Список подвешенных странностей

Когда звонит будильник, парень почти откидывает телефон в сторону. Почти, потому что был готов подсознательно – первый сигнал 10 минут назад он уже благополучно отклонил, продолжая бессознательно пялиться куда-то мимо пикселей. Под звук собственного тяжёлого вздоха он всё же гасит экран и тянется на кровати, путаясь коленями в тёмно-синем пододеяльнике. Лежит ещё полминуты, потом слабо бьёт себя по щекам в попытке взбодриться и спускается в ванную.  — Майкл, хорош лить воду, — отец стучится пару раз в дверь ванной, в то время как сам Майк стоит с зубной щёткой во рту и стекающей пеной пасты в раковину с подбородка.  В ответ он мычит что-то недовольно-невнятное. Закончив с чисткой зубов, Майк умывается тёплой водой и смотрит на себя в зеркало уже чуть более осонанно. Под глазами – тёмные круги, а на голове полубардак (как обычно), но одна из кудрей выбивается из общей массы столь сильно, что он пару раз пытается пригладить её водой на место. Кажется, что локон только сильнее подпрыгнул вверх после нескольких безуспешных попыток своего обладателя его усмирить. Майк бурчит себе «Да похуй» под нос, снова мочит руки и ерошит всю длинну волос, чтобы обобщить беспорядок. Всегда работает. Накидывая ветровку на выходе, он себя в очередной раз жалеет. «С этим надо заканчивать», – думает Майк, прежде чем воткнуть наушники в уши и вскарабкаться на велосипед, руля уже чисто интуитивно в полумраке раннего осеннего утра. За два года было сложно не выучить маршрут.  Когда он приезжает на место, то на улице становится уже ощутимо светлее. Майк не без усилий затаскивает велосипед в подсобку и смотрит на свои наручные часы. 7:47. На месте нужно быть в 7:00, за час до открытия. Он игнорирует уже абсолютно безэмоциональный по этому поводу голос в своей голове и прислушивается к относительно новому: «Есть ещё 13 минут, чтобы покурить». Только он суёт в рот сигарету, расслабляясь всем телом на раскладном стуле у чёрного входа, на телефон приходит уведомление. Пишет Лукас Синклер:  «майк, я периодически в зеркало смотрюсь, но рабство уже отменили, не смешно в натуре» Майк выпускает изо рта и носа дым, тут же на экране высвечиваются ещё сообщения:  «мне еще на практику в меде после смены, если ты помнишь» «это важно, я буду жизни людям спасать» Лукас редко бывает серьёзным. Вернее, почти никогда не бывает. Тем не менее, он куда ответственнее Майка (что отрицать было бы тупо. Уилер, быть может, и болван, но не идиот) и куда более горящими глазами смотрит на свою ежедневную рутину. И Майк честно не понимает, как человек, который работает в общепите и потом идёт херачить практику в меде (а по приезде домой – херачить домашку по практике в меде), ещё не начал херачить что-нибудь вроде амфетамина. Становится действительно немного стыдно перед Лукасом, который, что уже очевидно, открыл кофейню в одиночку, как это часто бывает. Самое забавное, что он вообще этого делать не обязан – после того, как Синклер прогреет кофемашину и разложит на витрине десерты, он пойдёт на кухню лепить свои бутерброды и прочую съедобную хрень всяким офисникам на завтрак. Так прикрывает жопу Майка он только по той причине, что раньше работал в баре сам, просто был вынужден переквалифицироваться (насколько этот термин вообще соотносим с сотрудниками общепита) из-за возможности иметь более свободный график. И ещё потому что они с Майком друзья. Ну, последний на это надеется. Сам с собой он дружить бы не стал в такой ситуации.  Он тушит сигарету о стену ещё до фильтра и перед тем, как зайти внутрь, пересылает Лукасу его же сообщение с ответом: 

«будучи фармацевтом да?)»

«это важно, я буду жизни людям спасать»

— Херово выглядишь, — первое, что говорит ему Синклер, стоит Майку возникнуть в баре.  — Мы так похожи, — ухмыляясь.  Лукас коротко шипит себе под нос «Вот сука», но тут же улыбается и замахивается для приветсвенного отбития «пятёрки». По-другому они и не здороваются. И ещё важно, чтобы звук был как можно звонче. Бывали дни, когда оба до онемения отбивали руки, пока не получится звонкий хлопок. — Короче, из хорошего: тачка твоя нагрета, — Лукас трёт бок кофемашины, — сладкие сучки крутятся на витрине, наличка не мечена, я проверил. Есть немного порошка, но дорожки уж сам себе сформируешь, — он указывает на кучку кофейного помола вокруг кофемолки.  Майк продолжает стоять какое-то время с руками в карманах и свисающим с одного плеча рюкзаком, пытаясь своим тупым выражением лица с поджатыми губами принять как можно более безучастный вид. Лукас тем временем подвязывает дреды резинкой для денег сзади, наливает себе в граненый широкодонный стакан немного чёрного кофе из термоса, кидая туда пару кубиков льда. Затем он достаёт из банки с верхней полки палку корицы (Майк даже удивляется немного, что она есть – напитки он не украшает уже около года из тех двух, что работает, наверное) и зажимает меж зубами в подобии сигары: — Фильтр по вкусу прям дерьмище, клянусь. Я забыл поменять помол. Перевари, если хочешь, сделаешь хоть что-нибудь.  Майк фыркает, не в силах сдержать усмешку, потом стряхивает с плеча рюкзак и кидает его за ближайщий к бару столик. Напряжения между ними нет, но Уилер отчётлтво чувствует, что Лукас честно без двух минут заебался делать двойную работу. Не то чтобы Майк просил его об этом каждый раз, когда опаздывает (всегда), но у Синклера просто непоколебимо большое чувство ответственности. Наверное, он даже не будет продавать лекарства без рецепта, если всё же станет фармацевтом.  — Лукас, — Майк мнётся немного, секундно потирая шею, — спасибо, короче.  — Вау, — наигранно удивляется Синклер, — Майкл Уилер сказал «Спасибо». Если нам сегодня ещё и зарплату выдадут, я схожу в церковь.  — Угараешь? Тебя за триста метров до входа солёным кипятком обольют, — ощутив себя более расслабленно, Майк стал скручивать в руках ветровку, чтобы получилось запихать её в рюкзак. — Я бы облил. Лукас похихикал снисходительно и посидел немного в баре на стуле, смотря в окно напротив, пока Уилер готовил эспрессо. Будто после скуренной сигареты он разберёт его вкус.  — Майк, ничего личного, но мне сложно понять, почему ты каждый раз не высыпаешься. Типа... ты работаешь стабильно по полдня, не учишься... Лох. — Синклер снова усмехнулся, а Майк поджал уголки губ и покачал головой, почти закатывая глаза. Да, он в курсе. Возможно, есть какая-то вселенская закономерность в том, что пропуская год после окончания школы, ты попадаешь на работу, вместо того, чтобы поступить в колледж. От скуки, от желания быстрее стать взрослым, от сравнивания себя с такими людьми, как Лукас. Хотя Лукас даже не сверстник Майка – он старше, что немного последнего успокаивает. Ладно, если Синклер в свои 24 любит жизнь такой, какая она у него есть, то, быть может, и у Майка получится стать таким. Только без меда. И дредов с бородой, боже. Но не сейчас, когда денег, что он зарабатывает, становится ему мало, когда он борется со стагнацией каждый день от понимания, что попал в какую-то подлую ловушку, устроившись два года назад работать бариста по минутному зову души. Запал был в начале, и огонь в глазах даже, и ощущение превосходства над сверстниками, которые продолжили долбить учебники (и чуть позже почти поголовно стали долбить наркоту).  За два года всё изменилось настолько сильно, что теперь приходится волочить себя на работу каждое утро. Как-то чересчур по-взрослому, что ли. Ему никто не сказал в начале, что люди, к которым он успеет привыкнуть, в какой-то момент поувольняются поочерёдно. Что ему вынужденно придётся брать на себя их обязанности в силу опыта. Чёрт возьми, в данный момент он – самый опытный сотрудник кофейни, за исключением симпатичной кудрявой девочки по имени Джейн. (Как ей удаётся оставаться симпатичной, работая в общепите?..). Возможно, его всё ещё не повысили, потому что есть она. Только вот её не повысили тоже. «Да и слава богу, наверное», думает Майк, когда представляет, насколько сложнее ему было бы уволиться, если даже сейчас это так непросто. Привязанность к месту, зона комфорта, страх перед будущим и коронное – дружеские отношения с руководством, хотя из списка Майка «Причины, по которым я не могу уволиться сейчас, но хочу это сделать» можно было бы склепать презентацию на бесконечное количество слайдов. Так просто вышло. Наверное, иногда он даже хочет вернуться назад и попросить отца переломать ему ноги, если он попросит свободный год после окончания школы. Что ж. Майк обнаруживает себя зарытым слишком глубоко в собственные мысли, когда понимает, что эспрессо из чашки уже перелилось и льётся на поддон кофемашины. А ведь ещё солнце даже не встало полностью.  — Бля... — бурчит он, тыча пальцем в кнопку остановки пролива.  — М... девяносто четыре секунды, вкуснятинка, — нарочито громко Лукас произносит «вкуснятинка» и посмеивается в конце, — надеюсь, не этому ты учишь стажёров.  — Лукас, отвали, серьёзно. Кто бы говорил вообще, — Майк разводит руками, а потом постукивает пальцами по его стакану с фильтром, кубики льда в котором уменьшились уже процентов на 80, — я не учу больше стажёров, мне за это не платят. Реально, — осекается он, когда вспоминает, сколько сил на это уходит и как часто в никуда. — Ну его нахер.  В ответ Синклер только хмыкает. И ухмыляется.  — Ну, так что? — произносит от чуть позднее.  — Что «что»? — Типа, Майк, вся кофейня, включая гостей, в курсе, что ты мечтаешь о том, чтобы тебя уволили, это понятно. Но что с твоим сном? Чем ты занимаешься после смен вообще?  «Да с фига ли ты привязался» маячит у Майка в голове, но озвучивать он не поторопился. Лукас просто как старший брат. Дело в том, что ничего особенного Уилер по ночам не делает, на самом деле. Просто иногда...  — Я выслеживаю призрака в своём доме по ночам, — прям вот так просто бросает Майк, поворачивась в сторону друга. Видит, как издевательски тот покачивает головой и складывает на груди руки, якобы с "пониманием", и поэтому добавляет: — И смотрю порно. И ширяюсь. Или всё вместе, я пока не решил.  — Ширяешься? — лицо Синклера делается серьёзнее в момент. Лукас почти никогда не бывает серьёзным.  Майк даже теряется в моменте немного.  — Лукас, ты идиот? Я что, похож на торчка? Синклер делает ещё один глоток из своего стакана, ставит его на стойку и окидывает Уилера оценочным взглядом с ног до головы. — Да.  Ну, если честно, Майка даже немного задело. Дожили. Он снова разводит в воздухе руками и прямо картинно покачивает головой из стороны в сторону, часто моргая на выдохе.  — Малой, я серьёзно тебе. Если пойму, что ты торчишь, я твою жопу нашинкую, понял?  — Оставь мою задницу в покое вообще, — голос Майка аж срывается, — если бы не она, половины дневной выручки у этой дыры бы не было.  — Ну нихера у тебя самомнение, слушай! Я же говорю, ты на торчка похож, в тебе мешок костей и кружка крови навскидку, — издевается Лукас.  — Хочешь сказать, твоя лучше? — уже приняв всю абсурдность диалога, Майк разворачивается обратно к кофемашине, закатив глаза.  — Не знаю, но у вот у него реально что надо!  На скошенном лице Майка читается беззвучное «Чё» и он видит это в собственном отражении на поверхности кофемашины. Он поворачивает лицо к Лукасу через плечо и только потом слышит тихий скрип двери справа от себя с надписью «Только для персонала».  В проходе стоит не менее (скорее даже более) обескураженный парень в коричневой рубашке и бежевых велветовых брюках со старой кожаной сумкой наперевес. На его лице застыло абсолютно такое же «Чё» с примесью даже легкого испуга. Он явно обескуражен. Остаётся только понять, кто он такой и с какого момента погружен в диалог. Сюр.  Майк переглядывается с Синклером, не меняя выражения своего лица, а потом замечает в руках парня крафтовый пакет с пристеплеренной бумажкой к нему. Доставка круассанов? — Э-эй, — тянет Майк, — я же уже просил всех вас не проходить в бар через кухню! Вы то в верхней одежде, то в ботинках по шнурки в говне, а пизды мне потом! Короче, — сбавляя тон, он потирает переносицу, — oставляйте на столе рядом с холодильником у самого входа, нечего тут топтать, всем передай.  "Пекарь" явно замешкался.  — Но мне отдали это на входе...  Ладно, Майк, может и перегнул, но понимания ситуации от этого не прибавилось, пока Лукас, всё так же сидящий на стуле, не рассмеялся, наконец. В его смехе было слышно, что он сдерживался уже какое-то время:  — Майк, проверяй чаты хоть иногда, пожалуйста! Тебе должны были написать, что у тебя стажёр, — всё так же раскатисто хохоча, Синклер забирает из рук парня пакет и собирается нести его на кухню.  — Стажёр?! — Привет? — с натянутой улыбкой "пекарь" тянет ему руку. — Уильям. — Какого...  Лукас снова хохочет, смотря на то, как Майк стоит с открытым ртом, из которого будто всё ещё эхом гудит это самое «Какого...». — Такого, малой, такого, — всё никак не уймётся Синклер, подходя к двери и хватаясь за ручку: — Я ухожу в подсобку спать, до первого заказа меня вообще не будить. Постарайтесь хоть пару часов тут без меня продержаться. Хотя сомневаюсь, что вам будет скучно.  Он уже собрался исчезнуть за той самой дверю, но напоследок снова повернулся к Майку из-за спины Уильяма-или-как-там-его:  — А, и да, Майк! Утром трое звонили, подвесили кофе, я тебе список на витрину присобачил. Бывайте!  — Ничего не собачить на витрину я тоже просил, это же хер отдерёшь потом! — уже в отчаянии, кажется, бьётся Майк, — Джейн меня через кофемолку пропустит!  — Мне похуй, Майк, это твоя территория! — Лукас кричит уже из пространства длинного коридора кухни и машет напоследок свободной рукой, что видно за матовой застеклённой частью двери, которая мотается туда-сюда, слегка поскрипывая. — Да вот именно?!  В один момент всё затихает, и Майк слышит только собственное дыхание, утяжелённое тем, как он зол. Взъерошенный, взвинченный, раскрасневшийся он стоит посреди бара с раскинутыми руками и смотрит в мутную пустоту кухни, на которой выключается свет. Уилер резко выпрямляется, и, хмуря брови, закусывает губу, только потом переводя взгляд на парня, который на всякий случай отодвинулся чуть дальше и перехватил обеими руками лямку своей сумки. Он переступает с ноги на ногу единожды, а потом медленно вытягивает руку, указывая на кофемашину, и тихо лепечет, почти шёпотом:  — Кажется, это не очень хорошо... На дисплее числа сменяют друг друга, но Майк успевает зацепить глазами «182» прежде чем понимает, что "эспрессо" начинает литься ему на конверсы, выстиранные только вчера. 

***

— Уильям это типа как принц? — больше в воздух говорит Майк, салфетками оттирая кофе от обуви, пока они сидят за столиком во все ещё пустой кофейне.  — А Майкл это типа как Джексон? Уилер тут же теряет фокус и смотрит уже куда-то мимо своей ноги, которую держит в левой руке. Подумав пару секунд, он осекается и выкидывает грязную салфетку прямо на пол, только после этого поднимая взгляд на собеседника. Тот почти сразу выпрямляет спину и на секунду отводит глаза куда-то в стену (вероятно надеясь, что получилось незаметно), сглотнув:  — Уилл. Просто Уилл.  — Чудно, — слегка ядовито цедит кудрявый, — Майк. — он тут же хватает со стола новую салфетку и возвращается к своему занятию. Они сидят ещё какое-то время в почти абсолютной тишине, если не считать звуков «ших-ших-ших» салфетки по обуви и матерного шёпота Майка, пока Уилл не... — Может, я могу помочь? — В смысле? Хочешь почистить мою обувь? — Уилер округляет глаза.  — Да нет же, — таким тоном, словно защищается, парирует Уилл, — Я про витрину. Ты сказал, что туда не нужно ничего типа... «собачить».  «А вот это уже неплохо», – думает Майк и только потом выказывает своё одобрение этой идеи кивком. Возиться со стажёрами – это как няньчиться с детьми, только хуже, потому что стажёры твои, а дети – нет. Так что, когда эти ребята начинают первый свой рабочий день с похожих инициатив безо всяких «Я, вообще-то, дохуя разбираюсь» (с чем Уилер сталкивался не раз), это о многом говорит. По крайней мере, им будет легко управлять. Ну, и этот, судя по всему, вообще не выёбистый, хотя даже внешне сразу таким Майку не показался. Не то чтобы он судил людей по внешности, но когда ты работаешь в общепите два года и перевидал тысячи ёбл, то какие-то связи да выстраиваются в голове, пусть даже невольно. Вот и Уилл, кажется, из той самой категории людей, которые без деланья мозгов чётко произносят свой заказ на кассе и потом исчезают в каком-нибудь углу на неопределённое время, по истечению которого замечаешь только пустую чашку на столе (если он вообще бы не принёс её за стойку обратно перед уходом и не поблагодарил бы бариста наполседок. Майку вдруг кажется, что Уилл сделал бы именно так). Ах, да, ещё они всегда здороваются первыми.  Майк слышит откуда-то из бара резкий звук сорванного листка, но отвлекаться от оттирания кофе с боковых частей подошвы не спешит. Вместе с этим ему кажется, что он слышит, как Джейн матерится, а на фоне, судя по звукам, Уилл вертит в руках ранее «присобаченный» список. Боковым зрением Уилер это видит тоже, и вот спустя пару таких мгновений раздаётся голос Уилла:  — А что это такое?  Майк всё же отвлекается на парня в баре, чтобы бранные выражения Джейн в его голове не начали нарастать друг на друга во фрактальной манере. — Список подвешенных, — буркает он так, будто Уилл изначально должен быть в курсе, что это вообще значит и не стремануться с того, как это звучит. Понимая свою ошибку, немного смягчается: — Ну, типа... звонит человек на рабочий телефон, говорит имя того, кому он хочет оплатить кофе заранее, переводит деньги, мы оплачиваем, а потом его объект воздыхания просто приходит за ним как уже за "бесплатным". — оттараторив, Майк меняет местами ноги, опирая теперь уже левую на колено другой. Уилл тихо хмыкает, всё так же стоя в баре.  — А в чём смысл этого? — Сейчас? Не ебу, честно, — жмёт плечами Уилер, — Но раньше прикольная была традиция. Люди оплачивали кофе не для своих знакомых, а для рандомов с улицы, у которых на это денег нет, например. Там уже бариста сам распоряжался, кому его отдавать. Сейчас никто почти не делает так, всем похуй.  Майк следит за реакцией Уилла: он стоит с листком в руках, жмёт губы и приподнимает брови в немом ответе. Сама собой в голову приходит мысль, что тут можно слегка выебнуться. Учитывая то, в какой момент и в каком виде стажёр застал его в первые же секунды их первой же встречи, Майк, в конце концов вообще обозначает это для себя некого рода необходимостью и продолжает: — «Соспесо» с итальянского. Традиция оттуда и пошла. Как, в прочем, и вся эта ебучая индустрия, —  Майк видит полное отсутствие реакции на лице Уилла, так что решает переключиться, — ты вообще знаешь что-нибудь про кофе? Или, может, итальянский учил?  Будто сам он учил когда-то.  Уилл слегка оживляется, мнёт плечами, далее честно признаётся:  — Не думаю...  — Ладно... — Майк почему-то отвлекается от поставленной себе задачи очистить обувь, будто он изначально был не в крусе, что приходить на смену в чистых конверсах было фатальной ошибкой.  Ещё и ноги затекли предательски, поэтому он выпрямляет их под столом и рефлекторно пытается прямо со своего места кинуть беглый взгляд на обувь собеседника. Тот стоит в явно потрёпанных, но чистых настолько, насколько это возможно, олдскульных вансах. Наверное, донашивает за кем-то.  — А тебе кофе вообще нравится? — снова подаёт голос Майк, пробегаясь глазами по фигуре парня ещё раз с ног до головы. — Ну... Да, наверное, — Уилл оставляет на собственной макушке пару невесомых почёсываний, — Я особо не пробовал, но типа... Конечно, иначе зачем я здесь, — и то, как он заканчивает предложение, звучит похожим на оправдание.  Но не в плохом каком-то смысле оправдание. По крайней мере, он хотя бы попытался сымитировать (?) интерес. Просто Майку мнимо кажется, что есть другая причина, для признания в которой Уилл не соскрёб достаточного количества уверенности в себе. Быть может, он из тех, кто романтизирует перспективу работать в кофейне слишком сильно (Майк сам никому не признавался, что кайфует от вида себя за кофемашиной до тех пор, пока ему не стало казаться это смешным). И, если всё так, а его новый стажёр – настоящий романтик, то на его месте Уилер бы просто не вышел на следующую смену после такого-то знакомства со своим наставником. Винить даже будет не за что.  Майк самодовольно ухмыляется, когда понимает, что уверен в своих предположениях более, чем на 55%. Но всё же решается уточнить:  — Хрен знает. Деньги? Романтика там какая... — он натягивает такую маску, будто совсем не понимает, о чём говорит. Да, он уже не помнит, какого это, но точно понимает, — Причин много.  — Я не думаю, что в этом всём много смысла, если тебе приходится вынуждать себя заниматься чем-то каждый день ради денег или... — улыбаясь, Уилл откладывает листок на барную стойку, — Статуса?.. Бариста – это статус? — в конце он даже выдаёт смешок.  «Вот зараза» проносится в голове Майка, когда он ощущает себя голым.  — Это клеймо.  Уилл на это как-то грустно усмехается, почти сразу же принимаясь осматривать бар в поисках чего-то. Прежде, чем Майк успевает предложить свою помощь, он уже выуживает из-под раковины пару перчаток и, судя по звукам, рассматривает чистящие средства. Уилер тем временем окончательно заканчивает тереть салфеткой подошву, кидает последнюю в кучу на полу к остальным, попутно приходя к выводу, что обувь всё равно придётся перестирывать. Его стажёр возникает из-за бара с пульверизатором чистящего средства для стекол, недоверчиво вертя его в руках, но всё же (видимо, за неимением ничего более подходящего), принимается пшикать витрину в том месте, где теперь покоятся остатки бумажной наклейки и, собственно, клейкий след от неё (к которому ещё наверняка цепляется тряпка, делая только хуже).  — Майк, — чуть позже произносит он и почему-то на секунду запинается после того, как делает это, но эта запинка быстро проглатывается им, — Может, сюда можно приобрести растворитель клея?  Точно цепляется. Майк и сам в курсе, насколько это гиблое дело. Но всё же... — Ты не по адресу. У нас тут только жёсткие абразивные и железные мочалки. И вообще... растворитель клея? — переспрашивает Майк с почти что усмешкой в голосе, — Звучит очень по-задротски... Ты где вообще такое видел?  Уилл на секунду отвлекается от своего занятия, кидая на Уилера короткий взгляд через плечо.  — Ну... в строительном. В некоторых художественных, — лепечет стажёр, заставляя Майка снова ощущать себя так, будто он вбивает из него оправдания. — Я просто рисую, иногда такие «задротские» вещи очень пригождаются.  Майк обрабатывает его слова какое-то время, пытаясь примерно хотя бы прикинуть, в какой момент рисования может понадобиться растворитель клея, а потом понимает, что не выходит. Ну, разве что после отклеивания скотча от плотного холста? В целом, похоже на правду, но в том случае, если Уилл рисует профессионально? Ну, или хотя бы около того. Уилер сам себе беззвучно хмыкает. Не то чтобы он сильно разбирался. — Я, вообще-то, тоже рисую. Типа, — жмёт плечами Майк, всё ещё оставаясь сидя за столиком вне бара, — Но растворитель клея мне ни разу не пригождался... Может, ты ещё и ацетон какой-нибудь используешь?  — Да, его тоже иногда, — улыбается Уилл и уже всем телом разворачивается в сторону наставника, а тот, в свою очередь, убеждается в своих догадках. Если Уилл не ходил в художку, то объяснений ацетону в рисовании катастрофически мало. — А можно посмотреть?  Уилл спрашивает последнее осторожно, но в глазах у него мелькает что-то, что скрыть он даже не попытался, поэтому Майк (у которого нет сомнений в своих способностях, пусть он даже не использует растворитель клея, пока рисует. Или ацетон, боже) выдаёт вполне расслабленно: «Можно, чё нет-то» и тянется к рюкзаку за своей тетрадью. Пока он вынимает скрученную ранее ветровку, чтобы порыться на дне рюкзака, со стороны бара слышится пара-тройка сильных нажатий на пульвелизатор и короткий скрип тряпки по чистому стеклу. Оставив клей отмокать, Уилл в момент телепортируется обратно за стол и выжидающе садится напротив Майка.  — Во, нашёл, — Уилер кидает на стол свою изрядно потрёпанного вида толстую тетрадь в "кожаном" переплёте и с окрашеными ранее в синий с торцов страницами, от вида которой Уилл, опять же, существенно оживляется.  Он снова мимолётно поднимает глаза на Майка. Кажется, что так беззвучно он ещё раз спрашивает разрешения рассмотреть тетрадь. Тот в свою очередь кивает в ответ еле заметно, и только после этого Уилл тянет к ней руки. Осторожничает так, будто смотреть чужие рисунки вообще что-то значит. Тут Майк осознаёт, что вряд ли Уилл покажет ему свои (и даже немного расстраивается по этому поводу). По крайней мере, точно не сейчас.  Уилер наблюдает, как его уже сейчас мниный (он реально где-то не здесь) собеседник перелистывает страницы с самого начала, еле касаясь их пальцами. На бумаге то тут то там разбросаны всякие каракули, неосторожно нацарапанные чёрной ручкой на скорую руку: вот зарисовка толстого мастера, который вертится у кофемашины с подписью снизу и подведённой от неё к рисунку стрелочкой: «мастер-фломастер чтоб его чертила даже я лучше разбираюсь». Вот карикатурная Джейн со злым выражением лица на углу удостоенной названия страницы: «список того что нужно помыть после закрытия чтобы джейн не приготовила из меня стафф <3». Кучерявая девочка упёрла руки в боки и в подписи к нарисованной себе обещает ему это, если на утро после смены Майка найдёт ещё хоть одну пустую банку пива, оставленную прямо за кассой.  — Она злюка, да? — хохочет Уилл, останавливаясь указательным пальцем на рисунке Джейн.  — Кто? Джейн? — переспрашивает Майк перед тем, как попытаться изменить первое впечатление стажёра о сотруднике, которого он ещё даже ни разу не видел, — Не, она милашка. Просто её лучше, ну... не бесить. Не говори ей об этом, — добавляет он в конце на всякий случай. И Майк аж сглатывает, когда представляет лицо Джейн, которой Уилл говорит в первую же совместную смену что-нибудь вроде: «А ты, оказывается, и не такая уж злюка, как про тебя рассказывал Майк». Ну его нахер, реально. Уилл листает дальше. Одобрительно кивает и делает Майку комплимент по поводу «очень хорошего наброска» на котором Лукас в меховой шубе на тело, обтянутое майкой без рукавов. На рисунке он сидит в расслабленной позе с сигарой во рту и стаканом бурбона в руке. С тех пор, как Синклер отрастил себе дреды и бороду, по мнению Майка он стал похож на сутенёра, а уж точно не на экс-бариста и уже тем более, упаси господь, студента медицинского. Майк рассказывает об этом Уиллу, уже потом замечая на его лице расстерянное выражение: тот остановился взглядом на определённой странице, даже боясь, кажется, касаться её пальцами.  Уилер замолкает, подмечая это. Пытается даже вспомнить, есть ли у него что-то такое личное, о чём он мог случайно написать в своём повседневном черновике, но почти сразу сдаётся, уперевшись локтями в стол. Приподнявшись на них, он пытается разглядеть потенциально «шокирующий контент» и тут же удивляется сам. Но не странице, а реакции Уилла на неё.  — Майк, где ты видел это?  Со стоящим в глазах вопросом он показывает Майку его же разворот: ничего особенного. Картинка, которую он сам не помнит, когда сделал, носящая гордое название «пиздец кривые деревья». На ней что-то вроде полулеска, в котором, собственно, все деревья, что растут, стали делать это «пиздец криво» в какой-то момент. Неосторожными движениями из-под чёрной ручки на ней выведены витьеватые стволы, образующие ломанные линии и петли, которые в определённых местах даже зацикливаются сами в себя.  — Да хер знает, где видел. Может, в городе где, может приснилось... Реально не помню уже, — озадачено отвечает Майк, потом задаёт уже свой вопрос: — А чё такое? Уилл с лица смахивает удивлённое выражение коротким отрицательным мотанием головы.  — Да ничего, просто странные они... — Уилл снова указывает на деревья с рисунка, — Я бы на такое посмотрел.  — Ну... если тебе так хочется, то если я вспомню, где это было, то расскажу, что ли... В момент, когда Уилл одаривает его натянутой улыбкой в качестве ответа, в кофейню распахивается дверь, от чего оба аж дёргаются на месте. Майк вскакивает с места, стараясь как можно шустрее собрать с пола грязные салфетки. Он обнаруживает себя стоящим за кассой за секунду до того, как по ту сторону оказывается первый за сегодня гость. Благо, Майк знает многих из них и этот – не исключение. — Ма-айк! Дружище! Мне как обычно!  Это Роб. Просто Роб. Самый среднестатистический мужчина из всех среднестатистических мужчин: Роб средних лет, среднего роста, среднего телосложения... В общем, эталон всего, что можно назвать «средним», кроме его настроения – он всегда навеселе. О, и ещё он человек привычек – пить сюда кофе а-ля «как обычно» он приходит в одно и то же время и, кажется, ещё с самого открытия заведения задолго до появления здесь Майка. Последнему иногда начинало казаться из-за Роба, что он провалился в день сурка. Единственный, с кем он может обсудить старый коллектив, кроме руководства. Ну, мог бы, потому что «Средний» всегда говорит по телефону с кем-то по работе. И всегда спешит, каждую минуту, наверное, поглядывая на свои среднего качества наручные часы, пока Майк варит ему кофе. Удивительно, но он не бесит.  Майк уже вливает воду в его американо (замечая, как внимательно наблюдает за ним Уилл), когда Роб вдруг вынимает из переднего кармана куртки пустую руку в лёгком недоумении. Он убирает телефон от уха на расстояние вытянутой руки, прикрывая динамик рукой, и шепчет Майку:  — Я бумажник в машине оставил, представляешь? Ты пока готовь, я сейчас обратно вернусь! — Роб действительно побежал бы за кошельком на парковку, не перебей его Майк:  — Да забей, Роб, умоляю. Завтра заплатишь, — Уилер протягивает ему кофе из-за бара и продолжает уже самозабвенно, — Ты без моего кофе и дня не протянешь, мне сложно будет не напомнить.  Мужчина благодарит его кивком, забирает свой картонный стаканчик и напоследок обращается к Майку, всё так же держа телефон подальше от уха:  — Майк, дружище, если бы не твой тощий зад здесь, я бы может и вообще не ходил! — так поблагодарив его, мужчина выходит из кофейни, что-то непонятное продолжая нести по телефону на каком-то предпринимательском языке.  «Средний» оставляет двух парней за баром одних в полной тишине, пока её не нарушает громкий хлопок двух ладоней Майка друг о друга. Он на секунду встречает взгляд круглых глаз Уилла на себе, после чего, не разнимая рук, бежит вприпрыжку на кухню.  — А я говорил, Синклер! — светится Уилер, распахивая дверь подсобки, которая тут же упирается в импровизированный "матрас" спящего в полной темноте Лукаса – он настелил себе пледов и откуда-то притаранил подушку. Майк без капли стыда включает свет в узком помещении и краем глаза замечает пару деталей: на полке рядом с одноразовыми контейнерами и прочей фигнёй стоит наполовину пустая бутылка холодного зеленого чая, рядом с которой покоится пачка сигарет.  Доселе спящий сразу же начинает хрипло мычать и ворочаться. Он громко басит «Да бля, Майк» и потом пихает его лодыжкой куда-то в колено. Будто этого было недостаточно, чтобы свалиться на ноги Синклеру в узком помещении подсобки, Уилер, к тому же, спотыкается о его тапки. Он падает куда-то в ноги Лукасу с глухим звуком, но вообще не переживает по этому поводу, сразу же доставая из заднего кармана свободных джинс свой телефон.  — Если ты припёрся не потому, что кто-то заказал еду, клянусь, малой...  — Да похуй на еду! Ты думаешь, я бутерброд не разогрею? — уткнувшись в телефон, тараторит Майк, а потом, наконец, находит запись с нужной камеры прямо с него же.  Доступ он получил, ещё когда год тому назад остался замываться после смены и не закрыл дверь по зашпарке. Сейчас, конечно, он не стал бы тратить на это столько времени и точно бы не стал повторять ошибку с дверью, потому что в ту ночь какое-то пьяное здоровое мужское тело завалилось к одинокому Уилеру в кофейню, требуя, собственно, приготовить ему кофе. Майк в своей манере послал его нахер, а мужик, не церемонясь, почти без ошибок написал то же самое синяком на лице Уилера. Пришлось потом сидеть с пачкой замороженных сосисок под кофемашиной и отсматривать записи с камер, чтобы доказать полиции факт преступления. Мужика так и не поймали, вроде. Ну и сам Майк не то чтобы исправно посещал дознавателя. Зато потом никто доступ к просмотру камер обратно у него не забирал.  — Ты сегодня сказал, — с самодовольной улыбкой на лице начинает Майк, — Что наличие моей задницы в этом месте ничего не значит, но ты ещё не знаешь, что прям вот сейчас сказал мне Средний! Лукас, взгляни, у меня есть доки!  Единственное, на что Лукас "взглянул", приподнявшись на одном локте (если «взглядом» можно назвать его поплывший сонный расфокус на опухшем ото сна лице) – область лица Майка. Проходит пара секунд, прежде чем он кривит собственное и падает им обратно в подушку, глухо, сквозь нее, выдавливая:  — Уилер, выключи свет и съёбывай... Майк только цокает, но потом всё же выполняет его просьбу, слегка переместив спину и щёлкнув выключатель лопаткой, скрытой под чересчур свободной чёрной футболкой. Он ещё раз пихает ноги Синклера, а потом собирается вырезать нужную часть диалога между собой и Робом с общей записи, чтобы позже переслать видео Лукасу. Да, иногда его бывает не остановить, даже если для этого придётся скачать херову тучу гигабайт. Майк выбирает нужную камеру, которая начинает воспроизводить происходящее в режиме реального времери. Он разворачивает запись с неё на весь экран, и, пока ищет кнопку «скачать», осознаёт, что в баре нет Уилла. Да, в кофейне, судя по всему, тихо, но он несёт ответсвенность за стажёра до тех самых пор, пока тот не обзаведётся своими.  В углу экрана он видит копошение и край коричневой рубашки – Уилл отчего-то пересел за тот самый стол, где Майк пытался оттереть кофе от своей обуви. Его активные движения вызывают вопросы, так что Уилер, решаясь удостовериться, что ничего страшного не происходит, переходит в окно другой камеры, дающей хороший обзор на тот самый стол. Где-то сбоку ворочится Лукас, намекающе пихая бёдра Майка ступнями, но последний слишком увлечён происходящим на экране своего телефона (и происходящим, соответственно, прямо сейчас в баре, в котором он бросил стажёра одного. Должно быть хоть немного стыдно).  Уилл на экране в разрешении не больше 420-ти прекращает копошения в своей кожаной сумке, вынимая из неё книгу с пустыми страницами, как сначала показалось Майку. Потом он видит некоторые из них цветными и понимает, что в ней, Уилл, скорее всего, рисует. Ничего такого, только в следующую секунду, резко останавливаясь на нужной, парень пододвигает тетрадь Майка, всё ещё лежащую на столе в раскрытом виде на странице с «пиздец кривыми деревьями» и сравнивает с точно таким же рисунком в своей пустостраничной книге. Стоп... У Майка воздух из лёгких оказывается стоящим поперёк горла, когда он выбирает максимальное приближение на двух рисунках, лежащих на столе. Свой Уилл процентов на 60 загораживает причёсанной макушкой, но совпадений на этих 40% хватает, чтобы даже не пытаться начинать играть в «Найди 5 отличий» в собственной голове. Качество не позволяет увидеть деталей, от чего Майк бесится немного, но всё равно делает скриншот подрагивающими пальцами на всякий случай.    Он дышит как-то через раз, пока Уилл на экране снова тянется в сумку за ручкой, открывая обзор на свой рисунок полностью, но на пару жалких секунд. Этого хватает, чтобы Майк смог найти одно отличие, но не хватает, чтобы снова сделать скриншот поудачнее. Пока он пытается выудить из максимального приближения ещё немного, Уилл уже добавляет на это отличие в своём рисунке пару деталей.  Их каракули идентичны. Настолько, что если бы хоть раз за сегодня Майк услышал мат голосом Уилла, его творение тоже было бы подписано как «пиздец кривые деревья». За исключением одной детали – на рисунке последнего посреди полулеска есть долговязый силуэт, дополнением деталей на лице которого как раз и занят Уилл.  По спине Майка бегут мурашки, хотя в тёмной подсобке совсем не холодно. Он уже не обрабатывает информацию мозгом, полностью занятый найденным отличием, в то время как Уилл на экране, рисуя, иногда отвлекается, чтобы посмотреть прямо перед собой, словно что-то вспоминая. Он делает так несколько раз, прежде чем просматриваемая камера сходит с ума и выдаёт ошибку. Майк, очень сильно стараясь не совершать лишних движений, блокирует телефон, оставаясь сидеть в полной темноте. Теперь есть ощущение, что ему просто показалось, на что почему-то подсознательно хочется надеяться.  Он не смог посчитать, сколько ещё минут сидел, не шевелясь, пока наконец не поднялся с места. Всё ещё путаясь между своим воображением и тем, что он действительно видел, он выходит из подсобки, не в силах больше терпеть темноту. Лукасу он не говорит ни слова, оставляя того спать за тихо закрытой вновь дверью.  Когда он возвращается обратно в бар, то видит Уилла закручивающим крышку термоса и стоящий рядом стакан для воды, в котором на самом дне плещется грамм 30 фильтра, не больше. Стажёр спрашивает у Майка что-то вроде разрешения на пробу, на что он просто кивает, снова выискивая отличия, но теперь уже на столе, за которым только что сидел (?) Уилл. Становится совсем не по себе, когда он понимает, что не может найти ни одного – кажется, что даже пылинки витают под лампой всё в том же спокойном ритме, как было до просмотра камеры Майком. Заломы на сумке Уилла не говорят о недавних прикосновениях к ней, либо стараются умолчать настолько сильно, что Уилеру приходится даже одёрнуть себя мысленно, чтобы не полезть в чужую сумку прямо при её хозяине.  — Это правда покупают?.. — фоново закашливается Уилл, от голоса которого Майк дёргается уже физически.  Уилер резко возвращается в реальность (?), испытывая лёгкое покалывание в области затылка – ощущения не из приятных, будто тебя выводят из сна громким хлопком. (Стоит извиниться перед Лукасом позже). Невольно он вспоминает его слова о себе про то, что похож на торчка, теперь уже искренне надеясь, что это правда – может, тогда Уилл и не придаст значения тому, насколько Майк бледный. 

***

График сна Майка Уилера окончательно проваливается в бездонную пизду: он сам понимает это, когда основное, что виднеется в окне собственной комнаты по пробуждению – такая же бездонная темнота ночи. «Ночи». Это Майк понимает сразу по крикам младшей сестры из соседней комнаты, которая наотрез отказывается укладываться спать. «Вот дура», — думает парень, потом переворачивается на незатёкший бок к стенке, пока пытается найти в себе силы хотя бы почистить зубы перед тем, как заснёт обратно уже до утра. Холли всё никак не унимается, а вместе с этим его желудок тоже начинает подавать недовольные сигналы, символизируя о голоде – он так и не поел после сегодняшней смены, не говоря уже о том, что не помнит, как ему удалось заснуть.  Он ещё часа два в своей комнате по возвращению рассматривал неудачный скриншот, сделанный ранее утром. «Неудачный», потому что на нём Уилл своей головой полностью загораживает свой рисунок, и Майк из-за этого окончательно теряется в мыслях о том, что сходит с ума из-за недосыпа. Точно ли вообще он видел то, что видел? Ещё и с камеры после выданной ошибки стерлась вся запись сегодняшнего дня – двойной удар. Теперь он даже Синклеру не докажет то, из-за чего вообще полез в записи утром. Приходится с усилием отгонять мысли, чтобы сделать хотя бы одну для себя полезную вещь – встать и поесть. Майк влазит в тапки босыми ногами и спускается вниз на кухню, игнорируя нытьё младшей сестры по пути. В голове становится пусто: пустота в желудке берёт над этим верх, когда Уилер спросонья рассматривает содержимое холодильника.  Какой-то странный салат (его никто не хочет есть), недоеденное пюре Холли с покромсанной куриной ножкой в нём, бутылка молока... Майк почти отчаивается, а потом замечает коробку из-под пиццы на верхней полке. Её приходится раскапывать, но он не жалеет утраченных усилий, когда обнаруживает в ней два последних куска. Не самый лучший вариант ужина, конечно, но деваться некуда. С этими мыслями он кидает не самого аппетитного вида пиццу на тарелку и сует в микроволновку, отчуждённо пялясь в телефон. Стало интересно, в какой момент его предупредили о сегодняшнем стажёре и каким образом он умудрился пропустить эту "приятную" новость.  Не то чтобы Уильям был плохим парнем, нет. Плохим, возможно, был именно Майк, изо всех сил старающийся избегать любого вида ответсвенности и перемен в жизни. Он привык сидеть в тишине после открытия и играть в тупые видеоигры с телефона в кофейне с наполовину выключенным освещением до тех пор, пока Средний Роб не напомнит ему своим приходом о том, что тот, вообще-то, на работе. Привык к тому, как подсознательно ему даётся эта работа, привык молчать по утрам и к тому, что если ему вдруг станет скучно, он просто пойдёт доставать Лукаса какой-то хернёй с интернета. Теперь же неизвестно, какое количество времени ему придётся объяснять на пальцах каждое своё действие хлопающему густыми ресницами парню, который только сегодня впервые держал в руках холдер. У Майка вдруг возникает ощущение, что этот человек вообще слишком невинен для всего говна, что творится за барной стойкой на самом деле. Суждения о людях по внешности и нескольким часам, вынужденно проведённым вместе, часто приводят к ошибочным выводам, так что Уилер надеется, что Уилл просто чист душой, но при этом открыт к новому в своей жизни. И что он – не тугодум. Или хотя бы привыкнет к грязной болтовне Лукаса как можно скорее.  Майк не знает, почему мягкие черты лица Уилла возникают в его сознании, подстёгивая его догадки о детской невинности последнего, пока не замечает, что микроволновка уже какое-то время назад отказалась греть ему ужин. Именно отказалась – сигнала никакого не было. Парень цокает языком, откидывает телефон куда-то на столещницу и в два шага преодолевает расстояние от раковины, на которую опирался поясницей, до микроволновки. Он дважды стучит по ней сверху ладонью, та в ответ только молча выводит на дисплей мигающее «00:12», явно не собираясь запускаться снова. Как только Майк понимает, что точно такое же сочетание чисел он только что видел в левом верхнем углу экрана своего телефона, свет на кухне начинает слабо мигать, постепенно набирая обороты. Холли со второго этажа уже не слышно совсем, как впрочем, вообще каких-либо звуков, кроме напряжения в лампах накаливания – в доме становится слишком тихо для всего этого, а в голове Майка напротив – слишком громко, когда он понимает, что этой ночью уже не заснёт.  Снова.