Shen Yuan of No Relation

      Когда он просыпается, ночная темнота начинает светлеть, приобретая темно-синий оттенок. Он может наблюдать за этим сквозь щели в окнах спален, запрокинув голову. Одно из окон находится прямо над его кроватью, и когда восходит солнце, его лучи рисуют золотистые линии на его ногах, прежде чем продолжить свой путь по комнате.       Еще не утро, но Ло Бинхэ смотрит на своего спящего друга с надеждой.       Шэнь Юань свернулся калачиком на своей кровати, одеяло скрывает большую часть его маленького тела. За ночь оно сползло, и если Ло Бинхэ прищурится в темноте, то сможет разглядеть коротко остриженные кончики волос Шэнь Юаня.       Напоминание о случившемся заставляет его кривиться.       Он знает, что злится, и знает, что виноват. Ло Бинхэ хочет все исправить, но в очередной раз усваивает простой и понятный урок собственной беспомощности.       Он не смог помешать своей матери уйти из жизни; он не может отомстить за Шэнь Юаня, ведь Чжао Дэ уже ушел с вершины. Такой человек, как он, ничего не может сделать, и это сжигает его.       Все, на что он был способен, — это на слишком ничтожный жест: взять друга за руку, когда тот проснется. Потому что даже объятия могут заставить Шэнь Юаня напрячься, тем более когда он просыпается от ночных кошмаров. Теперь это происходит каждую ночь.       Но это слишком малая жертва. Просыпаться каждую ночь, чтобы успокаивать Шэнь Юаня за то, что он не смог предотвратить.       Но сегодня, кажется, его друг наконец-то сможет отдохнуть до самого утра. Ло Бинхэ с улыбкой наблюдает за тем, как Шэнь Юань зарывается лицом в подушку, сворачивается калачиком и морщит нос. Его руки умилительно подрагивают, и Ло Бинхэ с трудом сдерживает желание протянуть руку через расстояние между их кроватями и сжать его ладонь, чтобы успокоить.       Только вот...       Ло Бинхэ хмурит брови и садится. Милая морщинка на носу Шэнь Юаня превратилась в нечто тревожное: Юань начинает метаться взад-вперед. Рука неуклюже поднимается, чтобы погладить его по голове.       Похоже, и на этот раз Шэнь Юань не проспит всю ночь.       Ло Бинхэ беспокойно ворочается на своем одеяле. Обычно он не пытается разбудить Шэнь Юаня, поскольку знает, что от кошмаров лучше просыпаться естественным путем. Он прочитал об этом, когда пытался узнать о сердечных демонах — Ло Бинхэ слышал, как старшие ученики говорили о необходимости присматривать за малышом Шэнем на предмет подобных вещей, — и в книге предупреждалось, что страдающие могут случайно напасть на тех, кто попытается их разбудить.       И вот Шэнь Юань царапает свою шею, впивается ногтями в ту часть кожи, где, как знает только Ло Бинхэ, скрывается клеймо.       — Юань, — шепчет он, тихонько вставая с кровати, потому что Шэнь Юань ненавидит внимание и не хочет, чтобы его друг видел происходящее, — Юань, я здесь, — и тянется к руке, которой Шэнь Юань царапает шею, а вместо этого уже в его руку вонзаются ногти, да так сильно, что кажется, может пойти кровь. Ло Бинхэ резко отдергивает руку.       Шэнь Юань открывает глаза.       Раздается громкий удар и вспыхивает белый свет.       Чистый инстинкт заставляет Ло Бинхэ вовремя броситься прочь; он слышит треск дерева и падение нескольких учеников с кроватей, звук вынимаемых мечей и крики предостережения, когда все пытаются найти угрозу.       Шэнь Юань сидит, задыхаясь, и протягивает руки к тому месту, где только что был Ло Бинхэ. Из его рук, словно фейерверки, вырывается белый свет; из-за него зеленые глаза словно сверкают в темноте. Ло Бинхэ смотрит в них, как в пустоту, и понимает, что Юань еще не до конца проснулся.       Его грудь вздымается, а под ногтями запеклась кровь. Ло Бинхэ чувствует, как жжет его руку в том месте, которую он едва успел вовремя вырвать, и понимает, что кровь — его собственная.       — Юань, — пытается он, глядя, как искрящиеся руки судорожно тянутся в его сторону, — это Бинхэ, — успокаивает он, подползая ближе с того места, где скрючился на полу. Шэнь Юань растерянно моргает.       — Ученик Ло Бинхэ, — огрызается один из старших учеников, — не подходи ближе!       — Но..!       — Ученик Шэнь Юань не способен отличить друга от врага. Не приближайся, если не хочешь, чтобы тебе размозжили череп.       Но они ошибаются: Ло Бинхэ видит, как глаза Шэнь Юаня перестают быть такими пугающе пустыми, как тускнеет свечение его рук. Когда глаза Шэнь Юаня, наконец, сфокусировались на нем, испуганные и растерянные, он не обращает внимания на срывающийся голос своего Шисюна.       — Юань, — повторяет он и подходит слишком близко, чтобы натянуть одеяло Шэнь Юаню на голову. Младший мальчик быстро хватается за одеяло, а одна рука вытягивается, чтобы схватить его за кисть, словно желая убедиться, что Ло Бинхэ не уйдет. Он улыбается и кивает, а у Шэнь Юаня дрожит нижняя губа.       — Шиди, — произносит шисюн Сян Фэн, когда Ло Бинхэ бросает на него взгляд, — ты сейчас успокоился?       Шэнь Юань краснеет от стыда, а Ло Бинхэ злобно смотрит на Сян Фэна.       — Этот извиняется за то, что разбудил всех, — пробормотал Шэнь Юань. После того как опасность миновала, на заднем плане раздались жалобные возгласы; после извинений Шэнь Юаня все стихло. Ло Бинхэ переводит взгляд на Цуй Вэньяня. Старший мальчик выглядит угрюмым. Ло Бинхэ представил, как схватит остатки своей кровати, чтобы заколоть мальчика.       Но Шэнь Юань прижимается к нему, а Бинхэ никогда не откажется от его прикосновений.       — Все в порядке, ты не виноват, — вздыхает Сян Фэн, — однако главный ученик Мин Фань должен немедленно пойти и сообщить о случившемся Шицзуню.       — Точно, точно. Этот уже собирался! — Мин Фань говорит слишком громким голосом, и Нин Инъин также настаивает на том, чтобы последовать за ним. Ло Бинхэ следит за ними, когда они проходят мимо, но Шэнь Юань не дрогнул. Он лишь прижимается ближе, пряча лицо за плечом Ло Бинхэ, а затем наоборот, отодвигается от него.       Ло Бинхэ неохотно отпускает Шэнь Юаня.       Некоторые из учеников возвращаются в постель. Другие задерживаются, явно желая остаться, но не зная, что скажет Шэнь Цинцю, когда придет. Ло Бинхэ, сидя рядом с Шэнь Юанем, с тревогой наблюдает, как его друг выпрямляется и его лицо приобретает менее испуганное выражение. Одеяло по-прежнему скрывает его волосы, но он старается выглядеть более уверенным. Ло Бинхэ чувствует себя слабым и хочет быть сильным, чтобы дать Шэнь Юаню понять: он может быть напуган, потому что Ло Бинхэ всегда рядом и готов его защитить.       Они сидят и ждут, и Бинхэ делает вид, что не замечает, как Юань беспокойно ерзает.

***

      Его руки начинают чесаться.       Тепло задерживается в них, и Шэнь Юань старательно не смотрит на сломанную кровать прямо перед ним. Он предпочитает смотреть на свои руки или на паука, который плетет свою диковинную паутину в углу потолка, все еще отказываясь впадать в зимнюю спячку.       Шэнь Юань не смотрит на старших учеников, которые бормочут или пытаются успокоиться. Однако он осмеливается украдкой взглянуть на Бинхэ и чуть не умирает от сердечного приступа, когда Бинхэ пристально смотрит на него в ответ.       Его щеки становятся горячими, и Шэнь Юань поспешно отводит взгляд. Он чувствует, как другой мальчик придвигается ближе, пока их плечи не касаются друг друга.       Прежде чем Ло Бинхэ успевает что-то сказать, дверь открывается, и в общежитие входит Шэнь Цинцю.       Тихий ропот полностью исчезает, когда холодный взгляд Повелителя Пика окидывает всех присутствующих. Наконец его взгляд останавливается на Шэнь Юане, и он сдерживает гримасу, наблюдая за тем, как мужчина подходит к нему.       Он выглядит спокойным, но в его взгляде отчетливо чувствуется раздражение, граничащее с яростью. Явно кто-то не любит, когда его будят из-за кошмаров сопливого ребенка.       Ученики разбегаются в разные стороны, даже кланяясь в знак уважения. Это выглядит как самая странная попытка танцевать, которую он когда-либо видел. Шэнь Цинцю, конечно, не обращает на них внимания, как не обращает внимания и на мельтешащих за его спиной Мин Фаня и Нин Инъин. Их перешептывания — единственный звук в комнате.       Но даже он прерывается, как только Шэнь Цинцю останавливается перед ним.       — Руку, — произносит он, и Шэнь Юань вспоминает это же слово несколько дней назад. Он бросает хмурый взгляд на мужчину, глаза которого в свою очередь сужаются, и... о черт. Точно.       Аудитория.       С неохотой Шэнь Юань освобождает одну руку и протягивает ее для осмотра. Ло Бинхэ напрягается, когда Шэнь Цинцю хватает его слишком резко, не то чтобы дергает, но все же заставляет Шэнь Юаня сдержать ругательство. Хватка едва смягчается, когда он берется за запястье Шэнь Юаня.       Ци Шэнь Цинцю омывает его, как вода: холодная и освежающая, нежная в прикосновениях, но суровая в температуре. Он вздрагивает, но сидит неподвижно.       Мгновение тишины, Шэнь Цинцю отпускает его, и Шэнь Юань спешит засунуть руку обратно в одеяло.       — Ты в порядке, — выдает мужчина, в его голосе звучит раздражение, но, по крайней мере, он не смотрит на Шэнь Юаня. Вместо этого он оглядывает комнату, медленно поворачивается и смотрит на останки кровати Ло Бинхэ. Он бесстрастно взирает на нее. — Чья это кровать? — спрашивает он.       Ло Бинхэ молчит. Шэнь Юань бросает на него растерянный взгляд, но потом решает, что не собирается позволять главному герою быть самоотверженным идиотом, спасибо вам большое.       — Это кровать Ло Бинхэ, Шицзунь, — отвечает он.       Преданный взгляд Бинхэ почти заставляет его рассмеяться.       — Хм...       — ...этот ученик сломал ее, Шицзунь.       В ответ на это Бинхэ смотрит на него безучастным взглядом.       — Очевидно, — проворчал Шэнь Цинцю.       — Так... может быть, Ло Бинхэ сегодня поспит в моей постели? Пока не найдется замена?       — А Шэнь Юань намерен спать на полу?       — Ну, нет, Шицзунь, — говорит он, абсолютно не потея, нет, — я подумал, что пока мы можем разместиться вместе. Я знаю, что это против правил, но этот ученик знает, что он... тот, кто сломал кровать. Это кажется справедливым.       Шэнь Цинцю смотрит на него. Шэнь Юань затаил дыхание.       — Хорошо, — говорит Шицзунь таким тоном, каким можно было бы сказать «нет» — полное противоречие, которое Шэнь Юань собирается проигнорировать, — пока не будет найдена замена. Мин Фань, — огрызается он, и главный ученик вскакивает на ноги, — позаботься о том, чтобы завтра была найдена новая кровать. А теперь, если никто не собирается активно умирать, этот мастер отправляется восвояси.       Его взгляд медленно скользит по комнате.       Никто не двигается; он резко кивает и уходит так же тихо, раздраженно, как и пришел. Вздох облегчения, пронесшийся по комнате, звучит комично громко, и Шэнь Юань сдерживает истерическое хихиканье.       — Надеюсь, ты не против поделиться местом со мной, — шепчет он Бинхэ, пока все укладываются в постель, радуясь тому, что Нин Инъин, упав на кровать, сама мгновенно впадает в кому. Он опасался, что она попросится к ним, а его кровать недостаточно велика для этого. К тому же было бы странно делить постель с Бинхэ и его будущей женой.       Ло Бинхэ смотрит на него, потом на остатки своей кровати. Осколки разбросаны, и все остальные стараются обходить их стороной. Подметать все это пока никто не хочет. Шэнь Юань считает, что ему придется сделать это утром; даже жалость к несчастной жертве стрижки не заставит его избавиться от уборки беспорядка, который он сам же и устроил.       — Я совсем не против, — наконец говорит Бинхэ, а затем весело добавляет. — Это же не в первый раз.       — Но в этот раз нам придется делить одно одеяло.       — Юань может взять его, — заверяет Бинхэ, — мне под ним очень жарко.       — Мне все равно, что ты питаешься горячим углем. Мы делим одеяло.       Ло Бинхэ беспомощно улыбается.       — Хорошо, — говорит он.       И вот они устраиваются, неловко передвигаясь, пока одеяло не накрывает их обоих. Шэнь Юань считает, что его должно больше беспокоить то, что приходится прижиматься так плотно, но это... это приятно. Так он чувствует, как вздымается грудь Ло Бинхэ. Так он может притвориться, что чуть не не убил своего лучшего друга.       «Дровяной сарай», — думает он, проваливаясь в сон, слишком вымотанный отклонением ци, чтобы придавать почти-убийству больше значения, чем отдыху, хотя бы на короткое мгновение. Шэнь Юань не возражает, когда Ло Бинхэ обнимает его, потому что мальчик не трогает его шею и волосы. Он просто обнимает его, как очень худого плюшевого мишку, и Юань вздыхает.       Они спят.

***

      Сарай находится слишком близко к Бамбуковой хижине.       Для удобства, наверное. Конечно, дрова не должны быть слишком далеко от пожилых Шицзуней, которым они нужны для больных суставов. Если они у них вообще есть. Шэнь Юань не знает, что случилось с предыдущими Пиковыми Лордами. В «Пути Гордого Бессмертного Демона» никогда не упоминалось об этом! Вознеслись ли они? Или просто ушли на покой? Или все вместе? Были ли они старыми, когда ушли на покой, или просто ушли, когда стало слишком скучно? И теперь по миру разгуливают могущественные старые мастера, выглядящие так, будто им двадцать?       Хотел бы он знать.       Дело в том, что сарай для дров находится слишком близко к дому Шэнь Цинцю. Но в то же время он достаточно уединен, чтобы тот не смог его обнаружить. В сарае есть земляной пол, достаточно места для тощего тринадцатилетнего подростка, и это практически идеально. То, что это дровяной сарай, конечно, большой недостаток, но если у него случится глупый припадок, то он только испортит дрова, которые никому не нужны.       За последний год Бинхэ нарубил столько дров.       Самое главное, что он никому не причинит вреда и сможет поспать без большого количества людей вокруг. Правда, будет странно просыпаться без Ло Бинхэ в ближайшей кровати. Он уже привык к тому, что главный герой спит на расстоянии вытянутой руки.       Но он сможет это выдержать!       — Ты собираешься постирать свое одеяло? — спрашивает Нин Инъин, и Шэнь Юань, вздрогнув, чуть не роняет одеяло в снег.       — Привет, шицзе! — пискнул он. Он дергает рукой пушистую шапку, которую она позволила ему одолжить, смотрит на ее покрасневшие уши и хмурится. — Хочешь вернуть шапку?       — Нет! А-Юаню она нужнее, — фыркает Нин Инъин, а затем снова тычет пальцем в одеяло. — Разве Цуй Вэньянь не должен выполнять твою работу по дому? Ты собираешься отдать его ему? Можно мне пойти с тобой? Я хочу побросать в него снежками, я так хорошо целюсь.       — О, подожди. Ты все эти дни кидалась в него снежками?       — И в Мин Фаня, — весело признается Нин Инъин, — а если бы Чжао Дэ был здесь, то и в него тоже! Но я бы добавила в них камень.       Ни хрена себе.       — Я просто... я не буду стирать. Одеяло чистое.       — Тогда куда ты его несешь?       Шэнь Юань пристально смотрит на нее. Нин Инъин моргает в ответ, ее оранжевые ленточки развеваются, а пухлые щечки розовеют от холода. Если он скажет ей, она расскажет всей вершине. Ему придётся солгать. Но и эту ложь она тоже расскажет всем! Черт. Черт!!       — Эм, — говорит он, — я не хочу тебе говорить.       Нин Инъин шумно вздыхает.       Это очень театральный вздох, он напоминает ему старые романтические драмы, где все происходит в замедленном темпе, когда людей убивают. Ее глаза становятся большими и слезящимися, и Шэнь Юань в ужасе делает шаг назад.       — Не делай этого! — протестует он, наполовину в истерике. Он сжимает одеяло, как барьер между ними, как будто это решение проблемы плачущей девушки перед ним. Нин Инъин судорожно вздыхает, как ребенок перед срывом.       — Шицзе, — говорит Ло Бинхэ, появляясь, как гребаный ангел, и бросая на Инъин неодобрительный взгляд, — пожалуйста, будь добра к Юаню.       Фу. Жалость.       — Не говори так, — пробормотал Шэнь Юань.       — Но он куда-то уходит со своим одеялом и ничего мне не говорит! — Нин Инъин хнычет, и тон её голоса очень сильно напоминает его младшую сестру, которая требовала: «Гэгэ, поделись!!!», когда им было по пять лет.       Ему это не нравится.       — Одеяло? — спрашивает Бинхэ, глядя на упомянутое одеяло. Шэнь Юань обнимает его еще крепче.       — ...Я сломал твою кровать. И им придется сделать новую, а у них нет на это времени, — бормочет Шэнь Юань, прижимая одеяло к себе, чтобы спрятать в нем лицо, — так что можешь взять мою, потому что я буду спать в другом месте, и тебя туда не приглашаю!       После долгого молчания он решается посмотреть на них.       Грустные глаза Бинхэ гораздо хуже крокодильих слез Инъин.       — Я сделал что-то не так? — спрашивает Бинхэ, но не плачет. Вместо этого у него очень грустное, но храброе выражение лица, как будто он готовится к самым ужасным новостям. Это настоящий мученический взгляд. Он печально смотрит в землю.       — Нет! Нет, ты не сделал ничего плохого! — Шэнь Юань протестует, чуть не уронив одеяло, когда тянется поймать Бинхэ за руку. — Это моя вина!       — Ты доведешь А-Ло до слез, — обвиняет Нин Инъин, безжалостная и не говорящая ничего, кроме правды, потому что Ло Бинхэ выглядит еще печальнее. Само небо, кажется, вот-вот заплачет от слёз, которые Ло Бинхэ мужественно старается сдержать.       — Пожалуйста, не плачь! Просто я... я...!       Из Бинхэ вырывается крохотный, едва заметный вздох.       Шэнь Юань ломается.       — Я собираюсь спать в сарае!       Оба смотрят на него. Выражения лиц застыли, пока они обдумывали его слова, и Шэнь Юань вздрогнул. Он обдумывает пути отступления, но они оба перекрывают самый простой путь к дровяному сараю. Может, найти другой сарай? Не обязательно тот, в котором спал Ло Бинхэ! Рядом с кухней тоже есть такой, но им пользуются гораздо чаще, так что его наверняка вышвырнут...       — Дровяной сарай? — переспрашивает Ло Бинхэ, и прежде чем Шэнь Юань успевает что-то сказать в ответ, он продолжает. — Сарай?? Сарай, предназначенный для дров? Ты собираешься спать в сарае!?       — Ну, так и есть! — он чуть не огрызается в ответ. Но это было бы безумием.       К тому же Ло Бинхэ говорит так, будто это Шэнь Юань сумасшедший.       — Так я никому не причиню вреда! — протестует он, но Бинхэ надувается и смотрит на него неодобрительным взглядом. — Да и не может быть все так плохо! Видишь, я беру с собой одеяло! И... и оно будет сухим, потому что никто не терпит мокрых дров!       Последняя часть вызывает бурю эмоций.       — ДРОВЯНОЙ САРАЙ, ЮАНЬ!       — ДА, ДРОВЯНОЙ САРАЙ, БИНХЭ!       — Я расскажу Шицзуню! — кричит Нин Инъин.       — НЕТ! — кричат они оба, но уже слишком поздно.       Оранжевые ленты Инъин исчезают за углом, а они стоят и смотрят на то место, где она только что была. Медленно они смотрят друг на друга. Шэнь Юань хмурится. Ло Бинхэ хмурится в ответ.       — Ты не глуп, — говорит его друг, — но это глупо.       — Я же не беру тебя с собой! — возражает Шэнь Юань. — Ты тут ни при чем! И так я не… не взорву кого-нибудь!       — Но тебе будет холодно! И ты заболеешь, и что, если тебе по-прежнему будут сниться кошмары, но теперь ты будешь один?       — Лучше быть одному, чем причинять тебе боль, — рычит он, пальцы зудят от жара, как будто он злится, но это не так. Особенно не на Ло Бинхэ.       Бинхэ останавливается. Он смотрит на него, и Шэнь Юань вздрагивает. Он чувствует себя загнанным в угол, хотя это не так. Он может легко развернуться и уйти. Он знает, что Ло Бинхэ не схватит его и не заставит остаться. Он знает, что эта глупая, горящая внутри него штука не имеет права быть направленной на главного героя. Он знает, что Бинхэ просто волнуется.       Но он чертовски устал от этой глупой жалости.       Они все еще держатся за руки. Шэнь Юань дергает плечами, и Бинхэ отпускает его. Он снова обнимает одеяло обеими руками, не зная, куда направить все... это. Поэтому он просто смотрит на него.       — Я никогда не позволю тебе остаться одному, — говорит Ло Бинхэ.       — Я мог бы убить тебя!       — Но ты же не хотел.       — Это неважно, — огрызается Шэнь Юань, — я все равно чуть не убил тебя!       — Юань, ты не можешь спать в сарае. Ты же не... собака.       Рука Шэнь Юаня поднимается к шее. Невидимое клеймо сейчас болит не сильно, но пройдет немало времени, прежде чем краснота полностью исчезнет, и он сможет обходиться без талисмана, скрывающего его от посторонних. Он хмурится.       — С таким же успехом я могу быть ей.       — Нелепо, — говорит Шэнь Цинцю, и Шэнь Юань вскрикивает, за что тут же удостаивается взгляда, который выражает глубокое отвращение. Он яростно бросает взгляд в ответ, а затем вспоминает, почему не должен так поступать с мерзавцем, и тут же отводит глаза. Ло Бинхэ отвешивает чопорный поклон. Шэнь Юань копирует его и не смотрит на Нин Инъин, которая задерживается позади Шэнь Цинцю. Она выглядит очень гордой собой. Ябеда.       — Этот приветствует Шицзуня, — говорит он.       — Хм. Следуйте за мной. Не вы двое.       — Скажет ли Шицзунь А-Юаню, что он ведет себя глупо? — спрашивает Нин Инъин. Шэнь Цинцю слегка поглаживает ее по голове и просто кивает. Она сияет, как лучик солнца в этот холодный зимний день, и у Шэнь Юаня возникает совсем детское желание пнуть ее по голени, когда проходит мимо нее.       Снег, который еще не успели смести с тропинки, заглушает их шаги. Шэнь Юань не знает, куда смотреть. Шаги Шэнь Цинцю не торопливы и не медленны. Его одежда струится, как шелк, несмотря на то, что погода наверняка требует толстых мехов; волосы развеваются, и Шэнь Юань, нахлобучив на голову девичью пушистую шапку, смотрит на него.       В Бамбуковой хижине тепло, в камине потрескивает огонь. Стопка бумаг на столе выше, чем в прошлый раз, и Шэнь Юань чуть ли не бежит посмотреть, нет ли среди них писем от семьи Чжао Дэ.       — Сядь, — говорит Шэнь Цинцю, и Шэнь Юань усаживается за стол и крепко обнимает свое дурацкое одеяло, а Шэнь Цинцю садится с другой стороны гораздо изящнее, чем это могли бы сделать негнущиеся подростковые ноги Шэнь Юаня.       С минуту они смотрят друг на друга.       — Чжао Дэ и его родители должны приехать через два дня, — сообщает Шэнь Цинцю. От этих слов сердце Шэнь Юаня замирает. Ему становится холодно. Он бледнеет. Но Шэнь Цинцю, похоже, это не волнует, он просто продолжает, не отрывая взгляда от Шэнь Юаня. — Как ты думаешь, что они скажут, если узнают, что ты спишь в сарае?       — Что?       — Как ты думаешь, они посчитают, что ты более ценен, чем их сын? По слухам, ты — незаконнорожденный сын Повелителя Пика Шэнь Цинцю, который ночует в дровяном сарае, в то время как их законный сын несправедливо изгнан из секты. Как ты думаешь, что они потребуют, узнав об этом? А они обязательно узнают.       Шэнь Юань отводит взгляд.       — Это повлияет не только на твою репутацию, но и на меня и на Пик Цинцзин, — холодно и резко произносит Шэнь Цинцю. Он безжалостен. В нем нет ни тени сочувствия, ни желания утешить. Он лишь методично и злобно указывает Шэнь Юаню на то, какой он идиот. — Я этого не потерплю.       Шэнь Юань нервно сглотнул.       — Говори.       — Я просто... этот ученик... — он напрягается. Наступила тишина, и от этого говорить еще труднее. Он впивается пальцами в одеяло, желая, чтобы у него действительно были когти, чтобы он мог разорвать его в клочья. — Я не хочу никому причинять боль.       — Тебе не хватает контроля.       — ...да.       — А раньше такое случалось?       — С Чжао Дэ...       — И в тот раз, и в этот.       Шэнь Юань кивает. Он чувствует себя маленьким. Даже крошечным, и он отрывает нитку от одеяла. Это обычная белая ткань, которую выдают всем ученикам. Он слышал, что другие мастера на вершине любят получать личные вещи, когда перестают быть учениками. Разноцветные или просто плотные. Ему кажется, что с такими было бы приятнее обниматься.       Шэнь Цинцю вздыхает, а Шэнь Юань не вздрагивает. Вместо этого он натягивает шапку. Его прическа уже не так плоха — он сам постарался подровнять волосы, потому что мысль о том, чтобы кто-то другой это сделал, вызывала у него зуд в руках от этого жгучего ощущения. Хотя Бинхэ был достаточно мил, чтобы сказать ему, где он пропустил пару длинных локонов.       Ему неловко за то, что он накричал на него.       — Мы не можем позволить семье Чжао думать, что ты стоишь меньше. Учитывая слухи о наших отношениях, решение простое.       Ему требуется мгновение, чтобы осмыслить сказанное.       Шэнь Юань садится прямо, смотрит на Шэнь Цинцю широко раскрытыми глазами и недоверчиво поджимает губы. Шэнь Цинцю хмурится в ответ, плотно стиснув зубы.       — Я не твой отец, — говорит он, и Шэнь Юань опускает глаза, испытывая странную смесь облегчения и разочарования. — Но я потерплю некоторые неудобства, чтобы никогда больше не допустить члена семьи Чжао на свой пик. Понятно?       — Шицзунь хочет сказать, что... мы будем лгать? — спросил Шэнь Юань.       — Мы позволим им строить предположения о наших отношениях, а я не буду ни отрицать, ни подтверждать. Нашего сходства должно быть достаточно. И наш уважаемый Глава Секты тоже будет присутствовать. — он выплевывает слова, как рассерженный кот.       — Разве это не хорошо? — недоумевает Шэнь Юань.       — Они сами этого потребовали.       А-а. Значит, они не уважали авторитет Шэнь Цинцю или что-то в этом роде. Ой. Шэнь Юань смотрит на него и понимает, что во время обмена письмами у этого человека вполне могла появиться какая-то своя, личная злоба.       — Итак, ты займешь боковую комнату.       Погодите-ка.       — А?       — Этот мастер не будет повторяться, ты не простак, — он указывает веером на дверь, распахнутую и демонстрирующую, судя по всему, кладовую. — Сегодня ты должен освободить ее от вещей, этот учитель не станет этого делать. Можешь попросить своего маленького друга о помощи.       Шэнь Юань застыл на месте.       Зеленые глаза сужаются и превращаются в кинжалы.       — Можешь приступать.       Он вскакивает на ноги.

***

      Сначала он пытается сделать это сам.       В комнате, к счастью, не пыльно, и первые несколько коробок, которые он отодвигает, небольшие или наполнены легкими вещами, которые легко поднять. Но есть и такие коробки, которые слишком тяжелы для него, или издают такие звуки, что споткнувшись, они могут разбиться. А Шэнь Юань — не самый изящный ребенок. Учитывая его удачу, если он разобьет какую-нибудь коробку, то это будут ценные артефакты, за которые его накажут.       Шэнь Цинцю не обращает внимания на его пристальные взгляды: мужчина сосредоточен на своих бумагах. В том, как он скрепляет некоторые из них своей печатью, видна агрессия, и Шэнь Юань поспешно отводит взгляд, опасаясь, что Повелитель Пика попытается проломить ему голову одной лишь печатью.       Поэтому ему нужна помощь.       Мысль о том, чтобы обратиться к Бинхэ, заставляет его чувствовать себя виноватым. Он никогда не кричал на главного героя, ни разу. И он знает, что Бинхэ хочет только помочь, а значит, нужно просто извиниться и жить дальше. Но он накричал, и теперь они не будут спать в одном помещении, и это...       Это странно.       Поэтому он обращается к Мин Фаню.       Старший мальчик выглядит так, будто очень хочет отказать. Он появляется совершенно случайно, передавая Шицзуню свитки и книги. Возможно, именно поэтому он не говорит «нет». Шэнь Юань наблюдает, как Мин Фань украдкой бросает взгляд на Шицзуня, который демонстративно игнорирует их, и видит, как мальчик съёживается.       — Этот шисюн поможет, — говорит Мин Фань напыщенным голосом, который звучит неестественно. Под глазами у него темные круги, почти такие же, как у Шэнь Юаня. Он задается вопросом, не мешает ли им спать одно и то же.       Мин Фань — странный человек.       Он, конечно, задира, и Шэнь Юань всё ещё хочет укусить его, а пальцы продолжают покалывать, когда он слишком много думает о классе, Чжао Дэ и о том, как Мин Фань возражал, но не остановил его.       Но он должен признать, что парень хорошо справляется со своей работой.       Это он понял за последний год жизни на пике Цинцзин. Мин Фань хвастается, задирается, он самодовольный и гордый, а также слишком старается казаться важным. Но, несмотря на пятнадцатилетний возраст, он умеет все организовать. Он быстро и аккуратно переносит все из боковой комнаты в маленькую, предназначенную для хранения вещей (Шэнь Юань не знает, почему Шэнь Цинцю изначально не разместил все там).       Мин Фань, наверное, хорошо играл бы в тетрис, судя по тому, как он расставляет все коробки. Шэнь Юань может этим восхищаться.       — Нужна ли шиди еще помощь? — спрашивает Мин Фань. Он возится с ярко-красной кисточкой своего меча, бросая взгляды в сторону Шэнь Цинцю. Тот продолжает игнорировать их обоих.       Шэнь Юань думает, что может понять, что имел в виду Шицзунь, когда не назначил ему официального наказания. Покойся с миром, чувак. Должно быть, неприятно, когда тебя игнорируют и говорят, что ты разочаровал их, если ты так явно хочешь, чтобы тебя признали. Шэнь Юань почти похлопывает его по плечу в знак поддержки.       — Благодарю за помощь, — говорит он вместо этого и почтительно кланяется.       — Тогда я откланиваюсь.       Они оба смотрят в сторону Шэнь Цинцю.       — Свободен, — раздается ровный ответ.       Мин Фань поник; он уходит, опустив плечи и медленно ступая. Шэнь Юань следует за ним, но приказа остаться нет, и он воспринимает это как победу.       Они вместе неловко идут по тропинке.       — ...Почему мы убрали ту комнату? — спрашивает Мин Фань после неловкого молчания. Вопрос прозвучал резко, но мальчик вздрогнул, словно сразу пожалел о своем тоне.       — А... эм... Поскольку мне... трудно себя контролировать, Шицзунь решил, что я должен спать там, где не смогу навредить другим?       Это почти правда!       Мин Фань обернулся, чтобы посмотреть на него. Шэнь Юань от неожиданности отступает на шаг, глаза его расширены. Он машинально поднимает руки вверх, готовый оттолкнуть старшего мальчика. Но Мин Фань остается на почтительном расстоянии.       — Правда!? — восклицает он пронзительным голосом. — Но это... это же комната главного ученика!       Ничего себе, правда???       — Правда? — вытаращился Шэнь Юань.       — Да! О, тебе так повезло... — Мин Фань потирает лицо, выглядя совершенно несчастным. Несмотря на то, что одному из них пришлось гораздо хуже, чем другому, он испытывает странное чувство жалости к этому парню. Даже если Мин Фань очень сильно ошибся.       — Ну, я не хочу находиться в комнате, — оправдывается Шэнь Юань, — это просто мера предосторожности! Я обещаю.       — Я просто не понимаю, — продолжает Мин Фань, словно не слыша. Типично. — Если Шицзунь собирался предъявить на тебя права, то почему не раньше? Я мог бы... я бы не позволил этому продолжаться... если бы знал!       Шэнь Юань надулся, скрестил руки и, воспользовавшись всем своим тринадцатилетним ростом, посмотрел на него с разочарованием.       — Это не должно иметь значения! Ты же главный ученик, не так ли? Шисюн и без этого должен хорошо относиться к людям! — возразил он.       — Я так и делаю! Обычно..       Шэнь Юань пристально смотрит на него и поправляет свою девичью шляпу. Мин Фань краснеет и отводит взгляд, сжимая и разжимая руки.       — Сначала все казалось не таким уж плохим, — бормочет он.       Что... справедливо. Мин Фань действительно не сделал ничего плохого. Даже несколько месяцев назад, когда Шэнь Юань был загнан в угол в кухонном складе, он в основном не вмешивался. Он бросил несколько оскорблений, но сказал Чжао Дэ не быть слишком грубым.       На самом деле, в основном Чжао Дэ делал все, что причиняло боль.       Это было не так, как в «Пути Гордого Бессмертного Демона», где Мин Фань отвечал за исполнение предписанных наказаний, когда Шэнь Цинцю не хотел этого делать. Здесь не было побоев. Максимум — несколько толчков и оскорблений.       — Но ведь шисюн — главный ученик.       «Ты должен был суметь остановить это», — остается недосказанным.       — Да.       Мин Фань вздыхает. И тут он совершает поистине шокирующий поступок.       Он кланяется.       Очень низко.       — Этот шисюн извиняется перед Шэнь-шиди, — говорит он, а Шэнь Юань смотрит на него, его мозг замирает от чужого взгляда, — этот позволил личным чувствам повлиять на то, что должно было оставаться... то есть, этот извиняется. Я прошу прощения у шиди.       — Хорошо, — говорит Шэнь Юань, не в силах придумать ничего другого.       Мин Фань грустно кивает.       Они неловко смотрят друг на друга. Через мгновение Мин Фань поворачивается и уходит, его походка ускоряется, а шея становится ярко-красной. Шэнь Юань смотрит вслед уходящему мальчику, пытаясь осознать то, чему он только что стал свидетелем.       — Ты простил его? — Бинхэ спрашивает сзади; Шэнь Юань вскрикивает и дает ему пощечину. Они оба застывают в полном шоке, уставившись друг на друга.       Ло Бинхэ медленно подносит руку к покрасневшей щеке.       Черт, он дал пощечину главному герою! НЕТ!       Шэнь Юань хочет умереть и исчезнуть навсегда. Он хочет раствориться и просто не быть здесь, хорошо??? Он тянется к Бинхэ, осознает, что делает, и быстро отдергивает руки.       Он неловко прижимает их к груди.       — Ой, — наконец говорит Бинхэ.       — Нет! — причитает Шэнь Юань и все же притягивает Бинхэ поближе, чтобы рассмотреть его щеку, — Это очень больно, Бинхэ! Сильно болит? Я не... ты не должен был так подкрадываться! Я мог бы сделать тебе больно! Ах! Я сделал тебе больно! — и тут он понимает, что Бинхэ улыбается. Он хмурится и щиплет его за щеку. — Это не смешно!       — Прости, прости, — смеется Ло Бинхэ, уворачиваясь от щипка и хватая Шэнь Юань за руку, — все не так уж плохо! Я обещаю!       — Ты сказал «ой».       — Это действительно не больно!       — Хмпф.       Трудно злиться, когда главный герой так улыбается. Если улыбка Нин Инъин похожа на веселый солнечный свет, то улыбка Бинхэ — как само солнце, когда оно проходит над горными вершинами и окрашивает облака в яркие цвета. Она мягче и уютнее, и, честно говоря, Шэнь Юань не винит всех этих жен за то, что они пали духом с первого взгляда. Посмотрите на эту улыбку! Только посмотрите!!!       Шэнь Юань опускает взгляд на руку Бинхэ, держащую его руку, и сглатывает.       — Прости, что накричал раньше, — бормочет он, поворачивая руку так, чтобы Бинхэ мог ухватиться за нее и сжать.       — Я первый закричал, — мягко замечает Ло Бинхэ.       — Но ты кричал, потому что волновался, — протестует Шэнь Юань, глядя на Бинхэ, который уже вырос выше него. Несправедливо, но ожидаемо. — Я кричал, потому что был зол.       — Ты все еще злишься?       Понимающе спрашивает Ло Бинхэ. Шэнь Юань хмурится, потом вздыхает и качает головой. Нет, не злится. Он не думает, что когда-нибудь сможет злиться на Бинхэ, не по-настоящему.       — Я просто... всего так много, — пробормотал он, щеки покраснели от стыда. — Я не знаю, — а потом он простонал и потер лицо, проведя ладонью по глазам. Он так чертовски устал. — И теперь я даже не могу спать в сарае!       — О, хорошо.       — Нет! — протестует Шэнь Юань, опуская руку и озираясь. — Нехорошо! Мне придется спать в доме Шицзуня!       Ло Бинхэ уставился на него.       — Почему? — спрашивает он, недоумевая не меньше, чем Шэнь Юань. Да, злодей-отморозок объяснил причину, но это все равно не имело никакого смысла! Он ненавидел все и всех! Почему бы Шэнь Юаню не стать соседом какого-нибудь мастера, а не самого Пикового Лорда?       — Я не знаю! — простонал он и ударился лбом о плечо Бинхэ. — Я ничего не знаю! — он не дергается, когда Ло Бинхэ осторожно обхватывает его за плечи одной рукой, нежно прижимая к себе. Бинхэ не отпускает руку Шэнь Юаня.       — Юань много знает, — говорит ему Бинхэ и ворчит, уткнувшись в плечо друга, — и... и если Шэнь Цинцю что-нибудь сделает, я тебя спасу.       — Шицзунь, — поправляет он.       — Шицзунь, — вторит ему Ло Бинхэ.       — Я не понимаю, почему ты перестал уважать его.       — А я не понимаю, почему ты простил Мин Фаня.       — Мин-шисюна! — поправляет его Шэнь Юань, отводя взгляд. На этот раз Ло Бинхэ ему не ответил. Вместо этого он хмыкает и бросает взгляд в ту сторону, куда исчез Мин Фань.       — Нет, — говорит он, и Шэнь Юань видит, как упрямо нахмурились его брови. Главный герой не хочет этого делать, а Шэнь Юань чертовски устал, чтобы беспокоиться. Поэтому он ворчит и отстраняется, топая в сторону купальни, потому что перетаскивание коробок — это потная работа. Да и вообще, уже конец дня..       Именно поэтому он и пытался улизнуть в сарай. Меньше проблем было бы.       Уф. Планы разрушены.       [+5 В-очков!]       За что? За хамство по отношению к главному ученику???       Он топает до самой бани, а потом вынужден сидеть и неловко ждать, пока не убедится, что больше никто не присоединится. Только после этого, осторожно сняв талисман, скрывающий клеймо, он заходит внутрь, а Бинхэ следует за ним, в конце концов уговаривая рассказать о найденной на днях книге о шестиглавом синем крабе.       Странное чувство возникает, когда приходит время расставаться.       Шэнь Юань идет по тропинке к бамбуковому домику, а Ло Бинхэ — к общежитиям.       — Тебе нужно одеяло? — спрашивает Шэнь Юань и дергает себя за рукава, за шапку, за воротник зимней формы, беспокойно перебирая руками. Его сердце сжимается от странного ощущения.       — Этот уже получил новое, — уверяет Ло Бинхэ, — а Юаню нужно одеяло?       — Нет, я... я принес свое в... — замялся он.       Прозвенел последний звонок к комендантскому часу.       Шэнь Юань прочищает горло. Он встает во весь рост и протягивает руку для рукопожатия.       — Приятных снов, Бинхэ.       Улыбка Ло Бинхэ беспомощна и немного кривовата, как будто он ее чуть-чуть выдавливает. Он хватает Шэнь Юаня за руку и заключает его в объятия, чем полностью разрушает задуманный им образ мачо. Но Шэнь Юань все равно обнимает его в ответ, может быть, немного слишком крепко, но все в порядке. Бинхэ не осудит, конечно.       — Приятных снов, Юань, — пробормотал Бинхэ в ответ.

***

      Шэнь Цинцю не поднимает глаз, когда Шэнь Юань входит в дом.       Дверь захлопывается. Он запирает ее, хотя в мире культиваторов это не имеет никакого значения. На мгновение Шэнь Юань замирает. Он оглядывает дом, в котором ему теперь предстоит жить. Стены из бамбука, картины, развешанные по стенам. Небольшая витрина с веерами, аккуратно выстроенными в ряд. Он успевает насчитать восемь, прежде чем Шэнь Цинцю говорит:       — Ты собираешься пялиться всю ночь или будешь пользоваться комнатой, которую выделил тебе этот мастер?       Шэнь Юань сразу краснеет и надувается. Он пытается взглянуть на него, но Шэнь Цинцю по-прежнему не поднимает глаз. Он лишь пьет чай, читая свиток с чем-то-там, и выглядит скучающим и невозмутимым.       Шэнь Юань вздохнул. Затем он делает глубокий вдох и медленно снимает шляпу, держа ее рядом с собой. Шэнь Цинцю по-прежнему не смотрит. Это небольшое облегчение.       — Интересно, что будет, если я сегодня потеряю контроль? — спрашивает он, играя с пушистым мехом. Ему интересно, что это за вид шерсти. Настоящее животное или один из многочисленных магических зверей этого мира? Может быть, даже демонический? Мех очень мягкий и очень теплый.       — Если сломаешь кровать, спи на полу. Или на ковре, — говорит Шэнь Цинцю, бросая быстрый взгляд на расстеленный на полу ковер. Он толстый и, скорее всего, постелен только на зиму.       — ...навсегда?       — Очевидно, нет.       Уф.       — Спасибо, — говорит он сквозь стиснутые зубы, — Шицзунь.       — Мн. Иди в свою комнату.       Шэнь Юань не знает, почему это странно слышать, но это точно так. Он гримасничает. Он идет в комнату и закрывает дверь, не желая спокойной ночи. Шэнь Цинцю тоже не пожелал.       После того как все вещи были вывезены, в комнате стало... пусто.       Единственное, что в ней было, — это кровать: простая деревянная конструкция, на которую было беспорядочно наброшено одеяло. Есть подушка из пшеничной муки, которую он не помнит, как принес, но, по крайней мере, это не одна из тех фарфоровых подушек. Шэнь Юань не думает, что когда-нибудь привыкнет к ним.       Здесь очень тихо.       Он ложится. Сначала он пытается спрятаться под одеялом, как делал это на протяжении почти целого года. Но ему все время приходится откидывать его назад, чтобы убедиться, что в комнате действительно так тихо, как кажется.       Она кажется пустой.       Что ж, в этом есть смысл. И если Шэнь Юаню повезет, его дурацкие кошмары прекратятся, и он не будет взрывать всякую дрянь, и тогда он очень скоро вернется в общежитие. С... людьми. И постоянными перестановками и дерганьем. Он сворачивается калачиком и смотрит в маленькое круглое окно комнаты.       Он надеется, что Бинхэ наконец-то уснет, раз уж его теперь нет рядом.       Шэнь Юань не помнит, когда он засыпает. Но в какой-то момент, несмотря на жуткую тишину в комнате, он задремал, и на какое-то время ему ничего не снится.

***

      Дверь разлетается на куски, и Шэнь Цинцю оказывается в комнате раньше, чем осколки падают на пол, а его бледное ночное одеяние освещается лунным светом.       Он бросает взгляд на дрожащего, светящегося ребенка в комнате и хмурится.       Через несколько мгновений они уже на пути к Пику Цяньцао.