Осколки жизни

— Ну на этот счёт мы подумаем, — сказал Ринтаро, — Прошу, — указал на вход в здание. — Ага, — мотнула головой в знак согласия, — У меня пропуска туда нет. Думаешь, меня пустят? — Ты заходишь вместе с боссом Портовой Мафии, этот пропуск у тебя даже не спросится, а когда мы поднимемся к твоему кабинету, то он уже будет готов. — О как, — закатила глаза, — Оперативно в этом направлении работаете. — А где нет? — приподнял он бровь. — Меня всё же не смогли поймать, в какой-то мере это даже расстраивает, — пожала плечами, — А это значит, что молодое поколение не настолько сильное и на замену не пригодится, нужно будет их тренировать их лучшие. — Я слышал твори выкрики, когда ты ругалась на Акутагаву, — подметил этот момент он. — Да этого пацана бы в отпуск, желательно на море или горячие источники, чтобы сил набрался и на мертвеца не был похож. А затем его отправить к эсперу, который за раз все болезни лечит, чтобы не подох он у вас через пол года. Всё таки больные легкие это не шутка, а способность у него отличная, правда его фигово тренировали… — Его Дазай тренировал, — сказал Мори, вызывая лифт. — Ффффффффффффф, — протянула я от боли, всё же пытаюсь прослушивать сейчас мысли окружающих, а тут так резко моей фамилией оборвали действие способности. — Ты чего? — схватил меня сразу за плечи. — А того, что мне нельзя слышать мою фамилию, я же тебе говорила, что мне от ней будет очень сильно больно ментально, — подняла резко взгляд на него, — И сегодня тебе же сказала, чей он ребенок, а значит и в документах фамилия будет соответствующая. — У Осаму твоя настоящая фамилия? — сразу среагировал он. — Да, — выпрямилась обратно, — Но вы видимо все, как в приличном обществе, называете его по фамилии. Хотя вам всем стирай память или блокируй произношение этой фамилии. — Если так нужно, то можешь заблокировать это у всей Портовой Мафии, раз того очень сильно требует ситуация, — сказал Ринтаро, взяв меня аккуратно за ладонь и заведя в лифт. Когда стеклянный лифт начал подниматься на сотый этаж, перед нами открылся захватывающий вид на вечернюю Йокогаму. Закат окрашивая небо в яркие оттенки оранжевого, розового и пурпурного, создаёт живописный фон для городского пейзажа. Сначала видны улицы, заполненные людьми и автомобилями, которые постепенно уменьшаются в размерах. Город оживает в вечернем свете, огни начинают мерцать, и Йокогама превращается в сверкающее море огней. Высотные здания, такие как Лэндмарк Тауэр, выделяются на фоне закатного неба, их стеклянные фасады отражают последние лучи солнца. По мере подъёма, взгляд охватывает залив, где корабли и лодки спокойно покачиваются на воде. Вдалеке виднеется Большое колесо обозрения, сверкающее разноцветными огнями, добавляя магии в вечерний пейзаж. На горизонте можно разглядеть силуэты гор, которые постепенно скрываются в сумерках. Вечерний воздух прозрачен, и видимость позволяет увидеть далеко за пределы города. Лучи заходящего солнца отражаются в воде, создавая золотистую дорожку, которая тянется к берегу. Это зрелище завораживает и оставляет ощущение спокойствия и гармонии. Тем более мы поднимались в полной тишине, у каждого были свои мысли в голове. Когда лифт достигает сотого этажа, Йокогама предстает во всей своей красе, словно на ладони. Город, окутанный вечерним светом, кажется бесконечным и полным жизни. Этот момент запоминается надолго, оставляя чувство восхищения и вдохновения. — Помнишь, где находится твой кабинет? — спросил Ринтаро у меня, выходя из лифта. — А его никто не занял что-ли? — приподняла я бровь. — Я никого не пускал в твою квартиру, в кабинет тоже только я зашел один раз, заметя, что он твой, больше никого не пускал. — Ну то, что он мой довольно сложно не заметить, босс такую фигню придумал… — Портрет очень красивый. Я раскрыла дверь моментально в свой кабинет и мне предстала эта атмосфера: Стены обшиты тёмным деревом, придающим комнате солидность. На их фоне выделялись лаконичные картины в японском стиле — минималистичные пейзажи и каллиграфия, выполненные тушью. Это добавляло кабинету культурной глубины и напоминало о традициях. В центре комнаты стоял массивный письменный стол из чёрного дерева. Его поверхность была практически пустой, за исключением нескольких аккуратно разложенных папок и ручки. На столе также находился телефон с вращающимся диском. За столом возвышалось кожаное кресло глубокого бордового цвета, подчёркивающее мой статус. Оно было слегка изношено, но это лишь добавляло ему характера. Рядом стоял небольшой столик с набором для чайной церемонии, символизирующий уважение к японским традициям и любовь к деталям. Включила свет. Освещение в кабинете стало приглушённым, создающим мягкие тени. Основной свет всегда исходил от стильной настольной лампы с абажуром из рисовой бумаги, которая излучала тёплый, рассеянный свет. Это дополнялось небольшими настенными светильниками, подчёркивающими текстуру деревянных стен. Пол был выложен паркетом тёмного оттенка, на котором лежал ковёр с традиционным японским узором. Его мягкая поверхность приглушала шаги, добавляя комнате уюта и тишины. В углу кабинета находился небольшой книжный шкаф, заполненный книгами по менеджменту, философии и истории. Их кожаные переплёты гармонировали с общим тёмным тоном интерьера. На полках также стояли несколько сувениров из поездок — миниатюрные статуэтки и керамические изделия, привезённые из разных уголков Японии. Окно, обрамлённое тяжёлыми шторами глубокого бордового цвета, выходило на городской пейзаж. Через него проникали лучи заката, смягчённые тканью, что создавало атмосферу уединения и сосредоточенности. В ясные дни тут можно увидеть силуэты боковых небоскрёбов, напоминающие о динамичной жизни за пределами кабинета. На одной из стен висели часы с маятником, отмеряющие время с размеренной точностью. Их тихий тик-так добавлял кабинету ритмичности и напоминал о важности каждой минуты. — Надо же, до сих пор ходят, — стала осматривать кабинет в поисках того огроменого портрета меня, который висел обычно перед самыми глазами входящих, — А… Где? — Рьюро сказал, что ты его никогда не любила, поэтому его перенесли в другое место, — сказал Мори, — Хотя ты на нём написана прекрасно, отчего же он тебе не по нраву? — Отталкивает почему-то, — пожала плечами. — Мама! — услышала я знакомый голос и не успела развернуться, как в меня врезалось маленькое чудо.