МФ

Анастасия. Пятница. Утро. — Ты же у меня не секретарь, а умный сотрудник.       Фраза больно отдаёт по ушам. Я поднимаю голову и смотрю на Петра Ивановича, начальника отдела материально-технического обеспечения, который продолжает диктовать что-то по телефону некой Марии, которую я не знаю. Не всех сотрудников помню. Перед глазами всё ещё пустая страница телефонного справочника.       Голова гудит от волнения и обиды. Даже она ушла отсюда, потому что к секретарям относятся неуважительно. Она ушла, а я только пришла. Мне бы годик протянуть… Стану ли я через год такой, как она? Как теперь на неё равняться, не видя даже мельком в коридоре? Останется лишь представлять, вспоминать, предполагать, как бы она поступила в той или иной ситуации. Напоминать себе, что такие есть и что они работают в приёмных, не показывая виду, что им не нравится. Великолепно выполняют свою работу, несмотря на то, что их не ценят. Хладнокровны к ору, всегда вежливы и прекрасно выглядят… Стану ли я одной из них? Когда?.. — Анастасия!       Я вздрагиваю и поворачиваю голову. На мой стол опёрся Пётр Иванович и нетерпеливо постукивает пальцами. — А?       Он хмурится, поймав мой удивлённый взгляд. Разве он что-то сказал, а я не расслышала? — Нельзя спать на рабочем месте, Анастасия. Распечатай два экземпляра, говорю, Маша скинула на почту.       Я разве спала? Вообще нет. Что опять не так? Можно было и нормально попросить.       От хмурого взгляда становится неприятно. Тем более он заглядывает в мой монитор, а там напечатана её фамилия в справочнике. Что он может обо мне подумать?.. Сразу бросает в жар, щёки пылают. В голове вчерашний вечер, и от этого только горше на душе. Это было в знак прощания? Она собиралась уволиться и поэтому подарила мне… Лучше бы тогда ничего не было… Нет! Я слишком сильно в этот раз кликаю мышкой и тут же оглядываюсь — не заметил ли Пётр Иванович. Он в это время мерил шагами приёмную и даже не оглянулся.       К своему ужасу обнаруживаю, что в почте куча непрочитанных сообщений. Я же отвлеклась буквально на пару минут! И два сообщения от разных Марий. Какая работает у Петра Ивановича?       Накатывает паника, я дрожащей рукой щёлкаю мышкой, то и дело промахиваясь. Открываю злосчастный справочник и ищу отдел Петра Ивановича. В нём ни одной Марии! Я кошусь на самого начальника — тот штурмует принтер, так внимательно вглядываясь в него, будто сигнал на печать подаётся прямо из мозга. Ох, как было бы удобно… — Отправила на печать? — С-сейчас, — как назло, пересыхает в горле, но вроде не заметно.       Меня озаряет! Некоторые сотрудники числятся в одном отделе, а работают в другом! Где-то я записывала себе фактический список…       Я пытаюсь как можно быстрее отыскать нужную страницу в ежедневнике. Не так много исписанных, но почему-то именно список затерялся среди них, когда он так нужен. Надо закладку сделать… — Ну, в чём проблема? — Пётр Иванович с укоризной смотрит на меня и направляется к компьютеру. Встаёт позади, отбирает мышку. — Очень медленно! Меня уже директор вызывает! — Он сам открывает сообщение от нужной Марии и пускает на печать свою таблицу. Мне остаётся только замереть, чтобы не мешать.       Мария Степанова… надо запомнить.       Принтер издаёт звуки умирающего животного и вскоре печатает листы. Пётр Иванович их подхватывает и входит в кабинет директора.       Она же вроде не вызывала? Не звонила, чтоб пустить… Да и он не торопился в начале. Почему решил, что она его вызвала? Я опять что-то пропустила? И как все действуют в обход приёмной?!       Я прислушиваюсь к звукам из-за стены. Обычный разговор. Главное, чтоб мне потом не прилетело, что я без спросу пустила к ней в кабинет…       Пока они там совещаются, я вновь открываю телефонный справочник. Это единственное, что у меня было от неё, но теперь и этого не осталось. Где теперь она? Почему решила уволиться? Я так мало знаю о ней и теперь не узнаю больше ничего. Останутся лишь воспоминания. Бросает то в жар, то в холод. Вспоминаю, как с утра ехала на работу с улыбкой на лице, предвкушая и в то же время побаиваясь встретить её снова. Может, пошли бы вместе на обед, поговорить, узнать лучше друг друга… От этого трепетало в душе.       А вчера точно был не сон? Я так устала, что могла заснуть на рабочем месте или в метро, и такое могло лишь привидеться. Я бы не удивилась, но ведь нет! Она сама подошла ко мне, сама начала…       Я совершенно не помню, как потом оделась и доехала домой. И как меня никто не заметил. А посуда? Где посуда?! Меня бросает в холодный пот, не оставила ли я поднос в туалете, но мозг, к счастью, подкидывает воспоминание о том, что я просто затолкала поднос с грязной посудой вглубь полки, когда вернулась обратно.       Ощущаю, что лицо пылает, и уже даже не как помидор, а цвета свёклы.       Самое время проветриться и пойти мыть посуду!       Я тут же вскакиваю из-за стола и вытаскиваю из заначки свой поднос. Повезло, что моя директор не заметила. Та ещё чистюля.       Настроение немного приподнимается, когда я выхожу в коридор. По привычке поворачиваю голову в сторону той приёмной, но никого нет. Просто ходят какие-то люди. Иду в туалет, думая, что встречу её там.       В туалете никого. Начинаю не спеша мыть посуду, поглядывая на дверь и прислушиваясь к шагам. Вдруг всё-таки зайдёт?       Я чуть не подпрыгиваю от неожиданности, когда дверь открывается, и я в полумраке вижу высокую фигуру в чёрном платье. Она?       Нет, это её директор! Ларина.       Ларина смотрит на меня несколько секунд, затем проходит дальше и скрывается в кабинке. За эти пару секунд я уже приготовилась к тому, что она начнёт на меня орать. Наслушалась сплетен от Насти… Я только и успеваю сказать «здравствуйте» — даже не «добрый день»! — но она не обратила на меня внимания и вряд ли услышала. Становится очень неловко, когда я слышу звуки из кабинки. Включаю воду сильнее и стараюсь громче звенеть посудой, чтобы не смущать и её. Нужно быстрее закончить и уйти, пока та не вышла.       Ну конечно, Настя, кого ты собралась тут встретить, если сама только что увидела, что она уволилась? Мысленно даю себе мокрой рукой по лбу и сбегаю из злосчастного туалета, наспех помыв посуду, и старательно отвлекаюсь на мысли о настоящем. Соберись!       Ещё вчера вечером я была на седьмом небе от счастья! И как больно с него падать… Вернулась домой, глупо улыбаясь и заливаясь краской от одной только мысли о том, что произошло. Может, когда-нибудь я и пожалею, что мой первый раз случился вот так. Но с кем!.. Когда-нибудь, но не сейчас.

***

Вчера, четверг.       Я кусаю губы, чтобы скрыть идиотскую улыбку, когда пытаюсь как можно тише открыть ключами дверь. Свет в окне родительской комнаты не горит, значит, спят. Не заметят моего возбуждённого состояния. Всю дорогу в метро старалась прийти в себя и избавиться от телесных ощущений её прикосновений и «бабочек в животе». С одной стороны, надо, чтобы избежать лишних вопросов, если кто-то заметит, а с другой — не хочется. Впрочем, так до конца и не получилось. Между ног приятно зудит и тянет. Колготки пришлось выбросить, и вечерний осенний сквозняк холодит не высохшие трусы. Это возбуждает так же, как когда её холодные пальцы коснулись… Хорошо, что юбка достаточно длинная. А вот бы в короткой быть… Пока стою на тёмной лестничной клетке, приподнимаю юбку, как если бы она была короткой. Пытаюсь сделать игриво ножкой «эть». Наверное, выглядит не очень, но эти ощущения… Нестерпимо хочется продолжения. Ещё, ещё…       Или не слишком всё плохо, если она меня… взяла? Зря я так критично отношусь к себе и к окружающим? Вечно эта стеснительность, но сегодня вроде всё прошло хорошо. Я даже смогла перехватить инициативу под самый конец!..       Серьёзные мысли немного скрашивают моё полусумасшедшее настроение, и я, наконец, вхожу в квартиру. Темно. Свет горит только в комнате брата. Он наверняка рубится в компьютер в своих наушниках и не заметит, как я вошла. Родители, надеюсь, тоже.       Немного пошатываясь, снимаю ботинки и по стеночке иду в свою комнату. Ох, если бы видели меня родители, точно бы подумали, что я где-то загуляла, меня напоили и изнасиловали в подворотне. Как такое могло случиться с их пай-девочкой?!       Случилось! Не совсем это, не так всё страшно, но родителям и о таком лучше не знать. Я отчего-то смеюсь. Настроение, будто я и правда выпила чего-то крепкого. — Стоять. — Брат сказал это шёпотом, но его бас и тяжёлая рука на плече заставляют меня подпрыгнуть от неожиданности. — И тебе привет. — Я поднимаю на него взгляд и просто надеюсь на то, что моё лицо не красное, либо это не заметно в тусклом свете, исходящем из его комнаты. — Где была? — На работе. — И давно у тебя изменился круг обязанностей? — В смысле… — не уверена в том, что он имеет в виду, но щёки тут же загораются и покрываются пятнами. Как он догадался?!       Антон усмехается и двумя пальцами подцепляет ворот рубашки, приподнимая его так, что едва ли не перекрывает моё лицо. — Криво застегнула. Будь внимательнее. Лифчик, надеюсь, нигде не потеряла? Колготки, вот, уже.       Я только и могу, что открыть рот для ответа, но не удаётся издать ни звука. Пылаю от смущения. Я что, так ехала в метро?! В горле ком, который не дает дышать. Антон тихо смеётся и хлопает по плечу. Одним движением вталкивает меня в комнату и тут же закрывает дверь. — И кто он, твой избранник? Говорила, что все страшные или старые. И вообще у вас почти все — женщины.       Я могу лишь сделать короткий выдох, который бы означал смешок. Антон не знает, насколько близок к истине. Лифчик забывала не я, и да, почти все — женщины. Так и распирает поделиться с ним своим счастьем, но не решаюсь и мнусь.       Я рассказывала ему про Александру, но без подробностей. Преподнесла это только как восхищение, пример для подражания. Если он такой внимательный, вдруг догадался? Нет, он сказал «он», значит, не подозревает. — Или… избран-ни-ца? — заполняя пустоту моего молчания, произносит по слогам, ухмыляясь.       Я восхищаюсь проницательностью и внимательностью Антоши. Он весь в папу. Папа всегда подмечает мельчайшие детали, легко ориентируется в незнакомом месте, продумывает ходы наперёд. Вот бы и мне хоть каплю его способностей… — Ау, ты здесь? — Антоша машет рукой перед моим лицом. Я слишком долго молчала, а это ведь ещё подозрительнее. Морщусь и отмахиваюсь от его руки. — Я устала и хочу есть. — На. — Хватает со стола недоеденную пачку чипсов и кидает мне. Я едва успеваю поймать, не рассыпав. — А есть что-то нормальное?       Мы перемещаемся на кухню. Брат включает торшер и закрывает дверь, чтобы не разбудить родителей. В микроволновке греется гречка с индейкой. — Так когда свадьба, дети, ипотека? — Антоша пародирует родственников, которые при любом удобном случае задают подобный вопрос. — Я думала, это в мемах девочки после одного взгляда сразу представляют себе свадьбу и совместное будущее.       Даже удивляюсь, что я сама не начала придумывать подобное с ней. Не успела. — Дай угадаю, свадьба будет не в Российской Федерации?       Мне остаётся только неловко улыбнуться и достать гречку из микроволновки. — Это она, да?       Вздрагиваю от того, что он произносит «она» с такой же интонацией, как я называю её в мыслях, подчёркивая её исключительность и значимость для меня. Он, видимо, это почувствовал. Вот это ментальная связь… — Угадал. — Антоша откидывается на спинку стула и засовывает себе в рот сразу пригоршню чипсов. — Ощущаю себя Акинатором. Нужно лишь уметь задать нужный вопрос. — Это да…       Пока я ем, Антон с усмешкой смотрит на меня, будто оценивая какие-то перемены после так называемого «посвящения» во взрослую жизнь. Никаких перемен нет и не будет. Просто я стала чуточку счастливее, хотя ещё не осознала этого в полной мере. Мы ведь даже не встречаемся… И почему после вопросов Антоши у меня в голове засело ощущение, что завтра я приду на работу, и мы с ней будем не разлей вода? — Спокойной ночи, сестрица, — говорит Антон и, выкинув пустой пакет из-под чипсов, выходит из кухни. — А я пойду книгу продолжу читать. Ты меня отвлекла. Потом как-нибудь расскажу.       Ого, даже не в компьютер играл. Кто подменил мне брата?       Когда он сидел, смотрел на меня из-под полуприкрытых век, отчего-то так напомнил Александру. Её расслабленный и в то же время чёткий взгляд, будто сверху, со стороны, на всё. Раскованные движения, ровная осанка, свобода в действиях. Чрезмерная свобода… И при этом забота, чуткость, нежность. Какая-то загадочность.       Они под стать друг другу.       Я так думаю и тут же вздрагиваю от собственной мысли. Как мне вообще такое в голову пришло? Представить вместе девушку, которая нравится, и своего родного брата. Я, конечно, желаю ему только лучшего, тем более он недавно расстался с девушкой, но кое-что должна урвать и себе.       Но я определённо теперь вижу в них сходство.       Хмыкаю себе под нос и быстрее ем. Нужно обязательно в душ и завтра не опоздать на работу. Это Антоша может ночами прохлаждаться, когда берёт себе вечерние смены в автосервисе…

***

Снова пятница. Утро.       Я вновь сижу за своим столом и таращусь в монитор. Вчерашний разговор с братом придал огромной уверенности в том, что дальше с Александрой будет всё лучше и лучше. У меня даже в мыслях не было, что…       В отчаянии кусаю губы, пытаясь что-нибудь сообразить.       Сегодня такой спокойный и тихий день, никто не дёргает и не звонит. Мерзкий Пётр Иванович со своей Марией позабылись и исчезли из поля мыслей, ничто больше не омрачает пятничное утро. Только что-то непонятное гложет внутри из-за того, что её больше нет через три кабинета от меня. Через всего лишь четыре стены от меня. Через пустой коридор. И я не знаю, что с этим делать.       Могу ли я вообще что-то сделать?       На что я могу повлиять?       От мыслей и — тем более — каких-то действий отвлекает открывшаяся дверь в приёмную. — Здравствуйте. — Заходит Галина Петровна из отдела содержания основных средств. — Я вещь одну нашла, не могу определить владельца. — Она кладёт на стол мне какой-то пакет. — Не узнаёте?       Галина Петровна приоткрывает пакет, и я вижу нечто белое. Секунда — и к щекам вновь приливает краска, а ещё хочется рассмеяться. Это же топ, который она забыла вчера! И как я не подумала о нём, когда ходила мыть посуду? Его там уже не было. — Э-э-э, давайте я сделаю рассылку по электронной почте на все департаменты…       Такая функция, кстати, есть только у нашей приёмной. Мы рассылаем ещё общие новости — об учебной пожарной эвакуации, каких-то мероприятиях… Я ещё так не делала, но Настя мне показывала, когда кто-то нашёл на полу серёжку. Счастливая женщина забрала через полчаса. А сейчас я знаю, что никто не заберёт… — Ну, сделайте.       Под пристальным взглядом Галины Петровны начинаю набирать сообщение. Нужно фото прикрепить. Для этого всё же вынимаю содержимое пакета… Ладно, это же всего лишь топ. Полоска ткани. Её топ. Если я оставлю себе, это будет совсем одержимость? У меня нет такой одежды, и тем более я не пошла бы в таком на работу. Но так хочется оставить себе хоть частичку её!.. Антоша подумает, что я совсем с катушек съехала. Пожалуй, так и есть, но ему знать не обязательно.       И почему я не забрала его тогда? Даже мысли такой в голову не пришло. Наверное, я думала, что она вернётся за ним… А она, что же, так домой и пошла?       Глупая, надо было взять и занести ей в приёмную! Так бы и… — Напишите «кофта». Срамота сплошная! Как на проходной только пустили… — в реальность возвращает Галина Петровна. Я кусаю губы, чтобы не смеяться. — Возьмите. Пусть у вас лежит, когда придут. — Нет! — отвечаю слишком резко и громко, даже не успев подумать.       Нет, иначе это точно зависимость. Да и как объяснить родным этот… предмет гардероба. Мама с папой, может, и не заметят, а Антоша точно найдёт, куда бы я ни спрятала. Он слишком внимательный. И любопытный.       Нет. Надо успокоиться. Не терзать душу. Скорее забыть, найти новое увлечение. Нечего травить саму себя. — Чего орать-то? Совсем уже… Скоро совсем без одежды ходить начнут. Приёмная работать отказывается. Дожили. Срам сплошной…       Под ворчание Галины Петровны дописываю сообщение. В справочнике смотрю её телефон и кабинет. Тут недалеко. Интересно, у кого она спрашивала про топ, когда искала владельца? Такое ощущение, что у нас в департаменте одни бабушки. Кто из них, по её представлению, мог бы такое носить?       Отправлено.       Отправлено в никуда. Кто-то посмотрит, подумает, усмехнётся, но никто не придёт. А она пришла бы, если бы ещё работала?.. Отличный был бы повод, чтобы завести беседу…       Галина Петровна со злостью хлопает дверью, а я представляю, как в ту же минуту эта дверь открывается, и на пороге она. Улыбается, смотрит на меня, подходит ближе… Надевает топ прямо здесь, при мне.       Только вместо неё входит моя директор, от этого аж передёгивает — что вместо воображаемой её — чопорная дама в возрасте. Она не глядя на меня молча проходит в свой кабинет. И я вновь остаюсь наедине со своими невесёлыми мыслями. Думаю о том, посмеётся ли надо мной Антон или посочувствует. Такая счастливая и загадочная вчера ходила, а что сегодня? Даже телефона её нет! Даже страницы в соцсетях. Антоша бы легко нашёл… Да что нашёл, при первой же встрече спросил бы «номерок», обворожительно подмигнув. А я что? А что я? Даже поздороваться не с первого раза смогла. Но смогла в итоге! Это успех.       Успех…       Время неумолимо течёт к обеду. Я не нахожу себе места. От волнения и горя есть не хочется. Точнее, хочется, но не могу заставить себя пойти в столовую. Всё думаю, подгадываю время, отвлекаюсь на неважные дела. Сердце не на месте.       Едва решаюсь пойти в столовую, как звонок от моего директора: — Настя, где почта? — А-а… — Быстро за почтой. — Бросила трубку.       Ох, ну, что ж… Я медленно встаю из-за стола. Пытаюсь быстрее, но ноги не держат, и голова соображает медленно.       От моей приёмной… и от её приёмной… неудобно ходить за почтой. Далеко. Нужно пройти по нашему этажу в конец коридора, спуститься к пятому подъезду, выйти из проходной и, не выходя на улицу, свернуть налево, пройти ещё несколько дверей — и там стоят ячейки с документацией. Причём через первый этаж не пройти, там нет прямого прохода. Только через второй или наш, пятый.       Уже на полдороги вздрагиваю — не забыла ли я пропуск. Не забыла. Ладно.       Я вздрагиваю ещё раз, когда уже забираю огромную стопку корреспонденции из ячейки своего департамента и со стола рядом, где была прилеплена бумажка «Д03», уже шагаю в сторону выхода, потому что ударяет мысль: «случайно» забрать их почту. Руки уже устали держать своё, но всё же возвращаюсь и беру их письма, прикладываю к самому низу, чтобы потом было легче отдать.       Зайду в её приёмную, уверюсь в том, что её больше нет… здесь нет.       Посмотрю своими глазами на её приёмную. Чтобы… вдохновиться? Посмотрю, как был расположен её стол, что вокруг. Может, та приёмная похожа на мою. Буду представлять себя ею.       Дорога обратно проходит слишком быстро в раздумьях. Я и не заметила, как оказалась около её двери. Всего десяток шагов до моей. Один лишний — и я пройду мимо, так и не заглянув. Так и оставив чужую почту у себя. Скандал будет, когда обнаружат пропажу…       Я с трудом отрываю себя от мыслей, приоткрываю дверь и шагаю внутрь. Взгляд падает на пустой стол напротив двери. Ох, время же обеденное, никого нет… На половине оборота вижу её.       Что?!       Как?!       Что она тут делает?!       Ощущение, будто ударили током. Я каким-то чудом не выронила всё, что держала в руках, и опёрлась о стену позади, чтобы не упасть самой вместе с бумагами. Ноги не держат, сердце бешено бьётся, не могу вымолвить ни слова. Сзади оказывается зеркало — ненадёжная опора. Думаю о том, как бы не рухнуть. Рот невольно расплывается в улыбке, и все силы уходят на то, чтобы её сдерживать. — Д-добрый день… — спустя несколько секунд, наконец, могу произнести.       Сердце трепещет от радости, даже на глазах выступают слёзы. Она здесь! Она тут! Она никуда не ушла! Она снова рядом!       Но почему? Её нет в справочнике! Это глюк? Сбой системы?       Как же я рада!       Мысли все испарились, в голове приятная пустота. Так бы и осталась в этом мгновении. Даже не чувствую тяжести всех бумаг. — Привет. — Её ровный, холодный голос.       Привет?! Она сказала мне «привет»! Кажется, я и сейчас… испытаю то же, что и тогда в туалете.       Я открываю рот, чтобы тоже сказать «привет», ни не могу произнести ни звука. Другие слова тоже не приходят в голову. А ведь можно… нужно! продолжить разговор. В ушах до сих пор звучит её голос, как и тело вспоминает её прикосновения. Я готова смаковать этот миг до бесконечности…       Она безмолвно смотрит на меня. Совершенно холодно, равнодушно. Как в первые разы, когда мы только здоровались в коридоре. Не узнаёт? Но этот «привет»… Смотрю в её тёмно-серые глаза и не вижу ничего вокруг. Замираю, как зверёк при опасности. Я готова вечно смотреть в её глаза, но не знаю, чего ожидать. Тишина таит в себе опасность. Она ждёт что-то от меня? Первый шаг, других действий? Она свой первый сделала… Но будто что-то не так…       Она ничего не спрашивает, не торопит. Чем больше проходит времени, тем напряжённее становится от её безразличного взгляда. Начинаю чувствовать себя виноватой. Вдруг с чего? — Я с-случайно п-почту… — хочу сказать «твою», но говорю всё же: — вашу… забрала… — единственное, что могу сказать — перейти сразу к делу. Я уже готова потерять сознание от её взгляда и молчания, опуская глаза на бумаги и крепче их перехватываю.       Ладно, ладно, — успокаиваю себя. — Надо с чего-то начать. Тяну время.       Она встаёт. Медленно и плавно. Подходит. — Что наше?       Я взглядом упираюсь в бумаги, боюсь поднять на неё взгляд теперь. Будто это я вчера начала то самое и не получила взаимности… А ведь всё не так! И почему я не чувствую радости и пресловутых бабочек в животе? Почему такое напряжение, когда, кажется, всё идёт как нельзя лучше? Мы одни в приёмной, вполне можно поговорить. Даже подозрений никаких или странных взглядов. Что? Что не так?       Руки дрожат и от напряжения, и от напряжённости. Я пытаюсь отделить снизу их почту. Ох, надо было сверху класть. Боюсь всё рассыпать. — Это… Вот тут немного… — отвечаю, но голос меня подводит, и последней фразы совсем не слышно. Сыграла бы она роль? Конечно, нет. Но это только усугубляет ситуацию. Меня будто поместили в стеклянный террариум с крышкой, который не пропускает звук и, тем более, прикосновения. Она проходит мимо, живёт снаружи, «на воле», а я так и стою за стеклом в тесноте, не вольная ни над своей жизнью, ни над движениями. Даже пару слов сказать не могу. Вчера меня доставали поиграться…       Так странно после ощущения любви, возвышенности, собственного достоинства вновь опускаться в болото. В свою маленькую лужицу воды в террариуме. Неудачно приземляться, ещё и стукнувшись о пластиковый камень в виде напоминания, что я лишь глупый секретарь, выполняющий механическую работу.       Что я за зверёк такой? Явно не хищник.       Я и не заметила, как она забрала у меня из рук все бумаги, разложила на столе и стала разбираться. Я очнулась лишь тогда, когда она всё разложила по пластиковым ячейкам — какая-то своя система, у нас по-другому.       Суёт мне в руки остальные бумаги, которых на вид и не стало меньше. — Спасибо. — Спас… — начинаю на автомате, но вовремя обрываю себя. — Не за что. Хорошего дня, — выпаливаю быстро и, круто развернувшись, чудом не упав и ничего не снеся, бегу к двери.       Кто-то не закрыл террариум, и я тут же бросаюсь к выходу. На волю.       Слабоумие и отвага.       Даже не знаю, в какие моменты моей жизни это словосочетание подходит больше. Какое-то есть в нём противоречие. В моменты смелости я кажусь себе умной, гениальной и самой наилучшей. Когда боюсь, всё это куда-то улетучивается. Мозг отключается и говорит «пока». Или все мои порывы смелости и решительности — беспросветная глупость?..       Я захожу в свою приёмную. Там у моего стола стоит директор. — Настя, почему так долго? Как можно всё так долго делать!.. — говорит негромко, но раздражённо.       Ох, я совсем забыла про неё… Даже в голову не приходит соврать или придумать какую-нибудь отговорку. Молча отдаю всё директору. Та также молча уходит в свой кабинет и хлопает дверью.       Выдыхаю. Я в своей норке, в безопасности… Никогда бы не подумала, что назову свою ненавистную приёмную островком безопасности. Когда можно расслабиться и прийти в себя. Спрятаться за стойку, склонить голову к столу, оказавшись «под крышей» и закрыть глаза. Я в домике. Хорошо, сегодня тихий день, никаких дел и паники.

***

      Проходит время. Я начинаю чувствовать себя лучше. Всё же иду на обед. Это уже — островок тишины и «времени для себя» от дел приёмной. Сижу в углу, спиной ко всему залу, склонившись над сухим пересоленным рисом и остывшей котлетой, со спокойной душой листаю ленту в телефоне. У меня есть законный час отдыха. Еда в столовой невкусная, но съедобная. Она набивает желудок и так или иначе придаёт сил. Даже не замечаю, как улучшается настроение.       Возвращаюсь. Отвечаю на пару звонков, раскидываю документы в СЭДе. Намеренно, но в то же время не очень, игнорирую произошедшее с утра. После того, как я её увидела, стало как-то спокойнее, что ли. Спокойнее ощущать её где-то под боком. Но не сталкиваться лицом к лицу.       Звонит телефон.       Кто-то из пятого департамента. Кадры, развитие персонала… Что-то про какие-то вычеты, к кому, куда… Толком не могу ответить на вопрос, предлагаю позвонить в бухгалтерию — вроде их тема, но мне приходит в голову идея. С нетерпением и лёгким покалыванием в кончиках пальцах жду, пока на том конце провода повесят трубку.       Сразу же открываю справочник, а именно — отдел кадров. Ненавязчиво попробую уточнить… Листаю вниз списка — там те, у кого ниже должность. Самый последний —       Платонов Владимир Александрович телефон: 0571       Консультант в Отделе кадров Департамента развития персонала       Каб. 115, корпус 1       Подойдёт.       Дрожащими от волнения руками и с ликующей улыбкой набираю номер. Сейчас я всё проясню! Один гудок, тут же берут трубку. — Алло? — Здравствуйте, Владимир Александрович. — Э… Здравствуйте. — П-подскажите п-пожалуйста, — начинаю запинаться от волнения и предвкушения, но меня не сломить! — Калинина Александра Артуровна ещё работает? — Э-э-э… — слышу с другого конца провода. — Сейчас уточню.       Доносится шуршание и издалека слышен голос: — Оля, тут спрашивают про Калинину… Александру… Что им сказать? Приёмная Дьяковой. Третий департамент.       Напрягаю слух, чтобы услышать ответ некой Оли, даже затыкаю второе ухо, чтобы не отвлекал даже негромкий разговор моего директора из-за стены. — Не говори им ничего! С чего такой интерес? — Может, они хотели компьютер выдать или что-то… — Пусть звонят в ту приёмную, мы тут причём!       Снова шуршание — Владимир Александрович подносит трубку к уху. — Э-э… Извините, не обладаю такой информацией. — А… — хочу что-то ещё спросить, но слышу снова голос Оли издалека и спешное «до свидания» от Владимира Александровича. После следуют гудки.       Я с досадой кладу трубку, но понимаю, что осталась всё же не с пустыми руками. Сдержанно радуюсь и стараюсь думать логически. Просыпается некий азарт. Хочется узнать о ней больше. Разгадать очередную загадку. Незаметно улетучивается и что-то вроде обиды, что нахлынуло после неожиданной встречи с ней.       Так, во-первых, замешательство. Если человек уволился, это вроде как не тайна. Если работает, то тоже. Было бы всё однозначно.       Во-вторых, предположение о том, что ей надо выдать компьютер. В приёмной есть два компьютера! Я сама это видела. Зачем третий, к тому же, не новому человеку, а ей? В каких случаях может потребоваться дополнительный компьютер? Я слишком мало работаю в этой фирме и не знаю каких-то порядков и тонкостей.       Зачем может быть нужен второй компьютер? Я слышала, кто-то иногда берёт удалёнку и работает на дому. Когда ребёнок заболел или что-то такое. Но такие люди не уходят надолго, насколько я знаю, не дольше недели. И уж точно не пропадают из телефонного справочника. Может, она здесь только чтобы получить второй компьютер? Дождётся, когда принесут, и уйдёт с ним домой. И больше я её не увижу… Вновь прошибает пот.       Нет, стоп, нужно продумать и другие варианты.       Если нужен компьютер, должна быть заявка! Надо проверить, есть ли заявка. Я тянусь к компьютерной мыши.       Только сделать мне этого не даёт моя замечательная директор. Выходит из кабинета с какими-то бумагами и молча останавливается над душой. Замираю с зависшей над столом рукой, медленно оборачиваюсь. — Настя, «Окна под ключ» не приложили первичную документацию. Обещали привезти. Позвони, узнай, когда. — На удивление, её голос звучит спокойно, но чувствуется лёгкий упрёк. Хорошо, что в сторону этих «Окон под ключ», а не в мою. Даже странно. — Угу.       Она кладёт на мой стол бумажку с номером телефона и именем-отчеством и уходит в кабинет, я вздыхаю и медленно набираю номер. — Алло. — Добрый день. Василина Павловна?