Аномалия с львиными ушками

Такеши стоял у распахнутого окна и вдыхал свежий воздух. На темном безоблачном небе можно было рассмотреть сияющие звезды и одинокую луну. Красиво. На столе стоял остывший чай и холодная соба. Савада-сан угостила его три часа назад и ушла спать. Значит, через час он сможет поменяться с Ханой и отдохнуть. Он потер саднящую челюсть и недовольно скривился: задел синяк. Да, Гокудера неплохо так ему прописал. Про то, что теперь все тело беспорядочно покрывали синяки, не стоило и говорить. Такеши, конечно, не остался в долгу, и одноклассник был тоже немного «разукрашен». После драки у него было много вопросов к Хаято, но узнать ответ хоть на один из них он не смог. Он только знал, что это произошло из-за Тсунаеши и его признания. Но это не вносило ясности. На кухне было спокойно. Запах Тсуны не окружал его повсюду, как было в комнате, и это помогало думать. Сейчас Ямамото был охранником, он должен был следить за домом, чтобы никто посторонний не проник сюда. Прецеденты были, поэтому они с Ханой распределили часы отдыха. Пока он сидит тут, Курокава спит рядом с Тсунаеши. Скоро будет и его очередь… Ямамото сглотнул. Тсуна не пустил Хану на свою кровать, которую занял Реборн, а утащил к себе в гнездо. Объяснил, что так ему было легко, безмятежно. И скоро Такеши точно так же ляжет рядом. Будет вслушиваться в тихие вдохи и с удовольствием заменять теплую подушку. Наверно. Если его не выгонят. Он отпил холодный чай и стал наматывать на палочки собу. Зеленый чай был настолько же безвкусным, как и его жизнь до появления в ней Тсуны. Соба, когда он рискнул ее попробовать, оказалась холодной и склизкой, как люди, что когда-то окружали его... В голову лезли какие-то глупые и несуразные мысли. Такеши и сам никогда раньше не был искренним. И рядом были такие же одноклассники, очевидно фальшивые, как пять йен без дырочки в центре. Ему действительно нравилось то, что он стал частью чего-то настоящего и правдивого рядом с Тсунаеши, Ханой, семпаем и Кеко. Размышления были прерваны звуком шагов. — Ты тут, придурок. — Гокудера бесцеремонно ввалился на кухню и встал рядом с окном. Альфа выглядел потрепанным и таким же потасканным, как Ямамото. Разбитая губа и опухший нос теперь дополняли его бунтарский образ. Щелкнула зажигалка, запахло сигаретным дымом. Такеши поморщился. Его раздражал этот запах. Он уже собирался отложить палочки и вернуться в комнату к Тсуне, как итальянец остановил его порыв: — Надо поговорить. Хаято выдохнул струю дыма и застучал длинными пальцами по подоконнику. — Ты же совсем не понимаешь, почему мы подрались, да, бейсбольный придурок? — Из-за Тсуны. — Ямамото развернул стул и теперь сидел напротив своего оппонента. Гокудера прищурился, стряхивая пепел с сигареты себе в ладонь. — Из-за твоего отношения к Джудайме. То, что произошло — чертовски недопустимо. — Мое признание? — Такеши сгорбился и оперся подбородком на ладонь. — Естественно. Полное дерьмо, — прошипел сквозь зубы парень. — Не вижу ничего криминального, — просто ответил Такеши. — О. Зато я очень даже вижу. Ты ни черта не смыслишь в том, в чем оказался замешан. Такие слова, как «Хранитель», «Вонгола» и «Небо» для тебя ничего не значат. Ямамото тяжело вздохнул. Весь запал пропал сразу после драки. Сил как-то разбавлять атмосферу шутками тоже не было. Ему хотелось спать и просто понять, что от него хотят. — Хорошо. Тогда объясни. На удивление, Гокудера и правда начал объяснять. Ямамото уже слышал о том, что Тсунаеши — босс какой-то мафиозной семьи, той самой Вонголы. Он стал принимать это всерьез только после того, как зашел в додзе отца в качестве ученика. Гокудера в красках описывал всю величественность этой подпольной организации, и в Такеши только росло желание тренироваться усерднее ради защиты того, кто был дорог. Монолог о Пламени заинтересовал его еще больше. Теперь можно было попытаться найти объяснение тем метаморфозам, что происходили с битой, которую подарил малыш. Но он все еще не мог понять, как это связано с его признанием. — Раньше Пламенные люди постоянно конфликтовали. Все против всех. Куча альф, у которых первобытные животные инстинкты не до конца выветрились из головы, с невероятной разрушительной силой. Представляешь, что тогда было? Постоянная дележка территорий, омег, власти. Это самый темный период истории для владельцев Пламени. А потом все изменилось. — Хаято зажег еще одну сигарету и затянулся. — Джотто Примо — далекий предок Джудайме — смог организовать Семью. Собрать вокруг себя сильнейших владельцев разных атрибутов — Хранителей — и жить с ними в гармонии. Понимаешь разницу? Не просто разобщенные кучки агрессии и зла, а организованная система со своими рангами и особенностями. А во главе всего стоит Небо, —последнее Гокудера произнес с благоговением. — Традиционно — омега. Именно такой человек может успокоить, помочь, дать то, чего нет у других атрибутов — в основном, альф. Никаких неконтролируемых дележек территории. Всем управляет Небо, и оно сознательно решает, куда двигаться Семье. Никаких дележек омег — у вас уже есть своя, с которой у вас возникла связь. Деля одно Небо, сильные владельцы пламени со временем притираются друг к другу. Становятся идеально функционирующей Семьей. Никакого интима в отношениях с Небом нет: я говорю о чувстве принадлежности. Можно завести семью, жену, детей, но Семья, Босс все равно будут на первом месте. И за счет этого сильно выросла выживаемость владельцев Пламени. Да, все еще есть и войны семей, и конфликты, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило во времена полной разобщенности. — Теперь ты понимаешь? — Гокудера обвинительно ткнул пальцем в его сторону, — То, что ты посмел думать о Джудайме не как о боссе, а как о простой омеге — возмутительно. У тебя нет никакого права навязывать ему свои чувства. — Меня заставил признаться малыш! — Такеши встал в раздражении и тоже подошел к окну. — И правильно сделал, что вскрыл этот гнойник до того, как ты наделал глупостей! — Хаято бросил докуренную сигарету в окно и захлопнул его, разворачиваясь к Такеши. — Это Джудайме должен выбирать себе Хранителей, партнера или партнеров, и никто не имеет права указывать ему. Даже Сильнейший в мире киллер не может влиять на этот выбор. И ты, придурок, должен быть благодарен за то, что на тебя обратили внимание как на потенциального Хранителя. — Альфы чуть ли не рычали друг на друга, но буквально спустя секунду до Ямамото дошло. — Партнеры? — Он обескураженно выдохнул, отступив на шаг назад. — Партнеры. Сколько захочет, для каких угодно целей. — Губы Хаято изогнулись в неприятной усмешке: он знал, на что давить. Было множество вещей, непонятных для гражданских, но естественных в мафиозной среде. В этом было его преимущество. Конечно, он собирался пользоваться им как можно чаще. — Небесам лучше знать, кто подходит для политического брака, кто для любви, а кто станет хорошим отцом для ребенка. Если нет подходящих кандидатур, рядом есть целых шесть Хранителей. Бери, кого хочешь. Ни один дурак бы не отказался. Такеши просто чудовищно затупил и теперь стоял как истукан, пялясь на одноклассника. — Но знаешь, что бы я тебе посоветовал? — Почти доброжелательно сказал Гокудера и подошел ближе. — Что? — Даже не надеяться. — Хаято прошел мимо, задевая плечом Ямамото, и невозмутимо прошел дальше к раковине. Может быть, Такеши и мог мелочно пнуть его в ответ, но он находился в ступоре. Зашумела вода и так же быстро стихла. Стряхивая с рук капельки воды, итальянец продолжил: — Суть претензии не в том, что ты любишь Джудайме, а в том, что ты делаешь это неправильно. И рано или поздно такое отношение начало бы создавать конфликты внутри Семьи. Ты не особенный, — Гокудера пристально всмотрелся в собеседника, надеясь на то, что до того хоть что-нибудь дойдет. — Всегда можно найти другой Дождь, если ты станешь угрозой для Босса и целостности Семьи. Небо — одно, Хранителей — много. И ты не можешь заявить свое право на Джудайме. Потому что у тебя его нет, дебил, — поставил точку в разговоре Хаято. И, подойдя к выключателю, нажал на него, погасив свет. Может быть, это было немного жестоко, но ему совершенно не было жаль этого парня. Бейсбольного придурка следовало поставить на место, показать ему всю глубину его заблуждений. Хаято видел: даже несмотря на отказ, Такеши не перестал надеяться. Разговоры одноклассников в школе его раздражали. Каждая фраза вроде «Тсуна теперь омега Ямамото?» приводила в ярость. То, с каким пренебрежением они говорили о Джудайме, как о товаре, как о вещи, у которой появился предполагаемый хозяин. Он бы хотел подорвать их всех к чертовой матери. Но Джудайме говорил не пользоваться динамитом в школе. Так что он просто избил пару недоумков, а потом и самого виновника происходящего. Такеши молчал. И смотрел пустыми глазами на еле как различимую в темноте собу. Он не знал, что на это можно ответить. Ему стоило порассуждать обо всем, что он сегодня узнал. Совсем скоро нужно было идти меняться с Ханой. Может, ему не стоило даже пытаться проникнуть так близко в личное пространство Тсунаеши? В образовавшейся между ними тишине и темноте особенно четким стал звук поворачивающейся дверной ручки. Альфы тут же напрягли вставшие торчком уши, улавливая посторонние звуки, и, переглянувшись, быстро, но тихо вышли в коридор. Ночной гость дергал за ручку двери и, кажется, пытался взломать замок. Все соседи знали, что здесь живет мать-одиночка с сыном-омегой. И они уже были в курсе о начавшейся течке Тсуны: на улице легко можно было ощутить его запах. Их меры предосторожности не оказались глупыми или чрезмерными. Ямамото и Хаято практически синхронно оскалились. Ночного гостя ждал неприятный сюрприз.

***

Реборн довольно осмотрел связанного по рукам и ногам нарушителя спокойствия. Интуиция не подвела его: он проснулся ровно в тот момент, когда незнакомец зашел на территорию дома Савад. Сначала он просто наблюдал за тем, как Ураган с Дождем методично выбивали из вторженца болезненные стоны. Они скооперировались с необычайной легкостью. Да, общий враг сближает. После быстрой победы Реборн кинул им веревку, которой они и связали альфу. И сейчас им предстояло выяснить имя и фамилию этого смертника. Парень двадцати лет оказался старшим братом одного из учеников Намимори, что учился на другой параллели с Тсуной. Именно младший брат и рассказал, что у единственного парня-омеги из средней школы должна была начаться течка. Старшего альфу это очень заинтересовало… в сексуальном плане, конечно же. Нечасто можно встретить омегу-парня, а уж провести с таким течку — вообще мечта. Мечта оказалась ближе и доступнее, чем он мог себе представить. Вот он и пошел в ночи… исполнять ее. В чем ему и помешали Гокудера с Ямамото. Что делать с этим самоубийцей, Реборн еще не придумал, но в голове уже созревали десятки идей с унизительным или летальным исходом. Идея с борделем, кажется, была неплохой… Гокудера активно пытался доказать, что такого исправит только захоронение заживо в лесу Намимори. Такеши хмурил брови и молчал, пока не посветлел лицом и не ляпнул веселое: — Надо его сжечь! У Хаято клацнула челюсть, Реборн чуть не выронил пистолет. Оба мафиози как-то по-новому, оценивающе посмотрели на бейсболиста. — Ха-ха, я сказал что-то не так? — Ямамото испустил усталый смешок и поднял руки ладонями вверх. И объяснил: — Иногда так говорят Тсуна и Хана-чан, когда их что-то раздражает. Кеко где-то вычитала, что сожжение — это хороший способ избавиться от плохих эмоций и воспоминаний. Я подумал, что тут это тоже может сработать. — Хороший способ избавится от трупа плохого человека, — мысленно дополнил за него Реборн и сдавленно захихикал в кулачок. — Ты… ты тупица, — Хаято громко хлопнул себя по лбу. На его лице читалась бесконечная мука от необходимости нахождения рядом с таким идиотом. — Это про вещи, про ВЕЩИ ИЛИ ПРЕДМЕТЫ, с которыми связаны какие-то воспоминания. С людьми это так не работает! — взорвался негодованием подрывник. У несостоявшегося насильника, который слышал каждое произнесенное слово, стыла кровь в жилах, а от ужаса начался тремор рук. Он не хотел умирать, но не мог сказать и слова: во рту был кляп из его собственных носков. Реборн радостно подпрыгнул, озаренный новой гениальной идеей, которой он не преминул поделиться с подростками. От услышанного плана у будущего подопытного помутилось в голове, и он потерял сознание. А где-то в США один небезызвестный ученый согласовывал сделку со своим собратом по несчастью. Он довольно хмыкнул в трубку и, почесав щетину, перевел оговоренную сумму. На бритье не было времени: эксперименты были важнее. А совсем скоро у него появится новый материал для исследований.