Дом восходящего солнца

— Так значит, он больше не сможет ходить? В интонации Учихи слышалась настороженность и искреннее любопытство. Вокруг единственного видимого глаза, — чёрного, как смоль — в его уголках собрались мелкие морщинки. Макото тяжело выдохнула, сжимая предплечье. Внимательный, пронзительный взгляд и хитрый прищур выводили из равновесия. В операционной, где она была вынуждена остаться один на один с Конан — грозной напарницей Пейна, которого она оперировала, ей было спокойнее. Конан следила за каждым её движением, смотрела — недоверчиво и так же, как Учиха, пронзительно, готовая чуть что сорваться. Но знакомая обстановка: запах хлорамина, чистых, выглаженных простыней и человек, нуждающийся в её помощи, лежащий на операционном столе — умиротворяли. Руки делали всё сами, а разум был чист. — Ну, — напряжённо протянула она, — только если с поддержкой. Но сам, скорее всего, нет. — И почему же? — недовольно сверкнул опасными глазами Учиха. Мелко дрожа всем телом, Макото ответила, иной раз невольно переходя на шёпот, прерываемый кашлем: — Ситуация была слишком, — Макото осеклась, заметив Зецу, — запущена. Взглядом она скользнула по чёрно-белой фигуре, морщась от исходившего от этого существа запаха, напоминающего чем-то смесь чеснока и мокрых, гниющих лиан. И всё же любопытство брало вверх, а потому она внимательно рассматривала шов на теле неизученного ни ей, ни современной наукой организма. — Хорошо, — кивнул Учиха. — Я жду от тебя подробного отчёта. Укажи с чем пришлось работать, почему именно Нагато не сможет передвигаться сам. Отдашь его Зецу. — Выполню, — неуверенно проговорила женщина, уже думая о том, как описать состояние Пейна, не навлекая на себя гнев Учихи и вместе с тем — оставаясь нужной им. В Аме, конечно, были свои медики, но, рассуждала Макото, либо их квалификации было недостаточно, либо большая часть из них находилась в подчинении Ханзо. Ханзо. Вот уж точно неожиданность: кто-то бросил вызов правителю страны Дождя. По крайней мере, именно такая картина складывалась из того, что слышала Макото. Неосторожно брошенные фразы, перечёркнутый символ Аме на протекторе, густой лес у деревушки, словно толстым пунктиром обозначающий границу с Травой, в котором будет удобно прятаться и заметать следы. «Только не ему» — подумалось Макото. К своему сожалению, Макото не знала техник, позволивших бы хоть как-то вернуть Пейну мобильность. Их могла знать внучка первого, но очевидно пребывание в вечно дождливой стране не прельщало бы ей. Да и даже сама Цунаде Сенджу вряд ли сможет исцелить ноги юноши в относительно короткие сроки. Она не соврала, говоря о запущенности ситуации: мышцы, которые пришлось удалить, уже начинали превращаться в густое, кое-как работающее месиво, и чудо, что удалось избежать сепсиса. Предыдущая операция, возможно, поспособствовала этому, однако самой Макото пришлось долго повозиться с неаккуратными швами и не до конца удалёнными сосудами и лоскутами мышц. И вопреки агрессии, проявленной им в первую их встречу, Макото было жаль его, как и было жаль многих других, оставшихся без конечности или органа. И не было понятно, повезло ли ему, что он выжил. Боль постепенно разъедала его рассудок, и продуктом этого разложения было, есть и будет безумие, теплившееся в его разуме и жаждущее освобождения. Каждый приступ дисфории — лакмусовая бумажка его способности к самоконтролю и восприятия себя. И с каждой такой вспышкой Макото, словно подгоняемая ветрами, всё отчётливее видела ответ на незаданный — и не нуждающийся в этом, — но не оставляющий мысли её вопрос. «Лучше бы ты умер» Зецу и Мадара удалились, и Макото взяла плотные, производящиеся только в Аме, листы бумаги, глубоко вздохнув.

***

Клан Фуума — мастеры сюрикен-дзюцу, знающие цену хитрости и терпению на поле боя. Ровно так же, как и сверкающим на солнце драгоценным слиткам. — Мы всегда честно выполняем свою работу, — твёрдо произнесла лидер клана, — и с лжецами разговор краток. — Так что же произошло? — четверо ниндзя, пристально наблюдавших за ним до заветного вопроса, недовольно и стыдливо отвели глаза. Поправив выбившуюся прядь, женщина отпила из пиалы. По воздуху в небольшом доме разносился приятный, сладковатый запах лугового мёда и трав. — Откуда нам знать, что ты действительно послан Пейном? — хрипло спросила она, снова делая глоток ароматного чая. От опасного прищура и едкой интонации Киё хотелось спрятаться, но было поздно отступать. В конце концов, он сам взвалил эту ответственность на свои плечи из уважения и чувства привязанности к тем, кого он привык называть своими братьями. И плевать, что не по крови. — Мы тоже, — дрожащими от бессильной злобы руками он схватил край плаща, — понесли много потерь. И вы знали нас. Знали, ведь так? — Мне известно и то, что вы сотрудничали с Ханзо, — спокойно и снисходительно ответила она, улыбаясь, — и я уверена, что многие из вас перешли на его сторону. Кроме того, — хмыкнув, лидер снова улыбнулась. Но иначе. Опасно, цепко рассматривая его, — ты ещё совсем мальчишка. Солдат Ханзо не чувствовалось поблизости. Слегка опешив, Киё завел руку за пояс, нащупывая кинжал. Рукоять его все также мерно пульсировала будто живая. Жар чакры окутал ладонь, согревая её. — К чему вы клоните? — Как мальчишка пробрался сюда, минуя всех псов Ханзо? Это риторика, — махнув рукой на него, она взглянула на соклановца, — можешь не отвечать. — Я… — беспомощно пролепетал юноша, видя недобрые лица и явно ощущая напряжение, исходившее от потенциальных союзников, Киё запнулся, так и не найдя себе оправданий. Недоверие со стороны Фуума раздражало, нет, злило и в то же время приводило в замешательство. — Уходи, — расслабившись, словно выпустив всё напряжение, натянувшееся в теле подобно струнам, женщина опёрлась спиной на холодную глиняную стену, — иначе тебя выпроводят. Да, ребята? — Да, — словно по сигналу мужчины кивнули, — госпожа Нана. — Но, — громко выпалил испуганный Киё, — я не один пришёл. Он крепко держал кинжал за рукоять, нервно потирая её. Усмехнувшись, Нана ядовито проговорила: — И с кем же? — Позвольте… показать вам, — юноша осторожно вытащил оружие из ножен, а затем под строгим взглядом Наны примирительно приподнял руки. — Этот кинжал… способ связаться с Пейном-сама. Достаточно лишь направить чакру в рукоять. Вы можете попробовать сами. Повернув кинжал рукоятью к одному из вставших рядом ниндзя, тревожно смотрящего на него, он протянул оружие ему в руки. Тот настороженно взглянул на Киё, переводя взгляд на главу клана. — Возьми, — тихо, но твёрдо ответила на незаданный вопрос Нана, внимательно рассматривая оружие. Мужчина кивнул, будто самому себе, после чего протянул руку к кинжалу. — Реакция происходит под влиянием любой чакры? — Да, нужно просто послать сигнал. — Хорошо, — женщина сщурила странные светлые глаза. Окинув взглядом оружие вновь, она обратилась к подчинённому. — Что-нибудь чувствуешь? Мужчина кивнул, обернувшись. — И что же? — устало вздохнула Нана, раздражённая молчаливым от природы родственником, не решаясь вместе с этим отчитывать его перед незнакомцем. — Пульсирует, — проговорил он, сжимая рукоять, — как живое. Я ощущаю, как проходит чакра, но она… — замялся юноша, — не концентрируется здесь. Киё озадаченно посмотрел на мужчину, а после приподнял брови, поняв, что шиноби, судя по всему, был сенсором. Стало ясно, почему именно он остался подле патриарха клана. — Чувствую ещё один источник такой же чакры, — немного помолчав, добавил он, — близко. — Насколько? — Шиноби Ханзо… их здесь нет. Хотя, — он громко выдохнул, — чувствую слабую пульсацию. — Умирает? Мужчина кивнул. Нана прикрыла глаза, отчего разгладились старческие морщинки. Сделав ещё один глоток, она кинула строгий взгляд на Киё, скрестившего руки: — Хорошо…хорошо, — словно кивнув самой себе, она подала знак подчинённому, который тут же протянул кинжал Киё. — Мы готовы к разговору. Киё осторожно взял в мозолистую ладонь рукоять, почти сразу чувствуя исходящее от неё лёгкое тепло. Ещё раз окинув взором присутствующих — напряженных и взволнованных, — он сосредоточился на собственных ощущениях, концентрируя чакру единым, полыхающим в сознании, копьём, остриём направленным в чёрный металлический стебель куройбо. Энергия по ту сторону, тяжёлая, покалывающая кисти, а затем и предплечья с плечами, откликнулась, разошлась бурными волнами, словно от камня, брошенного в воду. Послав сигнал Нагато, он устало выдохнул, чувствуя, как с плеч спадает тяжёлый груз. Он выполнил свою основную миссию, и теперь всё зависело от Нагато. Услышав привычный треск и увидев знакомое зеленоватое облачко, постепенно конденсирующееся в узнаваемую фигуру Тендо, он расслабленно закрыл глаза. Перед глазами Наны возникла расплывающаяся тусклым зеленоватым свечением фигура. Еле слышимый изначально треск нарастал, становясь всё громче, напоминая неприятное шипение раций шиноби Ханзо. Зеленый многократно искривляющимися волнами мешался с красным и фиолетовым, и Нана напряжённо перехватила эфес катаны, замечая, что соклановцы также встревожены незнакомой техникой. В изумрудной зелени сверкнули сиренью глаза. Нана напряглась, сглатывая ком в горле. — Пейн-сама, — вежливо поклонился Киё, с почти незаметной улыбкой подмечая, что риннеган в очередной раз оказал ошеломляющий эффект. — Так значит, это правда, — тихо проговорила Нана. — Ты владеешь этими глазами. Фиолетовые точки на переливающемся силуэте сузились: Нагато прищурился, явно настороженный словами женщины. Она не должна была знать о риннегане.

***

Затянувшееся молчание напрягало. И если белый ярко демонстрировал это, злобно посматривая на Джуна, то чёрный смиренно молчал и мрачно сверлил Учиху взглядом. Люди сновали повсюду, и Обито, раздраженно подергивая крыльями носа под маской, быстрым шагом направлялся за пределы деревни. Нельзя было просто снять маску, и от назойливого зуда сводило скулы. Раны прели во влажной стране, и это жутко раздражало Обито, привыкшего к сухости родной Конохи и ласковой мистической ладони Рин. Но ни Рин, ни родной Конохи уже не было. Даже если последняя, величественная в своей порочности, все еще стояла на земле его предков. Мысли быстро переключились на старика Мадару, как бы неприятны ни были бы воспоминания. Вспоминать Рин решительно не хотелось, тем более здесь, в угрюмой и мрачной стране. «Они её не достойны…» Светлый образ Рин яркими вспышками проникал в тёмную пещеру Мадары. Обито глубоко вдохнул, стараясь сконцентрироваться на раздражающем зуде, распространяющемся на плечи, грудь и живот. Однако, уже на полпути к своему неказистому и маленькому убежищу в Дожде, Учиха невольно снова направил мысленный взор на светлую, добрую, невероятно заботливую… и мертвую Рин. Зуд уже не ощущался таким настойчивым, будто на фоне, и лишь подгоняя личную агонию Обито. Он с силой распахнул дверь обветшалого домишки, почти тут же небрежно и резко скинул маску и плотный плащ. Всё сложнее было себя контролировать. На животе, меж кожей и искусственными клетками линия покраснела, припухла. Он разделся, аккуратно снимая одежду, стараясь не подчиняться желанию расчёсывать припухлости. Кожа над ним была горячее обычного. В помещении играючи бликами света зеркало, словно мастер гендзюцу, манило к себе. Большое, гладкое, как непотревоженное озеро мудрости, на удивление — неразбитое, без царапин и сколов. Хотелось подойти к нему, рассмотреть себя, посмотреть глаза в глаза своему отражению, чтобы понять, нет, убедиться в чем-то, в том, что пока ему самому было неведомо, и эта потребность, эта жажда не давала покоя, ибо ответ ускользал от него, стоило только взглянуть на себя в отражении. Уродливого, нового себя. Обито еще некоторое время смотрел на зеркало, не решаясь подойти, а после кинув на него последний встревоженный взгляд, резко схватил полотенце и стремглав зашёл в ванную. Стены комнаты украшали черные вкрапления и большие зелёные пятна. Грибок, говорил Зецу, добавляя, что лучше не находиться здесь. — Ну и что там? Зецу появился в ванной неожиданно. В прочем к его присутствию Обито привык еще в убежище Мадары. Как и обычно, Широ с нескрываемым интересом рассматривал человеческое тело, периодически переводя взгляд на свои конечности и ощупывая себя. — Обито, — проговорил Куро нетерпеливо, и от его тона — приказного и в тоже время напускно миролюбивого — вновь всклокотала диким зверем злоба. Он раздражённо гаркнул в ответ: — Что? — В каком состоянии теперь Нагато? Улучшения? Ухудшения? Учиха глубоко вдохнул. Выдохнул. Дышать таким влажным воздухом было тяжелее обычного. — Без поддержки не сможет ходить. Да и с поддержкой, — найдя необходимую мазь, он открыл ее и принялся наносить опухшие участки, стараясь не смотреть на них, — вряд ли. Ты же сам всё слышал, зачем переспрашивать? — Не всё, — уклончиво ответил Куро, на что Обито недоуменно посмотрел на него. Глаза Учихи красные, с характерным узором. — В любом случае, так даже проще. Обито, продолжая наносить мазь, прокручивал в голове недавний диалог с Макото. Зецу и чёрный, и белый, присутствовал, и, разумеется, всё слышал и видел. — О чём ты? — решил он отмахнуться от ситуации. Пока еще была такая возможность. Голова опять начинала ныть. — Ну, — протянул Широ, — Обито-кун, если он будет… в таком положении, тебе будет легче с ним. — Да неужели? Учиха, пересиливая себя, открыл дверь, замечая знакомые блики. Зеркало стояло там же. Подойдя ближе, он нерешительно поднял взгляд. Отросшие спутанные волосы, типичные чёрные учиховские глаза. Шрам на пол-лица, уродливый, делающий его похожим на старика, красные кривые линии. Позади показался Зецу. На его лице расцвела мягкая улыбка, подобно миндалю в апреле. — Ты думаешь иначе? — вкрадчиво спросил он. — Что иначе? — вдохнув поглубже, переспросил Обито. Зуд постепенно унимался. Отражение в зеркале возвращала его в мрачную пещеру, прямиком в руки беспощадного старика. Тогда еще Гуро и Широ внимательно следили за процессом его восстановления. — Управлять им, — охотно ответил Зецу. «Управлять…». Обито снова взглянул на шрамы. Вспомнил, как когда-то половины его тела сдерживала плотная рубаха с кожаными ремнями, от которых всё болело. И Мадара. Мадара, который спас его. Рассказал ему о ненависти и мире снов, в котором сбываются самые смелые мечты. В конечном счёте всё это было для того, чтобы рассказать о Вечном Цукуёми, дать надежду, а потом оставить его одного разбираться со всеми проблемами этого мира. Его, ещё мальчишку, отправить в Дождь. Мальчишку, когда-то инвалида, рассказав только то, что было нужно рассказать. — Ага, — выдохнул Учиха, медленно отворачиваясь от зеркальной глади, чувствуя острый укол новой порции злости. Но уже куда более осознанной.

***

— Я много раз слышал о ваших попытках связаться со мной, — начал Нагато, — и вы даже знаете о моих глазах… удивительно, что мы так и не смогли найти способы коммуникации друг с другом. До инициативы с моей стороны, конечно. На мгновенье в зелени проблеснули оранжевые волны, мягко переходя в красные. Нана облизнула пересохшие губы. Было заметно, что она нервничает. Впрочем, такую реакция можно было назвать типичной. Кроме того… Нагато явно не понравился факт того, что о тщательно скрываемом организацией козыре — риннегане — женщина всё-таки откуда-то прознала. Киё нахмурился: вполне вероятно, что не обошлось без вмешательства друзей. Бывших друзей. — Мы не хотели Вас оскорбить, — примирительно проговорила женщина, понимая, к чему клонит собеседник без лица. — Земля слухами полна, а молва об Акацуки распространялась слишком быстро. В том числе и о инциденте в ущелье Шибуки. — Так вот оно что, — тихо протянул Нагато. — В любом случае, я осведомлен о ситуации, в которой Вы находитесь, Нана-сама. — Приятно познакомиться, — проговорила женщина, щурясь: имён она не называла. По крайней мере, при нём. «У всех свои источники, не так ли?» — усмехнулась она. — Приятно, — еле заметно кивнул силуэт. — Нана-сама, видя ситуацию, я могу сказать, что на данный момент Ханзо наш общий враг. Полагаю, есть причины, о которых мне хотелось бы знать. — Разумеется, — женщина уставилась на цветные переливы, — если вкратце: Ханзо заказал ликвидировать группу ниндзя. Это оказалось ловушкой для клана. А после мы оказались здесь. — Вы что-то знали о цели? — Да, — утвердительно кивнула головой Нана, — Ханзо сообщил, что это мелкая группировка ниндзя-отступников. Однако… оказалось, что всё не так просто. Эти ниндзя оказались сопровождающими дочери сестры главы клана Камихото из Скалы. Риннеган недобро вспыхнул, а размытый образ затрещал, оставляя в воздухе искристые линии. Киё взглянул на него взволнованного: Нагато явно что-то понял. — Есть документы, подтверждающие это? — быстро и нетерпеливо проговорил он скрипучим и шипящим голосом. — Полагаю, — усмехнулась женщина, — изначально они были. Сейчас их, скорее всего, нет. Размывающийся силуэт внезапно замер, а после по нему с большей частотой стали проходить искривляющие его волны. На мгновенье застыла тишина. Нана напряженно глядела на него. Решалась судьба её клана. — В любом случае, — проговорила она, — объединив силы, мы можем решить проблему с Ханзо. Инвалидное кресло скрипнуло. Нагато, сгорбившись, рассматривал пожелтевшее свидетельство предательства Ханзо. Опиумное опьянение как и все его последствия словно рукой сняло. Пазл сложился. Ханзо нужен был Конохе как проводник её войск в Камень. Как тот, кто будет готов сделать свою страну не просто плацдармом для войн, но и активно участвовать в них. Взамен на собственную безопасноть и, конечно же, власть. Накладная в его руках дрожала, будто хрупкий лист на неверном ветре. Разумеется, чувствуя за спиной плечо мощного союзника, он мог себе такое позволить. Как и окончательно превратить Дождь в руины. Если раньше разруха была следствием случая, то в случае союза с Конохой… Аме станет целью других стран. А после смерти Ханзо…после смерти Ханзо она станет никому ненужной. Нагато согнулся, прижимая руки к груди, цепляя ногтями обнаженную кожу, отчего на ней оставались неглубокие царапины. Ярость клокотала внутри. — Нагато! — подбежала вскрикнувшая Конан. «Ублюдок…». Услышав девичий голос, Узумаки распрямился, как мог расправил плечи, взглянул на неё. Девушка остановилась, с тревогой и страхом, смотря на него. — Всё потом, Конан, — в уголках глаз, нескрываемых растрёпанными волосами, куноичи увидела слёзы, — потерпи немного, пожалуйста. Девушка кивнула, подходя ближе и несмело приобнимая друга, который будто ребёнок обхватил её руку. Кашлянув, он надтреснутым голосом произнёс: — Нана-сама, я освободил клан Фуума. И, надеюсь, Вы понимаете, что без моей поддержки, Вы снова будете несвободны. Нана, до этого нервно вертящая пиалу в руках, истощённая продолжительным молчанием, вздрогнула.Подобное высказывание в иные времена было бы поводом для дуэли с наглецом. Хоть и Пейн был достаточно вежлив. Она оглядела правнуков — ещё молодых и пышущих жизнью. Иногда стоит отбросить гордость куда подальше. — Понимаю, — медленно кивнула она, вздыхая, — я понимаю, что за свободу нам нужно заплатить ответной услугой. — Я очень ценю конфиденциальность, — проговорил Пейн, в интонации которого слышалась некоторая усталость — Нана сделала мысленную отметку: эта техника забирает у него много чакры, — и мне бы не хотелось, чтобы кто-то еще узнал о моих… особенностях. — Не вопрос, — соориентировалась женщина, — наш клан будет молчать. — А также мне нужны союзники, которые могли бы оцепить Амегакуре, — продолжил он, словно и не замечая ее увещеваний. Нана громко сглотнула. — Так значит, вы хотите разобраться с ним лично? Пейн кивнул. — Родственники Ханзо разбросаны по всей стране. Я не хочу, чтобы они узнали о его смерти раньше нужного. — Хорошо, — быстро согласилась лидер клана, — я готова предоставить Вам тех, кто еще может сражаться. Не было нужды противиться. Не в таком положении. Тем более, можно было бы рассчитывать на дальнейшее сотрудничество с этим человеком. «Такой исход для нас в Дожде, вероятно, только вопрос времени», — тоскливо подумала женщина, понимая, что месть Ханзо, возможность которой у нее забирали, ровным счетом ничего не даст клану, который нужно было спасать.

***

Пытка переговорами продолжилась, и по её окончанию, прервав технику, Нагато, тяжело дыша и слизывая слёзы с лица, сипло проговорил: — Помнишь, я рассказывал о союзе между Ханзо и Конохой? О том, что они пока ещё ничего не успели сделать. — Да, — растерянная Конан присела на рядом, смотря то на друга, то на бумагу, которую он её передал. — Они подставили клан Фуума, — выдохнул он, — чтобы продолжить войну с Камнем. — Подожди, — девушка нерешительно прикоснулась к лицу друга, ища ответы в его глазах, залитых слезами, — как подставили? Нагато дышал глубоко, медленно, но размеренно, как во время медитации. Живот его трепетал, словно вот-вот прилипнет к позвоночнику. На подбородке у него виднелись небольшие размазанные капли крови. Захваченный чувствами, Нагато всегда до боли кусал нижнюю губу. Обратив взгляд к ней, он, вдохнув поглубже и судорожно сжимая рукав её плаща, собрался более подробно обрисовывать картину. «Какая же я дура …» — Не надо, — тихо произнесла девушка, останавливая его, — успокойся, отдохни, — снова обнимая его, Конан отложила пожелтевший листок, — у нас еще будет время это обсудить. Нагато, напряженный до этого сверх меры — Конан чувствовала под кожей твердые мышцы — посмотрел на нее, как когда-то давно на маленькую девочку посмотрел мальчик, умирающий от голода: растеряно, неуверенно, благодарно. И в миг расслабился, обмякая в ее руках. — Я немного отдохну, а после нам нужно будет действовать. — Хорошо.

***

Киё, стараясь не подходить слишком близко к шиноби Фуума, вглядывался в небо над Аме. От оранжевого марева было светло и душно. В воздух прочно впился будто когтями запах гари и пепла. Взрослые шиноби смотрели на него с интересом. Клан Фуума, здоровые его члены, почти сразу принялись собираться и подготавливаться, помогая больным родичам, которым нужно было убираться из Аме как можно дальше. «Интересно, как они там?» — невольно вспомнил он детей, оставленных им в городе. Было боязно за них, но почему-то Кие был уверен — они выживут.