Исповедь неполноценного человека

      Есть что-то успокаивающее для Мати в том, когда расчёска касается волос. Наверное, это что-то единственное спокойное за день. Ямамото уже спал, поэтому она могла посвятить время себе. В свободное время она читала, занималась английским (она не оставляла попытки владеть им так же, как и французским — свободно) или рисовала. Сегодня ничего из этого делать не хотелось.       Мати отложила в сторону расчёску. Все её мысли были посвящены Кобо. Она и раньше за него беспокоилась, но в последние месяцы беспокойство стало постоянным спутником, стоило ей о нём подумать. Что-то с ним происходило, Кобо менялся и менялся неуловимо, и эту неуловимость она не могла поймать за хвост.       Ямада взяла лежащие на туалетном столике маникюрные ножницы и поднесла к запястью.       — Способность: Женщина в песках.       Её тело медленно, будто по контуру, охватило сияние. Она перехватила ножницы поудобнее и ткнула ими во внутреннюю сторону запястья, где виднелась синеватая вена, но ножницы уткнулись в созданный барьер. Мати выдохнула, сцепив зубы, надавила сильнее, и защита треснула, покрываясь трещинами, как мелкой паутинкой. Пальцы разжались, и она почувствовала солёный привкус на губах — из носа опять пошла кровь. Мати сползла со стула на пол, зажимая рукой нос — перестаралась.       Последние десять лет она не использовала способность, превратившись в сиделку и врача Ямамото. Но недавно, послушав свою интуицию, возобновила тренировки втайне и использовала все силы, чтобы Ямамото о них не узнал. В его присутствии Мати старалась об этой части своей жизни никак не вспоминать. С Юдзо Ямамото стоило быть начеку.       Она ощущала в ногах слабость, поэтому встать не решилась. Подползла к туалетному столику и, открыв ящик, вытащила оттуда салфетки. Заткнула ими ноздри и вернулась обратно к кровати, упираясь спиной в изножье.       — Ты бы хотела вернуться в Йокогаму?       — Вернуться? — переспрашивает Мати, хотя прекрасно его слышала и поняла, что его интересует.       — Я… Если хочешь, то я что-нибудь придумаю, — обещает ей Кимифуса. — И с Ямамото разберусь.       Мати крепче сжимает телефон. Нужно подобрать слова, нужно, потому что пауза неприлично затягивается, но Кимифуса терпеливо ждёт, пока она заговорит — от себя он сказал всё, что хотел.       — А смысл? — вопрошает она. — Меня там никто не ждёт. Я не буду чувствовать себя там на своём месте. Не лежит душа.       — Но я хотел бы, чтобы ты была рядом.       — Ещё скажи, что не можешь без меня заснуть, — усмехается Мати.       — Не могу, — совершенно серьёзно говорит он.       — Потом поговорим, — решает она. — Ямамото меня зовёт. Я перезвоню.       — Мати…       — Потом.       Мати сменила одни салфетки на другие и сжала ладонь в кулак. Ками, какая же она слабая. Слабая и бесполезная что сейчас, что тогда, когда была ребёнком. Тогда она тоже не могла применять способность и удерживать барьер, но надеялась, что с годами ситуация изменится. Случилось бегство во Францию, и Мати решила, что будет жить как обычный человек. А обычный человек не знает, что такое способность.       Сейчас она как никогда жалела, что не продолжила тренировки, а пошла по пути наименьшего сопротивления: не стала терпеть боль и смотреть на перепачканные в крови пальцы и одежду.

***

      Йосано зевает, прикрывая рот ладонью. Ночь у неё выдаётся бессонной, и пусть состояние Томиэ стабильно, она не оставляет её. Не может, хотя ничего ей не должна. Акико смотрит влево, туда, где сидит Дазай с прикрытыми глазами. Томиэ Ямадзаки — странная девушка, и у Йосано имеется к ней целый ворох вопросов. Затем она себя одёргивает — Осаму Дазай тоже странный.       — Йосано-сан, — Дазай открывает глаза и смотрит на доктора, — спасибо, что спасли её.       — Но у меня есть вопросы.       — Обещаю, со временем вы получите на них ответы.       Больше он ничего не говорит: в этот момент в зал для совещаний входят Ацуши и Танидзаки.       — Что там с этой женщиной? — спрашивает Танидзаки, садясь за стол и подпирая щёку ладонью.       — Выжила, сейчас отсыпается, — кратко говорит Йосано. Появляются и остальные: Куникида, Кенджи и Рампо. Глаза Куникиды за стёклами очков неверяще смотрят на Дазая (чтобы тот присутствовал на утреннем собрании? Да ни за что). Дазай здесь? И ему не придётся надрывать горло, каждый раз отчитывая его несколько часов спустя за прогул? За что ему с утра такая благодать?       — Что у нас на повестке дня? — интересуется Кенджи, плюхаясь на стул.       — Пока начнём с итога дела Исихары — взглянем на то, что написала полиция в итоговом отчёте, — Акико поправляет перчатки на руках. — Однако, это не единственная вещь, которую мы должны обсудить.       — А что ещё? — приподнимает бровь Доппо. Акико смотрит на Дазая, и он кивает,       — Вчера вечером Танидзаки и Ацуши привели в Агентство девушку, находящуюся при смерти, — рассказывает она. — Я оказала помощь и спасла ей жизнь. Томиэ Ямадзаки — так её зовут — была отравлена.       — Чем? Удалось выяснить, Йосано-сан? — Куникида открывает свой блокнот и быстро выводит Томиэ Ямадзаки на середине страницы.       — Этого мы пока, к сожалению, не знаем. Но эта же девушка недавно пыталась отравить Дазая.       — Что? — глаза у Ацуши расширяются. — К-когда это произошло?       Доппо делает глубокий вдох.       — Стало быть, раз Дазай сейчас сидит с нами, — он старается говорить спокойно и ровно, — то у неё ничего не вышло.       — Не вышло, — усмехается Дазай. — Но есть кое-что ещё, что вы должны знать. Томиэ Ямадзаки следила за Акирой Ханией. Я этому помешал.       — Погоди, — хмурится Куникида, — а ты откуда это знаешь? Я про слежку.       Губы Дазая расплываются в улыбке. И он доверительно сообщает Куникиде:       — Потому что я сам этим занимался.       — Дазай! — тут же повышает на него голос Куникида. — Я же тебе говорил: оставь Ханию-сан в покое! Ты это мне назло делаешь?! — он вскакивает со своего места.       — Выпейте чаю, Куникида-сан, — вклинивается вошедшая Наоми. Она несёт с собой поднос со стаканчиками чая и буквально впихивает один из них в руки Доппо. Он, продолжая испепелять Дазая взглядом, садится обратно и делает глоток. Дождётся, однажды Дазай дождётся — он исполнит его мечту.       — Значит, ты знаком с Томиэ Ямадзаки? — спрашивает Кенджи.       — Да.       — Она из… Она из Портовой мафии? — берёт себя в руки Куникида.       — Нет. Сама нет. Но кто-то, я думаю, из Портовой мафии отдал ей приказ похитить Ханию-сан, — задумчиво произносит Дазай. — Кто — мне неизвестно.       — Огай Мори? — предполагает Танидзаки.       — Нет, — заявляет Рампо. Все обращают свои взоры на него, ожидая, что он что-то добавит, но Рампо больше интересует, как открыть вишнёвый чупа-чупс, чем поделиться идеями о том, кто мог объявить охоту на Акиру.       — Рампо-сан?..       — Хостесс и переводчица, — тянет он, всё же над ними сжалившись. — Кому она могла понадобиться в Портовой мафии? Какими знаниями или сведениями обладает, что нужна преступникам? Да ещё самому Огаю Мори?       — Соглашусь, — кивает Йосано. — Где она могла перейти ему дорогу?       — А если Исихара — друг Мори? — трёт нос Кенджи.       — Тогда они бы до всех участников инцидента в «Белом лебеде» бы добрались, — подаёт голос сидящая рядом с Наоми Ацуши.       Дверь вновь открывается, и в помещение входит Фукудзава.       — Директор…       — Вопрос сейчас не в этом, а в Томиэ Ямадзаки, — говорит он, обводя каждого сотрудника взглядом. — Что она из себя представляет? Опасна ли? Она эспер?       — Да, — отвечает Дазай, — но не самый искусный. Спецотдел о ней знает.       — Что ты предлагаешь, Дазай? — Фукудзава садится и смотрит Дазаю в глаза. Тот водит пальцем по ободку стаканчика, а после поднимает голову и со всей серьёзностью в голосе говорит то, что никто сначала не воспринимает, а Доппо так вообще думает, что ему послышалось.       — Что ты хочешь сделать?       — Я хочу помочь ей.       — Помочь?! — восклицает Танидзаки. — Но она ведь…       — Но она пыталась вас убить, — заканчивает за него Наоми.       — Да его кто только не пытался отправить на тот свет. В большинстве случаев даже он сам, — отзывается Куникида, качая головой.       — И что вы хотите? — тянет Рампо, пока Дазай и Фукудзава заняты тем, что смотрят друг на друга и ведут какой-то свой диалог, непонятный для окружающих. — Ещё кого-то взять в Агентство? Если от неё проблемы, то зачем она нам здесь? Она не нужна.       Куникида задумчиво чешет подбородок.       — Но и оставлять её одну тоже не выход. Вдруг её убийца, узнав, что у него ничего не получилось, попытается завершить начатое?       — В этом нет необходимости. Её убийца за ней не вернётся.       — Откуда столько уверенности в…       Дазай перебивает Куникиду.       — Когда-то и вы, Рампо-сан, были в опасности, — вкрадчиво говорит он. — Или уже запамятовали? — Дазай усмехается, но в его усмешке нет ничего хорошего. Ацуши бросает взгляд на Осаму, и по его глазам понимает, что он намерен идти до конца. Она не знает, что связывает его с Томиэ Ямадзаки (может, раньше они встречались), но кое-что осознать может. Дазай постарается сделать для неё всё, что может, и если сегодня примут какое-то решение, то оно будет на условиях Осаму. Взгляд Дазая излучает уверенность и силу, и это Ацуши в своём учителе восхищает.       Эдогава его вызов принимает.       — Переубеди меня, Дазай.       — Она неплохая девушка, просто компания ей обычно попадается скверная. Томиэ искренна и преданна, а ещё и смекалиста, — говорит Дазай, на словах о смекалке вспоминая историю с Нобуо. Окружающие ведь до сих пор жалели Ямадзаки и считали, что её муж умер из-за проблем с сердцем, а не из-за того, что его отравила новоиспеченная жёнушка. Это ж надо было всё так подстроить… — Ценные качества для человека. И для нашего коллеги.       — Может, из этого что-нибудь и может выйти, — пожимает плечами Акико. — Потребуется, правда, приложить немало усилий и следить на первых порах за её шагами.       — Ей предстоит сдать вступительный экзамен. Там точно поймём её истинный характер, — отзывается Куникида, что-то записывая в блокноте.       — Это, конечно, замечательно, но её вы спросить не хотите? — вздергивает тонкую бровь Рампо. — Вдруг ей это не нужно?       — Выбор у неё невелик, — Фукудзава встаёт со стула. — Либо мы, Агентство, либо…       — …либо в руки потенциального убийцы, — заканчивает за него Дазай и поднимается на ноги.       Ямадзаки уже не спит, когда Дазай навещает её. Сидит на койке, комкая пальцами простыню, которой её, видимо, накрыла Йосано. Замечает на руке у неё «иглу-бабочку», и хоть он не в курсе, что находится в капельнице, но отмечает, что Томиэ выглядит лучше, чем накануне. Мертвецкая бледность никуда не ушла, но губы и щёки слегка порозовели. Что ж, кажется, она ещё поживёт.       — Дазай…       Но вот голос у неё слабоват. Следом в кабинет Йосано входит Ацуши. Она придерживает дверь, показывая, что задерживаться не будет.       — Я принесу вам кофе, — говорит она. — Есть предпочтения? — обращается кофе, зная, что Дазай выберёт чёрный чай без сахара.       — Нет.       — Скоро вернусь.       Дазай берёт стул и пододвигает его ближе к койке. Поправляет ворот рубашки, собираясь с мыслями, но Томиэ его опережает.       — Говори или делай со мной всё, что хочешь, Дазай, — тихо обращается к нему Ямадзаки. — Мне всё равно.       — Всё равно? — приподнимает он бровь. — Что ж, знал бы, не стал бы пытаться спасти твою жизнь.       — Дазай…       — У тебя только два варианта, Томиэ, — он отбрасывает в сторону шутливость и смотрит пристально настолько, что она замирает на месте. — Выслушай их внимательно. Ты можешь сдать вступительный экзамен и стать сотрудником Вооружённого Детективного Агентства. Мы сфабрикуем твою смерть, и твой убийца ни о чём не узнает. Ты начнёшь новую жизнь. Новое имя, новая работа. Второй вариант — ты можешь уйти и вернуться к отцу. И к своему отравителю. Заодно расскажешь ему чудесную историю о своём спасении, и он сделает всё, чтобы в следующий раз не промахнуться. Он ведь из Портовой мафии?       — Да, оттуда, — глухо отвечает она. — Я пока не могу…       — Понимаю, — кивает Дазай, — но выбор нужно сделать сейчас. Мы ограничены во времени.       — Сотрудником Агентства? — переспрашивает Томиэ. — Как ты? Детективом стать?       — Я думал о должности офисного сотрудника. Но если хочешь…       — Нет, — тут же отвечает. — Какой из меня детектив…       Детектив-убийца, расследующий преступления. Великолепно. Что ж, если у жизни такое чувство юмора, то оно весьма специфично.       — Ты не так глупа, как тебя пытается выставить отец или… Нобуо. Наверное, и твой возлюбленный так же с тобой обращается.       При упоминании ещё вчера её горячо любимого парня Томиэ мрачнеет, и это не укрывается от Дазая. Но расспрос он решает отложить, потому что даже Томиэ могла «закрыться». Но по её реакции Дазай делает вывод, что не всё так хорошо в их отношениях. Это любопытно.       — Он…       — У тебя прослеживается определённый типаж, Ямадзаки, — пожимает он плечами, — а ещё ты любишь страдать. Но…       — Но?.. — повторяет Томиэ.       — Если примешь наше предложение, то я смогу помочь тебе.       — Помочь? Почему ты это делаешь?       — Потому что мы с тобой похожи, — озвучивает Дазай очевидные для него вещи. — Ты одинока и ничем не можешь заполнить эту пустоту. Но одиночество можно скрашивать. Например, помогая другим. Ты будешь чувствовать себя нужной.       Она криво усмехается.       — Стать хорошим человеком? Как ты?       — Стать чуть лучше, — поправляет он её.       — Я погрязла в этом, — Томиэ качает головой. — Зря стараешься, Дазай, — она опускает взгляд на руки и сцепляет пальцы.       — Не жалей себя, Ямадзаки, — бросает Осаму. — Утонешь в жалости к себе и не выплывешь. У тебя есть потенциал.       Её глаза наполняются слезами. От Дазая за много лет она услышала приятные слова в свой адрес, и это кажется ей удивительным. Кто бы подумал, что её судьба окажется в его руках. То, что руки его, она не сомневается — вряд ли бы его коллеги захотели иметь с ней дело. А ещё до неё доходит одна неприятная новость — ей не жить. Кимифуса, в этом она тоже не сомневается, захочет довести начатое до конца. Она слышала о нём достаточно историй, чтобы знать. Отцу на неё наплевать, для него дочь — средство обогащения и способ достижения цели.       — Я не хочу умирать, — шепчет она. — Дазай, мне страшно, что вся моя жизнь будет… такой. Что это за жизнь?! — восклицает, поднимая голову и смотря ему в глаза. — Ужасная, не отвечай, я это знаю.       — Соглашайся, — Дазай дотягивается до её руки и едва касается её пальцев. — Я присмотрю за тобой.       Жить захотелось как никогда сильно.       — Я постараюсь.       — Постарайся, — кивает Осаму, — потому что если ты что-нибудь выкинешь или решишь нас предать, то разговор будет коротким.       Она опускает голову, комкая пальцами простыню.       — Ты что-то говорил о моей… смерти, — Ками, думает Томиэ, это в голове звучало странно, а произносить — тем более. — Что ты придумал?       — Мы этим займёмся, не волнуйся, — Дазай оживляется и улыбается. — Мне нужны твои вещи, в которых ты была вчера. Воссоздай свой образ в мельчайших подробностях. И, — он раскрывает ладонь, — это отвратительное кольцо.       — Семейная реликвия…       — Купишь себе новое на свою первую зарплату, — находит он выход из положения.       У Томиэ не находится сил снять кольцо, поэтому это за неё делает Дазай. Когда он сжимает его в кулаке, пальцы Томиэ ложатся к нему на плечо и дотягиваются до его рубашки, сжимая ворот. Она тянет его на себя, и Осаму подчиняется.       — Только подведи меня, — шипит Томиэ ему в лицо, — и я выберу самый лучший яд.       — В этом нет необходимости — я ещё этот хорошо помню. Рана плохо заживает.       В комнате появляется Ацуши с двумя чашками. Её глаза расширяются, когда она видит, в каком положении находятся её учитель и его отравительница. Но Ямадзаки не смущается и даже не думает, чтобы его отпускать, и эта черта в ней ему нравится. Томиэ вновь переводит взгляд на Дазая, что с ухмылкой на неё смотрит.       — Раздобудь териак. Пусть доктор приготовит тебе микстуру. Её нужно составить в отношении: 1 часть териака на 6 бренди.       Дазай хмыкает.       — Думаю, и от смерти есть плюсы. Надо только знать, как разыграть карту, — говорит он, забирая у Накаджимы кружку с кофе для Томиэ и ставя её на тумбочку. — Идём, Ацуши. У нас есть дела.       — Чуя… — шепчет Томиэ в бессилии, когда остаётся одна.       Ками, она одинока как никогда.

***

      Тосико нахмурилась, в очередной раз слушая, что «вызываемый абонент временно недоступен». Она уже позавтракала, собралась и ждала Кинноскэ — он должен был и в этот раз за ней заехать, но почему-то не отвечал на её звонки.       — Сама доберёшься? — спрашивает у неё Ютака.       — Да. Если сложится с транспортом, не опоздаю.       — Не опоздаешь. Хорошего дня, дорогая. Люблю тебя! — муж заключает её в крепкие объятия и звонко целует в щёку. Тосико целует его в ответ и торопится на остановку. Ей везёт — нужный автобус подходит быстро, и она без проблем добирается до полицейского участка. Тамура хмурится — на рабочем месте ни Кинноскэ, ни Хонды нет, сидит лишь один Ясунари, и на нём нет лица. Тосико складывает в уме других притихших сотрудников и его выражение лица и понимает, что неспроста Нацумэ за ней не заехал.       — А что случилось? — осведомляется она. — Все задержанные сбежали, и мы остались без работы?       — Вы не слышали? — глухо произносит Кавабата.       — Нет? Что должна была слышать?       — В квартире, в которой живёт старшая дочь Хонды-сана, произошёл взрыв. Говорят, он в это время находился там. Кинноскэ-сан поехал в больницу… — он поднимает голову и смотрит ей в глаза. — Поезжайте и вы. Думаю, Хонде-сану очень нужна ваша поддержка. Как и Кинноскэ-сану.       — Скинь мне адрес на телефон, — Тосико хватает со спинки стула куртку, которую только-только успела снять. Она в ужасе покидает полицейский участок и, сидя в такси, прижимает ладонь к груди, ощущая, как бешено колотится сердце.       В палате, куда её провожает медсестра, когда она показывает удостоверение и говорит, какой пациент ей нужен, сидят Нацумэ и Сюго. Тосико выдыхает — Хонда выглядит невредимым, если не считать несколько царапин и ссадин. Тогда кто же пострадал при взрыве?..       — Нацумэ…       — Я ехал к тебе, когда мне позвонил Сюго, вот я и…       — Ничего, Нацумэ, я всё понимаю.       Тосико переводит взгляд на Хонду.       — Сюго, как ты?       — В порядке. Сильнее пострадала моя дочь, — говорит он.       — Что с ней?..       Сюго не отвечает — закрывает лицо ладонями. Кинноскэ поднимается со стула и, взяв Тосико за локоть, выводит её из палаты.       — Она была беременна, — шепчет Нацумэ, и она чувствует, как ноги подкашиваются, благо друг успевает подхватить её и довести до ближайшей скамьи.       — Хонда знает… Знает, кто бы это мог быть? — безжизненным голосом интересуется Тамура.       — Нет. Дождёмся результатов экспертизы, но что-то мне подсказывает, что в новом доме всё должно быть сделано нормально, — Нацумэ садится рядом. — Я думаю, что всё было сделано очень аккуратно. Но Хонда не думает на Портовую мафию.       — Я бы думала.       — И я бы думал.       — Это я виновата, Нацумэ. Они пострадали из-за меня. Если бы я…       — Что ты? Прекрати, Тосико.       — Мальчишка из Портовой мафии мстит мне за того парня, что я случайно подстрелила в порту.       — Тебе надо успокоиться, — Кинноскэ с ней не согласен. — Тосико, тебе нужен отдых. Возьми пару дней.       — Мне не нужен… отдых, — выплёвывает она это слово так, будто оно ругательное. — Не сейчас, когда такое происходит.       — Не вини себя. Если замешана Портовая мафия… Делать им, что ли, нечего, как объявлять полиции вендетту? Думаю, у них есть дела посерьёзнее.       Тосико кивает, нехотя соглашаясь с его словами.       — Отдохни-ка сегодня. Не спорь. Будет какая информация — я тебе позвоню.       Домой сразу она не поехала. Тосико бесцельно бродила по городу несколько часов, засунув ладони в карманы куртки и размышляя, размышляя, размышляя… Дома её встретил счастливый Ютака, убирающий со стола посуду. Не видя её лица, он поделился с ней радостной новостью.       — Акира заходила. Ты разминулась с ней минут на десять, так бы увиделись. Но ничего страшного, я уговорил её зайти к нам ещё на этой неделе.       — И хорошо, что разминулись.       Ютака обернулся, и улыбка сползла с его губ.       — Что случилось?       — Квартиру, в которой живёт старшая дочь Хонды, взорвали.       — Ками…       — Сам он в больнице, отделался царапинами и ссадинами. Но вот его дочь… Ютака, она была беременна.       Тосико села на диван и дала, наконец, волю слезам.       — Это всё из-за меня! — восклицает она в перерывах между всхлипами.       — Что? Не говори так, — Хания садится рядом и приобнимает жену за плечи, склоняя к себе. Лицом Тосико утыкается ему в грудь.       — Ютака, он мстит мне за того парня, которого я подстрелила в порту! Сюго и его семья пострадали из-за меня!       Она рыдает навзрыд, цепляясь за футболку Ютаки. У него сердце кровью обливается, когда он смотрит на жену. Ютака знает, что её больше всего ужаснуло в сложившейся ситуации — дочь Сюго Хонды потеряла ребёнка.       Его футболка быстро становится мокрой из-за её слёз.

***

      Кимифуса скрестил ноги, поудобнее устраиваясь на стуле. Звук работающих аппаратов в палате Кикути для него уже становится родным.       — Сегодня состоялись похороны Томиэ, — говорит он, переворачивая страницу книги. — Полнейший цирк. Еле вытерпел рыдающего господина Ямадзаки — насквозь фальшивый. Да не о ней он рыдал, а о выплатах, что потерял. Знаешь, я… Я убил её, Кикути. Но я не испытываю особой радости, — признаётся Кита. — Я всегда убивал по приказу, а не просто… так. Не хотел превращаться в Ямамото, а в итоге… — он не заканчивает предложение и делает глубокий вдох, прикрывая глаза.       Ладонь Озаки нежно касается плеча Чуи.       — Я знаю, она была тебе дорога, но любовь в мафии…       — Любил ли я её? — спрашивает он, пребывая в своих мыслях.       — Думаю, что любил, — подумав, отвечает Коё. — Ты знаешь её с пятнадцати лет. Семь лет… Не три дня и не месяц, а семь лет.       — В наш последний разговор я нагрубил ей. Мне теперь с этим жить? — у Чуи сегодня для Озаки одни вопросы, и она принимает это, потому что по себе знает — нужен человек, который сможет дать ответы.       — Да, к сожалению. Потому что я вспоминаю того, кого любила. И нашу с ним последнюю встречу.       Накахара вздыхает. Он прикрывает глаза и вспоминает их первую встречу. Яблоневый сад, утопающий в цвету; упавшая к его ногам заколка: маленькое металлическое сердечко с тонкими переплетениями и камнем посередине, напоминающим изумруд. Чуя сжимает заколку в руке — был у неё на днях и нашёл вещицу.       Накахара не верит в самоубийство Томиэ. Она хотела жить. У неё были мечты, планы. Хотела вновь выйти на работу, заняться любимым делом… Ну и быть с этим японским Тедом Банди с ломом. Чуя поднимает голову и смотрит на стоящего в стороне Кимифусу. Его лицо абсолютно ничего не выражает, и Чую посещает мысль, что он вполне мог от неё избавиться.       Она ведь была ему как собаке пятая лапа.       — Прости меня, — шепчет Накахара. — Я не уберёг тебя.       — Теперь всё закончилось, — прокашливается Кимифуса. — Всё будет иначе. Есть только я и Мати. Я помню твои слова, Кикути. «Мужчина и две женщины, женщина и двое мужчин — сколько трагедий разыгралось на этой почве начиная с глубокой древности». Всегда знаешь, что сказать. Откуда в тебе столько мудрости? — Кита возвращается к чтению вслух: — Притворство в любви — всё равно, что лгать. Внешнее проявление любви без истинного чувства вызывает тошноту.

***

      — И почему люди не могут относиться друг к другу нормально? — вопрошает Ёко, устраивая на животе миску с чипсами. — Жизнь стала бы значительно проще.       Акира убавляет звук у телевизора.       — С чего ты это говоришь?       — Семья Юкио прислала приглашение на ужин. Для него одного. Я как будто с недавних пор перестала существовать.       — Он ведь не пошёл?..       — Не пошёл. Сослался на то, что у него много работы, но я в этот момент была с ним и видела, как ему стало неприятно из-за того, что устраивает его семья. Точнее, мать.       — Да что же здесь приятного, — соглашается Акира.       — Не хочу это больше вспоминать, — Ёко поворачивается к подруге. — Принесёшь мне бутылочку пива из холодильника?       — Если ты сопьёшься из-за своей будущей свекрови, то я этого так просто не оставлю, — говорит Хания, поднимаясь с дивана.       — Я такой радости ей не доставлю.       Акира хмыкает и идёт на кухню. Берётся за ручку, чтобы открыть дверцу холодильника, как её взгляд падает на фото, прикреплённое ярким магнитом. На снимке изображены Ютака и Тосико в забавных соломенных шляпах — были на экскурсии на рисовой плантации.       Родители, думает она, и отрада, и боль.