Cloud Meadow: Reborn

      Здоровяк подошёл и протянул ладонь:       — Как слышал уже, меня Игорем звать.       — Саша, — ответил я на рукопожатие.       — Ага, в курсе. Иваныч рассказывал, что приедешь, — он с улыбкой кивнул и подбоченился. — Ну, как первое впечатление, «кадет»?       Я откровенно замялся, подбирая цензурные слова.       — Да как-то… Ну, это… Как бы, неожиданно всё… Ага… Непонятно и странно…       — Да ладно, — Игорь улыбнулся ещё шире. — Это при коровах ругаться не нужно, но сейчас-то мы одни — можешь на чистоту, как мужик мужику.       Я вздохнул:       — Если на чистоту, то я просто в ахуе… Даже в трихуе… Это вообще законно?! Ну, вот эта вот вся ферма?       Ожидал недоуменного взгляда в ответ, на манер: «А сам-то как думаешь?». Но Игорь пожал плечами и развел могучими ручищами:       — Коровы с быками тут на добровольной основе. Да и… — он замолчал на мгновение. — Ты же помнишь, как сюда попал?       — Ну. Это вообще пиздец какой-то!       — То-то и оно. И так получается, что ферма эта не подпадает под юрисдикцию любой известной тебе Конституции.       — Т-то есть?       — Не, ты не думай — у нас тоже есть правила, по которым живём. Человек без правил — дикарь. Но у нас здесь, что называется, своя атмосфера. Кстати, и в прямом смысле тоже — воздух в этих краях бесподобный…       — В этих крах? А где мы? — озвучил я давно свербевший вопрос.       — А хуй его знает, если честно, — великан пожал могучими плечами. — Ты только челюсть не роняй, дружище, но могу точно сказать: мы не на Земле — ни одного созвездия не узнаю. Да и Луны в небе, вообще-то, две — вечером убедишься сам.       — Чего? — я недоуменно вытаращился на Игоря.       Ладно еще «человеческая ферма», но другая планета?! Может, коньяк у Иваныча оказался дюже крепки и я до сих пор лежу-брежу у него в однушке?..       — Да не бери в голову, — махнул здоровяк, а потом со смехом добавил. — Бери в рот… А если серьёзно, тут много странного, но всё, по большей, части хорошее. Природа бесподобная и воздух целебный, бодрящий физический труд… Ну, такой, чтобы тело приятно разогрелось и осознание завершенного дела пришло… А ещё увлечённые люди и степенный досуг в тесном кругу — если к такому привыкнешь, Саша, то сложно эту роскошь обратно менять на прежние минорные привычки. Уж в этом поверь на слово. Я сам полжизни прожил, чтобы найти своё настоящее пристанище.       — Ага, Иваныч рассказывал о тебе. Игорь рассмеялся:       — А он рассказывал, что я в первые дни на ферме на доходягу чесоточного был похож? Видал, как на молоке коровьем откормился?       — Это как это?       — Да вот так, — Игорь вскинул ручищу, хвастливо демонстрируя громадный бицепс. — Молоко у наших коровушек не только вкусное, но и… особенное какое-то. Сам скоро всё поймёшь. Если не передумаешь оставаться, конечно…       В зарослях кипарисовика внезапно раздался воинственный писк, и из-за них выскочила четверка детей. Все девочки, «буренки» рогато-хвостатые. И все четверо — абсолютно голые!       — В атаку! — пропищала самая высокая из них, чернявая, со стрижкой каре.       Она стремительно разбежалась, мельтеша худыми ногами, и со всей силы врезала кулаком Игорю в живот. После чего принялась просто колотить в него кулаками, к чему подключились и остальные дети, хотя те — просто за компанию.       Великан с усмешкой ерошил их волосы, а я невольно поёжился. Хотя и был на треть выше самой высокой из девочек, но услыхал, насколько силён оказался первый удар: как молотом в мясо. Девчушка не просто ткнула, а ударила, словно боксёр-тяжеловес! Если бы в меня так влетело — уже на полу лежал бы. А Игорь только хохочет.       Замаявшись скукой от бессмысленного «избиения», девочки по команде старшей отскочили. Их атаманша погрозила здоровяку миниатюрным кулачком, способным бить с такой ужасающей силой, и рванула прочь, вздернув хвост. Остальные с весёлым гвалтом помчались за ней, набирая безумную для человеческого ребенка скорость и скрывшись за зданием в миг. За счет пальцехождения и удлиненной плюсны малышки бегали чертовски быстро.       — Телятки наши… Тёлочки ещё, — добродушно сказал Игорь, как будто это всё объясняло. — Молоденькие совсем, одни игры на уме — от занятий отлынивают. И Маруся, забияка мелкая, верховодит у них.       — Но они же дети!.. — растерянно выдохнул я.       — О чем и говорю, нетель бестолковая ещё.       — Да нет же!..       Мужик обернулся и нахмурился:       — Э, погоди… Так ты что, из этих, которые по малолеткам?       — Да иди ты нахер! — во мне всё аж вскипело разом. — Нормальный я!..       — Значит из тех, латентных, которым педофилы и мужеложцы грезятся под каждым кустом?       — Да что за херню ты городишь?!       — Ну, раз не такой, то и расслабься тогда, — хмыкнул здоровяк. — У Иваныча глаз на такое дело намётан, он всякое отребье пастухом на ферму не позовёт — слишком питомцев своих любит.       Он замолк на миг, а затем добавил:       — А вообще, понимаю, что тебя так задевает. Но прикинь, старина: любая маленькая девочка — голая под одеждой. О, как! Всё, живи теперь с этим…       — Да иди ты, — я вздохнул и покачал головой.       — То-то же, — ответил мужчина и хлопнул меня по плечу. — У нас здесь здоровая атмосфера, парень, так что не забивай голову всякими бреднями. Захочешь с коровой потрахаться…       — Это ты про тех, что ли? — ничему уже не удивляясь, я рассеянно кивнул в сторону черно-белых животных, пасущихся на лугу.       — Ну, можешь и с ними, конечно, если приспичит, — Игорь озадаченно пожал плечами, — но так, чтобы дети не видели. А вообще я про бурёнок наших говорил. Про женщин…       — А… дошло…       — Если они сами тебе предлагают и ты не против — лови момент. Мягко говоря, дамочки здесь совершенно преображаются и уже не те, что на той стороне, так что не тушуйся. Главное не забывай, чтобы она контрацептив приняла, понял? Ну и сам не забывай резинку надевать, потому как…       Игорь будто опомнился и вскинул брови:       — Стоп!.. Хотя, о чем это я. Ты, может, и не захочешь остаться?       — Честно говоря, — пожал я плечами. — Сперва думал, что не отпустите уже.       Пастух расхохотался:       — Да больно надо! — он ощутимо хлопнул меня по плечу, хотя даже не заметил, как я немного присел от удара. — Плавали, знаем — сам о таком в своё время думал, заговорами бредил. Но дверь открыта всегда — уходи, когда хочешь. Я тебе даже больше скажу: буренки, из тех, которые новенькие и не до конца измененные, даже иногда выбираются обратно, домой погостить. Но чем больше преображаются, тем меньше их тянет туда. Все говорят: «А зачем?». И ведь правда, незачем: тут тебе и курорт — у нас здесь рядом даже море своё — и косметики природной до черта, и еды любой, и подруги их здесь, и секса навалом. Да и эти… Как их… Тусовки, во! Да, они каждую неделю бывают: Иваныч с той стороны регулярно привозит молоденьким коровкам свежую музыку, кино, книги всякие на носителях. Правда, это всё больше новеньким нетелям нужно — у них ещё шило в заду. А опытные коровы, которые тут хотя бы год пробыли, уже суть уловили и не глядят на всю эту суету. Обычное состояние наших бурёнок — свесив титьки, лежать на шезлонге в тенёчке с тарелкой каких-нибудь вкусностей в одной руке и с книгой — в другой. Ну, так что решишь-то?..       Он кивнул:       — Остаешься?       — Ну, как минимум Диму на «буханке» дождусь.       — Ладно, думай, «Чапаев». А пока пошли со мной, покажу твою комнату — не на улице ж тебе ночевать.       — Так Алёна говорила, что она сама…       — Понравилась девчонка? — усмехнулся здоровяк, ткнув меня локтем в бок.       — Ну, вообще-то, симпатичная, — кивнул я, не пытаясь отнекиваться от очевидного.       — Да провела она тебя, — рассмеялся Игорь. — В целом, так и есть — она тебе поможет, если что, но в основном потому, что та ещё балаболка и язык без костей. Иваныч её завёл, потому что хочет эту породу разводить, вот она и мнит себя важной птицей… Но стажироваться ты у меня будешь, пока босс не вернётся.       Мы направилась по пешеходной дорожке.       — А скоро обещал быть? — спросил я.       Игорь задумался:       — Обычно, плюс-минус день — он на неделю, примерно, отлучается.       — Работников ищет?       — Да не то что бы. У нас коров маловато, поэтому Иваныч всё больше девчат набирает, чтобы сделать из них новых бурёнок. Ну и парней, на быков, но их в разы меньше надо — одного на десятерых коров, за глаза.       — Т-то есть? — вытаращился я.       — Да брось, — мужчина отмахнулся. — Или хочешь сказать, что не было у тебя вопроса: «Бурёнки, кто они, люди или…?». И вот это «или» зудит и свербит, верно?       — Ну, — кивнул я. — Так и есть.       — Так вот, люди это, не сомневайся даже.       — Но…       — Без всяких «но». Бывают же, например, копрофилы?..       — А это тут при чём?       — Не перебивай. Или вот мазохисты есть, которые любят, когда их бьют? У нас тут очень похожая ситуация…       — Это ж незаконно, да?       — Как об стенку горох… — вздохнул Игорь. — Говорят же тебе, всё на полностью добровольной основе. Никто никого насильно ни к чему не принуждает. Тёлочка, которая ещё не обратилась, запросто может домой вернуться — никто её держать не будет.       — А если расскажет?       — Кому и что? Расскажет, что где-то есть ферма, на которой женщин в молочных коров превращают? Серьёзно? По-моему, про инопланетян и то убедительней прозвучало бы. Запомни, друг сердечный: этих людей полностью устраивает то, что с ними случилось. Не веришь? У любой коровы можешь спросить. На моей памяти, за те шесть лет, что я на ферме работаю, только одна девчонка не вернулась обратно, да и то, по трагичной случайности — в аварию угодила и погибла, бедняга.       — А дети? — спросил я, хотя заранее понимал, что вопрос на грани дешёвого популизма. — Эти девочки ж здесь родились, но так и останутся «коровами»?       — Попал в точку, — Игорь покивал, а затем улыбнулся, — но пальцем в небо. Помнишь же Маруську забияку, которая первая на меня прыгнула?       — Марусей её звать? Конечно, помню — такой удар мощный…       — Так вот это не просто телёнок, а дочка самого Иваныча от мамы Алёны. Очень умная девочка, между прочим, хотя и жутко своенравная. Да, она умная, потому что второго поколения, а коровы первого поколения не учатся просто из-за лени, им очень нравится лениться и давать молоко. У зрелых коров лениться входит в привычку, а привычка — вторая натура. Но пытливым подросткам второго поколения босс даёт все возможности для получения образования, просто…       — Что?       — А сам-то не понимаешь? Просто пока не время для вывода их в свет, на ту сторону. Эти создания быстрее и сильнее обычных людей, они гораздо выносливее, но босс пока что в крепких раздумьях, стоит ли их вообще отводить на ту сторону, или строить новое общество здесь… Это, в общем-то, не на одну бутылку философская беседа, — усмехнулся Игорь.       — У Ивановича настолько масштабные планы? — удивился я.       — Масштабные? Мелко сказано. Но поработаешь с нами, и больше узнает. Вот, вообрази: босс новый вид людей хочет вывести… Только давай, воображай без всякой фашистско-селективной евгеники, ага? Потому что тут даже не в Иваныче дело — это место само «отбирает». Мир этот странный и люди здесь рождаются странные, в сильно «прокачанных» вариантах относительно среднестатистического с той стороны…       — А что за вид новый?       — Что, интересно? — хмыкнул здоровяк.       Я мог только признаться, что пребываю в полном шоке и недоумении.       — Ничего, поживешь здесь полгодика-год, преобразишься и взглянешь на вещи по-новому… Ладно, заболтался с тобой. Сейчас в общагу нашу идём, а потом сам смотри: или там бамбуки куришь до завтра, или айда со мной, делу учиться — работы навалом, мне некогда лясы точить.       — С тобой пойду, — кивнул я уверенно.       Уж не знаю, зачем и согласился, если хотел Дмитрия дожидаться. Мне совершенно официально давали день послаблений на «подумать», но я, наверное, опасался общества томных, волооких «коров», рядом с чьей наготою — душевною и телесной — непонятно как себя вести и как на неё реагировать.