
Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Hurt/Comfort
Нецензурная лексика
Частичный ООС
Фэнтези
Неторопливое повествование
Отклонения от канона
Серая мораль
Слоуберн
Упоминания алкоголя
Гендерсвап
ОЖП
ОМП
Ночные клубы
UST
Преступный мир
Психологическое насилие
Галлюцинации / Иллюзии
Темы этики и морали
Детектив
Полицейские
Франция
Предательство
Борьба за отношения
Горе / Утрата
Сверхспособности
Семьи
Контроль сознания
Преступники
Обретенные семьи
Япония
Сиблинги
Командная работа
Лабораторные опыты
Кома
Термокинез
Описание
Когда-нибудь родная кровь встретится и воссоединится, преодолев все трудности и приняв друг друга. Но, как известно, если хочешь что-то получить — будь готов заплатить за это.
Иногда платить уже нечем, дорогая Акира.
А иногда, Дазай, приносят жертву во имя любви и не спрашивают, хочешь ты этого или нет.
Примечания
Моя 🛒: https://t.me/+cgU4reChGNE0NzZi
Драббл с Дазаем и Акирой — https://ficbook.net/readfic/12976176
Драббл с Накахарой и Ямадзаки — https://ficbook.net/readfic/12962700
Драббл с Акутагавой и Ацуши — https://ficbook.net/readfic/018ad1a3-197c-7b7b-841d-905d5434e86e/35658227#fanfic-author-actions
Акира Абэ — японский писатель, представитель литературного «поколения интровертов». Известен как большой мастер малой формы и продолжатель традиции сисёсэцу, жанра, которому он придал новое звучание. Основные сочинения: сборники рассказов «Тысяча лет» и «Один день из жизни человека»;
Только у нас Акира — женщина.
Кобо Абэ (наст. имя — Кимифуса Абэ) — японский писатель, драматург и сценарист, один из лидеров японского послевоенного авангарда в искусстве. Основная тема творчества — поиск человеком собственной идентичности в современном мире;
Акира и Кобо в реальной жизни — однофамильцы, но в данной работе они связаны.
Нацумэ Сосэки и Нацумэ Кинноскэ здесь разные люди, пусть в реальной жизни это один и тот же человек.
Практически все, кто будет появляться в работе, имеют прототипы в реальности.
Если нашли ошибку — отмечайте в ПБ.
Буду рада отзывам, мотивируют!
Посвящение
Зимняя Пташка 🖤
Края бездны сомкнулись, дышать нечем
20 февраля 2025, 08:35
Симона покидает комнату отеля, чувствуя, как лопатки прожигает взгляд Сартра, но ей всё равно — у него свои методы работы, а у неё свои. Следом за ней выходит Санд.
— Я ненадолго, — поясняет она Жорж. — Если он начнет ныть — а он начнет — уходи. Пару часов, и Сартр успокоится.
— Мне стоит волноваться о тебе?
— М, не думаю. Но спасибо, — Симона улыбается Санд и направляется к лифту. Путь известен — насколько она знает, Анго живёт там же, никуда не переехав. «Интересно, сменил ли замок? — думает она, стоя перед дверью и доставая из сумки связку ключей. Нашла нужный и вставила в замок, повернула — раздался щелчок. — Неужели, Анго?»
Вряд ли беспечность. Ждал её появления? Ну что ж, дождался — Симона размещается в кресле, осматривая интерьер, который за несколько лет тоже не изменился. Всё на своих местах, и она до сих пор помнит, что где лежит.
Анго удивлён. Очень удивлён — это она читает по вскинутым бровям и по тому, как он замирает. Симона поднимается с кресла и делает шутливый реверанс. Всё же первая встреча спустя четыре года.
— Анго.
— Симона, — он впивается пальцами в узел галстука, расслабляя его, — какая встреча.
— Мне нужна помощь, — сразу же приступает к делу она.
— Не сомневаюсь.
— Ты ведь работаешь в Министерстве.
— Как и ты.
— Но не в японском. У тебя есть возможность найти информацию.
— Нет, Симона. Даже не проси — мой ответ «нет».
— Но это важно, — не сдаётся Симона. — Не не только для Франции, но и для Японии! Не будь скрягой!
— Я не могу рисковать своим местом, — твердо произносит Анго, суживая глаза, — и положением ради ваших с Дазаем прихотей. Это вы во Франции можете себе такое позволить — таков ваш подход к делу государственной важности.
— Такие мы — это какие?
— Ты из всей речи запомнила только последнюю фразу?
— Будь добр, поясни.
— Незрелые, не думающие о завтрашнем…
Предложение прерывается смехом Симоны.
— Слышу осуждение… Или зависть в твоём голосе?
— Симона.
— Но это действительно важное дело, — повторяет она. — Оно связано с похищением детей, произошедшем в Йокогаме двенадцать лет назад. Япония всё замяла, но мы считаем, что можно…
— Хватит, Симона. Я очень устал.
Анго и в самом деле выглядит очень уставшим, поэтому Симона прикусывает язык. Он не настроен на диалог, а она настроена ругаться — ничего толкового из этого не получится. Лучше отступить — он всё равно перезвонит. Не может не перезвонить — всегда ей помогал. Она знает его как облупленного. Если он не изменился в ключе для двери и в интерьере квартиры, то и тут его поведение осталось прежним.
— Уже ухожу. Оставила тебе листок со своим адресом и номером.
Сакагучи устало трёт лицо ладонями. Симона, Симона, Симона… Он вспоминает её внезапный (для него, как выяснилось, Дазай всё знал) отъезд во Францию. Следом тогда прилетело и заявление о переводе Симоны на другое место работы. Ничего она ему не сказала и не оставила.
— Могу я задать вопрос, Танеда-сан?
— Конечно.
— Почему вы отпустили Симону?
— Я её не удерживал, — произносит Танеда, поднимая голову от отчетов и смотря на Анго. — У нас с ней было плодотворное и продолжительное сотрудничество, которое закончилось. Симона вернулась к себе на родину.
Анго кланяется.
— Благодарю за ответ.
Ответ был неправильным. Не к себе на родину она вернулась, а направилась вслед за Сартром.
Анго зажмуривается: спокойствие в его жизни теперь будет не очень частым гостем — помимо Симоны, объявился и Дазай.
— Думаешь, я простил тебя? — Дазай наставляет на него пистолет.
— Здравствуй, Дазай. И, отвечая на твой вопрос, думаю, что не простил. Тогда что тебе нужно? Пришёл меня застрелить?
— Если бы хотел убить, не тратил время на разговоры, — Дазай улыбается и убирает пистолет. — Услуга от некогда друга — вот что мне нужно.
Симона де Бовуар — вихрь из непредсказуемости и желания всем помогать. Он берёт с журнального столика листок, на котором рукой Симоны аккуратно выведены: адрес, номер телефона и приписка:
Позвони, когда передумаешь.
Не если. Когда. Симона де Бовуар себе не изменяет. Анго телефон в контакты не добавляет — он у него уже есть. Симона возвращается в отель ни с чем и возле комнаты её встречает Санд. — Он не в настроении, — сообщает она ей информацию. — Да, я в курсе, судя по количеству сообщений и звонков, на которые я не ответила. — Удачи. Сартр действительно не в настроении — испепеляет взглядом. — Мне интересно, где была ты, когда я и Санд занимались делом. — Не поверишь — я тоже. — Да? — произносит Жан-Поль с издёвкой. Симона вздыхает. В любой другой ситуации она бы подошла к нему, прижалась и поцеловала. Может быть, подтолкнула бы к дивану, чтобы он отвлёкся и стал покладистее, но не сейчас. — Да. И Мне не нравится твой тон. — Он такой, какой ты заслуживаешь. Ты сбегаешь, ничего не рассказывая. Возвращаешься, улыбаясь. — Что, нельзя? Может, я напала на след нашего мудака? Сартр суживает глаза. — Передавай привет Анго Сакагучи. — Ты следил за мной? — Я должен быть в курсе всех действий своих сотрудников. Симона начинает смеяться. Удивительно: когда-то она почувствовала в нём своего двойника, с которым у неё совпадали мысли, вкусы, желания и даже чувства. Сейчас она чувствовала непреодолимое желание схватить его за ворот рубашки и как следует встряхнуть — что за ерундой он занимается? И так ведь подписали Манифест, в котором давали обещание хранить друг другу интеллектуальную верность, но физически оставаться свободными от обязательств. Каждый волен был выбирать себе друзей и партнёров для близости, но при этом быть предельно откровенным со своей второй половиной в творчестве, мыслях и интимной жизни. На первом месте всегда была свобода, так почему сейчас он пытался поставить ограничение? — Какой ты смешной, Жан-Поль. Можешь попробовать заняться стенд-апом на досуге, думаю, публика соберется. — Симона… — Я к себе. Она от души хлопает дверью и, посмеиваясь, идёт к своему номеру. Юморист чёртов. Симона останавливается и приваливается к стене. … она вжимается голыми лопатками в стену, запуская пальцы в волосы на затылке Анго и сжимая их, пока они жадно целуются. Сакагучи хочет отстраниться, чтобы вдохнуть, но Симона не даёт, прижимает к себе и всем видом демонстрирует, что она его ни за что не отпустит. Какими молодыми и влюблёнными они были.***
Ясунари не отвечает. — Бессмертный, что ли, не брать от меня телефон, — бормочет Тосико, вновь и вновь набирая номер его телефона. — Зачем ему вообще телефон, если он им не пользуется? — Тамура-сан! Тамура-сан! — в помещение вбегает запыхавшаяся Нари. — Там такое! — Да не ори ты, Нари! — Тосико поднимается со стула. — Что там такое? Ну? От Нари ничего не добиться. Она закрывает лицо ладонями, мотает головой и остаётся в кабинете. Ругнувшись под нос, Тосико выходит на улицу, где уже собираются некоторые из её коллег. — Да что там… Тосико отшатывается назад и спотыкается, но подоспевший Хонда её ловит. На капоте полицейского автомобиля лежит Ясунари. Его тело примотано за руки проволокой к боковым зеркалам заднего вида. И его пытали — на нём нет живого места. — Чёрт возьми… — Наступают периоды, когда только ты можешь справиться со сложной ситуацией, — Бин Уэда обращается к Полю Валери, протягивая ему подписанные бумаги. — Кимифуса Кита, к сожалению, не пошёл с нами на контакт и не смог помочь. Значит, всё сделаем сами. Как обычно. Даю добро. — Я не подведу, босс, — Поль целует Бину руку и покидает кабинет. В коридоре его нагоняет Каори и хватает за запястье. — Чего ты добиваешься?! Поль оборачивается, нависая, но Экуни не боится. Тогда мужчина шагает на неё и вжимает в стену, продолжая смотреть сверху вниз. — Разве люди рассказывают о своих планах? — Валери… — Все, что ты говоришь, говорит о тебе, и особенно то, что ты говоришь о других. Она закатывает глаза. — Опять ты со своими заумными фразами, которые никому не сдались. — Люди делятся на два категории: умные и не очень. Угадай, к какой носишься ты. — Нельзя так запросто поделить людей на категории. Это тебе не книги на полке. — Не особо ты и сложная. Поверь мне, поэтому тебя никто и не воспринимает всерьёз. Даже для псины из Портовой мафии ты не оказалась авторитетом. Глаза Каори вспыхивают. Она хочет ударить Поля, но он успевает перехватить её руку и сжать в запястье. — Не стоит, Каори. Не распыляйся. Лучше сходи в библиотеку, почитай книги. Просвещение — двигатель прогресса. — Пока ты власть к рукам прибираешь? Валери задорно улыбается. — Нет. Я преподношу Йокогаму Бину на блюдечке.***
Тосико убирает телефон в карман куртки. Она думает о том, что в последнее время происходит какое-то безумие, где не видно конца. Но могут появиться ответы — Кимифуса назначил встречу, вот она и пришла, удивляясь, что Портовая мафия решает свои дела при свете дня. Совсем, видимо, чокнулась. Но терять нечего. Она сглатывает — перед глазами стоит тело Ясунари. Точнее то, что от него осталось. — Отбрось чувства, — шепчет она. — Включи мозг и размышляй. Её мутит от окровавленного тела коллеги перед глазами, но Тосико понимает, что с Кавабати расправилась не Портовая мафия. Кто-то пытается подставить их. — У Портовой мафии другой стиль, — отмечает Кимифуса. — Есть ещё и стиль? — удивляется она. — Конечно, — он звучит оскорблённо. — Сначала заставляют жертву укусить бордюр, а затем наносят удар ногой по затылку, разбивая ей челюсть. Когда жертва корчится от боли, члены мафии переворачивают её на спину и делают три выстрела в грудь. — Какой-то другой вариант есть? — Придерживаемся этого. Но я уточню у пыточного отдела обновлённый регламент, — улыбается Кимифуса. Тосико закатывает глаза. Не Портовая мафия Йокогамы. Тогда что с Портовая мафия Китакюсю? Но у них ничего нет — ни нормальных имён, ни фото. Только те имена, что произнёс Кита в приватной беседе. Их предстояло проверить. Предстояло проделать кучу работы. — Да где же ты, Акира… Она видит, как неподалёку останавливается машина, из которой выходит Акира и ещё один человек. Дазай. Он что-то говорит, склонившись к её уху, и она улыбается. Затем они, видимо, прощаются, и Осаму уезжает. К Тосико Акира направляется, задумчиво покусывая губы. Сегодня на ней светлые джинсы, белая майка и бежевый пиджак, на ногах — светлые кеды. Красные волосы забраны в высокий хвост, и кончик при быстрой ходьбе мелькает то за одним плечом, то за другим. И счастливая. — Привет, давно ждёшь? — она целует Тамуру в щёку. — Нет. Ты и этот детектив?.. — Он просто подвёз меня. — Просто «подвёз»? — Чего ты? — Я поражаюсь твоей беспечности, Акира — отчитывает её Тосико. — Такое опасное время: улицы наводнила мафия, и не одна, а ты развлекаешься с человеком, что под тебя копал! И не факт, что он не делает этого сейчас! — Времена всегда опасные. И хватит Дазая во всём подозревать! — Работа у меня такая! — Какая? Параноиком быть? — Вот станешь матерью — поймёшь все мои переживания. — Тосико… — Я ведь говорила тебе держаться подальше от Дазая. — Я не ребёнок, Тосико, — Акира вздыхает. — Я работаю, и я съехала от вас, финансово не завишу. — Эти вещи не делают тебя взрослой. И если на то пошло, ты не должна сейчас работать, а? — В бюро переводов я уже сегодня была. — А клуб Юкио? — приподнимает брови Тосико. — Или на пепелище вы пока клиентов не принимаете? Когда ты мне хотела сказать? — Прости. — И это всё, что ты можешь сказать? Прости? Акира, ну вот как, скажи мне… — А ты сама? — напирает на Тосико Акира. — Ютака мне звонит. Сказал, что очень за тебя переживает, что ты сама не чаты. Но ты ведь никогда ничего не рассказываешь. Всё в себе носишь. — Я защищаю вас. — От чего? — Ты как маленькая девочка, — вздыхает Тосико. — Так объясни, — предлагает Акира. — Объясни. Напоминаю, что меня похитили в возрасте пять лет, и я понятия не имею, как ведут себя нормальные дети. Но ты ничем не лучше — неделю назад всё случилось с Ясунари, а ты ничего не… — Его страшно пытали, а после привязали к зеркалам бокового вида автомобиля проволокой. Ты это от меня хотела услышать? Или тебе фотографии показать? — слова так и лезут, и Тосико не может себя остановить. — Хочешь сравнить, у кого из нас хуже было: у тебя или у меня? Она думает, что Акира уйдёт. Имеет полное право — наговорила ей кучу гадостей, но вместо этого Акира обнимает её. Какое-то странное ощущение, думает Тосико. Что от здесь неспокойно. Она отстраняет Акиру от себя. — Уходи отсюда. — Что? — Уходи отсюда, Акира. Как можно скорее, слышишь? У меня плохое предчувствие. — Ты опять меня отталкиваешь, Тосико. Разве так поступают в семьях? Матери себя так не ведут. Ты… Ты учишь всех жить, но тебе самой нужна поддержка. — Акира, всё намного сложнее. — Куда ты?.. Тосико? Акира бросается следом. — Это эгоистично — так себя вести! Ты слышишь меня? — повышает она голос. — Ты ничем не лучше Ямамото! Правильно лишь так, как считает он! Когда Тосико оборачивается, в её глазах Акира замечает слёзы. — Да, это не я носила тебя под сердцем девять месяцев! — срывается Тосико. — Не из моей утробы ты появилась! Но это не делает меня не твоей мамой! Важны не те люди, благодаря которым ты появился на свет, а тебя воспитавшие! Это сделали я и Ютака! Видит бог, — прерывается она на вдох, — я дала тебе всё, что я не имела. Дом — это не место, Акира, а человек, и я очень старалась стать тебе им. — Тосико… Раздаётся выстрел. — Нет! — истошно кричит Акира. Она падает на колени перед рухнувшей на землю Тосико и касается рубашки, начавшей пропитываться кровью в районе груди. Отнимает ладонь и смотрит перепачканные на пальцы так, будто и не её рука вовсе. — Помогите! Прошу! Кто-нибудь!***
«Края бездны сомкнулись, дышать нечем. Стоишь на дне и понимаешь — слишком поздно»
На белом куске картона витиеватыми буквами выведена цитата, а внизу — адрес. Мари вертит в руках прямоугольник, всматриваясь в золотые чернила. — Откуда это? — Колин Маккалоу, «Поющие в терновнике», — отзывается Кимифуса и ловит её удивлённый взгляд. — Читал. Удалось вычислить, где госпожа-полицейский? — Да, вроде бы. — Скинь мне адрес. — Кимифуса, ты… Стой! Куда помчался?! Наблюдающая за их диалогом Кикуэ дёргает Мари за рукав куртки. — Поезжай с ним. — Я так и собиралась это сделать. …Кимифуса перепрыгивает через несколько ступеней. Стук собственного сердца отдаётся в ушах, но он упрямо продолжает подниматься, не останавливаясь, чтобы отдышаться. Оформление цитаты — где-то он уже это видел. Кажется, знакомый прямоугольник вытаскивала из своей сумочки на приёме Каори Экуни, когда рассказывала гостям об их ювелирной империи в Китакюсю. Ничего хорошего. Хоть бы успеть, хоть бы успеть… Ну же, госпожа-полицейский, возьми трубку! — Куда мы так спешим?! Кимифуса! Он распахивает дверь, навалившись на неё плечом и чудом устояв на ногах. Окно открыто, к стене приставлена винтовка, и Кимифуса задерживает дыхание, боясь мысли, что уже что-то могло произойти. И словно в подтверждение его словам доносится вой сирены. Кита подходит к окну. С такой высоты ничего не разглядишь, но толпу, что-то обступившую — да. Но ему и не нужно видеть, чтобы понять. Всё случилось. — Merde, — он вцепляется пальцами в подоконник. Мари касается плеча, тянет руку назад. — Уходим. Кимифуса ещё раз бросает взгляд в окно и подхватывает оставленную винтовку. В штаб они возвращаются молча, он сжимает оружие в руках и ругает себя. Недосмотрел, недооценил. Непозволительная роскошь для члена Портовой мафии, для человека, который стремится занять место в Исполнительном комитете. Как он может переиграть Дазая и оказаться на голову выше, если даже с простым заданием — присмотром за Китакюсю — справиться не может? Дазай… Интересная личность. Даже сейчас, столько лет спустя после его ухода, о нём в Портовой мафии отзываются с уважением. Некоторые — со страхом, кто-то — с нескрываемой ненавистью в голосе, но все сходятся в двух вещах: он нагонял на врагов страх и вполне мог стать главой их организации. У него в столь молодом возрасте это бы получилось. Из мыслей вырывает Мари. Она, оказывается, какое-то время пытается забрать у него винтовку. — Зачем? — Покажу Хироцу-сану. Он более тридцати лет в мафии, посмотрим, что скажет. Наверняка успел всякое повидать. — Не надо. Разберусь сам. Мне не нужна помощь. — Что ж, как скажешь. Сильный, независимый и нелюдимый. Но позволь и мне кое-что сказать: ты не должен быть один, — не соглашается с ним Като. — Слушай, принять помощь не означает признаться в собственном бессилии. — Как я могу стать членом Исполкома, если… — Не хочу тебе это говорить, но придётся, — Мари набирает побольше воздуха и выпаливает: — Смотри, что произошло, когда ты попытался переживать всё это в одиночку. Пострадал человек. И может ещё кто-нибудь пострадать, если Китакюсю не остановить. — Хочешь пойти к Мори-сану? — Да, если ситуация станет совсем неуправляемой. Но сейчас я хочу тебе помочь. И хочу, чтобы ты от меня ничего больше не утаивал. Пусть Китакюсю знают, что тебя не просто так взять. Недавно у тебя были синяки на лице — их рук дело? — Как ты… — Может, остальные и рады, когда тебе достаётся, но не я. Ты по отношению ко мне не сделал ничего плохого. Пальцы ослабляют давление, и Мари (уже где-то успела надеть перчатки, он и не заметил) ловко забирает у него винтовку. Сам же он направляется в кабинет, по пути стягивая перчатки и расстёгивая пальто. Швырнув его на диван, Кимифуса опускается в кресло и запускает пальцы и в без того растрёпанные волосы. — Ты ни на что не способен, Кимифуса Кита. Тебе вечно чего-то не хватает, — Юдзо прищуривается. — Совсем немного, но упускаешь. Ямамото наступает ему на израненную ладонь острым носком туфли. Кобо истошно кричит. — Только и можешь, что кричать и размазывать вопли по лицу, — он смотрит на него с нескрываемым отвращением. — Ками, как такой силой награждают таких слабаков, как ты? — Тише-тише. Я здесь. Оказывается, он всхлипывает. Мари обнимает его, поглаживая по плечу. Кита вцепляется в неё, как в спасательный круг, и ей наверняка больно, но она не подаёт и вида. — Это… Это моя вина. Из-за меня она… — Не твоя вина, слышишь? Такова её профессия. Как и наша. — Но я не желал ей смерти, — Кимифуса отстраняется от Мари и смотрит ей в глаза. — Действительно, не желал. — Знаю. Она теперь гладит его и по волосам. Никчёмный. Никому не нужный. Мари приносит ему бутылку вина, но остаться не может — нужна в другом месте. Кимифуса открывает бутылку вина и смотрит на тёмную бутыль, не решаясь поднять руку и налить вино в бокал. — Ты взял моё вино. — Не я. Мари. Возмещу ущерб. — Тебе жизни не хватит. Чуя, открыв шкаф, достаёт второй бокал и сам берётся разливать вино. После протягивает бокал сидящему на полу Кимифусе и составляет ему компанию, садясь напротив. Накахара вертит головой по сторонам, осматривая кабинет Киты. — Знаешь, если ты хотел новый интерьер, то мог бы просто сказать, а не громить помещение. — Мне новая жизнь нужна, а не ремонт, — говорит Кита и делает глоток. — Что я пропустил? — Я облажался. — Считай, что ничего. Это не новость. — Вынужден согласиться. — Тебе это нужно? Оскорбления, а не поддержка? — Не поверишь — да. Чуя молчит. — Я не знаю, что у тебя произошло, но выглядишь ты очень жалко. Пытался выяснить у Мари, но проще мёртвого оживить, чем у неё чего-то добиться. Повезло тебе с друзьями. — Накахара, послушай… Кимифуса замолкает под его взглядом. — Так появляются кости, из тела, земли и тоски, мытые дождем на погосте шейные позвонки. — Ничего не понимаю. — Твой жизнеутверждающий вид заставил меня вспомнить эти строчки. Не бери в голову. Может, у нас не самые хорошие отношения, но в мафии все должны работать слаженно, быть единым механизмом, чтобы успешно процветать. Упадёт один — потянет за собой и остальных. — Накахара… — опять начинает Кимифуса. — Я помню Томиэ, — Чуя смотрит ему в глаза. — Помню, ни на минуту о ней не забываю. И за неё я с тебя когда-нибудь спрошу. Ну а пока… Враг моего врага — мой враг. И протягивает ладонь, временно топор войны зарывая.