Зорчие

***

      Холодный ветер обдувал вершины хмурых скал. Ночное небо, исполненное ярких звёзд, укрыло густым покрывалом рельефные просторы Арстау, и хмуро взирало на его пустынные земли, на редкие деревца и шелестевшие травою луга, на одинокого льва, рассевшегося на высоком уступе и взиравшего куда-то вдаль, к горизонту.       Архан не особенно любил бывать здесь. Испещрённый горами прайд арстанийцев был холоден и внутри, и снаружи. Его извечные ледяные вихри до озноба обдували шерсть, его скалистые тропы студили лапы, а самые высокие из них усыпались снежными настилами, что не кусали, но жалили подушечки, проникая по ним к самому сердцу, сковывая дыхание и мысли.       Не были иными и местные львы. Приученные чтить внутренние правила и своё родство, они не отличались особенной любезностью к своим гостям, будь то простая охотница, или правитель какого важного прайда. Арстанийские кошки предпочитали искать близость исключительно с сынами Арстау, те же не уважали и не знали ничего, кроме своих земель и обычаев, а потому молодому стражу Нонденаи не получалось здесь взять ни строгого разговора, ни пушистой щёлки.       Уставший и измученный долгою дорогой, он оставил Старшего и мену, укрывшись среди самых далёких пещер, вдали от безразличных глаз и праздного шума. Не ожидая гостей, намереваясь лишь выспаться да обдумать всё случившееся, он немало изумился и даже слегка одёрнул морду, когда услышал рядом осторожный топот чьих-то лёгких лапок.       — Привет, — молодая львичка с пятнышком у подбородка осторожно подступила к стражу и миролюбиво поджала уши, — А ты чего тут один?       — Ула? — в совершенстве помнящий всех тех, кого следовало защищать, Архан сразу же узнал незнакомку. — Отдыхаю. А ты?       — Решила прогуляться, лапки размять, — прочирикала кошечка, усаживаясь рядом со львом, — Кого-нибудь поискать… Удивлена, что ты сейчас не в компании молодых принцессок Арстау. Не хочешь? — сверкнула глазками она.       — У них свои львы. Я не нужен, — незамысловато повёл плечом страж.       — О-о-о, понимаю, — Ула хмыкнула и закатила глазки, — Нет ничего скучнее и примитивнее, чем истинный арстаниец, а уж про арстанийку и речи не идёт. Такие напыщенные, такие важные, а внутри ничего, пустота, вот прямо как у этих высоких гор, заполненных лишь норами да пещерами.       Архан вздёрнул ухо, впечатлённый словами этой молодой, на первый взгляд наивной самочки: теперь он смотрел на неё с интересом, даже любопытством.       — И вообще, — продолжала та, с чувством вздёрнув хвост, — Не представляю, кем надо быть, чтобы лечь под примитивного арстанийского льва, а не под молодого, сильного и смелого стража Нонденаи, — она посмотрела на самца с вызовом и восхищением.       — Спасибо, Ула, — чуть улыбнулся темногрив, догадываясь, что предстоящая ночь будет совсем не такой холодной, как казалось поначалу, — Ну а ты что? Не из Арстау?       — Пф-ф-ф, — возмущённая кошка отмахнулась от него, даже чуть оттолкнула лапкой, — Ещё чего! Арстау… скажешь же, страж… Нет, я — истинная дочь Нонденаи. Что мне с этими пустогривами вестись.       — Но ведёшься же. Зачем пришла? — поморщился от холодного ветра черногрив. Приметив это, Ула тут же прижалась к его груди, согревая и согреваясь.       — Чтобы помнить, почему с гордостью зовусь нонденайкой, — муркнула она, мечтая и вдыхая аромат самца, — Всякий раз, когда мне начинает казаться, что жизнь в нашем прайде не такая уж и прекрасная, я прихожу сюда, или в какой-нибудь другой шакалий удел, наподобие Вульсваи — и понимаю, что всё не так уж и плохо.       Архан слегка улыбнулся:       — В Вульсваи дух. Есть львы… И львицы, — добавил он, вспоминая про Тали, её острую, игривую красоту и весьма туманную историю с зорчими.       — А, эта… — пригладила шерсть на лапке Ула, — Странная же она, эта Тали, да?       — Почему? — прислушался к ней страж.       — Ну, зачем-то пришла в Вульсваи… Так ещё и к зорчим… И эти разговоры, что её отправил сам Владыка Нонденаи…       — И?       — Да думаю, что чушь всё это, — покачала головой львица, — Думаю, глупость она какую-то совершила, вот её и погнали. Ты же знаешь, она целительница, ими так просто не разбрасываются.       — Глупость? — привычно навострил ухо самец, заслышав чей-то отдалённый вой.       — Ага, — упрятала под себя игривый хвост Ула, — Наверное, не под того льва легла, или наоборот — не легла. Вот и стала негодной.       — Тали? — недоверчиво хмыкнул страж, — Это вряд ли.       — А я тебе говорю: так и было, — настаивала самка, — Думаешь, она такая скромная и нерешительная, и ничего такого за хвостом нет? О-о-о, поверь мне, я знавала таких львичек — ушки жмутся, шёрстка в пятнах, а уже столько всего натворили, хоть из прайда выгоняй. Я почти уверена, что эта ильсива уже успела под каждого седогрива из совета подстелиться… то-то её на старого зорчего потянуло! — торжествующе ощерилась она.       — Ула! — хохотнул Архан. Он немного раздражался с напрасной колкости её слов, и всё же находил весьма бодрящим этот сплетнический дух завистливой ревности, — Прекрати.       — Не веришь, да? — обиженно поджала ушки та.       — Не верю.       — Ну и зря! — львица отчаянно тряхнула мордой. — И как по-твоему всё это объяснить?       — Не знаю, — страж поднялся с хвоста, разминая шею, — Не так что-то, — он обернулся к кошке, морда его была исполнена хмурой серьёзности, — Не просто всё. Тёмно.       — Тёмно? — нахмурилась Ула.       — Да, — Архан направился к уже присмотренной, пустовавшей пещере, — Не врёт она. Вижу. Что-то не так.       — Да брось… — разочаровавшись то ли со слов самца, то ли с того, что тот решил оставить её у уступа одну, львица несколько повесила хвост. Неохотно справившись со своей гордостью, она решила всё же нагнать стража, и сделала это лишь у самого прохода в его убежище, — Ты же не всерьёз?       Архан непонимающе повёл мордой.       — Что?       — Ну, то есть… извини… — Ула поспешно смягчилась и заласкалась к черногриву, взывая к слабости и прощению, понимая всю истинную глупость сказанных слов, ведь страж, деливший быт с самой смертью, не особенно предпочитал бросать пустые слова на воздух, — Просто мне кажется это глупостью… Сущей глупостью… Она же обычная львица, — в её глазах вместе с обидою на мгновение сверкнула и зависть, — Ну чего с ней может быть такого?       — Я сказал, — высмотрел себе самый тёмный угол Архан, — Что-то есть. Вернусь в Вульсваи — узнаю. И в Нонденаи — узнаю.       Львица нерешительно повертелась из стороны в стороны, размышляя, как ей лучше поступить. Страж же улёгся у большого камня и устало вытянул лапы, продолжая внимательно рассматривать кошку из полумрака. Сойдясь с чем-то в уме, та направилась к черногриву, элегантно переступая с лапки на лапу и эффектно выгибая хвост.       — Холодно тут будет одному, — она склонилась у самых его лап, — Давай погрею?       Страж тихо зарычал, ощутив, как чужой язык скользнул по ножнам, лаская пушистое естество, скользя то вниз, то вверх по медленно выступающему древку, принимая его терпкость и солоноватый привкус свежих меток. Он позволил молодой львице приласкать и пробудить себя полностью, прежде чем набросился, подмял под себя и овладел ею со всей накопленной страстью и жадностью.