Остров откровений

Даник был невероятно горячим, податливым и невероятно ласковым. Он послушно выгибался навстречу движениям, тихо и мелодично постанывая. О, Дима просто обожал этот голос! Такой высокий, бархатный, спокойный… Парень был готов слушать его вечно. — Да!.. Малыш, давай… давай… зайка… — собственный голос казался шёпотом в горячих звуках спаривания. Альфа и омега… Дима и Даник… Идеально. Всё правильно. Склонившись к шее любимого, Дима аккуратно всосал губами кожу рядом с бешено бьющейся жилкой, немного прикусил зубами, оставляя лёгкий засос. Даник сладко всхлипнул, плотнее сжал бёдра партнёра ногами. Да, детка, именно так. Сглотнув, Дима резко закашлялся, почувствовав странный ком в горле. Неосознанно дёрнувшись, парень резко сел, чтобы легче было отдышаться. Ему потребовалось ещё некоторое время, чтобы прийти в себя. Только через пару минут бедняге удалось немного отойти. — Ч… Что, блядь? — потеряно прошептал он, заметив, что Даник спал на своей половинке кровати. Тогда что ж?.. А! Дима дал себе мысленную затрещину. «Так, брат! Ты что, ох… офигел?! Что это за мысли! — насупившись, строго пожурил он себя. На этом острове ему явно нездоровилось, раз виделось… всякое. — Ещё как значит, — ещё тяжелее вздохнул Дима, когда, скосив взгляд, заметил приличную выпуклость на своих брюках. — Ты чё, дядь?! Что это?!» Эх, если бы всё было просто. Обычными словами явно эта проблема не решилась. Вздохнув, Масленников на время оставил свои потребности в покое и склонился над другом, проверяя его состояние. Показалось или нет в полутьме помещения, но Даник вроде бы был излишне румяным и мокрым. «Ой, — коротко выдохнул Дима, мгновенно понимая, что к чему. Похоже, наступил новый виток течки, а это значило, что нужно максимально собраться. И на этот раз приготовиться. Поставив на костёр воды в кастрюле, предварительно закинув туда стопку дров, а также запасясь обычной питьевой водой и фруктами, Дима вновь нырнул в объятья друга, прижимаясь к нему со спины и обнимая.

***

Даник влажно вздохнул, почувствовав рядом тяжёлую теплоту. Дима навалился на него — огромный, в меру мощный и горячий, — и тотчас обвил руками, прижимая к своей мощной груди. Даник не знал, как, но он буквально чувствовал, как билось сердце существа сзади. Дима коснулся его затылка кончиком носа, посылая по телу мурашки, и слегка подвигал им, щекоча скрытую под волосами кожу. Даник зажмурился, наслаждаясь возбуждающей лаской. Так уж получилось, что одна из эрогенных зон находилась у него прямо на затылке, чему Даник в обычные дни не был особо рад. Родственнники очень любили гладить пухлого мальчика по голове, что с каждым новым годом было всё более мучительно выдерживать. Хорошо ещё, что потом родители заподозрили что-то и просветили остальных, что так делать не следует. Однако сейчас действия Димы не выглядели раздражающими. Он слегка касался носом и губами его затылка, лаская, массируя, и Даник дышал всё тяжелее. Он чуть согнул ноги, прижимая колени к животу, и почувствовал, как тяжёлые капли смазки медленно потекли по ягодице, вызывая щекотку. Его анус был мягким и расслабленным и отчаянно нуждался в заполнении. Даник слегка повозился, беспокойно втягивая носом воздух. Дима то ли задремал, то ли просто предпочёл наблюдать, и Даник, не выдержав, решил успокоить жар сам. Он завёл руку за спину и, зашипев сквозь зубы, ввёл два пальца в свою щель. Мягкая теснота обступила его, и омега внутри пренебрежительно фыркнул. Ну да, пальцы не замена большому альфовскому члену! Даник нервно облизнул губы. То ли раньше течки были другими, более напряжёнными, то ли Дима влиял на него как-то по-другому. С прочими альфами он никогда настолько не увлажнялся, и их проникновения было очень болезненными. Многие из его любовников даже думали, что он бета. Сейчас же он натурально тёк, как дешёвая омежья сучка, и изнывал от желания получить внутрь себя член, а ещё лучше — узел. Он так растянет, заполнит… Даник приоткрыл рот, выдыхая горячий воздух. Пальцы внутри раздвинулись, растягивая. Но этого всё ещё было мало. — Бля-я… — едва слышно простонал Даник сквозь полудрёму.

***

Дима понял, что всё гораздо хуже, чем он представлял. Видимо, омеге Даника совершенно не хватало его поглаживаний. Ведь в этот раз его казахский брат реагировал в разы сильнее. Единственная вещь, которая немного порадовала Масленникова — это внезапное открытое новой эрогенной зоны друга, на которую он пока отзывался больше всего. Затылок. Случайное прикосновение носом, и Даник потёк. Его запах вскружил голову, отчего Дима, не сдержавшись, заскулил. Как же хотелось… Как же хотелось Данику помочь! Бедняга так старается… так хочет… Ему так плохо… Вздохнув, Дима крепче прижал друга к себе. Надо держаться… Держаться, блядь! Пока не зная, что делать, Дима решил потянуть время, просто помогая другу достичь пика наслаждения простыми способами без проникновения. Обгладив тело Даника сильными тёплыми ладонями, Масленников вновь уделил внимание его члену, начиная мягко поглаживать и надрачивать рукой. А губами вновь нежно прихватил кожу на затылке, проверяя свою теорию.

***

Даник дёрнулся, почувствовав тёплую руку на своём члене. Ладонь Масленникова была горячей, а вот кончики пальцев — холодными, как у многих сердечников. Этот контраст температур возбуждал не на шутку, заставляя скулить и вертеться, как на сковороде. Дима вновь прихватил его затылок, прекрасно поняв его значимость. Даник мурлыкнул. За всё время кроме Димы только один Сударь узнал об этом месте. Да, когда-то они пытались встречаться с Никитой, но тот был скорее по девочкам и в результате чуть ли не стал его избегать. Тогда они из-за своих недомолвок чуть было не потопили с собой «Всё по маслу», разбежавшись, как в море корабли. Хорошо хоть, у Димы сознательности было больше, и он их смирил. Ох, Дима! Славный мягкий альфа! Даник чуть подался назад, прикасаясь поясницей к слегка выпирающему животу друга. Ну да, Димка не был перекаченным альфа-самцом, но Даника это даже больше возбуждало. Он ещё раз мурлыкнул и потёрся о друга, задыхаясь от любви. — Так, значит, вот оно где… — прошептал Дима на ухо Данику. Отзывчивость друга его невероятно радовала, отчего с каждым разом хотелось дарить ему всё больше и больше нежности и ласки, чтобы сделать его ещё счастливее. — Вот… Вот как тебе нравится… — продолжал тихо Масленников, вновь возвращаясь к затылку друга и на этот раз касаясь его уже прохладным кончиком носа. Слегка потёршись, вновь прикоснулся губами. — Такой ласковый… Такой послушный… Малыш… Чтобы добавить остроты ощущениям, Дима в довесок движениям рук принялся слегка потираться бёдрами о заманчивую задницу омеги, имитируя спаривание. Даник резко проснулся. Да, он проснулся уже давно, но это было, скорее, дремота, а вот теперь — реальное пробуждение. Дима двигал бёдрами, недвусмысленно потираясь членом об дырочку между ягодицами, и у Даника захватило дух. Облизнув губы, он выгнулся, и крупный член друга, ещё скрытый под одеждой, вдавился в его анус — решительно, вязко и восхитительно. Даник громко застонал и развёл рукой ягодицы, чтобы это вдавливание было более частым и энергичным. — Д-да!.. Да!.. — рвано выдохнул он, закатывая глаза. — Трах… ни… в жопу… Славный альфа… Дима не смог сдержать грустной улыбки. Несмотря на то что внутреннему альфе данная фраза очень зашла, по крайней мере, уже ставшее болезненным возбуждение усилилось, Масленников чувствовал себя опечаленным от мысли, как природа меняет людей. Ведь он был стопроцентно уверен, что Даник никогда бы не сказал ничего даже отдалённо похожего, будучи в здравом состоянии. Горячо и влажно выдохнув в затылок друга, Дима плавно увеличил темп. Чтобы Даник случайно не навредил себе неосторожным движением, Масленников положил свободную руку, до этого бездумно блуждавшую по дрожащему телу омеги, на беспокойно сжимающую ягодицу ладонь друга и, ещё слегка раздвинув бледную булочку шире, зафиксировал руки в этом положении. — Скажи, Даник, — прошептал Дима, прекрасно понимая, что в обычные потирашки нужно было добавить ярких картинок. — Тебе… нравится… ощущение… когда мой… большой… крепкий… член… касается твоей дырочки? — На самом деле… да, — тихо признал Даник, надеясь, что друг не станет считать его кем-то испорченным. Сон полностью ушёл, и Даник впервые ощутил себя так странно во время течки. Он словно понимал всё, но при этом испытывал возбуждение и готов был пойти на авантюры. Все предыдущие течки было по-другому — он практически ничего не помнил, чем и пользовались некоторые альфы. — Возможно, это мерзко, но у омег, на самом деле… всё сложнее, — пробормотал он тихо, потираясь щекой об кровать. — Я не знаю… как объяснить… это, но… мне очень нравится… сам факт спаривания. Этот… эти… мгновения… когда кто-то меня сжимает… и входит… — он вздохнул. — В обществе думают, что если ты… любишь… когда тебя берут… то ты… ну… не такой… «Шлюха», — раздался в голове голос одного из альф, и Даник поморщился. Он не считал себя проститутом, так как никогда не встречался ни с кем ради денег. Но, видимо, у альф всё было иначе. Если омега хотела секса, значит, она неправильная. Испорченная. — Но… это нормально, когда тебе нравится секс, — тихо пробормотал Дима, несколько теряясь от непривычно серьёзного голоса друга. Отдаваясь процессу, парень местами расслаблялся и тоже шёл на поводу эмоций, слегка припуская поводок альфы. Но в этот раз, видимо, ему не так повезло, как вчера. «Тоже мне, разошёлся! Хотел же промолчать!» — ворчливо подметил внутренний голос, отчего Масленников почувствовал ещё больший стыд за свои действия и слова. Даника явно беспокоили тайны прошлого, в которых нужно было разобраться. Тем более перед тем, как действовать так неосторожно, постоянно бередя чужие раны. Нет, не чужие. Раны лучшего друга, родного человека. А он… — Всё и должно быть так, — остановив движения, наконец изрёк Дима. Сейчас ему удалось немного собрать мысли в кучку, но он пообещал себе обязательно вернуться к этой теме позже и очень внимательно всё разложить по полочкам. — Недаром этот процесс называют занятием любовью. Ведь если ты омега — это не значит, что ты не можешь заниматься любовью после течки. Течка лишь усиливает ощущения, но вовсе не обозначает, что лишает тебя права выбора. Разве не так, м? Да и не мерзко это вовсе. К счастью, резкая смена вектора разговора немного поубавила возбуждение и позволила Диме полноценно анализировать состояние друга. Заботливый омега внутри переживал, усиливая тревожность, и напряжённо прислушивающийся к состоянию Даника альфа слегка отступил. Даник рассеянно покивал головой. Слова Димы были… правильными. Ни дать ни взять. Это был первый альфа, который не считал омегу с большим либидо чем-то мерзким. Это было удивительное ощущение, и Даник задумчиво улыбнулся, тронутый тем, как осторожно Дима рассказывал об этом. Но пока суд да дело, а член Димы всё ещё прижимался к его дырочке, заставляя её течь и пульсировать. Даник беспокойно двинул бёдрами, усиливая нажим. О, у Димы был большой… Даник представил, как бы он хорошо приоткрыл его дырочку, зашёл бы внутрь, даря болезненные, но сильные ощущения заполненности… как Дима приобнял бы его, прижимая к себе и не давая шевелиться… член проник глубже, до самых яиц, и дырочка растянулась, посылая в организм приятную щекотку… Ох, всё было бы!.. Масленников задумчиво нахмурился. Желание пообщаться с Саньком усилилось. Дима был практически на сто процентов уверен, что он напрямую замешан в становлении у Даника таких взглядов. «Как выберемся отсюда, пообщаемся, — пообещал себе Масленников. — Но что делать сейчас?» — прикусив губу, он задумчиво поглядел на отчаянно привлекавшего его альфу омегу. С одной стороны, Даник признался, что ему нравится секс с проникновением, но с другой… Дима, наверное, впервые в жизни настолько боялся накосячить. Мало того что у друга был плохой опыт, так ещё и Масленников не знал, что нужно делать и… Как? У него никогда не было омеги-парня. Да и в принципе не было парня, чтобы иметь хоть небольшое представление. Поёжившись, Дима вкопался носом в футболку на плече друга и ободряюще обнял его поперёк туловища, привлекая к себе. От напряжённых мыслей болела голова. Как начинать? С парнем так же, как и с девушкой? Будучи ещё и омегой, Дима изучал вопросы спаривания. Но обычно там упускались сцены именно подготовки. «Так, спокойно! Главное, не показывай, что всё не под контролем! — строго обратился Дима к своему внутреннему «я», чтобы прийти в себя и собраться. — Не нужно показывать, что у тебя нет опыта. Он будет переживать». «А что, если я наврежу ему? Что, если не получится?!» «Бля-я! Что делать? Что делать?! Веду себя как какой-то девственник в первую брачную ночь!» От невесёлых мыслей стало ещё хуже, а от волнения окончательно отступило возбуждение. Этот факт довёл бедного Диму до крайней точки отчаяния. А вдруг теперь у Даника из-за него будет чувство вины и неуверенности? Ну молодец! Просто всё испортил! Как и всегда! — Прости, — с трудом выдавил из себя Дима, тихо, едва слышно. К горлу подступил неприятный ком, вызванный желанием внутреннего омеги просто заплакать и куда-нибудь спрятаться, и Масленников ненадолго замолчал, тяжело сглатывая и смаргивая всё-таки выступившие слезы. — Но я… Да, знаю, я обещал… но… я очень хреновый партнер. Я… я не знаю… не знаю, как… с мальчиками. Боюсь сделать… хуже… От признания вовсе не было никакого облегчения, лишь сердце стало биться быстрее в ожидании какого-нибудь ответа. Ну или его просто не будет. Сейчас Даник сразу же закроется, отдалится, скажет, что всё понимает, но внутри будет это переживать. Пальцы неосознанно сильнее сжали омегу в объятиях, лишь спустя долгую минуту Дима заметил это и тут же слегка разжал их, позволяя Данику уйти. Может, так будет лучше? По крайней мере, это спасёт его от возможных проблем из-за неправильного проникновения. Даник удивлённо вслушался в слова друга. Лишь через время его затуманенный разум осознал сказанное, и Даника словно окатило из таза. А, ну да… У Димы до сих пор были только девочки, с чего он вообще взял, что будет классным домогаться до альфы, который, вероятно, был гетероориентированным? «Ну ты и дебил!» — подумал Даник про самого себя. И что теперь делать? Если сдать назад, то Дима, ещё чего, подумает, что всё дело в нём, и замкнётся в себе. А учить… Скажем так — нужно ли это было Диме? Если он до сих пор заглядывался лишь на девочек, то, очевидно, ему они больше нравились. Не зная, что предпринять, Даник улыбнулся и потёрся головой о подбородок друга. — Ничего страшного, — тихо произнёс он максимально нежным голосом. — Все мы чего-то не знаем, да и невозможно знать всё. Давай тогда просто понежимся вместе, если ты не против. Он перевернулся передом к Диме и прижался к его груди, обвив руками. От альфы несло жаром, что на фоне комнаты с вялым костерком особенно сильно выделялось. Даник прикрыл глаза и потёрся об эту мужественную грудь. Сколько лет прошло, а он всё ещё любил объятия с этим человеком. Интересно, почему-то именно с Димой данное действо вызывало какую-то нежную дрожь внутри. Дима настороженно наблюдал за действиями друга, пристально вглядываясь в его лицо так, будто бы пытался прочитать мысли. Но то ли Данику действительно было всё равно (что вряд ли), то ли он решил просто уйти от темы, подумав, что не будет навязываться. Это точно было в его стиле! Вздохнув, Дима все же аккуратно приобнял Даника в ответ. Повисла неловкая тишина… Вот так и не скажи, что всего-лишь пару минут назад оба находящихся человека сгорали от возбуждения. — Если… Если бы ты мог научить меня, — наконец тихо произнёс Дима, набравшись решимости. Даник приоткрыл глаз и посмотрел на него. Вот и хрен пойми, решил ли Дима, что он отстал лишь потому, что не хотел пугать, или и правду хочет! — Ты же знаешь, я хреновый учитель, — наконец негромко произнёс он. — Да и нужно ли это тебе, друг? Ты же по девочкам, у нас с тобой просто… чья-то злая шутка. Или эксперимент. — Это… Это сложно объяснить, — пробормотал Масленников, смущённо отводя глаза. Немного помолчав, чтобы обдумать как можно лучше собственные слова, он попытался объяснить своё состояние: — В семье меня всегда учили придерживаться традиционных взглядов. Мои родители видели рядом со мной только скромную девушку-омегу. С которой я должен был создать крепкую семью, завести детей. До определённого момента я и не задумывался о чём-то большем. Пока мой… ну, омега, в общем, не стал желать другого. А именно… — От волнения сердце забилось совсем-совсем быстро, отчего Масленников невольно сбился с дыхания, но всё-таки нашёл в себе силы ответить: — Одного… странного… казахского… альфу. Чёрт! Чувак, прости!.. Мы никогда не говорили на такие темы и, если тебе мерзко, ты можешь сказать. Даник снова удивлённо посмотрел на него, уже даже не делая вид, что дремлет. — Твоему омеге нравился я? — выдохнул он. — Но… но как? Разве он не чуял, что с «альфой» что-то не так? Дима для Даника, например, всегда казался… иным. Не таким, как другие альфы. Что-то в нём было… иное, мягкое, будто чужеродное, но при этом такое родное. Даник никогда не понимал, что происходило с другом, так как даже представить не мог, что существуют двоеполые люди, сочетающие в себе альфу и омегу. Но от других альф Дима всегда отличался, в лучшую сторону, и Даника тянуло к нему. Так что ему было удивительно слышать, что омега Димы не смог почуять в нём что-то странное. Ведь таблетки делали из Даника нечто вроде двоепола. Возможно, Дима просто не воспринимал все эти сигналы всерьёз, как и он сам. Они оба считали друг друга альфами и не особо заморачивались по этому поводу. — Возможно, были какие-то предпосылки. Но ты так рьяно отстаивал свой вторичный пол, что я в какой-то момент смирился с тем, что ты альфа. Со своими заморочками, правда… Но все мы не без греха, как говорится. А ведь недаром говорят, что чем сильнее кто-то отстаивает истину, тем больше шансов, что это не так, — пояснил Дима, слегка нервно усмехнувшись. — Мне нравился твой аромат. Он отличался от других, так как единственный не вызывал отторжения. Даник вроде как не злился и не обижался, отчего Масленников почувствовал себя увереннее и улыбнулся. Даник улыбнулся в ответ, его омежья гордость — и такое бывает, — была польщена словами Димы. — Мне твой запах тоже, кстати, нравится, — задумчиво произнёс Даник. — Он… успокаивает. Словно ощущение такое, будто всё будет хорошо, когда его чуешь. Интересно, почему так? Возможно, что так его омега реагировал на альфу друга. Масленников был сильным лидером, как бы не стеснялся показывать это. И это вполне могло передаваться через аромат. — Не знаю, — пожал плечами Дима, счастливо прижмурившись. Холод стал понемногу отступать, уступая место в груди приятному теплу. — Но, кажется, я чувствую то же самое. Альфа требовал проявление ласки, и впервые Дима не смог ему отказать, мягко прислоняясь своим лбом ко лбу Даника и нежно потираясь об него. Даник не знал точно, но, кажется, Дима совсем не лгал. Он ответил на ласку альфы, прикрывая глаза и нежно проводя пальцами по широкой альфовской спине. — Когда я был маленьким, — прошептал он, чтобы не молчать, — тётка постоянно читала истории о том, что в нашем мире существуют Истинные. Это, типа, альфа и омега, которые предназначены друг другу. Но ведь это сказки, ведь так? Природа не настолько умна, чтобы создавать что-то похожее. — Но иногда… так хочется в это поверить, — прошептал Дима в ответ и аккуратно коснулся губ Даника своими. По телу Даника пробежала дрожь. Он гулко выдохнул в губы Димы и позволил ему вести в поцелуе. Да-а… Каждая омега хотела верить, что где-то бродит её Истинный. Это как с верой в принца на белом коне у некоторых девочек. Пожалуй, Даник и сам хотел в это верить. Что-то точно с ними произошло. Это Дима понял, когда осознал, что с такой любовью ещё никого не целовал в губы. Даник расслабился, позволяя вести, и Масленников не подвёл, умело перенимая инициативу на себя. На удивление, это открытие вовсе не пугало, не раздражало, не казалось мерзким… Будто бы так и нужно было, будто бы так и правильно. Рука неосознанно коснулась чужого затылка, зарылась пальцами в волосы, начиная нежно массировать кожу головы. Вторая легла на бок друга, притягивая Даника ближе. Хотя, казалось, куда ещё ближе? — Я люблю тебя, котёнок, — на время разорвав поцелуй, прошептал Дима в самые губы Даника. Сердце Масленникова сладко сжималось от нежности к этому маленькому любимому человеку. Даник растерянно лежал, чувствуя рядом биение чужого сердца. Дима и раньше называл его всякими приятными прозвищами, которые в его семье, вероятно, считались весьма милыми. Но сегодня что-то произошло. Интонация Димы сменилась, и Данику показалось, что даже акцент слов сменился на нечто другое. — Я… я тоже, — произнёс он тихо, ожидая дальнейших действий альфы, чтобы точно понять, что ему не показалось. Дима не спешил. Несколько раз производя в памяти последние слова друга, он искал в них скрытый смысл, негативные чувства. Но ничего так и не смог найти. «Как друга, Дим. Просто с привилегиями», — напомнил мозг, вынуждая парня смутиться и прижаться лбом к плечу Даника, чтобы скрыть выступивший румянец на щеках. — Если ты ещё не передумал, я мог бы попробовать помочь тебе с течкой. Как бы… Если бы ты мог поделиться своими предпочтениями… я бы знал и сделал наш первый раз особенным, — предложил Дима. Он прекрасно понимал, что приступ течки снова скоро вернётся и тогда нужно будет действовать уже конкретно так. — Только… если ты хочешь… — Даник уже серьёзно уверился, что не будет Диму ни к чему принуждать. Понятное дело, что с течкой надо что-то делать, но давить на альфу, у которого не было подобных контактов, было неправильно. Он пошевелился, опрокинув Диму на спину и расположившись сверху, и коснулся языком чужой шеи. Он никогда раньше не ласкал альфу, но мог вспомнить, что его девушки проворачивали с ним. По крайней мере, многие из них были уверены, что ласки шеи были сексуальными. Дима несколько удивился такому повороту событий, но вырываться или спорить не стал. Вместо этого он доверчиво изогнул шею, показывая другу своё отношение. Сначала было, конечно, желание закрыться, чтобы избежать щекотки, но парень сумел сдержать себя. Чтобы не лежать бревном, Дима по привычке устроил ладони на бёдрах друга, слегка поглаживая их в знак поддержки. Вроде пока что всё нравилось. Даник расстегнул его рубашку и прислонился губами к соскам. Те были небольшими и мягкими, как спелые вишни. Даник провёл по ним языком, зная точно, что это приятно — он любил, когда его соски ласкали, поэтому справедливо рассудил, что и Диме должно понравиться. По крайней мере, пока он не вырывался. — Ох! — тихо выдохнул Масленников, почувствовав, как от действий друга по телу пробежала волна дрожи от не испытуемых ранее приятных ощущений. Внутренний омега млел от удовольствия, доверчиво выгибаясь навстречу прикосновениям. Он ещё никогда не испытывал ничего подобного, лишь тихонько мечтал об этом в одинокие течки. Реальность пока была гораздо лучше ожидания. «Так, надо запоминать. Он будет… Боже! Как хорошо!.. будет делать, что ему нравится. Нужно… тоже ему помочь… У кого здесь течка-то?!» Выдохнув вдруг ставший лишним кислород, Дима, в свою очередь, поднырнул под рубашку Даника ладонями, чтобы начать ласково поглаживать его по бокам и спине. Тяжесть друга на бёдрах, на удивление, лишь вдвойне усиливала возбуждение, отчего парень довольно быстро завелся. Даник вздрогнул, когда холодные руки друга проникли ему под рубашку, но почти сразу подался вперёд. От тёплого тела друга и его холодных рук создавался удивительный контраст, который заставлял возбуждаться. Даник сдавленно простонал и чуть прилёг на друга, продолжая ласкать его. «О да! Всё верно!» — радостно отметил Дима, почувствовав, как Даник сильнее навалился сверху. Проворный язычок друга по-прежнему игрался с сосками, отчего Масленников с трудом мог контролировать своё тяжёлое дыхание и охватившую тело дрожь. Раз Даник был не против поглаживаний, Дима продолжил это действо, теперь начиная ещё и нежно массировать кожу, спускаясь то совсем низко к пояснице, то поднимаясь вверх, касаясь пальцами загривка. «Пора», — подумал Даник, почувствовав твёрдое естество друга, упирающееся в живот. К счастью, во время течки омеги, как и глубоко возбуждённые женщины, не нуждались в смазке. Потому что её тут явно не было. Даник выпрямился и, засунув стеснение — какое, нах, стеснение, после всего, что произошло?! — стянул с себя одежду. Дима дышал тяжело, но вроде бы его вес пока выдерживал. Даник неуверенно улыбнулся. — Если… если что… ну… говори, — пробормотал он, после чего завёл руку за спину и крайне осторожно взял член друга. Он был очень горячим и твёрдым. Как палка колбасы. Даник чуть фыркнул и кинул опасливый взгляд на друга. Только бы не подумал чего на свой счёт! Гулко выдохнув, он придержал член Димы и осторожно опустился на него. Даник резко выдохнул, почувствовав неприятное, но не болезненное растяжение. Но вскоре не самые приятные ощущения исчезли, сменившись чем-то тягучим внутри живота. Даник зажмурился, с силой зажав сосок друга меж пальцев и не двигаясь, привыкая к размеру. Умелые (откуда?!) прикосновения Даника просто сносили крышу, отчего в какой-то момент Дима почувствовал, как начинает терять себя от невозможно возбуждающих касаний. Вот пальцы Даника касаются его члена, слегка теребят его, приподнимая и… Дима не смог сдержать удивлённо-ошеломлённого выдоха, когда чувствительный орган вдруг оказался в пленительном жаре чужого тела. Мягкие стеночки крепко сжали его, воздействуя на нужные точки, отчего перед глазами Масленникова не миг пробежалась пелена. Это было слишком хорошо. Очень хорошо. Парню потребовалось какое-то время, чтобы более осмысленно взглянуть на замершего Даника. Подметить сладостную муку на его покрывшемся потом лице и аккуратно протянуться вперёд, стараясь лишний раз не двигать бёдрами, предложить ему успокаивающий поцелуй, перед тем как осторожно обхватить друга руками в поддерживающем жесте. Парень находился в некотором шоке от происходящего и очень надеялся, что поможет Данику получить удовольствие. Ведь дальнейшая часть парню была знакома, благодаря опытам с девушками. Глаза открывать не хотелось. Да, Дима одобрил то, что с ним делали, и даже попытался поцеловать его. Руки бережно сжимали его, заставляя иррационально ощущать себя нужным. Даник слегка сжался вокруг члена, который пульсировал где-то внутри. Он чуть приопустился, пробуя, и судорожно выдохнул, когда член внутри задел что-то, отчего искры из глаз посыпались. — Ты… как? — отдышавшись, прошептал Даник, решив всё-таки уточнить самочувствие друга прежде, чем начать аккуратно двигаться. — Лучше… Как ты? — тут же отозвался Дима, с лёгким беспокойством поглядев на друга и пытаясь по его внешнему виду определить его самочувствие. — Больно? — мягко уточнил он, скользнув ладонью по спине омеги, чтобы ласково провести по его ягодицам и осторожно коснуться растянутого своим собственным членом горячего и влажного колечка мышц. Один раз Дима, будучи в состоянии омеги в течке, пытался унять внутреннюю нужду игрушкой, но это был довольно неприятный и болезненный опыт, так что парень даже не представлял, что чувствовал сейчас Даник, насаженный на его немаленький член. «Нужно ему помочь», — справедливо рассудил Дима и накрыл свободной ладонью возбуждённо текущий половой орган друга, начиная мягко надрачивать его. Даник хотел уже ответить, но Дима вдруг схватился за его член и мягко повёл от головки до основания и обратно, заставив подавиться воздухом. Даник хотел сказать, что омегам в течке не больно… ну, как минимум, тем, что с рождения омеги, но не успел. А потом ему и не до того стало. Сгорбившись, он уткнулся носом в грудь Димы и звонко выдохнул. Действия Димы вызывали щекотку в теле, и Даник принялся двигаться на его члене, пытаясь унять её. Дима задохнулся воздухом, когда Даник вдруг начал движения. Его горячая плоть сжимала и плавно скользила вдоль его члена, вызывая просто непередаваемые эмоции. — Ох, — несдержанно выдохнул тогда Дима и, чтобы не лежать бревном, уложил вторую руку под пятую точку Даника, помогая ему двигаться, но не ускоряясь. До этого они ещё успеют дойти, когда настанет нужный момент. Даник сосредоточенно сопел, приподнимаясь и опускаясь вниз. Дима под ним тяжело дышал и, кажется, совсем не был против. Его альфовские феромоны пропитали всю комнату, и крыша Даника ехала капитально. Он взмок и с каждым новым приседанием всё ниже склонялся на живот альфы. Его невербальные приказы буквально вдавливали Даника в тело под ним. Оно и ясно — их поза была совсем не природной, отчего вторые сущности внутри недоумевали. Наконец Даник полностью поддался чужому зову. Он лёг на Диму, прекратив свои движения, и принялся хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться. Его бока ходили ходуном, а взгляд распрлывался. От действий Даника Дима чувствовал, как начинает всё сильнее терять себя. Внутренний альфа рвался, мечтая уже сорваться и хорошенько так полюбить этого маленького, старательного… и уставшего?.. омегу. Обхватив Даника руками поперёк туловища, Дима одним сильным плавным движением поменял их местами и, подмяв друга под себя, не выпуская из крепкого кольца своих рук, страстно поцеловал. Затем, не разрывая поцелуя, слегка сдал бёдрами назад, практически полностью выходя из горячего тела, и одним движением, до хлопка кожи об кожу, вновь ворвался в него, начиная совершать размеренные глубокие толчки. От нехватки воздуха уже начинала кружиться голова, поэтому поцелуй всё-таки пришлось разорвать. Выдохнув горячий воздух в губы омеги, Дима прошептал ему ласковое: «Люблю!» и перешёл к шее Даника, начиная полизывать местечко для метки, как раз рядом с бешено бьющейся жилкой. Нет, конечно, Масленников не собирался ставить её, но альфовские инстинкты всё равно никуда не делись. Даник застонал тихонечко, когда альфа резко поменял своё местоположение и принялся спариваться. От правильности происходящего хотелось выть. Даник с готовностью раздвинул ноги, позволяя Диме брать его в том темпе, который был ему удобен, а сам, судорожно хватаясь за чужие руки, вдыхал разгорячённый воздух. Когда Дима стал лизать его шею, Даник вскинулся. Он что, собирался поставить метку? Даник не был уверен, что не хотел этого. По крайней мере, в Диме он был уверен, в отличие от других альф. Но тут существовало опасение, что они не были предназначены друг другу, а значит, им потом обоим будет больно. Даник выгнулся от особо приятного глубокого толчка и протяжно выдохнул. — Ди-и-и-им! — простонал он с той самой любовью, на которую только был способен. — М-м… мой хороший… мой… — пробормотал тут же Дима, мгновенно реагируя на звук собственного имени, от которого по коже невольно побежали мурашки. Казалось, только по этому одному слову можно было определить все невысказанные чувства Даника. Любовь, доверие. — Люблю… тебя… котя мой… — Диме очень хотелось подарить своему маленькому другу столько же любви, нежности, тепла, сколько он получал от него сейчас. Но эта поза была не очень удобна для этого. Закинув ноги друга себе на бёдра, Дима притянул его ближе и, не разрывая крепких, обещающих защиту объятий, слегка навалился на него, чтобы начать покрывать все доступные части тела партнёра поцелуями, вперемешку с полизываниями и совсем легкими покусываниями. Комплименты! Это именно то, что обычно любили омеги Димы, поэтому парень, несмотря на то, что с трудом понимал, что говорил, вдохновлённо нёс какой-то сладко-ванильный бред, признаваясь в любви и называя Даника всеми уменьшительно-ласкательными словечками из своего лексикона. Заметив, что стоны друга стали громче и протяжней, Масленников податливо ускорил темп, с силой врезаясь бёдрами в ягодицы партнера до характерного шлепка. Одна из рук парня скользнула ниже и вновь обхватила член Даника, усиливая его приятные ощущения. Даник уже не понимал, что с ним происходило и как. Тепло обступило его со всех сторон — мягкое, нежное и доброе. И почему он считал когда-то, что Дима будет таким же, как и остальные альфы? Более мягкого и нежного напарника было сложно вообразить. Когда Дима резко задвигался в нём, Даник на миг замер. Будет сцепка? Все прошлые разы это было больно. Обычно альфы заранее подготавливали своих омег к этому шагу, но точно не те, с которыми Даник был ранее. И если девочки, даже альфы, не имели узла, то вот Санёк и все последующие парни… Даник подвигался, чтобы не пародировать бревно, и потёрся об Диму, который склонился и шептал что-то невразумительное. Задача стояла не из лёгких — довести Даника до оргазма раньше, чем произойдёт сцепка. Ибо Дима не был уверен, что спариваться по-настоящему, не имея презервативов и противозачаточных таблеток, хорошая затея. Отчего срочно нужно было что-то придумать, ведь Масленников тоже был не железный и терпеть долго, когда омега сжимал его естество горячими стеночками, тоже не мог. «Затылок!» — напомнило сознание, и Дима тут же потянулся к нему руками, запуская пальцы в волосы и начиная нежно массировать кожу головы. В таком положении угол наклона как раз отлично позволял захватить в плен соски друга, начиная то ласкать их кончиком языка, то нежно нежно посасывать, по очереди сжимая тёплые небольшие горошины губами. Когда Дима надавил ногтями на затылок, попутно ещё прикусив его соски, Даник понял, что вот оно — финита. Дёрнувшись, он влажно выдохнул, кончив — без рук и без касаний, которые обычно составляли то, из-за чего он кончал. Он впервые кончил от петтинга, поэтому несколько растерялся. Впрочем, другие альфы не пытались принести ему удовольствие. Зачем омеге должно нравиться? Это же по-природе! На миг оргазма Даник потерял всё — облик, мысли, чувства, эмоции. После пришла сытая развязка. Снова заморило в сон, но Даник не мог позволить себе это. Дима ещё не кончил, и Даник вдруг с острой ясностью, несмотря на схлынувшую негу, подумал, чем ему может грозить сцепка. Мало того что это не очень-то безболезненно, хоть и очень возбуждающе — от этого вполне реально залететь. А таблетки Даника, которые он принимал совсем недавно, не были противозачаточными, с этим неплохо справлялся целибат. Поэтому, вывернувшись, Даник слез с члена и, прежде чем Дима мог бы воспринять всё на свой счёт, нырнул под альфу. Он обхватил тугой крупный альфовский член рукой и, не думая, погрузил его в свой рот, лаская так, как умел (не очень-то профессионально, но обычно он не сосал члены). Когда Даник кончил, сильнее наполняя комнату своими феромонами, Дима впервые подумал, что не сможет сдержаться. Да и горячие влажные стеночки ануса настолько сильно сжали его член, что парень сам едва не пришёл к финишу. Только усилием воли и прокушенной руки ему удалось сдержаться, чисто на автомате продолжая толкаться в приятно пульсирующий зад друга. Перед глазами как-то потемнело, а сердце глухой беспокойной дробью отдавало куда-то в виски. Взгляд зацепился за Даника, разморенного, растрепанного, прекрасного… такого уютного и домашнего… такого родного… Душу Димы невольно потопила невероятная омежья нежность, позволившая на время выпасть из состояния альфы и слегка отсрочить желание сцепки. Когда Даник внезапно дёрнулся в объятии, Масленников легко отпустил его, позволяя сбежать от себя. Внутренний альфа недовольно взбунтовался, не понимая, почему омега вдруг сбежал, не позволяя завершить процесс до конца, но сам Дима даже был рад, что так произошло. Но не успел парень что-либо предпринять, как его члена вновь коснулось что-то влажное и приятно тёплое. От неожиданности Масленников дёрнулся, метнул взгляд вниз и с удивлением обнаружил под собой Даника, старательно ублажающего его естество губами. Почему-то именно эта картинка довела парня до той самой крайней точки. Мягко опрокинув Даника, аккуратно, насколько позволяли дрожащие руки, Дима, не сдержав судорожного стона, обильно кончил на пол. После оргазма не хотелось ничего. Ну, кроме того, чтобы прилечь рядом со своим омегой, обнять его и проспать пару часов. Но заботливый альфа и рациональный мозг требовали совершенно другого. Чисто на автопилоте подорвавшись с кровати и совершенно игнорируя заплетающиеся ноги, Дима смочил тряпочку в тёплой воде, чтобы в следующий момент вернуться к омеге, перевернуть его на живот и хорошенько всего обтереть. Руки совершенно не слушались, глаза уже сами по себе закрывались от накатившей вдруг вселенской усталости, но Масленников упрямо продолжал своё дело. Быстренько пробежавшись по своему телу тряпкой, кинув рандомную полешку в костёр, чтобы не потух, Дима юркнул под бочок своего омеги, укрыл себя и его одеялом, крепко обнял, даря чувство надежности и защиты, и, уткнувшись носом в его влажный висок, отключился, шепнув лишь напоследок: — Люблю…

***

Дима кончил. Омега Даника удовлетворённо заурчал. Сам же Даник испытал нечто, схожее со… счастьем? Так называется это ощущение полной гармонии с миром и со своей сущностью? Видимо, сработала установка, которую молодые омеги изо дня в день, с самого детства, получали от своих родителей и от общества — ты счастлив, пока твой альфа счастлив. Устало зевнув, Даник вытянулся на кровати, на которую его опрокинул Дима, и прикрыл глаза. После спаривания всегда хотелось спать. Хотя Даник много слышал об омегах, которые выдерживали много случек за ночь, прежде чем почувствовать усталость, сам он никогда не отличался выносливостью, либидо было высоким, но требовало постоянных перерывов. Поэтому он почти сразу уснул, едва только веки прикрылись. Во сне он видел лишь неясные цветные пятна, так и не сформировавшиеся во что-то определённое. Его тревога на время приутихла, и он со спокойной душой восстанавливал силы. Течка заканчивалась.