blanket of snow: catch your death

Он не сошёл с ума просто потому что у него не было на это времени. Странно, но никаких особых чувств Аякс не испытывает. Он или покинет «Гаересис» вперёд ногами, или откроет входные двери с ноги, третьего не дано. Зато тварь внутри всегда сыта и не требует крови сверх той, что он ежедневно проливает на подпольной арене или выбираясь на одиночные задания. Его предупреждали, что с Королём Демонов придётся нелегко, что за силу придётся платить, но тогда-ещё-четырнадцатилетний Аякс не думал о расплате, которая наступит когда-нибудь потом, он думал о возможностях, которые получит прямо сейчас. А теперь его и Бездну связывает неразрывный контракт, и однажды ему придётся расплатиться, хочет он того или же нет. Маска практически слилась с лицом. Полная конфиденциальность. Не снимай свою и не гадай, что под чужими. Потому что иногда ты можешь увидеть то, чего совсем не ждешь. Сломанную напрочь психику. Вдребезги искалеченную душу. И больные, страшно больные глаза. Сколько времени прошло? Год, два? Два. Дни сливались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в безликую массу «выйди на арену — выполни миссию — вернись желательно не по частям». По закоулкам поползли слушки: снежийцы шептались о фатуусе, который в одиночку способен завалить дракона, но ни имени, ни кто он такой не знали. Неуправляемый. Определение вернулось в обиход. Перед отправлением на очередную миссию, командование периодически интересовалось у него, безэмоционально и беспристрастно: — Вы понимаете, о каком задании идет речь? Но что Аякс обычно коротко улыбался: — Да, о том, за которое вручат орден. Но уже семье. Впрочем, орден семье до сих пор так и не вручили. И, к слову, о драконе. Боль от нескончаемых ожогов — кажется, будто вся кровь прилила к рукам и ладоням, и сочится по пальцам из пор. А потом шипит и испаряется, сталкиваясь с прохладой гидроабразивных клинков. Танец воды и пламени был стремительным, опасным, на грани полного провала: драконье логово кишело ещё не умеющими летать юными дракончиками, а вот их мать отличалась весьма буйным характером — с полуметровыми шипами на кончике хвоста и по краю костяного воротника, с обжигающе-ледяным пламенем, с жёлтыми глазами, зрачок которых сузился от ярости до иголки. И эти же глаза потом мёртво смотрели в промозглое небо, когда Аякс тащил голову до Заполярного Дворца, а снег позади него окрашивался кровью. Не опомнившись — в «Гаересис». Машины убийства из стали и элементального следа, в них души — ни на грамм, только желание угодить создателю и слепо подчиняться приказам. Таких Король Демонов рвёт на запчасти и разбирает по винтику: по арене льётся кровь биомонстров, раскатывается шестерёнками по углам металл, благородные дамы на балконах прикрывают лица в масках раскрытыми веерами, а такие же безликие мужи одобрительно кивают. Боль в мышцах и костях поселилась навечно: масса не может браться из ниоткуда, тело буквально каждый раз претерпевает полную трансформацию до формы Короля Демонов, задействует и исчерпывает жизненные ресурсы организма. Периодически боль ослепляет, остаётся только механическая мысль: встать, жить, убить.

***

Пульчинелла, увидев Аякса едва ли не впервые за два года, едва качает головой. Поджимает губы под пушистыми и холёными усами, но ничего не говорит. — У меня не было выбора. Аякс не знает, почему оправдывается. Да и, как оправдание, это звучит весьма жалко. Повисает пауза, прежде чем Пятый всё же отвечает: — У тебя был выбор. И ты выбрал. Ну, да. Возможность убежать от горечи утраты. Свою безопасность и безопасность семьи в обмен на то, в чём Аякс лучший: нести хаос и разрушения, быть на передовой конфликтов. И если он скажет, что это ему не нравится — он соврёт. Пульчинелла опускает взгляд, едва заметно морщится: — Ты капаешь кровью. Аякс опускает взгляд и видит, что с одежды прямо на пол натекла небольшая бурая лужа. Не успел переодеться и сходить в душ после того, как перешагнул ограждение арены. Не было на это никаких сил. — И правда. В голосе — ни капли раскаяния. В голову врывается далёкое воспоминание: заснеженный лес, абсолютное голое дерево, устремившее скрюченные тонкие ветви к небу, короткий клинок в его левой руке абсолютно ржавый, он смотрит на заплаканное лицо матери и говорит ей с улыбкой: «это не моя кровь». — Иди, — Пульчинелла машет рукой в сторону двери. — Смой с себя «это». И ещё некоторое время после того, как Аякс уходит, Пульчинелла мрачно смотрит на натёкшую лужу, шевелит губами и выглядит весьма расстроенным. Он не реагирует даже тогда, когда позади него открывается дверь, и оборачивается только тогда, когда слышит голос Педролино. — Её Величество всё ещё заинтересована в том, чтобы место Одиннадцатого наконец было по праву занято. Ты всё так же против своего протеже? Протеже. Иногда Аякса действительно так называли, потому что Пульчинелла пообещал тому, что присмотрит за его семьёй. И даже выполнял обещание: периодически присылал подарки младшим членам большой семьи, приходил на ужины к главе. Он всё ещё хорошо помнит давний-давний разговор на плацу, с которого минуло вот уже лет пять. Тогда ещё совсем мальчишка смотрел на него и спрашивал: «Не боитесь, что я займу ваше место?» Пульчинелла едва качает головой. — Ему можно доверять, но не стоит подпускать его слишком близко. Когда дело доходит до схваток, его вкусы весьма… специфичны. Встречи, которых он жаждет больше всего, неминуемо приблизят его к гибели.

***

— Привет, — маг электро цицинов бесцеремонно суётся под душ прямо в одежде. Аякс подпрыгивает от неожиданности, выдернутый звонким голосом из собственных мыслей. Чертовски знакомым голосом, к слову. — Мила, твою мать! Разворачиваясь к девушке, он автоматически прикрывается, потому что ну какого рожна? Несколько часов спокойствия, после которым ему снова нужно будет спуститься на подпольную арену и снова рвать, терзать, разрывать, убивать. И Мила, которая до сих пор не выучила и не записала в словарный запас, что такое «личное пространство». Кровь бурыми потёками вперемешку с водой стекает в слив. Сложнее всего вымыть её из слипшихся волос, с тела смывается гораздо легче. А вот одежду придётся выкинуть — такое уже не отстирать. — Матушку мою покойную трогать не обязательно, — Мила с интересом разглядывает молодого человека перед собой, особо этого даже не стесняясь. — Ого, Яша, как ты вытянулся. Только руки убери. «Яша». Он ей так своё настоящее имя и не сказал. — Что ты делаешь? — Аякс хмурится, рефлекторно отступая назад, но упираясь пяткой в каменную стену. Маленькие проворные ладони уже вовсю скользят по его плечам и груди, касаются кончиками пальцев шрамов на коже, задерживаются у веснушек на плечах. Аякс пытается перехватить её за запястья, но Мила со смешком успевает убрать руки и, озорно склонив голову набок, состроить из себя святую невинность. — Да ладно тебе, мы давно не виделись. Неужели не соскучился? — Ну… Аякс мнётся, даже не зная, что сказать. Они действительно давно не виделись, но едва ли это повод лезть в душ без спроса и приглашения. Хотя, стоит сказать ей «спасибо» хотя бы за то, что она, сама того не зная, сумела отвлечь его от не самых радостных мыслей. — Хэй. Я помогу тебе прийти в нужное состояние, а потом мы развлечемся. Думаю нам обоим это надо. Аякс моргает. Идея на самом-то деле не так уж и плоха, наверное, так что с ним не так? Почему ему хочется вместо того, чтобы закрыть на всё глаза и согласиться, аккуратно вывести Милу отсюда, завернуть в полотенце и отправить спать? Они оба взрослые люди, в конце-то концов. Но, в то же самое время, неприятное тёмное чувство напоминает, что ничем хорошим это определённо не закончится. Он до сих пор помнит её болезненный крик; контролировать силу он так толком и не научился. — Я не думаю, что это хорошая идея, — наконец отвечает он. Вода продолжает течь на макушку и по лицу, заливаться в глаза. Аякс щурится и мотает головой, но выйти из-под струй ему мешает весьма решительно настроенная девушка. Мила фыркает, явно не принимая ответ как окончательный. Она вновь ступает под воду, оказавшись очень близко, и доверительно шепчет на ухо, приподнимаясь на носочки: — Давай, просто закрой глаза, а я немного поразвлекаюсь с той штукой, которая, между прочим, уже почти готова приподняться мне навстречу. В крайнем случае у меня есть средство, чтобы ты расслабился. Средство, ага. Пыльца туманной травы? Нельзя отрицать, что она не приносит определённого эффекта [наоборот даёт в голову практически незаметно, но быстро], но всё-таки лучше не прибегать к подобного рода стимуляторам слишком часто. Как там говорил Анзор? Маги цицинов постоянно под кайфом. А наркоманам с каждым разом нужно всё больше и больше, чтобы достичь нужного эффекта. Аякс с досадой смотрит на Милу. Потом честно пытается пробудить в себе интерес. Девушка ведь красивая, всё на месте, во всех местах привлекательно. Но. — Ну так что? Но никакого возбуждения Аякс не испытывает. Вернее, какие-то смутные отголоски промелькнули на фоне, но потом быстро затухли о то самое ощущение «не произойдёт ничего хорошего», Наконец, у Аякса всё же получается сформулировать это ощущение во внятный отказ: — Я боюсь тебя сломать, — он смотрит на свои руки, сжимает ладони в кулаки и расслабляет. — Буквально, Мила, я не шучу. Мила хмыкает, отходит немного назад и усаживается прямо на мокрый пол, приваливается спиной к стене. Аякс, немного погодя, следует её примеру. Они так молчат минуту, может две, слушая стук капель воды, пока, наконец, Мила не прерывает тишину: — Есть ведь что-то ещё, я права? Мила тянется к мокрому карману одежды и достаёт небольшой мешочек. Точно, постоянно под кайфом. Аякс отводит взгляд, чтобы не видеть, и проговаривает одну из, как ему кажется, весьма очевидных вещей: — Ты хочешь, чтобы сюда сегмент зашёл? — Сегмент? Мила явно не понимает. Что же, может не все видели клонов в таком количестве, которое за последнее время видел Аякс, но о том, что один из Предвестников имеет свои копии, слухи должны ходить далеко за пределами верхушки Фатуи. — Ну, клон, — пытается объяснить Аякс попроще. — Какая разница. Их тут полно. — А, ты о лорде Дотторе, — Мила едва жмёт плечами, подтягивая колени ближе к груди. — Я, конечно, училась не на лекаря душевных травм в своё время, но тебе это не кажется чем-то странным? Архонты. Вот только обсуждать кризис чьей-то личности не хватало. — Не представляю, о чём ты, — бурчит Аякс, подставляя спину под стекающую воду. — Когда ты упомянул «клонов», я вспомнила мальчика, которого видела недавно, — продолжает говорить Мила. — Всё думала, кого он мне напоминает. Теперь, после твоих слов, поняла. — Она усаживается поудобнее, качая мешочек на петельке в пальцах. — Есть исследования, которые указывают на то, что после сильных впечатлений человеческое подсознание, пытаясь защитить само себя, может создавать личности, которые могли бы с похожими ситуациями справиться. У человека, который постоянно терпит побои, это какой-нибудь мальчик для битья. У человека, который не умеет себя защитить, это личность мафиози, который абсолютно уверен в том, что может убить всех и вся и разрешить любую проблему. У человека, который постоянно сталкивается с неудачами в любви, это личность противоположного пола. Похоже, правда? Аякс пытается представить. Если Дотторе создавал всех своих клонов после некоторых «событий», это ж сколько дерьма творилось в его жизни, что сегментов развелось такое большое количество. И мальчик ещё. Точно, был же мальчик. — Не знаю, — он жмёт плечами. — Наверное. — Ну и ладно, — Мила, отбрасывая напускную серьёзность, вновь поглядывает на Аякса с интересом. — Ты как, ещё не передумал? — Ты красивая, — словно оправдываясь отвечает Аякс. — Просто… В мозгах какой-то туман. — И Ингвар? Неожиданно в точку. — И Ингвар, — Аякс запрокидывает голову навстречу потокам воды из лейки, затем опускает её, чувствуя, как струи льются по макушке. — И туман. Вода успокаивает. Два года назад миссия в Сумеру окончилась тем, что агентам пришлось тащить трупы своих товарищей прямиком до Снежной. Те из трупов, что ещё были пригодны к транспортации и те из них, что удалось отыскать в принципе. Аякс поднимает взгляд на Милу и неожиданно понимает, что та плачет. Это не вода с волос, а слёзы, которые она пытается сердито утереть, натурально текут по щекам. — Тебе ведь не дали с ним попрощаться. Я права? Аякс молча кивает. У него не было ни времени, ни возможности на прощание. Он как сейчас помнит, что его практически сразу швырнули в «Гаересис», чтобы не мелькал перед глазами и не вызывал лишних слухов, а выпускать его стали только тогда, когда разговоры о происшествии поулеглись. К тому времени все гробы уже захоронили, а тех, кого не смогли опознать или у кого не было семьи — свалили в братскую могилу. Тех же, от кого мало что осталось, и вовсе сожгли. Но до сих пор ему иногда кажется, что он не может отмыться от тёмно-красной крови, затекающей под протекторы сапог. Длинная серьга с алым вытянутым камешком периодически при движении головы касается шеи, мягко щекоча и напоминая. Шорох. Мила придвигается ближе и обнимает его, прижимаясь кажущимся хрупким в этих одеждах телом. Аякс опускает щёку на её мокрую макушку и прикрывает глаза, благодарный за то, что она больше ни о чём не спрашивает и ничего не говорит. Аякс не знает, сколько проходит времени, прежде чем Мила поднимается на ноги и отряхивается от лишней воды; она мокрая насквозь, но ей определённо всё равно на это временное неудобство. — Давай забудем этот разговор и всё, что ему предшествовало, — неожиданно мягко говорит Мила. — Я просто ошиблась коридором. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — говорит Аякс, провожая её взглядом. Он ещё некоторое время сидит на кафельном полу, и только потом находит в себе силы подняться на ноги. Яростно мылит волосы, вымывая из них кровь, убеждает себя мысленно, что всё нормально, но не может не признать, что после разговора с Милой ему стало чуточку легче.

***

Наутро Милу нашли мёртвой. Шептались, что маг электро цицинов получила передоз пыльцой туманной травы и тихо ушла из этого мира. Возможно, до самого конца она даже ничего не понимала и не осознавала, и в таком случае её смерть была даже приятной. Она просто ушла, видя что-то приятное. Аякс знает, что это не так. Он смог пробраться в медотсек прежде, чем её тело бросили в печь для кремации. Фатуи не сжигают просто так, даже сирот хоронят в хотя бы братских могилах. Сжигают обычно, когда захоранивать практически нечего. Или когда нужно что-то скрыть. На задней стороне шеи нашлась небольшая ранка с запёкшйся кровью. Как будто кто-то вставил ей в продолговатый мозг острую толстую иглу. Или орбитокласт.