Key to Happiness

      

– Тебя давно не было. Где ты пропадал?

– Тише. Давай просто помолчим.

      Попробовав приподнять голову, Неджи тут же опустил ее. Боль внезапно пронзила все тело, череп будто бы раскололся на две части. Все мгновенно пошло кругом, стены замелькали бешеной пляской и задвигались лампы, резкими круглыми вспышками замерцал свет. Слабый полустон сорвался с губ против воли.              – Тихо, не двигайся. Как себя чувствуешь? – Тен-тен большим пятном появилась перед глазами, постепенно приобретая четкость. – Больно?              Неджи проморгался, Тен-тен окончательно перестала расплываться. В карих глазах стали заметны блики солнца, светившего в открытое окно.              – Больно, – подтвердил Неджи.              Не говоря ни слова, Тен-тен достала бутылек с лекарством, набрала его содержимое в шприц и вколола Неджи в плечо. Первоначальная резкая боль немного отступила, оставшись ритмичной пульсацией в висках и ломотой в правой руке. Голова все еще кружилась, но уже не так сильно. Тен-тен кончиками пальцев поглаживала левую ладонь Неджи.              – Знаешь, три недели погода была премерзкая, а вчера вот солнышко выглянула, – на выдохе улыбнулась она. – Еще пару сяку и у тебя точно будет место под солнцем.              – Позови кого-нибудь, – попросил Неджи.              Ему самому было хорошо рядом с ней, но выяснить, что приключилось, хотелось в первую очередь. В голове воспоминания о прошедшем дне (если Неджи не провалялся в отключке больше суток) остались лишь скомканными обрывками. Тен-тен кивнула и, нехотя отпустив ладонь, вышла, чтобы вскоре вернуться вместе с Шизуне.              – Ну здравствуй. Выспался? – судя по жизнерадостному голосу женщина была в отличном настроении (возможно потому, что вместо работы с документацией занялась осмотром пациентов). – Прохладно тут у вас. Тен-тен, прикрой окно.              Такахаши поспешила выполнить просьбу, Шизуне же занялась своими прямыми обязанностями.              – Да ты везунчик, – удовлетворенно сказала ирьёнин, завершив осмотр. – Сломаны пара ребер и рука, небольшая трещина в черепе. Крови ты, конечно, много потерял, но не смертельно. Недели две в больнице полежишь, месяц другой дома отдохнешь, и будешь как новенький.              Неджи медленно, чтобы не спровоцировать головокружение, кивнул. Шизуне посоветовала пока сильно не двигаться, соблюдать покой и уже собиралась уходить. У двери она, видимо, что-то вспомнила и обернулась.              – Кстати, тот мальчик, которого доставили с тобой, кто он? – задала вопрос она.              – Нобу? Что с ним? – встрепенулся Неджи, ребра сразу отозвались болью.              Слово "доставили" напрягло. Мысль о том, что ребенок тоже мог пострадать, была неприятной, но вполне реалистичной. Тен-тен, стоящая у окна, с интересом посмотрела на Неджи. Она точно уже слышала это имя.              – Простудился, а лечиться не хочет, – фыркнула Шизуне. – Почти всех уже до белого каления довел.              – Он напуган, – в глубине белых глаз мелькнуло облегчение, заметить которое из присутствующих способна была одна Тен-тен.              – Понимаю. Судя по твоему виду, вы не цветочки собирали, – ирьёнин окинула Неджи беглым взглядом. – Ладно, пойду, поговорю с твоим Нобу.              – Он немой, – возразил Хьюга.              – Конечно, не твой: волосы не того цвета, глаза.              – Он говорить не может, – пояснил свои слова Неджи.              – Ой, это я и без тебя поняла, – небрежно махнула рукой женщина и ушла.              – Сколько я спал?       Ни часов, ни календаря не было; единственная возможность вновь ориентироваться во времени – спросить.              – Двое суток, – Тен-тен непроизвольно повела плечами, будто сбрасывая шаль переживаний, окутывающую ее до этого момента.              Неджи медленно кивнул. Двое суток – это лучше, чем он думал.              – Открой окно. Душно, – попросил Неджи, пока Тен-тен еще облокачивалась на подоконник.              Естественно, в палате не было душно, но за время в Хозукиджо он успел соскучиться по свежему воздуху. Кроме того, его немного нервировала мысль о закрытом пространстве, даже если и полностью безопасном. Тен-тен пожала плечами, видимо, тоже не считала воздух спертым, но просьбу выполнила. Вдохнуть полной грудью было бы слишком больно, но прохладный ветерок на лице был приятен.              – Голодный? –спросила Тен-тен, присев на край кровати.              – Несильно.              Была ли это откровенная ложь, если он давно не ел, или чистая правда, если пустота в желудке не ощущалась? Сейчас это не имело значение.              – Я так плохо выгляжу? – оценивающий взгляд Шизуне Неджи не мог игнорировать.              – Ну-у… – протянула Тен-тен, стесняясь встречаться с парнем глазами. – Волосы отрастут, – уверила она.              – Что значит, "отрастут"? – в голосе прорезались нотки тревоги.              Воображение уже нарисовало его самого с блестящей черепушкой. Для всех в клане Хьюга волосы были сокровищем, превзойти ценность которого могли только бъякуган и чай. Даже простая короткая стрижка могла стать позором, что уж говорить об облысении.              – Это всего лишь один висок, – видя отголоски паники в белых глазах, Тен-тен поспешила успокоить парня. В качестве доказательства она показала ему отражение в принесенном с собой зеркале.              Вокруг головы был плотно намотан бинт, отчего нельзя было оценить реальный ущерб или рассмотреть, есть ли шрамы – хотя сомневаться в наличии хотя бы одного было глупо. Однако большая часть волос сохранилась. Неджи не сдержал полу-облегченного вздоха, на который ребра отозвались болью. Волосы были его гордостью, и смена прически напрягала. Однако такая стрижка не то чтобы нравилась, но была вполне приемлема.              – Тот мальчик, Нобу, ты же мне про него тогда рассказывал? – Тен-тен не стала говорить, когда тогда, верно пологая, что догадаться об этом несложно.              Неджи не успел ответить: дверь, открывшись, хлопнула по стене, и в палату легок на помине вбежал мальчик лет семи или восьми. С громким и звонким «Эи!» он прыгнул на кровать.              – Нобу, больно, – выдавил из себя Неджи, едва не прослезившись, когда мальчик локтем ударил по больным ребрам.              Нобу отстранился, похлопал глазами и, решив не уходить отсюда, залез Неджи под левый бок.              – Малыш, куда ты побежал, – из коридора донесся взволнованный голос Хинаты. – Не бойся, Шизуне-сан не сделает тебе плохого.              – Кажется, не один ты сбегаешь от гиперопеки Хинаты, – усмехнулась Тен-тен.              – Это не смешно, – слегка возмутился Неджи, но вскоре передумал. – Ладно, совсем немного. Знаешь, неприлично убегать от тех, кто собирается тебе помочь, – обратился он уже к Нобу.              Мальчик лишь сильнее прижался к левому боку своего спасителя. Как раз в это время Хината зашла в палату. Встревоженное выражение лица тут же сменилось чистейшей радостью.              – Неджи-нии-сан, ты очнулся, – расплылась в улыбке девушка.              Хината сильно боялась, что брат снова может впасть в кому, и Неджи об этом знал: кузину можно было прочитать, как открытую книгу.              – Все хорошо, Хината-сама, – Неджи поспешил успокоить сестру, пока она не впала в крайность.              – Да, всего лишь пара переломов, – в голосе Тен-тен прорезался явный сарказм. – Хината, попроси, пожалуйста, Наруто, чтобы он ему, – пальцем она указала на своего парня, – не давал миссий выше В.              – Тен, – возмутился было Хьюга.              – Что Тен? – округлила на него глаза Такахаши. – Мы даже не женаты, а вчера я боялась стать вдовой.              – Нии-сан, Тен-тен-сан сильно переживает за тебя, – поспешила примерить их Хината, пока ссора не началась. – Кстати, нии-сан, я скоро выхожу замуж, – вспомнила она. – Я принесу тебе приглашение завтра.              – Надеюсь, Узумаки сделал предложение по правилам?       Позитивный настрой упал сам собой стоило только представить, что и в этом Наруто мог накосячить. Снова быть репетитором для неугомонного блондина Неджи не хотел.              – Конечно, – кивнула Хината, возвращая брату нормальное настроение.              Нобу увлеченно подслушивал разговор и надеялся, что сидящая рядом девушка его не выдаст. Та лишь украдкой подмигнула, когда их взгляды встретились. Подставы мальчик ожидал совсем не от того, от кого следовало.              – Хината-сама, можете больше не искать: Нобу тут, – Неджи был награжден благодарным взглядом сестры и разочарованным мальчика.              – Его зовут Нобу? – Хината подошла ближе, теперь ей было отлично видно ребенка. – Нобу-кун, пойдем со мной, тебе нужно выпить сироп.              Нобу не хотел никуда идти с этой женщиной. Ее доброта казалась ему слишком подозрительной.              – Пусть он останется со мной, – Неджи будто прочитал детские мысли. – Ему тут явно больше нравится.              – Разве Шизуне-сан не советовала тебе отдыхать? – напомнила Тен-тен.              – Думаю, будет спокойнее, когда Нобу будет здесь, чем когда он будет прибегать каждые полчаса.              Нобу благодарно засопел Неджи в подмышку.

***

      – И еще Маю говорила про какой-то ящик и демона Сатори, – окончил свой рапорт Неджи.              Сломанные ребра, казалось, готовы были зашевелиться от любого неосторожного движения, даже дышать было местами больно. Но работа есть работа, тем более идти никуда не пришлось: Наруто с Шикамару сами наведались в палату на следующий день после пробуждения Хьюги. Ситуация в Хозукиджо казалась опасной, и, даже если Неджи не хотел напрягать этим голову, крепость нужно было взять под контроль. Пусть этим и займется Хокаге.              – Демон Сатори, демон Сатори… – бубнил себе под нос Шикамару, пытаясь нащупать ускользающую нить воспоминания. – Это не тот, который из Гокураку но Хако?              – Так его же уничтожили? – предположил Наруто.              – Нет, его бросили в океан, – Шикамару отрицательно качнул головой. – Сколько гемора. Мне нужно покурить, – раздраженно фыркнув Нара направился к выходу. – Поправляйся, – не глядя махнул он Неджи. – Жду тебя на улице, Нанадайме-сама, – это уже было адресовано Наруто.              – Достал уже со своим "сама", – зло буркнул Узумаки.              – Он просто старается соблюдать приличия, – устало отозвался Неджи, прикрыв глаза, чтобы не закатить их. Объяснять этикет не было ни моральных, ни физических сил, да и желания тоже.              – Даттебайо, я и забыл, что Хьюги повернуты на правилах, – весело огрызнулся Наруто, но тут же стал мягче. – Сильно болит?              – Нет, – ответ был необычайно вежлив и цветист, а еще он не был правдой. Признаваться в том, что у него что-то болит, Неджи не собирался.              – Да ладно, я же вижу, что это не так, даттебайо, – продолжал доставать Наруто. – Не ты ли сказал, что мои глаза лучше твоих?              – Это было давно и неправда, – Неджи предпочел не открывать глаза, делая вид, что сейчас заснет.              – Может, ты что-то хочешь? – голос Наруто прозвучал ближе, чем положено.              Хьюга все же открыл глаза и наткнулся взглядом на улыбающееся лицо. Узумаки умудрился перегнуться через спинку кровати и нависнуть над Неджи.              – Я хочу, чтобы ты перестал так делать, – он недовольно изогнул губы. – Ты пугаешь Нобу.              Ребенок, до этого калачиком свернувшийся под боком Неджи и слушавший разговор взрослых, пискнул, подтверждая слова союзника. Узумаки хмыкнул, но выпрямился, растянув улыбку до ушей.              – Да ладно тебе, даттебайо, – он дружески пихнул Неджи в левое плечо, отчего тот недовольно зашипел. – Извини.              – Ками-сама, я не прошу сил, прошу терпения, чтобы не прибить этого тупицу до свадьбы сестры, – пробурчал Неджи.              Ками его не услышали, зато услышали насупившийся Наруто и вошедшая в палату Тен-тен.              – Наруто, хватит приставать к моему мужчине, – резко бросила она с порога, пригрозив кулаком. – Тебя там Шикамару ждет.              – Все, все, суровая женщина, – Наруто примирительно поднял руки. – Я пошел. Выздоравливай, даттебайо. Чтоб на свадьбе без гипса был, – подмигнул он Неджи и вышел.              Хьюга только выдохнул то ли с облегчением, то ли мысленно посылая Узумаки куда подальше. Нобу, услышав хлопок двери, зашевелился и сел. Вчера Тен-тен показалась ему милой и надежной – во всяком случае, Неджи сказал, что они пара и ей можно верить.              – Доброе утро, – Такахаши подошла к кровати, чмокнув Неджи в нос. – Как себя чувствуешь?              – Неплохо. Голодный.              – Тогда мой сюрприз будет в тему, – Тен-тен широко улыбнулась и достала из сумки завернутый в фольгу контейнер. – Я приготовила собу. Тут две порции, Нобу тоже обязан попробовать.              – Пахнет вкусно, – Неджи облизнулся.              Нобу, приманенный аппетитными запахами, подполз к краю кровати. Когда Тен-тен протянула мальчику его порцию, тот сначала вопросительно посмотрел на Неджи, то ли ища разрешения приступать к трапезе, то ли желая убедиться в безопасности еды. Получив одобрительный кивок, мальчишка усердно заработал палочками.              – Лапочка, – умилилась Тен-тен. Она присела на другой край кровати поближе к Неджи. – Давай, большой лапочка, открывай рот.              – Тен, – сказал он с негодованием.              – Что? Только не говори, что научился управляться левой рукой, – она скептически посмотрела на него и придвинула палочки ближе ко рту. – Открывай рот.              Если бы не сломанные ребра, Хьюга бы обреченно вздохнул.              – Не называй меня большой лапочкой, – попросил Неджи и позволил себя накормить.              – Нобу, у меня для тебя есть подарок, – обратилась Тен-тен к мальчику, отложив уже пустую тарелку.              Ребенок с интересом уставился на нее. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз ему что-то дарили, наверное, когда дедушка был еще жив. Тен-тен порылась в сумке и выудила на свет маленький зеленый обтянутый бархатом блокнотик с прикрепленной к нему ручкой. Глаза Нобу засияли: у него никогда не было такой красивой книжечки.              – Баловать ребенка — все равно что бросить его, – прокомментировал Неджи.              – Я и не балую, – мягко возразила Тен-тен. – Просто будет проще его понимать, если он писать научится.              – Нобу умеет писать, – медленно кивнул Неджи, удовлетворенный ее ответом. – Ты хорошо придумала.              Сам он тоже додумался о письменной коммуникации, но сейчас считал это не первостепенной задачей: Нобу все равно большую часть времени спал рядом с ним. Пока Нобу с усердием выводил что-то в новом блокноте, Неджи решил завести с вновь севшей рядом Тен-тен важный разговор. Слова он подбирал всю прошлую ночь, и каждый раз выходило не то и не так. На самом деле, идея пришла задолго до вчерашнего или даже позавчерашнего дня.              – Тен, – разговор пошел бы легче, если бы сломанные ребра не мешали вдохнуть побольше воздуха, – как ты смотришь на то, что Нобу будет жить у нас? – скороговоркой выпалил Неджи.              – Ты хочешь… – Тен-тен повернула голову и с вопросом посмотрела в глаза парня.              – Да, – поспешно ответил он, не дожидаясь окончания фразы. – Ему больше некуда идти. Я – единственный человек, с кем он может спокойно находиться. Не представляю, что будет, если он снова начнет кричать: в тот раз Нобу убил человека и почти разнес лес, – Неджи начал приводить аргументы, надеясь, что они точно убедят девушку в правильности поступка.              – Неджи, – Тен-тен опустила ладонь ему на колено, останавливая, – скажи мне, ты собираешься забрать Нобу потому, что это правильно с моральной точки зрения, или потому, что ты считаешь его спокойствие благом для деревни?              – Я хочу его забрать не только поэтому, – Неджи не стал объяснять почему. – И я спрашиваю твое мнение не потому, что мне нужна причина.              Тен-тен долго смотрела в белые глаза, долго копалась в себе, а потом перевела взгляд на Нобу. Маленький мальчик выглядел беззащитным и одиноким, как она могла оставить такого на произвол судьбы. Кроме того, она догадывалась, что Неджи заберет ребенка к себе в любом случае – сейчас решался вопрос с ней это будет или нет.              – Думаю, из нас получатся приемлемые родители, – сдержано кивнула она.              Тен-тен почувствовала, что после ее ответа Неджи расслабился. Было приятно знать, что ее согласие ему важно.              – Эи! – окликнул Нобу, закончив художества.              Хотя обратился он к Неджи, блокнот показал Тен-тен. На разлинованном листе красовалось корявое крупное «Спасибо».              – На здоровье, – подмигнула ему Тен-тен.              Нобу повернулся к Неджи, ища у него одобрения.              – Правильно, за подарки нужно благодарить, – похвалил ребенка тот. – Нобу, хочешь жить со мной и Тен-тен?              Вопрос в ответе не нуждался. Радостный мальчик засиял первой за последние месяцы улыбкой.

***

      Вечером дул ветер – верный признак перемен. Холод не был удивителен, все же приближался январь, хотя после солнечных деньков было немного обидно. Тен-тен быстро шагала по дороге домой, мысленно репетируя диалог с мамой. Девушка собиралась на днях вернуться в их с Неджи общий дом – ей хотелось скорее устроить для Нобу комнату: во-первых, она была уверена, что со сломанной рукой Неджи будет неудобно (кого обманывать, просто невозможно) заниматься этим; во-вторых, Тен-тен думала, что так она вызовет симпатию мальчика.              В доме пахло выпечкой. «Мама опять экспериментирует», – подумала Тен-тен, радуясь, что по дороге купила готовый рамен. Старшая Такахаши начала выпекать совсем недавно, когда в штат Анбу поступили новые работники, и у Ике стало больше свободного времени. Булки и печенья у нее получались не очень съедобными, в отличие от остальных блюд.              – Мам, поздравляю, ты станешь бабушкой! – крикнула Тен-тен с порога. Разговор стоило начать с чего-нибудь позитивного, а Ике давно расспрашивала о внуках.              – Ох, милая, какая новость! – Ике отставила кофейник и притянула дочь к себе, осторожно прижимая. – Какой срок?              – Лет семь или восемь, – хихикнула Тен-тен.              – Что? – глаза Ике по размеру могли посоперничать с блюдцами, на которых красиво были выложены сдобные булочки.              – Мы с Неджи решили усыновить мальчика, – предвидев недовольство матери, Тен-тен сразу добавила. – Мам, он такой милый, он тебе понравится.              – То есть сам детей твой Хьюга тебе сделать не может? – женщина разочарованно опустилась на стул.              – Мама! Все он может, просто для своих детей еще рано, – возмутилась Тен-тен, не любившая, когда мать придирается к ее парню.              Ике только махнула рукой, смирившись с тем, что дочери не нужно ее одобрение. Некоторое время они молча поедали свежеприготовленные булочки и купленный рамен (именно им и заедали плохую выпечку).              – Отнеси завтра своему, – Ике подвинула дочери пару оставшихся булочек.              – Мам, я знаю, что тебе не нравится Неджи, но травить его необязательно, – ехидно заметила Тен-тен.              Ике на это только фыркнула. Обижаться она и не думала – сама знала, что пекарь из нее никудышный – но не могла оставить слова дочери без внимания.              – Ты уверена, что справишься с ребенком? – задумчиво спросила Ике. – Все же это большая ответственность.              – Не знаю, – честно призналась Тен-тен. – Но ведь и ты не была готова, когда появилась я.              – Это другое. Ты для меня родная, – рука Ике дернулась, отчего пара капель кофе из ее чашки перелетели на скатерть. – Заставит тебя этот твой Хьюга воспитывать ребенка от другой женщины.              – Во-первых, это было не только его решение, – Тен-тен поставила чашку на стол чуть громче, чем рассчитывала. – Во-вторых, Неджи тоже будет воспитывать ребенка от другого мужчины.              – А вот это, моя милая, еще не факт, – Ике недовольно поджала губу. – Кто знает, откуда этот ребенок появился?              – Мама, они внешне совершенно не похожи, – с нажимом ответила Тен-тен.              – Значит, в мать пошел, – не прекращала гнуть свою линию Ике.              – Мама, мальчику минимум семь, нам с Неджи по двадцать один. Как ты себе это представляешь?! – вспыхнула Тен-тен.              Нелюбовь матери к своему парню она могла понять, но такое нелогичное обвинение было за гранью фантазии. У Неджи просто не могло появиться дитё в четырнадцать, как минимум потому, что он никуда за пределы Конохи в то время не уходил. Хотя у них и были вполне теплые отношения, иногда Тен-тен хотелось стукнуть мать чем-нибудь за ее необоснованные придирки.              Ике цокнула языком и ничего не сказала. От своего мнения она отступать не собиралась, но и на конфликт нарываться тоже не видела причины. Дочь не будет ее слушать. Женщина была уверена, что когда-нибудь Тен-тен приползет к ней за защитой от ее ненаглядного Хьюги: в конце концов, она же сбежала к ней от его родственников.              – И да, мам, я завтра съеду, – предупредила Тен-тен прежде, чем отправится спать. – С вещами Гай-сенсей и Ли обещали помочь. Спокойной ночи.              И, не дожидаясь ответа, она ушла наверх. Тен-тен и сама знала, что воспитывать чужого ребенка (впрочем, как и своего) сложно, но все равно была готова принять Нобу в семью. Даже если бы слова мамы оказались правдой – Тен-тен все же была уверена, что это не так – она бы в любом случае поддержала обоих своих мальчиков. За такое короткое знакомства Нобу уже успел прийтись ей по сердцу, и теперь оно не хотело расставаться с мальчиком. О трудностях воспитания Тен-тен старалась особо не переживать: они так и так будут, а лишний стресс ни к чему.

***

      Нобу проворно залез на стул и высунул голову в окно. Свежий воздух опьянял, а вид хоть и не радовал глаз – голые деревья и земля, пара пустых скамеек, одинокий сквер – все же был лучше, чем серая стена. Первые четыре дня мальчик стеснялся всего вокруг и жался к Неджи, не желая покидать его ни на миг. Осмелев, ребенок первым делом бросился рассматривать доступный сейчас краешек деревни, и это стало его любимым занятием.              Сильная рука ухватила Нобу за пояс. Неджи боялся, что мальчик неуклюже повернется и выпадет, но стоило только попытаться закрыть окно, тот сразу устраивал немую истерику и топал ногами. Хьюга, конечно, пресекал такое поведение на корню, ему достаточно было просто сурово посмотреть на ребенка, чтобы тот прекратил выпендриваться. Каждый раз после Неджи казалось, что он перегибает палку, что пугает и без того запуганного Нобу, но поделать ничего не мог: если собрался быть хорошим родителем, не стоит потакать любому капризу. Хотя запрещать комнатные прогулки никто не спешил, но и стоять слишком долго у окна тоже не стоило: Нобу еще не до конца вылечил простуду, а Неджи до сих пор одолевало головокружение. Врачи советовали пока не вставать.              – Все, хватит. Слезай, – Неджи легонько, чтобы ребенок не упал со стула, потянул его за резинку штанов.              Нобу посмотрел на него жалобными глазками и протянул блокнот, в котором тоненькими линиями написал: «Пожалуйста». Тоненькими – вместо жалобного просящего тона.              – Нет, – взгляд глаза в глаза и спокойный голос. – Мы и так с тобой нарушаем режим. На тебя ругалась Шизуне-сан? – детское молчание Неджи принял за утвердительный ответ. – Я не хочу, чтобы она ругалась и на меня.              Нобу недовольно пыхнул, но со стула слез. Он знал, что Неджи совсем скоро станет его отцом, а родителей нужно слушаться.              – Надо будет купить тебе новую одежду, – задумчиво проговорил Неджи, заметив, что из мальчишеской футболки торчат нитки.              Заслышав шаги за дверью, Нобу тут же юркнул в кровать и требовательно позвал Неджи. На гнев Шизуне нарываться не хотелось, ведь у нее было такое грозное имя. Неджи последовал примеру мальчика. Голова кружилась, рука болела, ребра ныли – прилечь было лучшим решением.              Вопреки ожиданиям Нобу это была не Шизуне, а Тен-тен. Она вошла в палату, удерживая в руках довольно объемную стопку бумаг.              – Свою часть я подписала, осталось только тебе, – она выложила листы на тумбочку у кровати, сама же села на оставленный у окна стул.              – Так быстро? – Неджи ожидал, что оформление опеки продлится дольше. – Тен, ты великолепна.              Всю документацию Тен-тен взяла на себя. Хотя Неджи и говорил ей, что займется этим после выписки, она все равно настояла. Тен-тен была настроена решить вопрос Нобу как можно скорее, и всеми силами взялась выполнять задуманное.              – Ты преувеличиваешь, – отмахнулась она с явным довольством в голосе. – Шикамару просто простил мне некоторые отступления от процедуры.              – Видимо, ты не зря сдружилась с Темари-сан, – заметил Неджи, уже склонившийся над бумагами.              Тен-тен одарила его недовольным взглядом, мол не приписывай другим мои заслуги. Нобу же с интересом наблюдал за обоими взрослыми. Если Неджи у него безоговорочно вызывал доверие, то про Тен-тен мальчик пока не мог этого сказать. Она, определенно, привлекала его, но полностью в безопасности рядом с ней мальчик пока еще себя не чувствовал. Они еще ни разу не оставались наедине, и нельзя было сказать, что Нобу горел желанием. Впрочем, он не хотел оставаться один на один ни с кем из чужих для него взрослых.              Раздался стук в дверь, и Нобу поспешил спрятаться под одеяло – только два любопытных зеленых глаза выглядывали наружу. Черная макушка просунулась в палату.              – Привет. Я гостинцев принес, – Ли потряс пакетом, в котором виднелись бочки крупных яблок. – Ты как?              – Жить буду, – кивнул Неджи, отрываясь от документов. Подписывать их левой рукой было крайне неудобно, в итоге он решил отложить это дело.       Ли отдал пакет с фруктами Тен-тен и приблизился к кровати.              – Голова не сильно болит? – от Ли шла подозрительная забота.              – Не сильно, – прищурился Неджи, чуя подвох.              – Отлично! – радостно воскликнул Ли.              Звук неожиданной пощечины разрезал воздух.              – Ты охренел? – Неджи потер ударенную щеку и злобно уставился на приятеля.              Удар был несильный, все же Ли не имел намерения калечить из без того не очень здорового товарища. Однако такой наглости, еще и ничем не обоснованной, Хьюга не ожидал и, естественно, оскорбился.              Нобу, увидев, что какой-то странный дядька бьет его почти отца, ринулся на обидчика. Он был меньше и весомого урона нанести не мог, но яростно колотил ногу противника. Его атаки для Ли были не страшнее комариного укуса.              – Ли, ты что творишь? – Тен-тен вскочила со стула. Поступок Ли вызывал вопросы.              – Ты знал про Сараду и не сказал мне, – спокойно, будто ничего не случилось, ответил на возмущения Ли. – Но я не злюсь, это просто из принципа.              – Ты! – негодующе прикрикнул Неджи, за что получил порцию боли от ребер, и продолжил уже спокойнее. – Ты сам догадался?              Хьюга надеялся на отрицательный ответ: все же честность Сакуры сделала бы ей честь. Теперь поступок стал понятен.              – Нет, Сакура-чан сама сказала, – Ли помотал головой. – У тебя, смотрю, охрана появилась, – он погладил Нобу по белой макушке.              – Нобу, хватит, – осадил ребенка Неджи. – Иди сюда.              Мальчик в последний раз ударил Ли по икре и подошел к Неджи, продолжая злобно пыхтеть.              – Ли, какого фига? – продолжала возмущаться Тен-тен. – Мы же с Гай-сенсеем с тобой все обсудили.              – Но скрывать правду было нельзя, – Ли посмотрел на нее совершенно детскими глазами. – Тебе по лицу я дать не могу – ты девочка, Гай-сенсею тоже.              – А я, значит, крайний, – скривил губы Неджи.              – Но ты и узнал все первым, – пожал плечами Ли. – Не обижайся, ладно.              Неджи закатил глаза. Ли был до дикого странен – даже несмотря на столь долгое с ним знакомство было сложно понять его – и в этой его странности крылось необъяснимое очарование. Иногда Ли был словно ребенок, разве можно долго злиться на ребенка?              – Ты чистишь яблоки, – придумала наказание Тен-тен.