу ещё раз, отвечай честно. Твоё враньё уже поперёк горла стоит. — Он склонил голову набок и уже спокойно, едва ли не по слогам повторил: — Почему ты не отвечал на звонки?       Луи отвёл глаза. Пристальный взгляд Дэвида мешал сосредоточиться и подталкивал сказать правду и только правду — в такие моменты отец как будто становился невосприимчивым ко лжи.       Наконец, решив, что не стоит больше тянуть, Луи взял себя в руки и выбрал наиболее приемлемый ответ:       — Я был у мамы.       Он понял, что раз Дэвид так уверенно заткнул ему рот, значит, он заранее знал правду. И врать не было смысла: он сделал бы только хуже.       Мужчина словно переваривал ответ. У кого-то это вызвало бы вопрос: а не блефовал ли он? Но только не у Луи. Он жил с ним не первый год и прекрасно знал, как вести себя в тех или иных ситуациях, знал, когда стоит закрыть рот, а когда можно показать иголки.       В долгой и давящей тишине Дэвид сделал первое движение. Он выпрямился, а затем, засунув руки в карманы брюк, шагнул к нему. Боясь сделать лишний вдох, Луи стоял неподвижно, не отступал ни на шаг, хотя и хотел этого. Он молча наблюдал, как отец подходит всё ближе и ближе.       — Луи, — начал Дэвид, испустив тяжёлый вздох. Он высунул руку и, положив её на голову сыну, погладил его по волосам. — Мне это уже надоело. Ты совсем отбился от рук. Я работаю, зарабатываю для нас деньги, стараюсь обеспечить тебя всем. Я пытаюсь быть хорошим отцом, вкалываю каждый день для нашего с тобой благополучия. А ты? Чем ты мне отвечаешь? — Он опустил ладонь на затылок парня и немного надавил. — Не слушаешься. Употребляешь всякую дрянь. Влезаешь хрен пойми куда, так мало того, ещё и сбегаешь из дома, пока я на работе. И куда сбегаешь? К той твари, — выплюнул мужчина и неосознанно усилил хватку.       Луи сомкнул челюсти. Любое нелестное упоминание о матери выводило его из себя, однако сейчас развязывать перепалку было небезопасно.       — К суке, которая бросила тебя и даже ни разу не попыталась разузнать, жив ты хоть или нет. За все те три-четыре года с твоего рождения.       Дэвид в упор смотрел на Луи.       Тот, оглушённый страхом, ненавистью, отвращением, стоял и не мог заставить себя сделать хоть что-то.       — Она захотела увидеть тебя только после четырёх лет. До этого она даже не звонила, понимаешь? — Дэвид взял его за плечи и встряхнул, словно пытаясь пробудить от глубокого сна. — Ты стал ей интересен лишь в том возрасте, когда уже не нужно было менять тебе пелёнки, охранять твой сон и постоянно быть рядом. Ты почти пятилетний, можно сказать, готовенький, и она объявляется хрен пойми откуда с крепким намерением увидеть сына. Не будь мне тебя жаль, я бы не разрешил.       «Начинается», — подумал Луи и опустил голову, не в силах больше смотреть в глаза напротив. Он мелко дрожал от злости, руки и ноги похолодели, воздуха не хватало.       Дэвид всё никак не унимался. Он поднял его голову за подбородок и вернул взгляд на себя.       — Я думал, будет лучше, если разрешить ей видеться с тобой. Думал, что не смогу дать тебе то, что сможет дать она, вот и разрешил на свою голову, — сказал Дэвид и негромко шмыгнул носом.       Луи во все глаза уставился на него. Дэвид и слёзы. Какие понятия могли быть несовместимее, чем эти? Обычно, когда плакала Дебби, Луи находил слова для утешения. Он шептал успокаивающие фразы, которые раньше слышал от неё самой. Но в этот момент перед ним не мама. Перед ним Дэвид. И это вводило в ступор.       — А сейчас ей вообще удобно, — продолжил Дэвид. — Ты, как дрессированный, слушаешься только её, всегда хочешь к ней. Если бы это был просто мой эгоизм или ревность, я сейчас не стал бы даже начинать этот разговор. Я тебя растил. Веришь ты или нет, но для меня твоё счастье на первом месте. Я просто не хочу, чтобы в будущем тебе было больнее, чем сейчас. И да, — вдруг невесело хмыкнул он, — возможно, в какой-то степени здесь и ревность.       Словно не выдержав больше, Дэвид отпустил его и, вытирая слёзы, вышел из дома.