Потерянные воспоминания

      Новообращенные демоны всегда находились в незавидном положении: их человеческая природа с каждой секундой все слабела, а голод полностью накрывал с головой. Это то чувство, которое способно причинить боль куда сильнее, нежели клинок, отрубающий голову. Без еды демоны сходили с ума, не контролировали свои эмоции, чувства, действия.       Обычно же, первая жертва подвергалась нападению случайно, на нее и не охотились вовсе изначально. Она сама шла в руки своей смерти, спрашивая у нее с тревогой в голосе:       «Молодой человек, вам плохо? Что-то случилось? Может, вам нужен доктор?»       Нет, это был глупый инстинкт! Это его вина, только его! Он заставлял раздирать плоть человека, вытаскивать наружу внутренние органы и сжимать их в руках, превращая в кровавую кашу. Это его вина!        Лишь когда на земле оставались одни кости, приходило осознание своего поступка. Их руки тряслись всегда, а из уст вырывалась одна фраза:       «Это сделал… я?»       Человеческая природа угасала в них с каждым новым убийством. Вначале ощущался страх и сострадание, но со временем оставалось лишь безразличие. Людям суждено умирать от рук демонов. И судьбу не изменить.              В чем смысл жалеть того, кого ты не знаешь и видишь в первый и последний раз?       Единственная польза от людей — ими можно питаться. Это их единственное назначение. И демоны плевали на то, что они сами когда-то были людьми. Их прошлые личности стирались, после чего рождались новые, отказывающие воспринимать старое.       Были те, кто сразу принимал свою новую натуру, и с большой радостью пожирали все живое рядом с собой. Другие же просто свыкались.       Кёджуро было крайне тяжело принять случившееся с ним. Осознание того, что он прочувствовал вкус крови и плоти, вызывало отвращение к самому себе.        Говорят, чужие обещания намного сложнее выполнить, нежели собственные. А кому он вообще успел пообещать?              Разве такое было? Ах да… обещал… Сенджуро ведь?             Или же себе, а именно, не сойти с ума?       Голова гудела, окружение начинало раздражать. Негативные эмоции вызывала любая мелочь.       С того момента, как Ренгоку вкусил впервые плоть человека, прошло наверное… около недели? Или сколько?             Что же успело вообще произойти?        В голове был полный кавардак… Хотелось лишь тишины вокруг себя…       Те дни тянулись очень медленно. Ренгоку отказывался с кем-либо разговаривать. Единственным занятием для него было, которое не раздражало —  сидеть в углу и смотреть в стену. Практически все время он так и делал. Ему нравилось одиночество. Именно в этот момент становилось спокойно. Никто не трогает, никто не мешает. Его нынешняя форма жизни это требовала.       Еще в самом начале с психическим состоянием Кёджуро было все плохо, а после того инцидента стало еще хуже.       Организм требовал общения, и порой ему получалось его добиться, чему сознание не радовалось совершенно.       Кажется, совсем недавно заходил Доума. Он пытался завести разговор. Вроде бы, тогда демон рассказывал про какую-то девушку, вступившую в его культ, с которой он незадолго до этого успел познакомиться. Светлые прямые волосы — это все, что Ренгоку запомнил из той истории. Ему было абсолютно все равно на те страстные слова демона, на его тогдашнюю радость, на него самого в общем. Парень лишь с ненавистью в глазах смотрел в лицо Доумы, пропуская каждое слово мимо ушей, проклиная, как только можно.       «Ты прекрасный собеседник, Кёджуро! С тобой так интересно общаться! Я слышал, что ты наконец-то попробовал человека. Это ведь правда? Вот же здорово! Мой лучший друг становится сильнее! Господин Аказа все-таки взялся за тебя. Какой он молодец! Я так рад, что ты наконец-то начал принимать себя!» — проговорил тогда Доума, перед тем, как покинуть комнату Ренгоку.       — Принимать себя? Нет… или же… Неужели, так оно и есть, и этот демон говорит мне правду? — пробормотал себе Кёджуро, после чего раздраженно помотал головой в разные стороны и больше не вспоминал тот разговор.       Хоть беловолосый демон и сильно раздражал, но это был единственный раз, когда он пришел снова, после своего первого появления в жизни Кёджуро.             И почему же Ренгоку испытывал к Доуме ненависть?       Наверное, даже сам парень не мог это объяснить. Просто была сильная неприязнь, которая, по ощущениям, перешла к нему от другой стороны. Интересно, и от кого же…?             Хотя, разве это имело смысл?       Ренгоку с серьезным взглядом посмотрел в сторону и тяжело вздохнул. По его подсчетам скоро должен был появиться тот, кого ему больше никогда не хотелось видеть. Если при Ренгоку упомянулось бы это имя, то, наверное, Кёджуро бы начал затыкать собственные уши. Настолько этот демон стал отвратным для него.       Аказа…       Кёджуро видел его так часто, что ему становилось плохо от одного лишь упоминания. Аказа был такой заботливый, такой внимательный во многих вещах, для своих целей. Демон следил за каждым шагом, и если его что-то не устраивало, то все менял в ту же секунду. Он игрался и издевался, делал то, что хотел.       Когда же Кёджуро впервые увидел Аказу, то демон показал себя, как жестокую, гордую и агрессивную личность. Сейчас же его отношение было другим. Он будто воспитывал Кёджуро, старался сделать из него монстра, подобного себе.              Для чего Ренгоку вообще тут держали?       На этот вопрос ему Аказа так и не ответил. Он все время отмалчивался, игнорировал или же, в буквальном смысле, посылал куда подальше.       Кёджуро стал очень внимательным во многих случаях. Делал все то, чтобы самостоятельно ответить на тот вопрос. Он делал свои предположения, размышлял, пытался угадать. Но пока что, ни одна из его попыток не была удачной.       Этот демон будто следовал чьим-то приказам, старался вылепить из Ренгоку машину для убийств. И в каких-то моментах это хорошо получалось.             Осталось хоть что-то прежнее в Столпе Пламени?              Или теперь та личность стерта окончательно?

***

      — И долго ты еще будешь играть со мной в молчанку? — серьезным тоном проговорил Аказа, присев на пол и смотря в безразличные глаза Ренгоку, — Прекрати уже так убиваться из-за того, что съел человека. Это неотъемлемая часть жизни каждого демона. И твоя в том числе.       Кёджуро лишь оскалился, после чего развернулся спиной к своему собеседнику.        Аказа, увидев это, недовольно фыркнул. Какая там была уже попытка поговорить с его подопечным? Вроде бы пошла 37. Хотя, демон давно сбился со счету.       Кёджуро отказывался как-либо контактировать с демоном. Он кричал, убегал, истерил, делал так, чтобы выбесить окончательно и его оставили в покое. Хотя, такое произошло лишь несколько дней назад и сейчас, что даже для самого Ренгоку было удивительным, все было относительно спокойно.       — Пошел прочь, — буркнул Кёджуро, — Я не желаю тебя видеть здесь.       — Ого, ты меня удивляешь. За пять минут нашего разговора ты еще не успел назвать меня блядью. Хороший прогресс.       Аказа тихонько усмехнулся и с улыбкой посмотрел на Кёджуро. То, что он сказал, было чистейшей правдой. И от собственных слов его охватила легкая гордость.        — Мой дорогой Кёджуро, может ты хочешь сходить на прогулку? Или же ты успел проголодаться? — хихикнул Аказа, после чего встретился с гневным лицом парня, — Ох, ну прости за такие колкие слова. Ты же на меня совсем внимания не обращаешь, а это, между прочим, довольно обидно.       — Я сказал тебе, пош…       Лишь успел прошипеть Ренгоку перед тем, как рука Аказы быстро прикрыла ему рот. Кёджуро тут же сомкнул челюсть, прокусив ладонь, после чего почувствовал то, как кровь демона потекла по его губам и начала капать вниз на деревянный пол.       — Кусай сколько хочешь, я даже не чувствую эту боль, — пробормотал демон.       Аказа за спиной держал небольшой мешочек, который то и дело теребил пальцами в руках. Ткань, которую демон долго подбирал, была на ощупь очень мягкой. Упаковывать подарки было непривычно тем рукам. Сколько же было тогда попыток завязать нормально бант и то, получилось криво.       — Кёджуро, дай мне свою руку, — ухмыляясь, проговорил Аказа, когда наконец решил убрать ладонь с губ парня.       Кёджуро быстро сплюнул кровь, попавшую ему в рот, и спустя небольшое время молчания, посмотрел в глаза демона.        — Опять оторвешь? Я на это больше не куплюсь, придурок, — произнес Ренгоку, потирая себе подбородок.       — Протяни мне свою руку, — более напряжено проговорил демон, у которого начал дергаться глаз.       — Я сказал, нет! Добровольно ни одну твою просьбу я никогда не выполню!       — Да ты невозможный просто! — резко прокричал Аказа, после чего швырнул тот мешочек белого цвета в лицо Ренгоку, из-за чего парень от неожиданности упал на живот, — Как же ты мне успел надоесть со своими капризами! Вот вроде хочется к тебе нормально относиться, а через мгновение это чувство исчезает. У меня было желание тебе нормально вручить подарок, но теперь сам разбирайся со значением той штуки. Через некоторое время я за тобой приду и мне плевать на то, хочешь ли ты этого или нет, но мы сходим в одно место. И одежду новую принесу, а то на тебя стремно смотреть. Я все сказал!       Не успел Ренгоку нормально среагировать, как демона и след простыл. Удар пришелся прямо по носу, из-за чего парень несколько мгновений держался за него и морщился от боли.       — А еще говорил, что я истеричка. Посмотрел бы лучше на свое поведение, — прошипел Кёджуро, после чего наконец-то обратил внимание на мешочек, лежавший рядом с ним.       Быстро справившись с веревкой, на руки Ренгоку упал кулон в форме пламени с довольно плотной ниткой в комплекте. Кёджуро с большим удивлением смотрел на подарок, который уж никак не ожидал получить, тем более от Аказы.        От украшения веяло сильным теплом, словно настоящее пламя горело в руках. Оно было настолько аккуратно сделано, что с трудом можно было подумать, что это все лишь кулон, а не истинный огонь.       Кёджуро сжал подарок в кулаке и слегка улыбнулся. Он никак не мог ожидать, что демон, спустя большое количество времени после их знакомства, сделал хоть что-то приятное для Ренгоку. И от этого душа потихоньку начала оттаивать.

***

      — Господин Узуй, вы чего так рано проснулись? Еще даже солнце не встало, — устало проговорила Аой, когда заметила, что Тенген стоял у окна и задумчиво смотрел на еще темное небо.       Мужчина сначала даже и не обратил внимание на присутствие человека. Лишь спустя минуту он повернулся, думая, что в комнате все еще был только он. Встретившись с глазами девушки, от неожиданности Тенген дернулся и чуть не упал на пол.       — А… я… Ты же вроде бы работаешь тут, да? Я тебя видел пару раз. Пожалуйста, не трогай меня сейчас. Иди куда шла, — потер затылок Тенген, после чего с серьезным выражением лица вновь посмотрел в окно и тихо добавил, — Дурное предчувствие у меня, от того и не спится.       — Я к вам как раз и шла. У вас вроде бы сегодня важное собрание со Столпами, да? Госпожа Кочо мельком об этом упомянула. Она и вы там будете особенно важными людьми по ее словам.       Аой раздвинула сёдзи до конца и прошла в комнату вместе с письмом в руках, которое она протянула Тенгену. Мужчина взял в руки небольшой конверт и, прочитав от кого он, с удивлением перевел взгляд на Аой, которая уже собиралась уходить.       — Почему она сама ко мне не пришла? Я ж у нее в поместье нахожусь.       — Госпожа Кочо сейчас очень сильно занята, потому и попросила меня отнести письмо вам. Оно не сильно важное вроде, но не могу сказать, что там написано точно, — вздохнула Аой, — Господин Узуй, ложитесь и поспите еще немного. Госпожа Кочо сказала, вам стоит как можно больше отдыхать сейчас. Если вы переживаете, что проспите, то не беспокойтесь, я вас разбужу в нужное время.        — Да не в этом дело, — раздраженно сказал Тенген, положив письмо в сторону, — Я просто боюсь представить, что будет происходить на собрании, ведь этот момент сильно переломит историю корпуса охотников. Только Кочо, Глава и я знаем, о чем пойдет там речь. Ты не знаешь, Камадо не знает, даже другие Столпы не знают. Никто, кроме нас троих.       — Господин Узуй, все будет хорошо. Уж в этом я не сомневаюсь. Если я вам понадоблюсь, то зовите, — проговорила Аой, скрывшись за сёдзи.       Тенген некоторое время смотрел в ту сторону, после чего сел на пол с грустным выражением лица.       — Как же ты там, Кёджуро, поживаешь? Как же я хочу вновь увидеть тебя… — тихо пробормотал себе Столп Звука.