О метелях и их последствиях

      Пока энергичная хозяйка ателье хлопотала и бегала туда-сюда, отыскивая в соседней комнате эскизы да образцы тканей и делая какие-то одной ей понятные пометки в записной книжке, Тарталья бездумно смотрел в окно со слабой улыбкой на губах.       Падал снег. Ветер бился в витрину, подхватывая снежинки — они кружились в воздухе и врезались в стекло, облепляя раму с внешней стороны и очерчивая окно причудливым инеистым узором. Тёмная мощёная дорога с каждой минутой всё меньше угадывалась под белым ковром — вскоре, Тарталья знал, скроется совсем, будто и не укладывались никогда столичные улицы тёсаным камнем; до того момента, пока их не расчистят, город будет выглядеть так, словно здесь господствует лишь вьюга.       Он думал о том, что в его родной деревне сейчас, возможно, тоже шёл снег, и улыбался про себя.       Осталось лишь несколько дней до того, как он наконец сумеет вырваться из опостылевшей столицы и встретиться с родными. Вдохнуть полной грудью свежий морозный воздух, отложить на время заботы о службе и просто насладиться отведённым на праздничные дни временем; крепко-прекрепко обнять младших и расцвести, увидев, как они радуются прибытию любимого брата.       Разумеется, он не смог бы оставить их без подарков. Никогда не мог — а сейчас, когда был ещё и весомый повод, так тем более. Смотреть, как глаза их загораются восторгом, — каждый раз, как в первый, — и знать, что вновь сумел осчастливить — ещё одна отдушина, стоящая каждой потраченной моры.       Примерно по этому поводу он и оказался здесь.       На самом деле ателье, в которое он пришёл, даже не открылось ещё, насколько ему было известно. Он бы и знать о нём не знал — вот только недавно ему посчастливилось мимоходом обнаружить себя в одном из корпусов Фатуи, а пожилые служащие, в чьей компании он волей случая оказался, будто только того и ждали: завидев его, ни с того ни с сего принялись расхваливать это место так, словно все Семеро за честь сочли бы там одеваться. Хором сыпали комплиментами и в адрес качества работы, и в адрес хозяйки — «Ах, а какие там ткани! Ах, а какая скорость!» — и клятвенно заверяли, что будь у них возможность — они бы и носки только там и покупали: какая же досада, что их там не шьют.       Тарталья тогда посмеялся, но визитку, которую ему ненавязчиво сунули, в карман припрятал, размыто отвечая, что «возможно, заглянет однажды на досуге»; так и забыл о ней, пока не пришло время выбирать подарок для Тони.       Рассудив, что ничего не потеряет, если посетит новое место, он заблаговременно отправил сообщение о намерении нанести визит и выделил день, отправившись туда, как только появилась возможность. Сверил адрес с визиткой, постучал, как положено, несколько раз, и не успел даже за ручку двери взяться, как её тут же распахнули перед ним самостоятельно.       Хозяйка, бойкая девушка с длинной светлой косой и немного бесцеремонной манерой разговора, едва ли была сильно старше него, но показалась ему темпераментной, обладала недюжинной харизмой и, судя по всему, времени тратить на пустую болтовню не любила — стоило ему порог перешагнуть, как она тут же засыпала его вопросами, дав времени разве что на то, чтобы от снега отряхнуться. Прошло с минуту перед тем, как она наконец опомнилась и сообразила представиться — «Калина Соловьёва к вашим услугам, будем знакомы» — после чего тут же продолжила говорить.       Даже зная о том, что имеет дело с одним из одиннадцати предвестников, она совсем перед ним не тушевалась — и это, по правде говоря, очень располагало к себе. Он мимолётом подумал, что если она продолжит в том же духе, то у этого места есть все шансы стать именно таким, каким его Тарталье красочно описывали.       Когда дело дошло до записи параметров, случилась загвоздка.       — Я много раз покупал сестре одежду, но сейчас она достаточно быстро растёт… Возможно, прежний ей уже не впору.       Но на добавленное следом замечание Тартальи о том, что ткани и без того выглядят диковинными и достаточно качественными, чтобы он был готов просто купить несколько отрезов, Калина посмотрела на него так, словно он смертельно её оскорбил.       — Ну уж нет! — решительно отрезала она, поджимая губы. — Я себя мастером не из прихоти называю. Вот увидите, сооружу что-то такое, что и выглядеть будет как следует, и впору придётся.       В ответ на такой энтузиазм Тарталья лишь усмехнулся и оставил попытки возражать.       А снег падал и падал — за окном было белым-бело.       Калина продолжала суетиться, и вскоре перед глазами Тартальи предстало всё разнообразие материалов всевозможных цветов, которым она располагала. Глаза разбегались. Она охотно давала советы и пояснения — некоторые из них даже до того, как он успевал открыть рот. Правда, подобные дополнения задачу скорее усложняли — среди такого изобилия сходу определить самый удачный вариант было не так-то легко.       — Хм… — склонял Тарталья голову, задумчиво касаясь подбородка. Он уже практически определился с цветом, однако всё ещё размышлял. — А если волосы вот такие, как мои, но немного темнее, то лучше этот цвет или этот подойдёт, как считаете?       — Оба будут смотреться отлично, — отвечала Калина со знающим видом, — но вот этот лучше, — и указала на рулон плотной серо-голубой ткани.       Он собирался было ответить, но услышал, как отворилась дверь.       — Калина, я принесла закатников!..       Тарталья обернулся.       Внезапным посетителем оказалась молодая девушка. Тёмные волосы — до этого наверняка аккуратно уложенные, но не дождавшиеся пощады от разбушевавшегося ветра — были сырыми от снега, мороз окрасил нос и щёки румянцем. Она, кажется, не рассчитывавшая встретить здесь кого-то, кроме самой хозяйки, потому что лишь завидев его, тут же осеклась и умолкла, так и оставшись стоять на пороге с пакетом фруктов в руках — по-видимому, не желала прерывать разговор.       К своему удивлению, Тарталья её узнал.       — Вот так встреча! — он расплылся в несколько изумлённой улыбке. — Здравствуйте!       Пусть они и встречались до этого лишь единожды, — когда он, приехав к родным, не обнаружил дома Тевкра и бросился искать его в окрестностях, — но этого хватило, чтобы он сумел узнать её, наткнувшись случайно после. Тевкр, который был в тот день на седьмом небе от счастья после приезда любимого брата, всю дорогу от хижины на окраине леса до деревни едва не висел у него на руке и ни на минуту не умолкал — если не спрашивал о самом Тарталье, то только и делал, что восторженно щебетал том, какая Валерия замечательная, какой у неё необычный чай и какие интересные сказки. Пару раз он прерывал восхищённую тираду тем, что слёзно просил позволить ему приходить к «дорогой сестрёнке» и впредь. После имя этой самой «сестрёнки» целых несколько раз мелькнуло в одном письме от Тони, — в положительном ключе, — вот и отложилось в памяти.       Тарталья знал, что она была добра к его семье, и не видел причин не отвечать тем же.       — Здравствуйте, — ответила ему Валерия, наконец отмерши после секундной заминки. Она отняла было руку от пакета с закатниками — должно быть, чтобы приветственно махнуть ладонью — но чуть не уронила его. Её глаза на секунду забавно расширились, и Тарталья непроизвольно чуть не бросился вперёд, чтобы ухватить его, пусть она и стояла для этого слишком далеко, но девушка и сама успела неуклюже перехватить пакет с тихим «ох», и в итоге просто кивнула и улыбнулась. Улыбнулась будто осторожно — ему почти почудилась опаска в этом жесте, однако смотрела Валерия на него дружелюбно, пусть и в известной степени удивлённо, а потому он не придал этому значения. К тому же, вряд ли в этом было что-то удивительное, если вспомнить, что в первую их встречу он появился перед ней едва ли не с клинками наперевес. — Не ожидала вас здесь встретить, — добавила она, словно оправдываясь.       — Я вас тоже, по правде говоря. Случаются же неожиданности, да? — посмеялся он. — Пока я был дома, Тевкр очень хорошо о вас отзывался, и как я понял из письма сестры, до сих пор продолжает вас навещать, — зачем-то добавил. Валерия кивнула, и улыбка её стала теплее; она на секунду отвела глаза, глядя куда-то за стекло с почти мечтательным видом, будто вспоминая.       — Да, он очаровательный ребёнок, — она вновь взглянула на Тарталью. — Честное слово, общение с ним делает мои дни куда веселее. Я рада, что и для него это тоже так, — а затем добавила. — Про своего замечательного старшего брата он мне, кстати, тоже много рассказывал. Каждый день только и слышу о том, что вы величайший продавец игрушек во всём Тейвате, — Валерия улыбнулась, и в глазах заплясало веселье.       Тарталья усмехнулся, почти смущённо почёсывая затылок, и бросил что-то вроде «да, он такой»; в голове отчего-то промелькнул вопрос о том, насколько часто брат о нём говорит и о том, насколько его рассказы, должно быть, смешно звучат, если знать о том, чем в действительности занимается Тарталья. Не на это ли намекала Валерия этой фразой? Должно быть, беззлобно подколола?       Что ж, как бы то ни было…       — Приятно знать, что у Тевкра появилась добрая подруга. Даже на душе спокойнее, ха-ха. А в общем как поживаете?       — А… я в порядке, спасибо, — стушевалась она отчего-то. — Вот, приехала в столицу навестить друзей, — пояснила она, а потом осторожно добавила. — А вы как?       — Тоже не жалуюсь. На днях собираюсь домой, — поделился Тарталья. — Как знать, может, и с вами там вновь свидимся, да? — он добродушно усмехнулся, но вдруг осёкся, обернувшись взглянуть на Калину, которая всё время, пока они с Валерией разговаривали, не проронила ни слова и стояла у стойки с несколько озадаченным видом, скрестив руки. Тут он вспомнил, зачем вообще пришёл.       — К слову о поездке домой! Я как раз в процессе выбора подарка для сестры.       — Ах, для Тони!       — Верно. Тевкр вам про неё рассказывал, да?       — На самом деле, мы с ней уже даже встречались, — отчего-то даже робко пояснила Валерия. — И с вашей матушкой я тоже уже знакома.       После недолгих раздумий она добавила уже тише:       — У вас чудесная семья.       Брови Тартальи вновь приподнялись, уголки губ расплылись шире. На душе почему-то стало малость теплее.       — Вот это да! Так у меня, получается, устаревшая информация. Что ж, в таком случае вы точно сможете мне помочь.       Валерия озадаченно склонила голову набок и наконец-то подошла ближе к стойке. Она пару секунд заинтересованно разглядывала ткани, затем словно очнулась, вспомнив о пакете в руках.       — Калина, я оставлю закатники в той комнате?       — Да, конечно.       Валерия быстро извинилась, пообещав мигом вернуться, и мгновенно исчезла за дверью. Калина протянула озадаченное «хм-хм».       Повисшая было тишина быстро оказалась нарушена.       — Я так понимаю, вы знакомы, господин Тарталья? — спросила она без обиняков, и не тушуясь, вновь окинула его взглядом — почти оценивающим.       — Скорее вскользь. Но наверное, можно и так сказать, да, — неопределённо пожал он плечами. — А вы?.. — спросил, многозначительно взглянув на неё, не считая необходимым уточнять, что именно он подразумевает под «а вы».       И впрямь поняв, о чём шла речь, Калина утвердительно кивнула.       — Мы с Валерией подруги, — заявила она, откидывая назад длинную светлую косу; несмотря на лисью усмешку и хитрый прищур янтарных глаз, от него не укрылось, что в глазах её промелькнуло что-то, подозрительно напоминающее нежность вперемешку с тоской. — Давным-давно уже.       Тарталья кивнул, не вполне уверенный, что на это ответить, но и не пришлось — Валерия, сдержав обещание, тут же возникла рядом со стойкой.       — Спасибо, что подождали. Так… вам нужна помощь с выбором цвета?       — Ага, — бодро кивнул он. — Две головы хорошо, а три лучше, верно?       Она добродушно усмехнулась.       Следующие десять минут были наполнены рассуждениями вслух и пылкими обсуждениями — как за недолгое время знакомства показалось Тарталье, у разговора не оставалось шансов не быть таковым, если в нём участвовала Калина.       Что же касалось «подруги» его братца, первоначально возникшая после неожиданной встречи и невесть откуда взявшаяся неловкость улетучилась, словно и не было её, и оживлённая беседа шла как по маслу.       Наконец остановившись на изначально предложенном Калиной серо-голубом рулоне и красивой, в меру блестящей серебристой ткани, Тарталья остался доволен — хозяйка тут же спешно удалилась, чтобы рассчитать стоимость, оставив его в компании Валерии у стойки.       — А надолго вы в столице? — поинтересовался он. Валерия пожала плечами.       — На самом деле, я планировала покинуть город уже через два-три дня — чем ближе праздники и свирепее вьюга, тем сложнее найти сговорчивого извозчика по разумной цене, думаю, вам это известно. Но, — она вздохнула с обречённой улыбкой и бессильно повела плечом, — по некоторым причинам, кажется, останусь ещё дней на пять… Всё ещё надеюсь на удачу и на то, что архонты милосердно позволят мне вернуться без приключений, — она слабо рассмеялась, разводя руками в стороны.       Тарталья тем временем задумался, мысленно зачёркивая дни в воображаемом календаре; своим озадаченным видом он заслужил вопросительный взгляд от Валерии, но раньше, чем она успела что-то спросить, он вновь встрепенулся.       — А извозчика не нашли ещё, выходит?       Валерия отрицательно качнула головой.       — Калина обещала спросить среди знакомых; я уверена, что в любом случае что-то да…       — Не хотите поехать вместе? — прервав её, добродушно предложил Тарталья.       Не было ничего дурного в компании. В приятной компании — так тем более.       Он пока не вполне понимал, что Валерия за человек, однако на первый взгляд она создавала впечатление девушки благожелательной и неглупой — к тому же, кажется, любила детей. Она пусть и показалась куда менее энергичной, чем её подруга, тем не менее тоже разговаривала с ним на равных — и теперь он был почти уверен, что её первоначальное смятение и опаска были, должно быть, вызваны исключительно спонтанностью. Сейчас она держалась более чем естественно — даже отпустила завуалированную шутку по поводу «продажи игрушек», а значит, чувствовала себя достаточно расслабленно. Как справедливо считал Тарталья, у него были основания полагать, что они могли поладить.       Он был бы совершенно не против с кем-то поладить.       Впрочем, для неё предложение ехать вместе, кажется, оказалось слишком неожиданным — вместо ответа Валерия лишь растерянно моргнула, неотрывно глядя на него. Её недоумение выглядело почти комично — Тарталья не смог сдержать позабавленного смешка; отчего-то настроение у него было замечательным.       — Мы с вами, кажется, уезжаем одновременно, — пояснил он, — и нам по пути. Вы ещё и живёте совсем неподалёку.       Она, кажется, немного смутилась — то ли искала, как поосторожнее отказать, то ли думала, как бы ненавязчиво согласиться — и Тарталья звонко рассмеялся.       — Если вы беспокоитесь, что как-то потесните меня, то выкиньте из головы — мне компания только в радость.       — Что ж, если вам действительно удобно… Уверены?       Он с готовностью кивнул, и Валерия выдохнула — почти облегчённо — и уголки её губ вновь поползли вверх.       — В таком случае я была бы очень благодарна.       — Тогда договорились?       И она вновь кивнула.       Он был этому рад, на самом деле. Приятно было с кем-то пообщаться — просто дружелюбно, нормально пообщаться. Тарталья не имел ничего против того, чтобы покинуть примелькавшуюся столицу, которая всё ещё казалась слишком большой, чтобы быть уютной, не в одиночестве, как обычно, а в компании. Теперь у него будет целая дорога от столицы до деревни Морепесок, чтобы поближе узнать девушку, сумевшую за вечер захватить внимание его младшего брата, — ребёнка, которого, справедливости ради, было не слишком сложно впечатлить, но как бы то ни было, — а возможно, уже и других членов семьи, если учесть то, что с матушкой и Тоней, по словам Валерии, они уже были знакомы лично, а последняя и до того неплохо отзывалась о ней в письмах.       Тарталья кратко поделился с ней планами — место, время — и сказал, как можно с ним связаться в случае чего. А после как-то так случилось, что они разговорились.       О детях-непоседах, о зиме, о подарках к празднику. О готовке, о похолодании, о жизни в деревне. Стандартный набор не слишком глубоких тем для разговора, однако беседа не казалась вынужденной: напротив, лилась ручьём, иногда прерываясь лишь смехом.       Когда Калина вернулась, они всё ещё оживлённо болтали; пришлось прерваться, чтобы оплатить часть заказа.       После этого задерживаться, кажется, смысла не имело — Тарталья благодарно кивнул Калине, но украдкой взглянул на Валерию: так и оставить беседу незавершённой, оборвав на полуслове, тоже было, вероятно, не очень красиво — и, если честно, жаль. Она, кажется, тоже об этом подумала, ведь в ту минуту, как он собирался с обеими распрощаться, внезапно обратилась к Калине.       — Закатники я оставила, да и Вячеслав меня ждёт — тогда не буду тебя, наверное, отвлекать? У тебя работы прибавилось, а скоро всё равно вновь встретимся.       Калина фыркнула, игриво закатывая глаза и упираясь руками в бока.       — Беги-беги, горюшко. И дуралею привет передавай. Вечером поговорим.       Тарталья, ожидаемо, понятия не имел, о ком шла речь, но не успел он задуматься об этом, как хозяйка ателье взглянула уже на него.       — Всё будет выполнено в срок и в лучшем виде. Слово мастера.       — Не сомневаюсь, — улыбнулся Тарталья, и Калина удовлетворённо кивнула.       — В таком случае до скорой встречи через несколько дней, — ответила она вежливо, — а до того удачи вам, и пусть зима будет благосклонна, господин Тарталья.       — И вам того же! До встречи, — просиял он и с кивком повернулся, чтобы направиться к выходу, небезосновательно полагая, что Валерия, вероятно, последует за ним, чтобы закончить разговор. Однако краем глаза он уловил, что выражение её лица едва заметно переменилось и словно немного застыло — он вопросительно приподнял бровь, но девушка тут же тряхнула головой, будто сбрасывая наваждение, и извиняющеся улыбнулась.       — До встречи, Калина. Пойдёмте?       Её улыбка показалась ему самую малость напряжённой, но Тарталья тут же откинул эту мысль, посчитав глупостью — с чего бы? — и вместе они проследовали к выходу, возвращаясь к теме, которую обсуждали изначально.       — Вы сказали, что уже около года у нас в деревне живёте, а жителей не знаете, и семья моя вас раньше никогда не видела.       — Я в последний год мало времени провожу вне дома, — призналась Валерия, — а когда выхожу, направляюсь обычно не в деревню, а в лес. За ягодами. В деревню разве что за продуктами иногда заглядываю… наверное, меня можно назвать необщительной, — посмеялась она.       — Ха-ха, полагаю, что да. И не наскучивает вам днями дома сидеть? — беззаботно спросил он.       — Не сказала бы, — ответила она и не стала пояснять. Он хмыкнул.       — К слову, а почему переехали, если не секрет?       Услышав его вопрос, она заметно напряглась — в этот раз Тарталья был уверен, что глаза его не обманули, — но тут же вновь придала себе естественный вид.       Ему и правда было немного любопытно. Друзья у неё, по-видимому, остались в столице, сама она тоже отсюда, в деревне же обитала на окраине затворницей, но при этом сама признавала, что общение — как минимум с Тевкром — делает жизнь приятнее. Возможно, он чего-то не понимал.       — Я… просто захотела в какой-то момент спокойствия, что ли, — уклончиво ответила она. — Знаете, просто снег, лес и тишина. И никакого беспокойства. В деревне будто дышать проще, чем в городе, если это имеет смысл.       Что ж, это уже звучало более ясно. Он и сам, по правде говоря, считал деревни куда более уютными и приятными, нежели неприветливый главный город. Для него, правда, в отличие от Валерии, слово «деревня» включало ещё дом, семью и воспоминания — само собой разумелось, что его туда тянуло, — но разве нельзя было допустить мысли, что ей просто по душе тишь да гладь?       Потому Тарталья кивнул.       — Надеюсь, вы нашли то, что искали, — бодро ответил, и Валерия неопределённо повела плечом, впрочем, всё ещё слабо улыбаясь.       Она ничего не сказала вслух — и он не был уверен, следовало ли ждать ответа или развивать беседу. В беседе с Калиной она, кажется, упоминала, что куда-то спешила, потому стоило, вероятно, расходиться.       — Приятно было с вами встретиться, — его голос звучал непринуждённо и жизнерадостно, — скоро вновь свидимся.       Ответа вновь не последовало. Валерия ни с того ни с сего казалась несколько погружённой в свои мысли; Тарталья проследил за направлением её расфокусированного взгляда, который, кажется, был устремлён на металлическую брошь с логотипом Фатуи, прикреплённую к вороту пальто. Заметив это, он неосознанно поправил мех; она тут же моргнула, вновь глядя на него.       — Да, вы правы. Ещё раз большое вам спасибо за предложение, вы очень выручаете.       — Что вы, — посмеялся Тарталья, — пустяки.       Валерия улыбнулась.       — До скорого. И удачи вам, Чайльд.       — И вам того же.       Она кивнула, прежде чем наконец сдвинуться с места и направиться в сторону дома, где сейчас, должно быть, гостила; Тарталья в смешанных чувствах махнул ей рукой на прощание и в первый раз за время беседы подумал о том, что её шутка о «продавце игрушек» могла оказаться и не шуткой вовсе. Он предполагал, что это было лишь попыткой беззлобно подколоть, но вспомнил, как она напряглась после, и…       «Глупости», подумал он, поспешив отогнать эту мысль. Это звучало неправдоподобно.       Однако неприятное подозрение, которое он отказался развивать, неприятным грузом осело на задворках сознания.       Не могла же она не знать, верно?

***

      Валерия давно не чувствовала себя настолько глупо.       Чайльд Тарталья. Конечно, имя Чайльда тогда показалось ей знакомым — потому что она его, очевидно, слышала! Как она вообще могла не понять?       Она ведь подозревала, что он связан с Фатуи. Так почему не докрутила мысль? Мало того, что представился Чайльдом, а она и бровью не повела — так он ещё и появился с клинками наперевес; более того, пока обычным детям гостинцы передавал лесной зайчик через маму с папой, для Тевкра, Антона и Тони в качестве добродушной сказочной живности выступал мэр Пульчинелла. И она всё ещё не догадалась?       Это было почти смешно.       Валерия шла домой к Соловьёвым быстрым шагом. Она не лгала — Вячеслав действительно ждал её, и сейчас уже наверняка нетерпеливо притопывал ногой, успев разобрать все покупки — а если ей не повезло, то уже даже взялся за готовку; Валерия очень надеялась, что не успел.       Она чувствовала себя странно. Глупо, да — но в то же время… настороженно.       Не то чтобы Валерия стремилась иметь хоть какую-то связь с Фатуи.       Да, она души не чаяла в Фёдоре Николаевиче, отце Калины и Вячеслава, да, она относилась к служащим нейтрально и, хотелось бы верить, без предвзятости — однако её относительная миролюбивость и терпимость не означали, что она искала с организацией близких отношений.       Валерия не очень доверяла Фатуи. Валерия не питала сильной любви к Фатуи. Валерия предпочитала иметь минимальные связи с Фатуи — несколько членов организации, в свою очередь, по определённым причинам относились настороженно к ней.       Она зарекалась хоть как-то пересекаться со служащими оттуда, чтобы не создавать себе больших проблем, чем у неё были уже — и так года не хватит расхлебать. А в итоге старший брат мальчика, приходившего к ней играть, оказался ни много ни мало предвестником.       Валерия выдохнула, проведя рукой по лицу.       Ладно, ладно. Она делала из мухи слона, не так ли? Пока что неожиданное знакомство не сулило ей проблем, тем более, что она никак не могла поспособствовать их возникновению. Чайльд был дружелюбным, о том, что она в своё время опрометчиво сделала, наверняка не знал.       Всё будет в порядке. Ей следовало перестать надумывать.       Ускорившись, Валерия мельком подумала, что Калина после этого не даст ей проходу.

***

      К счастью, Вячеслав её дождался. Дом остался цел и невредим, занавески, на удивление, тоже — Валерия пришла запыхавшаяся и румяная с мороза, но как только сменила одежду на домашнюю и вновь собрала безбожно растрепавшиеся волосы в хоть сколько-то удобную причёску, тут же присоединилась к нему на кухне.       Готовить с Вячеславом всегда было весело, пусть и с последствиями; этот раз не стал исключением. Валерия почти успела позабыть о событиях минувших нескольких часов, и ему об этом не говорила. В перерывах между кропотливым изучением рецепта и сосредоточенным исполнением написанного — слово в слово, грамм к грамму — они болтали, смеялись и чудесно проводили время. Многострадальная кулебяка отняла у них куда больше времени, чем предполагалось, однако, к удивлению обоих, в итоге вышла даже съедобной. Того факта, что вся посуда осталась невредимой, было достаточно для радости — а приемлемый итоговый продукт казался и вовсе благословением.       Вячеслав, сам в этот успех не очень-то веривший, после дегустации, оставившей обоих с обожжёнными языками, удалился с намерением остудить кулебяку — Валерия была почти уверена, что он собирался просто поставить её на подоконник у открытого окна и нетерпеливо прожигать взглядом, но видя его решимость, она не стала лишать его этой возможности напоминанием о своём крио глазе бога.       Пока его не было, Валерия успела заварить чаю и выставить сладости на стол для предположительных вечерних посиделок — чтобы всё было готово к моменту, когда вернутся Калина и Григорий.       Закончила, впрочем, быстро, а потому села за стол, бездумно отправляя в рот кусочек пастилы, и отстранённо взглянула в окно.       Снег продолжал идти.       Царице известно, сколько успело пройти времени до того, как Валерия услышала, как отворилась дверь, и обернулась, чтобы суметь разглядеть, что происходит в коридоре.       Действия только что вошедшей Калины отличались неспешностью и завидной методичностью. Вот она зашла внутрь, заперлась. Дёрнула дважды за дверную ручку, чтобы наверняка — вдруг не захлопнулась. Сняла полушубок, повесила его на крючок. Наклонилась, чтобы расстегнуть красные сапожки.       И это можно было бы воспринять почти нормально, если бы не одно «но»: всё это время она не сводила глаз с Валерии, которая, по правде говоря, понятия не имела, как ей следовало расценивать молчание и прожигающий взгляд подруги. Калина, казалось, была спокойна, но в том была и проблема — подобная невозмутимость с её стороны редко приводила к чему-то хорошему.       Наконец закончив, Калина прошла на кухню, села напротив Валерии и помолчала с минуту; лениво налила себе чаю в чашку, положила в блюдце рядом ровно два кусочка пастилы и с абсолютно каменным лицом сказала:       — То есть ты серьёзно нянчила не чьего-то младшего брата, а младшего брата одиннадцатого предвестника.       Валерия смолчала. Не зная, куда деть глаза, она решила не скрываться и смотреть прямо на Калину. Та скептически изогнула бровь.       — И знать не знала, кто он такой.       Валерия неловко повела плечом, наконец уводя глаза в сторону.       — Знаю, звучит по-идиотски. Но как я должна была догадаться?       — О, ну даже не знаю, — саркастично ответила Калина; нерушимое спокойствие наконец уступило место язвительности, — может, хотя бы по имени, которым он тебе представился. Или по лицу, которое ты хотя бы мельком наверняка где-то видела. По маске на голове? По шикарной шубе? По подозрительным рассказам о нём, наталкивающим даже меня, слышавшую их не из первых уст, на некоторые мысли? Хотя глупости, да? Ничто из этого не могло тебе даже намекнуть.       Калина шумно выдохнула, щипая себя за переносицу.       — Ей-богу, Валерия, иногда ты оказываешься в таких ситуациях, что я начинаю сомневаться, точно ли ты не вылезла из романов, которые мне папенька привозит. И это не комплимент.       Валерия коснулась волос, заправляя прядь за ухо.       — Какая вообще разница? Теперь же знаю.       — Ну да, теперь-то знаешь, — фыркнула Калина, откусывая пастилу и запивая чаем, — и года не прошло.       — Зато ты весь следующий год будешь издеваться, — обречённо вздохнула Валерия и тоже потянулась за пастилой.       Она и сама понимала, насколько смехотворно это выглядело со стороны, но… Чего не случается в жизни? Теперь у них будет, что вспомнить и какую байку травить на вечерних чаепитиях в будущем. На этом, пожалуй, всё.       Валерия предполагала, что после пары дружеских подколов тема будет исчерпана — Царица милостивая, да что здесь растягивать? — но Калина с деловым видом откинулась на стуле, с напускным безразличием разглядывая свои ногти, и вновь заговорила.       — А знаешь, он кажется недурным малым, и к тебе вроде неплохо относится.              Валерия нахмурилась. Она имела смутное представление о том, в какую сторону шёл разговор. Ей это не нравилось.       — К чему ты ведёшь?       — Ни к чему. Просто думаю о том, что в благодарность за тщательный присмотр за его драгоценным младшеньким ты могла бы тонко намекнуть, что не против вновь иметь возможность работать с детьми на более, м-м, официальном уровне. Сама же знаешь — кто с высшими чинами общается, тем педагогическая лицензия возвращается, — она беззастенчиво развела руками. Валерия посмотрела на неё едва не с укором.       — Мы едва знакомы.       — Поправимо, — безразлично пожала плечами Калина.       Валерия вздохнула, щипая себя за переносицу.       — Калина, я уже много раз говорила — как только я захочу, я сразу…       — Да-да-да, — бесцеремонно прервала её Калина, — я уже не раз убеждалась, что ты хорошая сказочница, Валерия, но уволь: это детки готовы один и тот же рассказ слушать по третьему кругу — а вот я на эту байку в тридцатый раз не поведусь. Ты говоришь это уже в который, напомни, раз?       — Я просто пока не хочу.       Калина вновь закатила глаза, и сделала это с видом настолько невпечатленным, что с неё хоть картину пиши да на стену вешай: «Ну да, ну да, Снежная, масло — полотно, изображающее человека, потерявшего всякую веру в слова близкого товарища».       — Ну конечно.       — Рано или поздно я восстановлю лицензию, говорю же тебе.       — Только вот без помощи это будет в четыре раза муторнее. А представляешь, как бы быстро всё сладилось, если бы словечко замолвил не абы кто, а целый предвестник? К моменту того самого «поздно» — потому что «рано» ты не сделаешь точно — этой помощи под рукой может не оказаться.       Для Валерии это в принципе звучало абсурдно — словно предвестникам заняться больше нечем, как разбираться с такими глупыми мелочами, — однако она прикусила язык, решив не развивать эту тему сильнее, чем следовало бы, и крыть другим.       — Как бы то ни было, — отрезала Валерия. — Дольше так дольше. Сейчас я не вижу в этом острой необходимости.       После недолгих раздумий она добавила уже тише:       — И в любом случае, я не планирую связываться с Фатуи.       Калина хмыкнула.       — С отцом-то нашим общаешься.       — Даже не сравнивай.       Валерия видела по глазам Калины, что ей до жути хотелось сказать что-то ещё, но случилось чудо, и она не стала — только шумно выдохнула, пытаясь угомониться, и принялась размешивать чай.       — Поступай как знаешь, но не говори потом, что я не предупреждала, — вынув чайную ложку из чашки, Калина прищурилась и угрожающе направила её прямо на Валерию, — и знай, что ты, яхонтовая моя, бываешь совершенно невыносимой.       В ответ Валерия только усмехнулась.       Да, тема всё же была исчерпана. И Калина отвлеклась: оглядевшись, словно выглядывая что-то, спросила:       — А вы в итоге что, не готовили, что ли? Дыма не вижу.       Как по команде, в дверном проёме тут же возник сияющий Вячеслав с накрытой плотной салфеткой тарелкой в руках.       — Сестра, и ты уже здесь!       — Стало быть, здесь, — фыркнула Калина. — А ты где был?       — Остужал, — гордо ответил он ей, проходя внутрь и торжественно водружая блюдо на стол. Калина недоверчиво посмотрела на него, затем на Валерию. Та лишь хихикнула в кулак.       — Всё-таки готовили, значит, — пробормотала Калина почти что обречённо, заслуживая оскорблённый взгляд Вячеслава.       — А с чего бы мы не готовили? Договаривались же. К слову, тут на всех хватит. Попробуешь?       — Ну разумеется, — с готовностью ответила она брату, — только дня через четыре. У меня сейчас заказы, пока что некогда травиться — но после этого, честное слово, за ушами трещать будет.       — Будет тебе, — рассмеялась Валерия — обстановка внезапно ощущалась куда легче, — в этот раз это точно съедобно. Я проверила.       Калина посмотрела на неё с сомнением, но всё же сдалась, и вскоре на тарелке перед ней оказалась приготовленная не без препятствий, но с любовью, кулебяка.       Оставшаяся часть вечера прошла беззаботно. Со временем вернулся и Григорий, которому тоже не позволили отказаться от щедрого предложения в виде внушительной порции кулинарного шедевра. Сидя за столом, они обсудили всё на свете — происшествия дня, планы касаемо работы — Калина очень восторженно рассказывала о предстоящих ей для выполнения заказах — и прочие приходящие на ум темы. Разве что Валерия не стала упоминать чудных открытий, что явились ей в этот день.       — К слову, — сказала она, когда почти весь чай и кофе уже были выпиты, а еда — съедена, — я планирую завтра навестить мать.       — Поняла, — кивнула Калина. — Ждать поздно?       Валерия лишь пожала плечами, но чёткого ответа от неё и не требовалось.       — А кулебяка, — внезапно ввернула Калина, — и правда вышла неплохая. Горжусь вами, — она ухмыльнулась по-доброму насмешливо. — Не думала, что что-то в этот день шокирует меня ещё больше, но Вячеслав, готовящий съедобную еду — это ещё более удивительно, чем Валерия, нянчащая младшего брата одиннадцатого предвестника.       Григорий замер, так и не донеся чашку до губ, и вопросительно взглянул на Калину; Вячеслав повернулся так резко, что Валерия на секунду забеспокоилась, как бы у него ненароком не защемило шею.       — Валерия, делающая, ещё раз, что?       Валерия выдохнула со слабой улыбкой и совершенно безнадёжным видом.       Что ж, придётся заварить ещё чаю.