Роскошь быть известным

Утро Айзавы началось немного неожиданно, но он был бы проклят, если бы не придерживался расписания. В настоящее время он стоял на кафедре учителя перед своим новым классом, но не мог не уделить секунду времени, чтобы бросить взгляд на закрытую дверь класса, где снаружи ждали два ученика с особой рекомендацией. Ранее этим утром ему сообщили, что Тодороки высадили, и один из стажеров офиса Незу неопределенно и откровенно смутил его: «Выходите побыстрее, там небольшая суматоха». В итоге Айзаве пришлось продираться сквозь огромное море репортеров, чтобы остановить грубого и наглого репортера, который решил физически напасть на его ученика, когда тот отправился за Тодороки. Ссора оставила его в таком беспокойстве, что он понял, что ему понадобится время, чтобы разобраться в своих мыслях позже. То, как ребенок совершенно никак не отреагировал на открытое преследование толпы взрослых, вызвало у него неприятный спазм в животе. С того момента, как он вышел наружу, он увидел, что СМИ были ненасытны и безумны, как он никогда раньше не видел. Отвратительный и неуместный комментарий этого ужасного репортера и другие требовательные вопросы его коллег прокрутились в голове Айзавы. Отсутствие приличий и явное пренебрежение, проявленное репортерами и папарацци по отношению к 15-летнему мальчику, который явно привык к такому обращению, мягко говоря, тревожат. Они позволили себе такие вольности, потому что он был ребенком? Потому что он был ребенком, который не мог дать отпор или отомстить так, как мог его отец? Эта мысль заставила его сгореть от гнева и отвращения. Отчитав толпу прессы, он сделал мысленную заметку поговорить с Недзу и выяснить, какого черта это вообще было допущено. Кто-то облажался по-королевски, и он собирался лично проследить, чтобы то, что произошло тем утром, не повторилось. Он обнял мальчика за плечи и, насколько мог, физически скрыл его от глаз представителей СМИ. Оглянувшись через плечо и прищурившись, он не смог удержаться от язвительного замечания. «Я напомню уважаемым представителям прессы, что Тодороки Шото — несовершеннолетний и находится под полной защитой и опекой старшей школы UA». Плечи его ученика на мгновение напряглись, прежде чем снова расслабиться, приняв безупречную позу своего хозяина. «Позвольте мне ясно заявить, что подобное неподобающее поведение и грубые проступки не будут допускаться. Это больше не повторится». Он позволил всей тяжести авторитета, который он приобрел благодаря своему опыту профессионального подпольного героя, заполнить его слова. И он не пытался скрыть вполне реальное отвращение, которое, как он знал, окрашивало его тон. Он был удовлетворен, увидев, как почти каждый человек в толпе вздрогнул и принял различные выражения стыда. Затем Айзава молча повел Тодороки от входа в школу.

***

«Ты в порядке, Тодороки?» — спросил Айзава, когда они достигли безопасности главного здания. Он взглянул на мальчика, идущего рядом с ним. Его ученик был тих с тех пор, как они покинули главные ворота, и хотя он выглядел точно так же, невозмутимым и невозмутимым, не было ни единого шанса, что Айзава, по крайней мере, не зайдет проверить его. Именно тогда мальчик слегка вздрогнул, и его двухцветные глаза метнулись вверх, чтобы встретиться с его собственными. Они быстро обшарили его лицо удивлением, но что именно, Айзава не мог понять. Что бы это ни было, Тодороки либо нашел это, либо нет, но выражение его лица быстро вернулось к бесстрастности, но он слегка кивнул. «Все хорошо», — был простой ответ учителя. Но от Айзавы не ускользнуло, что самая взволнованная реакция, которую мальчик проявил до сих пор, была вызвана не преследованием со стороны СМИ, а простым вопросом — который почти следовало ожидать — о его благополучии. Прошло еще несколько минут тишины. «Спасибо, Айзава-сенсей» В помещении было гораздо тише, и большинство учеников уже разошлись по своим классам, и это было удачей, потому что, если бы уровень шума был немного выше, он мог бы пропустить тихие слова благодарности. Это было не то, чего он ожидал, но он быстро понял, что до сих пор ничто в отношении ребенка Тодороки не было похоже на то, что он нехотя ожидал. Большинство детей этих знаменитых героев с радостью приветствовали внимание и славу СМИ. Они поощряли и купались в льстивом внимании. Было даже несколько случаев, с которыми им пришлось иметь дело, когда студент нанимал представителей прессы, чтобы сделать большую проблему из их первого дня прибытия, чтобы вызвать больше шума. И разве это не было огромной занозой в заднице? Этот парень оказался в совершенно противоположной ситуации — его появление уже вызвало такой ажиотаж, что, несмотря на все усилия службы безопасности главной героической школы, несколько десятков репортеров все же проникли на территорию и смогли окружить его. Но Тодороки Шото, хотя он, очевидно, очень привык к вспышкам камер и назойливым вопросам, сделал то, чего никогда не видел — даже среди профессиональных героев — и полностью проигнорировал их. А затем мальчик поблагодарил его за вмешательство, его короткие слова были искренними и благодарными, и это дало понять Айзаве, что он на самом деле не ожидал такой помощи. Айзава действовал так, как должен был поступать любой учитель и опекун, чтобы исправить ситуацию, которая изначально не должна была произойти. Но реакция этого ребенка была реакцией человека, которого защита полностью застала врасплох. «Тебе не нужно меня благодарить, малыш. Я имел в виду то, что сказал, обычно так не бывает, и я не уверен, почему так произошло, но я выясню. Мне жаль, этого не должно было случиться». Черные глаза Айзавы метнулись вниз и вправо, где Тодороки избегал его взгляда. Хотя учитель не упустил из виду вспышку удивления и замешательства, когда его извинения приземлились. Рот мальчика открылся, а затем закрылся, как будто он не мог найти слов, а затем сдался. Они добрались до класса в тишине, которая не была ни комфортной, ни неловкой. Там их уже ждала Яойорозу Момо и приветствовала их обеих обаятельной улыбкой. Айзава проигнорировал покалывание интуиции где-то между его нутром и сердцем, которое он начал ассоциировать с этим конкретным проблемным ребенком, и вошел в комнату. Позже у него будет время, чтобы пересмотреть события утра.

***

«Ладно, устраивайтесь поудобнее и добро пожаловать в ваш первый день в UA. Прежде чем мы начнем, у вас есть еще два одноклассника, которые были отобраны для этого класса на основе особой рекомендации». «Это Яойорозу Момо», — представился Айзава, приглашая внутрь первого ученика. «Привет! Очень приятно познакомиться, я с нетерпением жду начала своего пути в UA и с нетерпением жду возможности узнать вас всех поближе!» Высокая девушка с черными волосами, завязанными в высокий хвост, вошла и представилась громким, четким голосом. Ее осанка была прямой, а волосы гладкими и безупречными. Она оглядела класс с яркой улыбкой. Ее глаза были мягкими, а выражение лица добрым. Яойорозу низко поклонилась, сохраняя идеальную осанку, практически излучая доброту. Когда она пошла вперед, чтобы найти свое место, ее встретил хор восторженных «добро пожаловать!» и «приятно познакомиться!» от ее восторженных одноклассников. «И Тодороки Шото». Сказал Айзава и дал знак второму и последнему рекомендованному ученику войти. Айзава все еще не был уверен, чего ожидать от ребенка. Хотя неприятности этого утра были не его виной, то, какое отношение он будет иметь или какие проблемы он может вызвать, еще предстояло увидеть. Он вполне мог признать, что до сих пор младший Тодороки не демонстрировал того необдуманного, демонстративного поведения, которое, как он опасался, могло быть естественным для ребенка, выросшего на коленях у Тодороки Энджи. Но это был все еще сын Старателя, человек, который, как известно, мог впадать в несоразмерный гнев без причины или по необъяснимым причинам. Так что, если бы Айзава не был более озабочен подготовкой к непредсказуемому поведению, он, вероятно, был бы немного огорчен тем, как восторженные приветствия класса в адрес Яойорозу сменились звенящей тишиной. Эти дети были маленькими, и их любопытство взяло верх слишком явно, поскольку 17 пар глаз выжидающе уставились на дверь. Оглядываясь назад, можно сказать, что все это было довольно неблагоприятно. В класс вошел мальчик среднего роста и худощавого телосложения. Он уже не был похож на Старателя ни ростом, ни телосложением. Единственное, что было похоже, — это половина его волос, идеально разделенных посередине, которые были красными и зачесаны на ярко-голубой глаз. Другая половина его волос была белой, а под ними глаз представлял собой поразительную смесь серого и серебристого. А вокруг ярко-голубого левого глаза было бледно-красное что-то похожее на шрам. «Привет, я Тодороки Шото», — сказал он и тут же поклонился классу под идеальным углом в 90 градусов. Он держал поклон на пару тактов дольше, чем нужно, прежде чем выпрямиться. Его взгляд метнулся к Айзаве, который кивнул в сторону последнего пустого стула в глубине зала. Шепот раздался, когда новичок направился к своему столу. «-сын Старателя-», «номер 2-», «Тодороки-» — вот море звуков, через которое пришлось пробираться Тодороки Шото, хотя всего несколько минут назад это были восторженные слова приветствия Яойорозу. Между ним и остальными учениками уже существовал барьер, но Айзава не мог устранить его за один день. К чести Тодороки, мальчик, казалось, совершенно не замечал шепота вокруг себя, объектом которого, очевидно, был он сам. Он тихо и с отсутствующим выражением лица прошел к своему столу, и хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить это, он все равно без особых усилий привлек внимание всего зала. Дети предыдущего героя до него пытались использовать первый день, чтобы установить свое господство над окружающими их сверстниками, и их отвратительное поведение подпитывалось реакцией и вниманием их одноклассников. Некоторые пытались найти учеников, которых они могли бы запугивать или манипулировать ими как лакеями, а другие дразнили своих сверстников историями о своих знаменитых членах семьи, чтобы гарантировать себе популярность. Однако Тодороки Шото тихо сидел за своим столом и ни с кем не разговаривал. Он внимательно слушал Айзаву и уделял ему все свое внимание, пока тот объяснял классу, как будут работать тесты на понимание причуд.

***

Все ученики класса 1А прошли тест на понимание причуд, и хотя Тодороки занял второе место, он оказался позади Яойорозу, который создал тиски, чтобы оказывать давление в 1,2 тонны на инструмент для проверки силы хвата, изготовил пушку, чтобы выстрелить мячом на расстояние 28 км, и завершил забег на выносливость на мотоцикле. Оставив в стороне причуды создания материалов, с точки зрения грубой силы, мощи и контроля причуд Тодороки был на голову выше своих одноклассников. Позже Айзава размышлял о результатах тестов и обнаружил, что его более чем слегка смущает осознание того, что большой процент активных профессиональных героев окажется намного ниже результатов его первокурсника в том же испытании. Как ни странно, хотя его безупречного контроля над льдом было более чем достаточно для установления рекордов на тестах, были случаи, когда использование его огненной стороны потенциально могло позволить ему достичь еще более высоких результатов. Но даже несмотря на это, он ни разу им не воспользовался. Айзава был уверен, что тут есть о чем подумать, но он начинал понимать, что ему придется иметь дело с более непосредственными саморазрушительными наклонностями Мидории Изуку. Он почти не мог поверить, что ему пришлось отвести ребенка в сторонку и объяснить ему, что герой, который сам себя парализует, не спасет никого другого. Мидория и его готовность пожертвовать собой были настолько бескорыстными, идиотскими и разочаровывающими , что это почти напомнило ему Всемогущего... И вот он, стук в голове Айзавы, который всегда вызывал головную боль, вызванную стрессом. Первые дни пролетели быстро и неудивительно: все успокоилось, новые ученики влились в новый распорядок дня. Айзава не стыдился признать, что он немного встал на тропу войны после того, как закончился первый день. Он ворвался в кабинет директора, готовый потребовать объяснений, и был встречен зрелищем того, как вся команда безопасности получает выговор от Недзу в его самой ужасающей форме. По-видимому, несколько сотрудников службы безопасности кампуса были подкуплены различными средствами массовой информации, чтобы закрыть на это глаза и пропустить своих репортеров на территорию кампуса во время ожидаемого прибытия Тодороки. Это был беспрецедентный и тревожный провал профессионализма, который не только негативно отразился на репутации школы, но и совершенно не соответствовал престижным стандартам, которых всегда придерживались преподаватели и сотрудники. Подобного никогда раньше не случалось, и какими бы знаменитыми ни были члены семьи студента, пресса никогда не осмеливалась прибегать к столь подлым и предосудительным методам. Все это рисовало все более тревожную картину того, на какие меры готовы были пойти средства массовой информации, чтобы удовлетворить ненасытный интерес публики к известности самых выдающихся героев. Те немногие, кто принял оплату, уже были уволены и занесены в черный список. Остальные, кто не знал, были невиновны, но расследование показало, что несколько случаев халатности с их стороны могли бы предотвратить эскалацию ситуации до того уровня, до которого она дошла. Отсюда и суровая выволочка, которую получил Айзава. Айзава встретился с пристальным взглядом острых, яростных глаз Незу поверх согнутых и виноватых спин его сотрудников, и они обменялись быстрыми кивками в знак понимания. Слова, которые он ранее прошипел назойливым журналистам, в тот момент прозвучали правдиво и невысказанно. То, что произошло тем утром, больше не повторится. И так оно и было, на следующий день, и на следующий, пара своенравных репортеров смогла попасть на территорию кампуса примерно в то время, когда прибыл Тодороки, но их быстро выдворили с территории, прежде чем мальчик даже успел их увидеть. А к концу недели они вообще перестали появляться. Одна неделя перетекала в другую, и 1-А погрузился в рутину школьных занятий. Класс начал естественным образом делиться на пары и группы, поскольку новые ученики начали закладывать основы дружбы. Вокруг мальчика Тодороки постоянно слышались шепот, смешки и бормотание, но он, казалось, не обращал на них внимания. Как заметил Айзава, похоже, что он либо настолько хорошо игнорировал подобное внимание, что делал вид, будто не замечает его, либо действительно был совершенно невнимателен. Даже не такие уж тонкие взгляды зависти (а также благоговения, восхищения, интереса), которые бросали на Тодороки старшеклассники и студенты других классов и дисциплин, когда он шел по коридорам, казалось, никогда его не замечали. Но он предполагал, что этого не произойдет, учитывая, что мальчик был совершенно невосприимчив к гораздо более близким, невероятно явным взглядам разочарования и раздражения, которые он все чаще получал от тикающей бомбы замедленного действия 1А, Бакуго Кацуки. В прошлом эмоции разочарования и гнева, конечно, вспыхивали в отношении детей, связанных с главными героями, обычно рождаясь из реакции на их хвастливое или задиристое отношение. И это было то, через что им приходилось проходить каждый раз. Но по мере того, как шли дни, а отношение Бакуго к Тодороки становилось все более и более враждебным, насколько было известно Айзаве, оно казалось односторонним и неспровоцированным. Это было потому, что каждое взаимодействие с Тодороки было в значительной степени односторонним. Он давал короткие вежливые ответы, когда к нему обращались, но ничего, что могло бы побудить к дальнейшему разговору. И он, конечно, никогда не инициировал никакого взаимодействия. Он был полностью замкнутым, внимательно слушал уроки и делал подробные записи своим аккуратным и продуманным почерком. Если бы они были на пару месяцев в семестре, Айзава узнал бы своих студентов достаточно хорошо, чтобы предсказать, что проблема с Бакуго не решится сама собой из-за отсутствия вовлеченности Тодороки. Однако, это была только вторая неделя, так что когда ситуация наконец достигла критической точки, это застало их всех врасплох.

***

Айзава дал им первые домашние задания и оставил оставшиеся полчаса до окончания учебного дня, чтобы пообщаться и обсудить домашнюю работу. Он пробормотал что-то о том, чтобы забрать свой спальный мешок, и предоставил их самим себе. Последние полторы недели были полным дерьмом. В этот момент своей жизни Бакуго Кацуки был охвачен скорее яростью, чем разумом. За последний месяц или около того вся его жизнь превратилась в тупую шутку. Он прошел путь от того, что его уважали - даже боялись, как бы там ни было, все всегда знали, что он лучший. К тому, что его внезапно окружили гребаные статисты, которые осмелились возомнить себя достойными быть ему равными? В полном кошмаре, в который внезапно превратилась его жизнь, этот гребаный ботан Деку имел настоящую наглость попытаться спасти его от Слизняка-злодея - его - Бакуго Кацуки, который собирался стать героем номер один, превзойдя даже Всемогущего. «Выглядело так, будто тебе нужна помощь» Эти дерьмовые слова, вырывающиеся из этого дерьмового рта - Ему хотелось кричать от ярости каждый раз, когда его предательский мозг проигрывал их так, чтобы слышал только он. И теперь этот же дерьмовый ботан имел наглость сидеть в том же классе, менее чем в пяти местах от него, нервничая и быстро отводя взгляд всякий раз, когда их взгляды хотя бы приближались к нему. Какая же это все чертова несправедливость. Кацуки будет Номером Один. Победа всегда была для него естественной, и это было все, что он когда-либо знал. А потом он занял третье место в каком-то дерьмовом, плохо разработанном тесте в первый день. С точки зрения чистой мощности он знал, что это было на самом деле второе место, но он пришел позади этого похожего на леденец ублюдка, и пламя лизнуло его кожу от ярости. Забудьте об этом паршивом ботане, Кацуки разберется с ним позже. С другой стороны, Тодороки просто выводил из себя одним своим существованием. А толпа вокруг него, казалось, не могла заткнуться, даже несмотря на то, что он сидел на своем чопорном ледяном троне и смотрел на них — на него — сверху вниз этим жутким, пустым взглядом, думая, что он чертовски лучше всех остальных, просто потому что все внимание было приковано к нему из-за того, кем был его отец. Он был самым лучшим из лучших, и тот факт, что он попал туда по рекомендации Старателя, был для Кацуки достаточным доказательством того, что он считал его лучше только из-за его фамилии. Этот половинчатый едва ли уделял кому-либо время, а когда кто-то из статистов пытался завязать с ним разговор, он отвечал короткими словами, не оставляющими места для продолжения. И они все еще были одержимы его тупой симпатичной задницей. Это было отвратительно. «Разве он не знаменитость?» — Тупое Лицо что-то шептал Дерьмоволосому. А Дерьмоволосый с энтузиазмом кивал. Эти двое с первого дня на удивление заинтересовались Половинчетым Идиотом. И хотя ему было наплевать на Тупое Лицо, его немного разочаровывало, что ему пришлось выслушивать излияния Дерьмоволосого о том, какой «мужественный Тодороки-кун» был, учитывая, что он был одним из немногих ублюдков в этом классе, которых он мог бы терпеть. «То, как он справился с этими сумасшедшими репортерами в первый день, было таким мужественным. Я не знал, что кто-то в нашем возрасте может быть таким крутым». При этих словах Кацуки позволил себе почти яростно дёрнуть бровью. Что они знали? Они были статистами. Кацуки был таким крутым, что он бы разнес этого ублюдка с леденцами в пух и прах. Ему не терпелось получить такую ​​возможность. «Ребята, вы видели фотографии с первого дня?» Глаза Енота подскочила вместе с Ленточным Лицом, присоединяясь к их жалкому фестивалю сплетен. «Конечно, они были везде! Их невозможно было не видеть», — восторженно кивнул Тупое Лицо. «Да, у меня была тетя и несколько кузенов, которые прислали мне новостную статью и не могли поверить, что я учусь с ним в одном классе». Тьфу, мерзость, Ленточное Лицо, всем плевать. «Не могу поверить, что мы видели, как это происходит, чувак, на этих фотографиях он выглядел как настоящая модель. Не могу поверить, что мы видели, как он просто выходил из машины». Опять Тупое Лицо. Весь этот обмен репликами и нерешительные шепотки действовали на нервы Кацуки. Кого волнуют какие-то дерьмовые фотографии, сделанные дерьмовыми журналистами, желающими быстро заработать на потомстве Старателя? И эти статисты были действительно худшими, они слишком комфортно себя чувствовали, говоря о полуублюдке, когда он все еще был в той же гребаной комнате. То, что он был тупым идиотом, который, казалось, даже не замечал, когда был объектом всеобщего внимания, не означало, что остальные эти идиоты должны притворяться, будто у него нет ушей. Кацуки оглянулся через плечо и увидел, что Айси-Хот, как обычно, полностью погрузился в свой собственный мир в конце класса. Его взгляд был полностью сосредоточен на раздаточном пакете, который дал им Айзава, и, казалось, он понятия не имел, что маленькие группы одноклассников вокруг него сплетничали о нем. «Он должен быть сильным, верно? Он сын Старателя, Героя Номер 2». А у Кацуки даже не было сил, чтобы попытаться определить, кто из статистов несет такую ​​нелепую чушь. «Разве ты не видел во время теста, он намного сильнее нас в классе! Интересно, если...» Остальная часть предложения была полностью заглушена криком разочарования, который Кацуки больше не мог сдерживать. Он старался изо всех сил, но эти статисты продолжали настаивать на том, чтобы испытать его. Внезапно все в этом тупом ублюдке взбесило его в десять раз. Интерес и внимание, которые он получал за то, что был лучшим, когда он им не был - Кацуки был. У него просто был знаменитый отец, а придурки вокруг него были слишком глупы, чтобы понять, что это не черта характера и не заслуживает похвалы. «Ты гребаный Айси-Хот!» — выплюнул он. Он стукнул кулаками по столу, слегка обуглив его поверхность при ударе, когда пламя, подпитывавшее его ярость, немного вырвалось наружу. Он откинул стул и выпрямился во весь рост. «Вам, идиотам, нужно заткнуться нахрен, я разнесу этот гребаный класс вдребезги, если мне придется терпеть еще секунду вашего отвратительного слюнявого поведения». Интенсивность взгляда, брошенного в их сторону Кацуки, заставила большую часть группы вздрогнуть от чувства вины и отвернуться. «А ты», — прорычал он, указывая прямо туда, где сидел этот полукровка. «Давай проясним ситуацию. Ты попал сюда только из-за своего отца, и ты ни хрена не лучше меня!» Его вспышка полностью заставила класс замолчать. Внимание всех было разделено поровну между ним и Тодороки, ожидающим, как он отреагирует на провокацию. Минуты, прошедшие в полной тишине, тянулись долго. И к полному ужасу всех в комнате, Тодороки, казалось, все еще был полностью поглощен раздачей. Невероятно сильное напряжение и тишина, должно быть, были достаточно сильными, чтобы проникнуть даже в его толстый череп, поскольку после еще одной неприятно долгой паузы тишины серо-голубые глаза медленно поднялись и сфокусировались на все еще вытянутом указательном пальце Кацуки. Тодороки моргнул один раз, а затем еще раз. На его обычно бесстрастном лице мелькнуло едва заметное выражение замешательства. «Ты... говоришь со мной?», — сказал этот тупой ублюдок своим глупо-тихим голосом, и по его монотонной речи было ясно, что это был скорее искренний вопрос, чем утверждение. А затем взгляд идиота метнулся по всему классу, словно он мог найти подсказки по контексту, которых ему так не хватало в тупых, разинутых ртах лиц других идиотов. Кацуки буквально закричал от отчаяния и за долю секунды оказался на другом конце комнаты, рядом со столом идиота, даже не успев понять, что сделал шаг. Внезапного приближения оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание этого полумертвого ублюдка (наконец-то, черт возьми), и он вскочил со стула и встал за долю секунды до того, как Кацуки до него добрался. Выражение его лица отражало удивление — двухцветные глаза были чуть шире обычного, но тот факт, что даже его реакции хватило, чтобы составить конкуренцию Кацуки, заставил блондина завыть от ярости. Прежде чем кто-либо успел понять, что происходит, пламя лизнуло костяшки пальцев Кацуки, когда он с силой толкнул Тодороки в грудь. Из-за того, что парта другого мальчика стояла в углу комнаты, он с грохотом ударился спиной о стену. Сжав одну руку за воротник этого полуублюдка, он сжал другую в огненный кулак и с силой ударил ею по бетону стены рядом с их головами. При виде пламени и, возможно, из-за резкости действий Кацуки на лице Тодороки промелькнуло что-то невнятное, но Кацуки было наплевать, он был слишком зол. «Кто-нибудь, позовите Айзаву-сенсея, ситуация становится напряженной». Он даже не услышал их из-за шума кипящей в ушах крови. «Ты тупой кусок дерьма, который даже не может понять, что весь класс все время говорит о тебе», — крикнул Кацуки прямо в его глупое лицо, хотя в этот момент они находились всего в нескольких дюймах друг от друга. К его разочарованию, ублюдок вообще не отреагировал. Он просто продолжал тупо моргать, глядя на него с того места, где он его прижал к стене, — как будто он просто ждал, когда Кацуки выскажет свою часть и закончит, как будто это был обычный гребаный разговор. Что-то жестокое и подлое проскользнуло в голосе Кацуки. Он не то чтобы гордился этим, но если он что-то умел делать и в чем действительно преуспел, так это вызывать реакцию. Схватив парня за воротник обеими руками, Кацуки потянул его вперед и ударил спиной о стену, не настолько сильно, чтобы нанести реальный ущерб, но достаточно, чтобы донести свою мысль. «Ты здесь только из-за своего драгоценного папочки, и я говорю тебе, что мне наплевать. Ты. не. лучше. меня.» Ты думаешь, что ты такая высокая и могущественная и лучше всех нас, ничтожных ублюдков, но на самом деле ты не более чем избалованная, изнеженная маленькая принцесса, которой все преподнесли с золотой ложечки. И вот оно — эти двухцветные глаза наконец встретились с его взглядом. Тошнотворное чувство удовлетворения пробежало по спине Кацуки, когда он наконец добился желаемой реакции — на лице мальчика начал проступать гнев. Чтобы все вокруг видели, если Кацуки был таким подлым и непостоянным в своем гневе, то пусть будет известно, что их идеальный ледяной принц может злиться точно так же. Пусть он набросится в ярости и похоронит все это ложное совершенство под ним. «Ты понятия не имеешь, о чем говоришь», — пробормотал мальчик под его кулаками, его гнев был тихим, но сквозил в каждом его слове. Затем слева от него вспыхнул холод — его ледяная сторона, беспомощно подсказал разум Кацуки. Тонкий слой льда расползался по стене от того места, где соприкасалась спина Тодороки, и хотя он его не касался, Кацуки чувствовал резкую силу его ледяной мощи. Ублюдок все еще был достаточно непочтительным, чтобы не нападать на него, даже когда он несколько раз дал волю своей причуде за предыдущие минуты. Он стиснул зубы и приготовился провоцировать другого парня еще больше. «Проблемные. Дети». В одно мгновение пламя, лизавшее костяшки его пальцев, погасло, и распространение льда Тодороки немедленно прекратилось. Мир внезапно вернулся к нему. В предыдущие мгновения это были только они двое, запертые в битве воль на совершенно иной плоскости существования. Его гнев и ярость, возможно, были неуместны, но они также были всепоглощающими. В его ушах снова раздались визгливые, полные беспокойства голоса одноклассников, которые, должно быть, умоляли его остановиться. Дерьмовый Деку и его оборванное «Каччан, остановись-» Дерьмоволосый и его тупое «Бакубро, пожалуйста, ты ведешь себя совсем не по-мужски» И его взгляд остановился на их очень разозленном классном руководителе, который отрезал им причуды и сердито на них смотрел. «Бакуго, Тодороки, идите со мной сейчас же», — приказал Айзава, его тон не оставлял места для возражений, он развернулся на каблуках и, очевидно, ожидал, что они последуют за ним. Хотя он определенно не считал это победой, осознание того, что ему удалось достаточно разозлить Айси-Хота, чтобы вызвать реальную реакцию, было достаточным, чтобы успокоить его уязвленное самолюбие. Он отпустил другого парня, фыркнув и выдохнув горячий воздух. Не удостоив идиота еще одним взглядом, чтобы пожалеть о дырах, которые он прожег в воротнике его рубашки. Кацуки чувствовал на затылке тяжесть взгляда этих серо-голубых глаз, пока они оба следовали за своим классным руководителем. Он знал, что его ждет наказание, но возможность хоть немного отколоть от этого глупого совершенства, честно говоря, того стоила.