О метелях и их последствиях

      Не прошло и недели, как знакомая рыжая макушка снова появилась на пороге дома Валерии.       Тевкр поздоровался, спросил, как у неё дела — в общем, постарался соблюсти известные ему правила поведения. Даже притащил с собой баночку варенья. Девушку это умилило, но она не подала виду, чтобы не смущать ребенка, вместо этого мягко улыбнувшись и поблагодарив.        — Я надеюсь, что у тебя тоже все хорошо. Но кажется, ты чем-то расстроен.        Страх Валерии строить иллюзии по поводу своего умения разбираться в людях и распознавать тонкие перемены в их настроении легко улетучивался, когда это касалось детей. За свой опыт работы с ними она не раз удостоверилась — даже ребята с самым сложным характером или страстью к притворству очень плохо скрывали, когда были чем-то подавлены.       Причина оказалась ожидаемой и очевидной. Тевкр рассказал, что брат снова уехал в командировку, и теперь ему опять нечем заняться.        — Братец теперь вернется нескоро, через месяц в лучшем случае. А ведь он побыл здесь всего несколько дней! Если честно, я очень скучаю. Мы все скучаем… Но Антон говорит, что мы уже взрослые и должны быть сильными, так что я не жалуюсь, не подумай, сестрица!       Душевный порыв быстро перерос в оправдание, словно мальчик боялся, что собеседница его пристыдит.        — Я и не думала, что ты жалуешься, Тевкр. Просто ты очень скучаешь по брату, вот и всё. И это нормально. Если тебе хочется высказаться, я не против. — Сдержаться, чтобы не потрепать ребенка по голове, было сложно, но она справилась. — Но все же мне бы не хотелось, чтобы ты грустил. Твоему братцу, думаю, тоже. Потому мы можем заняться чем-нибудь интересным, чтобы отвлечься, что скажешь?       Все-таки она немного тосковала по общению с детьми. Порой раздражающими, слишком активными, порой вызывающими желание схватить их за руку и хорошенько встряхнуть (которое она, впрочем, успешно подавляла), очень разными детьми. Её преподавательская карьера была недолгой, но дарила ей одни из самых чудесных эмоций, что она испытывала. И пусть половина самых ужасных эмоций были сопряжены с ней же и закончилась эта история, увы, закономерным опустошением, Валерия все равно постаралась сохранить только самые теплые воспоминания и не травить душу сожалениями.       Нельзя было сказать, что она мечтала всегда видеть вокруг толпу детей. Когда она еще жила и работала в Северной столице, она потеряла счет ситуациям, в которых, мило улыбаясь, мысленно молила Царицу заковать это неуёмное кричащее существо во льды, чтобы оно посидело на одном месте хотя бы чертовых пять минут и послушало, что ему говорят, или хотя бы сжалиться над несчастной преподавательницей, подарив ей безболезненную смерть. Валерия не считала это лицемерием. Просто усталость и выгорание — не лучшие союзники терпения, и непрекращающийся крик и игнорирование любого произнесенного ей слова выводили ее из себя. Играл роль и тот факт, что этих самых кричащих детей перед ней было двенадцать. Постоянно.       И тем не менее, стоило ей успокоиться и отдохнуть, как тяга к общению с учениками просыпалась с новой силой. Валерия научилась быть терпеливее и снисходительнее и пришла к выводу: чтобы не пылать ненавистью ко всему сущему и не проецировать свои эмоции на детей, ей достаточно просто не находиться с ними под одной крышей едва ли не круглые сутки.       Тевкр, к тому же, был из тех ребят, общаться с которыми достаточно легко. Валерия признавала, что он, возможно, избалованный (чего стоили его требования к отжиму масла!) и в некоторых местах слишком активный, но на их общение это не влияло. Да и она не была занята какой-то серьезной и требующей концентрации работой.       Они с Тевкром виделись лишь второй раз, и тем не менее размеренная жизнь девушки уже казалась чуть более насыщенной. После начала вынужденного отпуска она погрязла в рутине. Поход в лес за ягодами и написание сказок или дневниковых записей— вот и все хоть сколько-нибудь примечательные события. Иногда Валерия получала письма от матери — такие случаи тоже вносили немного красок в серые будни. Дни сменяли друг друга, не оставляя даже отпечатка в памяти, и казалось, что эта новая реальность закончится не раньше, чем зима на их родине.       Никто не спасет тебя из этого состояния, пока ты не сделаешь это сам. Простая истина, на осознание которой у Валерии ушло невероятно много времени.        В детстве, когда ее что-то расстраивало, она неизменно приходила к матери, и та ее жалела — обнимала, успокаивала, подбадривала. Тогда Валерии нравилась жалость, она упивалась ею, упивалась вниманием, которое любимая мама уделяла ей, напевая, поглаживая по волосам, укрывая от дяди, который гнал на ненавистные тренировки и пытался воспитывать. Но девочка выросла, и причитания у мамы на коленках больше не были путем избавления от стресса. Жалость со стороны кого бы то ни было уже не была приятной, как в детские годы, и она предпочитала не грузить окружающих своими проблемами, зная, что те и сами по горло сыты суровыми условиями жизни и труда и личными бедами.       Она старалась наполнять свой досуг чем-то приятным. Пробовала себя в рисовании, учила новые рецепты (впрочем, рациональнее было бы отточить уже известные — кухня превращалась в филиал бездны, стоило ей взяться за что-то, превышающее по сложности блины), изучала окрестности. Жить становилось легче, и больше не хотелось постоянно спать ради избежания необходимости как-то коротать время. Но воспоминания о том, что представляла из себя ее жизнь буквально год назад, все еще нагоняли невыносимую тоску, и Валерия тут же отгоняла эти мысли. Самым обидным было то, что винить в сложившейся ситуации она не могла никого, кроме себя.       Точнее, могла. Но не хотела.       Теперь у нее были причины хлопотать не только из-за периодически нападающей скуки, и это не могло не радовать.       — Конечно, сестрица! Что мы будем делать?       — А что бы тебе хотелось?       Порассуждав, они остановились на чтении очередной сказки и рисовании.       На вопрос Тевкра о том, нет ли у нее еще какого-нибудь диковинного чая, Валерия лишь развела руками. Впрочем, он не очень расстроился, охотно согласившись на уже проверенный валяшковый. Наполняя чашку ароматным напитком, девушка усмехнулась. В следующий раз нужно предложить ему разнообразить чаепития, иначе скоро иностранная ягода приестся и он и смотреть на нее не сможет.       Тевкр удобно устроился за столом. Валерия тем временем открыла подаренное варенье и поставила рядом еще теплые утренние сырники, благодаря Архонтов за то, что они получились съедобными.       — О чем сказка будет сегодня? — поинтересовался мальчик.       Девушка бегло просмотрела оглавление рукописной книги и предложила несколько вариантов, уже, в общем-то, предполагая, что выберет ее маленький гость. Догадка оказалась верна, и Валерия открыла «Сказку о двух братьях».       Давным-давно, когда великие горы еще не были покрыты вечными льдами, жили-были два брата. Они с самого детства были не разлей вода и словно дополняли друг друга во всем. В любом деле, которое не удавалось сделать одному из них, на подмогу спешил второй. Так они и жили в мире и согласии.       Они любили пейзажи родной Огненной страны, но знали, что не везде на горизонте видны вулканы, не на всех землях царит удушающий жар, и было им интересно узнать, как же живут люди в других местах. И решили они отправиться в путешествие.       Вместе все беды им были нипочем. Они дошли до Страны Великих вод, увидев чудеса прогресса и красоту моря, а затем отправились в Зелёные земли, где господствовали леса, а местные поклонялись мудрости как высшему благу. Когда они вдоволь насладились ясным солнцем и отдыхом на изумрудных полянах, путь их лег в далекую гавань среди скал.       Но долгое путешествие их не пощадило, и среди братьев начался разлад. Мелкие перепалки перерастали в крупные разногласия. Один хотел отправиться в путь сразу, а другой устроить стоянку. Первый предлагал идти в обход, а второй — напрямую. Старший настаивал на следовании намеченному маршруту, младшего же отчего-то воротило от мысли, что каждый их шаг распланирован. Конфликт достиг кульминации, когда один из них заявил о нежелании возвращаться в родные края. Между некогда неразлучными братьями выросла стена непонимания, и они решили продолжить путь по отдельности.       Долгой была их дорога, и каждый думал о брате, одновременно будучи уверенным в своей правоте и жалея о сложившейся ситуации.       Старший брат, тяготевший к общению с людьми и познаванию жизни местных изнутри, наконец достиг гавани. Он получил массу впечатлений — попробовал традиционную еду, разузнал про местные праздники и развлечения, завел себе новых товарищей. Но все эмоции словно были не такими яркими, как во время их совместного пути с братом. Увы, оставалось лишь вздыхать об утраченном понимании.       Душа младшего брата более всего лежала к красотам природы, и он рассмотрел все пейзажи Страны Камня, зарисовав некоторые из них в блокнот, подаренный самым близким человеком. Он тоже жалел о ссоре, но гордость не позволяла ему идти на уступки.       Бродя мимо желтых деревьев и величественных скал, младший брат уже намеревался продолжить путешествие и отправиться в Земле Ветра, как встретил на пути разбойников. Он никогда не сомневался в своих боевых умениях, но противников было несколько, а у него самого не было рядом брата, способного прикрыть спину. В сражениях они всегда действовали сообща, а сейчас приходилось полагаться на себя самого. Он ожесточенно сражался, но эта битва была проиграна. Он в отчаянии смотрел, как из дорожной сумки вытаскивают деньги, припасы и самую великую его ценность — подаренный старшим блокнот. Нож был приставлен к его горлу, и он не молил о пощаде, и была лишь одна вещь, о которой он жалел.       Тевкр очень эмоционально реагировал на незамысловатые повороты сюжета, не скрывая беспокойства. Валерия сдержала улыбку. Ребенок вдумывался и обладал живым воображением — ну просто идеальный слушатель.       — Неужели младший брат погибнет? — уже чуть ли не хныкал мальчик, с надеждой глядя на девушку и заставляя ее пожалеть, что она все-таки не стала смягчать сюжет. Наверное, такие прямые упоминания угрозы для жизни были не самыми подходящими для ушей ребенка, но пути обратно уже не было. Не отвечая на вопрос, она стала читать дальше.       Но тут из-за деревьев неожиданно появился старший брат. Он тоже направлялся в Земли ветра, и уже давно забыл все обиды, моля Архонтов о встрече с братом и готовясь разрешить все разногласия. Когда он увидел, в какую беду попал младший, душа его наполнилась яростью и еще более глубоким сожалением. Он понимал, что в одиночку с такой толпой ему справиться не удастся, но в нем пылало желание во что бы то ни стало защитить родного человека и больше не позволять глупым спорам рушить их связь. И боги вняли его мольбам, одарив его своим благословением. На поясе старшего брата засверкал глаз бога, и он без раздумий ринулся в бой, вызволяя младшего. Они наконец-то помирились, поняв, что во всех спорных моментах смогут найти компромисс.       Прошло много времени. Братья закончили свое путешествие, и пошли каждый своей дорогой — один вернулся в родной край, второй, как и мечтал, нашел свое пристанище на чужой земле и периодически вновь отправлялся путешествовать. Но связь их осталась нерушимой, и при любой возможности они виделись, чувствуя, словно и не расставались вовсе.       Со словами «Конец» Валерия закрыла книгу. Момент с получением глаза бога все еще казался ей очень неоднозначным — она боялась, что приучит детей всегда надеяться на высшие силы, а не на себя, потому допускала возможность переписи этой части. Но Тевкра сказка, судя по всему, очень впечатлила. Мальчик обрадовался, что все закончилось хорошо.       — Если бы мой братик был в беде, я бы ему тоже без раздумий помог! — с блестящими глазами заявил он. — Но я надеюсь, что мы никогда не будем ругаться и такой ситуации не случится!       — Конечно же, — улыбнулась Валерия, уже во второй раз за сегодня подавляя желание потрепать ребенка по волосам. — Я верю в то, что у вас будет счастливая история.       — Мне, конечно, немного жалко, что они живут далеко друг от друга, — признался Тевкр.       — Но они очень любят друг друга и постоянно общаются. Твой братик тоже не всегда дома, но у вас все равно очень крепкая связь.       — Это правда!       — Вот видишь!       Как они и договаривались, после сказки Валерия принесла из своей комнаты несколько листов бумаги и карандаши, откопав даже пачку цветных мелков.       — Что ты будешь рисовать, сестренка? Я хочу нарисовать нас с братиком!       — Дай-ка подумать, — произнесла девушка. — Наверное, нарисую своих друзей.       — Отлично! Обязательно покажи мне!       За рисованием они и не заметили, как приблизился вечер. В скором времени Тевкру пора было отправляться домой, но, к счастью, он успел закончить свою работу к этому моменту и с гордостью продемонстрировал рисунок Валерии. Мальчик действительно постарался. Спереди стоял маленький рыжий ребенок с синими глазами и в ушанке, в котором Валерия узнала самого автора творения. Из квадратного туловища торчали две ручки-палочки, одна из которых держалась за другую такую же, принадлежащую высокой фигуре с похожим лицом и светлой прядью в волосах. На поясе взрослой фигуры висел гидро глаз бога. Оба человечка улыбались. Про задний план Тевкр тоже не забыл — в отдалении нарисован большой дом, а перед ним — пять человек, тоже держащихся за руки. Над головой каждого из них мелким корявым почерком было подписано, кто есть кто. Приглядевшись, Валерия прочла: «бабушкамама папа антон тоня». Ее лицо озарилось умиленной улыбкой. Тевкр не писал с большой буквы и явно немного не рассчитал место, но все равно усердно вывел каждое слово.       — Просто чудесно, — похвалила рисунок девушка. — У тебя очень хорошо получилось!       — Спасибо, — расцвел Тевкр, — я очень старался! Было сложно нарисовать глаз бога, но, кажется, вышло похоже, как считаешь?       — Очень похоже, — согласилась Валерия. — Ты постарался на славу.       — Я видел, у тебя тоже есть глаз бога, сестренка! — вспомнил мальчик. — Я еще очень удивился, он, кажется, со снежинкой, а у нас и так везде снег, зачем он тебе нужен?       Девушка засмеялась. Забавно, но после получения этого артефакта ее посетила та же мысль.       — Зато я могу в два раза быстрее строить снеговика!       — Правда? — Тевкра было легко впечатлить. — А ты покажешь?       — В следующий раз, — пообещала Валерия.       — Кстати, а покажешь свой рисунок? — попросил мальчик, и она не смогла отказать.       В отличие от готовки, рисование давалось ей чуть легче, и после долгого битья головой об стол она наконец достигла уровня «сносно». На ее листе были изображены два человека. В девушке с длинной светлой косой можно было узнать Калину, ее подругу детства, которая была в полтора раза активнее и в два раза импульсивнее своей сравнительно спокойной знакомой. Сейчас она находилась в столице и с Валерией общалась достаточно редко, но они все равно считали друг друга близкими людьми. Рядом красовался Вячеслав, любимый братец вышеупомянутой. И внешностью, и характером ребята были очень похожи, и когда они еще тесно общались, Валерии приходилось брать на себя роль ответственной подружки, пока две светловолосых бестии неустанно искали проблемы на свою голову. Девушка усмехнулась, предаваясь воспоминаниям. То были хорошие времена.       Тевкр оценил рисунок Валерии восторженным возгласом. «Сестренка, да ты очень красиво рисуешь!» — не совсем правда, но в глазах ребенка, который пока не слишком глубоко разбирался в этом хитром искусстве, это, должно быть, выглядело именно так. Мальчик расспросил ее о том, кого она изобразила, и сказочница немного рассказала о товарищах.       — Ух ты! У меня тоже есть друзья. Мы, правда, не очень часто вместе гуляем, но все равно хорошо общаемся!       То, что виделись ребята нечасто, было почти очевидным, учитывая, что после уезда брата Тевкр первым делом прибежал к Валерии, с которой едва знаком. Но все равно было приятно знать, что его досуг мог быть разнообразным, и потому девушка поделилась искренней радостью за широту его круга общения.       — Я бы очень хотел подарить этот рисунок брату, но, боюсь, не донесу до дома, — расстроился Тевкр. — На улице снег, а в сумке он помнется, так что в любом случае испортится. И как же лучше поступить…       — Давай ты пока оставишь его у меня, — предложила Валерия, — а когда твой брат приедет, я как раз найду рамку, и ты преподнесешь этот рисунок в качестве сюрприза.       Идею Тевкр одобрил, и домой собирался в чудесном расположении духа. Девушка немного провела его, но как только деревня оказалась в пределах видимости, мальчик сказал, что дойдет сам, пообещав на днях наведаться. Валерия не сдерживала смешки, видя, как он оборачивается каждые десять шагов, периодически махая ей рукой. Все-таки хорошо, что они встретились во время той бури.       На душе было легко и светло. Валерия не спеша шла к своему дому с ощущением, будто жизнь налаживается.

***

      Тевкр стал приходить к Валерии едва ли не каждый день. В шутку девушка мысленно характеризовала свой дом, как своеобразный детский сад. Его семья немного беспокоилась, что он может ей докучать, но на деле, как ни странно, ей действительно было нечем заняться, и встречи с мальчиком заряжали ее эмоциями и почему-то мотивацией развиваться.       В один из дней Тевкр с порога заявил ей, что завтра прийти не сможет. Хозяйка не стала расспрашивать его сразу, решив дождаться чаепития — их маленькой совместной традиции. Ее немного удивляло, как ребенку не надоедает чуть ли не ежедневно пить чай, но была, в общем-то, только рада — она была редкой поклонницей этого напитка.       Когда они удобно устроились друг напротив друга, ей не пришлось даже спрашивать. С деловым выражением лица Тевкр сообщил ей:       — Завтра к нам должен приехать дядюшка Пульчинелла.       Слава Царице, что Валерия не успела отхлебнуть, иначе неизбежно подавилась бы. Сейчас же она отделалась удивленным выражением лица.       — Дядюшка… Пульчинелла?        Мальчик утвердительно кивнул.       Чтобы не знать, кто такой Пульчинелла, как казалось Валерии, было недостаточно даже жить в лесу без социума. И ей, прожившей на окраине столицы девятнадцать лет своей жизни, было не понаслышке известно, насколько важной шишкой был мэр. Что он делает в деревне Морепесок и с какой целью наведывается в эту семью?       — И часто у вас бывает дядюшка?       — Не очень, но и не слишком редко. Он всегда приносит нам сладости и спрашивает, как дела у братика.       Ага. Братик.       Если раньше Валерия сомневалась в своей догадке насчет профессии Чайльда, то сейчас окончательно утвердилась в мысли, что с игрушками она не связана. Ну серьезно, какие у него тогда дела с Пульчинеллой? Договор о поставке матрёшек в Заполярный дворец?       Сейчас имя вышеупомянутого «продавца» казалось ей знакомым, как никогда, и она все равно не могла ухватиться за ниточку — мысль ускользала от нее, хоть ты тресни. В одном она была уверена: старший брат точно связан с Фатуи. И он там явно не на позиции пушечного мяса вроде ее дяди, если уж находится на короткой ноге с самим мэром Пульчинеллой. Это объясняло и его внешний вид в их первую встречу, и святую убежденность Тевкра в безобидности рода деятельности старшего брата.       «Но никакая уверенность не может быть стопроцентной без прямых доказательств», — напомнила сама себе Валерия. Рубить с плеча она отучилась еще в возрасте лет четырнадцати-пятнадцати — после нескольких поспешных выводов, за которые ее на смех поднять было мало. К тому же, вероятность наличия отношения Чайльда к Фатуи почему-то заставляла девушку даже немного его зауважать за старание оградить брата от грязи мира сего. В ее семье такое заботливое отношение к детям отсутствовало, чем и было обусловлено ее настороженное отношение к главенствующей организации Снежной. В остальном Валерия была готова смириться почти с любыми взглядами окружающих до тех пор, пока ей их не навязывали. Она считала это элементарной осторожностью. Был ли смысл переубеждать кого-то, кто заведомо будет стоять на своем, если даже ты сам не уверен в своей правоте? Подобные перепалки редко приводят к желаемому результату, зато легко обрубают полезные связи и дарят паранойю усилиями особо активных последователей определенных идей. Меньше говори и больше улыбайся — этот принцип более-менее стабилизировал ее отношения с дядей и сделал пребывание в отчем доме… менее невыносимым.       Решив не продолжать расспросы о добром дядюшке Пульчинелле, Валерия постаралась аккуратно сменить тему.       — А как дела в целом? Что нового дома? Тоня уже вышила подушку?       Тевкр рассказывал ей очень много вещей о жизни семьи. Валерия знала, что их бабушка с дедушкой должны приехать на следующей неделе и остаться почти на месяц, что они обещали привезти ему новый альбом и самое любимое варенье («Бабушка его сама готовит!»), что Тоня вышивает родителям подушки с оберегом в качестве подарка к Щедродню и поручила младшему брату выбрать ленты для каймы (он был так этим горд!), что Антон хочет подарить Тоне санки в тот же праздник, но попросил Тевкра никому не рассказывать («Ну тебе же можно? Ты же ей не расскажешь, сестренка?») и что их мама собирает ягоды всегда в одном и том же месте, потому что их там всегда много и они в этом месте слаще всего. Такая искренность и желание делиться новостями, конечно, Валерии льстили, немного забавляли, но в то же время не на шутку настораживали. Как бы она ни убеждала себя, что не должна пытаться воспитывать чужого ребенка, все равно не сдержалась и попросила Тевкра быть осмотрительнее.       «Я ценю твое доверие, но не все люди желают окружающим добра, и такая откровенность может привести к не очень приятным ситуациям.»       «Хорошо, сестрица, я запомню» — мальчик тогда потупил взгляд и чувствовал себя пристыженным. Валерию это расстроило — она не хотела добиться такой реакции, но деваться было некуда, девушка все равно не жалела, что сказала ему об этом.       Как бы то ни было, он продолжал ей рассказывать разные новости, отсюда и вопрос про подушку Тони. Тевкр с теплотой отзывался о сестре, и пусть Валерия ее не встречала, та все равно уже казалась ей трудолюбивой и рассудительной девушкой.       — Она уже почти закончила! Я выбрал папе темно-синюю ленту, а маме зеленую. Тоня меня похвалила! — прямо-таки светится гордостью. Прелестно. — А что касается новостей… Пока что ничего нового. Но Тоня говорит, что скоро может прийти письмо от брата. Вот и жду!       Сегодня они не читали сказки, а просто разговаривали.       Тевкр так и сыпал вопросами. «А что это за город на открытке? А что это за друг, который привез тебе чай с валяшкой? А где ты собираешь ягоды? А ты умеешь рыбачить? А где ты раньше жила?» — много-много вопросов, только успевай отвечать. Валерия посмеивалась, предлагая гостю сбавить обороты, но старалась отвечать.       — А как ты получила свой глаз бога?       Девушка улыбнулась, спросив что-то вроде «Тебе правда интересно?», чтобы выиграть себе пару минут «на подумать». Стоит ли рассказывать ему эту историю полностью?       Этот день она помнила достаточно хорошо. А бывает ли иначе? Обожествляешь ли ты или презираешь подобное проявление благосклонности небес, ты почти наверняка запомнишь, как это случилось.       Правда, она до сих пор очень смутно понимала, за что эта блестяшка ей досталась.       Большая часть предшествующих событий не была хоть сколько-то приятной. В красках описывать Тевкру семейный конфликт Валерия посчитала лишним, потому ограничилась кратким ответом.       — Скажем так, мой дядя хотел мне совсем другой судьбы, а я решила путешествовать и писать сказки. И в момент, когда желание пойти по своему пути достигло крайней точки, я его и получила. Не самая интересная история, — словно оправдываясь, хихикала она. Впрочем, в рассказанном не было ни слова лжи — только опущенные детали. Жизнь Тевкра не изменилась бы, если бы он услышал все без утайки, но желания ворошить это у Валерии не было ни капли, ровно как и посвящать ребенка в конфликт, уходящий корнями глубоко в прошлое.       Как и обычно, к вечеру она немного провела Тевкра, полюбовалась заснеженными пейзажами и направилась к себе. Впрочем, в этот раз Валерию ждал небольшой сюрприз.       Подняв с порога конверт, который она сначала даже не заметила, девушка прочитала имя отправителя и присвистнула.       «Калина Соловьева» — имя было выведено размашистым, легко узнаваемым почерком.       Подруга не писала ей уже очень давно, и «очень» — это не преувеличение. Последнее письмо, полученное несколько месяцев назад, лежало где-то под грудой бумаг, перечитанное трижды и даже с тем уже давно забытое.       «Ну никак столица в огне», — посмеялась Валерия и зашла в дом.