The Masked evidence

      Редко проглядывающее среди кучевых облаков солнце так и не смогло до конца просушить черепицу от прошедшего ночью дождя. Ботинки иногда скользят, несмотря на устойчивое покрытие подошв, но Корво пока ни разу не потерял равновесия, скрываясь весь день на крышах в компании птиц. Ему удалось уснуть крепко в заброшенном доме, скрывшись на антресоли, когда внизу тушевалось в грязи несколько бездомных, согреваясь у смердящего жареной крысой костра. Это лучше, чем сомнительный чердак с одним выходом, где преследование может легко найти и прижать. В квартале полно высоких домов, приставленных друг к другу вплотную так, что можно без промедления обойти половину района, почти не растратив сил, а торговля на улицах не задаёт вопросов, обменивая домашний хлеб на несколько неподдельных монет. Однако ближе к вечеру мужчина больше всего надеется на встречу и выбирает несколько удобных коньков, с которых будет лучший обзор, а за скатами можно укрыться от глаз и задержаться до появления Эмили. Он также знает, что эти крыши выглядят наиболее очевидным местом для засады, и даже готов к появлению врага, но лучше, чтобы первой на них обратила внимание дочь. Вороны должны привести её прямо к ним. Хочется надеяться, что совместное расследование в Дануолле не приведёт в очередную западню, что зацепки дадут нечто большее, чем сражение или, наоборот, пустышку, придуманную специально для них.       Чайки всё ещё кружат в воздухе, часто взмахивая крыльями и крича во всё горло, то отдаляясь от берега, то вновь возвращаясь к нему. Стаи чернопёрых галок избегают их, зная, что проиграют лапам и клювам, созданных для разрывания плоти. Глазами Корво следит за плавающими высоко в небе силуэтами, припоминая, как однажды стоял на вершине одной из башен моста Колдуина и смотрел на реку в закатных лучах. А ещё смотрел на Башню, неприступную, недосягаемую для него, где осталось всё самое лучшее и там же погибло. Это была навязчивая идея забраться как можно выше и подступиться к краю, посмотреть на город оттуда, где всё может определить один шаг, когда вдруг покажется, что стоит раскрыть крылья – ветер подхватит. Холодный бриз тогда обдал лицо влагой, напомнив вдруг о таком же холоде, который ждёт по другую сторону. Там не будет ни солнца, ни неба, ни звёзд, не будет ни боли, ни крысиной чумы, но не будет и Эмили. Она ведь ждёт его, спасителя, последнего знакомого человека. Тепло её миниатюрных объятий способно согреть и наполнить смыслом самую мрачную жизнь. Они нужны друг другу, как путеводный маяк кораблю. Он не хотел прыгать, а только усилить вкус того, ради чего так старается жить. Больше Корво не доводилось взбираться так высоко. Не было ситуации и подходящего момента.       Хотелось бы однажды показать Эмили её город с высоты птичьего полёта.       Краем глаза Корво замечает движение, и это отрывает его от мыслей: тень на крыше, слишком далеко, чтобы рассмотреть, – ассасин, не иначе. Он перемещается по сторонам здания и выглядывает вниз. Мысли о маяке сливаются с мыслями о сегодняшней встрече. Корво вычисляет момент и незаметно соскальзывает с конька к стыку между крышами, чтобы остаться в тени, но иметь возможность отследить подражателя в маске, который явно двигается по следу из воронов. Его придётся убрать. Корво собирается использовать перемещение, но медлит, всё надеясь, что среди прохожих появится знакомая фигура, но враг появляется на крыше склада и всматривается в стеклянный настил с открытыми окнами, и вдруг исчезает. Если Корво задержится, то потеряет ассасина, но дочери всё нет и нет, а необходимо что-то сделать, пока не стало ещё хуже. Мужчине очень не хочется принимать такое решение, но в сжатом кулаке собирается энергия, и он перемещается.

***

Воздух внутри наполнен пылью и сильно пересушен. Посередине прямо от двери пролегает широкий коридор, рассекающий помещение пополам, и примерно из середины доносится гудение приглушённых мужских голосов. Судя по всему, там стоит не больше трёх человек и ведут разговор о бумаге, которой повсюду полно в ящиках. Здесь есть ещё второй этаж, также рассечённый на две части этим коридором, соединённые двумя мостками. Это новый склад, судя по свежему дереву и планировке, позволяющей экономить на электричестве через естественное освещение из мансардных окон. На пол ложатся только чёрные тени стропил и слегка рассеивается голубоватый свет боковых ламп. Визуально создаётся ощущение, что здесь холодно.       Колдуин двигается с места, пока её не заметили, к ближайшей лестнице и поднимается на этаж выше, вслушивается в каждый шорох, стараясь распознать чьё-либо присутствие по малейшему звуку, и только потом осмеливается заглянуть в незапертый офис. — Эй, вы! Сюда нельзя, — внезапно, но в довольно спокойном тоне предупреждает мужчина, находившийся на другой стороне этажа и заметивший не принадлежащую этому месту фигуру.       Эмили оборачивается, когда он стремительно направляется к мостику, но просто быть выпровоженной отсюда не входит в планы, а потому тут же выдвигается в другую сторону. Шаги ускоряются, их разделяют всего сорок футов. Пройдя в другой офис, девушка тут же проскальзывает за следующую дверь и закрывает почти перед самым носом преследователя. Как только работник склада входит следом, то не находит никого в маленьком помещении. Даже включив свет, не много для себя проясняет: кабинет пуст несмотря на то, что он шёл за гостьей буквально по пятам. В замешательстве мужчина скребёт затылок и медленно проходит внутрь, но, кажется, ему только становится не по себе при разглядывании пустой коморки с картотечными шкафами, установленными друг к другу вплотную. «Как будто испарилась», — думает он про себя, оборачиваясь по кругу, а затем просто уходит.       Проскочив в последнюю комнатку, Эмили поняла, что здесь тупик, и подняла голову, где в потолке заметила открытый люк с уходящими в него проводами. За секунды Колдуин ловко вскарабкалась на шкаф, подсобив ближайшей тумбой в качестве промежуточной ступени. Дверь открылась в тот самый момент, когда она только-только выбралась, мужчина ещё мог бы заметить её лодыжку, если бы взглянул вверх, но в этот раз повезло. Если вход на чердак есть над этим помещением, то наверняка есть и где-то ещё.       С высоты строп можно осмотреть это длинное «сечение», поделившее здание пополам, а также тех людей, разговаривавших о качестве бумаги, кажется, для своего журнала. Оба этажа открываются как на ладони, но ничто не привлекает внимание. Корво наверняка бы выбрал это же место высоко под сводом, но здесь нет никого, кроме самой Эмили и гуляющего сквозняка. Окна оказываются открыты, это из них сквозит, зато теперь можно выбраться на крышу.       Здание старого склада стоит практически вплотную, разве что возвышается над новым на каких-то двадцать дюймов, и тоже принадлежит мануфактуре переплётчиков. На ближайших крышах не видно никого, Эмили ждёт хоть малейшей подсказки, но даже птицы не двигаются с места, выбрав своё место для ночлега на фронтонах соседних домов. Возможно, они с отцом каким-то образом расходятся, пока ищут друг друга, потому что Корво не стал бы вести её сюда, если бы не ждал. Разве что те птицы были ложным следом, и они сейчас находятся в разных частях города. Чем больше Колдуин думает об этом, тем больше сомнений рождается в голове.       Эмили пробирается через маленький воздуховод на чердак. Под крышей с металлическим настилом довольно тепло и так же сухо. У них здесь мало что хранится: перевязанные стопки старых книг и испорченные обложки, пожелтевшие от сырости и облитые чем-то бумаги, скрученные верёвочки и невыпущенные газеты – барахло. Эмили осматривает всё без интереса, стараясь пройти по скрипучему полу как можно тише и добраться до открытого люка. Спустившись, она попадает в слабо освещённую кладовку и прикладывает усилия, чтобы понять, есть ли кто-то за дверью. Скорее всего, там тоже находится офис, как в предыдущем здании, но она не уверена, что всё гудение и треск исходят от живого человека, а не от прогнивших стен и ржавого железа. В конце концов, императрица приоткрывает дверь и неспеша осматривается: два стола по обе стороны комнаты, маленькая печь и шкафы с выдвижными полками. Через стёкла можно увидеть часть этажа, заполненного ящиками и старой фурнитурой. Почти везде зажжён желтоватый свет, но заполненные широкие стеллажи создают впечатление многоэтажных домов, нависающих над городскими узкими улочками, куда проникает мало света. Отсюда видны верхние полки, эти офисы поставлены на платформах, чтобы достигать потолков, а под полом протянулась вентиляционная шахта, раз у самого плинтуса заметны вытянутые зарешёченные проёмы. Эмили осторожно выглядывает в окошко офисной двери и только потом выходит.       Между полок слышны голоса – склад не пуст, – а она даже не представляет, с чего начать. Нужно прислушаться и оценить расстояние, на котором находятся люди, осмотреться на случай, если кто-то рядом действительно бесшумно зачитался книгой и может внезапно поднять голову. А что будет, если её действительно заметит какой-то работник: выпроводит и сдаст страже? Скорее всего, так и поступят, хотя вряд ли стража успеет прибыть раньше, чем Эмили сбежит, потратив впустую свой шанс осмотреться.       Тем временем появляются приглушённые шаги, и голоса становятся немного ближе, хотя продольный коридор под окнами офисов всё ещё пуст, на мгновение что-то кажется ей, стоит обернуть голову в противоположную сторону. Она прячется, ступив на одну ступеньку выше, и выглядывает лишь одним глазком, чтобы удостовериться. Тот, кто находится чуть поодаль, ближе к концу, делает то же самое, затем исчезает и появляется вновь. Подняв руку в кожаной перчатке, человек оттягивает воротник, или шарф, и тогда Эмили узнаёт лицо. Он кратко зовёт рукой к себе и снова исчезает за углом. Нужно только воспользоваться моментом, пока коридор пуст.

Audiomachine, Harry Lightfoot – Distant Shadows

      Оглядываясь по сторонам, в ожидании любого движения, Колдуин быстро перебегает вдоль стены и сразу встречается взглядом с отцом. — Хэй, — тихонько на выдохе и со звоночком радости шепчет Эмили, но вместо приветствия Корво шикает и зовёт за собой.       Они быстро передвигаются в самый угол этажа, остановившись под окнами последнего офиса, на которые отец тут же оборачивается из-за голоса. — Том, это ты?       Его очень слабо слышно, хотя мужчина едва не прикладывается лбом к стеклу, чтобы посмотреть вниз. Корво уже не смотрит вверх, прижавшись лопатками к стене и присев, что также повторяет и Эмили, только её взгляд направлен прямо в потолок, в ожидании, что из-за стекла кто-то высунется или откроется дверь. Они немного ждут, только Аттано беспокоит не этот человек, по всей видимости, потому что он осматривается вокруг, и в определённый момент, понятный ему самому, направляется к полкам, и примерно на середине резко останавливается. Эмили, следующая за ним, просто не понимает, что происходит, и бесцельно оглядывается, пока не замечает шорох.       За стеллажом кто-то есть. Размеренные ритмичные и нарочно тихие шаги едва ли как-то отражаются эхом или через скрип деревянного пола, но можно различить, как этот кто-то медленно ставит каблук почти одновременно с носком, уменьшая количество шума от подошвы. На нём что-то слабо позвякивает, и если не вслушиваться в такие детали, то и не заметишь вовсе за голосами людей поодаль и шумом снаружи. Тот человек идёт в противоположную сторону. Корво замирает, пока он не проходит немного дальше, и резко присаживается ниже, показав Эмили жестом сделать то же самое, затем в таком положении переходит к разделению между стеллажами, чтобы выйти из лабиринта. Не останавливаясь, они вдвоём перебегают к отделённой ширмами части. Она занимает столько же места, сколько офисы на противоположной стороне, но не имеет платформы и заполнена не бумажным мусором, а чем-то в роде частей столов и старых кресел, которые уже никогда не увидят свет. Скорее всего, в этом месте хранится то, что пойдёт на утилизацию, но должно пройти время, пока удастся договориться с каким-нибудь перевозчиком взять сломанную мебель, а потому хранить на первом этаже просто невыгодно.       Они оба останавливаются сразу за ширмой, не отходя далеко от пустого проёма, через который вошли. Нижняя половина хорошо закрывает их, если присесть, а полоса с решёткой позволяет выглянуть и проверить обстановку в проходе. Пока что всё чисто. Эмили видит, что на лице отца чётко расписана тревога, но вопросы пока неуместны. Аттано бесшумно находит её ладонь и сжимает в своей. Всё будет в порядке, как только они выберутся отсюда. Эмили чувствует его тепло и сплетает пальцы, посчитав это своеобразным знаком поддержки. В свою очередь, Корво надеется, что его амулеты охватят силой и дочь, если они будут достаточно близко друг другу. Резная кость с шеи Фриды должна прикрыть их обоих, если маска появится критически близко к ним.       По полу скользит рассеянная тень, прерывающаяся решёткой ширмы – похоже, преследователь проходит мимо. Аттано осматривает столы и ищет варианты обхода, чтобы обоим остаться незамеченными, и в этот момент посреди участка с деревяшками и ящиками из пространственного портала появляется человек. Не зная и не ожидая даже, что их преследователем был один из банды, Эмили вздрагивает и не может оторвать глаз от источающей опасность фигуры. Мужчина продолжает равномерно и бесшумно двигаться, осматривая склад, не видя своих целей из-за хлама, зато им двоим видны как минимум его ноги. Маска внезапно оборачивается, как будто бы вылавливая тех, кто решит пробежать за спиной, но не видит и не слышит никого. Корво сжимает руку и тянет чуть-чуть в сторону, указывая Эмили направление, а она сама не может определиться, куда смотреть: то на отца, то на примерное расположение маски, но послушно переходит за сложенную на старый стол мебель, доверяя вслепую. Здесь можно временно укрыться, но почти сразу настилает паника, потому что Корво не идёт следом, а маска медленно идёт к нему прямо за её спиной.       Аттано ждёт подходящего момента, когда бандит сделает ещё один шаг вперёд, и только тогда сдвигается с места, перебираясь вплотную к Эмили. Ещё какое-то время они не двигаются, затем делают небольшой шаг к сложенным друг на друга креслам, когда маска оказывается ближе к выходу. Там он и исчезает. Эмили продолжает смотреть в ту сторону, где только что пространство проглотило человека и переместило в неизвестном направлении. От неведения одолевает страх, ведь враг может оказаться где угодно и внезапно ударить в спину.       Отец ведёт себя куда смелее, окидывая взглядом нагромождённую мебель, не оставляя другого выбора, как следовать за ним. Под столом можно было бы пробраться немного дальше, на что указывает мужчина, проблема лишь в том, что сам он сюда не пролезет. — Иди к лестнице, — Корво не использует голос, едва дышит, создавая слова одними губами, и даёт понять, что им придётся ненадолго разделиться.       Тревожно вновь оставаться поодиночке, когда поблизости находится один из тех колдунов в маске, но императрица послушно просовывается под мебелью, чтобы оказаться в другом лабиринте. Она слышит лёгкий треск и кожей ощущает присутствие, от которого волоски на теле встают дыбом. Остаётся только надеяться, что это отец. Пространства здесь не много, если нашёлся другой путь, должно быть, это он. На складе всё ещё есть люди. Эмили протискивается между шкафами и сразу скрывается за несколькими ящиками, буквально сжимаясь, чтобы уместиться в тени. Из-за угла мало что можно рассмотреть, коробки загораживают полный обзор, но до ушей доносятся незнакомые голоса. — Какая гладкая и белая. Такую могут себе позволить только аристократы, — хриплый голос этого мужчины звучит так, будто мыши грызут кусочки мела, и при этом человек довольно спокоен. — Лучше только в башне Дануолла разве что.       Другой мужчина определённо улыбается, предвкушая выгодную сделку. Эмили высовывается ещё немного вперёд, желая хотя бы примерно определить, где стоят эти люди, и краем глаза замечает движение. Короткие отблески света ложатся на живой объект в тени, и она распознаёт черты лица, когда Корво поворачивается к ней. — Да брось, все использую то, что могут себе позволить, да и вряд ли там есть такая бумага – в соображениях безопасности.       Снаружи скрипят перерезаемые верёвки и трещит перелистываемая стопка бумаги, пока между людьми повисает пауза. Корво бесшумной тенью перебегает на другую сторону прохода и скрывается между ящиками и перегородкой. — Чтобы Её Величество не поранилась о край листа.       Остроумная шутка нуждалась в не менее остроумном объяснении. Если бы они только знали, что Её Величество скрывается прямо за их спинами.       Отсюда до лестницы остаётся совсем немного. Девушка легко протискивается между заставленными шкафами и выбирается вслед за отцом, и они, не задерживаясь, сбегают вниз. Корво останавливается у основания и указывает на окошко у самого пола. На нём отсутствует решётка – можно запросто пробраться в подвал, если он знает, что делает. Помещение почти не оборудовано и, фактически, не выглядит так, будто его вообще используют, кроме как в качестве коробки для труб и генераторов, зато его неплохо обжили жирные канализационные крысы. Запах их жизнедеятельности резко ударяет в нос даже быстрее, чем Эмили замечает светящиеся во мраке глазки. Её пробирает дрожью. К счастью, Корво отпирает дверь наружу быстрее, чем простое отвращение развивается в страх, что эти твари на них бросятся, защищая гнездо.       Подняв голову и вдохнув поглубже холодного воздуха, Корво отмечает значительно потемневшее небо. Отсюда он уводит дочь на пару дворов дальше, тщательно выбирая дорогу, чтобы не попасть под свет фонарей и взгляды особенно бдительных прохожих. В таком районе это скорее всего либо бандиты, либо работники тяжёлой индустрии, что зачастую одно и то же. Стражи мало. И им обоим вполне хватает переулка под аркой, где выбита лампочка, чтобы прекратить бежать, но это не останавливает Аттано перед осматриванием всего вокруг и позади, представляя себе малейшее движение за углом и в окнах. Эмили делает то же самое, подставляя образ того ассасина в маске под каждую тень, что темнее её собственной. Сигналом отбоя становится то, как Корво припадает спиной к стене и тяжело выдыхает носом. — Как ты? — Он слышит всё ещё быстрое дыхание дочери и интересуется её эмоциями больше, чем планом побега из дворца, хотя этот вопрос тоже стоит задать не последним.       Вместо ответа Эмили становится на широкий порог и подтягивает Корво за воротник к себе, просовывает ладонь под капюшон, чтобы коснуться щеки, и чувствует, как перчатка скользит по влажной шее. Теперь они на одном уровне, и ей гораздо легче выхватить у него поцелуй, прежде чем снова перейти к делам и стать серьёзными. Она помнит трепет, с которым он сжимал её ладонь. Корво не противится, с нежностью отвечает на просьбу о любви и насыщается присутствием. — Это не ответ, — произносит ей прямо в губы, едва выбираясь из затягивающих чувств. — Это поцелуй, — Эмили останавливается, как только утоляет накопившуюся тоску по отцу. Она не видит чётких очертаний его лица, зато хорошо помнит их, пальцем проводит по заросшему подбородку, подставляя в воображении все детали на свои места. — И? — Корво облизывает губы. — Меня напугало появление ассасина в маске. Видимо, я что-то упустила, и он проследил за мной. Прости, мне стоило... — Его привела не ты, — Корво мягко останавливает её перед самобичеванием, уловив нотки разочарования в голосе. — Как ты выбралась из Башни? Эмили вздыхает перед тем, как ответить надлежащим образом. Немного иронии ей кажется не лишней, раз отец считает разговор об ассасине не таким уж важным. — Составила целый план, расчертив его на твоей карте, усыпила несколько слуг, обманула смотрителя, подкупила стражу... — Вижу, настроение у тебя хорошее, — Корво улыбается, наблюдая, как Эмили спускается со ступеньки и становится прямо напротив него. — Лучше некуда, учитывая, что мы оба скрываемся ото всех ночью в тёмной подворотне, — лёгкая ложь быстро оказывается раскрытой, тем не менее, момент не испорчен, просто перед Корво сложно держать лицо. — Да ладно. Я сказала, что собираюсь за бумагами во дворец, и оставила всё на мисс Хелмсвотер, выпрыгнув из окна дилижанса. — Опять выдумываешь? — Нет.       Корво отстраняется от стены и выдвигается медленными шагами ко двору – она права, они слишком задержались на одном месте. Им нужно двигаться дальше, о чём подсказывает и кивок, подзывающий Эмили за собой. Тон становится тише, стоит им обоим выйти в более открытое пространство, окружённое сотней окон жилого квартала. — И плечо это пережило? — Не так хорошо, как хотелось бы. Оно болит всё время, я к этому привыкла, сильнее – только при резких движениях.       Упавший на их плечи свет цепляет внимание Эмили за непривычную одежду Корво, сперва напомнившую тот старый потрёпанный плащ, который пережил несколько лет службы, первый переворот и ещё много операций, которые Корво приходилось контролировать самостоятельно, но это не он. — Оно заживёт. — Где ты это взял? Постой, — она придерживает отца за плечо, чтобы тот хоть на мгновение притормозил. — Выглядит, словно из прошлого века. — Вообще-то такие были в моде лет десять назад.       И ни один из них не оказывается прав, потому что этому предмету гардероба определённо больше десяти лет, но это никак не прошлый век. Оно кожаное, потёртое на швах и бесповоротно испачканное на манжетах и подоле. Пуговицы от долгой жизни сиять золотом перестали, пошарпанные, они теперь слабо отражают матовый цвет. Угловатые и строгие узоры действительно были тогда ещё в моде, но некоторые швы определённо новые. — Он похож на твой старый плащ, только застёжек меньше, — девушка рассматривает рукав и замечает пятна на пальцах, не совсем напоминающие грязь. Оно размазывается, если дотронуться. — У тебя пальцы в чернилах, мастер Королевской тайной службы. — Знаю, — Корво продолжает понемногу шагать, намекая, что стоять им никак нельзя. — Вдруг бы это помогло меня опознать. — В каком смысле «опознать»? — Эмили метает строгий взгляд, ожидая скорее логичное объяснение, нежели шутку. — Если бы кто-то пытался меня скопировать. — Ну, такой раритет вряд ли удастся просто скопировать. Значит, ещё остались тайники, о которых я не знаю? — Конечно. Их слишком много, чтобы моя проворная дочь их все нашла. — Хм! Смешно, — фраза отца звучит больше как вызов, и Эмили его принимает, взяв теперь на заметку поиск новых старых тайников, где Корво прячет какие-то запасы на всякий случай. Интересно ведь, что и где он считает нужным хранить. — Я беспокоилась. Ты поранился?       Её взгляду попадается ровная дырка в перчатке поперёк ладони с засохшими пятнами, вероятно, крови, но проглядывающая кожа совсем не выглядит покалеченной. — К счастью, пострадала только перчатка. — Рада видеть, что ты в порядке. Не то, чтобы я не верила в тебя, просто, знаешь, трудно не представлять себе худшее. — Не волнуйся. Скоро мы вместе выпьем чай в саду. Я разберусь с бандой подражателей, и всё встанет на свои места. — Я принесла кошелёк с монетами, чтобы тебе не приходилось воровать. Отдам тебе его позже, как только остановимся, — Эмили ощупывает рукой пояс и, к своему удивлению, не находит кошеля на месте. Ей приходится остановиться, чтобы тщательнее ощупать, вдруг он просто переместился дальше за спину. — Проклятье, где мой... Чёрт. На улице в меня врезался мальчишка. Я даже ничего не почувствовала!       По началу, Корво внимательно смотрит, быстро поняв, что кошелька у неё нет, и просто смеётся, когда и до Эмили тут же доходит, что её умудрились обокрасть. Район не спокойный, этому нечего удивляться, где дома толстосумов граничат с квартирами фабричных рабочих. Здесь даже ребёнок знает, как залезть в карман и не быть пойманным. — В другой раз того и гляди до гола разденут, а ты не заметишь, — покачав головой, мужчина продолжает идти, нырнув в объятия тени, где тусклый свет фонаря не достаёт. — Это не смешно.       Ночью высокие дома выглядят ещё более угнетающими и мёртвыми, нависая прямо над улицами и глядя на припозднившихся жителей высокими узкими окнами, где редко горит яркий свет, – словно пустые глазницы. Из соседних дворов доносится собачий лай, а где-то совсем близко щёлкает зажигалка, но красненький светлячок появляется в десятке метров от них, по другую сторону неосвещённого дворика – это просто незнакомец. Почему-то среди таких домов всегда найдётся тот, кому труднее всего приходит сон. Высшие слои же с наступлением сумерек запираются в своих особняках.       Откуда-то сверху доносятся голоса, а затем резкий звон чего-то разбившегося, и почти сразу заплакал ребёнок. Корво не вслушивается в то, что их не касается, только чувствует, как в плечо толкает Эмили, видимо, слишком резко сблизившись. Она ровняется, чтобы не отставать, и всё равно оглядывается, словно опасаясь быть причиной происходящего в квартире. Ей не страшно, даже окажись она здесь одна, просто незачем лишний раз оказываться свидетелем чьих-то разборок.       В конце концов их вновь ждёт освещённая улица, и Колдуин взглядом ищет хотя бы одну табличку с её названием, совершенно не припоминая такой дороги, но и та не говорит ни о чём: Ньюден стрит, переулок Бэкшед, Торговая площадь. Холодный ветер резко ударяет в грудь, стоит им выйти из переулка к более широкой дороге. Здесь у самых ног по каменной кладке даже стелется ночная дымка, блестя влажными огнями на камнях. Впереди, на углу здания, в эту пору ещё светится открытый паб, и по мере приближения из него доносятся голоса гуляк и весёлая музыка. — Куда мы сейчас? — Эмили сомневается, что им снова придётся протискиваться в шумное заведение за информацией, когда у них всё уже на руках. — Нам придётся пройти через рынок Ньютон. Так безопаснее. — Разве не весь город принадлежит бандам? В чём разница?       Корво уверенно ведёт их в неизвестном направлении, отчего становится всё менее понятно, почему он не выбрал крыши. Пьяные лица даже посреди разговора обращаются к ним, стоит хоть краем плаща показаться под падающим жёлтым светом и блеснуть оружием в темноте. — В том, что пересечь проспект Сомонос после полуночи будет труднее.       Они пересекают проезжую часть и снова окунаются во дворы трущоб. Почему-то Колдуин будто почувствовала мнимую границу, о которой сказал отец. Ей даже стало прохладнее, когда на плечо упала капля воды с водостока. В углу несимметричного двора располагается маленькое пристанище бездомных, укутавшихся в лохмотья и греющихся, потирая ладони, у костров в нескольких мусорных корзинах, и в отличие от гуляющих в пабе они едва ли реагируют на появление гостей. Пахнет печёным картофелем и запёкшейся кровью. Эмили узнаёт этот запах и оглядывается по сторонам, внезапно обнаруживая на одном из костров из мусора вертел с жареной мелкой птицей. Эти люди едят что попало. Войдя в очередной тёмный переулок, девушка вздрагивает, сперва услышав, а уже потом заметив волочащего ноги старика, а затем Корво резко останавливается и отступает за мусорные баки, придержав дочь за предплечье. — Агенты.       Они правы, считая, что Корво станет скрываться в трущобах, где выше всего шансы остаться незамеченным, только они не учли, что место – всего лишь часть пути к адресу, а не постоянное укрытие. Эмили смотрит, как блестят глаза отца, когда он осторожно осматривает чёрные верхушки крыш, а затем также всматривается в углы и двери, ожидая рассмотреть очертания агентов Вимана или ассасинов. Скрыв руку в складках плаща, мужчина украдкой пользуется тёмным зрением, чтобы засечь силуэты раньше, чем наёмники найдут их самих.       Амулеты уже долгое время дрожат под плащом, и теперь Корво становится ясно почему. Он видит довольно много других: в нескольких метрах от себя, недалеко в пабе, а на третьем этаже дома напротив замечает алтарь. От самого Портерфелла Чужой молчит, не навещает ни в снах, ни у резных китовых костей, не подкидывает свои дикие рассуждения, построенные на метафорах и риторике, которые сложно потом разгадать. Мужчина без раздумий направился бы к алтарю, пробрался бы в квартиру и забрал несколько костей со стола, но в этот раз с ним находится Эмили. Не нужно придумывать другой причины, чтобы прекратить использовать магию и действовать как человек. Прежде чем вернуть взгляд на агентов, Корво замечает ещё несколько костей поблизости у тех же самых бездомных, в квартире с открытыми окнами, которую только что прошли, и в следующем доме на втором этаже, у кровати ребёнка. Последний выглядит даже привлекательно, напомнив форму какого-то животного, стоящего на задних конечностях. Он пульсирует больше всех остальных. Возможно, родитель вырезал его самостоятельно, нанёс руны и подверг обряду, чтобы связать с Бездной. Что примечательно, так это нахождение семи толстых дощечек на стене в другой квартире. Интересно, знают ли соседи об интересах друг друга. Скорее всего нет, иначе бы ребёнок не спал так мирно в своей постели.       В определённый момент Эмили дёргает за рукав, отзывая тихонько по имени, отчего Корво резко поворачивается к ней. Чуть впереди виднеется патруль, а из-за угла видно, как поглядывает в их сторону пара мужчин. Девушка указывает в их сторону, но отец отрицательно мотает головой, рассмотрев характерные кашкеты, которые уже видел. — Они находятся на своей территории. Пока что мы в безопасности. — Пока что? А нам нужно на их сторону? — Да, но не сейчас. Нужно дождаться полуночи. — Ты с кем-то договорился? Впереди стража.       Корво утвердительно кивает. — Они нас тоже не тронут. Подождём, пока отсюда уберутся агенты, и пройдём чуть ближе к Даунмаркет авеню. Там заберёмся повыше. — У тебя снова тайны от меня? — этот вопрос выскакивает неожиданно даже для самой Эмили, ведь она едва успела об этом подумать.       Корво довольно выразительно оборачивается к ней и задерживает взгляд, блеснув глазами. — Я ведь ответил тебе утвердительно.       Ей безумно хочется всё узнать. Они стремительно сближаются, быстро пересекая все личные границы, несмотря на разногласия и препятствия, так почему отец всё ещё противится посвящать её в дела, раз осознанно позволяет ей принимать участие в миссиях? Разве он действует противозаконно? Теоретически – да, но изначально его положение неправильное.       Девушка не отвечает ничего, посчитав неуместным продолжать бессмысленный допрос, коим их разговор быть вовсе не должен. Она тоже видит, как на крыше перемещается тень. Стража свободно проходит перед ними, не обернувшись. Они просто фланируют, отбывая время на службе, а не неся свои обязанности. Свингтаунцы в кашкетах каким-то образом уже растворились в своём переулке, но шпионы лиги никуда не уходят, и Колдуин предлагает первой: — Похоже, они тут надолго. Может, поищем обходной путь?       Сходит за правду. Не остаётся ничего лучше, чем просто уступить и пойти другой стороной.       Здание Роузберроу Индастриз выглядит полной рухлядью. Почему-то Эмили, вопреки осознанию течения времени, надеялась, что здание хорошо сохранится, будучи законсервированным в заражённом районе, так что вид опустевшего и “голого” кирпичного строения разочаровывает. Даже издалека оно казалось в куда лучшем состоянии, хотя сперва показалась лишь часть вывески в пролёте между домами, а сидя буквально напротив – видишь безжизненное строение, каких на самом деле много в городе. Даже бандиты его не присвоили. Огромная вывеска фамилии натурфилософа почти развалилась, обнажив голый железный каркас. Странно смотреть на окна офиса, вспоминая печальную историю Эсмонда. Эмили была совсем маленькой, когда прошло прощание с великим натурфилософом, подарившим империи промышленную революцию. Тогда она и не осознавала до конца, какое на самом деле значение в истории имел тот человек, а сейчас и представить не может, какой могла бы быть их жизнь, сделай он другой выбор.       Этот участок находится ниже назначенного места, и множество домов выглядят как высоченная дымящая волна из кирпича и стекла. Похожий вид открывается и со стен башни, и из дворца, которые не возвышаются так, как, к примеру, Часовая башня. Иногда величина города пугает, а иногда даёт ощущение величия и возвышенности – ведь это её город.       Эмили стоит на коньке, слегка покачиваясь от ветра и рассматривая другие крыши, где ютятся коты. Удивительно, как их популяция смогла начать восстанавливаться в условиях города, с другой стороны, в некоторых районах ещё много крыс можно переловить. Корво всё равно сидит спиной, обосновавшись на стыке между двух скатов, осматривая далёкие окраины и, кажется, выискивая движение под покровом ночи. Их непринуждённые разговоры на время прекратились. Отвлёкшись на чей-то голос, девушка смотрит вниз, не подходя близко к краю, вспоминая очень рискованный инцидент, когда, казалось бы, крепкий водосток внезапно подвёл, и следующим кадром уже были её покои, задёрнутый балдахин, сильная боль в теле и взволнованные лица отца и доктора Токсвиг.       Тогда ей очень хотелось проверить свой баланс и пробежаться по самому краю карниза. Ноги легко несли вперёд, равномерно отталкиваясь от черепицы, но в один момент крепление водостока отошло под стопой Колдуин и внезапно лишило опоры. Она пыталась зацепиться руками в первый же момент, но пальцы просто соскользнули, не дав и шанса предотвратить падение. Корво не успел даже заметить, как дочь исчезла из поля зрения, хотя была буквально на расстоянии вытянутой руки. Он только услышал, как во время падения Эмили вскрикнула, а затем крепко приложилась о землю. К счастью, поблизости людей тогда не оказалось, дом был всего лишь брошенной двухэтажкой в районе Айлонгтон на западе, и мужчина смог быстро переместиться к ней. Нельзя сказать, оставалась ли Эмили в сознании после удара затылком, только тихо хрипела от боли и пыталась повернуться со спины на бок. Отец смог забрать её, пока никто не заметил, что произошло, но также пришлось экстренно вызывать доктора, опасаясь серьёзных травм. К счастью, удалось избежать газетных статей о случившемся, но после этого Эмили напрасно не подходит к краю.       От высоты по телу мельком проходит дрожь, начинает кружится голова, и Колдуин приходится отшатнуться. Легко соскользнув по скату, она опирается ногами в ендову, чтобы задержаться, и не торопится о чём-то сообщать отцу, ждёт, пока пройдёт само, но к горлу подступает тошнота. — Мы можем где-нибудь остановиться? — она вновь чувствует, как про спине проходит дрожь и просто холодеют пальцы. — Я ужасно себя чувствую.       Корво отзывается незамедлительно, перебирается поближе и старается занять какую-то стабильную позицию рядом с дочерью. Он склоняет голову и хрипло мычит, вспоминая, что ближайшая привальная точка находится почти в Дебрис, и та едва ли имеет что-то ценное. Ему нечего предложить. — Отсюда далековато, — очень не хочется тратить время и делать петлю к окраине, к тому же Эмили в дурном состоянии просто не доберётся туда. Нужно придумать что-то другое. — Что произошло? — Голова кругом, всё тело дрожит и ноет.       Корво стаскивает перчатку и прикладывает руку ко лбу Эмили, но не чувствует жара. — Температуры вроде бы нет. Что случилось? — Возможно, это всё из-за давления и стресса. Я не смогла нормально уснуть, всю ночь снились кошмары. Почти ничего не ела – не смогла. Всё время думала, как тебе помочь. — Тогда всё ясно.       Корво кивает, осмысливая сказанное. Ему немного льстит, что Эмили так печётся о его состоянии, что не упускает ни одной мысли о деле, но с другой – она слишком усердствует, ограничивая себя в нуждах и доводя до такого состояния. Мужчина расстёгивает грудную накладку и вытаскивает откуда-то из-за пазухи бутылёк с эликсиром. Его-то он и отдаёт Эмили, предварительно открыв крышечку. — Мне снился ты, — легко признаётся Эмили, сделав пару глотков, — но у тебя были чёрные глаза. Не пустые глазницы, а весь глаз был бездонно чёрным. Твоё бледное лицо будто преследовало меня, оно было как бы твоё и одновременно нет. Иногда оно улыбалось не твоей улыбкой, а просто растянутыми губами. Жуть. Я каждый раз просыпалась в холодном поту, а когда засыпала вновь, то всё повторялось. Наверное, на меня так повлияли разговоры. Я говорила с Джеймсоном наедине. У меня ощущение, будто его подменили или заставили поговорить со мной насчёт колдовства и тебя.       Корво мгновение молчит и склоняет голову в бок, выражая некое сомнение. Джеймсон верен Канцелярии, ибо твёрдо знает, что Корво верен Эмили, а Эмили верна своей Империи. Трудно представить, чтобы Карноу мог встать на другую сторону, даже не зная правды. Разве что ему кто-то что-то рассказал и имел тому подтверждение. — Аббатство вполне могло воспользоваться тем, что Джеймсон твой советник и близок как друг. Только он не пугливый, и вряд ли бы сам поддался пропаганде. — Я понимаю. С ним что-то неладное творится, хотя разговор с Верховным Смотрителем прошёл очень спокойно, даже пообещал сохранить тёплые отношения независимо от исхода.       Забавно даже, что Верховный смотритель подошёл весьма дипломатично и не высказал личного мнения. Сколько помнится, единственным таким был Юл. Он придерживался нейтралитета, уважая и своё и чужое мнение, не высказывался наперекор, как это делали его предшественники, хоть и презирал поганские религии, о чём Корво услышал лишь однажды в личной беседе. Это была крупица исповеди Верховного смотрителя, когда он ударился в рассуждения. Не то чтобы Корво вообще придерживался какой-то религии основательно, хоть и преклоняет колени перед алтарями, но и к Семи Запретам ему дороги нет. Зато есть интерес ко всему, что может стать полезным однажды.       Поэтому Аттано даже улыбается и хмыкает, что не ускользает от внимания Эмили: — Что? Возможно, в конце концов, после твоего восстановления, они захотят каких-то доказательств, что королевская семья – сторонники Семи Запретов. Тем более ты. — Это не составит труда. В моей семье чтились Запреты, я знаю писания наизусть. — Я знаю, — девушка кладёт свою руку поверх ладони отца и легко сжимает. — Я начинаю бояться, что врагов у тебя больше, чем один подражатель с бандой.       До ушей Колдуин доходит всё больше мнений. Вполне нормально встретиться с сомнениями и начать тревожится за исход дела, когда с разных сторон наговаривают противоположные вещи. А от Эмили ожидают угоды всем.       “Каково это лгать в глаза безупречному защитнику, способному вытащить тебя наверх из любой ямы, как и сбросить с вершины прямиком в бездну? — как дуновение по затылку, шёпот прокрадывается в сознание, лишая возможности избежать его. — Ты ведь ощущаешь приближение неизбежного. Оно тревожит тебя, пробуждает среди кошмара, а потом ты смотришь в искренние карие глаза и продолжаешь утаскивать её во тьму.”       Он остаётся на задворках сознания, рассеявшись так же внезапно, как и появился. Пальцы Эмили лежат на руке там, где под перчаткой скрывается метка Чужого. Она ведь не знает о ней. Прокрутив их беседы, Корво на секунду допускает, что дочь всё помнит и пытается намекнуть, но здравый смысл не даёт сглупить. Пока Эмили не знает о метке – она в безопасности. — Твой сон это всего лишь отголоски твоей тревоги. Пропаганда лишает тебя сил, оттуда и дурные видения.       Эмили быстро допивает эликсир из бутылочки и смотрит на часовую башню, которая буквально заменяет луну на чёрном беззвёздном небе. — Нам пора идти. Мне уже лучше, правда.       Корво задерживается на лице Эмили, чтобы выловить истинные симптомы в мимике, но ничего не меняется, и девушка собирается подняться на ноги. Тогда и он отступает и возвращается на свою сторону. — Хорошо. Держим курс на четыре часа от Роузберроу до перекрёстка со статуей, но не отходи далеко.       Забравшись снова на конёк, Колдуин видит, что на ранее сонной ночной улице становится живее, а с той стороны реки доносится звон колокола Часовой башни. Она видит, как границу, которая должна была разделять две территории, пересекают несколько человек в кашкетах, каждый с разожжённой сигаретой. Корво говорил, что они были на своей стороне, так что здесь происходит? Чуть поодаль пара таких же резко срываются в бег и затем раздаётся возглас и звон стекла. — Идём, — напоминает Корво, — выбила полночь, у нас мало времени. — Ты знал, что так будет? — Да, и мы пользуемся моментом.       Эмили оставляет всё как есть, сбросив туда же появившиеся вопросы, и быстро следует за отцом на широкий карниз. Мужчина ведёт к краю, с которого уверенно спрыгивает на подпорку, а с другой её стороны вбегает по стене снова на крышу. С люкарны можно легко оттолкнуться и взойти на верх плоской мансарды, чтобы облегчить себе путь. Дома будут только возвышаться, и Аттано ищет наиболее оптимальный и несложный маршрут к месту. Пересечь сам проспект пока что не представляется возможным, даже станция экипажей не многое обещает, потому что с её крыши Эмили не допрыгнет даже до дежурной будки, но если добраться к самому началу улицы, то можно попробовать использовать выступающие балконы. Должно получиться. К слову, весьма иронично, что проспект Сомонос находится в районе низших слоёв, где Чужой пользуется большей популярностью, чем Запреты. Её судьба однозначно известна местным, раз несчастная статуя на площади, где заканчивается проспект, периодически терпит издёвки неизвестных вандалов.       Ловко продвигаясь вперёд, Эмили спускается этажом ниже, становится на поручень одного балкона, прыгает на флагшток, чтобы с него, качнувшись, прыгнуть на следующий. Впереди дома растут только вверх, немало сил потребуется, чтобы взойти на вершину этих гор, несмотря на все умения. Сложнее всего взбираться по отвесным стенам, когда в определённый момент доходишь до такой разницы уровней, где даже Корво соскальзывает, сотрясая со старого кирпича пыль. Он не достаёт рукой до края всего фут. Сбившееся дыхание больше напоминает рычание, когда мужчина потирает ушибленное колено.       Внизу, в прямоугольном кривом дворике с единственным деревом в центре медленно горит жёлтый костёр, и от него по земле тянется несколько длинных теней. Мужчины сидят молча или же очень тихо бормочут между собой, что с крыши не слышно ни слова. Они кажутся совсем недвижимыми, не считая одного, что курит. В деревянную будку лениво плетётся пёс. Наверняка это квартиры рабочих той фабрики впереди. Трубы дымят так, словно производство не останавливается даже на ночь. Эмили заглядывает за карниз и замечает, как оттуда, высунувшись по пояс из окна, на неё смотрит женщина. Её буквально вытряхнул из постели шум, напугав до колик, и она, наверное, хотела отругать беспризорников за опасное развлечение на крыше, но вид гостей пугает её ещё сильнее. Охнув, она прячется в квартире и резко закрывает раму. Корво не придаёт этому значения: невозможно пройти по городу, не будучи замеченным ни одной живой душой, вопрос в том, запомнит ли их этот человек. С большой вероятностью нет, с ещё большей – побоится кому-то об этом всерьёз рассказать.       Корво смотрит не под ноги, а на крыши, вокруг себя, не только подыскивая обход, но и всматриваясь в движение. Порой ему просто кажется, как ночная тьма сгущается в форме человека и передвигается широкими шагами по черепице. И хоть он знает, на что обращать внимание, всё равно внутри присутствует напряжение, словно ему что-то действительно попадается на глаза, но тут же ускользает, несмотря на вытренированную реакцию. Где-то вдалеке снова слышатся возгласы банды, и оттуда взлетают напуганные птицы. Неспокойно.       Ещё некоторое мгновение Эмили доверяет молчанию, но следующая минута, что они не двигаются с места, всё же добавляет сомнений. Она слышит, как отец подходит ближе, но оборачивается к нему первой. — Я хочу, чтобы не было никаких сомнений, когда мы дойдём до цели, — он не назвал её по имени, и голос стал совсем низким, не таким, каким всегда Корво обращается к ней. — Крови не избежать, поэтому – чтоб рука не дрожала. — Поняла.       Это приказной тон, за которым Корво скрывает своё беспокойство. Он не боится того места и банды, но боится серьёзных увечий и порезов на теле Эмили. Речь не идёт о каких-то синяках и ссадинах, а о настоящей угрозе жизни, и с подобных миссий чистым не уходит никто. — Не разделяемся, держим друг друга в поле внимания насколько будет возможно. Внутри может быть всё что угодно, у меня не было времени изучить местность и что там было до этого, и тем более сколько их там. При необходимости устраняем.       Это последнее место, где есть возможность о чем-либо договориться, и Корво предпочитает отдать несколько ножей в руки дочери, чтобы не отпускать совсем пустой. Ей не удалось взять с собой оружие серьёзнее мини-арбалета.       Перед зданием они появляются довольно быстро. Место, где они останавливались, было последним в меру укрытием, а на соседней крыше уже можно ждать чего угодно. Корво смотрит прямо на нужную им улицу, пока Эмили держит периметр. Если правильно посчитать дома, то нужное им – двухэтажная мастерская, брошенная или отнятая силой, ибо вывеска на ней не выглядит потрёпанной временем, зато на некоторых окнах приколочены доски. Прямо под взгляд попадает силуэт, который придётся убрать с пути первым, и план приходит в реализацию довольно быстро: Эмили нарочно заметно проскальзывает на небольшом расстоянии и прячется за камином, высовывается осторожно, дабы убедиться, что цель подойдёт ближе с желательной стороны, хотя у самой сердце колотится, и даже наличие отца рядом не придаёт полной уверенности. Заметив движение, маска замирает, а потом обнажает меч и медленно сдвигается с места. Он крадётся, стараясь заглянуть за угол раньше, чем окажется в опасной близости. В определённый момент он вновь задерживается, вслушиваясь в ветер и вылавливает неровное дыхание, тут же убеждаясь, что ему не почудилось, но сделав резкий шаг за угол мужчина никого сразу не замечает. Зато его замечает Колдуин, прильнувшая к низу, и ей хватает этой секунды, чтобы со всей силы ударить ногой под дых и столкнуть маску с верхушки крыши. На скате в него тут же вцепляется притаившийся Корво и, прежде чем противник пикнет, обрушивает несколько ударов на голову. Самозванца приходится придержать за воротник и ногой придавить меч, чтобы тот не упал вниз. Оружие пригодится дочери, но тело придётся оставить здесь. Если хорошо присмотреться, то можно увидеть и второго дежурного на крыше, но только с одной стороны. Возможно, из окон сюда никто не смотрит, и если их обойти, то проникнуть внутрь будет проще.       Корво ведёт. В некоторых пустых рамах заметно мерцание ламп, некоторые ставни лишь выглядят укреплением против воров, но больше подходят под обзорные пункты, куда можно просунуть под доской дуло пистолета, например, или подзорную трубу. Зачем укреплять решётками второй этаж вольно стоящего здания? Снизу свет старых фонарей почти достаёт до карнизов крыши, со стороны улицы не так мрачно, как бы хотелось, зато можно проникнуть прямо внутрь, потому что в чёрных проёмах можно рассмотреть крупные объекты по теням и лёгким бликам. К тому же свет бы неплохо подставлял тех, кто находится на крыше по краям. Там как раз никого нет.       С хорошим разбегом обоим удаётся спрыгнуть на крышу мастерской, а оттуда Корво быстро обращается к люкарнам, осматривает окна внизу и, схватившись за край, запрыгивает внутрь. Эмили сперва становится на подоконник и только потом спускается на пол, пытаясь привыкнуть к темноте помещения, но первый же шаг ей не даёт сделать отец, настойчиво преградив дорогу рукой. Взглянув под ноги, девушка с тревогой осознаёт, что едва не спровоцировала ловушку, и как только ей удаётся рассмотреть слабый блеск лески прямо у лодыжки, то и вся комната приобретает очертания. Они проникли прямиком в пункт отдыха бандитов, к счастью, со стороны чего-то подобного на кухню с разожжённым обогревательным котлом и шкафами, но следующее помещение не было отделено какой-либо дверью, а находилось уже за широким проёмом: там стоят раскладушки и сундуки с разбросанными вещами и бумагой, виден край дивана, если вытянуть, и мерцающая ворваниевая лампа. Где-то поблизости точно стоит и бак, потому что по полу стелется очень слабое голубоватое свечение, придавая острые очертания мелкому мусору и пыли.       Девушка осторожно переступает леску, рассматривая каждую дощечку под ногой. Из кухни ведёт наружу другая дверь, но прежде, чем выйти, Корво заглядывает в комнату, чтобы убедиться, что они одни. Койки пустуют, что может означать только то, что все эти бандиты где-то недалеко. Мужчина заглядывает в другой угол и всё-таки замечает двоих спокойно спящими, оставив и одежду, и оружие на постели в ногах. Больше ничего вызывающего интерес не цепляет взгляд, и тогда они шагают к двери. Эмили же, заглянув в комнату, приходит к мысли проверить ещё раз арбалет на запястье и наличие в нём усыпляющего дротика. Тревога и чувство опасности не дадут забыть о мелочах, и всё равно она следует за нежеланием использовать оружие, надеясь пройти тихо.       Корво становится сбоку и приоткрывает дверь совсем чуть-чуть, чтобы осмотреться: коридор довольно широкий и просматриваемый, к нему выходят ещё несколько дверей и даже застеклённые окна, а по обеим сторонам расставлены заколоченные ящики. Пока что путь чист, но всегда нужно быть готовым. Неожиданный тихий треск выдаёт присутствие кого-то совсем близко, и перед лицом Корво проходят сразу двое самозванцев в жилетах. Их почти не было слышно раньше. Лорд-защитник не дёргается, а наоборот замирает и стискивает зубы, в чём ему подражает Эмили, напрягшись всем телом, когда по лицу проходит тень, а потом ловит на себе взгляд отца. Те двое не оборачиваются, они не заметили ничего подозрительного, направляясь по своим делам, и это может стать отличной возможностью выскользнуть в обратном направлении.       Ящики действительно заколочены и выглядят давно нетронутыми, если судить по их состоянию, и то же самое можно сказать о стекле, через которое сложно что-либо рассмотреть. В том помещении определённо есть освещение, не считая, вероятно, открытого окна, но Корво бы не рисковал, и пока он опускается к замочной скважине двери напротив, императрица всё же подбирается к уголку и протирает пальцем маленькое пятно, чтобы одним глазком заглянуть внутрь.       С той стороны в центре вытянутой комнаты стоит большой стол, вокруг которого неаккуратно расставлены стулья, развернуты или даже повалены. Там разбросаны бумаги, стоят ящики прямо сверху, как, в общем, и по периметру, не считая шкафов побольше. На стенах даже есть какие-то декорации, включая карту Дануолла. Посчитав место полезным, Эмили привлекает внимание отца. Стоит первым делом проверить более очевидные места, раз они пробрались так далеко, или хотя бы эффективно сотрудничать и разделиться, но Корво оказывается против, что внятно читается по глазам.       Дверь не заперта, выходит, это место доступно всем членам банды, а значит, здесь может быть информация. На столе действительно разложены планы и списки, а карта Дануолла изрисована карандашом по некоторым улицам, кое-где в неё воткнуты иголки и написаны имена без других сведений. Глаза Эмили находят башню на берегу, но к ней не проложено ни одной стрелки, как и ко дворцу, зато Корво узнаёт место, в котором поставлена жирная точка – там он столкнулся с местными. Такая же стоит в порту – сидят на хвосте, но ничего не предпринимают без приказов. Что ж, им придётся занимать очередь за агентами Лиги, если хотят преуспеть. В бумагах есть некоторые записи относительно Портерфелла – до них наконец-то дошли вести о том, что там случилось на самом деле. Эмили как раз находит письмо, в котором описаны потери в связи с нападением на склад, но некоторые предметы им удастся доставить в Дануолл. Нужно будет сообщить капитану и отправить людей.       Корво быстро перебирает бумажки среди остального хлама и даже отыскивает ключевое слово внутри банды, по которому они узнают друг друга, – может оказаться полезным. В руки попадает очередной список имён, но на этот раз напротив них написаны улицы Дануолла, видимо, пункты слежки или места нападения. Из этого следует, что не все маски находятся сейчас здесь, а судя по спискам, в городе их ещё много. — Нам со всеми не справиться, — Эмили обеспокоена тем, что её город так сильно заполонён преступниками, и вообще наличие банд в каждом районе, тем более агрессивных, в данный момент её расстраивает. Она по-прежнему мечтает о безопасном городе и честных людях. — Мы отрубим голову, остальные сами разбегутся, — голос Корво приятно вибрирует в полутоне, его уверенность всегда придаёт Эмили сил. — Главное только добраться до него.       Внезапно пространство искажается, и в помещении из ниоткуда появляется человек. Заметив врага, Корво не успевает решить, стоит ли сразу атаковать или отступить к дочери для защиты, только меч щёлкает в его руке, как Эмили выбрасывает руку вперёд и стреляет дротиком маске в живот. Мужчина, уже вытащив меч, скидывает с себя дротик другой рукой, но ничего больше не успевает предпринять и без чувств падает на пол. Девушка смотрит большими глазами на то, что только что произошло, смотрит на Корво и только потом опускает руку, не ожидав от себя настолько быстрой реакции. Само появление маски привело её в небольшой шок. – Молодец, – без колебаний признаёт Корво, взглянув на испуганное лицо, но направляется к самозванцу.       В карманах может быть что-то полезное, и Корво это находит: отчёт о слежке, написанный от руки. Это тот же человек, что выслеживал их на бумажном складе. Он не шёл по следам, а был там в засаде, когда заметил на стенах рисунки, которых не было раньше. У подражателя было время изучить данный ему район, однако найти кого-то, к кому должны были привести те вороны, ему не удалось.       Корво теперь точно понимает, какими способностями их наделили, и просматривать сквозь стены они не умеют. Выходит, в их арсенале только перемещение и... что? Острота зрения, ловкость или быстрая реакция? Даже Дауд давал китобоям вторую способность. — Его нужно спрятать. Открой шкаф.       Быстро оглядевшись, Эмили распахивает створки каждого шкафчика, чтобы найти достаточно места для тела, и в конце концов они вдвоём заталкивают ассасина в тесный ящик. Внешний вид этих людей всё ещё тревожит похожестью. Корво задерживается и закрывает дверцу не сразу, ощущая противоречия в себе: может, стоило бы вытащить нож и пробить череп, чтобы подражатель больше не проснулся? Не станет же он убивать того, кто не сопротивляется, перед Эмили. Она достаточно взрослая и знает, для чего служит ей отец, и всё же какое-то чувство ему препятствует.       На том же месте он больше не задерживается, поправляет вывалившуюся руку и закрывает дверцу, пока тонкая алая струйка не попалось дочери на глаза. Самое необходимое остаётся лежать на столе, чтобы присутствие не раскрыли слишком быстро, но некоторые зацепки припрятаны во внутреннем кармане, чтобы позже их передать в Канцелярию. Корво хотел бы всё же попасть в ту комнату напротив, прежде чем продолжить двигаться по этажу, и старается уловить любое движение за дверью на слух. Пока что коридор чист. Первой туда направляется Эмили, она бесшумно проскальзывает внутрь, давая отцу знак пальцами, но стоит Корво высунуться из-за двери, как к месту подходят двое. Снова они, видимо. — Эти “крысиные норы” меня уже достали. Не удивлюсь, если завтра сюда опять подтянется Лига, чтобы выгребсти все собранные деньги. — Пусть приходят, мне даже интересно, как долго они продержатся в этой кислотной вони. Надо оставить список барахла из Портерфелла на столе, я догоню.       Понятно, они переправили остатки снаряжения, и груз уже здесь. А при чём здесь Лига? Корво резко возвращается взглядом к помещению и ищет место, где мог бы спрятаться, но противник быстро приближается. Эмили видит спину через щель приоткрытой двери, и её сердце заходится быстрыми ударами из-за осознания, что отец остался там. Ему грозит опасность. Если маска поднимет тревогу – из сражения в тесным коридоре им не выйти. В голову приходит только одна мысль, и императрица следует ей – пинает ногой столик, чтобы создать шум и отвлечь маску. Он действительно оборачивается и смотрит туда, где от ледяного испуга в кромешной тьме застыла Колдуин, ожидая следующего действия, но мужчина всё равно входит в зал, как и планировал, оставив дверь открытой. Отсутствие звуков порождает лишь бóльшую тревожность, но стоит Эмили выдвинуться на помощь, как маска появляется вновь, закрывает дверь и резко направляется к ней.       Обоим приходится решать без раздумий. Раз уж дверь открывается внутрь, то Эмили становится за неё и готовит к бою найденный меч. Нужен элемент неожиданности, тогда её шансы опередить магию могут быть чуть-чуть выше. Дверь открывается резко и настежь, как будто противник хотел застать кого-то врасплох. Эмили вжимает в стену, но она не издаёт ни звука, вытянувшись в струнку, и поджидает первый шаг внутрь. Длинная тень растягивается по полу, поскольку враг не спешит заходить. Свет из коридора ложится на стол и низкие квадратные кресла, отражается от таблички с именем когда-то работавшего здесь человека, подсвечивает взметнувшуюся пыль и пару светящихся маленьких глазок, тут же метнувшихся из угла в угол. Немного погодя, маска всё-таки делает бесшумный шаг, и тогда к его тени добавляется ещё одна. Он успевает только повернуть голову, как грудную клетку от самого основания шеи пронзает меч. Из горла вместо крика с бурлящим клокотанием вырывается кровь. Корво заталкивает его внутрь и придерживает за воротник, чтобы тело не грохнулось на пол. Он знал: вскрикни этот ублюдок – они бы оказались в ловушке. Видит Чужой, он не хочет, чтобы Эмили наблюдала, как хладнокровно ради неё ложатся трупы, но выбор был либо он, либо они. Корво к этому никогда не привыкнет.       Ему удалось пронзить оба лёгкие и, наверное, бронхи, чтобы в первую очередь не закричал, а во вторую – захлебнулся собственной кровью быстрее, чем она вытечет через порезы. Аттано со злостью вырывает меч, ухудшая ранение до абсолютно летального, и отступает. Схватившие конвульсии трясут тело, пока то совсем не умирает. Эмили прикрывает дверь и с ужасом смотрит на слабые очертания трупа, которые теперь освещает разве что синеватый свет из окна, а между тем воображение дорисовывает все нужные детали до полной картины. Густые капли сверкают, спадая с лезвия в руке отца, пока он осматривается в темноте. В какой-то момент в мыслях проблёскивает сомнение, отдав уколом в грудь, если это был её Корво, а сзади напал подражатель. А смогла бы она его остановить или стала бы следующим телом на полу? Он убил так быстро, шаги были такими же тихими, а движения – такими же резкими, как будто это часть рутины. В глазах повторяется выловленный момент: Корво был безэмоционален, совершая убийство.       Мужчина оборачивается к ней, как бы проверяя, всё ли в порядке, но ничего не говорит. Девушка выходит из угла и цепляется взглядом за поблескивающий амулет на поясе самозванца, треск которого слабо достаёт до её ушей. Отец больше не интересуется телом, а начинает осматривать офис, а она улавливает малейшие движения, которые выдали бы отца. Нет, это точно он, они ещё не успели скопировать его этот старый уродливый плащ. — Что ты ищешь? — Эмили подходит очень близко, чтобы шепнуть это Корво, пока тот осматривает книжную полку, максимально приближаясь лицом к корешкам. — Что-нибудь полезное. — Например, карту? — Эмили первой замечает выступающий угол и тянет за него, сразу же находя план здания – то, что нужно. — Это офис управляющего, или того, кто им был когда-то. Тут печать. — Тем не менее, это не кабинет главы банды. Просто брошенное помещение. Возьмём то, что можно продать, и двигаемся дальше.       Он только что предложил кражу. Эмили замечает, как отец вытаскивает какой-то журнал и усердно рассматривает, а потом засовывает за пазуху. Теперь его внимание приковывает стол. Эмили же продолжает искать что-нибудь на полках, в сердцах осуждая такой выбор, но, с другой стороны, понимает, почему они это делают, и видит в этом частично свою вину. В столе мужчина находит серебряные часы и заколку, несколько чеков на небольшие суммы, и всё вкладывает во внутренний карман, чтобы не потерять вне зависимости от обстоятельств. Эмили находит маленький слиток и медальон, спрятанные глубоко под образцами тканей в шуфляде старого столика. Там же она находит записку, вложенную под клип серебристой перьевой ручки. Это можно прочитать позже. Взгляд приковывает и маленькая коробочка с переливающимися камушками, если подставить их под свет из окна. Может пригодиться, но Эмили решает забрать только драгоценности, чтобы не заталкивать в маленький кармашек упаковку.       Отец действительно не задерживается и не обыскивает каждый угол, возвращаясь к двери. Эмили забирает ещё одну свёрнутую карту, разок оглянувшись на труп, который так и останется лежать здесь. Сообщник наверняка придёт искать, но вопрос закрывается, когда Корво, прислушавшись к звукам в коридоре, устанавливает мину. Вошедший сразу приведёт её в действие, открыв дверь или, в случае бандитов, телепортировавшись в комнату. Это жестоко. Сильный разряд убивает мгновенно.       Эмили крутит мысли о чужой смерти в голове, когда им удаётся добраться без шума до части коридора с прямым доступом к окнам. Под ними расставлено несколько ящиков, лежат карты и подзорные трубы, словно их только что отложили в сторону. На записках нет ничего интересного, они наблюдали за бандой окружающего района, зато отсюда на соседней крыше хорошо виден дозорный, укрывшийся за каминными трубами. Эмили обходит стороной окно и, взглянув второй раз, уже никого не находит. Корво оборачивается в ту же сторону и, вроде бы, замечает, в чём дело, но продолжает идти. Маска исчез. Неизвестно, заметил ли он их так же легко, как они его, но исчезновение бандита с поста вселяет дурное предчувствие.       Корво первым замечает лестницу вниз и осматривается, и Эмили следует без напоминания. На этом этаже больше нет ничего: оставшийся последний офис просто завален хламом и через разбитую дверь внутрь не попасть. Раз один из банды упомянул груз, значит, внизу могут быть ответы. Менее безопасно, но более информативно, и выше вероятность найти предводителя. Если что-то пойдёт не так, можно вернуться наверх и уйти через окна.       Они спускаются незамеченными. Эмили сразу скрывается за ящиками, Корво же быстро занимает позицию за большой бочкой. Полумрак производственного цеха представляет собой довольно мрачную картину: станки, столы, барабаны и большие дубильные чаны – некоторые разломаны, другие покрыты плёнкой зловонной жидкости, по полу разбросаны доски с торчащими гвоздями и кусочки чего-то явно органического. У стены перевёрнут стол и блестят осколки стекла. Прямые лучи жёлтого света, пробивающегося через окна, выхватывают из тени силуэты мебели и снующих по углам крыс.       Снаружи доносятся голоса, и Корво жестом указывает отступить в другую сторону, хотя слух Эмили обращён к источнику звука. Она слышит слово “Портерфелл” и разбирает имя в тихом бормотании двух сообщников, оставаясь на месте настолько долго, насколько это безопасно. — Он сказал, что разберётся, — второй раз бандит не повторяет имени. — Всё делается для них. Я их даже не видел. На всё ему указывает “рука” – как загадочно. Надеюсь, босс знает, на что нас подписал. — Ему сейчас не до твоих жалоб. Матис велел обследовать периметр, — последний вздыхает, отчаявшись. — Посмотрим, как долго это продлится. — Надеюсь, их подарки не исчезнут в самый нужный момент, — это последнее, что Эмили смогла расслушать, прежде чем донеслись шаги.       Лёгкой тенью девушка догоняет отца. Окна занимают всю стену, и избегать света становится всё труднее, как бы идеально она не двигалась между столами. Всё здесь насквозь провонялось кислотой и разложением, от него закладывает нос. Корво пользуется подходящим положением тени и подбирается к стеклу, чтобы расследовать обстановку снаружи: обзор наполовину закрывает оставленная телега, накрытая тканью, чуть дальше видны силуэты, квадратный внутренний двор замкнут с четырёх сторон, за исключением выезда на углу, возле которого дежурит один. Эмили держит отца в поле зрения и замечает ещё двоих слева с оружием наголо, о чём как можно быстрее сообщает жестом. Мужчина кивает и составляет в мыслях план того, что рассмотрел: шестеро охранников, замкнутое пространство. Если попадутся – их легко окружат.       Под железной дверью через большой зазор посвистывает сквозняк, а рядом выбито окно. За эту же стену проложены вентиляционные трубы над головой, к которым оба синхронно обращают взгляд. Корво надевает маску, чтобы лучше осмотреть периметр через линзы и быть более защищённым, если им не удастся обхитрить такое количество врагов. Пока поблизости тихо, Эмили почти на четвереньках покидает своё укрытие и подбирается к отцу, чтобы предупредить о том, что услышала. — Они говорили о происшествии в Портерфелле, — шёпотом сообщает она, — и некий Скайвен должен был перенести производство по велению руки. У них приказ патрулировать.       Корво напрягается, пытаясь соединить факты: Скайвен и “рука”. Это может быть кличка, а “рука” может относиться к приказам “сверху”. Лига? С равными шансами это может быть всего лишь имя подчинённого, который должен заняться группой Портерфелла по велению босса. Слишком мало информации, чтобы быть уверенным, но смысл здесь есть.       Никакого ответа не следует, он приникает к полу и быстро прокрадывается к двери. Выход из неё с одной стороны прикрыт бочками и вентиляционным ящиком, оттуда легче проскользнуть дальше, пока никто не заметил. Над головой нависает часть второго этажа, подпёртая колоннами – консольный этаж – тот самый зал и несколько кладовок, в которые они заглянули ранее. По указу Корво, Эмили сразу же уходит за бочки и прислоняется к стене, пока он сам подбирается к полотну на телеге. Оно действительно скрывает ящики с остатками деталей и кусками обработанного железа, ящики клеймены незнакомым знаком, но больше никаких зацепок. Ко въезду подходят ещё двое, остальные исчезают из виду. В окнах, где раньше горели синеватые лампы, теперь темно. Это может быть всего лишь случайностью, но Корво охватывает тревога. Становится слишком тихо, и двор начинает напоминать ловушку. Он как можно скорее возвращается к Эмили, укрывшейся за колонной рядом с ещё одной дверью, где они надёжно скрыты от взглядов, но его беспокойство только нарастает. Ему не нравится происходящее, зря он втянул Эмили в бандитское логово и привёл в самый его центр, нужно убираться отсюда, пока не стало слишком поздно. Девушка поднимает голову и встречается безмолвным взглядом с отцом: “Что-то не так, — думает она. — Корво на нервах. Стоило сказать о том человеке на крыше. Если он нас видел... Нет, отец наверняка бы заметил, тогда почему сердце так бешено колотится?”. Сердце безумно набирает ритм без осознанной причины, и в груди становится тесно.

Audiomachine, Harry Lightfoot – Dark Lies

— Найти их и зарезать, как скотину, пока не вернулся Скейвен. Мы – Дануолл, от нас они не уйдут, — отчётливо звучит где-то сверху, скорее всего, у открытого окна, а это значит, что где-то они засветились.       Прямо на глазах во внутреннем дворе пространство начинает точечно искажаться, и в этих местах открываются порталы. Никакой сирены, маски появляются тихо и молча осматривают периметр, начав с крыш. Аттано присаживается, и они прижимаются за колонной плотно друг к другу, чтобы тень укрыла обоих. Только тогда Корво осторожно выглядывает. Эмили осматривает их сторону, прежде чем коснуться руки отца и указать на лестницу, уходящую внутрь здания. Они могут вернуться на второй этаж, но в другом крыле, и попробовать уйти там, тем более, рядом находятся ящики, которые можно использовать как промежуточное укрытие. Путь кажется надёжным до тех пор, как они проберутся внутрь, там – как повезёт. Раз маски ищут, Корво видит лишь опасность в возвращении в здание, где их легче прижать в узких помещениях. Нужен прямой выход наружу, а он находится в другой стороне, и наилучшей дорогой к нему был бы спуск в яму, где располагается вход в погреба. Она уходит ниже уровня земли и частично прикрыта навесом, зато имеет два лестничных подъёма, направленных в противоположные стороны.       Корво не в восторге от их нынешнего положение, так как маски начинают чаще перемещаться и наверняка заметят два силуэта, если окажутся рядом. Мужчина осторожно выглядывает снова, подкрутив линзу окуляра: один из бандитов резко поворачивается в их сторону, вероятно, заметив блеск стёклышка, и внезапно выхватывает пистолет. — Они здесь!       Разрывная пуля, попав в угол, разлетается на горящие осколки и искрит. Корво вовремя скрывается за колонной, и всё тело дёргает от испуга, когда снаряд взрывается в нескольких дюймах на уровне головы. Эмили срывается с места к лестнице, следуя единственному готовому плану, и надеется, что Корво последует за ней, но ему требуется ещё секунда, чтобы принять решение, однако, как только он следом покидает прежнее место, в максимальной близости появляется маска и едва не разрубает плечо мечом. Аттано успевает отреагировать и уклониться, пожертвовав равновесием. Дальше придётся защищаться.       От сильного удара мечи искрят и сцепляются в клинче. Маска пробует резко лягнуть в бедро, но Корво убирает опорную ногу на полшага в сторону, поднимает меч и напирает, на долю секунды опережая противника, и протыкает шею, издав утробный рык от перенапряжения. Если бы он задержался, то наверняка бы лишился части нижнего ребра и нескольких органов. К нему подбираются со спины, приходится сойти с намеченного пути, отпустив Эмили одну.       Она успевает подняться по лестнице до первой платформы, когда замечает происходящее, и тут же отказывается от своего плана. Каким бы легендарным фехтовальщиком ни был лорд-защитник, с таким количеством противников ему не справиться в одиночку. Ей приходит идея отвлечь хотя бы нескольких на себя, потому она отходит в сторону от разразившегося боя и обнажает меч.       Врагов внезапно становится на двух больше. Корво парирует довольно быструю атаку, но контрудар не проходит удачно, когда маска отклоняет голову. Они оттесняют его спиной вперёд к открытой территории, где он будет на виду. Звон металла при этом не прекращается, пока один всё время целится в голову, а другой – в ноги. Аттано напрягается всем телом и старается отойти так, чтобы прикрыть хотя бы одну сторону и избежать окружения. Словно на дуэли, он резко достаёт пистолет, но приходится сперва защититься от арбалетного выстрела с крыши. Болт разбивается о вовремя подставленный плаз меча, и Корво стреляет в грудь маске сверху – заметил его почти сразу, как вышел из тени, – и тут же отражает прямой колющий удар, увернувшись в сторону. Они не дадут ему продохнуть.       Оказавшись в центре площадки, Эмили хватает пустую бутылку с ящиков и бросает в головы тех, что обступили Корво. — Эй, ублюдки! Смотрите сюда!       Её внезапное вмешательство позволяет лорду-защитнику убить ещё одного и войти в более активное сражение с оставшимся. Следующий выстрел сбивает с ног одного из тех, что являются из открытых порталов напротив Эмили. Обманные манёвры мечом на последнего не срабатывают, зато он быстро отвечает на короткие выпады, входя в мастерские контрответы, которые Корво труднее предвидеть. В конце концов, в единственный удачный момент клинча лорд-защитник ломает ритм, подходя ближе, и хватает за запястье. Удар коленом в локоть ломает сустав. Противник хватается за шиворот другой рукой и первым ударяет маской о маску. Корво пытается выбраться рывком и выигрывает достаточное расстояние, чтобы успеть проткнуть мечом живот и опрокинуть тело.       Сразу трое перемещаются вплотную к Эмили и ей приходится быстро отпрянуть, чтобы не попасть под удар. Ещё двоих с арбалетами она замечает на некотором расстоянии, между ней и отцом. Девушка ловко парирует одновременные броски двоих, подрезает ногу одному, избавляясь на некоторое время, чтобы расправиться по очереди, и отступает, но он исчезает в портале. Их правда удаётся ранить, но третий достаёт её саму, пересилив блок и ранив в плечо. Эмили вскрикивает, но тут же старается подавить чувство боли и внимание к ней, а затем наносит ответ. Этот слегка опережает с защитой, когда она поднимает позицию, и без заминки атакует ещё раз, но следующий резкий выпад и длина клинка позволяют достать до его живота. Меч следующего со скрежетом застревает у гарды, когда Эмили закрывается долом лезвия, затем девушка подступает вплотную, подняв выше руку и вынудив с ней бороться. Тогда она использует его же силу, чтобы разогнать свой клинок и резко резануть по шее, проскользнув у него под рукой. Тот успевает поднять меч в защиту и отступает, не позволив Колдуин зайти за спину. Ей приходится постоянно двигаться, чтобы удерживать обоих в поле зрения.       В глаза Корво сразу же бросается другая группа. Дочь ловко справляется с ними самостоятельно, тем не менее, это не добавляет уверенности в происходящем. Он спешит к ней, подступается к зазевавшимся противникам, юркнув влево и вправо, чтобы сбить с толку, но первому всё равно удаётся развернуться и уйти от лезвия. Корво разделяет их, атакует второго и направляет пистолет, но этот вдруг исчезает в своём портале. Блокировать приходится мгновенно, запрокинув меч, чтобы прикрыть спину, и сразу отмахнуться от неожиданного выпада сбоку. Их по-прежнему двое, тот исчезнувший появился по другую сторону, пользуясь внезапностью, только лорда-защитника это ничуть не пугает. Несколько быстрых шагов назад спасают от прямого удара в голову, клинок просто не дотягивается, зато Корво получает открывшегося противника и чистое убийство, пока оба находятся прямо перед ним. Широким махом защитник вспарывает всю грудную клетку, подступившись на пару шагов, тем самым удачно избежав атаки другого, а затем рассекает затылок и шею. Обезглавленное тело падает на землю.       Маски сражаются в полную силу, не зная, что противник – императрица, хотя вряд ли бы это что-то изменило. Их мечи тяжело удержать под прямым ударом, и, резко приблизившись в клинче, маска ударяет в лицо свободной рукой. Эмили отбрасывает на целый шаг. Она интуитивно выставляет клинок и им же принимает диагональный удар справа, проворно отмахивается от сечения на ноги и пользуется открытым положением торса, чтобы рассечь бандиту грудь и резко проткнуть, резво приблизившись на целых два шага. Его тело одновременно становится щитом, стоит его потянуть в нужную сторону за одежду, но почти сразу Эмили приходится отмахнуться от другого, появившегося с открытой стороны. Рядом с ним оказываются ещё трое, будто бы выделившихся из одного портала. Она тут же сильно отступает, пользуясь препятствием в виде только что убитого тела, чтобы хотя бы вдохнуть глубже.       Осматривая всех, кто к ней приближается, а их почему-то стало только больше, и своё окружение, она замечает подвешенные на кране ящики и лежащий за спиной пистолет. Её сердце никак не успокоится, наблюдая на заднем плане активный бой Корво.       При обостряющейся опасности девушка блефует, приманивая противников свободной стойкой, и продолжает пятиться, чтобы отнять ещё чуточку времени и собрать всех напротив себя. Бандиты подходят к ней достаточно сформированной группой, и Эмили, наконец, пользуется этим выстрелив из мини-арбалета в трос, удерживающий ящики. Груз разбивается вдребезги, но выигрывает всего лишь секунды две, чтобы броситься к оружию. Колдуин только успевает развернуться, как слева открывается портал и под ноги вываливается тело маски, переместившегося точно в момент падения ящиков. Он сбивает императрицу с ног, обсыпанный щепками, и быстро вцепляется в одежду. Эмили ориентируется в происходящем и со всей силы бьёт ногой в голову и по хватающимся рукам. Новому подошедшему противнику она инстинктивно бросает в лицо пыль, но тот лишь рефлекторно отворачивается на секунду, и это совсем его не задерживает. Маска настигает императрицу сразу, как только она поднимается на ноги, и рядом появляется ещё пара, не давшая снова схватить пистолет. Ящики только рассредоточили их, почти не задев. Эмили упирается спиной к стене и пробует отойти вбок, но тут же её атакуют с двух сторон. Повезло, что второй клинок оставляет засечку на кирпиче, тогда как первый, будучи заблокированным в первый раз, во второй достаёт до запястья. Её зажали.       Корво хорошо видит, что происходит вокруг, как только у самого остаётся лишь один противник. Он отвлекается, когда Эмили вскрикивает, но продолжает яростно отбиваться от ассасинов, и его внезапно одолевает тревога: …идентичные копии, скучившиеся и обнажившие мечи против лишь одного человека, голову которого едва видно в центре, зато заметно, как ловко тот старается отражать и парировать брошенные атаки, выигрывая всего лишь секунды жизни перед её завершением. А в следующий момент – стену окропляет алая кровь… — Нет! НЕТ!       Это происходит – то, что предсказал ему Чужой на границе жизни и смерти. Это необходимо предотвратить, обратить время в свою пользу и… отдать то, чем ещё никогда не приходилось жертвовать?       Корво взывает к Бездне, находясь под ударом, и лезвие замирает, почти коснувшись волос. Метка на руке вспыхивает голубым огнём и переливается, когда мужчина расправляется с ближайшими врагами собственноручно, перемещаясь к каждому со скоростью света. Пистолетная пуля не так надёжна, как острое лезвие. Корво просто побоялся потратить время на механизмы. В последний момент он переносится над головами и набрасывается на врага с воздуха, и, как только меч разрубает шею, ход времени восстанавливается.       На кирпич действительно летят красные брызги, но это чужая кровь. Резко поднявшись на ноги, Аттано сбивает занесённый над головой дочери меч и резко вспарывает живот, отражает атаки сразу двоих, встав прямо между ними и императрицей, отталкивает ногой, но из порталов появляются ещё – словно головы гидры. Кто-то из толпы умудряется полоснуть по маске, за что сам лишается части своей, ибо их подделки никогда не смогут сдержать силу, на какую в ярости способен истинный лорд-защитник. Только деться действительно некуда, и Корво переступает через себя.       Он разжигает метку до бела, до боли в костях ради полной силы, и уже слышит шёпот Чужого над ухом – как вдруг выбрасывает ураган, который, как взрыв, убивает масок о стены, поднимая в воздух камни и щепки, вышибая окна и ломая металлические козырьки. Ветер заглушает испуганный вскрик Эмили. Она закрывает голову, как только чувствует лёгкое дуновение от вихря вокруг них двоих, сорвавшее капюшон.       Сложив меч, Корво оборачивается к ней и подхватывает одной рукой, чтобы перенестись. Они оказываются на разрушенной крыше, тут же – на другой, затем и на третей, и Эмили от испуга вжимается в отца, подбирает ноги и обхватывает шею, чувствуя, что вот-вот упадёт. Перед её глазами мгновенно сменяются виды, отчего кружится голова. Она ничего не понимает, но чувствует, как внутри всё переворачивается и смешивается с чем-то незнакомым, густым. Будто она снова и снова входит в тот портал и её встряхивает, как при падении во сне. Приходится зажмурить сильнее глаза.       Корво переносит их через четверть западного берега, добираясь почти до Золотой Кошки, но в квартале особняков его сила иссякает совсем. Он задерживается на балконе всего лишь на шаг и вытягивает руку, но вместо магии чувствует опустошённость и жжение погасшей метки. Ему не хватает сил, чтобы перенестись к берегу и вернуться на восточную сторону Ренхевена. Приходится отпустит Эмили, когда ноги подкашиваются, словно ватные, и схватиться за балюстраду, но руки тоже дрожат. Бессильно опустившись на пол, Корво резко срывает маску и прикрывает лицо руками. Оказавшись в неизвестном месте, Колдуин едва ли держится на ногах после такого перемещения, головокружение и тошнота одолевают, она выпускает из рук оружие и свешивается с крыши, чтобы выпустить рвоту. Кажется, что её сейчас вывернет наизнанку, и это ощущение никак не уходит, даже когда в желудке не остаётся ничего. — Что? — Эмили подаёт слабый голос, скулит и сжимается из-за болезненных свежих ран, но продолжает, как только находит силы: — Что, во имя Островов?       Корво молчит, снова, тяжело втягивая воздух через пальцы. В голове шумит так, что невозможно собрать слов и хоть что-то придумать в ответ. Все мысли спутались, и следующий вопрос раздражает даже просто своим звучанием. — Что ты сделал? — Она, наконец, оборачивается к отцу всем телом, но не приближается, с ужасом переживая по кругу последние несколько минут, и тело содрогается.       Из-за того удара в маску внутренний каркас поранил переносицу, пот смешивается с кровью и размазывается по коже, когда мужчина трёт лицо, как будто пытаясь смыть нарастающее давление. Корво обессиленно рычит в прижатые руки от того, что ему пришлось раскрыть магию Эмили. Становится больно физически, и вибрирующая тревога пульсирует в центре груди, вызывая злость и чувство безысходности. Он трёт подушечками натёртые виски и чувствует на пальцах кровь и песок. — Спас нас от неминуемой смерти, — произносить это как выбрасывать козыри в начале игры, и вспышка злости отчётливо читается во взгляде. — Не начинай, Эм, только не сейчас. — Не сейчас? — натужно выдавливает то же самое девушка, совершенно не понимая, что с ним происходит.       Корво молчит и отворачивает лицо. Ему тяжело унять горькие бурлящие эмоции, не знает, как объяснить Эмили, что он по своей воле прибёг к колдовству, чтобы раскидать целую толпу врагов и перенести их чужой знает куда. Это был тот момент, который показала бездна, который отнимает право на ошибку, над которым даже вечно беспристрастный бог был серьёзен. Корво не имел выбора, и когда первый раз переводит взгляд на Эмили, то в его глазах нет ни страха, ни стыда. Он пытается её читать, но так ничего и не говорит, даже губы не сжимает, как будто она сама должна догадаться.       А Эмили вдруг вспоминает слова смотрителя о том, что еретики носят позорное знамя, выжженное на коже, как клеймо, а потому резко приближается, поджав раненую руку к груди, и хватает левое запястье отца, которое он постоянно скрывает, отмахиваясь какими-то бессмысленными причинами. Как ей не приходило в голову хоть раз нарушить его личное пространство ради такого открытия? Вот именно, что это было бы крайне неэтично, и к тому же Корво никогда не подавал никаких сомнений в своей «человечности».       Конечно же, Корво сопротивляется, в конечном счёте, даже ударив по ладони Эмили, и с трудом поднимается на ноги, чтобы отойти. — Не прикасайся ко мне так, — он произносит это быстро, не сомневаясь в том, что должен себя как-то защищать, хотя никогда даже не представлял, что защищаться придётся перед Эмили, но ему также не нравится собственный тон. — Покажи мне. — Показать что? — Метку. Покажи мне её, — её голос становится строже с каждым слогом, и в конце концов, Колдуин поджимает губы и поднимает подбородок, как делает это перед аристократами, чтобы показать своё доминирование. — Ты видела недостаточно? — Почему ты мне ничего не сказал? — несмотря на отказ, эмоции толкают Эмили дальше, потому что действительно не важно, как выглядит эта проклятая метка, если её наличие очевидно. — Потому что не всё так просто... — Я защищаю тебя перед целым парламентом, Аббатством и Лигой, перед всеми в этой чёртовой Башне, а оказывается, что сама не знаю, что происходит у меня же под носом! Ты солгал мне, ты проклятый лжец!       Эмили хватается за голову и начинает мерять шагами балкон, мгновенно показавшийся слишком тесным для них двоих, и пытается отбиться от повторяющегося в мыслях слова “Еретик”. Её пугает то, что её отец отмечен черноглазым, а ещё то, что обвинения в его сторону верны, а она яростно затыкает каждый бросок в сторону настоящего колдуна. А ведь она не единожды спрашивала о том, что существенно, о секретах между ними, и он бессовестно лгал, что чист, и клялся в доверии. — Я всё объясню, правда, постараюсь, но не сейчас, а как только доберёмся до безопасного места. Я выбился из сил. — Нет, сейчас, Корво! Ты ведёшь себя как подросток в бульварных романах. Ты расскажешь мне всё именно сейчас, потому что потом ты наберёшься сил и опять куда-нибудь... исчезнешь, — она эмоционально подчёркивает это слово, скривив губы. Становится ещё горче от того, что он может натурально исчезнуть в любой момент. — Ладно, — мужчина вскидывает брови, и его взгляд тускнеет от безысходности, только теперь он не убегает, вдруг отрешившись от сомнений, опирается бёдрами о перила и готовится принять сокрушающий удар, отведя взгляд. — Возможно, пришло время.       Он ведь знал, что однажды произойдёт то, чего он так сильно боялся. Знал, что, сломав первый барьер и став ближе друг другу, Эмили захочет заглянуть глубже, и держать личные тайны прямо перед её лицом будет уже невозможно. Знал, что метка – последнее, что он мог бы раскрыть, и предпочёл бы унести её в могилу, чем когда-либо кому-нибудь рассказать. Одного Соколова – уже слишком много. — Чужой отметил меня шестнадцать лет назад, когда я присоединился к лоялистам, — начинать всегда тяжело, особенно когда в горле встаёт ком и мешает излагать чистую правду, способную уничтожить целую жизнь. Корво ищет поддержки в самом себе, подобрав и обхватив локти на уровне живота. — В тот момент я был готов принять любую помощь, чтобы вернуть всё, что забрал Берроуз. Я использовал магию против людей, но только когда это было необходимо, я использовал её, чтобы защищать трон, чтобы иметь преимущество перед заговорами и все эти годы хранить тебя как зеницу ока. Чтобы оказаться в нужный момент рядом, как сделал это сейчас, потому что однажды я не смог. Я использовал силу на справедливые цели. — Не забывай, что ты оправдываешь колдовство, — Эмили сражается с собой, чтобы просто не расплакаться. Почему-то сейчас ей хочется меньше всего пускать слёзы в присутствии человека, которого она, как оказалось, совсем не знает, и поэтому хватает пальцами складку плаща, не зная, куда деть руки. — Иногда мой долг требует использования любых средств... — Твой первостепенный долг – это быть честным со мной, — она снова хмурится и крепче сжимает ткань. — Вот, что злит меня больше всего – ты лгал. — Я всегда с тобой честен, а это не то, чем можно похвастаться. Я не знал, как ты отнесёшься к метке, когда всю жизнь тебя учили, что Чужой это истинное зло, и только соблюдение Семи запретов спасут от вечных мучений. Как, по-твоему, я должен был рассказать об этом? Аббатство сожрало бы нас живьём. — После всего, что ты для меня сделал? — Эмили изо всех сил старается не повышать голос, отчего начинает хрипеть. — После всего, что я пережила в детстве? Думаешь, я последую за Семью запретами, когда их не придерживался даже Верховный смотритель? Ещё ребёнком я поняла, что в грехах людей виноваты сами люди. Они отняли у меня детство, — она, наконец умолкает, ожидая хоть какой-то реакции от отца, но он всё ещё не поднимает головы. — В конце концов, раз это Чужой отметил тебя, то у тебя правда не было выбора.       Такая ли это правда, что у Корво не было выбора? В самом начале – да, Чужой просто оставил своё знамя на коже, назвав своим подарком, но во второй раз это было собственное решение. Будет лучше сказать об этом прямо сейчас, но придётся набраться смелости. — Делайла забрала её у меня. — И Он дал её снова? — эта осторожная догадка звучала как неуверенный шаг в темноту, потому что Эмили сама приходит к правильным ответам, только не уверена, хочет ли слышать их подтверждение. — Предложил. Принять её было моим решением.       Лицо Эмили постепенно искривляется от отвержения и неприязни, а в голове вместо “еретика” множество раз повторяется “лжец”. Её шаг навстречу мгновенно рушится, все эти оправдания просто напрасны, потому что её отец осознанно протянул руку бездне. Она поджимает и прикусывает губу, не зная, куда деть взгляд, но телом застывает в напряжении. Нельзя убежать от правды, даже от настолько болезненной, даже от такой внезапной. В то же время, она не хочет поворачиваться к нему спиной, но не из-за потери поддержки, а из-за страха, что Корво что-нибудь сделает или использует свою магию. Словно к врагу.       Дёрнувшаяся шторка в окне очень вовремя привлекает внимание обоих. Много ли было подслушано, пока они выясняли отношения на чьём-то балконе? — Дом не заброшен. Отсюда нужно уйти, — Корво говорит тихо, всё так же рассматривая свои ботинки, и отталкивается от парапета. — Конечно же ты знаешь место, — разочарованно произносит Эмили, постепенно принимая ситуацию как уже случившееся и непоправимое, что должно быть просто проглочено вместе с тяжёлым комом. — Нет, здесь – нет.