По ту сторону реки

      Пришлось продолжать путь дальше. Коцит оказался прав, впереди вереницу ждал огромный разлом. Если приглядеться, то можно заметить внизу, на краях обрыва, кристаллы каэдерита. Они поблескивают на солнце приятным голубым цветом. Кажется, будто они растут гроздями на этих утесах. Жаль, конечно, что добраться до них — отдельный труд. Будь не так опасно, здесь бы уже давно были разработки месторождений, подмечает Стикс. А если отстраниться, то кажется, что этот разлом — глубокая рана на теле земли. Вот только если порезы на теле обычно затягиваются, то что должно произойти, чтобы раны земли затянулись?       Благо, с двух сторон разлома проложены мосты. Чудо, что повозки смогли проехать, уж слишком непрочной казалась конструкция. Даже Стиксу стало не по себе, стоило ему взглянуть мимолетно вниз. Если он оступится и упадёт, то костей его не соберут. И не факт, что река со временем вынесет его труп в море. В голове отчего-то всплыли слова Ахерона о цикличности их жизни. Стикс мотает головой. Только его не хватало.       Миновав разлом, Стикс ещё долго вспоминал весь пейзаж и мимолетную свободу. Он так витал в своих мыслях, что не замечал ничего вокруг. Только потом принц узнал, что Коцит всё-таки получил солнечный удар и весь оставшийся день провёл в повозке со слугами. Флегетон кружился вокруг него под непонимающие взгляды слуг и не отходил от него ни на шаг. Вечером, во время остановки, Афина вместе со Стиксом навестили советника. Выглядел он неважно. Только поднял усталый взгляд на принца и мотнул головой, мол ничего такого и не произошло. Стикс пожелал ему скорейшего выздоровления и ушёл. Сделать что-нибудь с состоянием Коцита он бы всё равно не смог.       И долгий путь продолжился. Коциту пришлось встать на ноги на следующий же день. Жара стояла ещё несколько дней. Приходилось делать привалы чаще обычного. Даже Стиксу надоело оставаться под солнцепёком. Кажется, ещё немного, и он сгорит под солнцем, причём буквально. Находиться под лучами светила долго принц не мог. Он легко мог получить солнечный ожог. Поэтому принц оставался окутанный тканями, да так, что только глаза были видны. Такими темпами станет похож на Оракула с его церемониальными одеждами, бурчал каждый раз Стикс.       И Стикс был очень счастлив, когда на горизонте маячил замок какого-то вельможи.       Стикс, конечно, не самый общительный принц. Какие-либо разговоры с незнакомыми вельможами он не мог долго поддержать. Но в такую жару у Стикса, стоило ему заметить по пути замок какого-нибудь лорда, с души падал камень. Это значило, что они могут скрыться от солнца, пополнить провизию и главное — отдохнуть в комфорте. Да и вельможи были рады принять у себя принца. Это была большая честь. Взаимовыгодное сотрудничество. Но только Стикс не мог долго наслаждаться подобными визитами. Гостить слишком долго не позволял советник. В этом плане Коцит и Афина быстро поладили. Теперь они вдвоем долго смотрели в чужую спину, когда визит затягивался больше необходимого и выдыхали с шумом одновременно, когда Стикс уже готовился согласится остаться подольше.       Но бывали и дни, когда приходилось ночевать в поле. В плане комфорта — вариант не самый удачный. Но он помогал прийти в себя. Можно было восстановить моральные силы, которые потом растратятся на общение с людьми. А вот для всех сопровождавших подобный привал — тяжёлая работа. Только принцу и знатным советникам позволяли возвести личные шатры. А вот всем служащим дворца приходилось уживаться под одним куполом. Часть слуг оставалась следить за лагерем, а остальная — отсыпалась в шатрах. В этот раз от Коцита удача отвернулась. Было решено, что пусть он будет под присмотром слуг и лекарей, чем в отдельном шатре или вместе с принцем. Стикс всё ещё помнил состояние Коцита в ту злополучную жару. Советник на подобный жест ничего не ответил, а только проглотил слова, будто и не было ничего.       И вот, проверив, что все слуги на своих местах, а стражники охраняют принца, Коцит входит в шатёр. Ещё один день их путешествия позади. От усталости даже голова разболелась. Советник собирался крепко уснуть, да проспать до самого утра. И он очень хотел впасть в такой сон, в котором бы даже раскатистый гром не смог бы его разбудить.       Но поспать Коциту не дают. Луна сегодня яркая. Стоит распахнуть полы шатра, как свет сразу заполонял всё пространство. Коцит постоянно жмурился, ворочался и пытался скрыться от света. Даже перелёг поближе к слугам, в угол, чтобы хоть как-то уснуть. Это помогло на время. Коцит даже смог задремать на некоторое время.       Но вместо луны появляется другой… Раздражитель.       — Коцит, ты видел? Видел? — Флегетон тычет в чужой бок, заставляя советника разлепить глаза и устало завалиться на спину.       — Что такое?.. — зевая, тянет Коцит. Он наконец-то начал полноценно проваливаться в сон, как его вытянули обратно. И с каждой секундой советник раздражается сильнее.       — Звезды появились, — мурлыкает Флегетон, ничего не замечая. Он сидит напротив и полон сил и энергии, — А луна такая яркая…       — Ой, боже, — обречённо сопит Коцит и вновь заваливается на бок, прикрывая глаза и надеясь вернуться в тот же момент сна, — Я очень польщён, что ты заинтересовался науками, но выбрал ты, друг мой, самое неподходящее время. Лучше ложись спать, нам завтра вставать рано.       — Ничего ты не понимаешь, — Флегетон дует губы, отворачиваясь от спящего друга, и бурчит под нос, — Не ценитель ты искусства!       Коцит ворчит что-то в свой локоть, зевая. Но Флегетон продолжал не спать. Он интересуется у советника: «Точно не хочешь взглянуть?», на которое получает холодное и короткое: «Нет». Юноша явно недоволен таким положением дел, судя по его сопению. Но всё-таки смирился и замолчал. Но шуметь не перестал. Он постоянно шуршал, ворочался, и пытался пристроиться где-то рядом. В какой-то момент юноша даже устроил голову на боку советника и рассматривал узор ткани шатра, недовольно сопя под нос.       И в какой-то момент терпение лопнуло. Коцит разлепляет глаза, поднимаясь. Флегетон сразу обращает своё внимание на советника. «Заинтересовался?» — улыбается Флегетон, но его тут же хватают за локоть и тащат за собой. Слуга не понимает, в чём дело. Он лишь покорно идёт, чувствуя, что вместо Коцита проснулся ворчливый дед.       Они оказываются у шатра принца. Коцит окидывает взглядом слуг. Не тот. И этот не тот. А вот ты… Коцит подходит к одному слуге, который выглядел слишком уставшим. Он явно старался всеми возможными способами не уснуть. Но, кажется, организм брал верх, что он мог уснуть даже стоя.       Коцит толкает вперед Флегетона, на место слуги.       — Смена караула, — стараясь выглядеть как можно суровее, зевает Коцит, а затем косится на почти засыпающего слугу, — А ты — за мной.       На знакомый голос из шатра выглядывает Стикс. Он только и успевает увидеть спины Коцита и сонного слуги. Поворачивая голову, принц сталкивается со взглядом Флегетона, что сам не понял, что произошло.       — Сегодня ты будешь караулить мой сон? — интересуется Стикс, разрушая тишину, что повисла между ним и слугой.       — Если вы позволите, Ваше Высочество, — игриво отвечая, Флегетон с очаровательной улыбкой почтительно кивает.       — Принеси вина, — хмыкнув, приказывает Стикс другому слуге и заходит в шатер.       Флегетон смотрит в спину уходящему слуге, а затем поднимает взгляд на небо. А что ему делать-то, собственно, на посту? Коцит указаний не давал, сам ушёл спать… Вот же старый дед, ворчит юноша. Ну разве Флегетон виноват, что он не хочет спать? Ну вот нет у него усталости ни в одном глазу! Насильно ведь не уснешь… Пусть только скажет, что Флегетон не так дышал, он всё ему выскажет! Так что же ему делать сейчас? Наверное, ему нужно следить за принцем ночью, чтобы никто не потревожил его сон, и чтобы он не убился бы ненароком.       Слуга отходит чуть от входа, чтобы посмотреть, караулит ли кто-то шатер с другой стороны. Там, конечно, не было входа, но чёрт знает. Если бы нужно было бы проникнуть к принцу, юноша явно бы полез с той стороны. И слуги там тоже оказались. Даже бросили взгляд на Флегетона, полный какого-то пренебрежения. Юноша понял, те явно не намерены общаться с кем-либо.       Флегетон переводит взгляд на шатёр. Кажется, он видит еле заметный силуэт Стикса, очерчиваемый пламенем свечей. Но понять, чем он занят, не было возможности. «Стикс-Стикс-Стикс…» — повторяет про себя юноша, долго смотря на его силуэт. Странный он, этот принц, думает слуга. Молчаливый и отстранённый. Не такими словами должны описывать наследника престола, если так подумать. Он слышал, что слуги с неким опасением относятся к принцу. И Флегетон не понимал, что он должен испытывать к Стиксу. Наверное, он должен быть благодарен, что принц позволил ему служить под своей крышей. Но… Почему-то Флегетон равнодушен. Решение о слугах в основном принимает Хранитель дворца и советник. Под крылом Стикса он оказался совершенно случайно. Поэтому… Должен ли в таком случае Флегетон раболепствовать перед принцем? С другой стороны, угождать своему господину — его главная обязанность.       Флегетон постоянно задается вопросом — почему принц так против этой Гардарики? Его же готовили к правлению с самого детства. Он же даже идеи умные говорит. Иногда. Флегетон лично свидетелем не был. Стикс не собирался сообщать свои планы слугам. Но со слов Коцита… Он с детства рассказывал о том, какой принц чудесный малец, что разбирается в разных науках, да и сам сложен неплохо. Вот только… Стоило Флегетону встретится со Стиксом в зрелом возрасте первый раз, как сразу же юноша столкнулся… С обратным? Стикс был закрыт, немногословен и очень ленив. Реальность оказалась не такой прекрасной, как хотелось бы. Советник постоянно возвращался поздно. Флегетон знает, что обычно Коцит занят документами принца. Флегетон знает, что Стикс сваливает на чужие плечи свои обязанности. Флегетон знает, как раздражен из-за этого Коцит. Вот только никто не хочет прекратить этот порочный круг, что лишь злило слугу. Коцит не должен выполнять чужую работу! Ему и своей хватает! Юноша даже не удивится, если окажется, что об этом знает весь дворец. Но почему Стиксу всё равно на это? Флегетон искренне не понимал.       Легкий прохладный ветерок привлекает внимание к себе. Да ну их, этих ваших принцев, думает Флегетон. Он садится на землю, обнимая колени и вновь возвращает все внимание к небу. Оно интереснее, чем перемывать косточки принцу. Небо такое… Недоступное. Бескрайнее. Завораживающее. В древних манускриптах пишут, что небо — лишь дно бескрайней реки Небосвода. И если получится проплыть со дна на поверхность, можно попасть в мир Богов и встретиться с ними. А сияющая Луна — либо зеркало красавицы Аюн, либо щит воителя Бахразара. И оба этих предмета по чистой случайности оказались на дне этого небосвода. Род Оракулов настаивают на зеркале, а вот Королевский род — на щите. Нашли, конечно, из-за чего спорить, фырчит Флегетон. Хотя, что-то подсказывало юноше, что спорить между собой — главная задача этих двух семей. Благо, наследники этих династий справлялись с этим прекрасно, ехидничает Флегетон про себя.       — Ты чего улыбаешься? — интересуется вернувшийся слуга, которого послали за кувшином вина.       — Шутку вспомнил смешную, хочешь услышать?       Слуга как-то нервно отмахивается, пожимая плечами и подходя ко входу шатра. Но всё не решается войти внутрь. Флегетон думает, что ему неудобно, руки ведь заняты. Поэтому юноша поднимается с земли, желая помочь. Но тот вздрагивает и делает шаг назад от шатра:       — Как тебя?..       — Флегетон, — юноша вскидывает бровь, не понимая, к чему это.       — Я Шура. Н-не хочешь отнести? — и протягивает кувшин.       — А ты? Ты не хочешь?       — Мне… Мне не по себе, — признается слуга, отводя взгляд, и говорит очень тихо, — Он такой холодный, и грубый… Не хочу с ним лично связываться.       — Правда? — юноша вскидывает брови. На его взгляд, Стикс просто взрослый ребёнок, что сидит на шее Коцита. — Ладно, давай сюда.       Флегетон забирает кувшин из рук слуги и входит в шатер. Слуга щурится от света. Оказавшись внутри, теперь-то юноша понимает, почему так много повозок. Тут тебе и кровать, и столик, даже ковер, чтобы не по голой земле ходить… Флегетон поджимает губы, смотря на слишком манящую кровать. Он уже несколько дней спал на земле калачиком. Кажется, даже кровать с жестким матрасом была бы для него сейчас мягкой периной.       Стикс сидел за столом с какими-то бумагами. Он, кажется, не собирался переодеваться в более простые одежды. Однако он хотя бы ослабил и расстегнул свой походный мундир. И весь он такой расслабленный, уставший, он находит в себе силы работать. Флегетон даже оживился, желая обрадовать потом этой новостью Коцита. Но подходя ближе слуга замечает, что это явно не прошения. Скорее, личная переписка.       — Ваше вино, Ваше Высочество, — мурчит Флегетон. Стикс кивает, не отрываясь от письма. Он долго смотрит на письмо, а затем на другом листе начинает что-то писать. И Флегетон уже хочет уйти, только… опять он не смог сбежать от своего любопытства.       — Простите мою дерзость. Кто пишет, Ваше Высочество? — Флегетон чуть склоняется, смотря на принца.       Принц поднимает голову, оглядывает слугу с ног до головы, будто бы обдумывает. Будь Флегетон обычным слугой, скорее всего, он бы уже отправился на плаху. Но вот только у юноши был один… низкорослый козырь в рукаве.       — Помнишь учителя Моры? Он пишет стихи. Гонец прислал новые, — отвечает всё-таки Стикс, вновь возвращаясь к бумагам.       Флегетону остается только кивнуть. Он уже хочет уйти. Но представляя, что ему придётся остальную часть ночи просто стоять и ждать от принца нового повеления, юноша понимает, что покидать этот шатер хочется всё меньше. И он готов использовать любые методы, чтобы остаться здесь подольше.       — Прочтёте, Ваше Высочество? — Флегетон склоняет голову. И, чтобы подстегнуть, замечает лукаво, — Думаю, стихи интереснее обсуждать с кем-то, чем с безмолвной бумагой.       Стикс поднимает на юношу взгляд, будто оценивая его. От этого взгляда Флегетону стало не по себе, но тот не перестает мило улыбаться и невинно хлопать глазами. Раз уж решился, надо доводить до конца. И Стикс, будто сдаваясь, откидывается на спинку стула и зачитывает:       — Я хотел бы безмятежно этой жизнью наслаждаться,        Слушать, как смеются дети, и луною любоваться.        Я хотел бы жить в неведении, как в блаженном сне,        И не помнить о кошмаре, что таится в глубине.       И после недолгой паузы, принц переводит взгляд с бумаги на юношу и интересуется:       — Что думаешь? — Стикс смотрит на Флегетона.       — Не удивительно, что вам близки эти строчки, — усмехается Флегетон, прислоняясь к столу.       — Почему же?       Флегетон ждал этого вопроса. Он был слишком очевидным. И сейчас важно не сболтнуть лишнего.       — Похоже на ваше внутреннее состояние, — Юноша складывает руки на груди и поясняет свои слова, — Для вас «суматоха» и «принц» значат одно и то же. Вам очень важен ваш внутренний покой. И вы бы больше хотели уединения и спокойной жизни. Для вас, наверное, ваш титул доставляет слишком много… Неприятностей. И если бы была такая возможность, вы бы отказались от всех регалий и уехали бы подальше…       — Коцит тебе такое вбил? — Стикс склоняет голову и откидывается на стуле, неотрывно разглядывая слугу.       Флегетон, честно говоря, не может припомнить, когда принц так тщательно осматривал его. Даже когда Коцит представлял юношу в первую их встречу не было такого. Тогда Стикс бросил незаинтересованный взгляд, кивнул и вновь вернулся к чтению. А теперь… Смотрит пристально. Изучает. Флегетону не по себе. Но подавать вида он не стал.       — Ну, не без этого, — пожимает плечами Флегетон. — Но даже в отрыве от этого, вы очень отличаетесь от своих братьев и сестёр… Наверное, вы самый тихий среди остальных наследников… В особенности с вашей амбициозной сестрой. Пока Госпожа любит политику, вы больше заинтересованы в изучении мира… — Флегетон вспоминал все умные слова, чтобы казаться более умелым собеседником, чем он есть на самом деле. А затем склоняет голову, — Могу я еще раз прочитать?       Стикс протягивает лист бумаги слуге и тот осторожно берёт, вновь вчитываясь в текст. Что-то странное в нём было. Казалось бы, простые строчки, нет никаких хитрых метафор. Даже странно как-то, думает Флегетон. Коцит рассказывал, что принц любит обсуждать стихи. И Поэт на то и поэт, чтобы с помощью необычных образов доносить свои мысли. Но в этом случае они… Довольно незамысловатые? Даже какие-то не сильно выдающиеся? Что тут можно обсуждать? Будто обычное послание, хмыкает Флегетон. Хотя что он, обычный слуга, может понимать? Может, он слишком далёк от этого и просто не разбирается. Но в любом случае, красиво написано. Строчки всё прокручивались в голове, не желая уходить. Все глубже и глубже они оседали в сознании легким дымом.       В голове всплыл даже образ поэта. Утонченный, грациозный… Будто сказочный принц. Сошёл с какого-то дамского романа. Сравнивая с тем же Стиксом, Флегетон понимает, что отдал бы звание принца Поэту. В те редкие встречи, он всегда вёл себя сдержанно, на лице всегда была мягкая тёплая улыбка, а жесты были легки и изящны, будто бы отточены. Даже вспоминая тот бал, Флегетон не мог выкинуть из головы всю ту толпу, что окружала Поэта. А особенно стайку молодых девушек, что мило беседовали с ним. Ладно, вспоминая его манеры, Флегетон бы сам запал на такого молодого графа, понимает он. Если бы, конечно, сам был девушкой, естественно.       Стикс, конечно, тоже не был грубым и неотесанным мужчиной. Совсем нет. Но Флегетон не чувствовал в нем той же стати. Поступь его была тихой, а жесты — редки. Да и на лице не так много эмоций, как у того же Коцита. Стиксу при дворе подошла бы роль советника или телохранителя, что словами толкает вперед правителя, навсегда оставаясь в тени монарха. Но судьба жестока, увы. Флегетон понимает, почему тот слуга у шатра не хотел с ним связываться. Стикс совсем не создавал впечатления дружелюбного принца.       Но Поэт — всего лишь один из многочисленных вельмож, а Стикс… Стикс явно выше их всех. Во всех смыслах. Флегетон чуть ли не прыснул со смеха с этого вывода.       — Прочитайте ещё что-нибудь. Мне интересно, — мурчит слуга, возвращая лист бумаги принцу. Вдруг, этот стих — просто неудачная попытка?       Принц улыбается юноше, если немного сместившиеся вверх уголки губ можно считать улыбкой, и роется на столе в поисках ещё одного стиха. И да, всё-таки Поэт оправдал свое прозвище. Новый стих оказался намного лучше первого. Здесь уже и были хитрые метафоры, необычный слог и много других речевых конструкций, названия которых Флегетон не знал. Оказывается, стихов Поэта у Стикса очень много. У него даже отдельный ларец с ними. Скорее всего, недавний стих — действительно неудачный вариант, заключает для себя Флегетон, слушая очередное стихотворение. Хотя, конечно, голос у Стикса не самый подходящий — тихий, низкий и какой-то… скрипящий что ли?       Поэтому Флегетон быстро перехватывает инициативу и сам зачитывает несколько строк. Пусть и вышло немного сумбурно, ведь он видит их в первый раз, но даже так вышло намного лучше, чем у принца. В отличие от довольно монотонной читки, слуге удалось правильно подобрать интонацию к тексту, вовремя замедляясь или повышая голос. Флегетону было проще показать эмоции, которые вложены в стих. И Стикс увидел и другой взгляд на привычные строчки.       Они так засиделись за обсуждением, что даже не заметили, как наступило утро. Отвлёк от обсуждения мягкий свет, проходящий сквозь ткань шатра. Мужчины переглядываются. Стикс кивком указывает на выход. Слуга слушается и выглядывает из шатра. Действительно, рассвет. Бледная луна уже клонится к горизонту, а на её место поднимается солнце, раскрашивая небо в приятные тёплые оттенки. Флегетон щурится и вдыхает прохладный воздух. Шура, что сидел у входа, переводит взгляд на слугу и приветствует, зевая. Флегетон кивает в ответ и переводит взгляд на приближающегося советника, за которым семенила пара слуг.       Коцит оглядывает всю картину и переводит взгляд на Флегетона:       — Ты чего не на посту? Стикс, что, тебя призвал этой ночью? — иронизирует Коцит.       — И тебе доброе ут… — Флегетон зевает, не успевая закончить фразу.       И после этого Коциту не нужны были какие-либо слова. Он прерывает слугу жестом. Флегетон потягивается и бубнит под нос:       — А принц только спать собирается…       — Пусть собирается, мы выдвигаемся через час, — отрезает мужчина.       — Почему так рано? — из шатра выглядывает Стикс, потирая сонные глаза.       — Потому что так нужно, дорогой, — Коцит дразнится, кривясь, а затем резко меняет тон на приказной, — Ноги в руки, и вперед собираться! Мы так вообще не приедем!       Стикс игнорирует слова советника, но Коцит привыкший. Один взмах руки, и слуги начинают медленно убирать вещи из шатра. Флегетону даже жалко этих трудяг, которые вечером собирали эту кровать, чтобы по итогу никто на ней не спал. И немного стыдно, что он отвлек Стикса от сна этой ночью. Ладно, это звучит не очень, понимает Флегетон, мотая головой. Чтобы отогнать мысли и немного взбодриться, слуга уже хочет пойти помочь, но Коцит останавливает юношу ладонью, преграждая путь. Видимо, не судьба, пожимает плечами Флегетон.       — Деспот, — ворчит Стикс, смотря, как слуги медленно разбирают стол.       Коцит игнорирует слова принца, но Стикс привыкший. Флегетон бросает взгляд то на одного, и на другого. Никто явно не хотел уступать. И честно говоря, Флегетон даже и не знает, чью бы сторону занял. Да, они действительно опаздывают, но… Принц только ночью может заняться любимым делом, которое хоть как-то отвлекает от рутины. А другой слишком наседает со своими советами… И оба слишком упертые, чтобы признать свой промах. «Два сапога — пара», подытоживает Флегетон, шумно выдыхая воздух.       Но, благо, кое-кто идет на уступки.       — Подготовьте принцу карету, — ворчит Коцит, сдаваясь и отходя подальше от шатра.       Раз помогать его не отправили, то лучше не мешаться другим под ногами, думает Флегетон. Но перед этим… Он подходит аккуратно к Стиксу:       — Позволите сохранить пару строчек на память? — тихо мурчит в привычной манере Флегетон.       — Перепишешь себе пару на следующей стоянке, — сипит Стикс в ответ.       Флегетон кивает и отходит с улыбкой на лице. Нет, ну, а что? Он виноват, что пара строчек действительно запали ему в душу? Они все прокручивались в голове и прокручивались: «… Украденный венец терзает пальцы чести. Но путь назад укутан тьмой, и…».        Укутан тьмой, и… А что было дальше? Черт, Флегетон забыл. Ну вот. И начало вылетело из головы… Теперь эти строчки будут крутиться в голове до последнего. Флегетон даже остановился, тяжко вздохнул, а затем потрусил вслед за Коцитом. Сейчас не до стихов. Советник уже нашёл ему работёнку.

***

      И путь в далекую Гардарику продолжился. Стикс, была бы его воля, уже давно бы плюнул на всё и ушёл в горы. Советники наседали со своими упрёками, от которых уже гудела голова. За время долгой поездки только смена пейзажа помогала держаться на плаву. Но в какой-то момент даже это приелось. Казалось, этот зелёный лес не прекращался. Многовековой лес сменялся небольшой просекой, и всё повторялось вновь. Будь он на коне, в карете, в повозке — даже смена положения не сильно помогала скрасить поездку. Даже мягкие подушки в карете быстро стали неудобными.       И однажды Стикс всё-таки подметил, что деревни действительно начали меняться. Границы между регионами не отмечались какой-либо стеной или хотя бы столбом с вырубленным предупреждением. Но Стикс сразу же понял, что они почти приехали. И видно было по всему. Кажется, при отдалении от Столицы, здания всё больше и больше уходили под землю. Дома становились всё ниже и ниже, и теперь казалось, что торчит только одна крыша над землей. Строгие прямые линии церквей смягчались. Всё больше и больше было деревянных построек, а вместо каменных, брусчатых дорог — простые вытоптанные тропинки. Всё чаще и чаще простые мужчины одевались в объёмные рубахи и просторные шаровары. Всё чаще и чаще девушки скрывали волосы под тканью и надевали закрытые платья.       Не сказать, конечно, что Стикс до этого сильно приглядывался к обычным горожанам в их Столице. Но они очень любили Королевскую семью. Но здесь будто всё другое. Больше простора на улицах и больше… Честности? Кажется, эти люди удивлены, что такая огромная вереница какого-то вельможи проезжает мимо. Но вместо привычных оваций и раболепия, люди бросали косые взгляды и выглядели явно недружелюбно. Кажется, они даже не понимали, что перед ними принц, а в будущем, возможно, их король.       Всё здесь казалось таким серым и невзрачным. Только голубое небо хоть как-то оживляло пейзаж. Хотя, в каждой такой серой деревушке, над всей этой серостью и пылью возвышаются белоснежные храмы с сияющими куполами. Кажется, будто денег хватило только на эти украшения. Сияет ярче, чем каэдерит на солнце. Слишком яркое великолепия для такой грязи, хмыкает про себя Стикс.       И вот, кажется, они прибыли. Вереница остановилась на холме. Коцит подходит к краю холма и оглядывает пейзаж. Впереди раскинулся город. Небольшой совсем в сравнении со Столицей. Какого-либо плана застройки у города явно не было. На западе виднелись кузницы, амбары, а на востоке было больше богато украшенных домов. В центре же стоит каменная крепость, а вокруг нее расходятся дороги, будто лучи. Внутри этих стен мужчина разглядел белоснежную колокольню с золотой луковкой-крышей. Видимо, где-то в этой крепости им и придётся разместиться. Стены крепости были какими-то зубчатыми, но за этими зубцами можно было спрятаться человеку, наверное. Небольшая река проходила через весь город, и огибала одну из стен крепости. Советник отдает приказ, и смотрит в спину гонца, что спешит сообщить о прибытии принца.       Коцит почёсывает подбородок, оглядывая городок, и лишь хмыкает:       — М-да, Боги явно забыли про это место…       — Осторожнее со словами. Возможно, тут уже другая юрисдикция. Другие боги, другой божий суд… — Афина подходит к советнику, поправляя свой парадный мундир. — Услышат, и вы больше не отмоетесь.       — Если Бахразар захочет, то он, голубушка, найдет душу и в посмертии… — пожимаем плечами Коцит.       Девушка подходит ближе и бросает незаинтересованный взгляд на город. Советник же ёжится от прохлады, застегивая верхние пуговицы мундира.       — Какая досада, уже осень на пороге. Надеюсь, мы управимся здесь до холодов. Зимы тут, говорят, суровые.       — Надеюсь… Всегда мерзла здесь… — эхом вторит ему девушка, шумно выпуская воздух. А затем продолжает, как ни в чём не бывало, — Каков наш план?       — Что ж… Надо раздать указания и отправить часть людей по районам Гарды, чтобы время не теряли. Пока мы тут осядем… Они как раз доедут.       — Его Высочество в курсе?       — Уже, надеюсь, готовится, — саркастично усмехается Коцит, — Это он ещё не догадывается о готовящемся в его честь балу… Кстати, о нашем молодом правителе…       Коцит разворачивается и шагает к шатру принца. Тот как раз должен был закончить с приготовлениями. Советник, распахивая полы ткани перед собой, бесцеремонно заходит в шатер. Стикс стоял перед зеркалом и надевал надоедливые перчатки. Кажется, ему хотелось произвести впечатление. Довольно обычный черный мундир. Но серебряный плащ и другие небольшие акценты намекали, что это — знатный мужчина.       — Ну что, переоделся? — Коцит смотрит на Стикса, что поправляет одежды.       Стикс оборачивается к Коциту. И советник на мгновение замирает. Сейчас принц был до ужаса похож на своего отца. Эти светлые глаза, жидкие волосы и мертвенно бледная кожа. А ещё в этом мундире… Будто бы его отец сошел с того единственного портрета, висящего в одном из темных и немноголюдных коридоров дворца. Сейчас даже их отличия не сильно бросались в глаза. Наверное, принц бы уже смотрел и на него сверху вниз, если бы они встретились. Коцит, конечно, нечасто видел отца принца во дворце, но… Те немногие встречи заставили не сомневаться, что с ним шутки плохи. И, смотря на принца, советник чувствует то же самое трепетание, что и при виде его отца. И если бы Коцит не знал натуру Стикса, тот назвал бы его копией отца.       Стикс пристально смотрит на Коцита. И в завершении всего этого мимолетного образа… Абсолютное равнодушие. Вылитый отец, хмыкает Коцит.       Но несмотря на это, что-то в этом было… Необычное? Коцит не тот человек, который умел разбираться в эстетике, но на языке всё крутится одно прилипчивое слово… Красивый? Именно так и называется — красота?       — Ты будешь вести совет, — вместо ответа сообщает принц, и вновь отворачивается.       Коцит чуть ли не поперхнулся от такого заявления.       — Что?! Дорогой, это совсе… — договорить Коцит не смог. Стикс прерывает его жестом. Слышатся разговоры. У шатра уже начали скапливаться советники.       Коцит бросает Стиксу выразительный взгляд, намекая, что он думает насчет этой ситуации. Стикс же пожимает плечами, а затем подходит к столу, что стоял в центре шатра. Оглядывая его, тот дает знак, что можно начинать. Коцит бурчит под нос, не решаясь высказать всё в лицо принцу. И что на уме у этого дурня, думает советник.       Слуги распахивают полы шатра, приглашая других советников войти. Принц сразу же скрывается в тени, уступая место Коциту. Он заходит за спинку кресла, которое раньше частенько выполняло роль трона для королей. Советники медленно заходят в шатер и становятся вокруг стола. Коцит же ходил из угла в угол в стороне, подготавливая речь.       И когда все собираются, тяжко вздохнув, Коцит подходит ко столу и подзывает Флегетона. Он уже стоял у входа с большим свертком, что был чуть ли не ростом с него. Тот осторожно раскладывает на столе бумагу. Это карта. Подробная карта Гардарики. Флегетон осторожно расправляет все складки и отходит в сторону.       Коцит, согласно всем церемониям, приветствует всех собравшихся, и вновь озвучивает наказ Королевы. Стикс в это время поглядывает на всех собравшихся, особо не вслушиваясь. Коцит, Афина, Кризалис… Хоть они и останутся с принцем, но Стикс все равно чувствовал себя ужасно. Он опять совершит какой-нибудь непростительную оплошность, о которой будет ещё долго жалеть…       Сердце болезненно сжимается. Стикс прислушивается к речам Коцита, стараясь отвлечься.       — В Гардарике существует несколько центров — Антир, в котором мы с вами находимся, — тот указывает острием клинка на точку на карте, — а также Арса — религиозный центр. Крупных городов здесь немного, больше отдельных волостей с крупным управленцем и его деревней. Здесь, в Антире, сконцентрирована большая часть управления. Поэтому принц и его свита обоснуется здесь. Весь район, подчиненный Антиру, будет под нашим контролем, — во время своих слов, Коцит очерчивает границы района.       Стикс опять провалился в раздумья, пока Коцит продолжает раздавать указания. Он уже слышал это. Всё давно распланировано, какие люди куда отправятся. Всё это утверждала сама Королева. Стикс поднимает взгляд на Кризалиса. Вот его до сих пор удивительно видеть здесь, среди его приближенных. Стикс всегда уважал Кризалиса, но он никогда не думал, что Королева сама предложит взять его в свиту. Вот в качестве полководца… Кризалис был идеальной кандидатурой. Он одним своим хмурым взглядом сможет остудить пыл воинов, а одним своим приказом-рёвом приструнит храбрецов.       Взгляд принца скользит дальше. Афина… Прости, Бахр, мои грехи, думает принц. Та выглядит собранной и сосредоточенной и слушала каждое слово Коцита. За время их путешествия она всегда находилась на какой-то дистанции, но по первому зову оказывалась рядом. Смышлёная девушка. Ей, наверное, было непросто всё это время, думает Стикс. Принц старается игнорировать своё чувство вины перед ней каждый раз, как он смотрит на неё. С тех пор прошло уже несколько лет, но шрамы внутри ноют, отчего-то, до сих пор.       Девушка чувствует пристальный взгляд, отчего отрывает взгляд от карты и смотрит на Стикса. А тот, не ожидавший такого, лишь быстро отводит взгляд. Афина, стараясь скрыть улыбку, возвращает всё внимание к речи Коцита.       — Только вместе нам удастся рассеять смуту, — подает голос Кризалис из тени, отчего даже Стикс включается в ход совета.       — Мудро сказано. Если же желание послужить на благо Королевства вас не сильно вдохновит на поиски врагов, то смертный приговор заставит, — Коцит вручает свиток Кризалису, что подходит к нему, — Зачитайте, милорд любезный. У вас получится более убедительно.       Кризалис лишь хмыкает, но раскрывает свиток и зачитывает:       — При неисполнении своих обязанностей, при сокрытии зачинщиков, при пособничестве, при злоупотреблении своей властью…       Стикс продолжает оглядывать других советников, изучая чужую реакцию. Коцит трудился над этим приказом, кажется, сутки напролёт. Перед отъездом тот сидел за столом и предлагал принцу различные варианты событий, которые могли бы подпортить репутацию принца. Стикс тогда, кажется, соглашался на всё, лишь бы советник замолчал и дал бы ему спокойно читать книги. Королева, помнится, долго изучала документ перед тем, как поставить свою печать. И когда она вручала свиток, в её глазах была гордость. Знала бы она, кто составлял этот документ, хмыкает про себя Стикс.       — …Решение о казни будет принимать Его Высочество. Указ вступает в силу с момента подписания.       Коцит оглядывает всех советников и улыбается хищно. Это действительно подействовало. Голос Кризалиса низкий, с какой-то хрипотцой, и внушает опасность. Даже Стикс на мгновение задумался. Но вместо ответа советники смеряют Коцита пренебрежительным взглядом, а затем один из них поворачивается к принцу:       — Вам есть что сказать, Ваше Высочество? — советник всё ждал, пока в речь советника вмешается принц.       — Да, всё так. Пусть Боги будут к нам милостивы, — завершает совет Стикс, будто отмахиваясь.       Советники кивают на слова принца. Коцит напоследок раздает отдельные поручения. Советники потихоньку выходят из шатра. Кризалис и Афина последними покидают шатер. Девушка уже хочет покинуть шатер, как оборачивается, произнося:       — Вы неплохо держались, Ваше Высочество. Надо начинать с малого: сегодня сказали пару фраз, потом уже и сможете диалог поддержать. Когда-нибудь от вас и речь дождёмся, — подмигивает Афина и покидает шатер.       Принц и советник остаются наедине. Коцит облегчённо выдыхает и прислоняется к столу, складывая руки на груди. Стикс отворачивается от советника и его укорительного взгляда, в очередной раз начиная расправлять складки на одежде. В воздухе так и витает какое-то напряжение. Каждый ожидает чего-то. Один — что второй объяснит подобное поведение, второй — что первый прекратит это немое осуждение.       Коцит первый нарушает тишину:       — Не сильно-то мне хочется в очередной раз копошиться в струнах твоей тонкой души, но… Признайся честно, ты переживаешь?       — С чего ты взял?       — Знаете ли, Ваше Величество, это ваша прерогатива проводить подобные собрания, вообще-то, — Коцит явно не в духе. Советник складывает руки на груди и смотрит раздраженно на принца. Стикс бросает взгляд на отражение Коцита в зеркале.       — Но мир-то от этого не рухнул, верно? — холодно парирует Стикс.       Коцит закатывает глаза, тяжко выдыхая:       — Когда же до вас дойдёт, что так не делается, — тот устало трет виски, не желая вновь переубеждать принца. Видно, что Стикс не станет его слушать.       Стоило умолкнуть их голосам, как вновь виснет тяжёлая тишина. Коцит смотрит на чужую спину и ждёт. Чего? Сам не знает. Хочется, конечно, чтобы принц вздохнул и обернулся к нему, а советник, по доброте душевной, постарался утешить советом. Коцит понимает, что Стиксу сейчас непросто. Да какой там принц. Стикс в первую очередь его друг. Впереди — тернистый путь из предательств, обид и интриг. И сейчас, пока они на берегу, хочется напомнить об том, что Коцит будет рядом. Да, избежать этого правления нельзя, но… Стикс ведь никогда не останется наедине с этим бременем. Хочется просто… Утешить. Похлопать по плечу и подмигнуть принцу.       Но ничего не происходит. Солнце всё-также светит. Шум за пределами шатра не умолкает. Стикс всё-также стоит у зеркала и молчит.       Советник сдаётся первым, отмахивая от себя ненужную сейчас сентиментальность:       — Если захочешь высказаться, твой любимейший советник будет всегда рад выслушать.       — С чего ты взял, что мне есть что сказать?       — У меня, может быть, бабка-шептуха была в родословной, — ворча, Коцит склоняет голову в сторону. В душе только мерзкие слизни зашевелились от подобного тона принца.       — Очень смешно, — хмыкает Стикс.       Принц прикрывает глаза, вдыхая воздух полной грудью. Один миг. Второй. Стикс разворачивается и шагает к выходу из шатра, бормоча под нос: «Быстрее этот цирк начнётся, тем быстрее он закончится».       — Стикс, — окликает Коцит, заставляя остановится принца.       Советник собирается с духом, но… Нужные слова застревают в горле.       Коцит поджимает губы, а затем выдавливает из себя:       — Вы настроены серьезно, Ваше Величество, — прочистив горло, Коцит меняется в голосе, становясь более серьезным, и продолжает говорить в чужую спину, — Но вы не сможете отгородиться от внешнего мира своим холодом. Только отпугнёте любую помощь.       Коцит смотрит в чужую спину. Даже не дрогнул. Время идёт, река течёт, но что-то остаётся неизменным.       Стикс замирает от чужих слов. Он в шаге от того, чтобы развернутся к советнику и высказать всё, что он думает об этом. Пусть внешне он и спокоен, но внутри уже давно буря. Да что… Что Коцит вообще понимает? О какой помощи идёт речь? Думаешь, что за несколько недель этой поездки, он не понял, какая ответственность на нём лежит? Не понял, что от этого бремени не избавиться? Да, мне страшно, думает Стикс. Страшно. Страшно! Страшно брать ответственность за целый регион на свои плечи. Страшно подвести Королеву-мать. Он только докажет, что он никчемный принц. Но разве ты можешь это понять, Коцит? Ты опять думаешь, что знаешь всё лучше всех? Коцит опять лезет со своими непрошеными советами, что сидят уже поперек горла. Он ничего не знает. Это не ему быть принцем. Это не ему принимать решения, от которых зависят жизни не только подданных, но и своих близких. От его неправильных поступков не погибали родные люди. Он никогда не сталкивался с тем, что пережил Стикс. Он никогда не поймет его.       Вдыхая грудью больше воздуха, Стикс шагает в одиночку вперёд, навстречу своей судьбе. Коцит лишь смотрит ему вслед, ощущая лишь горечь внутри.