Ксандер Великолепный

(не бечено)

      Мир вокруг кружился. Он раскалывался на сотни, тысячи маленьких, жутко острых осколков, которые собирались воедино лишь для того, чтобы вновь распасться на части. Я не мог понять, что чувствую и где нахожусь, но какой-то инстинкт гнал меня наверх. Туда, где я слышал жизнь. Её биение и сонливую теплоту. Еда.       Я знал, что там же, совсем рядом с ней, находится мой Родитель. Сир. Тот, чьё слово было для меня всём: началом и концом, альфой и омегой. И я полз всё быстрее, с глухим рычанием разрывая рыхлую землю и копошащихся в ней крохотных существ, стремясь выбраться. Вылезти из этой обволакивающей тьмы.       Вылезти? Как я сюда вообще попал? Зачем мне лезть наверх к этому… Сиру? Это же он виноват, что… миг и мир вновь раскалывается на части, заставляя меня быстрее перебирать руками, а ногами утрамбовывать осыпавшуюся вниз землю. Голод, такой сильный, что невозможно было даже думать, гнал меня вперёд. Сколько я уже так лез наверх? Минуты? Часы? Насколько глубоко я оказался под землей?       Реальность казалась шаткой. Ограниченной. Болело тело. Мышцы рук и ног, само лицо. Ломило ноющей болью зубы и дёсны, а живот сводило судорогами, и от этого ещё сильнее сжимались челюсти. Голод… он вырывался из меня глухим рычанием. Стремился поглотить ту жизнь, что мирно дышала где-то надо мной. Еда была слишком беспечной и это необъяснимо веселило. Щекотало азартом где-то в мозгу. Добыча.       Когда вместо земли пальцы лишь скользнули по воздуху, задевая легкие листья травы, я рывком дёрнулся вперёд, используя почву, как опору, чтобы выбраться наружу. Но, пока я выпрямлялся, стараясь твёрдо стоять на обеих ногах, моё тело, вопреки желанию, продолжала сотрясать дрожь. Меня потряхивало, словно на улице была лютая, северная зима.       Хватая ртом воздух, я пытался дышать. Там, внизу, я не мог себе это позволить, но сейчас ничего не мешало мне сделать сначала вдох, а следом выдох, и так несколько раз, чтобы просто почувствовать мир вокруг ещё одним, смутно привычным способом.       Чего-то не хватало… Чего?       Пошатываясь, я огляделся по сторонам, подавленный тем, что видел и слышал. Слишком много звуков, запахов и ощущений нахлынуло на меня чересчур резко. Они одновременно: оглушали, ошеломляли, заставляли путаться, но, когда я увидел Сира, мне стало легче. Словно среди сотен тысяч постоянно изменяющихся переменных, я вдруг увидел, обрёл, единственно верную константу. — Ты выглядишь куда безумнее Дру, когда та вылезла из своей могилы.       Мой Родитель что-то тихо произнёс, сопровождая свои слова смехом, а я, жадно ловя каждое слово, но ещё не до конца понимая их смысл, сделал неуверенный шаг вперёд, чтобы оказаться рядом. Так шептали мне мои инстинкты. Они заглушали разум. Подавляли все мысли. И я был безмерно счастлив находиться рядом с Сиром. Словно щенок, впервые увидевший свою мать, я, наверное, мог бешено завилять хвостом, будь тот у меня. Но наслаждаться обществом моего Родителя мешал голод. Жажда.       Она заглушала всё. Даже счастье при виде Сира. И я нетерпеливо оскалился, смотря на еду. С каждым мгновением жажда становилась всё сильнее и мой Родитель, понятливо улыбнувшись, показал мне на добычу. Жизнь, лежащую у его ног. Она не шевелилась, была безмолвна, но я видел, что ей было спокойно. Она не осознавала, где находится. Мирно спала, погружённая в своё бессознательное.       Моё тело действовало само, повинуясь инстинктам. И в тот момент, когда я впился зубами в изгиб женской шеи, еда проснулась. Она дёрнулась от боли, закричав, но было уже слишком поздно. Я жадно глотал ставшую ещё слаще кровь, пьянея от её аромата и вкуса и зарываясь клыками ещё глубже в горячую плоть. Очарованный, я оказался слишком обескуражен, когда еда быстро закончилась. Мне хотелось бы растянуть её на подольше, но мёртвой добыча уже не была так сладка и я, разочарованно застонав, выпустил из рук окровавленное тело хрупкой девушки с разодранным горлом.       Моргнув, я несколько секунд смотрел в глаза ещё совсем юной девушки, которой было не больше тринадцати. Мёртвая, она как-то обиженно и испуганно смотрела куда-то в небо. Я убил человека. Машинально облизывая губы, я думал о том, что чувствую. Я знал, что должен был закричать от ужаса. Отшатнуться в сторону и закрыть рот руками. Отбежать в сторону и склониться около ближайших кустов, силясь избавиться от поглощённого. Вот только вместо этого я лишь продолжал смотреть в мёртвые глаза той, кого только что убил и не чувствовал ничего, кроме азарта и желания повторить столь приятный опыт. Девчонка оказалась весьма вкусной, а её страх в крови лишь сделал её слаще. — Ну, как тебе первая трапеза?       Наклонившийся ко мне мой Родитель выглядел довольным, и всё во мне радостно заурчало. Но почему я должен был счастлив? Именно благодаря этому ублюдку я стал таким! Почему же я так хочу порадовать его? Сир.       В этом коротком слове таились все ответы. Одновременно с тем, как всколыхнувшиеся сомнения укладывались где-то на дне моего существа, я чувствовал необычайную ясность и понимание всего вокруг. Реальность, что до этого представала передо мной в разбитом, искажённом виде, ярко сияла. Я чувствовал весь мир и то, что скрывалось за гранью, таясь в тенях. Это было совершенно новым опытом, который я, до этого, никогда не испытывал.       Пока мой разум пытался осознать происходящее и решить, что делать дальше, рот сам открылся и из меня вырвалось признание: — Хочу ещё!       Я широко улыбнулся, когда Сир громко рассмеялся.

***

      Потирая виски, я стоял в коридоре особняка, пытаясь привести мысли в чувство. После того, как мой Родите… Ангелус привёл меня сюда, домой, я ещё на пороге успел почувствовать других сородичей. Они ощущались, как нечто родное. Как семья. Вот только рада мне была лишь сестра. Её Дитя грозно фыркнуло и бодро уехало из зала, оставив меня стоять с усмешкой на губах. Сородич на инвалидной коляске… это выглядело жалко и смешно. Впрочем, веселье Дитя сестры вызывал и у нашего Сира. Рассмеявшись, он тоже покинул зал, оставив меня и сестру молча смотреть друг на друга. Она молчала, после ухода Родителя не издав больше и звука. Лишь улыбалась, что-то беззвучно бормоча себе под нос. Странная. Когда мне надоела эта тишина, я тоже ушёл, принявшись бродить по особняку.       И вот теперь я стоял в коридоре около входа в такую знакомую мне комнату и, распахнув дверь, смотрел на пятно крови на полу около стены. Рядом валялись цепи, что тоже были испачканы в крови. Моей крови. Оставив в покое виски, я сделал шаг вперед, заходя в комнату. Подойдя ближе, я присел на корточки и потянул носом воздух. Аромат пускай и засохшей, но всё же человеческой крови, оставил после себя вновь вспыхнувшую жажду. Моё лицо с хрустом перестроилось, но я усилием воли заставил себя вернуть человеческий облик. Даже понимание того факта, что эта кровь на полу принадлежала мне самому не помогала. Наоборот, это воспринималось, как нечто особенно увлекательное, даже в чём-то возбуждающее.       Вновь мелькнула мысль, что я не должен так реагировать. Что это не я. Вернее не тот я, который ещё недавно, буквально прошлой ночью, сидел тут, около стены и, еле сдерживая крики от испытываемой им боли, в лицо смеялся своему мучителю. Но тот человек мёртв. Умер, когда его выпили и напоили своей кровью, создав нового монстра. Теперь тут остался только я.       Подавив резко вспыхнувшее желание разнести всё в этой комнате, я провёл кончиками пальцев по пятну высохшей крови. Здесь я умер, а моё сердце, в последний раз дёрнувшись, стихло. Иронично, но тот, кто ненавидел вампиров, сам стал одним из них. Что бы сказал Джесси, увидь он меня сейчас? Наверное, рассмеялся бы и, протянув руку, позвал с собой на вечеринку, полную тёплой крови и веселья. А я? Я бы тоже улыбнулся и пошёл с ним, а не потянулся за колом или крестом.       Так что же осталось во мне от меня? Что осталось в твари без души и без человечности от того Ксандера, что умер тут на полу, так и не дождавшись, пока его друзья придут к нему на помощь? — А… ты тут.       Не поворачивая головы в сторону Спайка, я молча продолжил возить пальцами по пятну крови, будто эта высохшая жидкость могла вернуть мне мою жизнь. Но я мёртв. Моё сердце не бьётся, а легким не нужен воздух. Я вампир. Дитя Ангелуса, как и Друсилла. Кровожадное, полное жестокости и садизма Дитя. Я чувствую эти желания под своей кожей. В своём разуме. Они оглушают.       Друсилла — моя сестра. Она знала это уже при первой нашей встрече? Той самой, в бункере, где собирались поклонники Энн Райс. Проклятый дар, который говорил ей слишком многое, чего не следовало знать, уже тогда шепнул ей о том, кем я стану? Не поэтому ли она задавала все эти вопросы? — Эй! — послышалось позади. — Ты меня слышишь?       Проигнорировав вопрос, я нахмурился. Память вновь начала крошиться осколками, но я упорно цеплялся за неё, игнорируя шёпот изнутри. Желание выйти на улицу и прогуляться по тёмным улицам до самого рассвета стало сильнее. Ночь только началась — я вылез сразу после заката и Родитель сразу повёл меня в логово, не дав разгуляться. Это было немного обидно. — Ад и пламя! — кто-то громко выругался прямо около меня. — Неужели Ангелусу так нравится порождать безумных Детей? Да приди же в себя!       Резко развернувшись, я протянул руку, сжав пальцы на шее говорившего, который даже не успел среагировать. Несколько секунд я молча смотрел на сородича перед собой, прежде чем разжал пальцы и улыбнулся. Плавно встав, я посмотрел на Дитя моей сестры и, обойдя его каталку, направился к выходу их комнаты. — Ты куда?       Обернувшись у самого порога, я, коснувшись дверного косяка, посмотрел на сородича и ответил: — Прогуляюсь. — А папочка тебе разрешил? — вновь отвлёк меня Спайк. — Я не обязан его во всём слушаться, — честно ответил я и с тихим смехом вышел в коридор, оставив Дитя сестры позади.       Проходя мимо комнаты Друсиллы, я замер, прислушиваясь к тому, как та тихо перешёптывается с кем-то безмолвным и явно, в отличие от меня, слышит ответы на свои вопросы. Это имел ввиду сородич, когда утверждал, что мой Родитель создаёт безумцев? Вряд ли, ведь я точно не горю желанием вести диалоги с невидимым собеседником.

***

      Пока я шёл по тёмным улицам, мне по пути встретился мужчина, видимо возвращавшийся домой после работы или из бара. От человека еле ощутимо пахло кровью и пивом, а я, не удержавшись, незамедлительно напал на него, осушив прямо посреди безлюдной дороги. Смерть простого прохожего, как и гибель юной девушки, не вызвала у меня никаких угрызений совести, хотя я и простоял на трупом несколько минут, пытаясь понять, что же чувствую без влияния находившегося рядом Сира.       Вновь ощущение неправильности моего поведения, реакций на происходящее, охватило нутро, поднявшись откуда-то изнутри, но, не найдя причин и понимания, я лишь отмахнулся от странных мыслей. Почему я вообще должен был жалеть о том, что кого только что убил? Разве в этом есть смысл? Тем более, что мужчина даже не мучился. Можно сказать, я сделал ему одолжение. Сделанный вывод заставил рассмеяться.       Я чувствовал себя просто великолепно. Теперь, когда я утолил одолевающий меня голод, было гораздо легче взять под контроль разбушевавшуюся жажду и насладиться ночью. Мне хотелось просто прогуляться по знакомым с детства улицам. Увидеть панораму ночного Саннидейл под другим углом. Таким, каким до этого я ещё никогда его не видел. И родной город не подвёл меня. Почти сразу я заметил около одного из переулков представителей «теневой» стороны.       Четверо невысоких рогатых демонов о чём-то яростно спорили с группой из трех вампиров. Последние явно были скорее раздражены, нежели действительно злились. Заметив, что я на них смотрю, вампиры приветливо кивнули, а кто-то из них даже махнул рукой. Демоны же скривились, после чего один из них сделал своим собратьям сигнал и рогатые коротышки, рычащими голосами ругаясь, поспешили скрыться в переулке под смех оппонентов.       Вампиры же сделали несколько шагов в мою сторону. Их жёлтые глаза на демонических лицах слегка мерцали, светясь в полутьме дороги, освещённой всего парой уличных фонарей. Только сейчас я осознал, что после убийства того мужчины в паре кварталов от этого места, так и не вернулся в человеческий облик, сверкая клыкастой улыбкой. — Привет, — ко мне приблизился главарь, что я отчётливо почувствовал в нём, как и то, что он был создателем оставшихся двух вампиров. — Никогда тебя раньше не видел, сородич. Ты новичок в Саннидейле?       Еле удержавшись от того, чтобы поморщиться, про себя я содрогнулся от омерзения. Ни за что! Те представители нашего вида, что сейчас стояли передо мной, были жалкими. Слабая, разбавленная кровь не чувствующая принадлежность линий. Даже Дитя моей сестры в своей инвалидной коляске запросто мог с ними расправиться! Сородич? Это вряд ли. — Можно и так сказать, — ответил я и, сдерживая предвкушение, подобрался. — Босс, — один из двух подчинённых миньона не удержался от смеха, — походу, это действительно новичок!       Посмотрев на меня, главарь принюхался и тоже рассмеялся: — Только вылез из могилы? — он явно расслабился. — Могу сделать тебе редкое предложение, малец. — Какое? — наклонив голову к плечу, я растянул губы в усмешке. — Я дам тебе шанс присоединиться к одной из сильнейших вампирских групп Адской Пасти! Мы происходим из линии самого Мастера и…       Честно, я пытался дослушать предложение слабосилка, но заявление о принадлежности к моей линии вызвало искренний и громкий смех. Эти вампиры не принадлежали моему роду и я мог утверждать это с такой же уверенностью, как и то, что утром на востоке появляется солнце. Главарь уставился на меня сначала недоумённо, но потом на его лице проступила злость. Махнув рукой, я, продолжая смеяться, произнёс: — Знаете, я не командный игрок, поэтому, пожалуй, откажусь. — Дело твоё, но что такого смешного ты нашёл в моих словах? — вампир оскалился, раздуваясь, как гневная индюшка: — Ты только родился, но уже оскорбляешь нашу кровь! Древнейшую и… — Заткнись, — спокойным тоном попросил я, резко перестав смеяться. — Ты можешь солгать о своей кровной линии своим жалким подобиям Детей, но врать на каждом углу о принадлежности к подобной, старой крови, когда всё и так понятно, стоит только на тебя посмотреть… не боишься, что настоящие представители линии однажды решат навести порядок? Пустят по ветру твоих детишек, а тебя оставят в каком-нибудь забавном состоянии в назидание другим. Что думаешь?       Под конец своей речи я не удержался от ехидного вопроса. Меня веселило то, как после моих слов представители «команды мечты» стали с подозрением коситься на своего главаря. Да, с одной стороны кровь в этих вампирах была слаба. Они никогда не станут по настоящему сильными и могущественными, являясь, по своей сути, пушечным мясом. В конечном счёте, вампиры были созданы древними демонами для ведения боёв на территории этого мира, а в армии всегда будет разграничение по рангам. Вот только слабая кровь давала не только меньше сил, но и меньше цепей, которыми сковывались её обладатели. Обращённые этим вампиром передо мной никогда не почувствуют силы связи между Сиром и его Дитя. Они свободны от необходимости с восторгом подчиняться своему создателю. — А кто ты такой, чтобы говорить здесь всё это? — вякнул из-за спины главаря второй подчинённый, который до этого спокойно молчал. — Представитель линии Мастера. Даже можно сказать, что я его правнук, — ответил я и, смакуя каждое слово, протянул: — Козырять именем семьи… Какое непривычное чувство! Понятно, почему Корди так это любит. Действительно, довольно приятно.       В образовавшейся тишине я следил за тем, как детишки, переглянувшись, молча уставились на меня, явно силясь понять лгу я или же просто сошёл с ума, ведь кто в здравом рассудке будет заявлять подобное, да ещё и так подробно. Вот только их Родитель был несколько иного мнения. Теперь я действительно заставлял его насторожиться. Наконец, главарь фальшиво хохотнул и, сделав шаг назад, произнёс: — Оставим его в покое, Дети, — вампир улыбнулся одними губами, а в его глазах сияла злость и сомнение. — Такие не живут долго. Либо его уничтожит Истребительница, либо сам Бич Европы.       Хорошая мина при плохой игре? Наклонив голову к плечу, я невинным тоном поинтересовался: — Зачем моему Сиру, сестре и её Дитя убивать меня? Нет, я понимаю, совсем другое дело Истребительница, это её призвание, но моя семья…       Теперь уже дети тоже заподозрили что-то неладное. Я уже не скрывал охватывающего меня азарта. Мне хотелось проверить насколько же я стал силён и просто немного размяться. Все вампиры уже рождались со знанием, как сражаться. И ничего так не привлекало их, как битва. Вампир, предпочитающий мир сражению, лжёт сам себе или слишком слаб и боится это показать. — Босс, — вновь прошептал один из подпевал, — походу он того, не лжёт. — Ага, — я широко улыбнулся, оскалившись, — того, не лгу.       Впервые за весь разговор на лице главаря открыто проступило опасение. Он явно жалел о том, что вообще подошёл ко мне. Попятившись, он приказал: — Уходим!       Это слово подействовало на меня, как команда атаки. Рывком оказавшись рядом с ближайшим ребёнком, я с лёгкостью пробил его грудную клетку, раздавив сердце, после чего повернулся к тому самому «умнику» и взмахом руки с заострёнными когтями, перерубил шею. Всё это не заняло у меня и пары секунд и на асфальт опал прах сразу двух вампиров. Я действительно стал гораздо сильнее. Это из-за того, кто именно меня обратил или есть что-то ещё? В любом случае, я остался весьма доволен собственными возможностями. Они пьянили не хуже привкуса крови.       Посмотрев на главаря, я развёл руками и довольным тоном сообщил: — Я ведь говорил, ложь может привести к тому, что однажды кто-нибудь из настоящих представителей линии решит навести порядок. Смотри, что ты натворил! Из-за твоей лжи твоих детишек пустили по ветру и ты знаешь, что это означает? Теперь твоя очередь.       Я ещё не знал, что сделаю с главарём, но увидев в его глазах искренний страх вдруг отчётливо осознал, что проявлю всю свою творческую натуру. В конечном счёте, как я там говорил? Оставить в каком-нибудь забавном состоянии в назидание другим? Надолго задерживаться я не собирался, но подойти к делу с вдохновением был обязан.

***

      Я помнил дату своей… пропажи. День, когда Александр Харрис, для друзей просто Ксандер, оказался похищен Ангелусом. Но сколько времени прошло с того злополучного вечера? Сколько дней я пробыл в плену? Тогда, когда я ещё был жив, мне казалось, что это было не меньше месяца, но сейчас я так не думал. Скорее всего, меня держали около недели, прежде чем обратили.       Остановившись, я посмотрел на низкую ограду, за которой виднелось кладбище Саннидейла. Ноги сами привели меня сюда. В место, где упокоились тысячи и вновь вернулись сотни. Моя же могила была позади дома, особняка в котором я умер и теперь должен был жить. В принципе, для вампира погребение не было обязательной частью процесса трансформации, но, видимо, Ангелус по какой-то причине хотел сохранить традиции. Если вспомнить, сколько я карабкался наверх, можно было сделать вывод, что яма, в которую меня закопали, была гораздо глубже стандартной. Не особо удачная шутка.       Не долго думая, я, легко перепрыгнув ограду, и принялся гулять среди надгробий и старых склепов. Я вспоминал, как вместе с Баффи и Уиллоу выходил в патруль вечерами, после школы. Как, вооружённый колом, пихал под нос вампирам крест, чтобы отпугнуть их и дезориентировать, немного облегчая Истребительнице работу. Как к нам присоединилась Корделия и троица превратилась в полноценную четвёрку. Где-то впереди послышались звуки боя, вырывая меня из воспоминаний. Замерев, я прислушался и, примерно зная, что увижу, рискнул приблизиться.       Я не ошибся. Баффи отчаянно сражалась с Ангелусом и проигрывала ему. Вся моя суть разделилась на две части. С одной стороны я с увлечением хотел продолжить следить за тем, как мой Родитель уничтожает Истребительницу, а потом присоединиться к нему, но с другой я еле удержал порыв помочь подруге, которая, не удержав кашель, всё же нашла в себе силы не просто отбить мощный удар Ангелуса, а даже парировать его.       Жуткий когнитивный диссонанс охватил меня и я замер, не зная, как поступить. Лишь молча смотрел на то, как Баффи, ослабев, упала на траву, а Ангелус навис над ней, злорадствуя, чтобы отпрянуть, когда на защиту Саммерс бросились Уиллоу и Корделия. Издав злобный рык, мой Родитель отшатнулся в сторону и попятился. Он выглядел раздосадованным, поэтому, когда наши с ним взгляды столкнулись, я даже не удивился, что его глаза полыхнули жёлтым огнём. В них сияло обещание преподать мне урок за то, что я только что увидел его оплошность. Вот только я не собирался возвращаться. Не в ближайшее время.       Встав на ноги, Баффи продолжала смотреть на Ангелуса, поэтому обернулась назад, чтобы понять, куда тот так пристально уставился. Она, как и мой Родитель, прекрасно разглядела меня в темноте. В чём-то Истребительницы были очень похожи на вампиров и этого у них нельзя было отнять. Глаза Баффи стали больше, но, когда она хотела что-то сказать, силы её окончательно покинули. Осев, Саммерс потеряла сознание. Болезнь или что-то иное?       Я дернулся было к подруге, но замер. Почему я должен ей помогать? Почему я так хочу ей помочь? Это же Истребительница! Они существуют, чтобы убивать таких, как я. Они враги, но… Баффи была рада видеть меня. Я видел это. В ней, несмотря на уже окутывающий разум туман, полыхала сумасшедшая надежда, что я не привиделся ей в бреду. Неужели она так яростно искала меня? Выходила в патрули и на поиски каждый день не смотря на то, что заболела и хотела меня найти. Верила, что я ещё жив. — Баффи! — бросились к Саммерс малышка и Корди.       Тело само дёрнулось вперёд. Сделав первый шаг, я уже не мог остановиться. Подбежав, я напугал Уиллоу и Корделию. Отшатнувшись от ярко полыхнувшего для моих чувствительных глаз креста в руках подруги, я сделал пару шагов назад, чувствуя дискомфорт. Крест меня дезориентировал, вызывая какой-то иррациональный страх, который злил.       Подняв руку, чтобы прикрыть глаза, я попросил: — Убери его, малышка. — Ксандер! — воскликнула сначала Уиллоу и начала было выполнять мою просьбу, когда Корделия громко на неё зашипела: — Не будь дурой! — Чейз была, как всегда, очаровательна. — Если ему не нравится крест, то это уже не он! — Ох, — выдохнула Уиллоу и тоном, полным сожаления, протянула, перехватив поудобнее крест в руках: — Прости, Ксандер, не могу.       Поморщившись, я с трудом поборол страх, чему невольно поспособствовал опыт перенесённый в тот злополучный Хэллоуин, и присел рядом с Баффи на корточки. Под громкое оханье друзей, которые не знали толком, что делать: то ли бросаться на меня с колом, то ли спасать Саммерс, то ли позволить мне делать то, что я хочу, я осторожно коснулся разбитого в драке лба Истребительницы. Горячая, словно кипяток! Хотя, я сейчас гораздо холоднее любого человека. Нужно сравнить. Протянув руку, я коснулся виска неосмотрительно приблизившейся Уиллоу, которую старательно пыталась оттащить в сторону Корделия. Малышка резко отшатнулась, а я нахмурился. Определённо, у Баффи была сильная температура. — Её надо отвезти в больницу. — Ты её не тронешь, — с угрозой сообщила мне Чейз.       Повернув голову, я посмотрел на кол в её побелевших руках и поморщился, не став ничего говорить. Сейчас я всё равно не планировал обсуждать с Корделией хоть что-то. Всё, что хотел, я сообщил ей в нашем последнем разговоре. Сейчас, в свете случившегося, мне казалось, что расставание было даже к лучшему. Чейз было бы гораздо хуже, пропади я и вернись вампиром имея статус её парня.       Уиллоу опустила крест и тихо прошептала: — Ты холодный. — Да, — согласился я и облизал губы, не мигая сверля взглядом кровь лбу Баффи. — Вы на машине? — Естественно, умник, — фыркнула Корделия, продолжая держать в руках кол на манер кинжала. — Хотел бы осушить, так бы и сделал, когда вы, как сурикаты, столпились вокруг Истребительницы, — оскалился я подобной восхитительной самоотверженности добычи, после чего, мотнув головой, выдохнул: — Я помогу донести Баффи до машины. Веди, королева.       Подхватив Саммерс на руки, я невольно поразился тому, насколько лёгкой та оказалась. Аромат её крови, продолжавшей проступать из раны на лбу, манил и я сделал титаническое усилие, чтобы удержать человеческий облик. Я не хотел пугать друзей, но, когда лицо с хрустом перестроилось, они всё же увидели то, чем я стал, прежде чем я вернул себе привычный для них вид. — Значит ты всё же… — с неожиданной слабостью прошептала Чейз.       Я отчётливо рассмотрел то, как задрожали её руки. Корделия была полна боли и какой-то отчаянной ярости. Но не на меня. Она направляла свой гнев куда-то вглубь, пожирала им себя. Я уже видел нечто подобное, когда Баффи осознала, что стало причиной изменений в Ангеле. Для меня стало открытием то, что мне всё ещё было неприятно видеть, как Чейз грызёт саму себя. Я не хотел видеть её такой. — Вы бы не успели в любом случае, — солгал я и пошёл за отвернувшейся Корделией, которая поспешно зашагала по кладбищу, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть успеваем ли мы идти за ней.       Рядом со мной шла Уиллоу. Я видел, что она готова в любой момент достать крест, который сжимала под своей курткой, чтобы я не видел его, и воспользоваться этим довольно эффективным оружием для отпугивания. Мы все молчали и в тишине раздавалось лишь хриплое и болезненное дыхание Баффи. Я не знал, что мне стоит говорить. Вот тебе и встреча с самыми близкими людьми. Хотя, мне определённо стоит порадоваться, что Баффи находится в таком состоянии. В ином случае она уже пустила бы меня по ветру.       Может ну эту больницу? Я вполне мог сделать прыжок в сторону и, скрывшись за ближайшим склепом, убраться подальше и, где-то вдали от погони, осушить Истребительницу. В конечном счёте, Убийцы — эксклюзив и когда мне ещё сможет выдаться шанс попробовать такой деликатес?       Нет! Я чуть крепче прижал к себе Баффи, даже дышать перестав, чтобы больше не чувствовать аромат крови Саммерс. Для моей жажды эта кровь, что текла в жилах моей подруги, была подобна амброзии. Сильная, яркая, сладкая… понятно, почему Спайк охотился за Истребительницами, если натыкался на их след. Вот только я не должен был пить из Баффи. Я здесь был не для этого, и меньше всего хотел уподобиться животному, той гиене, чей дух вселялся в меня год назад.       Уложив Саммерс на заднее сидение автомобиля Корделии, я захлопнул дверь и негромко озвучил крутящийся у меня в разуме вопрос: — Вы действительно искали меня? — Конечно! — возмутилась, можно сказать даже оскорбилась моими словами, Уиллоу. — Мы искали тебя все эти дни! Баффи каждый вечер патрулировала по городу, дёргала клиентов бара Вилли. Мы были уверены, что ты у Ангелуса, но никто не хотел выдавать нам местоположение его нового логова. Ты… ведь был именно там, да? — Именно там, — я горько усмехнулся, следя за тем, как Корди молча садиться за руль, избегая смотреть в мою сторону. — Ангелус приглядел новое гнездо ещё до того, как был вынужден… переехать.       Кивнув своим мыслям, Уиллоу спросила, продолжая настороженно сжимать в руках под курткой крест: — Ты поедешь с нами? — Нет, — покачал я головой и, немного подумав, добавил: — Я буду ждать около твоего дома. Думаю, ты и сама понимаешь, что нам нужно многое обсудить. — Хорошо, — Уиллоу внимательно посмотрела на меня и еле слышно добавила: — Корди искала тебя так же отчаянно, как и мы все.       Вместо ответа я лишь улыбнулся и сделал несколько шагов назад. Я чувствовал неподалёку присутствие Сира и планировал успеть сбежать до того, как тот решит начать свой урок воспитания. Для начала мне нужно было поговорить с Уиллоу без свидетелей. Рассказать ей о том, что мы с Дженнифер успели сделать прежде чем Ангелус запретит мне даже упоминать об этом.       Когда машина Корделии, скрипнув шинами, быстро устремилась вдаль по дороге, я поспешил прочь, стараясь убежать от своего Родителя. К счастью, тот не стал меня преследовать. Видимо решил наказать меня, когда я вернусь в особняк. Вполне логично, ведь куда ещё может оправиться новорождённый птенец, которому от роду ночь? Только в родное гнездо.       Направляясь по улице к дому малышки, я облизывал палец, которым всё же успел мазнуть по лбу Баффи. Кровь Истребительницы была потрясающей, превзойдя все мои ожидания. Будь у меня чуть меньше сила воли и я бы развернулся и бросился к детской больнице, куда повезли Саммерс Корди с Уиллоу. А может ли вообще быть подобный самоконтроль у такого молодого вампира, как я? Вина Зла или чего-то ещё, но я определённо отличался от простых вампиров. Моё видение человеческих душ так никуда и не делось, а сам я мог бороться с тем влиянием, что оказывает на Дитя его Сир.       Так в чём же причина? Что отличает меня от других?

***

      Погружённый в свои мысли, удобно устроившись на заднем дворе дома Уиллоу, я прислонился спиной к стеклянной двери комнаты малышки, и очнулся лишь когда моя подруга вернулась из больницы. Распахнув дверь, она с какой-то тоской смотрела на то, как я продолжал сидеть, облокотившись о пелену, что преграждала путь любому вампиру в жилище живого человека. — Не приглашай меня, — попросил я. — Это может быть опасно.       Я не хотел иметь пропуск в дом той, кого считал сестрой. Иной, нежели Друсилла, но такой бесконечно родной. В конечном счёте, я не понаслышке знал, что Ангелус имел надо мной огромную власть, как и любой Сир над своим Дитя. Часть меня была готова на что угодно, лишь бы угодить ему и получить одобрение. На всё. Даже на убийство тех, кто был мне дорог при жизни. Именно поэтому я и хотел поговорить с Уиллоу. Решил это, рассматривая пятна своей высохшей крови на полу в той злополучной комнате.       Завершить наше с Дженнифер дело и отправится под крылышко к тому, кто по праву теперь мог называть себя моим отцом. Если малышка всё сделает правильно, то Ангелус быстро вновь станет Ангелом, а тот ни за что не станет использовать меня, чтобы навредить Баффи или кому-то из её близких. — Нападёшь на меня? — спросила Уиллоу. — Как знать.       Вздохнув, малышка тоже села на пол, но в своей комнате. Повернув голову, я заглянул ей в глаза и, криво ухмыльнувшись, задал риторический вопрос: — Всё к этому и шло, верно? — К тому, что ещё один мой друг станет кровожадной тварью? — спросила Уиллоу. — Ауч, — я поморщился и улыбнулся: — Это было слишком грубо, малышка.       Вопреки моим ожиданиям, Уиллоу не улыбнулась в ответ, как делала обычно в ответ на любую улыбку своего собеседника, кем бы тот ни был. Она лишь сухо сообщила: — Мы с Корделией рассказали Джайлзу о том, что встретили тебя и о том, чем… ты стал. — Вот как, — я помимо воли ухмыльнулся.       Плюс один к той группе разумных, кто теперь в курсе, что Ксандер Харрис больше не в команде добряков. Поморщившись, я сосредоточился на том, что действительно было важно в настоящий момент и уже было открыл рот, чтобы выдать указания, которые должна была исполнить Уиллоу, когда та тихо спросила: — Почему ты не набросился на нас? — А зачем? — я развёл руками. — Вы мои друзья, а не еда. К тому же, я был сыт. — Джесси же напал, — невпопад ответила Уиллоу, побледнев от моих последних слов. — Джесс был идиотом, — немного грубо ответил я, вспоминая того вампира, которым стал мой некогда лучший друг. — Из него вышел отвратительный вампир. Я даже не уверен в том, что он действительно полноценно был чьим-то Дитя, а не простым слабосилком, созданным с разбавленной кровью… что?       Я осекся, заметив странный взгляд малышки, который не мог расшифровать из-за мешанины её эмоций, но потом резко выдохнул и произнёс то, ради чего пришёл: — Мы с Дженнифер нашли и расшифровали ритуал. — Что? — чуть громче, чем я ожидал, воскликнула Уиллоу. — Р…ритуал? — Ритуал восстановления, — я широко улыбнулся и добавил: — То самое цыганское проклятие, которое вернуло Ангелусу душу. — Хочешь сказать, — ошеломлённо затараторила малышка, — что вы с мисс Календар действительно нашли и расшифровали этот ритуал? Значит… мы можем вернуть Ангела? — Вы определённо можете это сделать, — я продолжал улыбаться и, посмотрев вглубь комнаты, в сторону двери в коридор, громко спросил: — Отличная новость, верно, Руперт?       Сначала, когда Уиллоу только пришла и села рядом, я не хотел показывать, что знаю о том, что Джайлз тоже пришёл. Страховка малышки была её маленьким гарантом, позволяющим находиться рядом со мной без желания схватиться за крест. Если ей было так спокойно, то кто я такой, чтобы мешать?       Дверь распахнулась и из глубины дома, держа в руках крест, в комнату зашёл Руперт. Он смотрел на меня с тем самым серьёзным выражением на лице, словно силился разгадать мой «коварный» план. Согласен, в моём плане была изрядная доля коварства, вот только вряд ли того, на которое рассчитывал Джайлз. К слову, Руперт выглядел не особо. С синяками под глазами, осунувшийся и даже, похоже, немного похудевший, он всем своим видом показывал, что рана в его сердце от смерти Дженнифер ещё была свежа. — Мы как раз закончили расшифровывать текст в тот вечер, когда Ангелус пришёл в школу, — я с интересом следил за тем, как мои слова ранят Джайлза, давя на больное. — Он посчитал, что уничтожив: компьютер, распечатку и Сферу Тессулы, окажется победителем, но ему явно стоило лучше изучить современные технологии. Малышка, дай мне бумагу и ручку. — Уиллоу, не надо, — резким тоном произнёс Джайлз. — Кто твой родитель, Ксандер? — А это так важно сейчас? — усмехнулся я и посмотрел на подругу: — Я напишу адрес электронной почты и пароль. Дженнифер специально создала его, как ещё один гарант. Мы успели отослать ей на почту всю информацию.       Уиллоу, не глядя на Руперта, встала и направилась к своему столу. Я же остался сидеть на месте переведя всё своё внимание на Джайлза. Крест в его руках заставлял внутренности трястись от мерзкого страха, но я старался держать себя в руках. Мне хотелось подойти, отнять у Наблюдателя его крест и запихнуть тот ему в рот. — Почему мы можем доверять тебе, вампир? — грубо спросил Руперт, когда я, пододвинув к себе положенный на пол лист бумаги с ручкой, принялся записывать то, что Дженнифер заставила выучить меня наизусть. — Чем быстрее вы вернёте душу Ангелусу, тем спокойнее будет нам всем, — ответил я и, оставив в покое бумагу, встал, выпрямившись во весь рост, став выше всех присутствующих. — Я не хочу, чтобы жертва Дженнифер была напрасной.       Мои слова привели Руперта в ярость. В глазах Наблюдателя вспыхнула ярость. Поджав губы, он уставился на меня, словно не веря тому, что слышит. Опустив крест, Джайлз произнёс: — Не смей говорить о Дженни. — Не я её убил, — ответил я и, разведя руками, хихикнул: — Знали бы вы, как я испугался, когда увидел её тело у ног Ангелуса. Думал, что он и мне там же шею свернёт. — Ты вампир, — сказал Руперт. — Лучше бы свернул.       Я не ожидал подобной реакции, хотя и знал отношение Джайлза к вампирам. Подобные слова вызвали у меня гнев. Наклонившись корпусом вперёд, я оскалился и тихо зарычал, соскальзывая в демонический облик, но потом, взяв себя в руки, вернул себе человеческий вид и тихо согласился: — Возможно, ты и прав.       Оставив Руперта стоять с недоумённым выражением на лице и ярким чувством удивления и непонимания ситуации, я поспешил покинуть задний двор дома Уиллоу. Я хотел убедиться в том, что Сир ждёт меня и найти убежище на день рядом с больницей, где лежит Баффи. Оставалось поговорить лишь с ней.

***

      Суперспособность Баффи находить себе противников в самых неожиданных местах сработала и в этот раз. Персональный дар или особенность каждой из Истребительниц? Я как раз решил убедиться не выписали ли Саммерс, пока я сидел в тенёчке, когда Истребительница вылетела на меня из-за угла больничного коридора и потянула за собой. И вот теперь, держа на руках одного из температурящих детишек, прижимавшегося ко мне со страхом за свою жизнь и жизнь Саммерс, я внимательно следил за тем, как Баффи выбивала из демона с поэтическим названием «Смерть Детей» жизнь. Вернее, я смотрел, как Истребительница с шумом била воздух и как иногда в окружающем её пространстве появлялись вмятины, когда некто невидимый своим телом менял рельеф местности.       Наконец, когда Баффи победила, я, продолжая держать на руках мелкого пацана, спросил: — Ну как, добила? — Да, — выдохнула Саммерс и обернулась, видимо посмотрев на невидимого демона. — Он мёртв. — Неплохо для того, кто сражался с температурой за сорок, — я опустил мелкого на пол и подтолкнул его к другим детям, приказав: — Сваливайте обратно по палатам, а я пока помогу вашей спасительнице.       Моргнув, мальчик кивнул и убежал. Когда, спустя секунд десять, вдали стих топот детских ног, я посмотрел на покрытую испариной Баффи. Из объяснений Саммерс, когда та вела меня в сторону подвала, куда сбежали от монстра дети, я понял, что демона могли видеть лишь дети с температурой. Не скажу, что меня вообще интересовало это. Я пришёл в больницу лишь для того, чтобы поговорить с вменяемой и уже выздоравливающей Баффи до того, как под утро, подобно блудному сыну, вернусь в особняк.       Подхватив Саммерс на руки, я направился к выходу из подвала. Вздрогнув, Баффи воскликнула: — Ты холодный, как Ангел, — она осеклась и пробормотала: — Прости. Я не должна была говорить тебе этого. Джайлз и Уиллоу навещали меня сегодня. Кстати, Уиллоу до сих пор где-то наверху. Она помогла задержать врачей и охрану, чтобы я смогла добраться до демона и убить его. Они рассказали мне, что… ты не привиделся мне тогда на кладбище. Я… прости. — Я вампир, а ты Истребительница. Мы спокойно идём по подвалу больницы, вместо того, чтобы драться где-то среди этих чугунных труб. За что ты извиняешься? За то, что не набросилась на меня, размахивая колом над головой? — ехидно произнёс я и Баффи поморщилась. — Ладно, я уже понял, что ты, к моей удаче, не желаешь пускать меня по ветру. — Ты теперь вампир, Ксандер. Это меняет если не всё, то слишком многое. Ты опасен, — словно противореча сама себе, Саммерс расслабилась у меня на руках, облокотившись горячим лбом о мою шею. — Джайлз всегда говорил, что вампир не является тем человеком, кем был при жизни. Нет души, лишь демон и воспоминания о жизни. У тебя ведь нет души?       Истребительница с температурой немного бредила, но отлично осознавала, где находится и что происходит. Я видел её смятение и желание отрицать очевидное. Она была полна вины и горечи, но так же в ней я видел отчаянную надежду. Она хотела мне доверять, пускай её инстинкты и заставляли её настороженно отслеживать каждый мой шаг. — Нет, если верить твоему Наблюдателю, — спокойно ответил я и спросил: — Ты ведь понимаешь, что я пришёл сюда не просто так? — Так и есть, — кивнула Баффи, стукнувшись головой о моё плечо. — Это как-то связано с ритуалом восстановления, которое искали вы с мисс Календар, и его переводом о котором говорили Джайлз с Уиллоу? — Косвенно, — согласился я и сказал: — Сегодня я вернусь к Ангелусу. Саммерс дёрнулась всем телом на моих руках: — Что? — возмутилась она. — Ни за что! Ты не вернёшься туда! Я не пущу тебя туда! Нельзя!..       Как и Руперт с Уиллоу, Баффи не хотела касаться в разговоре со мной событий, что привели меня к тому, чем я стал. Она избегала этого, но сейчас была готова отступиться от этого не озвученного правила и высказаться. Открыв рот, я решительно прервал Саммерс: — Я Дитя Ангелуса, — не обращая внимание на то, как вздрогнула от этих слов на моих руках Баффи, я продолжил: — В книгах Руперта, конечно, много говорилось о том, насколько сильна связь между Родителем и его Дитя, особенно в таких мощных родословных, как у меня, но одно дело читать об этом и совсем другое чувствовать. Я не могу не вернуться к своему Сиру. Я и так потратил слишком много сил на сопротивление. — Мы можем запереть тебя, — пробормотала Баффи и я по-новому взглянул на Истребительницу: — Будете держать в клетке? Интересные у тебя кинки, но это не лучшая идея, — я поморщился и всё же пояснил: — Эта связь не является односторонней. Вампир может спокойно бросить созданного парой капель крови миньона, но Дитя он будет сторожить даже если не желает этого. Запрёте меня и спровоцируете раньше времени Ангелуса. — Тогда почему он не искал тебя эти полтора дня? — Он знает, что со мной всё в порядке.       И ждёт, пока я вернусь. Наверное, уже приготовил ту комнату и цепи. Я не стал говорить Баффи большего. Это было лишней информацией. Гораздо важнее было донести до Саммерс необходимость быстрее разобраться с ритуалом. Судя по реакции Руперта, тот сначала хотел внимательно изучить наш с Дженнифер перевод. Мне же не хотелось ждать долго. — Сир может приказать своему Дитя сделать всё, что угодно, — вновь начал я говорить и быстро перешёл к сути, пока Баффи вновь не решила меня прервать: — Ангелус может приказать мне сражаться с вами и я не смогу сопротивляться. Не в ближайшие годы. — Но не вернуться ты не можешь, — понятливо скривилась Саммерс и с силой выдохнула: — Будешь обязан подчиниться. — Именно. — Подожди! — я послушно замер на ступенях лестницы из подвала. — Тогда как ты… о, Боже, ты очнулся вчера вечером?       Как я и думал, Истребительница быстро расставила все факты по нужным полкам и увидела реальную картину происходящего. Она отлично изучила мои привычки за то время, пока мы дружим. Истребительница оказалась единственной, кто догадался о том, что мне от роду два дня. Думаю, Руперт тоже вскоре поймёт всё, сопоставив факты, как и Уиллоу. Главное, чтобы сразу не поделились своими догадками с Корделией. — Ещё три дня назад ты был жив, — всхлипнула Баффи, зажимая себе рот рукой, и я, продолжив подъем по лестнице, почувствовал на своем плече слёзы. — Ты был жив все эти дни… — Не волнуйся. Зато сейчас у меня целы все кости и органы, — попытался я успокоить подругу, но та почему-то громко всхлипнула. — Не плачь, а лучше сосредоточься на моих словах и том, что я сейчас скажу. После того, как я сегодня вернусь к Сиру и до того дня, как не вернёте ему душу, ты и все остальные не должны доверять мне. Ты знаешь, что я могу быть очень убедительным, но ни в коем случае не верь мне. — Хорошо, — кивнула Баффи, хлюпнув носом, — мы будем осторожны.       Дойдя до третьего этажа, я осторожно поставил Саммерс на пол. Выпрямившись, она пошатнулась на месте и обняла меня. Подняв голову, Баффи заглянула мне в глаза и шепотом спросила: — Ты когда-нибудь сможешь простить меня за то, что я не успела? — Я давно простил, — честно ответил я, обняв подругу. — Ещё до того, как умер и восстал.