От Харуно с любовью

      Холодный и липкий пот окутал его тело. Тору сел на постели, проводя рукой по лицу, пытаясь восстановить дыхание. Кошмары вернулись, и сон превратился в короткие фазы в два часа по три раза. Тору уже подташнивало от черных силуэтов в его сне, но почему-то он до сих пор никому не рассказал об этом. Он понимал, что должен был рассказать: родителям, учителю Какаши, учителю Гаю, Хокаге. Хоть кому-нибудь. Но он не рассказывал. Вместо этого Тору поднялся и пошел в ванную, стащил с себя всю одежду и включил холодный душ, закрывая глаза. Вода ледяными иглами врезалась в голову, плечи и спину, скатываясь по его телу, очерчивая две печати, которые горели черными письменами на его теле.       Первая размещалась на груди в области сердца и лучами расползалась в разные стороны, обхватывая его ребра, подобно доспеху. Вторая же находилась на животе ниже пупка. Основной иероглиф располагался как раз под ним, а уже от этого иероглифа расходились пять полос с древними письменами. Они обхватывали бедра парня и переплетениями поднимались по спине и животу к сердцу, пересекаясь с печатью Яманака. Такое сочетание печатей выглядело даже красиво со стороны. Если бы только они не сдерживали силы, которые не были подвластны Тору.       — Ммм… нет, ты еще не подходишь для меня, — хриплый, почти шипящий голос звучал внутри.       Вокруг была тьма. Тору стоял в воде по щиколотку и смотрел на золотую клетку. Там, впереди, в темноте извивались гигантские кольца. Нечто, силуэтом напоминающее змею, постоянно скользило, крутилось и вертелось. Однако его голова — по крайней мере, та часть, на которой располагались два красных огонька глаз, — не двигалась. Она замерла над полом и словно бы следила за Тору.       — Что ты такое? — Тору не узнал свой собственный голос. Он был непривычно звонким, с надрывом.       — Мое имя…       Тору распахнул глаза, осознавая, что он замерз. Его тело дрожало, руки не могли удержать мыло, и то просто выпало на пол. Сколько он уже был в душе? Ледяные струи казались теперь не иглами, а ножами, что втыкались в его обнаженное тело. Он с трудом дотянулся до вентилей и повернул их. Пальцы не слушались, и Тору пришлось напрячь все силы, чтобы выключить воду. Он шлепнулся на пол в воду и на четвереньках дополз до табурета, где оставил полотенце и чистые вещи. Будучи все еще мокрым, Тору потянул стопку белья, и та просто упала на него сверху. Харуно свернулся клубочком, пытаясь завернуться в полотенце, все еще трясясь от холода.       Темных силуэтов из сна уже не было, но теперь на смену душевной боли пришла боль физическая. Обожженная льдом кожа горела, а тело билось в судорогах. Тору забился в угол ванны на теплую плитку, докуда не достала вода. Он закутался в полотенце и засунул руки себе в подмышки, пытаясь хоть как-то согреться. Зубы стучали, а ванная перед глазами расплывалась причудливыми завихрениями. Тору протянул руку к шкафчику под раковиной и достал то, чем пока ему было не положено пользоваться по возрасту. Он долго рассматривал металлический блеск в свете лампы, чувствуя странное желание сделать с собой это. Он занес руку над предплечьем. Металл тонкой пластинки блеснул в руке. Алые бусины, подобно браслету, обернули его запястье. Их было не слишком много из-за переохлаждения. Тору смотрел на них, на то, как бусины становятся длинными цепочками, оборачивающими его предплечье, и чувствовал… облегчение.       К тому моменту, когда родители и сестра проснулись, Тору уже успел прибрать ванную и скрыться у себя в комнате. Его ночной душ остался незамеченным семьей, а потому, когда он с утра вышел из комнаты, мама встречала его нежной улыбкой:       — О, доброе утро, Тору-чан. Ты сегодня рано встал? Подожди немного, я сейчас приготовлю завтрак.       Тору прошел на кухню и уткнулся матери лбом в плечо, прислушиваясь к шипению бекона и к тихой мелодии, которую напевала мама. Несмотря на витающие ароматы еды на кухне, Тору глубоко вдохнул запах ее духов. Это был, пожалуй, его любимый запах. Он потерся щекой о плечо, пока она перекладывала бекон на тарелку. Мама была сейчас рядом. Сейчас не было никаких забот. Не было темных силуэтов, не было странной скользящей твари с красными глазами.       Рисоварка писком отозвалась о приготовленном рисе, и Тору нехотя отлепился от матери. Он достал миски, начиная раскладывать по ним рис. Где-то в доме послышался шум воды — это отец проснулся и умывался. Сакура шуршала в комнате, готовясь к походу в академию. Тору расставил тарелки с рисом на стол, где уже их ждали овощные закуски, и разложил бекон. Пока мама готовила яйца к рису, Тору стал наливать чай.       — Какие запахи! — отец вошел в кухню и потрепал сына по волосам. — Ты сегодня рано. Тренировка?       — Нет, просто по привычке встал рано, — Тору подставился под руку отца и тихо хихикнул, наблюдая за его демонстративным зевком:       — Ох, мне бы так. На работу совсем не хочется. Эх, возраст уже не тот, чтобы подскакивать в такую рань.       — Ты не настолько стар, чтобы делать такие заявления, — отозвалась мама, раскладывая омлет поверх риса.       Тору тихо хихикнул и сел на свое место, поставив кружки с чаем на стол. Показалась наконец и Сакура. У нее был сонный вид, а отросшие ниже плеч волосы были собраны в небрежный пучок. Она прозевала какое-то невнятное «всем привет» и плюхнулась на стул, тут же повалившись Тору на плечо. Мама ворчала о том, что дочь вся в отца, а Тору только и мог, что тихо хихикать, наблюдая за двумя сонными родственниками.       — А Тору, видимо, в тебя, мам. Такая же ранняя пташка, — сонно фыркнула Сакура.       На одно короткое мгновение Тору заметил, как вокруг родителей всколыхнули беспокойные эмоции, но они почти сразу же исчезли. Тору тыкнул пальцем в пухлую щечку сестры, заставляя ее поморщиться и сесть ровно.       — Вот начнешь ходить на миссии, тогда и поговорим, — поддразнил сестру Тору и начал завтракать.       Кухню наполнили звуки постукивающих палочек, жевания и просто утренней болтовни. Пока семья обсуждала планы на день и новости, которые не успели обсудить вчера, Тору задумался о том, что он увидел. Что родителей так взволновало в словах Сакуры? Почему они на короткое мгновение испугались? Чем больше он думал об этом, тем больше шла кругом голова. Он поморщился и нервно потер зудящее предплечье под напульсником. К счастью, ни родители, ни Сакура этого не заметили.       После завтрака Тору помог матери с посудой и пошел прогуляться до Неджи. Зима прошла незаметно, медленно приблизился март. Через каких-то полтора месяца Сакура закончит академию и сама станет полноправным ниндзя. Время так быстро летело, что Тору даже и не заметил, как выросла его маленькая сестричка. А казалось, будто она только что приходила к нему по ночам, прячась в объятиях от кошмаров.       Рука снова зазудела, и Тору нервно почесал ее. Вспоминая кошмары, он вспомнил и существо, что видел в галлюцинации, пока стоял под душем. Что это было за существо? Кажется, оно назвало свое имя, но Тору не мог вспомнить, как бы ни старался. Радовало одно: печати на теле вновь исчезли.       — Здрасьте! — Тору слегка поклонился на входе на территорию клана Хьюга.       — У них там собрание, так что не торопись, — отозвался кто-то из старших.       Тору в ответ снова поклонился и не спеша поплелся по территории, дошел до основного здания и сел там на веранде, подставляя лицо весеннему солнцу и болтая ногами. Вдалеке слышались голоса главы клана и еще пары старших членов. Тору не особо вслушивался, просто наслаждаясь погодой. Наконец на смену холодам пришло тепло.       Пока Тору ждал Неджи, в голову невольно пробралось воспоминание о недавних посиделках с Шикамару и Чоджи. Он в последнее время все чаще стал проводить время с Шикамару, хотя по большей части они просто лениво валялись на веранде его дома, изредка перекидываясь фразами. Госпожа Нара все шутила, что Шикамару плохо на него влияет, делая таким же ленивым, зато господин Шикаку, кажется, был доволен, ведь Тору стал больше отдыхать.       — Эгей, Тору-сан! — раздался знакомый бодрый голос. Тору лениво повернул голову и приоткрыл бирюзовый глаз, смотря на приближающуюся к нему фигуру в зеленом с широкой блестящей улыбкой. — Тоже пришел к Неджи?       Рок Ли, как обычно, энергичный, в своем обтягивающем зеленом трико, шел вприпрыжку. Его глаза сияли радостным блеском, а щеки горели, но явно не от встречи с Тору. Он догадывался, в чем могла быть причина такого эмоционального возбуждения Ли, но все же решил немного подшутить над другом, уточняя:       — Агась. Подумал, почему бы не провести время вместе. А ты как тут, Ли-чан?       — Решил позвать вас двоих на тренировку! Я зашел сначала к тебе, но госпожа Харуно сказала, что ты уже ушел! Поэтому я проводил Сакуру-сан до академии, — тут ли немного запнулся, и его щеки покрылись ярким румянцем, но он поспешил взять себя в руки. — Ну и побежал сразу сюда!       — А-а-а… вот как. Проводил Сакуру, значит.       Тору вновь закрыл глаз и тихо усмехнулся. Все же догадка была верна. Он был готов поклясться, что слышит, как Ли краснеет. И, видимо, чтобы сбить свое смущение, Рок упал в позицию лежа и принялся неистово отжиматься. Не то чтобы Тору не замечал взгляды друга на его сестру… и не то чтобы он был против этого… просто в такие моменты эмоции Ли напоминали пожар и от него хотелось отодвинуться подальше. Что Тору и сделал, пока Рок продолжал активно работать руками, отжимаясь.       Даже не открывая глаз, Тору почувствовал приближение Неджи. Он узнал его походку: легкую, но твердую. А также его эмоции: теплые, подобные солнечному свету, которые обволакивали, ласкали его щеки, оставляли на его закрытых веках поцелуи.       — Чего вы двое тут забыли? — голос контрастировал с эмоциями, но Тору больше верил эмоциям.       — Пошли тренироваться, Неджи! — Ли подскочил с места, решив перейти сразу к делу и не ходить вокруг да около. Хьюга в ответ хмыкнул что-то похожее на «идиот», но, кажется, Ли этого не расслышал. Тору поднял руку:       — Я пас, Хокаге до сих пор ругается на меня за то, что я мало отдыхаю.       — С тех пор как он дал тебе приказ отдыхать, прошло уже три месяца, — Неджи оказался неожиданно близко. Он потянул Тору за щеку, из-за чего тот заойкал, наконец открывая глаза и с обидой смотря на Хьюгу. Тору потер щеку, которая теперь покалывала, и обиженно ткнул Неджи в бок пальцем:       — И что? Раз дали приказ отдыхать, я и отдыхаю.       — Мне кажется, ты слишком много времени проводишь с ананасоголовым, — фыркнул в ответ Неджи, вставая ровно, — совсем обленился.       — Ананасо… ты о Шикамару, что ли? Ахах, надо будет рассказать ему про это прозвище, — Тору весело хихикнул и встал с веранды, поднимая руки в примирительном жесте. — Ладно-ладно, но я не взял с собой вакидзаси, так что будем пользоваться только кунаями.       — Отличненько! А я буду сражаться даже без них! — Ли просиял широкой улыбкой и поднял большой палец вверх. — Это будет мое личное испытание!       Тору с Неджи разом закатили глаза и пошли с территории клана Хьюга. Ли последовал за ними. Он в последнее время ставил себе все больше испытаний на тренировках, из-за чего зачастую оказывался побитым, но тем не менее все равно довольным. И, кажется, Неджи более чем устраивало избивать Ли каждый раз. У них были какие-то взаимные садомазохистские отношения, которые устраивали обоих. Тору не вмешивался в этот странный симбиоз, просто радуясь, что они двое дружат, пусть и таким странным способом.       Втроем они дошли до тренировочного полигона и, не сговариваясь, тут же начали тренировку, схлестнувшись руками и ногами. Они тренировались двое против одного, один на один, все против всех, сменяя стили сражений каждые несколько секунд. Несмотря на зуд в руке, Тору не отставал от общего темпа. Более того, эмоции ребят поддерживали его, заставляли не расслабляться.       Тору парировал резкие выпады Неджи, успевая перебить его руку в сторону, прежде чем «мягкая ладонь» коснется тела и выбьет из него дух на несколько секунд. Уворачивался от молниеносных ударов ногами от Ли, которые вертушкой проносились над его головой. Сам Тору ловко маневрировал между друзьями, текучий, словно вода. Кунай в его руках посвистывал, рассекая воздух, срезая редкие волоски с челки Ли, слегка царапая одежду Неджи. Он был на эмоциях, в азарте, все его движения были невероятно быстрыми, а действия друзей казались очень медленными, и он словно мог предугадать их.       В какой-то момент Тору настолько поддался чувствам, что не заметил, как нити эмоций обхватили его руки, ноги, обвили шею и словно подвесили, как куклу. Его сердцебиение изменилось, а мозг сдавило. Кровоток изменил темп, руки и ноги потяжелели. Его тело перестало принадлежать ему, вместо этого оно вело себя точно так же, как и тело Ли, отзеркаливая его действия, заставляя сражаться наравне. Сначала Тору даже обрадовался этому… что бы это ни было. Однако спустя минуту такого сражения он наконец понял, что не может вырваться из этих пут.       — Ли, остановись! — крикнул Неджи, отскакивая в сторону и замирая. Его брови сомкнулись на переносице, а активированный бьякуган сканировал тело Тору в поисках чего-то, что он пока сам не мог понять.       Рок замер, подняв одну руку и ногу, и Харуно застыл в такой же нелепой позе. Он пытался двинуться, но вместо этого чувствовал себя каменной статуей.       — Его поток чакры… — глаза Неджи побелели, изучая Тору. Чакра шла неровно, где-то действовала всплесками, а где-то почти истощалась. Но ярче всего чакра фокусировалась на руках, ногах и загривке, и словно бы невидимые обычному глазу нити тянулись к Ли, крепясь точно в таких же точках.       — Что происходит?! — Ли наконец встал ровно. Тору повторил его действия.       Неджи медлил, не решаясь дать ответ и встречаясь взглядом с Тору. Он несколько секунд вглядывался в пустые бирюзовые глаза, которые, кажется, утратили свой жизненный свет. И все же, собравшись, Неджи резко приблизился и со всей силы ударил Тору в солнечное сплетение мягкой ладонью.       В глазах Тору тут же рассыпались искры и следом потемнело, он упал на колени и очистил желудок от сегодняшнего завтрака. Ли и Неджи кинулись к нему, подхватывая под руки. Слезы и слюна потекли по лицу, Тору чувствовал, как дрожат его руки и ноги, но наконец-то он их чувствовал! Чувствовал именно свои конечности, а не чужие.       — Что это… было? — просипел Тору, позволяя Неджи вытереть ему лицо.       — Не знаю, но ты стал двигаться как… какая-то чертова марионетка.       Неджи впервые выругался, но Тору это не сильно волновало. Он повалился на руки Року и попытался восстановить дыхание, глядя из-под ресниц на бледное испуганное лицо Хьюги. Это было что-то ненормальное. Ли бережно обнял его за плечи, пальцами вцепляясь в одежду. Его самого слегка трясло, но тем не менее его плечо оставалось надежным.       — Мне нужно… к Третьему.

─── ◉ ───

      — Значит, он двигался, как марионетка? — уточнил Шикаку Нара, хмурясь и смотря на трех мальчишек.       Они находились в кабинете Хокаге, куда Неджи и Ли привели Тору, когда тот немного пришел в себя. Третий тут же вызвал глав семей Нара, Яманака и Харуно. Все тот же состав, что и раньше. Четверо мужчин выслушали рассказ детей о произошедшем, и каждый из них с беспокойством глядел на Тору. Тот сидел в одних штанах. На груди проступила печать от господина Яманака, но большинство пут на ней было разорвано и основной «замок» держался всего на трех переплетениях письмен.       Неджи и Ли выглядели обеспокоенными, бросая на Тору взгляды, скользя глазами по печати на его теле. Они и не предполагали, что у их друга есть нечто подобное. Да и Неджи бьякуганом никогда не замечал, чтобы чакра Тору вела себя как-то странно до сегодняшнего дня.       — Тору, — Иноичи опустился на корточки перед мальчиком и мягко взял его за руки, — было ли что-то, что вызвало в тебе какие-то особенные эмоции? Недавно. Возможно, сегодня или вчера.       Пальцы Тору еле заметно дрогнули в руках мужчины. Мальчишка опустил голову, и розовые пряди скрыли его лицо. Все присутствующие в кабинете напряглись. Тору чувствовал, как их эмоции начинают наполнять комнату. Не нитями, а как раньше, в детстве, густой тягучей субстанцией, невидимой для других. Он не хотел говорить о том, что его беспокоило, при всех. Да нет, он в принципе не хотел об этом говорить. Возможно, он бы мог еще поделиться этим с Какаши, но не с теми, кто присутствует здесь.       — Сон… мне приснился кошмар. Мне снились черные люди, — тихо проговорил он, кусая собственные губы. И, немного помолчав, решил все же добавить: — И красные глаза.       С губ Кизаши Харуно сорвался тихий стон, и он опустился на ближайший стул, бормоча: «Я так и знал, что это не пройдет незаметно». Неджи подошел к Тору, протягивая ему футболку и помогая одеться в чистую одежду, которую принес отец Харуно. Шикаку и Третий почти не слышно переговаривались, а Иноичи, слегка поджав губы, смотрел, как его печать скрывается под одеждой Тору.       — Учихи, да? — тихо спросил Неджи то, что не озвучили взрослые.       — Учихи? — удивленно повторил Ли. Его взгляд скакнул к Тору. — Но это же было так давно!       — Я не знаю, Учихи ли это, — Тору помотал головой, спеша успокоить всех вокруг. Наверное, все же не стоило добавлять про глаза. — Это просто силуэты людей. И просто красные глаза без шарингана. Они постоянно смотрят на меня, словно чего-то требуют от меня.       — Тору, ты еще принимаешь успокоительное, прописанное врачами? — негромко позвал его Шикаку и, получив кивок в ответ, на мгновение задумался. — Возможно, тебе стоит усилить дозировку перед сном.       — Ты что, хочешь превратить его в овощ?! — возмутился Кизаши, подскакивая со своего места.       Взрослые начали спорить, а Тору привалился к боку Неджи, чувствуя успокаивающее прикосновение Ли к его плечу. Окруженный друзьями, Тору чувствовал облегчение, а вместе с тем и слабость. Слишком много потрясений за один день. Он лениво наблюдал за эмоциональной жижей, что разлилась по полу, из десятков цветов, которые смешивались и превращались в грязь, мерзкими шлепками липшую к нему самому. Он настолько устал, что сейчас даже не мог реагировать на эмоции, что медленно поднимались к нему. Голоса взрослых слились в один общий поток слов. Тору даже перестал различать, кто и что говорил.       — Он не может контролировать свои силы. Надо увеличить дозировку и поставить более сильную печать. Он же еще ребенок! Что с ним будет от двойной дозы! Он и так на таблетках все детства. В таком состоянии он не может ходить на задания. Тогда, может, ты скажешь еще, что мой сын и ниндзя не может быть?! Если ты не забыл, он не совсем твой сын…       После этих слов в кабинете неожиданно наступила тишина. Шесть пар глаз уставились на Тору, ожидая от него какой-либо реакции на эти слова. Но все, что он мог сделать, — это уставиться в пустоту, ведь эмоциональная жижа поднялась уже до уровня его рта и мерзкие личинки чужой злости, обиды, заносчивости и ярости заползли в его рот, проваливаясь в тело, забираясь в дальние уголки его сердца.       Рука снова зазудела. Тору ее почесал.       Родители долго еще отчитывали его дома. Тору сидел, не смея поднять взгляд, разглядывая полоски на ковре. Пожалуй, даже хорошо, что он не сказал, что это далеко не первый кошмар. Он и сам не знал почему, но даже сейчас не решался рассказать обо всех причинах беспокойства, которые мучали его в последние полгода. Поэтому, выслушав тираду о том, что он не должен держать все в себе, Тору был отправлен в спальню. Его наказали, посадив под домашний арест, а это означало никаких прогулок с друзьями. Но, с другой стороны, он хоть как увидится с ними на тренировках и миссиях, так что все было не так уж страшно. Хотя это и был первый раз, когда его наказали, Тору не слишком расстроился.       Придя в комнату, Тору завалился на кровать и уставился в потолок. Во рту до сих пор ощущался неприятный вкус чужих эмоций. Чужая ярость, гнев, раздражение, отчаяние. Странно, что хоть они и забрались в него, сам Тору не испытывал этих эмоций. Они были где-то глубоко внутри, они спрятались, словно бы выжидая чего-то.       Тору повернул голову, посмотрев на прикроватную тумбу. Его взгляд задержался на ящике, где была спрятана его маленькая тайна, появившаяся сегодня утром. Возможно, именно из-за того, что он сделал, перенести чужие эмоции оказалось куда проще, не примеряя их на себя. Хотя из-за этого до сих пор зудела рука.       Он снял напульсник и осмотрел покрасневшее предплечье, раздраженное из-за тонких полос, пересекающих его поперек. В какой-то степени это смотрелось даже красиво. Но раздражение нужно было снять. Пошарившись в своей аптечке, Тору нашел охлаждающую и заживляющую мазь и нанес на руку. Будет нехорошо, если родители заметят это, поэтому он поспешил переодеться в домашние штаны и кофту с длинными рукавами.       До конца дня он сидел в своей комнате, выходя разве что на ужин да чтобы умыться. Родители продолжали ворчать на него, Сакура бросала молчаливые взгляды. Видимо, обиделась, что он не рассказал ей о своих кошмарах. Тору мог только виновато улыбнуться ей.       Когда Тору уже готовился ко сну, Сакура заглянула в его комнату. Ее глаза покраснели от слез, она нервно теребила юбку, сжимая ее пальцами.       — Я так испугалась за тебя. Думала, что-то снова случилось, что кто-то напал, что тебя украдут, будут пытать… Я столько уже себе напридумывала!       Сестра всхлипнула, крупные капли слез скатывались по ее щекам на платье. Она пыталась утереть лицо ладонями, но никак не могла остановить плач. Тору тут же сорвался с места и подскочил к ней, нежно обнимая и прижимая к себе. Вместе они опустились на пол. Сакура забралась в его объятия еще больше, пряча лицо в изгибе шеи, словно пытаясь спрятаться от бед. Ее хрупкое тело сотрясалось в рыданиях, а Тору только и мог, что шептать слова извинения, прижимая сестру сильнее к себе и гладя ее по спине.       Когда Сакура утихла, Тору понял, что она уснула. Он отнес сестру в ее комнату и вернулся к себе. Но не успел он дойти до кровати, как его привлек стук в окно. Тору подошел к нему, открыл, и на подоконник тут же запрыгнул Неджи.       — Привет, — он спокойно улыбнулся, смотря на удивленное лицо Тору. — Как ты?       Они лежали, смотря друг на друга в полумраке комнаты. Они слышали медленное, размеренное дыхание друг друга, чувствовали немного учащенный пульс под пальцами, когда их руки соприкасались и переплетались.       Лунный свет, пробивавшийся сквозь листву в окно, причудливым орнаментом ложился на кожу Тору, местами высветляя ее, местами затемняя. Неджи сам не заметил, как залюбовался его длинными ресницами, подрагивающим на закрывающихся веках, приоткрытыми в дыхании губами, тонкой шеей, местами покрытой маленькими пятнышками — следами, появившимися после сегодняшней тренировки. На мгновение Неджи посетила отчаянная мысль: оставить на этой шее и свое маленькое алое пятнышко. Поддавшись мимолетному желанию, Хьюга склонился над Тору, потягивая носом, вдыхая смешавшиеся воедино запахи кожи Тору и его геля для душа.       — Неджи? — еле слышно пробормотал Тору, разбуженный волосами Хьюги, упавшими на его лицо. — Что ты делаешь?       Он не ответил. Губы припали к холодной шее, захватывая кожу во влажный капкан. Тору сдавленно вздохнул, пальцами ухватившись за его запястье. Но Неджи не дрогнул. Наоборот, оставив одно краснеющее пятнышко на бледной шее, он спустился ниже, оставляя еще одно и еще.       Осторожно вывернув руку из хватки Тору, Неджи перехватил его ладонь, переплетая пальцы в замок и чувствуя, как в ответ Харуно сжал его руку.       — Неджи, — более настойчиво повторил Тору, все же заставляя Хьюгу взглянуть на его смущенное лицо.       Они смотрели друг на друга молча, пытаясь уловить глазами то, что ни один не рисковал произнести вслух. Первым снова сдался Неджи, наклоняясь и губами неловко скользя по щеке Тору к уголку его губ. Хьюга медлил, неуверенный в том, правильно ли он понял взгляд Харуно. Но, словно в ответ на его беспокойство, Тору приподнял лицо, ловя губами его губы, завязывая нерешительный и неумелый поцелуй. Его губы, как и шея, были сладковатыми, что заставляло лишь настойчивее вжиматься в них. Харуно, податливый и такой послушный, позволял ему целовать себя, позволял играться с собой. Его рука нежно забралась в волосы Неджи, запутываясь в прядях, лишь чтобы сжать их, вынуждая Неджи в ответ на такую легкую агрессию куснуть Тору за губу, вызвав тихий вздох из его груди.       Отстранившись, Хьюга еще раз осмотрел раскрасневшееся сильнее лицо Тору. Его влажные губы, оставленные на шее красные метки. Этот парень принадлежит ему. Пусть даже и сам пока не осознает этого.

─── ◉ ───

      В эту ночь спалось на удивление спокойно. Были тому причиной эмоции вчерашнего дня или же объятия Неджи, согревающие его всю ночь, Тору не знал. Но, как бы то ни было, наконец кошмары к нему не пришли. Проснувшись с утра, Тору обнаружил, что Неджи уже ушел и даже закрыл за собой окно. Однако постель все еще пахла им, и Тору обнял одеяло, зарываясь в него носом. Он глубоко вдохнул и ненадолго задержал дыхание, прежде чем выдохнуть. В голове закружились воспоминания о вчерашнем поцелуе. Его пальцы поднялись к лицу, обводя губы, все еще ощущающие вчерашнее соприкосновение с губами Неджи.       Его дыхание сбилось. Рука медленно опустилась от губ по подбородку, на шею, обводя алые отметины, оставленные Неджи на нежной коже. Рука плавно обвела шею, опускаясь по груди и напряженному животу, ложась на бедра и на мгновение замирая там. Он уже слышал об этом раньше… Видел в журналах, мельком читал в похабной книжке Какаши-сенсея, ему, в конце концов, рассказывал отец о половом созревании. Но Тору никогда всерьез не думал, что займется чем-то таким.       Его рука скользнула в спальные штаны, спуская их с бедер и натыкаясь на горячую липкую плоть. Тору до боли закусил губу, чтобы сдержать любые звуки, которые могли бы выдать его. Тело содрогнулось от предвкушения. Рука заходила вверх-вниз, размазывая липкий предэякулянт. Он сжал руку немного сильнее, двигая ею быстрее, сначала только сверху, но затем и по всей длине. Пальцы обхватывали плоть плотным кольцом. Влажные грязные звуки наполняли комнату, смешиваясь в унисон с прерывистым дыханием. Тору глубже вдыхал запах Неджи, оставшийся на одеяле. Голова закружилась, и на мгновение он перестал ощущать собственную руку. Вместо этого казалось, что шершавая от долгих тренировок ладонь Хьюги гладит его, стискивает, выжимая все соки.       Тору распахнул глаза, тяжело дыша, чувствуя, как нечто горячее вылилось в его ладонь. Он опустил взгляд, смотря на белую вязкую субстанцию, оплетающую его пальцы, подобно паутине. От стыда щеки вспыхнули ярким румянцем. Он сделал это. Он только что подрочил, представляя, как это ему делает Неджи. И он кончил от этого… Смесь смущения и восторга раздирала его изнутри.       «Хоть трусы успел снять», — пронеслось у Тору в голове, когда он потянулся за походной сумкой, доставая оттуда бинты и вытирая ими руку. Было бы позорно, если бы мама увидела следы его похотливого тела. Хотя… отец говорил, что это нормально — передернуть на кого-то, кто ему может понравиться. Но даже в тот момент Тору было слишком стыдно слушать от отца такие речи. А теперь было все так же стыдно из-за собственных действий.       Он пошел в ванную, захватив с собой чистые вещи. Быстро ополоснувшись в душе, Тору осмотрел свое тело. Печатей не было. К счастью. А вот на член было неловко смотреть, словно бы он виноват, что посмел возбудиться от запаха Неджи.       Когда Тору переоделся и вышел наконец в гостиную. Родителей уже не было дома, зато Сакура сидела за учебой, готовясь к предстоящим экзаменам. Она рассеянно поздоровалась с ним и уткнулась обратно в свитки, поэтому Тору завтракал один.       Он сидел, подперев голову рукой, и ковырялся в рисе. Несмотря на прохладный душ, Тору все еще был в легком трансе после произошедшего вчера вечером и сегодня утром. Нормально ли то, что они с Неджи поцеловались? Нормально ли, что Неджи поцеловал его? Ладонь Тору метнулась к шее, к замазанным на ней засосам. Щеки вновь кольнул румянец, но парень поспешил избавиться от этого наваждения.       Закончив с завтраком, Тору помыл за собой посуду и вышел к Сакуре в зал:       — Помочь с учебой?       — Ах, да, пожалуйста, я тут кое-чего не понимаю…       Тору сел рядом с Сакурой, слабо улыбнувшись. Давно он ей не помогал. Давно они не проводили времени вместе. Может, это их последние разы, когда они могут вот так посидеть. А потом уже будет не до этого. У них обоих начнутся миссии, задания, тренировки. На мгновение стало грустно. Тору погладил сестру по волосам, встречая ее удивленный взгляд, направленный на него.       — Мы выросли, Сакура. Стали уже взрослыми. А я… даже и не заметил этого, — Тору нежно оставил поцелуй на лбу сестры. — Оставайся такой же чудесной всегда, моя маленькая сестричка.