
Пэйринг и персонажи
Северус Снейп, Рон Уизли, Рубеус Хагрид, Нарцисса Малфой, Астория Гринграсс, Пэнси Паркинсон, Теодор Нотт, Блейз Забини, Фред Уизли, Джордж Уизли, Чарли Уизли, Лаванда Браун, Кингсли Шеклболт, Люциус Малфой, Молли Уизли, Артур Уизли, Грегори Гойл, Билл Уизли, Перси Уизли, Дафна Гринграсс, Драко Малфой/Джинни Уизли
Метки
Повседневность
Психология
Романтика
Флафф
AU
Частичный ООС
Фэнтези
Счастливый финал
Неторопливое повествование
Обоснованный ООС
Отклонения от канона
Незащищенный секс
Отношения втайне
Магия
Сложные отношения
Упоминания жестокости
Первый раз
ПостХог
Нежный секс
Подростковая влюбленность
Здоровые отношения
Воскрешение
Помощь врагу
Великобритания
Волшебники / Волшебницы
Школьный роман
Борьба за отношения
Воссоединение
Упоминания беременности
Магические учебные заведения
Малфоигуд
Расставание
Домашние животные
Спасение жизни
Фред Уизли жив
Пропавшие без вести
Обусловленный контекстом расизм
Описание
Кого найти Драко Малфою? Ему нужна девушка дерзкая, смелая, чистокровная. И в школе он такую находит. Вот только одна незадача, он совершенно не нравится её братьям. Всей её рыжей семейке. Что будет, когда после войны столкнутся на улице уже взрослые Драко и Джинни?
Посвящение
Павлу Зиброву - за вдохновение! Цвет настроения - Хогвартс!!!
Глава 3. Первый рабочий день
19 марта 2024, 10:30
Заснеженный Лондон красив невыразимо, особенно если удастся выйти на улицу до того, как проснутся остальные горожане. Тут и там темнеют таинственные цепочки следов – лиса, ранний почтальон или крадущийся ночной преступник? Если после обильного ночного снегопада, покрывающего чарующей белизной, проснуться до шести утра и увидеть нетронутую в девственном сиянии целину сугробов, город открывается в совершенно новом свете. Словно оживают страницы Диккенса или Коллинза. Амстердам, Стокгольм, Осло, Хельсинки, Брюгге, Копенгаген – все эти города словно бы созданы для снега, но ни один из них не преображается так ярко, как Лондон.
Малфой смотрел из окна на живописные запорошенные крыши домов и окутанные снегом деревья. Ночные снежные тучи исчезли, словно сама природа хотела наглядно показать ему всю притягательность зимней безмятежности. Смешно! Разве его нужно убеждать в прелестях зимы? Чистота, холод и белизна снега – вот вещи, которые всегда приводили Драко в немой восторг. Он представил, как было бы здорово отправиться на конную прогулку с Джинни в заснеженный лес возле Мэнора, играть в снежки, как в детстве, лепить снеговиков, лежать на снегу и смотреть, как с неба падают снежинки. Драко даже заулыбался от этих тёплых мыслей о холоде. Правда, на мгновение ему показалось, что внизу, у дома напротив, стоит человек и внимательно за ним наблюдает. Он вздрогнул, мигнул – всё исчезло. Скорее всего, просто причудливая ветка дерева. Да и откуда здесь человек в такую рань? «Наверно, привиделось», – подумал Драко.
Джинни снова приготовила полный завтрак. Они принесли в спальню еду и уплетали её, не вылезая из кровати, смеясь и разговаривая. Так легко и просто им было друг с другом. Особая близость между ними возникла мгновенно и никого из них не страшила. Холод одиноких ночей, преследовавший Драко, отступил. Но ему по-прежнему снились тревожные сны. Он видел в них обрывки минувших дней. Своё ушедшее прошлое. Какие-то фрагменты, отблески, тени. Они отступали и преследовали его далеко не каждую ночь, но иногда возвращались, заставляя кричать среди ночи.
– Джинни, война так и не отпускает меня, – сознался он, когда та утром спросила о криках. – И каждый раз, засыпая, я боюсь этих снов со смертями. Я не хочу их и надеюсь спать просто без сновидений. Но вновь и вновь мне снятся эти сны, после которых я потом полдня не в себе...
Потеряв власть над ними в реальности, война просочилась в их сновидения и продолжала терзать, заставлять хоть по ночам жить ею. И его страх, что за ним следом кто-то идёт, поджидает его, – тоже был оттуда, наверное. С войны.
– Да... у всех нас остались память, ощущения, воспоминания о войне...
Джинни знала это по братьям. Война не так легко даёт свободу тем, кто должен ей принадлежать. Она мучает их, испытывает на прочность.
– Мне тоже снятся мёртвые... Снятся почти каждую ночь, приходит твоя кузина Нимфадора, приходит Римус, говорят со мной о чём-то – долго и утомительно. Иногда приходит Фред, только он не кажется мёртвым, он мучительно хочет мне что-то рассказать, но молчит и каждый раз убегает, прыгает в черноту тьмы или просто исчезает, превращается в ветер, унося с собой моё недоумение.., – тихо сказала она, глядя в печальные глаза Драко.
– А... тебе снится кто-то из студентов Гриффиндора, кроме Фреда? – осторожно спросил он.
– Почти нет, – вздохнула девушка. Это был странный вопрос.
Но тут Джинни случайно осенило, и она, не веря своей догадке, уточнила:
– Ты ревнуешь? Неужели, ты ревнуешь?
– Ревную, – довольно честно ответил Драко. – Я всегда тебя ревновал к Поттеру.
– Не надо, – сказала Джинни грустно, – я только думала, что люблю его. Давным-давно, когда была маленькой. В прошлом. Это была детская влюблённость, которая быстро миновала. Мне казалось, что это очень смело и что у меня теперь есть самый классный секрет на свете. Что его интерес ко мне делает меня особенной. Я была готова на все ради него. А потом увидела его с Гермионой, целующихся...
Она вспомнила, как, войдя в библиотеку, увидела лучших друзей, сливающихся в поцелуе, и бросилась бежать прочь, подальше от них, туда, где в укромном месте среди деревьев можно было укрыться от людей и от увиденного.
– Успокойся, ты ошиблась, и так бывает с каждым в детстве, – Драко сочувственно погладил её по плечу. – Тебе просто нужен был человек, с которым можно было бы близко общаться. Был бы я рядом с самого начала...
– А ты и был. Тогда, под деревом... Но потом. Прости, правда.
– Тебе не за что извиняться передо мной. Ты меня ничем не обидела, – возразил Драко.
– Понимаешь, те мои чувства не были такими, как потом к тебе, всё было по-другому. Мне лишь казалось, что я влюблена, но на самом деле было не так. Это была всего лишь детская выдумка, а назревающая война – действительность, и этот василиск, и смерть, и она подстерегала на каждом шагу. А я по глупости навлекла на всех опасность...
– Че-пу-ха, – отрезал Малфой, – даже взрослый опытный и очень умный человек не смог бы там предугадать ловушку и почувствовать опасность. Не смей себя винить! Ты ни в чём не виновата.
– Может быть, – тихо ответила Джинни. – Но первое время меня все, кроме братьев и Гарри, сторонились и смотрели, как на злоумышленницу, допекали колкими замечаниями и насмешками, в лучшем случае обвиняли в преступном легкомыслии и подозревали в дальнейшей одержимости той тварью из дневника. Вот я и приняла его сочувствие за любовь... И жестоко ошиблась. Потом, правда, перед шестым курсом, когда Гарри угрожала опасность и он находился в Норе, то один раз, на свой день рождения, хотел со мной поцеловаться, но я просто поцеловала его в щёку. Как брата.
– А потом... после школы... он же пробовал с тобой общаться?
Девушка смущённо кивнула:
– Да... После всего пережитого наша помолвка для моих братьев была чем-то само собой разумеющимся. Это воспринималось как данность. Но когда Гарри делал мне предложение, я почувствовала, что моё сердце отвергает его, и я ответила так, как нужно было ответить. Я сказала ему «Нет». С тех пор я его почти не видела, кроме семейных праздников. А потом он уехал. Мы были привязаны друг к другу, но он... отвязался быстрее.
– Разве Поттер сейчас не в Англии? – поинтересовался Малфой немного нервным тоном.
– А ты разве не знаешь? Несколько лет назад он подался с Гермионой в Австралию, чтобы разыскать её родителей и вернуть им память. Они вместе.
Драко снова уловил какую-то непонятную грусть в её голосе, но не смог понять, чем она была вызвана. Это его сперва насторожило:
– А что хоть с её родителями?
– Она им стёрла всю память о себе... Чтобы обезопасить их... Ты не знал?
Стало ясно, что Джин печалится о родителях Гермионы, исход длительного исцеления которых был непредсказуем. При всей старинной закоренелой неприязни к последней было правда страшно даже представить, что твои отец и мама живы, но тебя для них просто нет, они тебя вообще не помнят, словно тебя не было в их жизни никогда, ты для них просто чужой сумасшедший человек, который навязывается со странными заявлениями. На всякий случай он ответил:
– Поттер всегда любил Грейнджер, я тебе это говорил ещё в детстве. Они оба выросли среди магглов и фактически являются наполовину магглами по мировосприятию, всем вкусам и привычкам. Например, привязаны к маггловским технологиям и развлечениям, но не знают наших и считают, что волшебный мир живёт в позапрошлом веке. Они близки друг другу, поэтому всегда будут притягиваться, и их трудно разлучить, да и не нужно...
Джинни мысленно была вынуждена признать, что он прав. «Гарри... Я тогда думала, что люблю его, но я ошиблась, и теперь знаю, что должна чувствовать», – незнакомая ей до этого момента внутренняя теплота согревала душу, приятно возбуждая её эмоции и туманя и без того расшатанное невзгодами сердце... Надуманное детское чувство, описанное ею в том страшном дневнике, погасло само собой, уступив место первой любви. Теперь она понимала, в чём разница между тем, что думаешь, будто любишь человека и вправду его любишь. Если взаправду любишь человека, то так просто чувства не исчезнут, как это случилось у неё с Гарри в младших классах.
– Не нужно, – согласилась она. – Пусть будут вместе. Там всё нелегко, как говорил Рон. Память вернуть очень долго и сложно. И у её родителей за время без неё родился мальчик, тоже волшебник.
Джинни на миг захотелось увидеть Гермиону и сказать ей, что отыскала того утерянного, с которым будет жить долго и счастливо. Посмотреть на её реакцию, когда назовёт имя. Но тут вспомнились некоторые старые мимолётные вести о Драко, оставляющие памятный осадок. Она бросила на возлюбленного пытливый взгляд:
– А Астория Гринграсс? До меня доходили слухи, что вы то ли встречаетесь, то ли обручены...
Драко только махнул рукой.
– Наши семьи пытались одно время нас свести. Мне было так некомфортно... Она как заведённая говорила только о деньгах и процентных бумагах, о росте акций и облигациях, о компании моего отца, о каких-то других пошлостях. Спрашивала меня, существует ли трастовый фонд моего деда на моё имя. Больше её ничего не интересовало! Я по причине острого нежелания связывать свою жизнь с кем-то ещё, вместо тебя, и так не хотел никакой помолвки, а тут ещё оказалось после пары бесед, что мы совершенно разные люди, которым вообще не о чем разговаривать! Такие, как она, недостойны моего внимания, даже мысли мои не должны быть засорены таким мусором...
Стыдно сознаться, но Джинни было крайне радостно это слышать. В ней взыграло чувство собственности:
– Ну а... Гермиона?
Драко откровенно расхохотался:
– О нет, только не она... Как же меня бесила эта вертлявая выскочка, которая вечно умничала и косила под пай-девочку! Мне сначала казалось, что эта магглорождённая зубрила просто хочет показать, что она лучше нас. Её часто ставили мне в пример, даже мой собственный отец всё время повторял мне, что я обязан её превзойти в учёбе, и это бесило невероятно. Постоянно её ненавистное имя. Оказалось, слышать мне его неприятно, не то, что общаться или встречаться с ней, как шутили обо мне на факультете.
– Она действительно тебе никогда не нравилась? Серьёзно?
Малфой отрывисто кивнул и погрузился в свои мысли, а затем сказал:
— Я правда люблю тебя, Джинни, и да, я порой схожу с ума от ревности, потому что… вот такой я.
В словах Драко было столько неподдельных эмоций, что Джинни не могла смолчать. Пододвинувшись к нему поближе, она положила подбородок ему на плечо и шепнула:
– Из всех парней на свете я выбрала тебя, а значит, ты самый лучший.
Малфой самодовольно улыбнулся:
– Надо будет утвердить тебя в таком выборе. Я знаю, например, одно просто очень красивое место, недалеко от Тауэра. Там очень хорошо в тёплую погоду, можно сидеть на открытых террассах разных уютных ресторанчиков, гулять вдоль Темзы, рассматривать мосты и яхты. Я там часто рисую. Но и сейчас, зимой, там славно.
– Заинтриговал, – улыбка сама собой появилась на губах Джинни.
Через миг её стёр настойчивый поцелуй, от которого стало жарко. Нет, обещанного в романтических книгах томления или слабости в ногах не случилось, но было очень хорошо. Сладостно, страстно и сильно.
– Иди, – прошептал Драко, подталкивая её к дверям, – а то ведь могу и не отпустить...
– Пока.
Джинни аппарировала к своему возможному месту работы.
Входившие в здание редакции «Ведьмина досуга» на Флит-стрит упирались взглядом в широкую старинную лестницу, ведущую к огромному, во всю стену зеркалу в витой раме красного дерева. Седенький мистер Тобиас Мисслторп встретил её именно там и подчёркнуто учтиво провёл в свой кабинет. Поднявшись по ступеням, Джинни прошла по огромным, пустым, слегка пугающим коридорам, попав в конце в просторную приёмную с широким диваном и столиком неусыпной секретарши сбоку.
Спустя десять минут они уже сидели в кабинете мистера Мисслторпа за огромным письменным столом, с чашками чая в руках. Удобные кресла, четыре напольные лампы, расположенные по углам кабинета, и книжный шкаф, слева от входа, создавали ощущение какого-то домашнего уюта. Особое внимание привлекал шкаф, битком набитый книгами, состояние которых говорило о постоянном чтении. Напротив входа в кабинет располагалось окно с типичными лондонскими шторами. Через него открывался вид на соседние многоэтажки, находящиеся по ту сторону оживлённой улицы газетчиков. Без предварительной записи или устной договорённости главный редактор явно не принимал.
– Итак, Джиневра Молли Уизли, – сказал он с доброй улыбкой. – Мне доводилось слышать Вашу фамилию в связи со спортом.
– Я играла в квиддич... до травмы колена, сэр, – ответ дался ей тяжело. – На восстановление ушёл год. До этого была ещё одна травма, тоже колено.
Она устала терять время на восстановительные тренировки. Устала травмироваться. Тогда как раз был важный этап перехода из юниоров к взрослым. И её спорт закончился. Раз и навсегда. Квиддич прежде всего – состязание, битва. И этим он был ей и дорог. То, что будоражило кровь. Когда все нервы и силы подчинены воле к победе. В повседневной жизни у неё такого не было. Она жила квиддичем, была лучшей, не видела преград, всегда знала, что делать в любой ситуации… но… тот один момент абсолютно изменил её жизнь. Она помнила, как внезапно начала приближаться земля. А потом она увидела её близко-близко. И не сразу осознала, что лежит на ней. Острая боль пронзила её, и она провалилась во тьму. А вышла из неё в госпитале святого Мунго, не сразу вспомнив, что случилось. Потом увидев нечто, закованное в гипс и металл, с торчащими спицами. Это была её нога. А тогда услышала разговор тренера с целителем, стоящих перед дверью. О том, что ходить она будет, а летать – больше нет. Ей поэтому и хотелось занятие, несвязанное со спортом, которое не будет напоминать о полётах.
– Искренне сочувствую Вам, дитя моё, – мистер Мисслторп погладил испанскую бородку. – Я постараюсь помочь Вам выйти из этого затруднительного положения, дав ответственную и непростую работу, которая, несомненно, придётся по душе. Проработав в профессии много лет, я неоднократно помогал женщинам пережить разные сложные ситуации в их жизни. Понимаю, Вы утратили цель, к которой стремились в детстве. Но даже в этом есть светлая сторона. Как только займётесь журналистикой, Вы сможете перенести своё внимание с трагической неудачи на собственные возможности. Вы ведь не беспомощны и не бессильны, правда?
– Спасибо. – Уловив его полную искренность, Джинни застеснялась и откинула с глаз рыжую волнистую прядь. – Нет, разумеется. Но неужели нет никого лучше меня для этой должности?
– Я уже обсудил вашу кандидатуру с молодым лордом Малфоем. Как Вы знаете, – усмехнулся он, – есть семьи, представителям которых нельзя перечить. Но дело не в этом. Я и сам хотел предложить кому-то достойному должность главного редактора, сохранив за собой статус владельца, но меня опередили обстоятельства. Понимаете, я не хочу, чтобы это кресло занял случайный человек. Мисс Уизли, Вы же понимаете, что редактор-пришелец будет притеснять, выживать старых сотрудников и на освободившиеся места потащит своих знакомых, друзей. Он изменит стиль журнала, однозначно. А это моё детище...
Кончиком галстука он протёр стекла очков, потом водрузил их обратно на нос.
– Когда я создавал «Ведьмин досуг» как глянцевый журнал, то хотел показать, что настоящей жизнью живут не только модные дизайнеры, актёры, художники, рестораторы… Что интерес могут представлять обычные люди. И те, кто выращивает морковь, и те, кто печёт пироги, и те, кто учит детей. Больше всего я желаю, чтобы тот, кто придёт на моё место, заботливо сохранил дух моего журнала, за который его ценят читатели.
– Он просто обязан приложить для этого все усилия, – ответила Джинни, – ведь моя мама выписывает Ваш журнал из года в год. И мне, и маме он очень нравится.
– Приятно слышать, – от души обрадовался мистер Мисслторп и задал следующий вопрос:
– Какое у Вас образование?
– Никакого, – ответила она честно. – Только Хогвартс. Я хотела поступить в Бристоль на филологию, но...
Мистер Мисслторп понял, что речь идёт о финансовой стороне вопроса, и поспешно перевёл разговор в другое русло:
– Любите ли Вы читать, мисс Уизли?
– Люблю, – ответила она. – Очень люблю.
– Романы, я угадал?
– Почему это? Потому что я девушка?
– Ну... да. То есть я знаю, что многие женщины любят читать романы. Я сам люблю.
– Я больше люблю классику и детективы, но читаю и любовные романы, – Ей снова стало неловко.
– Раз Вы обожаете чтение, то Ваши шансы стать интересным для общества журналистом гораздо выше большинства! Большинство не любит читать, а чтение генерирует интеллект. Возможно, Вы, мисс Уизли, и есть тот самый будущий интересный для общества автор статей. Если это так, то мой журнал будет в надёжных руках!
– Но..., – смутилась Джинни. – Вы предлагаете мне такой ангажемент, а сгожусь ли я на самом деле?
– Молодой лорд Малфой сказал, что в школе Вы успешно писали эссе и Вам это нравилось. Я Вам предлагаю не должность «лакея» на побегушках у хозяина издания, а возможность заняться тем, к чему у Вас страсть, талант и призвание. Всю жизнь люди хотят обладать честной информацией, видеть проблемы с разных точек зрения, а только с той, которую навязывают в «Ежедневном пророке».
Разумеется, Джинни с энтузиазмом согласилась. Возможность попробовать себя на новом поприще и потом самой издавать журнал являлась для неё интересным и захватывающим экспериментом, к тому же, он неплохо продавался и обещал дать заработать на нормальную жизнь. «Досугу» действительно был нужен редактор с хорошим вкусом и добрым сердцем. Здесь не бывало особого формата, вроде журналистского расследования, всё печаталось строго по темам: кулинария, мода, женские истории (романтика), немного семейной психологии. Именно поэтому «Ведьмин досуг» читали и женщины, которые занимались домом и детьми, и женщины, которые являлись профессионалами биржевой торговли. Мистер Мисслторп предложил Джинни сначала поработать колумнистом, а потом повести редакторскую работу в его присутствии, чтобы немного «подучиться»:
– Мисс Уизли, журналист должен научиться давать ту информацию, которую не может донести до них рисунок или колдография. Причём рассказать её не так, как в энциклопедии или докладе премьер-министра, а как говорят те люди, которым мы собираемся продавать журнал. Читатель должен понимать, что с ним говорят на одном языке! Заголовок, который вынуждает прочесть Ваш рассказ! Текст! Слова! Куски текста должны быть такими аппетитными, чтобы читатель вцепился в них зубами и глотал, не пережёвывая! В особенности это касается новостей. Новость – это событие, нечто новое для людей, о чём журналист призван им рассказать. Журналист должен уметь написать новость о любом событии, каждая наша реакция на увиденное должна быть выражена в словах на бумаге!
– Я понимаю, – радостно кивнула Джинни. Она ощутила, что ей будет нравиться это делать. Её упорство, стремление узнавать и открывать для себя новое должны помочь ей быстро освоиться на новом месте, особенно учитывая, что мистер Мисслторп обещал во всём помочь и научить всему необходимому.
– Тогда у меня для Вас первое журналистское задание, мисс Уизли, – преувеличенно грозно сказал он и потешно насупил седые косматые брови. – Вы должны написать на завтра заметку о своей родной местности. Справитесь?
– Постараюсь...
– И ещё. Вы умеете печатать на машинке?
– Конечно.
– Вот и замечательно.
Тобиас Мисслторп окинул Джинни оценивающим мужским взглядом с ног до головы и, усмехнувшись, добавил:
– И ещё. Можете считать, что Вы уже приняты на работу. Передавайте моё почтение юному лорду Драко. Мне было крайне приятно с Вами познакомиться и поговорить.
– Взаимно, мистер Мисслторп, сэр, – радостно улыбнулась Джинни в ответ и понеслась, окрылённая неожиданной возможностью трудоустройства, выполнять журналистское задание.
В другой ситуации она сочла бы слова пожилого издателя журнала двусмысленным намёком на то, что у Малфоя-младшего хороший вкус. И решила бы, к тому же, что не готова взвалить на свои плечи такую огромную и сложную работу. Но это было не унылое тренерство и не унизительное обречённое сидение спортивным обозревателем в «Ежедневном пророке» – всё время писать о полётах, больше не имея возможности летать и каждодневно ощущая свою увечность. А хорошая работа на всю её жизнь. Джинни восприняла случившееся не как предложение должности, а как предложение воплотить мечты. Раньше она не смогла бы представить свои мечты не облачновысокими, а такими морковно-низкими, корыстолюбивыми – желанием занять место главного редактора «Ведьмина досуга». Однако теперь, повзрослев и поискав работу, она понимала, что отказываться нельзя, это её единственный шанс занять нормальное место в обществе и... хоть чуть-чуть соответствовать по положению Драко, с лёгкой руки которого этот шанс выпал.
– Меня взяли! Драко, меня взяли на работу! – Оказавшись в квартире, девушка всё ещё не могла поверить своему счастью. – Ещё придётся немного отучиться, но я принята. Благодаря тебе! Сто очков Слизерину!
Малфой ухмыльнулся её шутке, напомнившей о старых временах.
– Это надо отметить. Тебе не кажется? – озорные искорки сверкнули в его серых глазах.
Они отправились гулять по Ливерпуль-стрит, свернули к старому мясному рынку, откуда тянуло ароматами уличной еды, а потом весело двинулись дальше по богемному Шордичу, разглядывая причудливые маггловские фрески на стенах. Некоторые из них были красивы, например, работы знаменитого Бэнкси, а некоторые пугали или просто были непонятными. Недалеко от Тауэрского моста Драко и Джинни зашли погреться в упомянутую им утром «Toms kitchen», не уступавшую «Cork & Bottle» на Лестер-сквер, но более задушевную. Старомодный паркет, деревянные стулья и столы, чёрно-белые маггловские фотографии на стене создавали атмосферу уюта. Они заказали сырную тарелку и десерт – шоколадный маркиз с солёной карамелью, который подавался с портвейном, и приступили к трапезе, с наслаждением отправляя в рот каждый кусочек своего изысканного меню. Драко с удовольствием взглянул на свой полный бокал.
– Джинни, я хочу выпить за тебя, такую красивую и талантливую, и пожелать тебе исполнения всех желаний!
С этими словами он взял руки Джинни и поднёс к губам, целуя пальцы и согревая их своим дыханием. От этих нежных прикосновений мурашки пробежались по спине девушки и слегка закружилась голова.
Их бокалы встретились с лёгким звоном.
– Да, Драко, за нас, нашу странную встречу и за то, чтобы все наши мечты сбылись!
– Ну почему же странную?
– Ну скажи, а разве она сама не является нашей сбывшейся мечтой? – Джинни взглянула на гроздь красного винограда на тарелке с кусочками сыра.
– Даже не знаю. Наверное, да, является, мы просто понадобились друг другу именно сейчас, поэтому она и сбылась, и я искренне рад, что всё так вышло. Ты и я теперь вместе.
Он смотрел на Джинни и выглядел так обаятельно. Уизли поднесла бокал к губам и сделала ещё несколько глоточков, закусывая ароматным сыром. Портвейн ударил в голову и слегка затуманил сознание. Стало тепло и спокойно.
– Знаешь, – сказала она тихо. – Когда я буду вызывать патронуса, возможно, я буду вспоминать этот счастливый день и этот ресторанчик.
– Ты умеешь вызывать патронуса? – не на шутку удивился Драко. – Джинни, это правда? Это же высшая магия, нам ничего такого в школе не преподавали никогда.
– И не преподадут, – горько вздохнула она. – Потому что с помощью патронуса можно защититься даже от дементоров. В школе многого не рассказывали. Более того, иногда даже не досказывали или специально перевирали. Меня Люпин успел научить. Это не настолько сложно, как кажется. Я так радовалась, когда лошадка получилась! Я люблю лошадей, хотя почти с ними и не общалась. А твой какой?
Малфой странно смотрел на неё несколько мгновений, но всё же решился ответить.
– Понятия не имею, – признался он, – только читал в книгах Катуллуса Спэнгла, что такие есть. Вызвать их под силу только могущественным и опытным чародеям, многим это не удаётся за всю их жизнь. И... возможно, что у меня его нет и не будет. Говорят, что тёмным волшебникам они не положены и не выходят у них, а я в своё время пробовал... разные заклинания. И принял Метку. Может быть, уже всё, и у меня он никогда не появится?
– Да ну, – с неподдельным сомнением возразила Джинни, – а как же Снейп? Он был Пожирателем, направо и налево практиковал тёмную магию. И преспокойно себе вызывал телесного патронуса. Драко, тебе надо попробовать. Мне кажется, у тебя всё получится.
При упоминании Снейпа, бывшего его крёстным, Малфой погрустнел. Он знал его с детства и тосковал по нему, скорбил. Сколько он себя помнил, Снейп был именно тем, к кому он шёл за поддержкой и защитой, с ним можно было поговорить обо всём, что беспокоило, получить совет или просто вместе выпить чаю. Северус охотно научил бы его всему, даже тому, чего никто не знает, а теперь его нет. За окном промелькнула чья-то тень. Или почудилось, потому что смеркает?
Закончив с обедом, они продолжили гулять по вечернему городу. Пару раз Драко снова казалось, что кто-то невидимый следит за каждым его шагом, что он чувствует и слышит чьё-то присутствие. Эта слежка была неявной, но ощутимой, будто кто-то всё время шёл за Малфоем сзади, прячась за деревья и углы домов, когда тот оглядывался. Но никаких соглядатаев ему увидеть не удалось, поэтому он не стал пугать девушку и портить прогулку. Потом Джинни с упоением щёлкала свою первую статью на старинной винтажной печатной машинке Малфоя, страницу за страницей, зачитывала её ему и готовила ростбиф на ужин. Конец вечера застал их в постели. Секс – тоже лекарство от грустных воспоминаний, однако сожжённая энергия вскорости потребовала восстановления. Они встали поужинать. Драко смотрел, как Джин в лёгком халатике, наброшенном на обнажённое тело, скользнула в душ, оттуда в кухню. Они радостно сели за стол, чтобы подкрепиться её вкусной готовкой. Это был третий их совместный ужин, но Малфою казалось, что они прожили вместе целую жизнь, и это их вечернее застолье – одно из многих за долгие и счастливые годы. И была третья их ночь, такая же неотвратимая, как первая и вторая.