Снежная Мимоза

Глава 27. Сеанс.              18-е марта, понедельник. Кабинет Уолтера, дом Гонсалесов в Сохо.       Это был первый за последние пару дней — а, может, недель или даже месяцев, — день, когда Мейсон Ли проснулся не от бессонницы или ночного кошмара, а просто потому, что… выспался. Первый день за долгое время, как он проснулся в районе одиннадцати часов утра. Не четырёх, не пяти, даже не восьми — именно одиннадцати. Так поздно…       — Ну и… дела… — вздохнул Мейсон, зевая, потирая глаза и чувствуя, как болит голова.       Видать, организму и впрямь требовался долгий отдых.       Он огляделся чуть недоумённо, будто не сразу понял, где находится. Когда при виде полицейских наград, фотографий Саманты с Джереми и компьютерного стола Мейсон осознал, что это кабинет Уолтера… он усмехнулся. Краем глаза увидел лекарства с водой. Интересно, где же сейчас был сам хозяин?       Внезапно в кармане что-то завибрировало. Телефон. Сонными глазами Мейсон попытался разглядеть расплывчатый экран и увидел СМС-сообщение. От Маттео Сальери.       «Утречко. Заранее сообщаю, что сегодня я весь день с Томасом. Мы с ним поедем смотреть лошадиные скачки. Я буду занят, потому жду звонка лишь тогда, когда наше дело будет завершено».       Игорный бизнес Сальери распространялся не только на казино-отель «Старый Вестерн», но и в остальные стороны. Даже на международный уровень в виде скачек. Именно на них он делал крупные ставки и очень часто — по везению судьбы, никак иначе, — оказывался победителем. Если он выиграет и сегодня, то месяц окажется крайне прибыльным, а членам семьи Коломбо выделят особые награды. Премии и бонусы причитаются.       «Не причитаются только уловки самого дона…» — беспомощно вздохнул Мейсон, роняя голову обратно на подушку. Он знал, что с Сальери предстоит разговор. И хотел оттянуть его на самый долгий срок, на какой можно… Но вечно ждать тоже нельзя.       Надеясь, что его не будут выгонять из этого дома хотя бы ещё пять минут, Мейсон аккуратно поднялся на локтях и тут же судорожно вздохнул, чувствуя мерзкое поднывание. В руке. В плече. Следом вмиг хлынули воспоминания о вчерашнем дне и обо всех предыдущих. О ночном инциденте…       Недолго думая, Мейсон открыл новостную сводку. Первыми же встреченными строчками были:       ㅤ

«Владелец крупного театра в Хобокене, Джонатан Дей, — был убит в своём кабинете в ночь с 17-го на 18-е марта».

      ㅤ       Он скривился, вспоминая тот выстрел охранника по имени Элфи из дробовика. Вспоминая вид раздробленного на куски тела Дея…       »…подозреваемый скрылся с места преступления и объявлен в розыск…» — гласила уже следующая строчка, и Мейсон тут же потёр виски, цокая языком:       — Серьёзно? Ну, так и думал, что убийство на меня повесят.       Ещё несколько строк писали о бесконтрольных разборках и драках внутри помещения, о преследовании преступника и аварии, вызвавшей возгорание здания. О сорвавшемся с крыши работнике театра, разбившегося с высоты пятнадцатого этажа.       «Какие же идиоты… Пытались меня преследовать, в итоге себя же поубивали, подрались, половину здания расхреначили. Чёрт. Пока всё не уляжется, дорожка в Холбрук перекрыта… Надеюсь, разборки не затянутся, ведь именно там центр Луки… там Харви.»       Мейсон хотел было убрать телефон, но тут глаза его сами сместились чуть ниже. И от следующего заголовка — того же, что показывал накануне Сальери, — взгляд резко ожесточился.       ㅤ

«Взрыв на автозаправке Сент-Марка произошёл в субботу вечером, 16-го марта, в ходе которого пострадало более десяти человек. По официальным данным трое погибших. Мэр города прокомментировал ситуацию-…»

      ㅤ       Мейсон заблокировал телефон, пряча его в карман. С ледяными глазами и не менее холодными мыслями он вспомнил Сэнди Макдональд, утверждавшую, что всё произошло случайно. Что она не виновата. Так ли это было? Что, если бы взрыв не случился? Насколько сильной была их с Харви мотивация, чтобы заполучить оригинал этой флешки? Способны они были… убить Говарда?       Вслед за этими мыслями таким же острым колом, как и вчерашняя пуля в плече, встал вопрос: что делать с близнецами? Допросит он их и… убьёт? Исполнит приказ Сальери? Но ведь и о Маттео выяснилась теперь не самая приятная правда. Прежде всего… стоит обсудить этот вопрос с доном Коломбо и узнать, какие тот строит планы на сотрудничество с чужим кланом. А затем уже возводить его приказ в исполнение…       Чем больше Мейсон думал об этом, тем больше понимал, что от злости начинает притупляться боль в раненном плече: настолько накатывали на него негативные эмоции в переживаниях за пожилого Говарда. И стоило этой мысли проскочить в голове, как тот резко вздохнул. Резко успокоился. Он ненавидел злиться. Ведь всякий раз, когда от гнева закипала кровь, Мейсон понимал, что становится похожим на человека, подарившего ему имя, — на человека, каким он стать не хотел никогда. На своего отца.       Мужчина скинул плед, рывком поднимаясь с дивана. В глазах чуть помутилось, но он быстро пришёл в себя, когда размял широкую спину и шею. А затем принялся аккуратно складывать вещи, игнорируя боль в плече. Когда кабинет был приведён в свой первозданный чистенький вид, он задрал, наконец, грязную рубашку, чтобы обработать ранение.       — Ух-х-х, — шипел Мейсон сквозь зубы, морщась, когда повязка с тяжестью отслаивалась, прилипнув к засохшей крови, сукровице и истерзанной коже. Вид был не из лучших. А обработка раны с последующим введением антибиотика — и того хуже.       «М-да… Почистить бы её, чтоб не пошла инфекция. И зашить…» — он хмыкнул, понимая теперь, куда отправится первым делом.       Осознав, что нет больше смысла здесь торчать, Мейсон проверил, что с пистолетами всё в норме, закрепил их на теле. Затем вышел из кабинета.       ㅤ       Коридоры дома Сандерсов и ночью выглядели тёплыми и укромными, а при солнечном свете и подавно грели глаз своим уютом, обжитостью и видом места, где царит семейная любовь. То тут, то там красовались яркие цветочки и наклейки со зверьками, украшающие стены, мячи и игрушки, об которые Мейсон то и дело спотыкался, пока тихонько крадучись шёл вперёд, гадая, где может быть Уолтер.       Надо же, а ведь если б он не получил вчера ранение, то хозяин так никогда бы и не «пригласил» его к себе столь «радушно». Разумеется, если это можно было назвать приглашением, ведь Мейсон так и не разобрался: то ли он вчера таким несчастным и жалким выглядел перед копом, то ли тот просто не упустил возможность лишний раз поиздеваться над ним, ковыряя пальцами рану. Ведь опасное дело Сальери, в котором он принимал личное участие, было исключением из правил. Что дон семьи, что подручный босс рутинно день ото дня занимаются лишь скучными делами, вроде офисной волокиты или наблюдения за работой казино. Не побегаешь обычно, как последние дни. Вот и не увидел бы Мейсон тогда такой удивительной картины в лице дома семейства Сандерсов.       Вскоре он добрёл до большой и просторной кухни с цветастым столом и разноцветными стульчиками. Как ожидалось, Уолтер находился именно тут.       — М-м… Доброе утро, доктор-врач, — хмыкнул Мейсон, решив задать беседе шутливое настроение. — Я думал, ты на работе. А меня запер на ключ до своего возвращения.       Тот странно молчал, вжавшись в столешницу руками. И, заметив белые от напряжения костяшки Уолтера, Мейсон чуть напрягся, понимая, что настроение у «коллеги» не лучшее. Но тот быстро выпрямился, довольно спокойным голосом бросая через плечо:       — Отпросился на сегодня. Чтобы без проблем съездить в больницу к Харви. Я и из дома могу делать компьютерную работу.       — Понял. А где твои… — мужчина быстро прикинул, что называть детей по именам будет сейчас неуместно, — …ребята? В школу учапали?       — Да.       Уолтер вновь замолчал, и Мейсон хмыкнул, думая: «Господи… Ну если злишься, зачем вести себя, как кретин? Вывали шквал оскорблений, да успокойся».       Но Уолтер выбрал тактику зловещего молчания. Он развернулся вполоборота, держа в руке с перебинтованным пальцем тарелку. Вид овощного салата и мяса мог бы быть аппетитным, если бы не выражение отвращения на лице полицейского.       С грохотом тарелка приземлились на стол, и Уолтер проскрежетал:       — Жри — а потом убирайся. Ты и так прилично здесь задержался. А мне… надо побыть одному.       Мейсон почти не удивился подобной прохладе в голосе. В конце концов, вчерашний вечер был не более чем мимолётным мгновением. Секундой отдыха и перемирия. Сейчас всё возвращалось на круги своя. И прежде, чем Уолтер должен был стать не другом, а отстранённым коллегой, ему следовало успокоиться.       Мейсон таким же стальным голосом проговорил:       — Я не планировал оставаться у тебя на завтрак. И терпеть твои истерические замашки тоже. Сообщишь, как возьмёшь себя в руки, и отправимся в больницу. Больше я эту тему поднимать не собираюсь.       И Мейсон молча развернулся, направляясь к выходу из дома. Чтобы остыть, им обоим нужно было побыть наедине — особенно Уолтеру. Сам же он обычно начинал испытывать приступы ностальгии по ночам.       Полицейский не погнался следом и не стал проклинать, молча убрав тарелку со стола. А преступник уселся в своё авто, оглядывая недовольно сидение с высохшими пятнами крови.       — Ну и баран, — только и ворчал он под нос, заводя двигатель. — Делать мне нечего, кроме как нянчиться с его загонами. Пусть успокоится — потом уже разбираться будем… Лишь бы не набухался. Один уже выпил так от горя — и сдох.       Больше Мейсон об Уолтере думать не собирался.       Выведя автомобиль с зелёной лужайки Сандерсов, оттуда — из нейборхуда Сохо, а из него направляясь на выезд из боро Сент-Марка, он держал путь в одну сторону: в сторону Гранд-Айленда.       ㅤ       Приятный весенний ветерок дул в приоткрытое окно, развевая волосы, — погода стояла сегодня тёплая — пока Мейсон держался за руль, стараясь сильно не напрягать больную руку. В блютуз-наушнике доносились гудки. Он звонил Говарду.       Через пару секунд послышался приятный старческий голос:       — Утречко, шеф.       — И тебе. Как отдохнул после перелёта? Выспался?       — Спал, как младенец. А ты? Звучишь бодренько.       — Так и есть, — улыбнулся Мейсон, жалея лишь, что негде пока было провернуть утренние процедуры — потому кинул в рот мятную конфетку. — Ты ведь сегодня Денни сменить должен. По вашей миссии… м-м… наблюдения за канарейкой. — После вчерашней ночи и слов мёртвого Дея эта фраза звучала как-то неправильно, но отказываться от неё было поздно. — Возьми мою машину — я оставлю её на выезде из Фримен-Стрит, возле кинотеатра. Тут тебе и сиденья удобные, и прилечь можно, и кондер, и вытяжка для дыма есть. С комфортом устроишь слежку.       — Благодарю, шеф. Ты меня балуешь, — посмеялся Говард и добавил чуть серьёзнее: — Всё сделаем. А ты не беспокойся. Каждый знает своё дело — и выполнит его хорошо.       — Я… не сомневаюсь.       Мейсон положил трубку, со вздохом поглядывая на видневшийся вдали остров и Серебряный Мост, и впрямь блестящий на солнце приятным металлом.       Он, как и планировал, остановился у кинотеатра «Панорама звёзд», где припарковал мерседес. У Говарда был свой комплект ключей — в конце концов, старик ведь был водителем.       Встал выбор, в каком виде идти на улицу и по своим делам. Оставить пистолеты здесь, в авто на попечение Говарда? Гулять по городу у всех на виду с кровавой рубашкой и кольтами напоказ? Мейсон не стал долго думать и выбрал третий вариант. Пошёл, да и купил новое пальто вместо дырявого в одном из торговых павильонов кинотеатра. А к нему заодно и тёмные очки, уже красиво лежащие на глазах. На взволнованные взгляды продавцов при виде пятен крови Мейсон лишь бросал: «Это краска. Я работаю моляром».       Конечно, теперь это был не подарок Магнолии Гонсалес… но тоже неплохой вариант: серая клетка смотрелась стильно, чёрная водолазка не стесняла движения. Новые брюки и ботинки вместо туфель были так же куплены в придачу. Жаль лишь, что пришлось оставить испорченные вещи в грязной урне подвала дома Сандерсов.       «Может… стоило забрать, да подшить как-то… Не знаю. Вот идиот… — он качал головой, понимая, что нашлась ещё одна причина, почему жена Говарда точно не будет рада его видеть. — Не смог уследить даже за добросердечным подарком. И правда идиот».       Имидж был сменён, делая весь образ каким-то дерзким и вместе с тем повседневным. Мейсон забрал пистолеты и маякнул приближающемуся такси — какое он обычно просто терпеть не мог, — а сам набрал Денни. Машина, как и велено, осталась на плечах Говарда.       — Доброе утро, босс, — послышался вечно серьёзный молодой голос, когда мужчина уже ехал в ржавом авто, кривя губы от неудобных сидений и дурных запахов.       — Доброе, парень. Как там дела с поручением?       — Порядок.       — Вот как? И даже… никто не выпрыгнул в этот раз на тебя в одних лишь трусах? — усмехнулся Мейсон, игнорируя удивлённый взгляд водителя.       — Кхм… нет, босс, всё было тихо… Мисс Моррисон лишь выбегала разок посреди ночи куда-то вниз и тут же быстро вернулась. Ничего не было в руках. Может, мусор выкидывала?       — Посреди ночи? Не думаю… — нахмурился тот, но решил списать это всё на её очередные чудачества. — Ладно, не буду отвлекать. Продолжай работать. Сегодня тебе Говард поможет, так что, если чего вдруг — звони ему. Сейчас номер скину.       И Мейсон выполнил сказанное, остаток поездки стараясь не обращать внимания на карканье скрипящего радио водителя. А скрипело то на тему погоды: «…ожидается солнечная… с утра… облачно, к вечеру… вторника… п-проливные дожди…»       Неужели у всех таксистов в этом городе проблемы с радио?..       Ржавая машинка преодолела Серебряный Мост, въехала в пределы острова, направляясь в Линкор: небольшой квартал между Вест-Сайдом и Ист-Сайдом Гранд-Айленда. Там располагалась клиника, куда Мейсон держал путь. Все боро отличались хитросплетениями улиц, авеню, маленьких районов, но остров был, наверное, самым запутанным из них. Он знал каждый квартал на зубок — как и водитель, потому такси уверенно тарахтело, виляя между улиц, украшенных к Неделе Весны. Всё везде цвело и пахло, а город кричал о праздничном настроении. И всякого эмпайрца это настроение одолевало с головой, кроме, конечно же, Мейсона.       Авто припарковалось на кривой улочке, полной таких же машинок, только тёмно-зелёных — для Эмпайр-Сити это было забавой: в четырёх боро вилять жёлтыми такси, а в центре зелёными, как долларовые банкноты. Машина почти «выплюнула» недовольного пассажира из своей пасти. Саднившее, ноющее, как будто по мозжечку молотком ударяли, плечо точно бы крикнуло, будь живым: «Слышь, водила! Поаккуратнее можно? Не мешок с костями везёшь забесплатно!» И Мейсон бы сказал ему: «Помолчи-ка, мы уже почти на месте». Но он не был сумасшедшим и с больными частями своего тела разговоров не водил.       Город жужжал, как пчелиный улей со всеми своими стройками, рекламой, уличными зазывалами и людьми, пока Мейсон шёл вдоль пятой авеню, направляясь в Линкор. Приятный весенний ветерок и тёплая погода были его сопровождающими. Вдалеке уже виднелись зеркальные стены здания в виде изогнутого треугольника: это была частная клиника «Саммерстоун». И встретиться предстояло с доктором Вагнером.       В целом, Мейсон старался посещать личного врача семьи Коломбо хотя бы один раз в неделю, успевая это делать временами чуть чаще, если работы было немного. Несколько лет назад встречи их проходили почти каждый день, ведь они проводили с Вагнером… особые консультации. На этом настаивал Маттео Сальери, видя, какое нестабильное было у Мейсона состояние ещё лет десять назад, когда он только-только вступил в семью. Эти «сеансы» были ему необходимы, он и сам понимал — но не испытывать раздражения просто не мог. Сейчас же подобное больше не требовалось, и всё же в мыслях за треснутой дверцей прошлого прятались воспоминания о нескончаемых тестах, о неудобных каверзных вопросах, о дотошном взгляде врача и собственной истерии. Да, тяжёлое было времечко присоединения к Коломбо…       Внутри клиники было чисто, свежо. Пахло цветами. Свет — не больничный, а, скорее, уютный — ореолом очерчивал собственный силуэт. Встретила Мейсона девушка в администрации. Он сам ей кивнул и пошёл по знакомым коридорам в сторону лифта, откуда поднялся на третий этаж и уселся в зале ожидания. Долго скучать не пришлось: уже через пару минут двери раскрылись, и в коридоре показался сам врач.       Мужчина в зрелом возрасте с острым лицом, напоминающим соколиное, поправил старомодные квадратные очки на носу, выходя из лифта. Затем он увидел Мейсона и скривился, широко некультурно зевая, почёсывая затылок с тёмными волосами, заплетёнными в хвост.       — М-да, а я как раз тебя вспоминал. Думал: «Чего-то давненько не видел в своём кабинете правую руку Сальери». Помяни чёрта, как говорится, да? — вместо приветствия протянул врач глубоким раскатистым голосом вопреки внешности, и его глазки с мешками даже более глубокими, чем у Мейсона, посмеялись.       Это и был Герман Вагнер — немец по крови, эмпайрец по паспорту. Врач хирург, нейрохирург, травматолог, а в прошлом ещё и психотерапевт, полжизни посвящающий бесконечной учёбе, а ещё половину — оттачиванию практики. В данный момент он специализировался на плановых операциях — в основном, косметологических за счёт их прибыльности — потому отдавал выбор работе в частной клинике, вроде «Саммерстоуна». Но на момент их с Маттео Сальери знакомства, случившегося, наверное, больше тридцати лет назад, — ведь Герману было уже за пятьдесят — немец работал в обычной больнице обычным хирургом, проводя экстренное оперирование тяжело больным в реанимации. Мейсон не знал всех подробностей этой встречи, но зато знал, что именно благодаря Герману десять лет назад Сальери нашёл Фрица Циммермана в Мюнхене, который в дальнейшем стал лечащим врачом Томаса, порекомендовав им клинику имени Святой Марианны и деревушку близ гор Германии. Сейчас же Герман был в личном пользовании членов семьи Коломбо, в тайне от обычных горожан, когда наступал критический момент, требующий медицинского вмешательства. Вероятно, плечо, продырявленное пулей, вполне подходило подобной градации.       — И тебе привет, док, — фыркнул Мейсон, поднимаясь с дивана.       — М-м, сегодня не при параде? — врач пробежался глазами по его тёмным брюкам, похожим на карго, по водолазке и ботинкам.       — Не было повода.       — Неужели поездка ко мне не повод для стильного костюма? Тю-ю, — разочарованно вздохнул мужчина и кивнул, приглашая Мейсона внутрь кабинета. — Вижу по лицу, не просто поболтать приехал. Ну, проходи тогда.       ㅤ       Тихий навязчивый треск бактерицидной лампы напоминал стрекотание жуков в лесу, а коридор эхом приносил шум каталок с медицинскими инструментами и лёгкие голоса медсестёр. Мейсон, успев по доброте душевной доктора принять освежающий душ в кабинке для пациентов и сменить линзы, сидел теперь на вылизанной до блеска кушетке, закатав рукава, пока Вагнер ковырялся с его плечом. В маске, в стерильных перчатках и очках-микроскопах этот мужичок напоминал безумного учёного — разве что взгляд его и голос были не бешеными, а уставшими.       — Обязательно всё время дёргать мою водолазку?.. — возмущался со вздохом Мейсон, за что тут же получал словесный щелбан:       — А тебе обязательно сидеть в ней? Уже бы триста раз снял одежду. Не девочка маленькая ведь, чтоб передо мной смущаться.       — Я не смущаюсь. Просто не хочу.       Вагнер покачал головой, глядя на мужчину перед собой, как на избалованного ребёнка. Изогнутая острая игла продолжала летать по коже, как вязальные спицы искусной мастерицы.       — Тебе бы плечико теперь в покое подержать. Хотя бы постараться… И вообще за собой последить. Печень бережёшь?       Мейсон напрягся при упоминании органа, куда однажды пришёлся удар бандитского ножа, оставив после себя уродливый шрам на брюхе. Забавно, именно в «Саммерстоуне» этот рубец никогда не болел, в отличие от его посещений обычных больниц.       — Берегу.       — Пьёшь?       — Почти нет. Ну… — он улыбнулся краешком губ. — Разве что Сальери вчера угощал.       — И как критично?       — Четыре стакана виски.       — Четыре-… — Вагнер злостно вздохнул, качая головой. — И правда, «почти нет». Что ж с тобой делать, м-м?       — Расслабиться, док. Я не пью и не люблю это делать. А если и делаю, то крайне редко, — сквозь зубы проскрежетал Мейсон. — Мне не нужны нотации.       От его слов Герман с особым усердием затянул нитку, заставив того вздрогнуть всем телом со вздохом. Наказание за беспечность, никак иначе.       — Что, ночка проблемная выдалась? — задумчиво хмыкнул врач, оглядывая плечо.       — Угу, — кивал Мейсон, кривя губы, пока рваную рану превращали в заплатку.       — Понятненько, уже в новостях прочитал. Чего нос морщишь? А-а, или ты от боли… Ну, прости, сам сказал: «К чёрту ждать анестетик, зашивай, да побыстрее».       — Сказал. Но ведь и помягче можно иголкой орудовать…       — Что это? Говорящая груда мышц, жалующаяся на боль? Удивительно!       — И почему меня окружают… одни только клоуны и шуты… — тяжко вздыхал Мейсон.       — Кто знает, кто знает. Может, сам такой? С кем поведёшься, от того и наведёшься, говорят ведь.       Вскоре работа была закончена: рана прочищена, края зашиты, плотно наложен новенький бинт. Даже заботливо было выдано несколько ампул антибиотика. Пусть Уолтер и сделал повязку вчера аккуратно, чувствовать на плече работу профессионала было по-особенному приятно. В конце концов, несколько десятков лет опыта говорили сами за себя.       Мейсон надел пальто, уже намереваясь уйти, но…       — Что, совсем не хочешь поболтать? — загадочный голос Вагнера донёсся за спиной. — Твоё дело, конечно, не настаиваю, но… Мейсон, ты выглядишь так, будто тебя через мясорубку пропустили.       — Сочту за комплимент, — проскрипел тот, но всё же остановился.       Посмотрел на врача, скрупулёзно потирающего очки-микроскопы. На его спокойное лицо, похожее своей невозмутимостью чем-то на консильери дона семьи — Фрэнка Коппола. Внутри зашевелилось вдруг странное желание… странный порыв и впрямь сорваться, да излить хоть каплю волнующего моря на душе человеку, что способен дать дельный совет и натолкнуть на те размышления, что не введут в состояние вечной депрессии. Вероятно, в нём играло чувство привычки, ведь подобные разговоры Вагнер заводил не в первый уже раз. Ведь сам Мейсон обыденно их не любил. Но… Противиться он не стал.       — Ну хорошо… — кивнул мужчина, распахивая пальто. — Всё равно мне пока ждать до четырёх. Скрашу твой скучный день, док.       — Вот и отлично. Прошу, Мейсон.       И он со вздохом прошёлся к дальнему краю помещения, ложась на изогнутую кушетку. Подобные обычно стоят всегда только в кабинетах психологов и психиаторов…       «О, навязчивые мысли, где бы я был без вас прямо сейчас?..»       ㅤ

      ***

      ㅤ       Солнечные зайчики скакали по жалюзи, отражаясь в их изогнутых складках бликами радуги. За плотным окном шумел город — Гранд-Айленд и его сверкающие небоскрёбы, рвущиеся макушками ввысь. А в бело-жёлтом кабинете Германа Вагнера с картинами с видом разрезанных кожи и мышц, с муляжом человеческих органов тикали настенные часы в форме совы, будто являлись маятником для гипноза.       Мейсон лежал на мягкой кушетке с подушками, прикрыв глаза. Одна рука под головой придерживает макушку. Вторая покоится на мягкой груди, позволяя дать передышку плечу. А сам он щурит глаза, будто бы кот, ожидая, что же скажет этот загадочный врач.       Герман, склонившись над столом в три погибели, собирал какой-то конструктор, напоминавший муляж.       — Так значит… — он сдул пыль, кисточкой проводя по матовым краям слепка. — Салли. Да?       — Да.       — И тебе её имя кажется странным?       — Не то, чтобы странным. Но… навязчивым, да.       — Мейсон. Восемь миллиардов людей на планете живёт, и ты только сейчас встречаешь человека с таким именем?       Вопрос Германа звучал и правда смешно.       — Нет, конечно, — фыркнул Мейсон. — Но в ту ночь… да и сейчас… — он как-то странно усмехнулся, закрывая глаза. — Всё было какое-то символичное…       — Символичное? — лениво зевнул хирург, потирая пальцами белый медицинский гипс.       — Волосы светлые… И характер весёлый очень.       Небольшая пауза. И смешок, слетевший с сухих губ.       — О, то есть, тебя шокирует, что в мире не только брюнетки есть, но и блондинки… Ещё и весёлые. И это шокирует даже больше, чем её распространённое имечко. Всё чудесатее и чудесатее…       Врач, казалось, готов был нажать кнопку и позвать в кабинет санитаров, способных увести Мейсона в ближайшую психушку. Но откуда ему было знать, как всё обстояло на самом деле? Ведь Герману было невдомёк, что мальчик с жёлтыми волосами, похожий на упавшую звезду, носил имя Сал. Ведь Герману было невдомёк, что недосягаемая Сара, столь быстро появившаяся в жизни Мейсона и так же быстро его покинувшая, носила фамилию Салливан. И невдомёк ему было, какие ошеломительные эмоции испытал Мейсон, услышав это имя сквозь года вновь. Услышав его от той, кто неведомым образом походил на призраков прошлого. Кто заставил его копошиться в самом себе, в позабытых, ушедших воспоминаниях. Вспомнить всё то, что хотелось забыть. Ведь девушкой этой была именно Салли.       — Напомни-ка, — ощерился Мейсон, поворачиваясь к врачу. — Когда это я заказывал у тебя курс промывания моей башки?       — Ты не заказывал, а вот твой босс… много лет назад заказал, — многозначительно подмигнул ему Вагнер, вновь утыкаясь в свой бесформенный муляж. — Хотя, конечно, наши сеансы давно закончились. А надо бы поднять тему! А то я тебе «башку промываю» сейчас забесплатно — не дело, не дело. — Герман покачался на стуле, разглядывая беспорядок на рабочем столе. — Знаешь, Мейсон? Удивляясь имени «Салли», с такими темпами ты вообще в шок придёшь, осознав, что в окружении твоём — о, сюрприз! — есть женщины. А то, что их аж половина, если не больше, на всём земном шаре, тебя и вовсе уже волновать не будет. У тебя… на том «фронте», случаем… нет проблем? Или комплексов каких?..       Мейсон состроил такое неповторимое лицо, что Вагнер сложил губы стрункой. Он смотрел на него будто на инопланетянина.       — Не понял.       — Ну, юный босс… с органом удовольствия нет проблем?       — С мозгом всё в порядке, — Мейсон умело съязвил.       — Ладно, по-другому. Орган любви, страсти.       — С сердцем тоже порядок, док.       — Ну такой ты юморист, ей богу, — вздохнул Вагнер.       Тот покачал головой, кривя губы от явно затянувшейся шуточки.       — У меня нет проблем с женщинами. Если ты об этом.       — Именно об этом.       — С чего ты вообще взял, что они есть? — Мейсон искренне удивился.       — С твоей реакции. Ты ж сам поражаешься появлению женщин в твоей жизни.       — Ты хирург… — вздохнул тот — …или сексолог?       — В настоящих врачах кроется много личностей. Такие вопросы тоже входят в мою профессию, знаешь ли.       Мейсон хмыкнул, но не стал ничего говорить. Ведь у него и правда не было с этим проблем. Он просто… не хотел. Вот и всё. Если раньше он мог беспечно согласиться провести ночь с одной женщиной, с другой, зная, что это не приведёт ни к чему серьёзному, то потом… в какой-то момент Мейсон оборвал все связи. Не хотел больше спускать рычаги, не хотел лишать себя контроля, ибо знал, чем это может кончиться. Знал, что не всегда за словами действительно кроется желание… И всё же проблем с женщинами у него не было. Даже подобная жуткая внешность, как его, могла найти интерес у своеобразной дамы и заставить спросить её: «Эй, здоровяк… Не хочешь скрасить унылый вечер в приятной компании?» А он был не прочь. Это случалось. Не раз, не два. Чаще. Хоть он не мог понять подобного рвения к своей личности. Но больше Мейсон этим не пользовался. Не хотел. Вот и весь секрет.       Вагнер внезапно оборвал реку его мыслей, включив тоскливую музыку.       — Знаешь, в чём твоя проблема? — спросил он.       — Удиви.       — В том, что ты слишком зациклен на… проблемах. Такой вот круговорот проблем в природе.       — Как логично… — фыркнул тот, вскинув бровь.       — Очень. Только задумайся: ты замечаешь все эти «странности» и «совпадения» потому, что хочешь их замечать. Перестанешь зацикливаться — проблемы уйдут. У вас ведь до сих пор мусолится это дело, да? С пропавшей картиной.       — Откуда ты-…       — Я тоже новости читать умею, — хмыкнул Вагнер, улыбаясь из-под очков. — И общаюсь с твоим боссом. Так что, мусолите, да?       — Да.       — Вот, то-то и оно. Зацикливаешься так, что даже мешаешь собственной работе. М-м? — и врач ткнул карандашом прямо в плечо Мейсона, отчего то кольнуло болью, будто он сделал это не в воздухе, а вживую.       — Ладно-ладно, — усмехнулся мужчина, чуть посмеиваясь. — И что же ты предлагаешь?       — Я? — Вагнер наигранно удивился, улыбаясь во весь рот. — А кто б знал! Я ведь хирург теперь, а не психиатр! Моё дело: вправлять бандитские кости, а не мозги. Думалось, тебе мы их уже вправили. — Он постучал карандашом намекающе по собственному виску, а затем, поймав ухмылку Мейсона, горделиво показал слепок в руках: — Полюбуйся. Похож? Старался повторить все твои линии и углы.       Глядя на муляж челюсти в руках Вагнера, улыбающегося, как какой-то одержимый фокусник, Мейсон вздохнул, поднимаясь с кушетки. Что-то визит его затянулся.       — В рот ты ко мне ещё не заглядывал, конечно… Только в голову. Не знал, что ты в стоматологи записался.       — В зубные техники. Пока это просто хобби, но кто знает? Я каждый раз смотрю на вашу бандитскую суматоху, думаю: «Как я скучно живу!» И ищу новые увлечения. Держи, — мужчина поднялся следом и вручил Мейсону слепок.       Тот беспомощно вздохнул, гадая, куда этот сувенир теперь выкинуть.       — Спасибо… наверное.       — Всегда пожалуйста. Изучать тебя: моё любимое хобби. — Слова прозвучали и впрямь так, будто слетели с уст безумного учёного. — А вообще… вот мой совет, — Вагнер отложил в сторону очки-микроскопы, надевая обычные. — Заведи себе питомца. Кошечку там или собачку. Ручного попугайчика. Чтоб не было так одиноко. — При виде фыркающего Мейсона он склонил голову на бок. — А почему нет? Это лучше, чем ничего. Знаешь ли, научит беречь не только других, но и себя самого. Мёртвый хозяин собачку не прокормит.       — Ясно, док. Подумаю об этом на досуге.       — Подумай-подумай, — покачал тот головой, глядя на удаляющегося Мейсона. — Не хочешь напоследок поностальгировать? Тестики порешать, рассказать о тревожности. Порисовать картинки…       — Ага, — прыснул мужчина с ироничным смехом, — мне твои эти тесты с вопросами: «Думаете ли вы о суициде», «Как часто вы испытываете тревогу», «Оцените от одного до десяти баллов, насколько вы счастливый человек», уже в печё-… кхм-кхм. Уже по горло приелись. Не-не, никаких больше тестов.       — Ну, дело твоё… Да, вот ещё. Ты ешь нормально?       — Слушай… — Мейсон недовольно нахмурился, упирая руки в бока, — твои вопросы уже надоедать начинают. Ты моя мамочка или кто?       — Нет. Но разве ты сам себя о таком спросишь? Тебе нужно нормально есть.       — Я нормально ем, док. Но сейчас есть работа, которая требует непосильных действий. Нет у меня времени бить баклуши.       — А надо находить! — фыркнул Вагнер. — С такими темпами все твои горы мышц — пу-у-ф-ф… — сдунутся, как подушка-пердушка. И ты ссохнешься, словно замученный старикашка. На вот. Держи.       И он схватил со стола какую-то карточку, кинув её не глядя в сторону Мейсона. Тот ловким движением поймал. Прочитал: «Акция! Каждый понедельник!»       — Что это?.. — скептически фыркнул мужчина, убирая её в дальний карман пальто.       — Забегаловка неподалёку. По понедельникам у них акция. Скидка на утку по-пекински при заказе от… не помню. Загляни туда, в общем. — И он вновь уткнулся в свои сферические муляжи и куски гипса, разбросанные на столе, не позволяя Мейсону оспорить предложение. — Ну, ты спешил, вроде? А мне скоро в операционную. Приятно было увидеться, прибегай ещё и всё такое прочее. Не только, чтобы зашить рану очередную, а так, чисто на кофеёчек.       — Обязательно.       И Мейсон вышел из кабинета Германа, закрывая за собой дверь.       ㅤ       Телефон в кармане пальто издал вдруг навязчивую вибрацию. Он взял в руки. Увидел сообщение. Уолтер. Недовольный смайлик.       — И что это должно значить?.. — вздохнул Мейсон, печатая: «?»       Ответ прилетел быстро:       «Ты где.»       Точка вместо вопроса. В духе полицейского.       «Делами занят. А что? Что-то выяснил? Есть успехи?»       Мейсон решил не давить на Уолтера. Тот написал первый, ещё и без претензий — если смайлик таковой не считался… — пускай сам заводит тон беседе.       «В чём именно? С этой твоей Салли?»       — «Моей»? — фыркнул Мейсон, вспоминая причудливую девушку, и напечатал:       «Я имел в виду Харви. Разговор с ним в приоритете. Мы можем приехать к нему раньше в больницу?»       Ответ был достаточно раздражённым:       «Смысл? Мне никто не позвонил а значит он всё ещё может быть в отключке. Придётся терпеть до вечера чтоб допросить его а ТЕБЕ — молиться что он вообще сможет прийти в себя и что-то рассказать… как бы ни пришлось ждать целую неделю!!!»       Мейсон скривился манере Уолтера печатать без знаков препинания.       «У меня нет столько времени. Моя воля — я бы закончил всё прямо сейчас».       И Уолтер кинул быстрое:       «Ну держи в курсе потому что воля — точно не твоя».       — Ц. Язва, как всегда, — покачал головой Мейсон.       «Так зачем написал?»       «Напомнить что ты обязан. И что я не забесплатно работаю».       В духе Уолтера.       «Это я не забываю. Лучше скажи… возвращаясь к Салли. Про неё пока тоже ничего нового?»       «Нет».       Ну, на нет и суда нет.       «Я занят, не пиши, — тут же быстрое дополнение. — К тому же ты сам сказал))00) Харви в приоритете)0))0»       И Мейсон сокрушённо вздохнул:       — Ну точно язва… Сам ведь написал…       Впрочем, радовало, что Уолтер хотя бы отвечает. Мог ведь с концами состроить морду злую и закрыться в себе. Однако он бы этого не сделал. Точно. Работа важнее личных обид.       Мейсон убрал телефон в карман, ероша чёрную чёлку. Пальцы наткнулись на визитную карточку ресторанчика неподалёку. И в голову пришла мысль:       — Может… и впрямь сесть, да поесть, как нормальный человек? И не мучать себя беглыми перекусами.       На том он и порешал.       ㅤ

      ***

      ㅤ       Время ползло так же медленно, как самая старая улитка на планете, и наблюдать за стрелкой, будто стоящей не одном месте, было невыносимо. Наступал четвёртый час дня, всё ближе и ближе к поездке к Харви в больницу — а Мейсон пользовался этой минутой, восстанавливая уставший организм. В чём-то Вагнер был прав: стоило позаботиться о себе. Хотя бы поесть и восполнить энергию — может, и плечо заживёт быстрее. Жаль только, что всё ещё дико хотелось спать… Потому он сидел в ресторанчике на Гранд-Айленде, слушая музыку в стиле блюз, глядя на цветочные украшения и лениво потягивая сладкий капучино, отложив в сторону пустую чашку из-под риса и утку, съеденную на треть.       Казалось, ничего не произойдёт, и Мейсон так и уснёт прямо там за столиком, клюя носом, пока…       Бз-з-з! Бз-з-з!       Он вытащил вибрирующий телефон и быстро ответил, увидев, кто был звонящим.       — Денни? Что-то случилось? — тут же спросил Мейсон, понимая, что без повода парень бы не позвонил.       Так и было.       — Да, босс… К ней пришли.       От этих зловещих внезапных слов и серьёзности пропала в секунду сонливость. Пропал аппетит и голод. Мейсон выпрямился, хмуря лоб:       — Как всё было? Что с «канарейкой»?       Лёгкий вздох, и Денни заговорил медленно и чётко, как стальной робот:       — Весь день её не было дома — с утра она вышла из квартиры и уехала на велосипеде. Первые несколько часов было тихо. Потом… вернулись они — те вчерашние мужчины. Сегодня в обычной одежде, не в рабочей.       — М-м, сняли маскировку, — буркнул Мейсон, поднимаясь со столика и кивая удивлённому официанту на брошенную на стол пачку денег.       — Именно так. Я не мог видеть, что они делали внутри, — видел только взлом, пока мисс Моррисон нет дома. Видел, как спустя почти час они вышли и попытались замести следы. Но они не спешили. И ругались, судя по звукам.       — Хм… Ты слышал их разговоры?       — Только обрывки. Из-за шума было почти не разобрать…       — Машину видел? Запомнил? Номера.       — Не видел. Наверное, они далеко от входа встали… Простите, босс.       «Они ругались. Почему?.. — Мейсон вышел на шумную улицу мегаполиса, и в голове его закружился вихрь мыслей, перебивающих друг друга скопом. — Они всё-таки нашли флешку? Неужели мы опоздали… Если так, имеет ли вообще смысл продолжать следить за Салли и допрашивать близнецов? Или… Нет-нет. Если б они её отыскали, то поспешно бы скрылись. Не стали бы ругаться. Значит… флешки там нет. Если бы они могли, они бы перерыли всё вверх тормашками. Я уверен. Но где же тогда… Неужели Салли сама её отыскала? И что сделала? Решила держать при себе, чтобы посмотреть, какие хранятся на ней данные?»       — Скажи, ты не связывался с Говардом? Он наблюдает за ней? — Мейсон разорвал поток своих мыслей, перекрикивая гул Гранд-Айленда.       — Связывался. Сказал, всё довольно тихо сейчас. Ну, она, кажется… разносит заказы. Курьером работает. На дорогах полно придурков, но всё спокойно.       — Курьером?.. — это звучало ещё более странно, чем вчерашние листовки.       Но Мейсон выкинул всё вновь из головы, сосредоточившись на имеющейся информации. А затем понял, что… не знает, как поступить. Вновь в тупике. Вновь впервые за долгое время он просто не знает, что делать.       «Мы теряем драгоценное время… Я уже тысячу раз мог бы встретиться с ней и обо всём допросить. Как допросил Сэнди. Как допрошу Харви. И-… нет… Если Салли чиста — а я уверен, что она чиста… — хоть Мейсон и не мог ответить на вопрос, почему он был так в этом уверен, — …и её просто ввязали во всё это по случайности? Это может оказаться проблемой. Пока мы не выясним, что там у неё по семье и по связям, нужно быть осторожными. Иначе я только испорчу всё, что мы таким скрупулёзным трудом смогли обнаружить».       Но от злости Мейсон избавиться всё же не смог, ибо те, кто послал эту троицу на разборки, переходили все допустимые границы. По этой причине он всё больше убеждался, что мошенники работали либо на Моретти, либо на Серпенте. И он даже не знал, что хуже. Первые опасны агрессией, а вторые ударами прямо исподтишка. Но способны ли они на убийство гражданской? Даже во имя «Снежной Мимозы»?       — Или теперь только Коломбо беспокоят репутация и правила? — проворчал он под нос тихонько, а Денни уже громко и ясно сказал: — Значит, так. Перешли мне всё, что записали камеры. Я хочу отыскать этих ребят и выяснить, на кого они работают. А вы с Говардом продолжайте наблюдение. На этом всё.       Денни бросил быстрое: «Понял» и положил трубку, а Мейсон хмуро убрал телефон, вытянув в сторону руку. Он вызывал такси.       На очередной клокочущей тарахтелке мужчина выехал из Линкора, понимая, что до поездки к Харви был ещё час, — потому он направился вниз, в Мидтаун Гранд-Айленда. В «Старом Вестерне» оставались важные дела…        ㅤ       Мейсон приказал водителю остановиться возле отеля, быстро выбрался из машины и, расплатившись, преодолел коридоры здания. Даже здесь всюду уже висели весенние украшения к празднику. На каждое приветствие работников он только бегло кивал, так же бегло отвечая: «Добрый день».       Вскоре Мейсон стоял в помещениях семьи Коломбо.       — Денёчек, босс, — приветствовали его голоса.       Тут были и Купер, и Поли, и Винни, и остальные исполнители, отдыхающие после нескольких дней суматохи, и знать не знающие, в какие опасные дела ввязал их дон семьи. Лео здесь не было, но, судя по словам остальных, он занимался сейчас тем, чем должен был заниматься Мейсон в своей «белой» работе. Следить за казино, разбираться с бумагами и присутствовать на редких конференциях. Всё-таки незаменимый парнишка… От скольких скучных офисных дел спасает его!       Но сейчас Мейсону не исполнители нужны были, а двое беспечных капитанов, наверняка исполнивших к этому времени его приказ…       Не теряя лишнего времени, он прошёл к дальним коридорам и преодолел ещё несколько пустых комнат, в которые не каждый имеет доступ. Добрался до лифта, а оттуда — в подвал. В скрытые от глаз помещения для заключённых. Туда, где уже должна была находиться Сэнди Макдональд.       Крейг и Дирк были тут, как и планировалось, сидя возле ящиков и контейнеров, где хранилось оружие. Эти комнаты использовались под склады и, разумеется, строго охранялись камерами.       — Здорова, бандиты, — хмыкнул он чуть напряжённо ребятам, повернувшим синхронно головы.       — О, босс, — первым отозвался Дирк, что сидел, зажав меж зубов толстую сигару. — Мы как раз тебя вспоминали!       — Как там продвигается работа? — Крейг тоже курил, но у него была сигаретка крохотная и маленькая.       — Терпимо. Давно вы тут?       — Ага-п. Доставили девчонку сюда с утра, — Дирк сощурился, мастерски разбирая и собирая пистолет, будто от скуки. — Дали ей пожрать, как проснулась. Перевезли. Особо с ней не болтали. Она там сидит щас в камере, отвернулась, в стену пырит.       — Больше не психовала?       — Нет. Тихонькая, как мышка.       — Ясно. Наверняка она не в духе болтать, но мне по барабану. Я ещё не закончил с допросами.       Оба гангстера переглянулись при виде стальных глаз Мейсона, блестящих, как металл. Затем Крейг вдруг улыбнулся шутливо и почесал макушку, а его уши залились краской.       — Ладно, босс… Скажи, будут ещё сегодня задачки?       — Сегодня? Вряд ли, — Мейсон вскинул бровь, глядя на громилу. — А что за интерес?       — Да-а-а… ты не против, если я свалю щас пораньше? Завтра вечером просто Карен возвращается из командировки… Надо всё подготовить к её приезду, разобраться: дублёнку всё-таки покупать ей или шубу? А расстраивать Карен — себе дороже… И с Эрикой увидеться, наконец-то, блин! Её там нянька уже наверняка заколебала…       — Дружище, ей всего год — её заколебать может только одна и та же соска с молоком, — фыркнул Дирк, улыбаясь во все зубы.       Мейсон кивнул отстранённо, но всё же чуть улыбнулся:       — Иди, бандит. Отдыхай. У тебя много дел — думаю, за хорошую работу от дона будет вам обоим щедрая премия. Хоть по десять дублёнок и шуб купишь жене.       — Босс, ну ты чудо, — расхохотался громила, довольно хлопая в ладоши. — Тогда я почапал. Если чё — звони.       Крейг ушёл, громко топая и насвистывая весёлую песню, а Дирк вздохнул, ковыряясь шомполом в дуле пистолета. Мейсон заметил его хмурое лицо и вздохнул, отводя взгляд с ухмылкой:       — Ты тоже вообще-то свободен. Не заставлять же тебя одного сидеть тут, как прокажённого. — Мужичок просветлел, и Мейсон позволил себе лёгкую шалость. — Как раз будет тебе время узнать, когда там следующий приезд «Золотой Зарянки», да?       Дирк стиснул челюсти, с силой дёрнув затвор пистолета. Но вместо ворчания или отрицания он лишь вздохнул, качая головой:       — Эх, босс-босс… Не был бы ты мне другом, я б точно подзатыльник влепил за шуточки.       — Тогда я рад быть другом.       — Угу… Ладно, раз отпускаешь — я погнал. Сегодня парни собираются соревноваться, кто больше навернёт шотов и проиграет в дартс. Я участвовать не буду, конечно… Но поглазеть охота! Всё, покеда, босс. Звони, если чё там как там.       И Дирк убежал шустро и легко, как гарцующая кобылка. Мейсон остался один. И тишина напомнила ему, зачем он пришёл сюда. Не собираясь больше терять почём зря время, он покинул складские помещения, подходя к камерам.       ㅤ       Когда мужчина прошёл в закрытые комнаты, думая, в каком настроении находится Сэнди Макдональд… из дальнего конца близ стены донёсся её слабый голос:       — Эй! Босс Ли… это ты?       Удивившись такой активности, Мейсон нахмурился, но подошёл к камере, глядя на девушку. Обстановка здесь отличалась от склада за чертой города: не было грязи, пыли, крови. Голые стены и пол, такая же голая кушетка — но чистые. В абсолютно белом освещении Сэнди выглядела ещё более опустошённой и измученной, чем вчера.       — Что нужно? — холодно спросил Мейсон, вплотную подходя к решётке.       — Узнать, что ты решил. В плане: как поступить со мной и с Харви, — уточнила девушка, глядя на него исподлобья при виде нахмуренных глаз.       — Это решать будет мой босс. И вряд ли он изменит своё мнение.       — Значит… — Сэнди опустила голову, и глаза её стали стеклянными. — Всё кончено…       Он глядел на девушку со спокойным лицом, стараясь не думать о том, что в скором времени придётся сделать с двумя близнецами, — собственными руками и без жалости. Но…       «Я до сих пор не на всё получил ответы. И до сих пор… не уверен, что задумал Сальери, вытворяя такие фокусы. Не хочу говорить с ним. Не сейчас. Только когда на моих руках окажется флешка. Но… — он вновь посмотрел на девушку, садящуюся на колени. Почти падающую на пол, как готовая к смерти мученица, дрожащими руками держащаяся за прутья очередной клетки. — Эта девчонка такая безрассудная… натворила много дел. Это точно. И её братец не лучше. И всё же… убивать? Нет, мотивацию я понимаю. «Снежная Мимоза» — не шутки. А воровство у синдиката — тем более. И всё-таки…»       Сэнди, казалось, прочитала все эмоции и сомнения на его лице, а потому вскинула голову кверху, глядя на него, как на тающий перед глазами образ надежды.       — Что тебе нужно в обмен на наши жизни? Моё тело? Можешь воспользоваться им, если хочешь. Мне не привыкать, — Сэнди и бровью не шевельнула при виде мрачного лица Мейсона от таких слов. — Или, может, деньги? Состояние? Я украла у владельца театра огромную сумму. Они у Харви. Ты уже говорил с ним? Можешь забрать их! Дей не узнает.       «О, Дей теперь вообще ничего не узнает…» — подумал Мейсон с иронией, а сам снисходительно улыбнулся, словно она была наивнейшим человеком на планете:       — Не знаю даже, нуждается ли в деньгах от воровки дон мафии… Да и что-то мне подсказывает: нет уже у твоего Харви этих денег.       Сэнди промолчала, продолжая глядеть на него пустым стеклянным взглядом. В одно мгновение вся боль, ярость, вопли и животный блеск в глазах, какой играл в ней вчера, — исчезли. Осталось лишь опустошение.       — Мне уже плевать. Спрашивай, что хочешь: только оставьте меня в покое…       Мейсон пристально смотрел на девушку, гадая, какие мысли роились сейчас в её голове. Но не стал спорить. Информация ему и правда нужна.       — Ты ведь находилась в очень плотных отношениях с Лоренцо Синклером. Верно? До того, как он решил убить тебя.       — Плотных? — Сэнди вдруг издала смешок — издевательский — и оскалилась в отвращении. — О, да, очень плотных. Тебе нужны на него все секретики? Ну, часть я, конечно, знаю. О клиентах его, сделках что-то. В конце концов, мужчины совсем не умеют затыкаться, когда набухиваются и заставляют тебя отсасывать по самую глотку прямо под стойкой в вип-зоне, общаясь с точно таким же набуханным деловым партнёром? А? Подтвердишь мои слова? Ты же мужчина.       От желчи, слетавшей с её губ, от таких слов Мейсон скрыл отвращение, мелькнувшее в глазах, оставаясь хладнокровным в лице. Конечно же, отвращение назначалось именно Синклеру, ведь он совсем не удивился подобным словам. Репутация у того была железная…       Он спокойно сказал:       — Сэнди, мне нужна информация — но не такого рода. Лучше ответь на вопрос… — мужчина вытащил телефон, открывая файлы, присланные Денни. Файлы с записью взлома квартиры Салли Моррисон. — Тебе знакомы эти люди?       Девушка успокоилась, уставившись в телефон. Задумалась. Что ещё ей оставалось?       — Да.       — И кто же это? — он сузил глаза.       Сэнди помолчала, будто решалась: говорить или нет, затем… вздохнула с тяжестью невыносимого груза:       — За распространение информации они могут избавиться от меня. Так же, как избавились однажды от Венди… К этому всё и шло. Тогда, надеюсь, ты закончишь со всем быстрее.       И голос её поник, став таким же пустым и роботизированным, как хозяйка:       — Они работают на Валентини. На Синклера. Я не сильно знакома с ними лично… Знаю, что они братья. Все трое. И ходят всё время только втроём. Наверное, они очень ценят друг друга — как мы с Харви… Тот блондин — я с ним знакома меньше всего. Это… Доген. Не знаю, имя, фамилия это или кличка. Ничего не могу про него сказать: он любит выпить. Такая инфа подходит? Других знаю лучше. Сэм и Риччи. Сэм такой же, как Мэтт — но ты, наверное, не знаешь, кто это… Он любит всё, что есть в «Суккубе». Стриптизёрши, алкоголь и наркотики. А Рич? Он очень тихий. Но мне не нравилось никогда с ним общаться. Не знаю, почему… Он жуткий. Они втроём всегда только в «Суккубе» проводят время, в театр не ходят. За это им спасибо.       Сэнди замолчала, вперив мёртвый взгляд в пол. Мейсон хмыкнул: он был прав. Это люди Серпенте. А от них можно ждать, что угодно. И если они не нашли флешку… значит, попытаются сделать это вновь. И уже прямо из рук Салли.       К Сэнди вновь иссякли все вопросы. Зато колом встал иной: что же всё-таки делать с близнецами? И Мейсон начинал понимать, что распоряжаться их судьбами, что решать этот вопрос — должен не дон Коломбо. Мейсон. Он и только он в праве.       Может, это была жалость, может, моральный компас не накренился всё же до конца, поменяв север с югом местами, а может… его так одолевало разочарование от поступка Сальери… но Мейсон громко и грубо произнёс, привлекая внимание девушки:       — Сэнди. Прямо сейчас я отправлюсь к твоему брату. И тебе нужно приложить все свои силы на веру. Веру в то, что он окажется таким же полезным, какой оказалась ты. Ибо иначе… я убью вас двоих своими руками.       Сэнди застыла, как вкопанная. Уставила на него два своих зелёных и больших шара вместо глаз с вопросом: «Он обманывает меня?» А затем… за одно мгновение её губы поджались, глаза зажмурились, а лицо исказилось в гримасе рыданий. Сэнди завалилась на пол, падая на колени, хрипя и плача:       — Он будет… будет полезным… я обещаю… клянусь в этом!       Она не хотела умирать. И не хотела, чтобы умер её брат. Сэнди Макдональд больше всего на свете хотела жить. И быть свободной. А жизнь в клетке ей была не нужна.       Мейсон понимал, что может совершить грубую ошибку, если отпустит этих двоих и пойдёт наперекор решению Сальери, но… разве тот не сделал то же самое, обманув всех за спинами и дав лишь ту часть правды, какую хотелось дать? Какая не вредит планам самого дона?       Мейсон сузил глаза в холодной расчётливой решительности. Он принял для себя всё, что может произойти из-за его действий. Но если всё-таки будет отдан приказ избавиться от близнецов — он это сделает. Работа есть работа, ничего личного. В конце концов, переступать черту мафии — это наиглупейший поступок для тех, кто хоть как-то связан с преступностью.       — Если мой босс взвесит все «за» и «против», и его решением окажется дать вам второй шанс — что ж, твоя мечта исполнится. Разумеется, при условии, что вы не сунетесь в этот город… в этот штат. Даже на миллиметр. Иначе я из-под земли вас достану, но не допущу повторной ошибки. И третьего шанса не дам.       Сэнди продолжала лежать на полу, трясясь всем телом. После произнесённых слов она задрала подбородок — красная, опухшая от слёз. От соплей и слюны, стекавшей с дрожащих еле шевелящихся губ.       — Спасибо… спасибо… спасибо…       — О нет, Сэнди, — прикрыв глаза, спокойным тоном отчеканил Мейсон, не обращая внимания на её слёзы. — Благодарить точно не стоит. Ведь сейчас тебе нужно молиться, что твой брат окажется полезной пешкой. Это твой единственный шанс на спасение. Целиком и полностью ты зависишь от него.       Больше он ничего не сказал. Мейсон не хотел смотреть, как унижается эта девушка, так же, как и не хотел вновь встретиться с её необузданным гневом. В действительности хотелось завершить это дело и с концами распрощаться с ней и со всей остальной чертовщиной, творящейся в жизни последние несколько дней.       Он развернулся и ушёл, не оборачиваясь, не слушая ещё долгие тихие и печальные всхлипы.       ㅤ       Крейг и Дирк покинули складские помещения. Мейсон тоже не стал здесь задерживаться. Он вернулся к комнатам отдыха, прошёлся до лифта, не глядя на исполнителей семьи. Направился к выходу — ведь уже было без десяти четыре, а значит: пришло время долгожданной поездки к Харви. И, казалось, ничто уже не сможет удивить его мёртвую стеклянную мину на лице в этот странный денёк, пока…       Двери входа в отель «Старый Вестерн» не распахнулись, а на пороге не появилась вдруг женщина, которую Мейсон хотел видеть сейчас меньше всего на свете.       — Привет, Мей, — сказала отстранённо Александра, глядя будто бы сквозь него. — Прости, я решила первая с тобой встретиться. Нарушила твоё обещание. Не хочешь выпить чаю?       Может, всё-таки он хотел… не выпить чай, но увидеться с ней. Поговорить. Противился, но… хотел.       Ведь Александра была его родной душой. Как он мог оставить её в стороне?..       ㅤ

      ***

      ㅤ       Мейсон помнил многие уроки своего отца. Не сказать, что считал их ценными или истиной в последней инстанции, но… почти каждый против воли въелся в память, не отпуская его и по сей день.       «Держать лицо — самое главное, что ты должен уметь делать, сын. Нельзя демонстрировать слабость. Нельзя падать в грязь. Лицо — то, что у тебя есть. Это лицо будущей компании. Лицо семьи. А вместе с лицом важны глаза. Тебя должны бояться и уважать от одного лишь взгляда. Внешность безупречна, эмоции обузданы, характер хладнокровен. Понял меня?»       Он понял. Помнил каждое слово и осознавал все последствия, какие железно нагрянут, когда он своё лицо испортит.       ㅤ       Никогда в своей жизни Мейсон не забудет тот день. Никогда не забудет рёв собственного мотоцикла, заглушающий боль на душе и на теле. Не забудет чувство жгучих игл вдоль всей спины под повязками. Не забудет пелену перед навеки испорченными глазами, что застилала всё: ночное небо, улицы французских кварталов, именитую башню, видневшуюся маленьким огоньком на горизонте. Ничто не сотрётся из его памяти.       Мейсон, которому несколько дней назад исполнилось восемнадцать, мечтал в тот день провалиться под землю и исчезнуть, не мучая мир своим присутствием, а себя — тяжестью его злого рока. Но деваться было некуда. Кроме… разве что её дома. Единственного светлого места, где не оставят, не бросят. Не скажут то, от чего станет ещё хуже. Просто будут рядом…       Помнил он, как свалился с мотоцикла на землю, не увидев преграды за пеленой слёз. Как тупая боль прожигала тело, и как пошёл дождь, превращая его в самое жалкое создание на земле. Помнил, как открылась дверь знакомого дома, и как выглянула наружу она. Совсем короткие чёрные волосы, едва достающие до шеи, вьющиеся гармошкой. Такие красивые синие глаза, ярким блеском озаряющие собственные. Высокий для девушки рост, что всё же не шёл в сравнение с собственным.       — Мей? Такой поздний час… Что ты тут делаешь? — двадцатилетняя Александра с ещё мягкими и округлыми чертами невинности чуть запнулась, увидев вместо привычно красивого паренька отвратительное создание. — И что с твоими-…       Она не смогла найти в себе силы продолжить, глядя на то, как Мейсон падает на колени, и как его полуобнажённое тело, окутанное кровавыми повязками, дрожит, заливаясь беззвучным и тихим плачем, а вдоль лица бегут градом слёзы, разбиваясь об холодную землю.       ㅤ       Они сидели в пустом молчаливом доме, в пустой молчаливой комнате. Мейсон молчал, таким же пустым чувствуя себя внутри. Потирал глаза, в чьи склеры был недавно безжалостно введён краситель, и с каких нескончаемым ручьём текли слёзы. А Александра снимала бинты с его тела, глядя на татуировки. Забавно, эти ужасные метки достались ему не по воле отца. Эти метки, очертившие спину, очертившие грудь, плечи по локти, — всё досталось по беспрекословному приказу мерзкого властного старикана. Его деда. Но отца в ту минуту Мейсон ненавидел гораздо сильнее.       — Это он сделал, да? Розгами, — молвила Александра сквозь зубы с горечью, с болью, не скрывая эмоций. — Так ужасно поступил…       — Да, — слетело с губ легко. — Он… заигрался. Слегка потерял контроль. За то, что я упал в грязь лицом. А ей было, как всегда, плевать.       Александра поджимала губы и пыталась унять дрожь, откладывая полотенца, повязки — всё в крови — в сторону. Стирая алую жидкость со спины юного парня, что усеяна была ещё не зажившими татуировками. Свежими. Сделанными совсем недавно. Касаясь страшных багровых следов в виде полос. Эти полосы были нанесены на его спину сегодня. С особой болью, жестокостью и желанием продемонстрировать, кто в семье был главой. Они станут Мейсону напоминанием, какое нельзя забыть. Станут новым уродливым изъяном некогда приятной, наверное, внешности. И причиной, по которой ещё десяток следующих лет он не сможет обнажать перед людьми — даже близкими — спину, снимать одежду без гложущего чувства в груди. Не бояться почувствовать себя вновь уязвимым, показывая следы от ударов и омерзительные татуировки.       Александра замолчала, и эта тишина стала самым страшным его врагом. Сущностью, с какой не хотелось оставаться один на один. Юный Мейсон молил её не молчать, не бросать, не оставлять с чувством, будто вот-вот тонкая нитка внутри разорвётся, и от него не останется ничего, кроме пыли и праха. Кроме жалких рыданий.       Она согласилась. Не стала молчать и вместо боли подарила то малое, что могла дать. Объятия. Робкие, невесомые, но столь нежные, что Мейсону стало ясно: нет ничего ценнее этого чувства. Она держала его холодные руки в своих мягких, тёплых — и он старался запомнить каждую секунду утекающего, словно песок, мгновения.       Ему хотелось закурить. Но сигарет рядом не было. Александра предложила свои — он и не знал, что та страдает такой же привычкой… Спустя года эта марка станет любимой и всегда будет покоиться в его портсигаре. А в ту минуту комната юной девушки наполнилась двумя мутными облачками дыма, отставляя в сторону слёзы и боль.       — Ты слышал когда-нибудь о группе «Фонтейн Бланк»?       — Да.       Конечно, он слышал. Кто не слышал? Только те, кто не жил во Франции.       — У них тур по Европе. Сегодня концерт в Париже. У меня два билета, а мой попутчик… отказался. И я сижу одна, жду нового кавалера. Ты хотел бы-…       Мейсон согласился, не раздумывая. Всё, что угодно, лишь бы не гложущее одиночество. Не боль, разрывающая изнутри.       ㅤ       Они ехали на его байке, слушая шум ветра в ушах. Александра прижималась к изуродованной спине, где незажившие татуировки вперемешку с кровавыми рубцами создадут обезображенное искусство, ставшее Мейсону не более чем изъяном. Она прижималась, и боль проходила, но девушка разделяла каждое его чувство истязания на собственном лице.       Затем они вместе стояли на этом чёртовом поле, окружённые толпами кричащих людей. Слушали музыку и орали, срывая глотки. Смеялись. Рыдали. Вновь кричали, перебивая собственные клокочущие в груди сердца. Спустя годы Мейсон забудет, что такое боль в лёгких от воплей в экстазе — но тот день он помнил отчётливо.       После концерт кончился. Стоя в объятиях друг друга, Мейсон не выпускал Александру из рук, а та тихо шептала:       — Я хочу сделать тату. Какую — не скажу. Планировала давно, но только сегодня поняла, что это будет. Поехали в китайский квартал.       В Чайнатауне Парижа Александра сделала татуировку. На груди Мейсона были вышиты распустившиеся китайские алые цветы мэйхуа — «зимние сливы». Символ его нерушимой связи с корнями и кровью, какую он ненавидел. А её грудь отныне была украшена ветвями тех же самых цветов. Знак того, что их связь была в миллионы раз глубже.       По сей день, даже зная, что в отличие от испорченных глаз Мейсона, эти рисунки можно убрать, можно вывести с тела — Александра хранила их, не смывая. Так и не нарушив их беззвучного обещания. Ибо их связь была в миллионы раз глубже.       ㅤ

      ***

      ㅤ       Дневной солнечный свет пробивался сквозь окна ресторанчика «Донна», падал на стаканы с водой, преломляясь, и создавал чудеснейших зайчиков, пляшущих свой дикий танец на паркетном полу. Понедельник в Эмпайр-Сити был особенно шумным, и каждый столик был забит людьми.       Мейсон и Александра сидели у окна в дальнем конце ресторана. Чай, разлитый по кружкам, медленно остывал, пока оба смотрели друг на друга спокойно и внимательно, не показывая эмоций.       Это был их первый разговор после возвращения Мейсона в Америку из Германии. Прошла будто бы целая вечность…       — Сандра… — вскоре вздохнул он, прикрывая глаза. — Если ты хотела спросить, злюсь ли я… Нет. Я знаю, что как меня с Сальери связывает очень многое, так и тебя — ещё больше. В конце концов, ты не на семью или меня работаешь. На него. Мне ты помогаешь либо по его просьбе, либо… по нашей дружбе.       Она грустно улыбнулась, делая глоток обжигающего напитка:       — Такова специфика работы дяди и племянницы… Даже если не по крови родных.       — Знаю. Ты пришла сама или по его заданию?       — Сама, — она лишь качнула головой спокойно. — Надо ведь закончить ваше дело.       — Ясно… В таком случае, я не хочу, чтобы между нами были недомолвки.       — Понимаю. Но я не могу всё рассказать в открытую. Но-… — И, опережая взгляд Мейсона, что успел помрачнеть, Александра вновь улыбнулась. Без скрытых умыслов.       Она придвинулась чуть поближе, склоняясь над столом. Удивительно — этот белый костюм был на ней не первый раз, но… почему-то именно сегодня Мейсон пригляделся внимательнее к открытому декольте и заметил у его краёв очертания столь знакомых татуировок с ветвями мэйхуа. Почему так? Быть может, док прав, и он слишком сильно зацикливается на… да на всём подряд!       — Давай так, Мей. Ты можешь спросить меня. А я кивнуть. Или покачать головой.       Он был согласен.       — Сальери скрывает что-то ещё? — тихо почти одними губами спросил Мейсон, глядя в её глаза.       Александра склонила голову набок. Неоднозначный ответ.       — Ты знала о том, что было внутри «Галатеи» с самого начала?       Кивок с закрытыми глазами.       — Я подразумеваю не просто предмет. Я про… пустышку.       Вновь кивок — теперь с грустной улыбкой.       — И о действиях Маттео тоже?       Третий кивок.       — Это может быть опасно? Для семьи.       Она не шевелилась, словно на паузе остановленный фильм. Затем покачала головой.       — Ты уверена?..       Но Александра лишь улыбнулась:       — Пошли сплошные субъективные вопросы. Это нечестно.       — Ладно. Тогда… Ты знаешь, кто такие близнецы-Макдональды?       Женщина оставалась спокойной, но в её глазах отразился вопрос. Недоумение. Искреннее. Вероятно, она и правда не знала, кто это. Но что она ответит на сами имена? Об имени Сэнди знали те, кто знает лично Лоренцо Синклера. А Харви?.. Со слов самой воровки-сестрицы, его существование было секретом. Что насчёт истинного вора? Винченцо, как назвала его Сэнди. Бандит из семьи Конти, что скрывался всё это время, действуя из тени? Что выполнял приказ, вероятно, двух донов разных семей, объединившихся ради… Чего? О, это хотелось узнать больше всего на свете. Но Александра прямо сейчас не ответит. К тому же… кое в чём Мейсон хотел убедиться лично. Своими глазами. В конце концов, он уже столько лет был близок с этой женщиной — чувствовать её эмоции он научился давным-давно. Потому и не удивился обману.       — У меня есть ещё один вопрос, — хмыкнул Мейсон, допивая чай. — Но я его задам чуть позже. А пока… — он лукаво улыбнулся одними кончиками губ и прищурился. — Мне твоя помощь точно лишней не будет. Да и я обещал ужин. Не привык рушить слово.       — Помню, — улыбнулась та в ответ, и он смог заметить, как на миг по её щекам пробежал приятный румянец. — И куда теперь? Первый раз за долгое время, когда я знать не знаю, что у тебя на уме.       — Поверь мне: я тоже… — лишь покачал головой Мейсон. — Мы должны съездить в одно местечко. Моя тачка сейчас у Говарда, так что нас подбросит Уолтер. Он уже должен подъехать.       Александра прищурилась, чуть скривив губу, — сегодня помада у неё была вишнёвая.       — Значит, коп в курсе. Многого?       — Не то, чтобы… Вы с ним, считай, в равных условиях, — он подмигнул, усмехаясь, и поднялся из-за стола. Женщине оставалось немногое: только встать следом.       Мейсон и Александра покинули «Донну». Предстояла встреча с «самым надёжным» полицейским. А вместе с ним — с Харви Макдональдом.