расскажешь о сиянии звёзд?

— бинго.       впервые кто-то подобрался так близко, куда шастун не позволял добраться даже самым близким. наверное, было немного обидно от того, насколько легко арсений смог прочитать незнакомого ему человека, как открытую книжку. это воспринималось достаточно закрытым в себе человеком так чувствительно, что сложно было держать эмоции в себе. а о скрытии страха, удивления и мимолетной благодарности не было и речи.       это не о шастуне. но это совсем не значило, что антон готов был открыться также легко, как бесконечный поток знаний в страницах, связанных книжным переплетом. он – не книга и не интересная игрушка, за которой было бы забавно последить, поиграть с ней, возможно.       собрав всю волю в кулак, а страхи в душу, юноша перестал отводить взгляд от штиля моря без единого намёка на волны, напротив, слишком спокойно, будто перед штормом, что и кричало о том, насколько много попов знает, словно сейчас уже предугадывает каждое следующее действие или сказанное слово шастуном, и последнего настигнет крах.                   это всё в твоей голове. — ты внимателен к мелочам, арсений. я выгляжу неискренним в разговорах? – антон думает, что порой стоит заткнуться и не пытаться лишний раз контактировать с обществом. его попытка исправить своё положение в чужих глазах наверняка выглядела так жалко, что ещё немного, и трясущиеся колени перестанут держать и вовсе.       в действительности мальчишку волнует не его физическое состояние. ситуация иная – арсений понял. — нет-нет, что ты? – усмешка не сходила с едва довольного лица, как бы говоря о большем, нежели рот обладателя, – не подумай ничего лишнего, просто мне и-н-т-е-р-е-с-н-о.       неужели этот интерес стоил хоть капли ветренного урагана, творящегося в душе мальчишки?       антон в какой-то момент посчитал себя каким-то зверьком в зоопарке, за чьим страхом в клетке было приятно наблюдать посетителям. не хотелось бы быть на месте маленького белоснежного козлика, которого антон помнит из детства. тот был зашуганным, вечно дёргался даже в лежачем положении, но оставался любимцем из всех зверей, которых он видел за последние три часа. как будто бы уже тогда потенциально он мог понимать, что именно ощущает тот козлик.                         он не ошибся. попов встаёт с барного стульчика и подходит практически вплотную к антону, пока в мыслях тревожится другое.       « прямо сейчас он может услышать моё учащенное сердцебиение. он узнает. посмеётся? »       отвратительно думать о каждом последующем исходе в версии теории вероятности, но шастун не может избавиться от навязчивого желания заглушить тяжёлое дыхание и отвести взгляд, всё же продолжая стоять на своём.       ему никогда не удавалось хорошо формулировать ложь, будь она в словах или жестах, она была отвратна. просто есть пытливые люди, ложь которым ненавистна. обычно они выводят на правду или переходят в нападение, глуша агрессией лжеца. а есть те, которым плевать, люди не смотрят дальше своего носа и их это устраивает. антона тоже.       удастся ли быть таким сильным до конца, антош? — можно я проверю кое-что? – чуть тише спрашивает арсений и, как только получает согласие в виде неуверенного кивка, вытягивает чужую руку, заведённую за спину, а после нежно обхватывает запястье всего двумя пальцами, совсем невесомо, высматривая дрожь конечности. — что тебя пугает?    антон не успевает ни за собственным потоком мыслей, ни за настоящим временем, только телом находясь вместе с арсением, пока сам он находится в прострации и какой-то необъяснимой панике из-за близости, из-за серьёзности чужих предположений.             или правильнее будет сказать, самоуверенных утверждений?       ещё полминуты попов держит запястье, а после осторожно отпускает, не отходя ни на шаг. ему было важно то, какой придумает ответ антон, словно он только и ждал обмана, тешил себя чужим остепенением. — арс, мы оба, ещё в твоей ванной, поняли друг друга, что я.. — нет, пожалуйста, – отрезал мужчина, серьёзнее взглянув на антона, – почему тремор сейчас? скажи мне. арсений в момент напомнил юноше упёртого ребёнка. не слушает никого вокруг себя и ждёт только правильного ответа, удобного для себя. это раздражало, ведь попов совсем не казался таким. с самого начала их недолгого знакомства он не был таким.       антон растерянно захлопал глазками, уже чуть ли не садясь на столешницу из-за откровенно близкой их позы, лишь бы отодвинуться хотя бы на полсантиметра. — он постоянный, дело не в тебе. ты был прав, арс, и может я покажусь странным из-за того, что словил паничку на пустом месте, но ты никогда не сможешь понять в чём именно проблема. так зачем же ты лезешь в душу незнакомца, при этом не дав никакого повода на доверие? синдром спасателя? глумление? потешить эго? нет.. тут что-то другое.. я не знаю, арсений, но ты, блядь, так прав, что я уже кучу всего напридумывал за вечер, хотя мы, по сути, знакомы не больше суток! – арсений хотел что-то вставить и успокоить бушующие мысли уязвимого мальчишки, но чужая выставленная рука не дала и слова промолвить, поэтому он промолчал, давая высказаться, на что юноша имел полное право. — если бы это было простая потеха над лохом, то ты бы не стал успокаивать меня своими разговорами ни в поезде, ни в ванной, ни на протяжении всего вечера, так почему, арс? это ты скажи мне, почему?       отзеркалив вопрос, шастун наконец закончил, видимо только-только осознавая на что осмелился. — антон.. – чуть тише начал арсений, опустив тяжёлый взгляд на тонкие конечности, больше не скрывающиеся за спиной у хозяина, кажется, он и не пытался их больше спрятать, – извини, я правда многое себе позволил, я не должен был лезть в то, что не касалось меня, ты прав, а я – нет. – спокойно проговаривал попов, но в его голосе проследилось явное сожаление, которое сопровождало весь оставшийся монолог, который антон слушал уже не так хорошо, не так внимательно, думая лишь о том, что себе позволил. ему бы хватило и простого "извини", да и если не кривить душой, то даже если бы арсений после его эмоционального всплеска прогнал его из квартиры, он бы посчитал только попова правым. антон считал себя придурком, который никогда не сможет признать, что вина может лежать не только на нём. мысли съедают разумные отголоски и разрушают фундамент здоровых отношений, выстраивая только новые массивные стены между антоном и людьми. потому что антон неловкий, глупый, тихий. антон слишком боится показать себя людям, а способствует этому непонятное чувство внутри – отвращение и стыд за себя. когда именно это появилось шастун так и не понял, но это так глубоко засело в голове, что он просто не захотел разбираться с проблемой и принял как данность, как часть себя. это и есть его ошибка, признать которую ему сложнее, чем обвинить себя во всех смертных грехах. — извини.       антон нахмурил брови, а после отстранился в сторону от собеседника, понимая, что большего он себе не позволит, не скажет. он оборвал всё, что и следовало бы ожидать от неуверенного в себе человека, который никогда не мог бы представить себе никаких других ситуаций, кроме самых скверных, где к нему бы был проявлен интерес, не считая родных и близких. и то, те привыкли к любым выпадам тревожника.       антон подошёл к креслу, чувствуя на своей спине обеспокоенный взгляд, уже не веющий таким спокойствием, скорее – предвещающим штормом. он нашёл свой рюкзак и, покопавшись в нём, оставил на комоде половину суммы от заказа, чем и намекал на скорейший уход, кинув взгляд на наблюдателя. — извини, мне правда жаль. я просто не способен общаться с людьми по-человечески.       когда в последний раз антон мог позволить себе ответить так, как и вправду думает, а не так, как нужно, не по заготовкам словарного запаса? наверное, это так редко, что шаст даже не может прикинуть как давно мог позволить себе такой выпад. это было слишком смело.       ещё пара прощальных слов и небольшая благодарность за приятный, правда приятный, вечер и антон уйдёт, чтобы никому не мешать, а завтра уже сможет объясниться диме во всём, может с обрезом некоторых моментов. — нет, шаст, нет.. тебе не за что извиняться. антон, я не хочу, чтобы ты уходил. – хозяин квартиры мнётся прямо перед виновником шторма в открытом океане, и закусывает губу, глянув на мирно сопящих друзей. но пара секунд и искры во взгляде, подобно нежным волнам, отражающим молнии бушующего неба, загораются, – сходи со мной на лоджию, покури со мной, поговори со мной, шаст, –приулыбнувшись, арсений подошёл к шастуну, прикусив нижнюю губу от волнения. — расскажешь о своей работе? – морские водоросли умиротворенно огладили воду и сплелись воедино, давая надежду, опору. антон улыбнулся также мягко. все могут оступиться, но они также и могут пойти на уступки друг другу. арсений встретился с шастуном взглядом, а по телу пробежались мурашки от такого простого, но успокаивающего ответа.       осознание только начало доходить, как это было самоуверенно со стороны попова – лезть туда, докуда рано добираться, пробираться наперед, несмотря ни на какие ограды.             доверие – это нечто большее.       но это совсем не значило, что он бы не вернулся в начало, дабы испытать все эмоции, он жалеет, но ни о знакомстве с антоном. не значит и то, что он не вернётся к размышлениям об этом человеке ни единожды. просто не сейчас, не с давлением, не с таким антоном.       когда в последний раз арсений волновался за кого-то по-настоящему? он и не припомнит уже случая, когда это была ни вежливость и даже ни необходимость.       это что-то новое, что-то столь общее для обоих, объединённое только лоджией квартиры, откуда до самого рассвета веял дым, сдуваемый слабым ветерком и едва слышные для соседей перешёптывания и тихие смешки двух голосов.       они же всё исправят, всё с чистого листа, только, пожалуйста, пусть почерк останется тем же.