Кватлинги. Ловушка для шельмы

      Утро понедельника в холле общежития проходило спокойно. Ребята только просыпались, и сейчас в стенах здания было довольно тихо. Комендантка, сидящая за своим столом, внимательно наблюдала за группой студентов, переговаривающихся в стороне. На диване сидели несколько девчонок и над чем-то смеялись. Многие ребята в такое время только просыпались и лениво плелись на завтрак, но были и те, кто предпочитали поспать подольше и позавтракать уже в академии в корпусе столовой.       Ли Дохи — комендант, женщина суровая. Она работала в академии уже много лет. Никто из студентов, даже выпустившихся, не знал, сколько лет женщине. Учителя на подобные вопросы только посмеивались, но ничего не говорили, а сама комендант каждый раз и каждому называла разную цифру с абсолютно непроницаемым лицом, что не поверить ей было нелегко. Дохи выглядела ненамного старше шестикурсницы академии, поэтому по внешности невозможно было понять, какого она возраста. Но было кое-что, что знали об этой женщине абсолютно все это — её характер. Мало того, что Дохи была выходцем из Ли, так ещё и по характеру не ангел.       Старшекурсники звали её Мегерой в шутку, но если женщина слышала это лично, то те получали по пятое число и больше не осмеливались говорить в её адрес такие вещи. В её смены все старались расходиться по комнатам вовремя или вести себя очень тихо, иначе приходилось выслушивать многочасовую лекцию о правилах, а из уст Ли Дохи это всё звучало как пытка. В смены этой женщины в общежитии было спокойнее всего, она не терпела шума, беготни и нарушения спокойствия, в частности её личного.       Сейчас же холл был окутан утренним спокойствием и дремотой. Ли Дохи почти спала в своём излюбленном кресле, прислушиваясь к голосам детей. Она любила всех ребят, которые окружали её, поэтому до сих пор она не ушла с этой работы. Своих детей у Дохи не было, и она воспитывала чужих. Воспитывала в строгости, но любви, которую проявляла незаметно, в виде печенья, выставленного на столе; пропущенных мимо глаз небольших оплошностей; в виде тёплых пледов, оставленных на диванчиках в холодные времена якобы случайно.       Чтобы не уснуть, Дохи придвинула кроссворд и, крутя ручку в пальцах, начала думать, однако и одного слова дописать не успела. Послышались вскрики девчонок и ругательства парней, и женщина подняла голову к источнику шума. Посреди холла, положив близнецам руки на плечи, стоял Дживон. От неожиданного появления этих троих в здании она вздрогнула, ведь явно не через дверь вошли, она бы сразу это подметила. Хару и Мёнхёк недовольно подняли взгляды на Дживона, а тот неловко улыбался, оглядывая удивлённых ребят в холле.       — Дживон! — мужчина удивлённо повернулся на голос и снова расплылся в улыбке, увидев коменданта. — Выпустился, а привычки остались?! Сейчас я тебе покажу, как людей пугать!       Неловко посмеиваясь, мужчина поскорее убрался, пока Дохи вставала с места, сворачивая свой журнал. Ребята вокруг — кто удивлённо, а кто посмеиваясь — смотрели то на близнецов, оставленных посреди холла, то на коменданта, которая, ворча, что никакого порядка не соблюдается, садилась обратно в кресло.       Близнецы поприветствовали женщину и, не став выслушивать нотации, что они тоже к беспорядку причастны, поспешили к лестнице. На лестничном пролёте второго этажа Хару и Мёнхёк разошлись по своим комнатам.       Мёнхёк, широким быстрым шагом дойдя до комнаты, не задумываясь потянул дверь, как и неделю назад шагнув с освещённого коридора в темноту комнаты. Споткнувшись о брошенные у входа кроссовки Чонхёка, он громко выругался, на что с кровати Чона послышалось негромкое сонное: «Ещё пять минуточек».       Хару же, минув поворот и пройдя по длинному коридору, доплелась до комнаты с номером сто первым и начала рыться по карманам в поисках ключа.       — Да что ж такое! Элитная академия, а замки электронные поставить не могут! — недовольно девушка поставила на пол чемоданчик, подаренный отцом, сняла с плеч небольшой рюкзачок и начала обыскивать отделы.       В комнате стоял знакомый приятный запах и абсолютная тишина. Сохён уже ушла, и Хару радовалась, что разберёт вещи в одиночестве. Из рюкзака она достала подаренный бабушкой набор для умывания и направилась в ванную пристроить его на полке.       — Какого?.. — Хару подняла одну из бутылочек, уже стоящих там, и поднесла к свету.       Меньше половины флакона, хотя перед отъездом на выходные он был совсем новый. Хару поняла, чем именно пахло в комнате — её гелем для душа, но кто вообще разрешал брать его? Сделав глубокий вдох, она опустила флакон и посмотрела на полку Сохён, заставленную разными баночками. «Ну и отлично!» — Хару поставила почти пустую бутылку к Сохён и, недовольно ворча, вышла, пристроив бабушкин подарок на полке.       Утро Хару ходила мрачная, но уже после первого урока оживилась благодаря Чонхёку. Чон-младший мало того, что опоздал на занятия, так ещё и весь первый урок игнорировал учителя, рисуя в тетради каракули. Ему это так не спустили, потому что на математике надо заниматься математикой. Хоть это и не особо подарило Чонхёку мотивацию слушать нудную лекцию с кучей формул, но он периодически даже списывал с тетрадей Хару или Тэёна. Учителю такая тактика не подошла, и общий балл Чона за пять минут упал. Парень по этому поводу не особо переживал, будучи уверенным, что ещё успеет нагнать упущенное. На предостережения одногруппников о том, что учитель Ким мужчина злопамятный, он лишь отмахивался, что как-нибудь выпутается.       На перерыве Чон утащил Хару и Тэёна в столовую, не принимая «мы опоздаем на урок» как причину отказываться от позднего завтрака. Ожидаемо, на второе занятие все трое опоздали. Однако это была меньшая проблема. Вторым уроком у группы стояла физкультура и уже после звонка всем троим пришлось бежать чуть ли не через всю территорию к спортивному комплексу, а потом учитель Бан за опоздание благородно велел пробежать им ещё несколько кругов, на что ребята, которые даже дыхание не успели перевести, страдальчески промычали. Всю пробежку Хару и Тэён одаривали Чона злобными взглядами, а сам Чонхёк пожалел о своём желании поесть перед уроком — ему было в два раза тяжелее заниматься.       В кабинет истории вся троица зашла последними. Чонхёк шёл впереди, пока Тэён его плечом не пихнул. Хару тихонько хихикнула и, пройдя мимо остановившегося Чона, пожала плечами.       У парты пересеклись с Мёнхёком и Ёнмином. Хару встретила парней удивлённым взглядом. Оказалось, что в расписании произошли изменения, и история у второй группы первого курса факультета Пёльсенор прошла внеплановая. Ёнмин и Мёнхёк с прищуром оглядели подошедшую троицу, но как только Тэён оказался чуть ближе к другу, оба вышли в коридор. Тэён только рюкзак на парте оставил.       Чонхёк занял привычное место, но Хару впервые за всю учебную неделю сменила соседа по парте. Села на свободное место за партой Тэёна и довольно улыбнулась на удивлённый взгляд Чонхёка. Тот только недовольно фыркнул, стукнул рюкзаком по парте, а после и вовсе его на свободное место скинул.       — У вас всё в порядке, ребята? — поинтересовался учитель, наблюдая за сценкой. Всю предыдущую неделю эти трое всегда были вместе и почти никого из группы не пускали в свой маленький круг общения.       — Да, учитель, — улыбнулась Хару и бросила взгляд на Чона. — Правда ведь?       Мёнхёк далеко от сестры отходить не стал, стоял с подозрением косясь на Чонхёка. Если бы не важное дело к Хару, то он обязательно пригрозил бы тому парой сломанных конечностей за расстроенную сестру.       — Дело есть, — Мёнхёк оттащил Хару в сторону от лишних глаз и ушей. Поправляя пиджак, сунул ей в карман кусок сложенной бумажки. — Прочитай перед уроком, — Хару хотела было спросить, что это, но брат перебил её: — это важно. Как и то, что Чон тебя обидел. Что он сделал?       — Ничего серьёзного, — Хару пожала плечами. — Дурачимся.       Мёнхёк скептически выгнул бровь, но пытать сестру вопросами не стал. Говорит, что всё в порядке, значит, не обижена. Обижена Хару — Мёнхёк зол.       Учитель Ли, не став дожидаться звонка на занятие, привлёк внимание учеников. Мёнхёк бросил: «Увидимся», — и вышел из кабинета, оставив Хару один на один с кучей вопросов. Не успела дверь за наследником Ли закрыться, как в кабинет вернулся Тэён. Хару тоже заняла место за партой наследника Ким, на что тот озадаченно пялился на парту перед ними, за которой Чонхёк сидел. Всё же Тэён обречённо выдохнул, смирившись со своим положением.       Кое-кто в группе ещё перешёптывался по поводу того, что пропустили начало урока, но вскоре всё стихло и учитель Сихван, благодарно кивнув, начал:       — Привет-привет, мои дорогие, — Ли Сихван оглядел аудиторию. — На прошлой неделе мы обсуждали академию, клан Ли, ну и, собственно говоря, то, с чего всё начиналось. Далеко от темы уходить не будем и сегодня поговорим о событиях 1940–1974 годов. Кто может сказать, что именно происходило в эти года? — недолгое молчание. Ребята уже привыкли, что учебники листать запрещено, пока учитель не разрешит по ним работать. Если знаешь — ответь, если нет — дай ответить другому. Неловко откашлявшись, Сихван продолжил: — Итак… Хару? Канна?       Девушки поднялись с мест. Канна, сидящая на последних рядах, бросила взгляд на Хару, а та мимолётный взгляд в ответ и снова отвернулась к учителю. Обе молчали.       Девушкам на уроках истории перепадало больше всего внимания. Хару — как наследнице клана Ли, чья история была на первом году обучения в академии в центре внимания, а Канне — как наследнице академии. Всё же, эти две семьи для клана Ли были самыми важными.       Хару напряжённо вспоминала, что отец ей рассказывал про этот период истории, но кто ж знал, что года тоже запоминать нужно? Примерную хронологию событий Хару помнила: война кватлингов, основание клана или просто договор с Аями, открытие академии было незадолго после этого… похищения в клане и проблемы с наследством?.. Потом уже вторая война кватлингов… Что-то из этого. Кажется, времена деда или прадеда, а значит, скорее всего, наследство… Хару не успела ответить.       — Дарэн? Союль? — учитель Ли посмотрел по очереди на ребят. — Ответите?       Ли Союль, которая училась на отлично по всем предметам, не задумываясь поднялась с места, а вот Дарэн только плечами пожал. Канна бросила раздражённый взгляд на парня. Сидели они за одной партой, и Канна незаметно толкнула его ногу своим кроссовком, прошипев: «Поднимайся». Дарэн довольно усмехнулся, проигнорировав и девушку, и учителя. «Мало того, что учитель пристаёт каждое занятие с вопросами, брат уехал, — ругалась про себя Канна. — Ещё и куча высокомерных выскочек вокруг». Сегодня раздражало абсолютно всё и все без особых на то причин.       — В то время велась многолетняя борьба «восставших», — Союль показала кавычки в воздухе. — Наследников Ли против их кузена, относящегося к клану Бан.       Канна ужалила Союль взглядом, а Хару хмыкнула и глаза закатила. «Он Ли…» — едва слышно прошипела наследница. Дед её уже много лет как был в клан принят. Ему доверили одну из резиденций на юге с управлением, с которой мужчина справлялся очень даже неплохо.       — Это событие названо «склока невозможных», — учитель Ли кивнул и окинул ребят взглядом, чтобы убедиться, что все его слушают внимательно. — Итак, пожалуй, запишем, — мужчина повернулся к доске и белым мелом быстро вывел слова. Ученики зашелестели тетрадями, как и девушки, севшие за свои места. — Но тут есть небольшая погрешность. Как таковой борьбы между ними не было, но эта тема нуждается в более подробном рассмотрении. Ребята из клана Ли смогут изучить всё в будущем изнутри, ну а пока… — учитель почеркнул ровной линией первое слово. — Давайте разберёмся в сегодняшней теме более подробно. Для начала название. Что же такое склока?       — Ссора или враждебные отношения из-за мелких интриг или борьбы личных интересов.       — Спасибо, Богён, — Сихван кивнул парню. Канна закатила глаза. — Тогда почему же наследники Ли прозваны невозможными?       Богён лишь плечами пожал, и тогда учитель перевёл вопрошающий взгляд на Хару. Девушка покачала головой. «Вот пристал, — Хару поджала губы. — Я что всё знать должна? Кто из нас вообще учитель?» Хару невольно вернулась к клочку бумаги, который ей оставил брат.       — Давайте запишем определение, — Ли Сихван вновь повернулся к доске, продолжая рассказывать. — Итак. Что такое склока мы выяснили, а вот почему наследники были названы невозможными…       На доске мужчина вывел друг под другом три имени: Бан Шихёк, Ли Сонмин и Ли Хаджин. Напротив, в скобках, были прописаны даты, причём у второго наследника даты было две — первые два года его жизни и вторая дата, начиная с семнадцати до сорока семи.       — Что за фигня? — учитель повернулся на голос. — Он что, типа воскрес?       «Ага… — закатила глаза Канна. — И время для него продолжало идти, ведь он, видимо, пятнадцать лет отмотал на том свете, вот и воскрес не ребёнком, а подростком… Воскрешение не так работает».       — Не совсем, Джунсу, — посмеялся Сихван. — Но именно так посчитали в то время.       Ребята в классе удивлённо зашептались. «Клоуны», — наследница Ли одарила Джунсу недовольным взглядом. В сложившейся тогда ситуации не видела ничего весёлого. Особенно по рассказам дедушки Шихёка. Хару всё же решилась. Она кинула взгляд на учителя и на Тэёна рядом. Брат отдал её записку лично, а значит, даже другие наследники не должны были знать, что в ней.       Союль подняла руку, а учитель разрешил ей высказаться. Хару достала листок, но раскрывать его не решалась.       — Всё началось в пятьдесят третьем году, который был признан чёрным годом для клана Ли. За один год наследная семья пережила предательство, потеряла сразу пятерых членов и почти перестала существовать, а потом…       — Тогда уж всё началось в 1940 году, когда старший наследник — Ли Ван — был признан предателем… — напомнила Хару.       — Да, но основные и самые важные события происходили в 1953 году, поэтому…       — Во-первых, ты обесцениваешь историю моей семьи, — Хару сделала максимально оскорбляемый вид. — Во-вторых, саму склоку невозможных принято отсчитывать от 1940 года, ведь именно тогда она началась и из неё уже вытекли все события 1953 года…       — Хару права, — вмешался учитель. — Давайте я расскажу причину этой склоки, чтобы все всё наглядно поняли.       — Причина — предательство, — буркнула Хару, игнорируя взгляды Тэёна и Чонхёка.       Наследники то и дело поглядывали на её реакцию. Что ж, наблюдать было за чем, ведь речь шла именно про её семью. Хару, чтобы не привлекать внимание к записке, начала водить ручкой по листку, рисуя непонятные каракули, всё больше раздражаясь с того, что тема урока — страшные события прошлого, затронувшие её семью, которые обсуждались с такой лёгкостью, будто предки Хару не хоронили в течении всего года родных, а за хлебом иногда в соседний магазин выходили. Тэён начал наблюдать за каракулями в тетради Хару, а она сама опустила руку с зажатой в пальцах запиской под парту.       — В клане действительно есть важное правило, которое гласит, что нельзя вступать в брак с людьми не из клана Ли, — пояснил учитель Сихван.       Хару знала, что двоюродный дед её, Шихёк, чуть ли не единственный, кому удалось избежать наказания за то, что он попал под одно из смертельных правил клана. В своём рассказе отец никогда не упоминал это конкретное правило, а Хару сразу думала о предательстве, будь то шестое правило, гласящее, что тайны клана должны оставаться внутри клана, или пятое правило о том, что запрещено было заводить семью с людьми вне клана. Почему так строго в семейном плане всё было, Хару никто не объяснял, а подробный свод правил в руки не доверяли.       — Старший наследник нарушил это правило, из-за чего потом скрывался много лет, стараясь сохранить себе жизнь, в то время как глава клана, его отец, Ли Чжиён, лишил его права на наследство и изгнал. И тут мы подходим к 1953 году, в котором у нас было что, Хару?       — В 1953 году старший изгнанный наследник, будучи возмущённым, что его списали со счетов, объявился.       — К этому времени уже шли разговоры, что у Вана появился ребёнок.       Хару мысленно сделала для себя пометку, что всё же пятое правило.       — Рождённый вне закона.       — Скорее вне правил клана Ли, но да, — учитель кивнул.       Хару пробурчала под нос, что отец говорил, что правила клана и есть закон, а учитель, услышав это замечание, мысленно улыбнулся тому, что господин Ли себе не изменяет.       — Глава клана изгоняет своего старшего сына Вана из клана, но сам погибает, как и шаман, — учитель начертил на доске небольшую схему и стрелками указал от одного имени к другому, а затем вычеркнул оба.       На схеме красовался небольшой кусочек семейного древа главенствующей семьи Ли всего в два поколения: супруги Чжиён и Мигён, два их сына — Донук и Ван, у каждого из которых была уже жена и по ребёнку.       Несмотря на правила учителя, Хару открыла форзац учебника, изучая своё собственное семейное древо. Последние имена были её собственное и двух её братьев. Ведя пальцем по линии от своего имени, Хару задержалась на иконке своей матери, а после продолжила вести вплоть до нужной даты. Первое имя, на котором Хару снова задержалась, было имя её деда Сонмина, сына Донука.       — Младший из братьев отправляется в академию, чтобы обучиться основам управления Аями, ведь теперь на него возложена ответственность как на нового главу клана Ли.       — Правда ли, что у Донука в академии был внебрачный ребёнок? — поинтересовался Джунсу.       — К этому мы обязательно вернёмся, а сейчас важная деталь, — учитель Сихван убедился, что всё внимание сосредоточено на нём. — Во время обучения Донука пропадает Аями.       Тэён пихнул задумчивую Хару в плечо.       — Чего тебе? — недовольно шепнула она, прикрывая учебник и оглядываясь на учителя. Тэён тоже глянул на мужчину, а потом жестом показал Хару, чтобы та снова открыла учебник и, взяв карандаш, аккуратно исправил фамилию Бан Ёнми на Пак.       Одним взглядом Хару велела Киму позвать сидящего впереди Чонхёка. Тэён карандашом ткнул тому в спину несколько раз, пока Чон наконец не повернулся. Теперь все трое поглядывали на учителя. Хару показала Чонхёку исправления Тэёна в своём учебнике и тот чуть смехом не подавился. Как можно тише он достал из кармана телефон, включил камеру, навёл на имя и щёлкнул. Щелчок был достаточно громким, чтобы его услышали не только сидящие рядом ребята, но и учитель.       Хару на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза — злобно зыркнула на Чонхёка, который виновато стиснул зубы. «Простите», — прошептал парень. Одновременно они подняли взгляды на учителя, который уже подходил ближе, требовательно протянув руку.       — Чонхёк, позволишь? — попросил учитель Сихван. Парень, виновато улыбнувшись, протянул телефон мужчине. — Хару, ладно он, но тебе стоило бы сосредоточится на теме. Она напрямую касается твоей семьи, а ты не смогла ответить пока что практически ни на один мой вопрос. Даже Тэён слушает меня, чему я крайне поражён, если честно.       Удивлённая Хару перевела взгляд на Кима, а тот с максимально сосредоточенным видом смотрел на учителя, будто не он ещё несколько секунд назад заварил всю эту кашу. Девушка раздражённо фыркнула и, сложив руки на груди, облокотилась на спинку стула, подняла взгляд на учителя, показывая всем своим видом, что слушает его. Чонхёк тоже повернулся к доске. Сихван, покачав головой, вернулся к своему столу и, положив на край телефон Чона, продолжил рассказывать тему.       — Как я и сказал, — учитель облокотился на свой стол. — У клана есть особые правила и особый покровитель, который совсем не вовремя пропал, из-за чего правила в клане начали массово нарушаться. Всё начало рушиться, как кости домино, вызывая всё большие проблемы. В это же время директриса академии узнаёт, что шестнадцатилетняя девушка, которая должна была выйти замуж за её сына, беременна от Донука.       Директриса изгоняет главу Ли из замка, но тот забирает в свою резиденцию несовершеннолетнюю любовницу; знакомит её со своей женой и двухлетним ребёнком.       Канна, как и Хару, из любопытства заглянула на форзац учебника, но уже на другой — на древо своей семьи. «Если дед Ли Джисон должен был жениться на Ли Чжию, но ту забрал к себе глава Ли, то какого чёрта он женился на сестре своей потенциальной невесты — Ли Чжихё?» Канна всегда считала брак своих бабушки и дедушки примером для подражания своим родителям, а получается, что брак по расчёту был крепче, чем брак по любви её отца и матери. Вспомнив о браке родителей, который мог рассыпаться в любой момент, Канна начала ещё больше раздражаться.       Учитель продолжал свой рассказ.       — Ближе к концу года пришла весть, что в академию прибыл Ли Ван с угрозами вернуть ему власть или он силой заберёт её. Донук бы проигнорировал слова брата, не выяснись, что под «заберу силой» Ван подразумевает угрозу Ли Эрин — госпоже Ли, жене Донука.       Донук срывается в замок, заранее передав кольцо власти своей беременной любовнице. В замке Ван смертельно ранит госпожу Ли, в ответ на что Донук убивает брата.       Хару, слушая учителя, качалась на стуле, но после речи про братоубийство резко прекратила. Стул с громким стуком опустился, привлекая внимание учителя. Мужчина сделал ей замечание, но та лишь фыркнула в ответ.       — По пути в больницу машина с госпожой и господином Ли разбивается. Новость о смерти возлюбленного и его жены сильно потрясает юную Ли Чжию, что вызывает преждевременные роды, после которых молодая мать умирает, передав кольцо власти своей новорождённой дочери, которую называет Хаджин.       На следующую ночь в резиденции вспыхивает пожар, который уносит жизни всех молодых наследников. В пожаре выживает лишь Ли Мигён и помощник семьи со своим двухлетним сыном, за жизнь которого врачи ещё сутки борются, а в последующем залечивая ужасные ожоги, оставившие ему шрамы и изуродовавшие его практически на всю его жизнь.       На фоне всех произошедших событий начались беспорядки, связанные с опасением потерять власть, а также паника, связанная с бесследным похищением членов клана, поскольку духовного защитника — Аями — по-прежнему рядом не было.       Все ребята в аудитории, словно под гипнозом, слушали рассказ учителя, ловили каждую фразу. Хару тоже заинтересовалась событиями, в основном потому, что всё это звучало расплывчато и неясно.       Отец не застал это время, а дед Шихёк не сильно участвовал в похоронных процессиях, будучи изгнанником клана. «Но почему?» — Хару начала подозревать, что ответ у неё под носом. Точнее под партой, в записке. Иконки семьи дедушки Шихёка находились в стороне от основного древа. Девушка прочитала имена: Ли Ван, Бан Ёнми, а от них ответвление к Бан Шихёку. Хару недовольно поморщилась, вспоминая рассказ деда о том, как его отец правила клана нарушил, а его самого потом много лет считали грязным, недостойным отбросом. И вновь вопрос: «Причём тут дед?». Повезло ещё, что жизнь смог сохранить себе, избежав карательного отряда.       «Тут явно есть что-то ещё, что нам всем не говорят» — девушка, слушая учителя, вглядывалась в фотографию Ли Мигён, стараясь представить старуху на закате лет, всё ещё держащую власть, но при этом с трудом держащуюся на ногах. Хару глянула на Тэёна, который наконец отвёл от неё внимание и, достав записку, аккуратно развернула её, прикрыв учебником.

«Чистота крови»

      «И что это значит?» — Хару нахмурилась, не понимая, к чему это и общего значения фразы.        А учитель продолжал рассказывать.       — Все же помнят двойную дату? — Сихван обвёл цифры на доске в круг. — Тогда, в самый тяжёлый год, появилось предсказание, которое повлияло на людей, как соль, насыпанная на свежую рану. Предсказание о том, что наследник Ли вернётся, чтобы забрать власть в свои руки.       — Сонмин воскрес и решил забрать власть у того, в чьих руках она тогда была? — посмеялся Джунсу, а за ним и остальные ребята в классе. Почти все.       Хару в который раз за урок глаза закатила, она сравнила даты с доски, обведённые учителем, и дату, стоящую в учебнике: никаких упоминаний про воскрешение не имелось, зато выше сразу в нескольких иконках стояла дата смерти — пятьдесят третий год. Хару внимательно рассматривала каждую фотографию.       Канна вместо записей с доски в тетради выводила слова ненависти ко всему окружающему. Подождав, когда смех в классе стихнет, учитель продолжил:       — Сначала предсказание вызвало волну облегчения, но после того, как на свет из тьмы вышел Бан Шихёк, заявивший, что у него виды на место главы клана, обстановка начала накаляться.       Хару тяжело вздохнула. Учебники истории интерпретируют эту «борьбу» за наследство как жестокую стычку между двумя братьями, но, по сути, оба деда Хару мало того, что знакомы не были, так потом ещё и подружились, когда встретились. Как таковой ссоры между ними или, как выразился учитель, «склоки» не было, вся суть борьбы заключалась в клане, который не мог что-то поделить. И тут опять возник вопрос: «Что?»       — Клан разделился на два лагеря. Пока одни яро доказывали, что Шихёк вернулся и предсказание сбылось, мол, это единственный шанс вернуть всё на круги своя, какой бы цена ни была… — учитель помолчал. — Другие с пеной у рта кричали о том, что парень из клана Бан не имеет никакого отношения к главенствующей семье. Развязалась внутриклановая война. Кровопролитная и жестокая. И, казалось бы, когда дело приняло совсем плохой оборот и весь клан буквально мог исчезнуть…       В дверь постучали, и учитель Сихван замолчал. Ученики же, пару секунд промолчав, разочаровано замычали, требуя продолжения, но мужчина, попросив пару минут ожидания, вышел за дверь. Помещение наполнилось шёпотом, а после уже и полноценными громкими разговорами и рассуждениями. Пока учитель не видел, некоторые особо любопытные ребята стали открывать учебники, подглядывая, что там написано про все эти события.       Хару же уже раз восьмой обводила в кружочек имя, чья ветвь уходила куда-то за пределы страницы. Девушка открыла форзац учебника со стороны, где курсивом было выведено «ветвь главенствующей в академии семьи Ли». Хару пробежалась глазами по каждой иконке и, наконец найдя нужную, вновь вернулась к своему древу. Удивившись, она почесала бровь, закрепляя выводы в голове, обернулась через плечо, ища глазами Канну.       — Ты чего? — поинтересовался Тэён, и Хару перевела внимание на него. Парень постарался вычислить, куда именно смотрела девушка, но сразу сдался, оглядев сидящих позади ребят.       — Ничего особенного, — Хару захлопнула учебник и улыбнулась.       Минуты две она обдумывала всё, что рассказал её учитель, и всё, что раннее ей рассказывали отец и дедушка; старалась в голове собрать паззл, но так или иначе не хватало одной или даже нескольких деталей. Что-то не складывалось. Подсказка была совсем рядом. Хару мыслями вновь вернулась к словам в записке, вздохнула и решительно опустила ладони на парту.       — Ладно, — заключила она. — Будь что будет.       Под удивлённые и вопросительные взгляды Тэёна и Чонхёка она захлопнула учебник и поднялась с места, выйдя из кабинета вслед за учителем.       «Пару минут ожидания» переросли во все десять минут, и ребята в классе уже значительно расслабились, болтая о чём-то своём. Чонхёк, пока был шанс, стащил с учительского стола свой телефон и, посмеиваясь, отправил в общий чат наследников фотографию, предварительно отметив Ёнмина. Спустя пару секунд от того пришёл ответ с посылом «не надо из меня бабу делать». Следом в чате подряд пришли сообщения от Раяна: «А вообще-то похож», — и от Мёнхёка: «Эй, вы о моей семье говорите. Повежливее». Следом Ёнмин отметил Хару под вопросом, что натворил её брат, но наследница Ли в сети не появилась. Чонхёк лишь отправил сообщение с кучей опечаток о том, что она вышла, когда дверь в кабинет открылась. Многие перевели взгляд на вошедшего, ожидая увидеть учителя Сихвана, однако если гул голосов и стих, то перешёптывания и удивлённые возгласы остались.       «Серьёзно?» — Джунсу даже вперёд подался, глядя на вошедшего. Костюм учителя Сихвана почти весел на вошедшем парне, зато лицо озаряла яркая улыбка.       — Подождите-ка… — Чонхёк вдруг отвёл взгляд от парня и открыл учебник. — Я же прав, да?       Наследник Чон по привычке повернулся взглянуть на Хару, но её место пустовало, а Тэён Чонхёка даже вниманием не удостоил.       На всякий случай Чонхёк всё же ещё раз сравнил вошедшего парня с фотографией в учебнике. Перед ребятами стоял никто иной как Ли Сонмин — родной дед Хару, только чуть моложе, чем изображён был на фотографии в книге. Костюм учителя Сихвана ему, конечно, не особо подходил, особенно по размеру, но перевоплощение ребята оценили — всё равно, что призрака вживую увидеть.       Учитель истории, который мог менять внешность как ему заблагорассудится, светился под удивлёнными взглядами своих учеников. Мужчина всей душой любил эти восхищённые и поражённые, любопытные и заинтересованные лица.       — Простите, ребята, задержался, — посмеялся он.       — Наверное, долгая дорога была прямиком из шестидесятых годов? — послышался уже знакомый звонкий голос Джунсу, а за ним и смех ребят.       — Точно, — улыбнулся учитель, а несколько девчонок поймали себя на мысли, что прежний глава клана был симпатичным, несмотря на шрамы, покрывающие его лицо. — На чём мы остановились?       — Извините, господин Ли, но мы с вами вроде не беседовали, может, вернёте нам учителя. Он рассказывал нам про войну в вашем клане, — вновь съязвил Джунсу.       Богён, сидевший рядом, уже привычно игнорировал все колкости своего друга, только глаза закатывал, понимая, что заставить молчать его невозможно. «У парня язык с мозгом не соединён, вот и городит вечно бред всякий», — Богён эту фразу на автомате повторял, когда при ещё ничего не знающем человеке его друг вновь чушь какую-нибудь начинал нести.       — Не переживай, парень, — подхватил его мысль учитель. — Я тоже вроде как в теме. Знаешь, из первых уст слушать интереснее, — Джунсу неловко улыбнулся и почесал затылок под смех одногруппников. — До конца урока осталось не так много времени, поэтому давайте закругляться. Я расскажу вам, чем закончилась эта история, а более подробно вы сможете почитать в учебнике.       — И всё-таки, — вновь заговорил Джунсу. — Как наследник Сонмин смог выжить в пожаре?       — Учитывая, что ему было два года, — поддержала вопрос одна из девушек.       Учитель Сихван цокнул и покачал головой.       — Вам стоит быть внимательнее. Я рассказывал, что в пожаре были выжившие.       — Точно, — подтвердила Союль. — Ли Мигён, друг семьи и его… — ей начало приходит осознание. — его двухлетний сын…       — На самом деле выжили оба наследника, — заключил Ли Сихван. Класс наполнился гомоном, который сливался в один единый вопрос: «Как?» Учитель успокоил ребят и начал рассказывать: — Ли Мигён в том пожаре вытащила только рождённую наследницу Хаджин и сделала то, что считала правильным — вернула девочку в академию, но забрала себе кольцо власти над Аями.       — Так ведь его не было, — вмешался один из ребят.       — Да, но власть принадлежала тому, у кого было кольцо, и люди в клане подчиняются тому, кто владеет кольцом.       — Но вы говорили, что клан разделился на два лагеря.       — Которые воевали между собой. Война не прекратилась даже после смерти Ли Мигён. У клана было только два выхода: позволить Шихёку встать у власти или выбрать новую главенствующую семью. Мало кто хотел подпускать незаконнорождённого ребёнка к управлению кланом, особенно при условии, что никто даже примерно не представлял, где он, жив ли он или как выглядит, — учитель выдержал паузу. — И тогда среди людей прошёл слушок о том, что истинный наследник, сын Ли Донука Сонмин, жив. До конца не ясно, кто именно пустил этот слух, но почти сразу всё внимание приковал к себе сын друга семьи — единственный выживший ребёнок в пожаре. По возрасту ребёнок подходил. Никто тогда и не подумал, что истинный наследник может ходить у всех перед носом. Опознать мальчика при всём желании не удалось бы. После страшных событий больше чем десятилетней давности лицо ребёнка было покрыто шрамами от ожогов.       Сонмин прожил под крылом друга семьи всё своё детство, половину из которого его считали далеко не красавчиком из-за изуродованной внешности. Перед поступлением в академию мальчику сделали пластическую операцию, но, чтобы не вызывать подозрений среди народа, для восстановления лица ребёнка была предоставлена детская фотография друга семьи. — Ли Сихван оглядел ребят. Многие сидели с открытыми ртами, в шоке слушая рассказ.       — А что насчёт девочки-наследницы? — поинтересовалась Канна.       — Она стала практически легендой или сказкой, — с интригой в голосе отозвался учитель. — Ли Хаджин прозвали новой Рапунцель, ведь девочка росла в тайне, будучи заперта на замок. У неё была охрана и личная сиделка, но о том, что наследница осталась жива после пожара, узнали только после её смерти, которая настигла девушку в шестнадцатилетнем возрасте, как и её мать.       — Как она умерла? — вновь подала голос Канна.       Учитель немного помолчал, обдумывая.       — Жестоко… — Канна пробурчала что-то про то, что мужчина не удостоил её полноценным ответом, но учитель пропустил это замечание мимо ушей. Раздражённая и нервная дочь директора его интересовала сейчас меньше всего. — Подходя к кульминации событий мы имеем: внутриклановую войну; пропавшего Аями; массовые похищения Ли; Шихёка, который объявился с видами на место главы; сына друга семьи, которого все начали считать истинным наследником — Сонмином; и запертую от глаз наследницу, по-прежнему считающуюся мёртвой.       Перед своей смертью Мигён отдала кольцо власти единственному наследнику, которого принимала — Шихёку. За пятнадцать лет власти она не решила проблему с войной, пропажей Аями или же с похищениями. У доброй половины клана были надежды на нового главу, но и Шихёк ничего не делал, а спустя полгода и вовсе покинул страну. Общественности было известно, что новый глава в поисках решения — чтобы остановить войну, он должен заслужить доверие всех членов клана, а значит, стать чистокровным Ли. Только Аями мог помочь в этом, но никто не знал, где он, а единственный, кто мог помочь в его обнаружении — шаман, который погиб пятнадцать лет назад. Шихёк отправился на поиски нового, в чьих жилах текла бы кровь прежнего шамана.       Клан продолжал утопать в крови…       — Ничего нового, — хмыкнул Джунсу. — Либо они проливают кровь, либо льётся их кровь.       — Тебе напомнить, кто именно в то время похищал наших людей? — в голосе Дарэна прозвучал оттенок нескрываемого презрения. — Не тебе говорить о пролитии крови.       Учитель тяжело вздохнул.       — Лично я никого не похищал и кровь ничью не проливал, — отозвался Джунсу. — Не вешай на меня ошибки моего клана в прошлом.       — Мы тоже не проливали кровь, — процедила Канна. — Но твоя может стать первой.       Мирэ повернулась, в удивлении таращась. Такого заявления она от этой девчонки не ожидала. «В академии она почувствовала свободу и обнаглела ещё больше», — так посчитала Мирэ.       — Канна! — учитель повысил голос на дочь директора. Открытых угроз ему на уроке не хватало…       — Что?! — возмутилась девушка. — К директору?       Она уже поднялась с места и начала собирать вещи. Привыкла, что за малейшую провинность оказывается в кабинете отца.       — Сядь! — велел учитель.       Девушка вернулась на место, но вещи разбирать не стала, она бросила испепеляющий взгляд на Джунсу. Правда, с её внешностью это выглядело скорее обиженно, нежели злобно, но рядом с не менее гневным и презренным взглядом сидел Дарэн. Богён, словив и на себе этот взгляд, по привычке уже дал затрещину другу:       — Не нарывайся!       Учитель Сихван вновь тяжело вздохнул.       — Вернёмся к теме урока, — мужчина обвёл взглядом аудиторию. — Это было тёмное время для всех. Множество людей погибло, клан значительно поредел. Статус, значимость, а значит, и рейтинг клана Ли упал и это сдвинуло его практически с вершины к низу великой пятёрки. По-прежнему Ли оставались достаточно достойным кланом, чтобы не покинуть великую пятёрку, но на второе место он уже претендовать не мог.       — Заслужили… — пробурчал Джунсу, в ответ на что в его жёлтую макушку прилетел скомканный листок бумаги. Чхве злобно повернулся к усмехающемуся Дарэну. — Придурок.       — Радуйся, что там не был завёрнут камень, — улыбка с лица Дарэна пропала. Лисий взгляд стал хищным. — В следующий раз будет.       Богён дёрнул друга за рукав и велел ему отвернуться.       — Ещё одна перепалка и будет наказана вся группа, — строго заверил ребят учитель. — Итак, по теме… В то время многие действительно верили в наследника Сонмина, истинного ребёнка Ли Донука. В него так же верила и семья, заправляющая академией. Именно директриса посвятила мальчишку в семейную тайну «Рапунцель», а у Сонмина тогда начал созревать план по возвращению себе власти. Именно его идеей было выпустить юную Хаджин из заточения. Этот поступок вызвал противоречивые мнения, и Сонмин практически разругался с семьёй академии, но в итоге потребовал свободу своей сестре.       Вдвоём наследники находят хижину покойного шамана, а в ней и камлайку. Сонмин выдаёт Хаджин за шаманку перед Шихёком, который отдаёт своё кольцо власти девушке, но… — договорить учитель не успел. Раздался звонок с урока, и мужчина осёкся. Разведя руками, он улыбнулся. — Ну что ж, полагаю урок закончен. Можете идти, и… — он ожидал, что уже со звонком все начнут собираться, но ребята сидели спокойно. Ли Сихван выдержал недолгую паузу, осматривая учеников. — И вы прочитаете, чем всё закончилось, уже сами, а на итоговом тесте я проверю у вас, как вы запомнили тему.       Раздались разочарованные вздохи, но учитель только посмеялся, протирая доску. Он любил свой предмет всей душой, а потому умел заинтересовать своими рассказами. Далеко не все увлекаются историей, но на уроках Ли Сихвана можно было практически погрузиться в неё, и это захватывало дух и увлекало. Не только перевоплощение дарило эмоции его ученикам, ведь мужчина подходил к своему делу основательно. Порой он часами мог собирать материал по теме урока только к одной группе, а таких у него в день было минимум восемь.       Старшие курсы знали, что простой сменой облика учитель не ограничится, ведь уже испытывали на себе все прелести преподавания Ли Сихвана. Собранный материал, увлекательная его подача, сопровождающаяся героями, даже спецэффекты в виде заднего фона при повествовании с помощью проектора и звуков из подключённых колонок всё внимание притягивали к истории и красочно запоминались, что в будущем было на руку ребятам при сдаче промежуточных экзаменов или же самого главного.       Когда ребята собирались на следующее занятие, Чонхёк, собрав вещи Хару, подошёл к учителю.       — Куда мне их теперь? — поинтересовался Чон. — Хару вышла за вами в коридор и не вернулась…       Ли Сихван окинул взглядом парня и рюкзак наследницы Ли. Отсутствие Хару могло продлиться ещё некоторое время, а потому мужчина велел оставить вещи наследницы в кабинете. Пока Чон убирал рюкзак Хару на одну из полок шкафа, учитель принял привычный образ.       — Я снова я, а вы идёте в столовую, пока не пропустили весь перерыв на обед в моём кабинете. — Воцарилось молчание. Ученики смотрели на мужчину непонимающими взглядами. — Что?       — Сейчас только третий урок…       — Чего? — растерялся мужчина. — Вы что-то путаете… Четвёртый ведь, да? …       Вновь воцарилось неловкое молчание, которое было нарушено десятком голосов, вошедших в кабинет ребят из другой группы. Мужчина оглядел детей, занявших свои места, и неловко улыбнулся.       — Ну что, ребята? Вы можете идти на…       — Корейский, — подсказал Джунсу, сдерживая улыбку.       — Д-да, — кивнул мужчина. Немного помолчал, провожая ребят взглядом. — Канна, Дарэн и Джунсу, — все трое обратили внимание на учителя. — Подождите меня в коридоре. Есть разговор. — Мужчина оглядел ребят из подошедшей группы. — Итак… Кто хочет прогулять? — мужчина стойко принял все вопрошающие, непонимающие и возмущённые взгляды детей. — Правильно! Я!       Сняв пиджак и повесив его на стул, он повернулся к сидящим в классе ребятам уже в образе одного из старшекурсников. На лице светилась улыбка. Мысленно мужчина извинился перед парнем за то, что прячется за его внешностью, надеясь избежать внимания как к учителю, но всё же, бросив напоследок «отдыхайте», выглянул из кабинета в коридор, надеясь не столкнуться нос к носу со знакомыми парня, и убедившись, что ребята его ждут снаружи, выскользнул за дверь, оставив растерянных учеников.       Одна из девушек поинтересовалась, не почудилось ли ей всё, на что её успокоили тем, что учитель истории имеет привычку, прячась за лицами студентов, пропадать на пол урока, когда сильно вымотается, а после появляться как ни в чём не бывало со стаканом кофе и пончиком. Прибывая в явном замешательстве, новенькая девушка, не знающая всех нюансов учёбы в академии, переваривала ситуацию, когда в добавок к нестандартному поведению учителя её одногруппники добавили и то, что Ли Сихван сейчас ушёл в образе того парня, на чьё место она была взята.       Поинтересовавшись, что с ним случилось и почему место пустовать начало, она задалась невольным вопросом: «Нормально ли, что по академии будет разгуливать парень, который уже как полгода в больнице?».

***

      Хару твёрдо решила разобраться с мыслями в голове и, выйдя вслед за учителем в коридор, прервала его разговор с Чон Джианом.       — Моего прадеда выставили из клана за предательство. Мне дедушка много раз рассказывал эту историю, но каждый раз возникал вопрос, почему его потом самого считали отбросом, ведь он не виноват в предательстве отца. Папа мне рассказывал о правилах клана. На самом деле, он всегда о них твердит без умолку, но к той истории я всегда приписывала пятое или шестое. Сейчас на уроке я разобралась, что всё же пятое, но насчёт дедушки Шихёка всё ещё остаётся зияющая дыра, и тогда я решила, что записка брата сможет мне как-то помочь, — Хару перестала тараторить и сделала глубокий вдох. — Чистота крови как-то связана с предательством моего прадеда?       Девушка протянула мужчине записку от Мёнхёка. Оба учителя с каждым её словом становились всё более серьёзнее… — от растерянности, удивления до шока, а потом Хару и вовсе не могла понять их реакцию. Джиан с Сихваном прочитали слова на бумаге и переглянулись.       — Откуда у тебя это? — спросил Сихван. В его голосе проскользнули нотки беспокойства и нетерпения. Мужчина сжал листок меж пальцев сильнее.       — Брат отдал, — уверенность Хару начинала таять под взглядами взрослых.       — Дохён…       — Нет, — Хару даже немного опешила. В любой другой ситуации сразу бы все подумали на её брата близнеца. — Мёнхёк…       — Дохён, — вновь повторил Ли Сихван и бросил взгляд на Джиана. Хару нахмурилась, уже ничего не понимая. Она пришла за ответами, но, кажется, навлекла на братьев неприятности… — Джиан проводит тебя до директора.       Учитель Чон согласно кивнул, а Хару в удивлении рот открыла, не понимая, что она сделала не так. Видимо, брат не просто так отдал ей записку втайне…       По дороге до кабинета директора учитель Джиан заглянул в другой кабинет, откуда уже попросил отпустить Мёнхёка. Тот сильно удивился, встретившись лицом к лицу с сестрой, а Хару едва слышно прошептала: «Прости».       В молчании спустились по лестнице на первый этаж и уже в холле учитель Джиан вновь заговорил:       — Дохён, пошли со мной.       Близнецы в удивлении оглядели зону отдыха. С одного из диванов встал не менее удивлённый встречей старший наследник Ли и почти бегом догнал учителя и брата с сестрой.       — Что происходит? — шёпотом спросил старший Ли.       — Откуда он знал, что ты тут? — задала встречный вопрос Хару.       — Этика, — Дохён пожал плечами.       Несмотря на то, что на вопрос ему не ответили, все четверо уже подходили к кабинету директора, и скоро ответ всплывёт сам собой.       Хару и подумать не могла, что всего один вопрос может вызвать такую реакцию взрослых. Она ведь просто пытается разобраться в истории своей семьи, а если ей что-то недоговаривают, то они сами виноваты в том, что у неё появились вопросы. Вообще, Хару считала странным, что у всех вокруг от неё есть тайны про её же семью. Она могла понять скрывать тайны клана от Бан, Чхве или Чон, учитывая, сколько от них проблем было в прошлом, но скрывать что-то от неё самой, от наследницы семьи скрывать историю её прошлого… даже звучит бредово.       Как и учитель Сихван, директор тоже помрачнел, когда Джиан объяснил ему причину пребывания трёх наследников в его кабинете в разгар учебного дня. Из всех присутствующих только Дохён был удивлён и растерян, что не ускользнуло от внимания его сестры. Видимо, не просто так его приплели к этой записке, он что-то да знает…       Хару уже начинало раздражать, что все вокруг, даже Дохён, что-то скрывают от неё. Больше всего не ожидала от Мёнхёка, а потому, пока Джунхо пытался дозвониться до Ёнга, Хару пихнула брата плечом.       — Может, уже объяснишь мне, что за переполох и что значит «чистота крови»?       На удивление Хару, Мёнхёк пожал плечами.       Наследники часто слышали о том, что в будущем они узнают о клане куда больше, чем знают сейчас, но, когда люди вырастают, они сами по себе набираются опыта и узнают больше, а тут пахло настоящими секретами. Хару раньше никогда не интересовалась, что именно она узнает в будущем, достаточно было того, что это однажды случится. Ей это было не важно на уровне её статуса, интересов, а если не говорят сразу, значит, ей это и не должно быть интересно, однако теперь время узнать больше пришло и, кажется, пришло раньше, чем все планировали…       — Хару, — Джиан обратился к наследнице. — Повтори свой вопрос ещё раз. Директору.       — Чистота крови как-то связана с предательством моего прадеда? — девушка наморщила лоб: «Насколько важен этот вопрос, если ответ на него ищут в кабинете директора?» — Нет! — Решительный взгляд наследницы вновь заставил сосредоточить внимание мужчин на себе. — Как чистота крови связана с предательством моего прадеда?       Теперь она была уверена, что завладела важной информацией, а значит, и вниманием взрослых. Иногда, подобрав нужные слова, можно начать манипулировать людьми в ситуации, в которой ты даже не разбираешься.       — Оставишь нас? — Джунхо бросил настойчивый взгляд на Джиана. Тот откланялся и без лишних вопросов вышел из кабинета.       Хару стало ещё больше интересно во всём разобраться. Джунхо предложил ребятам занять места на диване, но наследница, хмыкнув, села в кресло у стола директора.       — Значит, все вокруг знают, что чистота крови есть, но обсуждать это с нами тремя надо лично? — Хару закинула ногу на ногу и сложила руки на груди с вызовом смотря на директора. Джунхо тяжело вздохнул.       Братья Ли более скромно заняли предложенные места на диване. Обычно роль скандалиста и наглеца достаётся Мёнхёку, но Хару сыграла на опережение. К тому же, парень помалкивал, как именно он узнал о чистоте крови, так же, как и не чувствовал вины за то, что разболтал это Хару.       — Есть некоторые правила, которые вам знать ещё рано, — Джунхо сложил пальцы замком и бросил суровый взгляд на Дохёна. — Откуда они знают?       Дохён пожал плечами. Мёнхёк стушевался, что не ушло от внимания директора Джунхо. Мужчина с прищуром посмотрел на парня, начиная понимать. Через пару секунд понял и Дохён.       — Ты опять в моей голове рылся! — возмутился старший.       Мёнхёк стушевался ещё больше. Он иногда читал мысли окружающих, но редко когда делал это по своей инициативе. В тот раз это получилось случайно…       — Я не хотел… — Мёнхёк потупил взгляд и совсем сгорбился под возмущённым взглядом брата и внимательным прожигающим взглядом директора.       Директор Джунхо вновь набрал номер на телефоне. Все трое наследников внимательно следили за мужчиной.       — Вы звоните отцу? — поинтересовался Мёнхёк. Он почти не дышал, представляя, что скажет отец или как посмотрит… Порой хватало одного взгляда.       Джунхо кинул взгляд на парня.       — Ёнг не берёт трубку, — безразлично отозвался мужчина. — К тому же, сейчас мне нужен не он, а… — На звонок ответили, и директор прервался на половине фразы. — Тэмин, принеси мне кровь, — недолгая пауза. — Обе.       «Что это значит?» — Хару нахмурилась, наблюдая, как директор откладывает телефон в сторону. Кровь есть кровь. Такая же красная, как и у всего живого на планете.       — Начнём с малого, — Джунхо откинулся на спинку своего кресла. — Что для вас значит ваша кровь?       Близнецы непонимающе переглянулись, а Дохён почти лёг, широко расставив ноги и расслабившись. Старший Ли ещё в том году узнал всё, что сейчас только предстоит узнать его брату и сестре, и если он отнёсся ко всему спокойно и с пониманием, то подозревал, что двойняшки молчать не станут, когда узнают правду, устроят разнос и директору, и отцу, и ему в том числе…       — Папа говорит, что если хоть капля нашей крови прольётся, то всем будет плохо, — Хару пожала плечами.       — Славно, — Джунхо кивнул. — Вот только зачастую под «нашей кровью» он подразумевает не только вас, его детей, а Ли в целом, весь клан, — Хару нахмурилась, не понимая, причём тут весь клан, ведь отец сам лично, бывает, проливает кровь Ли. — Вы должны понимать, что у нас есть особый покровитель, который каждого из нас оберегает, и уже должны были изучать тему, как именно он у нас появился.       Джунхо исподлобья взглянул на близнецов по очереди.       — Договор с духом? — Мёнхёк нахмурил брови. — Причём тут кровь?       — Потому что договор на крови! — закатил глаза Дохён.       Джунхо покивал головой.       — Обычно в таких случаях за нарушение договора идёт кара смертная, — заметила Хару. — Не было такого, чтобы кто-то нарушил договор и клан вымер…       — Однако кровь играет свою роль, — в дверь постучали, и директор разрешил войти. Врач из больничного крыла сначала скептически оглядел близнецов, а потом поставил на стол чемоданчик, откуда выложил две пробирки с кровью, стекло и пипетку. — Не думаю, что вы разбираетесь в группах крови, но вы наверняка замечали, что всё детство вы провели среди таких же Ли, как и вы. Детский сад, начальная школа… Возможно, от вашего внимания не ускользнул и тот факт, что у нашего клана свои больницы, а все ваши лечащие врачи были строго из нашего клана.       На самом деле в глаза это так не бросалось. Ли в принципе клан, который предпочитает держаться ближе к таким же, как и они сами, и Хару бы точно не удивилась, выпусти тот же отец закон, по которому всё, что связано с Ли, должно оставаться между Ли. Даже правило есть, по которому все тайны клана Ли остаются внутри клана, но только сейчас, когда на это указали, начали просачиваться строгие границы того, насколько всё сужено до одного клана…       — У каждого человека группа крови определяется в частности его родителями, но в нашем клане у всех группа крови одна, — Джунхо иногда делал паузы в своём рассказе, ожидая наплыва вопросов и возмущений, но, кажется, даже Хару убавила пыл и слушала внимательно, хоть и взглядом следила за тем, как Ли Тэмин набирал в пипетку из пробирки кровь. — Ко всему прочему, в нашем ДНК есть кое-что, что отличает нас от любого другого человека или кватлинга, — Хару в удивлении уставилась на директора. — Наш договор с Аями не просто формальность. Все мы — его часть. Дух чувствует и знает каждого из нас, ведь… его ДНК переплетена с нашей.       Хару затаила дыхание. Вспомнила Аями с его драконьей мордой, рогами, длинными усами, гривой и чешуёй. «Его ДНК есть в моей крови?!..» — на миг перед наследницей всплыли жёлтые глаза и острые длинные клыки, а в следующую секунду она почувствовала крепкую хватку на плечах и жуткий голос над ухом:       — Я тебя съем! — Мёнхёк вложил всё своё актёрское мастерство, но никак не ожидал, что серьёзно напугает сестру.       — Дурак! — Хару оттолкнула брата и обиженно отвернулась от него, подняла ноги на кресло и обняла колени, гордо сдерживая слёзы обиды. Мёнхёк попытался обнять сестру и извиниться, но Хару повела плечом, скидывая его руку. — Не трогай меня!       — Ну уж нет! — Мёнхёк зажал сестру в крепких объятиях, извиняясь.       Дохён велел брату сесть обратно и Мёнхёк хоть и не хотя, но вернулся на диван.       — В прошлом клан Чхве не просто так похищал наших людей, — продолжил рассказывать директор, когда наследники успокоились. — Наша группа крови особенная — она подходит всем, и мы можем быть уникальными донорами, но…       Директор бросил взгляд на Ли Тэмина. Мужчина всё приготовил и откашлялся, привлекая внимание наследников к себе. Он накапал немного крови на стекло, а затем повернул пробирку, из которой набирал, этикеткой к ребятам, демонстрируя имя на ней: «Ли Тэмин». Дохён уже знал, что последует дальше, а потому его больше интересовала реакция двойняшек. Он внимательно следил за эмоциями Хару и Мёнхёка. Тэмин отложил пробирку и пипетку, взял другую и поднёс пипетку над стеклом со своей собственной кровью.       — Я взял её у одного парня из клана Чон, — улыбнулся мужчина. Алая капля секунду дрожала, а потом сорвалась. За ней последовало ещё несколько.       Смешавшись, кровь на стекле забурлила и закипела, поднялся белый дым, а Хару вскочила с кресла, отойдя подальше.       — Что не так с его кровью? — Мёнхёк подался вперёд, внимательно наблюдая, как кровь на стекле густела, становясь алым обугленным и дымящимся комком.       — Тогда уж лучше спроси, что не так с нашей кровью, — Ли Тэмин усмехнулся и достал из чемоданчика второе стекло, на которое сначала накапал кровь парня из Чон, а потом всего пару капель своей собственной.       Ничего не произошло.       — Как это работает? — Мёнхёк не разгибаясь подошёл к самому столу и почти вплотную рассматривал оба стекла.       Ли Тэмин стал собирать всё обратно в чемодан.       — Наша кровь подходит всем, но нам подходит только наша, — заключил Джунхо. — Работает оно принципом большинства. Если нашу кровь вколоть кому-то из Чон, то ничего не изменится, но чужая кровь может изнутри выжечь любого из Ли. Главное правильно подобрать дозу.       Так как это буквально может навлечь на весь клан смерть, это первое и самое главное правило нашего клана — чистота крови. Аями живёт за счёт веры в него. Наш клан — часть большого договора, по которому нашу ДНК нельзя смешивать с любой другой из-за наличия в нашей крови частицы нашего покровителя. Отсюда вытекает и пятое правило, которое сейчас для вас должно многое разъяснить. Именно из-за смешения крови нельзя заводить семью с людьми вне клана Ли.       Чистота крови влияет и на шестое правило, гласящее, что все тайны клана Ли остаются строго внутри клана, ведь попади хотя бы это знание в чужие руки, нас всех можно было бы переубивать за один вечер. Чистота крови повлекла за собой много новшеств и строгих правил, которые караются смертью. Восьмое правило работает в виде исключения и гласит, что аборты в клане разрешены только в результате изнасилования, особенно кем-то извне.       Наш клан — большая семья со своими заскоками и чтобы однажды всё не закончилось инцестом, у нас есть организация, которая занимается вербовкой новых членов клана. Мы способны привить человеку ДНК Аями, способны изменить его кровь, хоть и далеко не каждого. Вы наверняка слышали о КАФРО (CAFRO). Возможно вы знаете, что они следят за порядком в клане, но не знаете, как именно. Они следят за соблюдением всех правил, в том числе и смертных, в частности касающихся чистоты крови.       Близнецы слушали внимательно, не перебивая. После такого потока информации им понадобится некоторое время, чтобы разложить всё по полочкам. Дохён знал это не по наслышке, а потому был готов помочь разобраться во всём своим брату и сестре. Он ответит практически на все вопросы: точно на те, которые касаются крови; на те, на которые он сам знает ответы, ведь даже сейчас он не был посвящён во все подробности работы клана. Сам принцип вербовки до сих пор оставался покрыт мраком.       — Так, а причём тут дедушка Шихёк? — Хару страдальчески рухнула на диван. Ли Тэмин убрал в чёрный пакетик стёкла с кровью. Директор велел избавиться от этого пакета, и врач, откланявшись, ушёл. Джунхо снова обратил внимание на наследницу. — Дедушка Ли и он не нарушали правил.       — Он был полукровкой, — напомнил Дохён.       Воцарилось недолгое молчание. Джунхо раздумывал, как донести до Ёнга, что его дети теперь знают правду; Мёнхёк недолго смотрел на брата, а потом перевёл внимание на сестру, придвинулся на самый край кресла и наклонился ближе к Хару.       — Интересно, — Мёнхёк задумался. — А отец знает?       Он поднял взгляд к потолку. Хару повторила за ним, на что Дохён наморщил лоб, думая, в какой момент их мыслей ему придётся вмешаться.       — Думаю, нет, — задумчиво протянула Хару. — Отец ненавидит Бан. Он убил бы дедушку, если бы знал…       Мёнхёк вновь опустил взгляд. Сговорщески оглядел Дохёна и директора, наклонился ещё ближе к сестре и прошептал:       — Мы ему не скажем?       Хару тоже оглядела «лишние» уши и помотала головой:       — Лучше не надо. Он убьёт дедушку.       — Но ведь его надо убить, — шёпотом возразил Мёнхёк. — Он полукровка.       — Он наш дедушка, — так же шёпотом отозвалась Хару.       Дохён закатил глаза и сделал глубокий вздох. Директор Джунхо выглядел в не меньшем замешательстве. Рассказывать о чистоте крови только на втором курсе не просто так придумали. Ещё тогда были подозрения, что пятнадцатилетки мало что поймут в особенностях крови, ДНК и договора с духом.       — Отец не одобрит нарушения правил, — Мёнхёк изогнул бровь. В его понимании «не одобрит» равнялось смертной казни, а узнав новые подробности, всё приобрело более кровавые краски.       — Дедушке уже восемьдесят лет… Он скоро сам умрёт.       Дохён наклонился ближе к ребятам:       — Я передам ваши слова дедушке, — понизив голос, сообщил старший Ли.       Джунхо откашлялся, привлекая внимание наследников. Он достал из стола небольшие книжечки и протянул по одной Хару и Мёнхёку.       — Свод правил, — сообщил мужчина. — Практически полный. Учите, разбирайте.

***

      Вернулись наследники только к середине следующего урока. Чонхёк в лучших традициях завалил Хару вопросами, но девушка лишь пожала плечами, мол, «Просто были вопросы по теме урока». Тогда уже Чонхёк просил разъяснить ему махинацию с объединением семей Ли, и тут Хару отвлеклась от вопроса деда, вспомнив, что её древо переплелось с древом семьи академии.       Наследница бросила взгляд на Канну, сидящую на задних рядах. Несмотря на то, что был урок корейского, дочь директора обложилась какими-то старыми томами книг далеко не по теме урока.       — Канна, — учитель тоже обратил внимание, что девушка занята не падчимами. — Если ты у нас занята не корейским, то знаешь эту тему очень хорошо. Выполни задание, будь добра.       Громко захлопнув книгу и раздражённо выдохнув, дочь директора подошла к доске и приняла из рук учительницы мел. Канна внимательно перечитывала предложения выведенные белым на доске, вставляя в пропуски нужные буквы. Закончив, натянуто улыбнулась и вернула мел учителю Сон.       — У тебя всё в порядке? — в голосе женщины прозвучали нотки беспокойства. Обычно Канна старается не привлекать к себе внимание и вести себя пристойно, как и велит ей обычно отец, но за утро уже даже учителя начали шептаться раздражительности девушки на уроках. — Тебя кто-то обидел?       Канна помотала головой.       — Я всё правильно сделала?       Учительница кивнула и отпустила девушку занять своё место за партой. Хару быстро вписала в пропуски нужные ответы и наклонилась к Чонхёку.       — Что случилось за пол урока, что меня не было? Мирэ опять приставала к ней?       Чонхёк оглянулся на дочь директора, а потом на учителя у доски.       — Ну, вообще-то, сегодня выделилась Канна сама, — Хару вопросительно нахмурилась. — Она на пару со своим соседом по парте угрожала желтоволосому кровавой расплатой.       Хару нахмурилась ещё больше. «Канна?.. Угрожала?.. Та самая девчонка, которая всю неделю только и делала, что ревела, если её кто-то обижал?..»       — Возможно, она просто не в духе из-за того, что всех троих потом отчитал учитель, — пожал плечами Чонхёк.       Хару ещё несколько минут обдумывала полученную за день информацию; после написала в чат с братьями СМС: «Наша тётя не в духе». В ответ Дохён прислал смеющиеся смайлики и уточнил, про кого идёт речь. Хару напомнила про сплетение семейных древ, и Дохён прислал ещё с десяток смеющихся смайликов, а следом короткое: «Мы не одна семья, если что. Та девчонка не была родной дочерью их семьи». Следом старший Ли написал целую тираду, которую Хару даже читать не стала, сославшись, что идёт урок и брат расскажет на обеде всё лично.       В коридорах было по-прежнему много народу, направляющегося в основном в сторону корпуса столовой. Канна, привычно держась поближе к Дарэну, не без опасений за своё здоровье направилась обедать. Уже в столовой, стоя в длиннющей, как показалось ей, очереди, она оглядывала обедающих ребят. Неподалёку от неё за столиком сидел Джуён с Дарэном, болтая о чём-то своём и периодически закидывая в рот новую порцию риса.       По центру столовой довольно шумная компания парней, которые то и дело привлекали своими криками внимание сидящих за соседними столиками ребят. В углу столовой уже привычно расположились наследники. Канна оглядела их компанию. «Почти все в сборе, — девушка взглядом пробежалась по столикам в столовой, но остановилась на двери. — А вот и пропажа».       В столовую вошли близнецы, которых за столом наследников встретили громким приветствием. Не хватало только Эрана, но Канна знала, что до вечера минимум ни он, ни её брат в академии не объявятся. Хару махнула наследникам, направляясь к столику раздачи, а Мёнхёк подошёл к ребятам, здороваясь с теми, кого ещё не видел сегодня. Пожав всем руки, он почти бегом догнал сестру. Когда близнецы заняли своё место в очереди, Канна прожигала меню взглядом, разрываясь между рисом и токпокки, свининой и курицей. Краем уха она слышала, как Хару возмущённо жаловалась на что-то Мёнхёку.       — Нет, ты представляешь?! — возмущалась Хару, тряся брата за руку. — Я не представляю, куда можно было потратить за два дня бутылку геля для душа!       Отпустив ситуацию с новыми правилами, Хару вдруг вспомнила вопиющую несправедливость.       — Хочешь, я ей что-нибудь сломаю? — спокойно поинтересовался Мёнхёк, выглядывая из-за стоящей впереди девушки, пытаясь понять, почему очередь не двигается.       — Ты будешь ломать кости всем неугодным тебе людям?       — Всем неугодным тебе, — Мёнхёк сделал акцент на последнем слове, всё ещё выглядывая впереди стоящих ребят. — И, возможно, мне тоже. Я, знаешь ли, на голодный желудок не шибко-то люблю думать, кто кому неугоден. Просто делаю.       Девушка, стоящая впереди близнецов, медленно повернулась и, встретившись взглядом с Мёнхёком, выдавила улыбку.       — Правда длинная очередь? Знаете, я как-то не голодна. Вы проходите вперёд, ладно?       Она отошла в сторону, пропуская Хару и Мёнхёка. Парень кинул сухое: «Мгм, спасибо», — и сделал пару шагов вперёд. Девушка неловко улыбнулась.       — Ты напугал её! — возмутилась Хару.       — Она не голодна, ты же слышала.       Канна поспешила забрать свою порцию салата и покинуть стол раздачи, пока ей не прилетело от наследника Ли. Садясь за стол к Джуёну и Дарэну, она получила сразу две претензии в духе: «Почему так долго?».       — Выбирала, — Канна натянуто улыбнулась и пожала плечами.       — Научись уже быстро принимать такие лёгкие решения! — посоветовал Джуён, на что девушка прожгла его взглядом.       Поставив поднос на стол, она достала из рюкзака толстый том легенд и мифов; раскрыв на странице с закладкой, продемонстрировала ребятам рисунок башни.       — Ничего не напоминает? — поинтересовалась она. Дарэн и Джуён пожали плечами. — После урока истории мне стало интересно про девчонку, которую моя семья держала запрети. Я перерыла библиотеку и нашла о ней упоминание в этой книге. Башня на рисунке слишком уж напоминает башню в академии.       — Аргумент, высосанный из пальца, — заметил Дарэн.       — Но послушайте саму историю…

Принцесса Хаджин: печальная история новой Рапунцель

Мир странный, прекрасный и удивительный, но до дрожи жестокий и справедливый в своих собственных рамках. Мир изощрённых и изысканных интриг, жестоких и отчаянных поступков. Мир, в котором живут прекрасные дамы со скелетами в шкафу, где отчаянные кавалеры готовы на всё, лишь бы добиться любви или убить любовь в себе. Мир, в котором власть решает, статус важнее морали, а цели оправдывают средства. Именно в таком мире жила известная принцесса Хаджин, чья судьба была печальна и трагична, ведь она была заперта в башне, в которую её заключили родители-короли. Неспокойное тогда было время. Раздор посеял семена войны и, чтобы уберечь наследницу престола, родители решили держать её взаперти, в тайне от всех, ведь все считали малышку погибшей в страшном пожаре. Девочка росла как пленница, запертая за злодеяния народа. В башне для неё было устроено абсолютно всё для роста и развития малышки — спальня, детская, игровая, кухня и столовая, гардеробная, библиотека, а на первых этажах даже небольшой ботанический садик с чайным столиком и качелью, прикреплённой к потолку башни. Потолок был разрисован под звёздное небо, которое принцесса могла наблюдать лишь украдкой из дыры под самой крышей своей башни-темницы. Шестнадцать лет так росла принцесса Хаджин, пока однажды не пришёл её вызволить из заточения прекрасный принц, что обещал ей власть, любовь народа и свободу. Под обещания защиты принцессы родители девушки всё же отпустили Хаджин в свет, о чём после пожалели. Принц жаждал лишь власти и пришёл к семье принцессы, чтобы его обучили управлению королевством. Взамен на знания король и королева вновь заперли принцессу в башне, а сам принц обучался, стараясь остановить многолетнюю войну в королевстве. Однако, почувствовав вкус свободы, юная принцесса приняла решение стать предательницей своей семьи, сбежав из заточения на свободу. Недолго она искала своего принца за пределами башни, ведь почти сразу она была убита разбойниками, охотившимися за драгоценностями королевской семьи. Принцесса Хаджин стала знаменита как Рапунцель. Её история превратилась в легенду, сказку для детей, что учит их не совершать необдуманных поступков и следовать велению старших поколений.

      — Что ещё за разбойники? — Джуён наклонился через тарелку и заглянул в раскрытую книгу.       — Мне тоже стало интересно, как именно умерла наследница Хаджин, — Канна вновь потянулась к рюкзаку. — Я нашла в другой книге очень любопытную заметку про те события. Клан Чхве, похищения, все дела…       Сверху книги с легендами легла другая — историческая. Канна зачитала выделенный карандашом кусочек:

«О том, что одной из жертв тех похищений стала и наследница Ли Хаджин, выяснилось позже. После того, как девушка сбежала из заточения бабушки, Сонмин искал её долгое время и от отчаяния обратился к специалисту. Тогда прозвучал страшный приговор: «Она везде». Хаджин была не просто человеком, она была кватлингом с регенерацией. Люди из Чхве вырезали её органы, продавали как донорские на чёрном рынке, а наследница восстанавливалась, и круговорот событий начинался по новой. Девушка такого обращения с собой не выдержала и в итоге убила себя, чтобы больше не служить инкубатором незаконной продажи её органов. После смерти она послужила донором в последний раз».