Остров откровений

«Ура!» — радостно запищал внутренний альфа, несмотря на то, что Дима продолжал цепко сдерживать его внутри себя. Сейчас было не то время, чтобы веселиться, и Масленников понимал это, как никто другой. Сглотнув, он ободряюще улыбнулся другу и аккуратно прилёг рядом с ним, предварительно потянув его за плечо и мягко перевернув к себе лицом. Так он сразу заметит любые изменения на лице Даника и сможет принять необходимые меры. — Ты… Ты вкусно пахнешь, — искренне проговорил Дима, решив начать потихоньку и полегоньку. Спешить было совершенно некуда. — Нежно так, сладко… — Рука его аккуратно коснулась лежавшей рядом ладони друга, согревая её своим теплом и предоставляя ему возможность привыкнуть к прикосновениям. Даник удивлённо поднял на него взгляд. — Спасибо, — протянул он, слегка недоверчиво принюхавшись к себе. Никто никогда не говорил ему, что он вкусно пахнет. Даже родители. Хотя он, наверное, знатно бы кринжанул, если бы они так сказали. Дима был так близко… Его дыхание щекотало его лицо, а от руки, что касалась ладони, шло мерное тепло. Заметив проступивший румянец на бледных щеках друга, Дима немного расслабился. В запахе Даника он чувствовал лёгкое недоумение, но страха и раздражения не было, поэтому он продолжил. — Можно? — уточнил Дима, слегка придвигаясь ближе и вопросительно касаясь кончиками пальцев свободной руки уже щеки друга. Это действие было несколько непривычным, но внутренних противоречий парень, как ни странно, не ощущал. Лишь волнительный трепет внутреннего альфы. Даник мелко кивнул. Голос внезапно сел, и он не хотел показывать это. Под прикосновениями друга кожа горела, словно зажжённый воск. Даник задрожал, почувствовав невесомость чужих прикосновений. Омега внутри довольно замурлыкал, будто кошка, а он сам затрепетал. Дима и раньше касался его — они часто, на самом деле, нарушали личное пространство друг друга, — но то были совсем другие прикосновения. Эти же делал не Дима, а альфа, который пытался успокоить вверенного ему омегу и познакомиться с ним. Даник не отталкивал его, но сам пока опасался трогать — некоторые альфы не любили, когда до них дотрагивались в период тактильного знакомства. — Спасибо, — поблагодарил Масленников друга за проявленное доверие и аккуратно коснулся кончиками пальцев его щеки. Что ж, глаза его не подводили. Кожа Даника действительно была очень мягкой и приятной на ощупь. Правда, немного кололась из-за пробивающейся из-под кожи щетины, но это были технические мелочи. — Даник, — мягко позвал Дима, нежно очертив пальцами линию от щеки до подбородка омеги. — Перед тем, как мы начнем, я бы хотел обсудить с тобой некоторые детали. Это очень важная часть, поэтому я попрошу тебя отвечать честно, хорошо? И не сковывай себя, ладно? Мы друзья, и ты можешь трогать или говорить со мной, когда захочешь. Итак, скажи, ты сейчас готов поговорить со мной? Чтобы приободрить друга, Масленников взял его за руку, начиная успокаивающе выводить большим пальцем круги на его ладони. Вторая рука же продолжала медленное поглаживать по щеке. Даник задышал поверхностней. И как это у Димы получалось? Всего-лишь поглаживания — а он уже течёт и готов на всё ради этого альфы! Может, это из-за того, что он долго сдерживал себя? Или, возможно, потому, что в этот раз он пока что осознавал большую часть того, что с ним делали. В прошлый раз всё было иначе. — Д-да, — не очень уверенно, но всё же ответил Даник, почувствовав в голосе Димы вопрос. Он не совсем понял, что именно от него хотел друг, но на всякий случай согласился с ним. — Хорошо, — одобрил Дима и, снова слегка придвинувшись к другу, прошептал, специально меняя громкость голоса, чтобы тот стал прислушиваться к сути вопроса: — Пожалуйста, расскажи мне, что для тебя неприятно? Есть ли вещи, которые бы ты не хотел, чтобы я делал? — Масленников понимал, что это наверняка ответ «да, всё», но все же задал его, ведь Даник порой мог очень сильно удивить. Даник замолчал, припоминая всё, что его когда-либо коробило во время ночей с другими альфами. По всему выходило, что многое. Что-то, конечно, и правда было перебором — например, однажды он встретился с абсолютно отбитым альфой, который считал, что его настоящая омега должна была любить любую жидкость, которую исторгало его тело. Абсолютно любую. Даник не был готов к такому и поскорее смотался от столь… хм… странного человека. А другой, к примеру, очень любил оральную фиксацию и искал омегу, согласную на то, чтобы её рот использовали практически постоянно. После этого Даник понял, что не любит, когда его заставляют держать рот открытым. И издевательств на этот счёт он тоже не любил. — Ну… — он облизнул губы, не зная, как сказать, чтобы показаться неженкой. — Я… я не люблю… насилие это ваше… ну… что альфы любят. Связывание там, жёсткую доминацию… Воспоминания услужливо подкинули ему картинку того, как Санёк, пользуясь его невменяемостью, связывал его на стуле. Верёвки тёрлись об обнажённое тело, принося дискомфорт. Санёк, конечно, гладил и ласкал его, но потом тёплые губы сменило жёсткое железо. Даник сдавленно застонал, кусая губы, когда Санёк, нежно и ласково облизавший его соски, заменил свои губы плоскими металлическими зажимами. От них шла верёвочка, и друг дёргал за неё временами, вызывая у Даника целую бурю эмоций. Даник вздрогнул, вспомнив это, и поджал ноги. Соски тотчас отвердели. Конечно, было жутко больно, но и возбуждение казалось каменным. Может, это зависит от того, кто делал это с ним? — Ему… ну, этому… существу внутри… нравится боль. Она… заставляет его… течь… сильнее. Когда С… другой альфа делал это, ему нравилось. Ему, не мне, — уточнил Даник, безуспешно пытаясь обелить себя, будто опасался, что за возбуждение от боли он станет выглядеть грязным. Но что ему точно не нравилось, так это унижения. Он чувствовал себя грустным и испорченным, когда однажды его, связанного, показывали другим пьяным альфам. В ту ночь его не трогали, потому что течка прошла, а альфы были сыты, но само ощущение беспомощности тогда, когда над ним насмехались и хлопали по животу, осталось надолго. Тогда же он впервые попробовал коньяк. Пока один альфа держал его стул, чтобы Даник не рвался, другие альфы, хихикая, заливали ему в горло свербящий напиток. Даник случайно вдохнул его носом, закашлялся, на что один из альф похлопал его по щеке, словно непослушного пса, а другой, облизываясь, всё время гладил его горло, ощущая пальцами, как двигался кадык, когда он глотал… Даник задышал чуточку тяжелей и добавил: — Н-не… Не трогай горло, пожалуйста. И… если есть возможность… не плюйся. — Я понял тебя, котенок, — мягко проговорил Дима, внимательно выслушав человека напротив и стараясь не пропускать ни одну, даже мимолетную эмоцию на его лице. «Кажется, нужно будет нанести старому другу визит», — поставил себе мысленную цель парень. Санёк должен будет многое рассказать… Если, конечно, ребята выберутся с этого острова. — Давай так, солнце, — заставив альфу временно успокоиться и переключиться на реально важные дела, продолжил Дима. Он немного нервничал, ведь многие омеги жаловались на излишнюю затянутость перед основным процессом, но всё равно пытался быть максимально мягким и заботливым для своего партнёра. — если в какой-то момент тебе станет неприятно, больно или невыносимо, ты используешь специальное стоп-слово. Выбери его сам, пожалуйста. Даник прикрыл глаза. Мозг плавился и отказывался думать. Слово… какое-то лёгкое, наверное… Даник не совсем понимал, зачем ему это слово. Неужто альфа действительно остановится, если его услышит? Это было практически невозможно — если альфа дорывался до омеги, его могла остановить разве что пуля в голову, и то не факт. По крайней мере, Даник пока что встречал именно таких альф. Но раз Диме так спокойней, то почему бы и нет? — Ну… э-э-э… Масло? — напрягши мозг, прохрипел Даник. Благодаря влогам, это слово прочно вошло в их жизнь. Конечно оно перекликалось с фамилией Димы, но не сильно, да и вряд ли у Даника хватит сил называть альфу по фамилии, так что путаницы не должно возникнуть. — Хорошо, очень хорошо, — одобрил Дима, улыбнувшись. — Когда всё идёт не по маслу, используем «масло», — пошутил он, разряжая обстановку. Конечно, обычно парень интересовался ещё о многих вещах, но с сегодняшнему партнёру этого было более чем достаточно. Чтобы лишний раз не топить Даника ожиданием, Дима плавно перешёл к основной части их действа, лишь напоследок предупредив: — Помни: если есть желание, можешь помогать нам, проявляя инициативу. Не бойся меня. Я всё тот же Димка Маслёнок, твой товарищ, друг, только чуть больший альфа, чем обычно. Хорошо, родной? Последний раз проведя ладонью по щеке друга, Дима плавно скользнул ею вниз, заводя её за спину Даника и оставляя на его спине, чтобы в следующий момент аккуратно притянуть омегу к себе, ближе к груди и крепко обвить руками. «Ну, погнали», — скомандовал себе Дима и позволил своему альфе немного проявить себя. Тот не спешил, просто наслаждаясь обществом омеги под боком и заставляя пока тело покрываться мурашками от удовольствия, распространяя по палатке свой особый запах. Но надо было уделить Данику чуть больше внимания, чем Дима и занялся. — М-м-м… Маленький мой, ты так долго терпел, — позволив своему голосу стать бархатным и низким, нежно произнёс Масленников, чьи ладони вновь начали своё медленное движение вдоль оголённой спины партнёра, поглаживая её и местами совершая лёгкий массаж. — Так долго сдерживал себя… зайка… Переборов местами проявляющееся смущение, Дима наклонил голову к лицу партнёра, коснулся носом кончика его носа, нежно и легонько потёрся об него, и соединил их лбы друг с другом. — Но всё это позади. Теперь я с тобой. Мы вместе справимся со всем… Мурлыкнув, как большой довольный кот, альфа шутливо коснулся губами носа друга и тут же переместился на его щёку, оставляя нежный, лёгкий поцелуй уже там, затем на скуле, подбородке, снова на мягкой щеке. Кожа Даника была весьма приятной на ощупь, поэтому касаться её Диме даже понравилось. Даник старался не шевелиться, чтобы не сбить друга с намеченного им курса. Его сердце суматошно билось в груди, грозясь инфарктом. Даник снова и снова порывался взглянуть на Диму, но их лица были так близко, что он опасался спровоцировать его на агрессию. Хоть Дима и сказал, что он может без боязни трогать его и реагировать так, как хочет, Даник всё равно колебался. Мозолистые ладони Димы гладили его тело — легко, нежно и невесомо, будто боялись ранить. Даник чувствовал всякий раз, как кожа сталкивалась с кожей, как внутри что-то сладко ныло. Он всхлипнуто задышал и медленно прислонился лбом к чужому лбу, зажмурившись. Запах альфы вокруг кружил голову, и по телу прошлись холодные мурашки. Меж ягодиц повлажнело, и Даник слегка сжал бёдра, пытаясь скрыть это. Хотя Дима, наверное, знает, всё-таки почти все альфы знают, что такое течка. — Давай, наверное, так, — пробормотал Дима, когда спустя пару минут изучающих поглаживаний и лёгких поцелуев понял, что Даник готов переходить дальше. По крайней мере, его запах об этом говорил. Аккуратно подхватив ногу друга под коленом, Дима слегка пододвинул его поближе к себе и уложил ногу на своё бедро. Такое положение открывало больше возможностей для изучения, чем парень тут же и воспользовался, плавно перемещая ладони со спины Тауланова на его поясницу. Честно говоря, Дима не особо знал, что ему делать. Обычно его партнёрами были девушки-омеги. Очень активные девушки-омеги, которые, зачастую, вопреки стереотипам, сами валили его на диван, кровать, пол и выпрашивали ласки. Сейчас же Масленников чувствовал на себе огромную ответственность за состояние друга, за то, чтобы правильно доставить ему удовольствие, не навредив при этом неосторожными движениями. Альфа радовался такой свободе, но вот внутренний омега начинал беспокоиться, мешая сосредоточиться. Впрочем, к его советам Дима тоже прислушивался — нежность и забота явно нравились Данику, а это уже половина дела. — Так хорошо? — уточнил Дима через время, когда, прижавшись к другу практически вплотную, коснулся губами его шеи, а затем широко лизнул её языком, ощущая солоноватый привкус на языке. Руки же продолжали поглаживания, только теперь нежно касаясь и бедра Даника, скользя по нему вверх-вниз. Даник слегка сжал пальцы на Димовской спине. Рука альфы прошла совсем близко от его… хм… важного места, заставив трепетать. Дима делал это столь нежно, что Даник даже растерялся. У него впервые было такое, и он, наверное, должен был тоже как-то среагировать. Ведь да? По крайней мере, он знал, что омеги тоже участвовали в спаривании. Не брёвна же они! Не зная, что сделать, как показать альфе, что всё хорошо, не говоря этого — ибо голос совсем не слушался, — Даник коснулся носом чужой шеи и тоже осторожно лизнул её. Вообще, шея была опасным местом — обычно супруги ставили на ней свои метки, которые позже обновляли. Метка Даника была одноразовой — Санёк смог лишь раз достать до шеи. После Даник не давал ему такой возможности. Сейчас же от метки уже ничего не осталось. У Димы же, похоже, её и вовсе не было. Не сагрессирует ли он, почувствовав прикосновение к столь интимному месту? Даник надеялся, что нет. Дима, не сдержавшись, хихикнул, когда влажный язычок Даника коснулся его шеи. Сначала он хотел было отдёрнуться, чтобы избежать щекотки, но всё же смог сдержать себя и, наоборот, слегка изогнуть шею, открывая её и поощряя действия партнёра. Сам же парень ещё чуть сильнее приподнял ногу Даника вверх, ибо она медленно сползала, и плавно переместил ладони на его ягодицы, начиная осторожно поглаживать. Трусы друга были уже влажными от омежьих выделений и по-хорошему их нужно было снять, чтобы ещё сильнее не запачкать, но Масленников не хотел спешить, ожидая реакции Тауланова на такой большой шаг. Кажется, Дима был не против. То ли не знал про то, почему свою шею надо было беречь, то ли не воспринимал омегу как что-то опасное и умеющее навредить. В любом случае, Даник был рад, что его телодвижения не вызвали бурю. Однако вдруг Масленников схватил его за ногу и принялся подтягивать, ближе к себе, ближе. Это была не самая удобная поза, и Даник замер. А когда ладони оказались на его ягодицах, он напрягся. Впрочем, Дима пока ничего не делал. Он осторожно поглаживал его ягодицы, не пытаясь проникнуть в ложбинку между ними. От него несло чем-то вопросительно-ожидательным. Даник моргнул. Дима собирался всё время спрашивать его разрешения? Что ж, он не против. Пока что он получал только ласку и расслабленность, так что не особо боялся. Он чуть согнул ногу в колене и потёрся лицом об шею и ключицу друга. Судя по реакции Даника, тот был вовсе не против. По крайней мере, Дима надеялся на это. А то похожий случай у него уже был с Полиной, которая вдруг укусила его за плечо, когда он проявил излишнюю инициативу. Омеги в период течки становились слишком нервные, поэтому ожидать от них можно было чего угодно. — Молодец, — одобрил Дима, когда, немного уняв сердцебиение, осторожно пошёл напролом. — Такой послушный… нежный… расслабленный, — ворковал он, чередуя слова между поцелуями и полизываниями шеи, плеч и лопаток омеги. Со временем парень усиливал интенсивность своих действий, не давая партнеру думать ни о чём плохом, просто лаская каждый сантиметр мягкого, жаждущего тела. В какой-то момент Дима так увлекся, что, тихо муркнув, перевернул Даника на спину и навис над ним, по-прежнему не выпуская из крепких объятий. Пару секунд он внимательно глядел в тёмные глаза напротив, а затем наклонился и нежно накрыл его губы своими. Альфа внутри требовал проявлять любовь по отношению к омеге, доказать свои чувства… И Дима больше не мог с этим бороться. Альфа хотел поцелуя, по крайней мере, Масленников хотел в это верить. Даник почти уже привык к тому, что они делали, как Масленников осмелел. Тихо закурлыкав, как какое-то животное, он внезапно ухватил его за бока и одним махом перевернул на спину. Вокруг Даника распахнулись объятия папоротникового ложа, заставляя ощущать себя героем какого-нибудь омежьего романа. Да-да, того самого, с хрупкими нежными омежками, текущими от одного взгляда на них, и сильными мускулистыми альфами, которые изрыгали тестостерон и крали главную омежку, чтобы оплодотворить в своём лесном замке. Мама любила такие романы, Даник же ради кринжа почитал пару страниц. Не его чтиво, в общем. А потом… потом Дима резко накрыл его губы своими. Кажется, он устал ждать и решил стать более напористым. Это испугало Даника и одновременно возбудило до такой степени, что он засопел и ответил на поцелуй. Альфа был доволен ответом со стороны своего партнёра, а Дима всё ещё не мог понять, что он чувствует. С одной стороны, его сгрызали противоречия по типу «Хей, это же твой друг!», но с другой… Даник всегда был для него явно чем-то большим, чем просто другом. Человеком, которому он доверял, человеком, на которого всегда старался ровняться… Человеком, на которого ему было не всё равно. Но думал ли также Тауланов? Все эти заигрывания, объятия, поцелуи — всё это было лишь весёлой шуткой, очередным пранком, подъёбом. Их точно нельзя было воспринимать всерьез. Даник всегда хотел себе семью и детей, Дима явно чувствовал себя лишним в этой схеме. Пока сознание поддавалось рефлексии, опытный в поцелуях альфа умело делал своё дело. Разорвав поцелуй, лишь когда омеге не стало хватать воздуха, он игриво прикусил его за подбородок, не оставив там даже и следа — внутренняя заботливая сторона зорко следила за соблюдением всех правил. Спустился ниже, к груди, и, напоследок широко лизнув доверчиво раскрытую перед собой шею, провёл языком уже по бугорку правого соска. Лизнул пару раз, влажно, с оттяжкой, до тихого стона со стороны партнёра. Подобная участь постигла и второй сосок, на этот раз подвергшийся ещё и лёгкому посасыванию. — Тебе нравится, солнце? — Дима несколько удивился, услышав свой слегка ошалелый, пониженный голос, какого он за собой не замечал ни с одной омегой. Даник вроде бы что-то ответил, судя по его запаху, что-то положительное, но Масленников не расслышал, что именно. От стука собственного сердца в ушах он едва мог слышать слова. Вновь приникнув к чужой груди, по очереди играясь с чужими набухшими сосками, Дима аккуратно опустился на Даника, тем не менее не забывая удерживать большую часть веса на локтях и коленях, чтобы другу не было тяжело, и плавно скользнул по его спине ладонями, спускаясь ниже и проникая под резинку трусов. — Котёнок, — позвал Дима, слегка сжав мягкие половинки пальцами. — Расскажи мне… Скажи, что ты чувствуешь? — попросил он, слегка подтянувшись повыше и выдохнув эти слова в самые губы Даника. Даник судорожно дышал, приоткрыв рот. Альфа мягко, но решительно вёл, и омега Даника совсем расклеился, позволяя собой манипулировать. Когда тёплые пальцы коснулись его влажных ягодиц, Даник дёрнулся и неосознанно сжал их, зажался, будто это могло бы помочь ему, если бы альфа проявил напор. Но тут Дима заговорил — мягко, тихо, но уверенно, явно показывая, кто тут хозяин. Даник вслушался в родной голос, слегка успокоившись под гнётом феромонов, после чего хрипло прошептал: — Я… — он облизнул губы, вновь почувствовав шустрые пальцы Димы на своей заднице. И если раньше они просто держали, то теперь чуть двигались, будто ощупывали кожу вокруг. — Я… — Даник почувствовал себя очень душно, несмотря на то, что был в одних трусах. Хотелось стянуть их, перевернуться на живот и подставиться, позволив альфе без проблем взять его — так, как он захочет. — Я… мне… мне жарко, — так и не найдя ничего более невинного в этой ситуации, прошептал Даник, выгибаясь. Дима быстро облизнул губы и, наклонившись практически к самому уху Даника, прошептал: — Понимаю. Дальше будет ещё жарче, малыш. Поймав губами мочку омеги, парень слегка прикусил её зубами. Для многих представителей слабого пола эта зона казалась особенно чувствительной, и Дима должен был это проверить. — Например, я… я бы мог стянуть с тебя эти трусы. Они нам только мешают, правда? — продолжил он, опаляя ухо Даника своим горячим дыханием. — Мог бы спуститься поцелуями ниже… Поискать ещё какие-нибудь чувствительные зоны на твоём теле… Может быть, они здесь? — одна из ладоней накрыла пах Даника через белье, проводя по плотному бугорку пальцами, пока невесомо, дразняще. Слова Димы щекотали возбуждение, заставляя Даника представлять предлагаемое. Картинки, надо сказать, были хоть и незамысловатые, но очень жаркие. Даник замурлыкал в ответ и слегка развёл колени, неосознанно предлагая себя. Дима слегка поддразнил его член, заставляя омегу нетерпеливо поскуливать. Даник откинул голову на подстилку. Одна из самых чувствительных областей была у него на затылке, и омега потёрся головой об папоротники. — Боже… — выдохнул он пространственно. — Ты готов… быть… маленьким… послушным мальчиком? — воодушевлённо продолжал Дима, чей альфа просто сходил с ума от вида такого покорного и расслабленного омеги перед собой. — Ты готов… выполнить мои просьбы? Ладонь уже полноценно ласкала возбуждённый член Даника через тонкую ткань нижнего белья, то обхватывая его пальцами и скользя по всей длине, то игриво дразня чувствительную головку. Масленников хотел бы перевернуть партнёра на живот, вылизать его всего с ног до головы, войти в уже текущую от отсутствия внимания дырочку, взять омегу нежно, но напористо, даже использовать узел, но… Здравая часть его сознания настойчиво блокировала эти мысли. Ведь Даник, настоящий, его друг, не хотел этого. Подобные желания сейчас шли от его второго пола, от жаждущего из-за жестокой природы омеги. Даник позже будет ненавидеть его, если Дима позволит себе лишнего. Поэтому парень контролировал себя, не позволяя лишнего. Да, другу нужна была разрядка. И он её обеспечит, сделает всё возможное, что в его силах. — Д-да… да, я… я… я готов… — прошептал Даник, тщательно вслушиваясь в мерный и тихий голос друга. Его сознание плыло, но альфы не любят, когда их не слушают, так что стоило напрячься. Дима уверенно трогал и возбуждал его. И откуда только столько практики? Хотя… он же тоже парень, наверное, знает, как и где правильно надавить. Зуд стал отчётливее, и Даник, сопя, развёл ноги, давая Диме доступ к самому сокровенному месту любой омеги. Его томный, подёрнутый дымкой возбуждения взгляд остановился на промежности Димы — сквозь нижнее бельё отчётливо проступал контур, очень большой контур влажного альфовского члена. Даник облизнулся. И когда Дима собирался использовать его? — Это хорошо… Очень хорошо, — пробормотал Дима, слегка сбивчиво, ибо, когда Даник, томно вздохнув, вдруг развёл перед ним ноги, чуть не сбился с самоконтроля. Парню требовалось приложить усилие, чтобы перестать пялиться на друга и начать действовать. — Умница. А хорошему мальчику полагается… награда, — прошептал он и одним плавным движением стянул с Тауланова последний элемент одежды. Так запах омеги стал ещё отчётливее. Он дурманил разум альфы, вынуждая жадно втягивать в себя воздух и возбуждаться ещё сильнее. Это состояние было невозможно прекрасным, ему хотелось отдаться с головой, но Дима пытался держать себя в руках, хоть и частично начинал теряться в своих действиях. Вот он спускается дорожкой поцелуев-игривых покусываний-полизываний от груди до живота омеги, на время задерживается там, изучая новый участок кожи. Затем спускается ещё ниже, прихватывает партнёра за бедра, подкидывая их вверх, на свои колени, ведь места в палатке было мало и приходилось как-то изощряться, и на пробу касается губами головки его члена. Да, это был определённо странный опыт. Поначалу Дима хотел отстраниться, оставить эту затею, но на помощь ему пришёл затаившийся было омега. Когда-то давно Дима серьезно задумывался найти себе полового партнёра, так как порой ощущал особую нужду в поддержке (и не только моральной), в особые для омеги дни. Но одна лишь мысль о том, что ему тогда придётся кому-то подчиняться, пугала и отвращала до дрожи. Возможно из-за того, что парень тогда не был особо просвещён в подобных вопросах, а спросить особо было не у кого. На помощь тогда пришёл Интернет с полезной и… хм, не очень… информацией. Из него Дима вычитал рекомендации для омег, которые и хотел сейчас воплотить в жизнь. Представился шанс, так сказать. Хихикнув от своих мыслей, Дима наконец взял себя в руки и, не очень-то умело, неуверенно, но при этом старательно приступил к делу. Чтобы Даник не дёргался, он прочно зафиксировал его, обхватив за бёдра руками. Чувство стыда, неправильности и, на удивление, радости от внутреннего омеги смешались в один невероятно странный, но возбуждающий коктейль, лишь придающий сил и азарта. Возможно, потом Дима об этом пожалеет, но пока парень старался думать лишь о находящимся рядом Данике и о том, как сделать ему очень хорошо. Даник чувствовал себя так, будто парил в небесах где-то в отрыве от земли. Тёплые бархатные губы Димы кружили по его члену, лаская, возбуждая, и это было столь крышесносно, что Даник не мог сдержаться. Скуля-постанывая, он кусал свой кулак, чтобы не издавать слишком громких звуков, а на его глазах выступили слёзы. Конечно же, как и все мужчины, он ласкал себя, но то, что с ним проделывал Дима, не шло ни в какое сравнение с тем, что он бы испытал, занимаясь дрочкой. Влажная горячесть дразнила его, увлекала, и он ничего не мог поделать с этим — крепкие альфовские руки друга крепко сжимали его бёдра, слегка поглаживая большими пальцами подвздошные косточки, и он не мог сильно дёргаться или толкаться, чтобы взять больше наслаждения. — Ох… Ди… ма… бо… же… — бессвязно стонал он, нервно покусывая кожу на тыльной стороне ладони. Его кучерявые волосы взмокли от возбуждения, а дыхание с присвистом вызывалось из стянутой груди. Дима внимательно наблюдал за состоянием друга, будто бы стараясь запомнить каждую деталь этого горячего образа, отложить её в памяти навсегда. От неаккуратного проникновения у него немного побаливало горло, но парень едва ли обращал на это внимания. Эмоции, сгоняемые от альфы, кайфующего от присутствия рядом омеги, и от омеги, готового дарить немыслимое наслаждение своему партнёру, били через край, вынуждая выкладываться в своё дело всё лучше и лучше. В какой-то момент Дима настолько осмелел, что, выпустив горячий орган из плена своего рта, принялся дразняще медленно полизывать его по всей длине, да периодически касаться головки, чтобы слизнуть выступившую на ней смазку. — Да-аник, — между делом позвал он, на время прекратив касания и с нескрываемым желанием и любовью поглядев на друга. Омегу просто разрывало от испытываемых чувств, отчего Дима просто не мог сдерживаться, начиная нести всякий ванильный бред. Он видел, что друг был уже на пределе, но всё равно хотел продлить миг его удовольствия. — Ты такой… красивый… мой… Даник… Ты… Ты готов? Готов получить… оргазм? — особым по-альфовски многообещающим тоном шепнул Масленников напоследок и, для убедительности своих слов, слегка прихватил губами, нарочно делая это играючи медленно, яички партнёра, начиная слегка оттягивать их и дразнить чувствительную кожицу языком. Даник прислушался, пытаясь понять сквозь шум в ушах, что ему говорил Дима. Что-то там про готовность и оргазмы, вроде. Хо, он уже готов? Даник не успел подумать об этом, так как в следующий миг юркий язык прошёлся по уздечке, заставив сердце рухнуть вниз, а после моментально подняться. Даник приоткрыл рот, и глаза его закатились. Это было похоже на взрыв сверхновой — также мощно и возбуждающе. — Д… — едва слышно пискнул он, уже не зная, кому и что отвечает. Дима. Милый Дима!.. Такого альфы у него ещё не было. Нежный и мягкий, он буквально возводил его в рай, ничего не требуя взамен. И Даник вознамерился сразу же, как сможет ясно мыслить, отплатить ему той же монетой. Он тоже умел неплохо сосать члены. И если Дима будет не против, то он с удовольствием поможет ему с возбуждением. Судя по реакции Даника, он был уже близок, поэтому Дима, в последний раз лизнув возбужденный орган по всей длине, плавно погрузил его в рот, медленно скользя губами до самого основания. По крайней мере, в статьях говорилось о том, что такой заглот позволял партнёру достичь максимального удовольствия. Только вот в статье не писали о том, что делать это неподготовленному человеку не стоило. Поперхнувшись, Дима на мгновение отслонился, чтобы сглотнуть ставшую вязкую слюну и слегка отдышаться. Но тут же вернулся к минету, чтобы не упустить весь запал млеющего от его действий омеги. В этот раз Масленников старался действовать аккуратно. В довесок к своим движениям губами он принялся нежно оглаживать подрагивающее от возбуждения тело Даника, воздействуя на другие эрогенные зоны. Также, чтобы друг тоже мог проявлять себя, парень приотпустил его бёдра, опуская его ноги по обе стороны от своего туловища и устойчивее уложив его пятой точкой на свои колени. Так омега мог помогать себе прийти к финишу, контролируя скорость движений. Как бы Даник не желал продержаться в этом состоянии дольше, тёплый рот Димы и его руки были иного мнения. — Я… я счас… — Даник попытался вывернуться, краем ума понимая, что получить в рот сперму для альфы будет, наверное, не очень приятно. Но Дима не отпускал его, лишь сильнее сжал пальцы, и Даник, с силой сжав его бока коленями, кончил, пискнув и устало обмякнув. Белая пелена перед глазами слегка спала, напоследок взорвавшись мириадами цветных искр, и Даник, сыто заворчав, приоткрыл рот, восстанавливая дыхание. Его тело всё блестело от пота, а мысли путались, бегая в голове, как вспугнутые муравьи. — Кха! — выдохнул Дима, когда Даник, вдруг дёрнувшись, пришёл к финишу, напоследок с силой вскинув бёдра к нему навстречу и заставляя рефлекторно сглотнуть попавшую в рот сперму. От необычности ощущений Масленников даже растерялся, проваливаясь в прострацию и не зная, что лучше сделать дальше. К счастью, внутренний альфа знал на это ответ. Мягко подхватив омегу под спину, парень аккуратно переложил его чуть дальше, чтобы самому прилечь рядышком и крепко прижать едва живое от пережитого оргазма тело к своей груди. — Молодец, теперь отдыхай, — одобрительным тоном проворковал Дима, с небольшой растерянностью вслушиваясь в лёгкие сипы в своем голосе, когда заметил, что Даник стал уже чуть легче дышать. Зарывшись в его кудрявую макушку носом, он поудобнее обхватил друга руками и заставил своё тело расслабиться, чтобы запах альфы помог Данику почувствовать себя защищённым. Даник слегка шевельнулся. Он всё ещё был словно под кайфом, слегка заторможенный и будто оглушённый, но разум его постепенно возвращался. Он перевёл на Диму взгляд и улыбнулся. — Спасибо… — прошептал он, с грустью осознавая, что ни с кем другим ему не было так хорошо. Из-за того, что они друзья, или тут что-то другое? Он протянул руку и коснулся чужого паха. Никогда раньше он так не делал. Другие альфы предпочитали быстрый и эффективный перепихон и не особо жаловали ласки, которые считали девчачьими. Идиоты. Даник сомкнул дрожащие пальцы на чужом паху и слегка провёл по нему вниз и вверх. Судя по всему, Дима так и не кончил, и Даника царапнуло неправильностью происходящего. От тихой благодарности Даника Дима почувствовал, как начинает приятно теплеть что-то в груди. Эта простая фраза, произнесённая с такой любовью и нежностью, отчего-то вдруг невероятно растрогала его, вызвав внутри настоящую бурю из чувств к этому невероятному человеку рядом с собой. — Отдыхай… котёнок, — почувствовав несмелые пальцы вблизи своего паха, мягко оборвал Дима. Омеге полагалось отдыхать между сессиями, а не тратить последние силы, которые ему, несомненно, ещё понадобятся. Аккуратно прихватив руку друга за запястье, парень поднял её на уровень губ и, оставив на тыльной стороне ладони лёгкий поцелуй, переместил себе на плечо. Несмотря на визуальное возбуждённое состояние, Дима умел отлично контролировать себя и мог заняться этой проблемой чуток попозже. Вместо этого он чмокнул Даника во влажный висок и, снова притянув его к себе, стал убаюкивающе гладить партнёра по спине. — Но ты… не кончил, — всё-таки слегка смутившись, тихо пробормотал Даник ему в шею. Прикосновения альфы казались столь невинными, что даже не верилось, что каких-то несколько минут назад Дима насаживался ртом на его член. Обалдеть. Кому скажешь — не поверят, что альфа так сделал. Впрочем, Даник не собирался ни с кем говорить на эту тему. — Тш-ш, всё хорошо, — пробормотал Масленников, сворачиваясь вокруг Даника в комочек и вновь утыкаясь носом ему в волосы, тем самым демонстрируя явное желание немного вздремнуть. — Я чувствую, как ты устал, поспи чуток. Как бы Данику не было неловко, что он не помог Диме и не доставил ему удовольствия, он вынужден был признать, что тот прав — усталость после спаривания пришла тихо и незаметно. Он зевнул и потёрся носом об ключицу Димы. — Ладно, — покладисто пробормотал он, слегка прикрывая глаза. — Как скажешь… — Засыпай, я буду рядом. Сердце Масленникова щемило от нежности при виде настолько милого в своей взъерошенности и сонности Даника, отчего хотелось прижать его к своей груди и не отпускать. Хотя сделать этого сильнее было уже попросту физически невозможно. Поэтому вместо этого Дима лишь нежно потёрся носом об висок омеги и как-то совсем невинно и по-детски чмокнул его в щеку. — Я люблю тебя, котёнок, — само по себе сорвалось с губ, перед тем как Дима прикрыл глаза и ушёл в какие-то приятные раздумья, ведь анализировать произошедшее сейчас совершенно не хотелось. Слово это на миг вытянуло Даника из сонной неги. Он озадаченно моргнул. Что имел в виду Дима под словом «люблю»? Вряд ли тут имелась ввиду их дружба. Но не мог ведь Масленников влюбиться в него по-другому всего за одну ночь, проведённую вместе. — И… я тебя… — растерянно и осторожно произнёс Даник. Дима не отозвался. Возможно, задремал. Впрочем, Данику не хотелось бы прямо сейчас выяснять отношения, которые явно изменились за этот безумно приятный, но неожиданный вечер. Тело требовало отдыха, и Даник, подумав, решил дать ему это. Во всяком случае, если что, они смогут поговорить утром.