Сладостный поцелуй Вечности

      — Вы хотите, чтобы я нанес визит миссис Брукс и выразил соболезнования от вашего имени, милорд? — с сомнением переспросил Себастьян. — Но почему же вы сами...       — Я устал, — перебил его Сиэль. — И вообще, мне нужно разобраться с бумагами. Мы много всего узнали вчера, я должен сделать заметки.       — Вы посылаете меня к леди Брукс только ради соболезнований? — еще раз уточнил дворецкий. Себастьян не понимал, почему господину вдруг вздумалось утешить скорбящую мать несчастной Джил Брукс, и, более того, он не понимал решения милорда отправить с этой миссией его, дворецкого, когда предпочтительнее было нанести визит самому.       — Конечно же, нет! — проворчал в ответ Сиэль. — Я хочу, чтобы ты узнал, кому предназначался тот кошелек. Делай что хочешь, но узнай, что леди Брукс известно об этой вещи.       И все-таки было в этом решении господина что-то странное. Обычно, когда дело касалось расследования, граф предпочитал лично встречаться с потенциальными свидетелями и людьми, которые могли бы пролить свет на личность жертвы и ее окружение. Однако в этот раз милорд отчего-то совершенно не желал видеться с леди Брукс — самым близким человеком убитой мисс Джил. Безусловно, работа с бумагами, на которую ссылался господин, тоже требовала много времени и сил, но все же... Вдруг Себастьян вспомнил о том, как господин отреагировал на появление миссис Брукс в то утро, когда нашли ее дочь. Ее плач вывел его из равновесия, да и сама ситуация, похоже, отозвалась в душе старой болью, напомнив о его личной трагедии. Все встало на свои места. Кажется, сейчас господин не хотел сталкиваться с чужим страданием, чтобы не бередить свои собственные раны. Дворецкий улыбнулся, и, к счастью, милорд этого не заметил. Он был слишком занят, усердно делая вид, будто завален работой.       — Милорд, прикажете идти прямо сейчас? — спросил Себастьян, решив не акцентировать внимание на вопросе, касающемся леди Брукс. Если господин решил поручить это дело ему, он выполнит его в наилучшем виде.       — Да, — нетерпеливо отмахнулся Сиэль, желая скорее закончить этот разговор. — Хотя постой! Прежде, чем уйдешь, принеси мне чай и что-нибудь вкусное.       Выполнение последнего приказа графа не заняло много времени, так что вскоре Себастьян стоял около дома, который был указан в отчете полиции. Согласно ему, семья Брукс уже не первый год снимала по этому адресу апартаменты. Дом находился на тихой улочке, на которой отсутствовали торговые лавки и мастерские, а потому и прохожие встречались редко.       Мужчина постучал. Дверь открыл совсем еще молодой парнишка с неприязненным выражением лица.        — Куда? — спросил он грубо, с презрением осмотрев прибывшего.       — К миссис Брукс, — спокойно ответил Себастьян. — Мой господин послал меня...       — Можете не продолжать, — скучающе оборвал его на полуслове парень и зевнул. — Меня это не волнует. Пройдете по коридору, дверь направо.       Себастьян изумленно застыл, столкнувшись со столь неслыханной дерзостью. Ему еще не приходилось встречать настолько бесцеремонных слуг.       — Ну, чего стоите? — раздраженно поинтересовался юноша, и Себастьян, не ответив, прошел в дом. Следуя указаниям слуги, он повернул направо и оказался перед очередной закрытой дверью: встретивший его мальчишка куда-то пропал, не дав дальнейших разъяснений. Вероятно, дом снимали несколько семей, это предполагала и сама планировка здания, делившая его на две части. Себастьян постучал в дверь. Ему открыла пожилая женщина, сопровождавшая миссис Брукс в тот печальный день, когда нашли тело юной леди. Поначалу она замешкалась, увидев перед собой незнакомого человека, но, быстро опомнившись, тут же пригласила его пройти внутрь. Себастьян объяснил ей, что он слуга графа Фантомхайва, и что граф, будучи крайне занятым человеком, и не найдя свободной минуты для того, чтобы прийти лично, послал его выразить леди Брукс свое почтение. Женщина попросила его подождать в холле, так как хозяйка уже принимала гостей. Леди, по словам старой служанки, уже собирались уходить. Себастьян поинтересовался, кем был тот юноша, встретивший его ранее. «Это слуга хозяйки дома, — ответила женщина невесело посмеиваясь. — Он немного... Временами он бывает немного груб». Себастьян понимающе улыбнулся: действительно, манеры юноши оставляли желать лучшего.       Ждать и вправду пришлось недолго. Вскоре дверь одной из комнат отворилась, и в холл вышли уже хорошо знакомые Себастьяну леди. Оливия Эттвуд бросила на него короткий взгляд, и, не выразив ни единой эмоции, словно бы случайно посмотрела в пустоту, грациозно проплыла мимо. Ее сестре, мисс Камилле, не удалось скрыть своего удивления от неожиданной встречи. Она широко распахнула глаза, приостановилась и тихонько кивнула в знак приветствия, затем испуганно посмотрела в сторону сестры, которая в тот момент принимала из рук служанки свою шляпку и парасоль. Сдержанно выдохнув, Камилла вновь бегло посмотрела на мужчину, и тот, дружелюбно улыбнувшись, легким кивком головы поприветствовал ее в ответ. Девушка мгновенно отвернулась, но Себастьян успел заметить, как мягкая улыбка озарила ее лицо. Когда леди ушли, служанка проводила его в гостиную к миссис Брукс. Женщина сидела на диване, опустив плечи, и сжимала в руках белоснежный носовой платок. Глаза ее были красны от слез, а мысли далеки от реальности. Она не сразу заметила, что в комнате появился еще один посетитель. Верная служанка мягко напомнила ей об этом, и тогда женщина подняла лицо, безуспешно стараясь расправить понурые плечи. Отпустив горничную, миссис Брукс обратилась к пришедшему.       — Прошу, садитесь, — тихо сказала она, забыв узнать имя гостя. Себастьян тактично отказался от ее приглашения присесть, объяснив ей, что он слуга графа Фантомхайва, который послал его к ней затем, чтобы выразить свои искренние соболезнования. Мужчина также сообщил ей, что граф, несомненно, желал бы нанести визит лично, но был вынужден остаться дома.       — Простите, — медленно произнесла она, слегка нахмурившись. — Я не могу припомнить, когда имела честь познакомиться с вашим господином. Мне кажется, что я видела вас, но уже не помню, когда именно...       — Мой господин лишь недавно посетил Уитби, — пояснил Себастьян, не упоминая обстоятельства их встречи. — Он не смог остаться равнодушным, узнав о вашем горе, и отправил меня, чтобы заверить вас в том, что, если вдруг вам понадобится его помощь, он в любое время готов принять вас и оказать посильную поддержку.       Себастьян сказал правду. Граф действительно просил передать леди Брукс эти слова. Женщина была удивлена великодушием незнакомого ей джентльмена. «Должно быть, он хороший человек», — сказала она едва слышно.       Себастьян подошел к ней ближе, чтобы передать визитную карточку графа, и, наклонившись, прошептал:       — Преступник обязательно получит по заслугам, леди. Граф не оставит его в покое, ведь ради этого он и приехал.       Женщина ахнула и неверяще посмотрела на мужчину.       — Вы хотите сказать?.. — она осеклась, и глаза ее наполнились слезами. Крупные капли одна за другой скатывались по ее лицу и падали на руки, крепко сжимавшие ткань. «Моя милая...», — горестно простонала она и уткнулась в колени, полностью отдавшись чувствам, терзавшим ее все это время. Безутешный, горестный плач, преисполненный такого неизбывного отчаяния и страдания, словно женщину буквально разрывали на части руки безжалостных титанов, некогда растерзавших плоть младенца-Загрея, громом пронесся по комнате, стократ отражаясь от стен. Себастьян и подумать не мог, что его слова возымеют такое действие. На шум прибежала служанка. Она охнула, увидев состояние госпожи, и сразу же подбежала к ней.       — Мэм! Мэм! Что же с вами, мэм? — запричитала горничная, суетясь вокруг женщины. Миссис Брукс все не успокаивалась, и служанка осуждающе посмотрела на гостя. Она не знала, что он сделал, но была уверена в том, что именно его действия явились причиной ее слез. Себастьян не вмешивался. Он отошел на место, где стоял прежде, и молча ждал, когда миссис Брукс придет в себя.       Когда женщине удалось взять себя в руки, она сразу же объяснила верной помощнице, что в произошедшем не было вины гостя, а она, пребывая в сильной усталости и расстроенных чувствах, не смогла сдержать слезы, вспомнив о дочери.       — Сьюзен, принеси господину чай, — рассеянно сказала она, а после обратилась к гостю: — Прошу вас, садитесь.       — Не стоит, — попытался отказаться Себастьян, но женщина настояла на своем, и ему пришлось уступить.       — Если я правильно вас поняла... — с трудом произнесла миссис Брукс, вытирая слезы платком, — граф — ваш господин (простите, я не запомнила его имени), — прибыл в город ради того, чтобы поймать убийцу?       Себастьян подтвердил ее слова.       — Господи, — выдохнула миссис Брукс и закрыла ладонями лицо. Ее мысли путались. Женщина знала, что полиция тоже расследует это дело. Они допрашивали ее, когда Джил погибла, но никто из них не говорил ей о том, что некий граф ищет преступника вместе с ними.       — Полиция знает о вас? — спросила она, стараясь разобраться в ситуации. До смерти Джил миссис Брукс никогда прежде не сталкивалась с преступлениями и не имела никаких дел с полицией. Ее жизнь протекала гладко и размеренно. Лишь изредка до нее доходили слухи о крупных кражах или убийствах, но все эти случаи казалась ей далекими и не имели отношения к ее действительности, а потому она никак не могла понять, каким образом граф, человек имеющий титул и земли, оказался втянут в поиски жестокого преступника. Такими вещами всегда занималась полиция, и никто из ее знакомых, и уж тем более никто из представителей высшего света, не стремился вмешиваться в их работу. Зачастую общество по неизвестным ей причинам относилось к полисменам с долей пренебрежения, да и она сама, соглашаясь с мнением большинства, считала, что полиция не способна должным образом следить за порядком в стране. И сейчас, когда ее Джил постигло такое несчастье, миссис Брукс была уверена в том, что полиции уже никогда не удастся поймать убийцу. Окружающие из жалости уверяли ее в обратном, но она-то знала, что все они на самом деле думали иначе. И вот теперь, когда этот мужчина, слуга графа, сказал ей, что убийца обязательно будет найден, она отчего-то безоговорочно поверила его словам, как чуду, которое непременно должно было произойти. Она хотела верить, она желала, чтобы человек, лишивший жизни ее дитя, понес наказание. Но где-то в глубине ее души таилось сомнение. Мог ли один человек хоть что-нибудь изменить? Ах, если бы полиция ответственно относилась к своей работе, ее Джил была бы жива! Так она говорила себе каждый день, все больше отчаиваясь и теряя желание жить. Даже ее муж, всегда сильный и сдержанный Джордж, не смог выдержать гибель дочери и слег в постель. А она, всегда слабая здоровьем, еще держалась, и беспрестанно молила Бога об отмщении. Возможно, ее молитвы были услышаны?       — Граф сотрудничает с полицией, — коротко объяснил мужчина.       — Но почему граф... нет, я хочу сказать, для чего графу самому искать преступника? Разве полиция не делает все возможное? — женщина желала подробнее узнать о таинственном человеке, посланном, казалось ей, самими небесами ради свершения справедливости, ради покоя души ее Джил; она хотела еще раз услышать от посланника заверения в том, что задержание преступника дело почти уже решенное.       — Таков приказ королевы, — пояснил слуга. — И должен вас предупредить, что участие графа в расследовании — дело конфиденциальное. Об этом не должен знать никто: ни близкие, ни друзья, ни слуги. Я рассказал вам об этом потому, что вы — мать мисс Джил, и нам требуется ваша помощь.       — Но что я могу? — растерянно спросила женщина.       — Для начала не могли бы вы рассказать о том, что произошло в день гибели вашей дочери? Почему она осталась одна, и где ее мог настигнуть убийца?       — Да, да, я все вам расскажу! — поспешно ответила она. Себастьян заметил, что разговор отвлек миссис Брукс от переживаний, и сейчас на ее лице уже не было слез. Теперь в ее глазах отражался странный блеск, граничивший с безумием.       — В тот вечер, когда мы готовились посетить торжество миссис Нортон (вы должны понимать, что при нашем положении получить приглашение на столь грандиозное мероприятие — большая удача), мне стало плохо. Я не могла поехать вместе с Джил и попросила Сьюзен, нашу служанку, ее сопровождать. Уже потом я узнала, что Джил долго уговаривала Сьюзен отпустить ее одну, что с ней все будет в порядке, ведь ее обязательно встретят друзья. Дети всегда излишне самоуверенны и не задумываются об опасности.       — Вы упомянули о друзьях вашей дочери — кто они?       — Ох, я право и не знаю, кого Джил имела в виду. Мне показалось, что она попросту не хотела идти на бал в сопровождении Сьюзен.       — И все же, расскажите мне о ее друзьях, — настойчиво повторил Себастьян.       — Джил была приветлива со всеми, — ответила миссис Брукс. — И все, уверяю вас, все считали ее прелестной. Когда мы приезжали в Уитби, она часто виделась с Эшли Тейлор, они дружили с самого детства… Иногда она просилась отпустить ее на прогулку с мисс Оливией и Камиллой Эттвуд (вы должны были встретиться с ними, когда пришли сюда). Они тоже знали Джил еще малышкой, а мисс Камилла, кроме того, давала моей девочке уроки французского и письма, — на глаза женщины набежали слезы. — Джил всегда мечтала быть истинной леди...       — Что было потом, после того, как вы отправили с дочерью вашу служанку? — Себастьян решил скорее отвлечь женщину следующим вопросом, пока с ней снова не случилась истерика.       — Несмотря на то, что Сьюзен наотрез отказалась отпускать ее одну, Джил все же убежала без нее. О, непослушное дитя! Она обманула старую женщину, наказав ей, чтобы та ждала ее у входа, и сказав, что ей необходимо еще несколько минут для того, чтобы принарядиться, и, пока Сьюзен ждала ее в холле, Джил сбежала через вход для прислуги, расположенный на кухне.       — Разве эта квартира предполагает наличие черного хода? — удивился Себастьян.       — К несчастью! В квартирах на первом этаже есть дверь, ведущая во внутренний дворик, — сокрушенно сказала женщина и продолжила свой рассказ: — Сьюзен, так и не дождавшись Джил, пошла напомнить ей о том, что они могут опоздать к началу бала, но не нашла ее ни в одной из комнат дома. Уже потом она заметила, что на кухне горел свет, хотя она прекрасно помнила, как погасила лампу, а дверь во двор оказалась не заперта. Так Сьюзен поняла, что Джил ушла без нее. Сьюзен, не сказав мне об этом ни слова, выбежала искать Джил, но нигде не смогла ее найти и вернулась домой. Тогда она обо всем рассказала мне, и мы вышли на улицу искать Джил вместе. Вскоре мне снова стало плохо, и нам пришлось вернуться. Обсудив произошедшее, мы решили, что Джил наверняка уже танцует на балу, и стали ждать наступления утра, чтобы хорошенько отчитать ее за непослушание. Если бы я только знала! Я сердилась на нее и ругала, когда она... когда моя дочь... — женщина не договорила, вновь разразившись горькими слезами.       — Ранним утром... — произнесла она сквозь слезы, — пришел констебль, и тогда...       — Спасибо, мэм, — сказал Себастьян, не желая заставлять миссис Брукс вновь вспоминать последующие события. — Все, что было после, нам известно.       Когда женщина немного успокоилась, Себастьян поинтересовался, не известен ли ей кто-нибудь, кто мог бы желать ее дочери зла, но миссис Брукс довольно резко заметила, что у ее Джил не было врагов и, что среди ее окружения не может быть убийцы. Затем Себастьян показал ей кошелек, который они с господином обнаружили среди вещей, переданных мусорщику. Миссис Брукс узнала кошелек: она видела, как Джил сидела за вышивкой, но дочь так и не призналась, кому он предназначался. Себастьян уточнил: был ли у мисс Джил жених, но миссис Брукс в ответ отрицательно покачала головой. После она предложила мужчине осмотреть комнату дочери. «Так делала полиция», — пояснила она, и Себастьян принял ее предложение.       — В соседней комнате отдыхает мой муж, — предупредила она, перед тем, как проводить мужчину в комнату дочери. — Ему нехорошо, поэтому прошу вас, будьте осторожны и не шумите.       Комната оказалась небольшой и вмещала в себя кровать, платяной шкаф, письменный стол и трюмо. У окна стоял мольберт с незаконченным рисунком: нежно-розовыми цветами в прозрачной вазе. Себастьян заглянул в ящики, надеясь обнаружить личный дневник или альбом, посмотрел в шкатулках, за картинами и зеркалом, но ничего не нашел. Затем он случайно бросил взгляд на камин и заметил в нем небольшие клочки бумаги. Мужчина поворошил угли, и обнаружил обрывки сожженного письма. Их осталось совсем немного, и можно было разобрать лишь несколько слов: «ждать», «встретиться... день», «уговорить матушку». Себастьян показал их миссис Брукс, и та с уверенностью сказала, что они были написаны не ее дочерью. Женщина разрешила забрать их, чтобы передать графу. Себастьян поблагодарил миссис Брукс и попросил ее связаться с графом по адресу, указанному на визитке, если она вдруг вспомнит какие-нибудь подробности.       Граф встретил дворецкого недовольным ворчанием. Время обеда уже давно настало. Милорд заметил, что он, быть может, давно бы уже отобедал, если бы не оставшийся без присмотра Бард, который старательно поджарил и пересушил все блюда до такой степени, что их невозможно было есть. Себастьян извинился за долгое отсутствие, но не спешил докладывать подробности визита к леди Брукс, подозревая, что начало его рассказа может сильно не понравиться и без того раздраженному графу. Для начала лучше было бы подать обед.       Дворецкий оказался прав. Едва он упомянул о принятом им своевольном решении рассказать леди Брукс правду о цели пребывания графа в Уитби, юный господин пришел в ярость.       — Ты с ума сошел! — взорвался Сиэль, не дав Себастьяну закончить свой рассказ.       — Возможно, господин, это и было слишком рискованно, однако представьте, в какой ситуации оказалась эта леди. Ваше участие в расследовании подарило ей надежду на то, что убийца ее дочери будет найден. Ее помощь может нам пригодиться.       — Может быть, ты прав, — согласился Сиэль, обдумав слова Себастьяна. — Вероятность того, что она убийца — ничтожно мала.       Граф выслушал рассказ дворецкого и подумал, что решение Себастьяна, вероятно, было не таким уж плохим, как ему показалась вначале.