Девочка Риндо

      Эта квартира была первым пристанищем — тёплым огоньком, — стены которой служили убежищем и были прочной защитной крепостью, в которой братья могли расслабиться и залечить свои раны; эта квартира действительно стала их домом, и даже спустя столько лет, стоило Риндо войти в широкий коридор, ему на плечи снова опустилось это чувство — он дома. Более того, сейчас он в окружении самых близких ему людей.       Хайтани-младший знает, что он сам полон темноты; она пропитала его изнутри, текла по венам вместе с кровью, но свет в Риндо также не угас, заставляя идти вперёд и верить — он тоже будет счастлив. Мужчина не мог отрицать, что облик святости и благочестия точно не никогда не будет нацеплен на него — ад ближе, да и знакомых там больше, как бы глупо это не звучало, но пока Риндо живёт, дышит, он будет делать всё, чтобы и его жизнь наполнилась светом, источник которого — Кейта Синохара.       Красивая, нежная, хрупкая, сломанная и забитая. Всю жизнь жить, как вещь; игрушка, которую легко можно выкинуть или отдать тому, кто доломает окончательно. Риндо от этих мыслей наполняется гневом и яростью, потому что стоит представить, что его милая пугливая девочка оказалась в руках этого ублюдка, в нём просыпается настоящий зверь, и Хайтани готов до последнего вздоха защищать ту, что в один миг стала дороже собственной жизни.       Страшно представить теперь, когда Риндо знает эту жажду и чувство зависимости от своего соулмейта, что испытывал Ран, когда Мию похитили. Младший точно знает, что, если подобное произойдёт с Кейтой, он станет самым кровавым палачом Токио, в своей жажде мести превосходя и старшего брата, и Санзу вместе взятых. Потому что для всех остальных, кроме самых близких, он беспощадный, жестокий и абсолютно бесчувственный монстр. И эта маска полностью его устраивает. Она стала второй кожей, и избавляется от неё Риндо редко, но сейчас один из таких моментов.       — Мне нравится, каким милым ты становишься, стоит Кейте появиться в поле твоего зрения, — голос Рана, как гладкий холодный шёлк — мягко обволакивает, но наполнен острым сарказмом, и Хайтани-младший усмехается, смотря в самые красивые глаза на свете; они, как яркое летнее небо, несут в себе тепло и радость, давно забытое чувство спокойствия, которого так не хватало Риндо.       — Кто бы говорил, — парирует Хайтани и раскрывает руки для объятия. — Иди ко мне.       Запах Кейты, как и её тонкие руки на шее, действуют как наркотик, и Риндо хочется в нём раствориться. Он опускает голову, зарываясь лицом в густые шоколадные локоны, и жадно вдыхает нежный аромат земляники, персика и молока — Синохара, как самый вкусный десерт на свете, его личное лакомство, которым он ни с кем не намерен делиться. Улыбка сама собой появляется на лице, и Хайтани крепче прижимает девушку к себе, отчётливо чувствуя — Кейта наполняется спокойствием и умиротворением, что не может не радовать.       — Я сейчас расплачусь от умиления, — Ран ехидно ухмыляется, поглаживая худое плечо Мии, что прячет улыбку на груди мужа, отворачивая лицо от Риндо и Кейты — это только их. Старший Хайтани оставляет нежный поцелуй на макушке жены и переплетает с ней пальцы, проходя мимо сладкой парочки. — Это прекрасное слово — месть.       — Сгинь, чертила, — но даже мимолётно разозлиться не получается — младший Хайтани слишком счастлив сейчас, буквально купаясь в этом чувстве, как в дорогом игристом шампанском, брызги от которого разбиваются об его тело, как яркие протуберанцы эйфории. — Ты в порядке, мой цветочек?       Ран и Мия уходят из поля зрения, следуя в свою спальню. Младший уверен, что старшему брату тоже хочется погрузиться в эти воспоминания, ощутить тёплый приятный налёт ностальгии, приправленный прекрасными воспоминаниями о бурной молодости.       — Да, — говорит Кейта и мягко улыбается, хотя в ней всё равно ощущается скованность, слегка совсем, но она, как горькие капли травяной настойки — плотно оседает на языке, оставляя долгое послевкусие. — А ты?       — Теперь в полном, идём, — Риндо хочется улыбнуться, как полоумному, потому что сейчас он, совершенно точно, исполнил то, что хотел — подобно брату привёл в их общий дом родственную душу, превращая их трио в квартет. Прочный, нерушимый, связующий. И хотя проблема ещё полностью не решена, а родители Синохары так и остаются «мелким камушком в ботинке» — вроде лёгкий дискомфорт, а бесит, потому что Хайтани уверен, что Джиро и Мэй так просто этого не оставят. Рано или поздно, но по Токио разойдётся новость о том, что у Риндо есть соулмейт — Кейта, и тогда драки не избежать; вот только Хайтани, как и «Бонтен», никогда от неё не бегут, и теперь не будут. Синохара станет одним из «цветов», попадая ещё и под защиту Майки.       Они заходят в его комнату, и первое, что делает Риндо — идёт к окну, чтобы заново полюбоваться этим видом — его юность, молодость, и теперь и настоящее, счастливое и тёплое. Он отчётливо помнит, как часто предавался размышлениям о будущем, когда у Рана только появилась Мия, и Риндо мог воочию увидеть все стороны связи соулмейтов: и хорошие, и плохие. Здесь, в этой спальне, младший Хайтани часто думал, хотел бы он сам быть на месте старшего брата? Быть таким же зависимым от другого человека?       Риндо встречается взглядом с Кейтой, что стоит чуть поодаль, с интересом наблюдая за ним. Она всё ещё не до конца понимает, как ей можно себя вести, и от этого у Хайтани внутри всё сжимается: так сильно сломать живого человека, что он больше напоминает дикое животное, которое боится людей как огня. Мужчина сразу же старается подавить в себе эти эмоции, чтобы Синохара не ощутила его злость.       — Боишься? — он склоняет голову, беря её за руку и вовлекая в тёплые нежные объятия. Глаза прикрываются от наслаждения, когда Риндо чувствует, как Кейта вжимается головой ему в грудь, ища в руках соулмейта защиты и спасения.       — Тебя — нет, — честно отвечает девушка, слегка улыбаясь и стараясь дышать как можно глубже — аромат Риндо такой вкусный, что его хочется втереть себе в кожу: мята, шоколад и табак. — Но я слишком привыкла, что каждый мой шаг был продиктован заранее, и сейчас мне неуютно. Словно я вышла из маленькой тесной клетки и теперь не знаю, что делать с этим огромным открытым пространством.       — Учиться жить в нём, мой цветочек, — улыбается Хайтани, проводя ладонями по узкой спине, затянутой в нежно-голубую ткань топа. — Теперь ты не одна.       И это единственное, что Кейта знает наверняка, — больше она не одна. От этого внутри всё обдаёт тёплой карамелью, согревая и давая надежду на счастливое безмятежное будущее, в котором больше не будет тираничных родителей, воспринимающих Синохару исключительно как товар. Впрочем, мысли о Джиро и Мэй всё ещё приносят дискомфорт, словно маленькие злые осы, жалящие тело девушки при малейшем воспоминании о них.       — Забудь о них, моя девочка, — раздаётся голос Риндо, и в нём звучит нерушимая твёрдость. Он поднимает голову девушки к себе, нежно обхватывая подбородок длинными пальцами, и смотрит прямо в глаза, передавая Кейте своё спокойствие и уверенность. — Это не твоя проблема. В конце концов, ведь это я украл тебя прямо у них из-под носа.       И на его лице расцветает такая очаровательная улыбка, что Синохаре кажется, будто у неё внутри рождается ещё одна вселенная — их собственная, где всегда будут только они двое. Она смешно фыркает, точно маленький котёнок, и Риндо знает — доверилась.       — Спасибо, — она берёт его ладонь и прислоняется к ней щекой, ластясь и продолжая смотреть в темнеющие аметистовые глаза. Хайтани сглатывает, зная, что сам недалеко ушел от её родителей в каких-то вопросах, касающихся их деятельности, и рядом с Кейтой ощущает себя порочным греховным демоном, который за какие-то неведомые заслуги получил в соулмейты настоящего ангела, сейчас так доверчиво смотрящего ему в глаза.       Она первой подаётся навстречу, и Риндо теряет контроль, жадно касаясь розовых блестящих губ, вкус которых прочно отпечатывается на его вкусовых рецепторах. Они целуются долго, пьют этот поцелуй горстями, разнося по своим телам желание и единение, потому что вот так правильно. Её тонкие пальцы в его волосах — правильно; ладони Риндо на талии Кейты — правильно. Их тесное горячее объятие — тоже правильно, и Хайтани знает, что ради таких моментов с ней рядом — он душу продаст.       — Смотри-ка, один день с женой Рана, а ты уже меняешься, — ласково усмехается Риндо, с большим трудом отпуская от себя Синохару, чтобы переодеться. Он знает, что она ещё не готова, хотя её тело говорит об обратном, даже учитывая то, как Кейта прижималась к нему сейчас, её разум ещё не готов, и в их паре именно Хайтани придётся быть голосом разума. — Мия умеет располагать к себе.       — Нет, Риндо, — мужчина чувствует горячую волну, хлестнувшую по позвоночнику, когда слышит своё имя, произнесённое её нежным голосом — звучит чертовски соблазнительно и красиво, что хочется снова и снова, чтобы с придыханием, шёпотом, в стоне. — Это всё ты.       Хайтани улыбается, с большим трудом сдерживая себя, чтобы снова не заключить Синохару в объятия. Он оставляет её у окна, украдкой любуясь тем, как последние лучи солнца ласково касаются её кожи и волос, словно девушку обсыпает золотистой пыльцой, делая совершенно внеземным созданием. Мужчина снимает с себя пиджак и жилет, расслабленно потягиваясь и радуясь, что его оружие забрал Ран, чтобы случайно не напугать Кейту. С ней всё придётся делать постепенно.       — И как вы провели день? — он совершенно точно знает, что с Синохарой никогда не вели подобных разговоров, потому что родителям было плевать на то, чем девушка занимается в свободное время, но ему интересно. Деятельность Риндо, к сожалению, не подразумевает много свободных часов; он постоянно на низком старте — всегда готовый сорваться по одному звонку на другой конец страны. Раньше такой ритм жизни не напрягал, сейчас же Хайтани с раздражением думает, что это станет проблемой — он не готов оставить своего соулмейта надолго в одиночестве. Даже старший брат с трудом переносит такие поездки, находясь вдали от Мии, что уж говорить о Риндо, который и связь-то с Кейтой не скрепил ещё?       Синохара закусывает губу, смотря на мужчину; и хотя он стоит к ней спиной, алый румянец всё равно окрашивает щёки девушки — Хайтани слишком роскошно сложён, так и хочется провести руками по рельефной спине, почувствовать ладонями упругость и силу мышц, обвести контур чёрной татуировки, спускающейся вниз и скрывающейся за поясом брюк. Но не только вид соулмейта заставляет Кейту смущаться — тяжело признавать, что росла безвольным комнатным цветком, который ничего не умеет. Девушка скрещивает руки, обнимая ими себя, и Риндо в ту же секунду оборачивается к ней, хмуря брови.       — Цветочек? — волны её стыда накрывают его — липкие и холодные, как густой ил на дне заросшего пруда. Хайтани касается хрупкого плеча, осторожно очерчивая пальцами ключицу Кейты. — Что не так?       — Ничего, стыдно говорить, что тебе достался бесполезный соулмейт.       Вздох Риндо, как щелчок кнута, и девушка поднимает взгляд вверх, смотря на Хайтани, зло сжимающего челюсть.       — И причина этому? — ярость, исходившая от него подобна жаркому пламени, в котором можно сгореть немедленно. Синохара закусывает губу, и этот импульс сразу же гаснет, сменяясь полным штилем. — Прости, иди сюда.       Риндо притягивает девушку к себе, прижимая спиной к своей груди и кладя подбородок на макушку Кейты. Знает, что так — без зрительного контакта, — ей будет легче поделиться своими мыслями с ним.       — Мы приехали сюда, и Мия спросила, голодная ли я, а потом… Я никогда не задумывалась о таких вещах, потому что мама не считала нужным делать это для отца. Я… — она замолкает, а Риндо терпеливо ждёт, поглаживая запястье девушки большим пальцем. — Совсем не приспособлена для жизни. Готовить не умею.       — И это всё? — ему хочется фыркнуть, но Хайтани чувствует, что для Синохары это важно. Мужчина отчаянно желает показать Кейте, что для него она прекрасна любая, даже если чего-то не умеет — всему можно научиться. — Цветочек, а это что, обязательное условие для счастливой жизни?       — А разве нет? Уверена, что твоему брату приятно такое внимание со стороны своего соулмейта.       — Ран — эгоист до костей мозга, он вообще вниманием Мии делиться не любит и принимает его в любом виде, но даже если бы она не умела готовить — любил бы не меньше, — улыбается Риндо. — Не забивай этим голову, хорошо? Если тебе так хочется, я научу тебя. А теперь пойдём, я уверен, что мы ещё успеем застать шикарное шоу.       Он заканчивает переодеваться, и они тихо выходят в коридор, доходят до кухни и останавливаются в дверном проёме. На лице Риндо расплывается широкая ехидная ухмылка, а Кейта с жадным любопытством смотрит на Мию и старшего брата своего соулмейта. Ран Хайтани, по слухам, был куда опаснее и злее младшего брата: хитрый, изворотливый и смертельно опасный, он вызывал ужас у присутствующих одним своим появлением, и раньше девушка с трудом могла представить себе, что у него с его соулмейтом здоровые отношения. Однако то, что видит Синохара сейчас, в корне меняет её прежнее представление о Ране: мужчина стоит максимально близко к своей миниатюрной жене, держа ладонь на женской пояснице; он склоняет голову вниз, когда Мия даёт ему попробовать ужин из своих рук, держа кусочки мяса палочками.       — Столько лет прошло, а вы всё те же слащавые придурки, — с наслаждением тянет Риндо, и Ран фыркает, перехватывая руку Мии и слизывая с её пальцев соус.       — Пошёл нахер.       Риндо смеётся и вместе с Кейтой заходит на кухню, жадно вдыхая запах их общего ужина. Он усаживает девушку на свои колени, обнимая рукой за талию, чтобы максимально насытиться физическим контактом; тем более среди присутствующих снобов не было. Синохара всё ещё немного смущена, и всё усугубляется, когда Ран открывает рот:       — И даже не пососётесь? — он получает тычок в бок от Мии, но всё равно громко беззаботно смеётся, а Кейта думает, что у злых людей не может быть такого смеха: счастливого, заразительного, искреннего.       — А вы? — отвечает Риндо, чувствуя себя сейчас самым довольным жизнью человеком, и этими ощущениями он делится с Кейтой, чтобы она расслабилась и перестала зажиматься.       — А мы уже, — откровенно делится Ран, со всей нежностью касаясь Мии и заключая её в объятия, становясь позади молодой женщины, словно щит, закрывающий от опасности.       — Я успела забыть, какие вы оба бесцеремонные, когда вместе находитесь вне работы, — фыркает жена Рана, а потом всовывает в руки мужа тарелки. — Аж выпить захотелось.       — Что ты хочешь, душа моя? — Хайтани ставит посуду на стол, перед Риндо и Кейтой, весело подмигивая последней. Соулмейт младшего брата, к удивлению самого Рана, не вызывает внутри раздражения или неприятия; но девочка слишком уж пугливая — придётся не только Риндо приложить усилия к тому, чтобы дать Кейте понять — она в безопасности.       — Твоего яда, — продолжает ехидничать младший Хайтани, усаживая Синохару на своё место и вставая, чтобы достать из бара бутылку красного вина.       — Его я и сама достану, — говорит Мия, пока Ран берёт со стойки бокалы и широко ухмыляется, смотря на жену масляным взглядом. Она отвечает тем же, а потом, не выдержав, встаёт на цыпочки и целует Хайтани.       — Вы отвратительно милые, — Риндо ловко открывает бутылку, а Кейта встаёт и осторожно забирает бокалы из рук Рана, что тут же обнимает Мию, прижимая ближе к себе. Девушке на самом деле — на удивление — уютно в этой атмосфере, и она не чувствует себя лишней, как бывало на общих ужинах с родителями. И Риндо, и Ран — совершенно непосредственные, смешливые и открытые, и вот это становится для Синохары настоящим удивлением. Таких Хайтани точно не знает никто, кроме неё и Мии. И это знание… объединяет.       — Если уж мы живём теперь вместе, не вижу смысла строить из себя джентльмена, — заявляет Ран, садясь за стол вместе с женой. Они оказываются сидящими друг напротив друга, прямо свидание на четверых, но Кейта втыкает свой взгляд в стол — старший Хайтани всё ещё вызывает в ней некий трепет. — Никогда им не был.       — Ты меня вчера на руках через лужу перенёс, — смеётся Мия, а Ран фыркает.       — Ты забыла добавить, что в лужу предварительно был постелен пиджак Рюо, — напоминает Риндо, чувствуя, как во рту скапливается слюна, а еда так и манит.       Над столом взрывается настоящий фейерверк хохота, и Кейте кажется, что их смех — хищников, тёмных и злых, — звучит слишком красиво; слишком по-настоящему, такого смеха никогда не звучало в её доме, и поэтому сейчас она слушает его, как музыку. Но больше всего внутри девушки другого чувства — благодарности, потому что ни один из них, даже холодный неприступный на людях Ран, ни словом, ни жестом не дают ей понять, что она — лишняя. Они принимают Синохару такой, какая она есть, показывая ей свои настоящие лица: такие же люди с недостатками и желаниями, умеющие любить, смеяться и шутить друг над другом.       — Полегчало? — вдруг интересуется Ран у Кейты, отпивая вино из хрустального бокала. Он смотрит на неё внимательно, но без неприязни. Синохара чувствует, как Риндо ласково сжимает её руку, поглаживая пальцы, и от этого девушка наполняется светом и теплом — он рядом. — Не боишься нас?       — А надо? — серьёзно спрашивает Кейта, и старший Хайтани расплывается в улыбке, больше похожей на оскал.       — Тебе — нет.       — Тогда точно полегчало, — она немного смущённо улыбается, так же отпивая вино. Алкоголь отдаёт приятным медовым послевкусием, действуя расслабляюще.       Дальше ужин идёт всё в той же непринуждённой обстановке, но Кейту стараются не трогать, чтобы дать пообвыкнуться. Острых тем, касающихся работы или родителей девушки, тоже не поднимают, хотя делать с этим что-то надо: чета Синохара, как выяснилось, была мстительной — чуть дочку замуж за выродка не отдали, чтобы объединиться с конкурентами и насолить «Бонтен». У Рана, правда, на этот счёт было весьма ёмкое и правдивое мнение: организации похуй на это.       — Всё, детское время давно кончилось, — улыбается Ран, когда они заканчивают ужинать. Пока ели, было решено, что сюда всё-таки будет наведываться женщина, работающая у старшего Хайтани и Мии дома — заниматься уборкой из них точно никто бы не стал. — Малышам пора спать.       — А чем же займутся взрослые? — спрашивает Риндо, снова пересаживая Кейту на свои колени — девушка уже откровенно клевала носом, устав за день от новых впечатлений, и сейчас умильно уткнулась носом в шею младшего Хайтани, обнимая его руками.       — Мы так давно здесь не были, — говорит Мия, вставая вместе с мужем из-за стола. — Пойдём шляться.       — Предаваться пороку, — поправляет Ран, притягивая жену к себе. — Хочешь, наведаемся в тот клуб?       — Лучше в нашу подворотню, — усмехается Мия, и глаза Хайтани темнеют. — Вижу, ты согласен.       Они покидают кухню, держась за руки, а Риндо осторожно встаёт из-за стола и идёт в их с Кейтой спальню, бережно держа Синохару в своих объятиях. В голове слегка шумит от вина и смеха, поэтому Хайтани открывает дверь лёгким пинком, от чего Кейта приподнимает голову и сонно щурится.       — Я такими темпами привыкну к такому, — усмехается она, снова укладываясь на плечо Риндо.       — К чему именно? — улыбается мужчина, садясь на кровать вместе с Синохарой.       — К тому, что ты носишь меня на руках.       — Так привыкай, цветочек, я буду делать это всегда, — ласково отвечает Риндо. — В душ хочешь?       Кейта вдруг выпрямляется на его руках, смотря прямо в глаза, и на Хайтани опускается то, от чего дыхание спирает, а пах наливается огнём. И от следующих слов Синохары вместо крови по венам течёт азарт и предвкушение:       — Хочу. С тобой.