В погоне за собственной тенью

Смотри мне в глаза — это дело чести

Если гореть до тла, то только вместе.

      Из ванной комнаты послышался шум воды, а Антон на чуть ватных ногах прислонился к стене с улыбкой на лице. Ему казалось, что он сейчас, ни больше ни меньше, просто проснётся и поймёт, что всё случившееся было приятным сном. Видимо Чуня всё же продолжала мяукать, потому что требовала еды, поэтому парень достал ей пакетик корма из холодильника.       Пока у одних произошло неожиданное единение, Есения находилась одна дома. Серёжа сообщил, что приедет вечером, но сказал он это вчера и больше не выходил на связь. Сама девушка ему звонить не собиралась. Хотелось, конечно, но гордость всегда выше даже самого светлого желания. Арсений тётю Галю отправил куда подальше в отпуск, потому что нести ответственность ещё за одного человека не хотелось, тем более, с такой-то бедовой сестрой под боком.       Находиться одной дома было немного неприятно, но девушка отвлекала себя телефоном, телевизором, книгами и тем, что периодически начинала гулять по дому. Лёжа на диване в гостиной и смотря в потолок, она услышала шуршание у входной двери. Нахмурившись, Есения взяла пистолет с тумбы и осторожно выглянула из-за двери. На пороге топтался и стягивал с себя мокрую из-за дождя куртку, некто известный, как Серёжа. Девушка усмехнулась, положила оружие на место и уже прошла чуть дальше, скрестив руки на груди и опираясь на стену.        — Привет. Не помешаю? — улыбнулся парень.        — Секунду подожди. Пойду в подвале парней и девушек спрячу, а то я как одна дома остаюсь, оргию устраиваю сразу.        — Уверен Арсений делает так же, поэтому ни я, ни он осуждать не будем, — он хмыкнул и прошёл на кухню.       Есения почувствовала неприятное щекочущее чувство в груди и нервно принялась заламывать себе пальцы. Она всё это время думала о том, как им теперь общаться, что в целом ей делать с тем, что она чувствует, а диалог с Антоном вразумил на искренность и к тому, что дальше у них так не может продолжаться. Тем более, может её завтра застрелят или его, а возможно и кто-то в аварию попадёт. С ними может произойти что угодно, поэтому терять время на неопределенность ей не хотелось. В то время, как Арсений жил и подпитывался этой неопределенностью, Есения брала всё в свои руки, если это ей действительно было нужно. Или если человек на самом деле был нужен.       Она заглянула на кухню, где парень пил воду и засмотрелась, нервно покусывая кончик большого пальца. Её раздражало это состояние школьницы, которая впервые пересеклась на перемене со старшеклассником, по которому она давно уже сохнет, поэтому девушка всячески старалась взять себя в руки.       — Ты меня пугаешь, — поставив стакан на стол, уведомил её Серёжа, с недоверием осматривая Есению.       — Что? Я ничего не делаю.       — Вот именно. Где твои эти… всякие проклятия, издевательства?       — Я тебя никогда и не проклинала. Если бы прокляла, то поверь, ты бы об этом узнал.       — И как прокляла бы? — подходя к ней, с усмешкой спросил Матвиенко.       — Порчу на понос навела бы, — улыбнулась девушка в шаге от того, чтобы показать из вредности язык.       Серёжа сам на неё и на её такое ребячество иногда засматривался, потому что она позволяла себе такое редко. Всё время то ли язвительная личность, то ли грустная, то ли в шаге от того, чтобы взорваться от злости на окружающих, но в такие моменты он готов был на неё и издалека смотреть. Именно издалека, потому что знал, что спугнёт эту детскую наивность, если вторгнется в её внутренний мир и личное пространство.       — Если для того, чтобы ты улыбнулась нужна порча на понос, то я готов потерпеть, — он кротко улыбнулся и прошёл мимо Есении в сторону прихожей.       Девушка смутилась и заулыбалась ещё ярче, но опустив голову вниз и рассматривая махровые носки, постаралась собраться и стать серьёзнее. Она выдохнула, прикрыла глаза и крикнула: «Серёж!» Только затем Есения направилась в его сторону, а парень с интересом посмотрел на неё и остановился у входа в гостиную. В его глазах она сейчас была совсем странная, чему Матвиенко пугался всё больше и больше. Она довольно уверенно встала напротив, но не так как обычно, а с напускной уверенностью, когда человек сам себе её хочет навязать и непродолжительное время просто молчала. Из-за того, что они уже давно были знакомы, Серёжа смотрел на это с подозрением и непониманием, потому что видел её такой редко, если не впервые.       — Сень, у тебя точно всё в порядке?       — Слушай, в целом-то да, но я вдруг подумала, что меня завтра застрелить могут или тебя, а может и я на мотоцикле разобьюсь, а я могу, — она начала тараторить, смотря по сторонам и собираясь с мыслями, — Когда я узнала, что тебя чуть не пристрелили, ну, я и подумала, что вся жизнь слишком временная штука, а мы чересчур непостоянные и, — она хмыкнула, — смертные. Короче, ты мне нравишься и плевать, что у тебя там в голове, какие ограничения. Просто, ну, м-м, просто для информации.       Сначала Серёжа внимательно слушал собеседницу, а потом потеряв нить повествования, Серёжа отвлёкся. Под конец, когда услышал признание, сначала не понял и долго обрабатывал новую информацию. Когда услышанное наконец-то дошло до мозга, он от удивления немного приподнял свои тёмные брови и замер на всякий случай. Девушка теперь во все свои голубые глаза смотрела на него, ожидая хоть какой-то реакции и собираясь уже начать снова что-то бессвязно тараторить, но парень неровно вздохнул.       — То есть… как кто?       — Дурак что ли? — возвращаясь в своё среднестатистическое состояние, с укором произнесла девушка.       — Ты… я тебе… Я тебе нравлюсь? Мне же не послышалось?       — Блять, лучше бы послышалось, — она пробубнила это себе под нос и собиралась подняться по лестнице в свою комнату.       Серёжа подорвался с места, поняв, что она, наверняка, ожидала не такую реакцию на свои слова, а девушка, видимо, действительно только что призналась ему в симпатии.       — Есения! Да, подожди ты, — он быстро поднялся по ступенькам и взял её за запястье, чтобы та ещё ненароком не упала с лестницы.       — Серёж, давай забудем или сделаем вид, что ничего не было, а я…       Он сделал шаг на ступеньку повыше, поравнявшись с Есенией, и положив ей руку на щёку, притянул ближе к себе за талию. Серёжа улыбнулся, но осторожно поцеловал, а девушка в который раз немного поморщилась от щекочущего чувства над верхней губой из-за бороды парня. Положив ему руки сначала на плечи, а затем плавно двигаясь чуть выше, провела рукой по коротким волосам, задевая пальцами края ушей. Это сильно отличалось от их поцелуя на улице не только тем, что дома было тепло, тихо и без снега, но и по ощущениям. У Серёжи-то они не сильно изменились, а вот Есения была уже значительно осторожнее. Когда дыхание участилось, а поцелуй по резкости перешёл немного в другую плоскость осознанности, девушка включила привычное доминирование. Протолкнув язык чуть дальше, парень совсем закончился как личность и забыл как дышать, сжимая края её футболки в районе талии. Увлекаясь друг другом, они чуть не упали с лестницы, потому что Серёжа оступился. Оба засмеялись, прислонившись к перилам и рассматривали друг друга, как нечто новое и неожиданно приятное.       — С ума сойти, — прошептал парень.       — Что? Обычно на робких недотрог попадал?       — Ты сама такая же, — он убрал ей за ухо выпавшую прядь волос, после чего девушка оказалось немного обездвиженной, — Ты лучшее, что я встречал в своей жизни.       — Врёшь.       — Нет. Ты чудесная, искренняя, эмоциональная… удивительная, — он поцеловал её в лоб и продолжил, но уже шёпотом, — И такая вот ты выбрала меня.       — Если бы я могла выбирать, то выбрала бы Тома Харди там или какого-нибудь Серкана Болата, но ты тоже неплохой вариант, — она заулыбалась и быстро провела носом по его носу.       — Ах, неплохой вариант? — шуточно-обиженно возмутился парень и ущипнул её за бок, отчего она согнулась и попятилась назад, сопровождая это смехом, — Навряд ли все твои актёры так могут.       Он взял её за талию и, подняв под крики и смеющееся «Поставь меня на место!», донёс до её комнаты. Есения не была бы Есенией, если бы даже в такой момент не вывернула парню руку, кинув того на свою кровать.       — Ай-ай-ай, всё сдаюсь, — простонал Матвиенко, переворачиваясь и садясь на край кровати.       — А то будут тут всякие пользоваться моей слабостью, что я щекотки боюсь, — дунув на выбившуюся прядь волос, самодовольно произнесла девушка, когда Серёжа дёрнул её за руку на себя.       Сев тому на колени, она усмехнулась и облегчённо выдохнула. Ей неожиданно стало так спокойно, как будто она раньше игнорировала это ощущение, а сейчас оно обострилось, отдаваясь по всему телу умиротворением и теплом. С Серёжей она никогда не чувствовала себя лишней. Есения просто не впускала его в свою личную жизнь, а в остальном всегда была довольно открытой с другими. Это если у Арсения всë было под семью печатями и от всех, то девушке была свойственна общительность и желание поделиться с кем-то своими проблема, правда мало кто хотел их выслушивать.       — Давно?       — Давно что? — уточнила девушка.       — Давно нравлюсь?       — Какая разница? — усмехнулась Есения и приблизилась, чтобы поцеловать.       На этот раз быстро и как-то несерьёзно, а довольно по-подростковому, чтобы показать, что теперь-то она здесь, рядом. Серёжа усмехнулся и ударился лбом ей в плечо, шумно выдохнув. Девушка провела тому рукой по волосам и задумалась, а что они вообще будут делать дальше. С одной стороны, очевидно, к чему приводит взаимная симпатия, а с другой, мало ли чего не так пойдёт.       — Это хоть взаимно? — только сейчас решила удостовериться Есения.       — Я ничего не ответил? — нахмурился парень, распрямляясь и смотря прямо на девушку, — Прости пожалуйста, но я уже вроде говорил тебе, только сидя на кровати на первом этаже.       Оба усмехнулись, Есения рассматривала покрывало на кровати, проверяя на нём количество узоров.       — Мало ли, прошло или что-то изменилось.       — Прошло? Это болезнь по-твоему?       — Отчасти.       — Тогда нет, не прошло. Ты мне по-прежнему безумно нравишься. Теперь чуть спокойнее?       Есению и так брат раздражал, когда угадывал её реакцию или чувства, если она об этом не говорила, а теперь ещё и Серёжа такой появился. Внутренне она действительно переживала, что всё прошло и на этот раз ею уже воспользуются, как и её влюблённой наивностью. Поэтому парень знал, что её нужно успокоить и внушить некую уверенность, а особенно во взаимности.       — Ой, и всё-то ты знаешь, — перековеркала его девушка, а Серёжа придвинул её ближе и поцеловал в край губ.       Совсем растаяв, девушка тихо усмехнулась и прикрыла глаза, положив ему руку на плечо. Задумчиво рассматривая парня, она тихо и как-то мечтательно озвучила:       — Только давай тогда, чтобы всё было по-настоящему. Либо так, либо никак. Надоело.       — А у нас по-другому и не получится. Я вообще приехал, чтобы сказать, что завтра на неделю в Питер уезжаю.       — Серьёзно? — нахмурилась Есения, отодвинувшись подальше от парня, образуя приемлемое расстояние для диалога.       — Да, отец сказал съездить с ним на тендер. Там наша компания представлена, и потом ещё неделю разговаривать с юристами, риэлторами и другими скучными людьми в галстуках.       — Почему едешь, если тебе не хочется там быть? Не хочется вообще этим заниматься.       — Это сложно, — он вздохнул и запустил руку в волосы, возвращаясь в тысячный раз к таким мыслям.       — Почему? — она слезла с него и села на кровать рядом, — Ты же, наверняка, чего-то хочешь, но почему-то туда едешь.       — Я хочу быть подальше от отца и его бизнеса, но понимаю, что это звучит слишком по-детски. Просто бунт ради бунта, но это не совсем так, — он развернулся к ней и продолжил объяснять, — Я не хочу светиться, не могу балаболить, как он, и внаглую врать некоторым покупателям. Он как будто видит во мне не меня, а идеальную версию себя в молодости.        — Пошли к нам, — пожав плечами, задумчиво предложила девушка, — Работа в офисе, полный рабочий день.        — А ты?        — Мне и моя руководящая должность нравится.       — Получается, я буду у тебя в подчинении? — хмыкнул парень.       — Боишься?       — Нет, но думаю следовало бы… Мне нравится то, что я делаю с вами втроём, координация действий, помощь кому-то и всë это закулисье любой «кухни». Сень, я поэтому цепляюсь за то, чем мы занимаемся. Ты можешь пойти работать в своё агентство, Арс в полицию в свою, а я… Я не знаю куда мне идти. Придётся тогда искать себя и снова возрождать. Буду, как Феникс.       — Пока мы заняты, у тебя полно времени. Советую отсеять сразу какие варианты не подходят и из этого исходить, — Есения вздохнула, встала и поцеловала того в макушку, — Я уверена, ты с этим справишься. Если что, рада буду дать совет. Ты не хочешь есть? А то я весь день ничего не ела.       — Спасибо за предложение, конечно, но почему ты не ешь?       — Будешь ебать мне мозги едой, я начну обижаться.       — Манипуляции?! — псевдовозмущенно удивился Серёжа.       — Разве что чуть-чуть, — лукаво улыбнулась девушка и вышла из комнаты.       Парень облегчённо выдохнул, что удалось наконец-то поговорить и теперь многое стало понятным, поэтому задумался теперь о другом. Как к этому отнесётся Арсений, и что тот думает насчёт их затянувшегося дела.       Серёжа очень сильно боялся завершения всего того, что работало без сбоев такое долгое время. Ещё больше его интересовало из-за чего и почему Есения так уверенно говорит о том, что Арсений нашёл себя в полиции. Теория, что тот просто там потому что расследует дело, которое угрожает лично их семье, рушилась уже сейчас. Он всё реже приходил домой, и в целом многое изменилось. И сам Серёжа и Есения уже давно привыкли, что Арсений в любой момент может исчезнуть или не выходить на связь очень долгое время, но сейчас он отдалялся по-другому. Это и пугало.       Сам Арсений об этом не думал, у него вообще мозг перестроился, и фокус был теперь совсем на другом. До глубокой ночи парни решили всё-таки досмотреть все фильмы о мальчике, который выжил, поэтому ближе к двум часам уже сонные сидели полулёжа на диване, досматривая финальную сцену битвы за Хогвартс. Антон наблюдал за выросшими Гарри, Гермионой и Роном на перроне, уже зевая и не в силах держать глаза открытыми. Арсений же знал, что если хоть как-то прикоснётся к парню или ляжет, или сидят, то тут же уснёт, поэтому просто сидел рядом. Наконец начались титры, и он выдохнул, глянув на рядом сидящего.       — Что скажешь? — сонно отозвался Антон, подпирая щёку рукой и опираясь на подлокотник дивана.       — Первые части слишком сказочные, мне такое не нравится, а вот дальше… Зря не смотрел. В двадцать семь ещё не поздно Гарри Поттера смотреть?       — Мне кажется, не поздно и в восемьдесят. Жизнь прожита зря, если не смотрел, — целомудренно заключил парень, прикрыв глаза, — А тут ведь конфликты и про дружбу, и про значимость учёбы, и про борьбу, в какой-то степени. Это же философское… высказывание, которое можно рассматривать вообще как хочешь. Любой конфликт найдёшь, даже расовый или политический.       — По-моему, уже спать надо идти, — усмехнулся Арсений, наблюдая за полуспящим, пока тот постепенно не начал совсем бубнить.       — По-моему, да.       — Пошли, — он встал с дивана и, зевнув, подошёл к Антону.       Тот сидел-сидел и чуть ли не рухнул на диван, сворачиваясь калачиком и зарываясь носом в собственную руку. Арсений умилился, конечно, но вздохнул, поглаживая того по плечу.       — Ша-аст, ты сейчас тут уснёшь. Пойдём, ну пожа-алуйста.       — Я не могу.       — Можешь, пошли.       — Я тут посплю. Иди, — накрыв рукой лицо, пробубнил Шастун.       — Тогда я тебя понесу.       — Ага, сейчас, — хмыкнул заторможено парень.       Уже успокоившись и почти уснув, Антон быстро проснулся, когда понял, что его хотят взять за талию и при этом очень сильно стараются не задеть больной бок. Он рассмеялся и принялся отталкивать того, кто так вторгся в его пространство. Арсений всë приговаривал «Пойдём, Шаст, ну, пожалуйста, пойдём», а он отвечал «Да отстань!», пока лежащий не завернул тому руку за спину, отчего другой уткнулся Антону в плечо, чуть заскулив. Как только парень ослабил хватку, Арсений тут же выпрямился и усмехнулся, потирая запястье.       — Это была поблажка, только потому что у тебя зашит бок.       — Да-да, — саркастично отозвался Антон, сев на диван и смотря на нависающего над ним Арсения.       — Вообще-то я тренировался!       — Без меня? И с кем ты там рукопашный практиковал? — чуть наклонив голову, улыбаясь, поинтересовался Антон.       — Кто у вас в отделе за тренировки отвечает? Я Стаса попросил найти, кто у вас там тренер. В итоге пару раз встречались с неким Андреем.       — А-а, Шилов?       — Вроде да.       — Пизда ему, если проиграешь. Слезай давай, ты спать звал. Пойдём.       Арсений действительно встал, поправил задравшуюся рубашку вниз и самозабвенно решил выйти из комнаты. Наблюдая за кряхтящим Антоном, который медленно, но верно вставал с дивана, он решил напакостить и выключил свет в гостиной. Тот крикнул «Темнота друг молодёжи», на что Попов усмехнулся, устало проведя рукой по волосам. Он почувствовал, как неожиданно чьи-то руки стали массировать ему плечи, от чего парень немного закатил глаза от удовольствия, и прекратив положил подбородок тому в ложбинку у ключицы.       — Почему к себе пошёл?       — Потому что у нас односпальные кровати, а спать вместе больше проклятие, чем удовольствие.       — А кошмары? — убрав руки, деловито поинтересовался Антон, пока Арсений разворачивался к нему лицом.       — Антон, я семь лет спал как-то с кошмарами и могу проспать ещё дольше. Всë нормально, правда.       — Ну ладно. Если вдруг чего приснится, приходи.       — Хорошо, — усмехнулся Арсений, потянув парня на себя за футболку.       Он привстал на носочках и невесомо поцеловал того, пока Антон прикрыл глаза и прислонил того к стенке. Парень вдруг почувствовал насколько на самом деле ему всё это время не хватало хоть какой-то инициативы от Арсения. Было не то, что приятно осознавать свою значимость, а ощущать её всем своим существом. Именно сейчас Антон наконец-то получил то, что всё это время лишь предполагал. Он всего-то мог только догадываться, каким Арсений может быть, когда действительно влюбится. Сейчас же парень чувствует подтверждение всех своих мыслей. Если раньше он ему нравился раскрепощённым, открытым, местами слишком уверенным, то теперь Антон готов жить ради смущённого, робкого и по-юношески неуверенного Арсения, который боялся сделать что-то не так.       Улыбаясь, Антон отстранился и провёл тому рукой от скулы до плеча.       — Арс, ты, ебать, конечно…       — Это хорошо или плохо? — поглаживая того по загривку, усмехнулся парень.       — Спокойной ночи.       — Спокойной.       Оказавшись в своей комнате, Арсений прислонился затылком к двери и улыбнулся. Мало того, что он раньше таких открытых людей, как Антон, не встречал, так ещё и ему повезло на взаимность. У него в голове по-прежнему не укладывалось, как так вышло, как так сошлись пазлы, что они теперь вместе. Если бы ему неделю назад сказали, что он будет состоять в отношениях, то скорее всего Арсений бы покрутил пальцем у виска и испугался, что его лишили свободы. Сейчас он испытывал новые чувства и эмоции, которые заменяли это ощущение независимости на совместное сосуществование вместе с кем-то. Легко чувствовать себя окрыленным и необремененным, когда ты один, а вот испытывать то же самое при этом находясь рядом с другим человеком, нужно постараться. И какие же внутри салюты и фейерверки, что его никто не ограничивает, а даже приумножает это чувство лёгкости. Это как смотреть фильм одному или с другом. Если в первом случае тебе интересен сам фильм, то во втором уже совместные эмоции, полученные от фильма, которые вы вдвоём можете разделить.       Антон в своей комнате сразу сел на кровать и выдохнул. Особо анализировать ситуацию и их совместное будущее не было сил, да и необходимости, потому что его наконец-то всë устраивало. Не раздеваясь, он положил голову на подушку и как только почувствовал приятную прохладу от ткани, понял, что уже не выберется из этой сонной ловушки. Где-то уже во сне Антон услышал, как рядом с ним на кровать легла Чуня, и они вдвоём уснули.       Несмотря на то, что Арсений лег спать в самом приятном расположении духа и хорошем настроении ему приснился кошмар. На этот раз не выстрел, не смутные картинки в виде рваного монтажа, а конкретный сюжет, а от этого появление ещё более сильного страха.       Долгая длинная дорога. Почему-то Арсений едет в автобусе где-то на первых сиденьях, ближе к водителю, и видит, что весь их путь в тумане. Неприятное внутреннее ощущение в виде интуиции подсказывали, что сейчас произойдёт что-то нехорошее. Перед ними выехала машина, и Арсений напрягся понимая, что в ней находится Антон. Во сне всегда знаешь какие-то факты безоговорочно, как у него было и сейчас. Парень попросил водителя остановить автобус, но тот сказал, что не может. Тогда он захотел Антону позвонить, но не нашёл телефона. Машину неожиданно занесло на обочину, и она перевернулась, упав за некое ограждение. У него внутренне в этот момент как будто что-то оборвалось, и он судорожно стал искать способ, как остановить автобус. Уже и водителя за рулём не было, а он всё ехал и ехал. Арсений уже в зеркало заднего вида видел, как на место происшествия стали съезжаться машины полиции, скорой, а он ничего не может сделать. Где-то там Антон, он разбился, неизвестно он жив или нет, а Арсений застрял в каком-то автобусе, который едет всë дальше и дальше от катастрофы. Тут его уже охватывает паника, что он видит, что там происходит, видит, что есть жертвы, но буквально может только наблюдать, как будто обездвижен.       Проснулся он в холодном поту и тут же сел на кровать. Зрачки бегали от одного предмета к другому, а дыхание в который раз медленно настраивалось на нужный ритм. Перед глазами всë ещё проносились машины, в ушах звучала сирена и внутренняя паника за неизвестность. Он откинул одеяло в сторону и вышел в коридор. Было совсем тихо, за окном на улице проезжали машины. Арсений глянул на часы, увидел 4:23 и вздохнул, взлохмачивая рукой волосы. Ему так неожиданно стало страшно не от чего-то мистического, как обычно это бывает с кошмарами, а от реальности. Правдоподобные сны в разы страшнее приведений, ведьм и любого сверхъестественного, когда важный для тебя человек страдает или вовсе умирает.       Он заглянул к Антону в комнату. Тот спал, вытянув ногу в сторону, а рядом животом вверх спала кошка. Парень слабо улыбнулся и хотел уже выйти, но вдруг подумал:       «Что если я всë ещё сплю? Что если это снова кошмар и его снова нет?..»       Осторожно пройдя вглубь комнаты, Попов сел на край кровати и провёл тому рукой по волосам, а затем и немного пригладил их. Он как будто не во сне, а на самом деле его потерял, но теперь рад, что нашёл, что всë в порядке и это всего лишь одна из ловушек его собственного мозга. Безумно неприятные, болезненные уловки, на которые он без конца ведётся.       Антон обернулся, глянул на него одним глазом и снова закрыл.       — Кошмары?       — Да. Прости, я сейчас уйду. Не хотел будить.       — Всë нормально, — он положил тому руку на колено и поддерживающе пару раз погладил, — Иди спать.       Арсений задумался и понял, что не уснёт не удостоверившись, что с Антоном всë в порядке. Ему сейчас было важно ощущение реальности происходящего, и что ему на самом деле ничего не угрожает. У него так уже было несколько раз с сестрой. Снилось, что та умирает или тоже как-то страдает. Потом не отходил от неё всю ночь, постоянно спрашивая, всё ли у неё в порядке и не собирается ли она умирать. Сугубо для собственного успокоения парень лёг на кровать, отчего Антон удивился, открыл уже два глаза и немного подвинулся назад, освобождая рядом немного места. Чуне пришлось спрыгнуть с кровати.       — Я не против, — предвкушая вопрос Арсения, ответил Антон, положив руку под подушку и прикрыв глаза.       — Спасибо.       Арсений разбито выдохнул и хотел уже закрыть глаза, но перед ним стояла картинка перевёрнутой машины, а вокруг полиция и скорая. Отвернувшись к балкону, он рассматривал скучные и отвратительного цвета шторы, на которые днём особо внимания не обращал. А, может быть, и сейчас бы не обратил, если бы не было цели зацепиться взглядом хоть за что-то, лишь бы выкинуть эту страшную аварию из головы. Больше всего его раздражало ощущение того, что он ничего не может сделать. Он не видел ни трупа, ни ран, ни ущерба, он просто ехал в автобусе дальше в отвратительнейшей неизвестности. Порой тот факт, что человек не знает к чему морально готовиться пугает больше, чем уже известный отрицательный факт. На некоторых сессиях с психологом, они разбирали его сны, чтобы понять, откуда мозг берёт сюжеты для кошмаров и Арсений мысленно начал подгонять сон под отражение реальности.       В момент размышлений он почувствовал, как сзади спящий уткнулся лбом тому в спину.       — Прекрати загоняться.       — С чего ты взял, что я загоняюсь?       — Ты ногой дёргаешь, — вздохнул Антон, перекинув руку через него и чуть придвинув к себе, — Сон, может, запомнил или всё то же снится?       От такого кокона безопасности и тепла, Арсения совсем разморило, и он немного успокоился. Внутренний ураган прошёл, оставив после себя некоторые разрушения, с которыми он сможет разобраться уже на трезвую голову. Долго не отвечая на вопрос, парень решил повернуться к нему лицом и встретился с самым сонным человеком на Земле, который из последних сил героически вёл диалог. Слабо улыбнувшись такой самоотверженности, Арсений задумчиво шёпотом ответил:       — Я пиздец, как боюсь тебя потерять.       — Увольняться? — хмыкнул Антон, не убирая руку.       — Мне приснилось, что ты попал в аварию.       — За три года постоянного вождения ни одной аварии между прочим. Если и умру, то точно не из-за машины, — рассудительно и вполне рационально начал рассуждать парень, — Так что просто сон.       — Как тогда планируешь умереть?       — Как-нибудь трагично, — вздыхая и потираясь носом о подушку, объяснил Антон, — Лет в пятьдесят где-нибудь у себя на даче. Приходит какой-нибудь последователь Душителя и такой: «Я тебя искал двадцать лет» и убивает из мести. Круто?       — Закачаешься, — саркастично хмыкнул Арсений, ощущая тяжесть век из-за такой сонной речи.       — Знаешь, кто-то говорит, что готов будет умереть в один день, а я вот чё-то как-то умирать с тобой в один день не хочу.       — Почему? Тоже трагично же.       — Не, я бы хотел, чтобы ты жил потом. Как хранитель памяти обо мне… что я тоже жил когда-то. А для того, чтобы стать таким хранителем, придётся со мной всю жизнь прожить. Люди вроде поэтому женятся и детей рожают. Мне твоей памяти вполне хватит.       Арсений немного удивился и принялся рассматривать уже почти спящего, который возможно и сам не понимал, что говорит, находясь в каком-то сонном бреду. Всё, что было важно самому парню, Антон умудрялся говорить просто и понятно, как будто всё это само собой разумеющееся. Такие сложные вещи, как совместное будущее, парень мог сказать просто в сонном бреду, как будто всё так и должно быть. У Арсения с этим было сложнее.       — Мне очень повезёт стать таким хранителем, — скорее для себя, чем для рядом лежащего озвучил бодрствующий.       Внутри наконец-то стало спокойно, несмотря на то, что снаружи было достаточно тесно. Уткнувшись тому носом в грудь, он задремал, а затем и вовсе погрузился в здоровый и не травматичный сон.       Весь последующий день прошёл ещё более сумбурно, чем прошлый. Спокойно они вдвоём успели только позавтракать и покормить кошку, которая как будто бы обижалась, что ей не хватило места на кровати этой ночью. Развивая за обеденным столом шутку всë больше и больше, их идиллию нарушил контакт «Стас», на что Арсений закатил глаза.       — У тебя больничный.       — Вдруг, что срочное, — нажимая «принять вызов», пожал плечами Шастун, — Да?       — Привет, Шаст. Жив? Нормально всë?       — Да, что такое?       — Хотел вас дождаться, тем более, Арс завтра выходит, но подумал лучше сейчас.       — Да что там наконец? — уже несколько заводясь, спросил Антон.       — Выжившая после Душителя девушка.       — …Чего? — удивился следователь, положив локти на стол.       — Вот сейчас держу в руках заявление некой Слесаренко Екатерины, которая сообщила, что её чуть не убили. Игорь, как с ней разговаривал, заметил чёрный квадрат, начал про него расспрашивать. Очевидно, та ничего внятного не ответила, но заявление на попытку убийства подала. Опять верёвка, накинул парень какой-то сзади, фоторобот составить не может, был в капюшоне.       — Я так понимаю, вы сделали вывод, что это относится к нашему делу, только по квадрату у неё на руке?       — Я напомню, что вы уже больше полугода раскрыть дело не можете, а улик и подозреваемых всё меньше. Да, мы цепляемся хоть за что-то.       — Ладно, завтра Арсу бумаги передашь, я дома гляну. По Васильеву ничего?       — Глухо.       — Понятно, спасибо.       Антон задумчиво сбросил вызов и принялся стучать краем телефона по подбородку. Отпивая чай, напарник с интересом глянул на рядом сидящего, ожидая, когда тот переварит услышанное, потому что точно не мог не рассказать.       — От Душителя одна девушка убежала.       — Он напал на неё просто на улице?       — Ага, — делая глоток чая, тоже удивился Шастун, — Не похоже на него, да?       — Бывают же последователи. Мало ли. А по Борису ничего?       — От Стаса нет, от себя смотри, что покажу, — он устало хмыкнул и показал парню фотографию на телефоне.       — И что это? — рассмотрев на ней идущего куда-то Бориса Ивановича, уточнил Арсений.       — Действия вне правил, — улыбаясь, пояснил Антон, блокируя телефон и откладывая его в сторону.       — Бунт против режима?       — Почти. Я не доверяю Стасу.       Пока парень просто отпивал чай из кружки, Арсений очень удивился услышанному и теперь смотрел на того во все глаза.       — Ты… серьёзно?       — Абсолютно, — он забрал у Арсения грязную, уже пустую кружку, и поставил в раковину рядом со своей.       Антон облокотился спиной на столешницу и, скрестив руки на груди, принялся объяснять свою теорию.       — Во-первых, я тут подумал, что он изначально был против моего повышения или против того, чтобы я участвовал в этом деле. Настояла Коновалова. Тут либо его какой-то родительский контроль сыграл, что я ещё маленький такое расследовать, либо нежелание давать дело Душителя именно мне. Может, испугался, может, ещё чего, но факт есть факт. Во-вторых, это мы все игнорировали его попытки зарубить на корню планы с тем же задержанием Петрова, с тем же лесом. Левые движения, которые и тогда меня напрягали, но сейчас особенно. В-третьих, он уже почти месяц говорит, что о Борисе ничего неизвестно, что его не могут найти нигде. Это неправда. Мой информатор нашёл же.       — А кто твой информатор? — анализируя услышанное, поинтересовался Арсений.       — Думаешь, почему Слава один работает? — садясь снова на стул, задал риторический вопрос Антон, — После не очень успешной роли в виде моего напарника его определили к Артёму, как раз в отдел поиска пропавших. Потом что-то пошло не так, Артём уволился и открыл своё собственное… скажем так, бюро по поиску пропавших. Сотрудничает с волонтёрами, с бомжами, со всеми, но людей находит. По сути сейчас сам на себя работает. Он мне Бориса за две недели и нашёл, вчера фотку прислал и адрес.       Анализируя и смотря сначала на задумавшегося следователя, а затем и в окно, Арсений на немного завис, думая, что им теперь делать, если Антон подозревает уже начальство.       — Какая ему выгода сотрудничать с этой Розой?       — А ты вспомни ради чего все остальные туда шли, — улыбнулся Шастун, — Один потому что хотел матери помочь, другому деньги были нужны, как и большинству там, собственно, кто-то идейный за честь и правду. Я не помню, как Стас повышение получил, вот, что плохо. Можно, конечно, в бумагах покопаться, сто процентов в архиве лежат, но… — он вздохнул, массируя закрытые глаза, — Арс, то, что я предлагаю это небезопасно и мы действуем вот пиздец, как не по уставу. Хуй со мной, я тебя подставлять не хочу, поэтому считай спрашиваю, что делать. Мы можем всё это вывалить на Стаса и потребовать объяснений, а можем никому об этом не говорить, гадая куда выйдем без подстраховки.       — У тебя план есть, если действовать вдвоём?       — Конечно. Ты за кого меня принимаешь, — спустя паузу и тихий смешок, он добавил, — Просто приедем на этот адрес поболтать.       — Блять, Шаст, план, а не импровизация.       — Да нахуя? — начал жестикулировать парень, — Если мы сейчас начнём выдумывать, зачем мы туда заявимся, больше времени пройдёт, чем просто взять, приехать и задержать.       — Куда ты его задерживать поедешь, когда ты еле ходишь?       — Ну, чуть повременим, — чуть успокоившись и уже не так горя этой идеей, пробубнил Антон.       — Слушай, — он положил тому руки на колени и вкрадчиво начал, пока тот не поднял на него глаза полные любопытства, — Я в любом случае согласен с тем, что ты предлагаешь, но каждый твой «план» нуждается в некоторой… доработке. Давай не будем спешить, придёшь в себя и поедим. Навряд ли дядя Боря в курсе, что за ним следили и его нашли, раз твой информатор такой крутой. Так что он никуда не денется, а насчёт Стаса. Это серьёзное обвинение, но если ты уверен, то…       — Арс, я не уверен, в этом и сложность. Но это считай перестраховка: не говорить о том, что мы его нашли, просто для того, чтобы никто не слил ему эту информацию. Тебе я доверяю, а дальше уже сложнее, поэтому и трепаться особо не надо.       — И не собирался, — хмыкнул Арсений, собираясь уже сесть в привычное положение, но парень чуть пригнулся и быстро поцеловал того куда-то в край губ, на что он усмехнулся и непонимающе посмотрел в ответ.       — Спасибо, что рядом. Ты не хочешь прогуляться?       — А-а, это был коварный план, чтобы ослабить мою бдительность и потащить к этому Борису?       — Конечно, как выгодно встречаться с собственным напарником, — усмехнулся Шастун, выходя из кухни, — Если откажешься, я один пойду.       — Да пошли-пошли, — нехотя вставая, пробубнил Арсений, а затем непонимающе добавил, выкрикивая тому вслед стоя уже в коридоре, — Куда хотя бы?       — Как карты лягут.       Арсений хмыкнул, подумал «Я с полицейским встречаюсь или с сидевшим» и побрёл в свою комнату собираться неизвестно куда. Спустя некоторое время они вышли на улицу. Антон тут же поморщился от холодной сырости, но внутренне немного обрадовался, что хотя бы нет ветра. Под ногами была слякоть из растаявшего снега и грязи, а над головой серое относительно вечернее небо. Оба поморщились от такой погоды, и Арсений предложил просто покататься на машине по городу, но у второго была какая-то непонятная идея пешком идти до какого-то определенного места.       Шли по большей части молча, иногда перебрасываясь некоторыми фразами, но каждый витал в своих мыслях. Арсений размышлял над озвученным парнем планом, и над тем, как себя вести с Борисом, а Антон анализировал возможное значение Стаса во всей этой истории.       «… С другой стороны, какая ему выгода? Допустим, он как-то связан с Борисом, не со всем обществом, не состоит в нём, а заключил сделку именно с ним, то на каких условиях? У него жена, маленький сын, а он лезет сотрудничать с ворами, чтобы что?.. Не понимаю. Может, я ошибаюсь, и Арс прав, нужен какой-то конкретный план всего этого «бунтарства»? Вляпались в какую-то жопу, как обычно.»       — То есть ты привёл нас просто к многоэтажке? — крикнул Арсений, возвращая того в реальность.       Антон достал телефон, что-то быстро напечатал, быстро хмыкнул и подошёл к остановившемуся Арсению, который уже отказывался идти непонятно куда. Снисходительно смотря на парня, следователь глянул на крышу многоэтажки и снова на напарника       — Если через пять минут мы не окажется на десятом этаже, то всё будет напрасно.       — Что ты задумал? — с прищуром поинтересовался Арсений, положив руки в карманы куртки, — Свидание на крыше?       — Арсений, это было бы слишком банально, — вычурно выговорил Антон, поддевая того за локоть и почти уже затаскивая в подъезд.       — Ты подозрительный.       — А ты бы на неподозрительного не повëлся, — улыбаясь, ответил парень, заходя вместе в подъезд многоэтажки.       Благо, она была лучше и современнее той, в которой они жили, поэтому лифт работал исправно и даже казался совсем новым. Попов всю дорогу поглядывал на сопровождающего, предполагая варианты, что тому могло прийти в голову, связанного с крышей. Зная Антона и то, что он следователь, вариант следственного эксперимента, где он скинет Арсения с десятого этажа, вполне имел право на существование.       Наконец они вышли на крышу, где было значительно прохладно, а «наверху» ощущался довольно сильный ветер. Антон поморщился, снова достал телефон и потянул Арсения в сторону за рукав куртки и отодвинул его в сторону. Глянув под ноги, он заметил какие-то цифры и разметку в виде круга. Всё меньше понимая происходящее, парень услышал как откуда-то издалека послышался звук то ли вертолета, то ли пропеллера, то ли ветер слишком уж развылся. Почувствовав, как его снова потянули в сторону за куртку, он уже возмущённо глянул на Антона, который смотрел вверх и сам отходил в сторону, а затем и Арсений решил посмотреть на небо.       — Знал, что по Москве летает воздушный патруль? — крикнул рядом стоящий под очень удивлённый взгляд, — Не смотри на меня так, я просто попросил Андрея пустить нас в патрульный вертолет, чтобы понаблюдать за предполагаемыми передвижениями Бориса.       Арсений снова перевел взгляд на небо и увидел действительно обклеенный синими полосами с надписью «Полиция» вертолёт. Он вблизи вертолеты только в музее видел, а тут такой невозможный гул, такая сила ветра от крутящихся лопастей и довольно большие размеры такого летательного аппарата. У него внутри всё совсем сжалось мало того, что от такого вида, так и от осознания, что рядом стоящий такое организовал.              Когда вертолёт приземлился на крышу и постепенно звук стал затихать, Антон уже спокойнее произнёс, нагибаясь к тому из-за спины.       — Это официальная рабочая версия. А так, подумал тебе понравится, да и где ты ещё ночную Москву с высоты птичьего полета увидишь. Жаль я не пилот, конечно, так бы не пришлось прикрываться, а просто бы показал, но как есть.       Арсений обернулся и уже хотел начать восхищённо рассказывать о том, в каком он восторге от такой идеи и как удивлён, что она вообще как-то пришла парню в голову, но Антон осторожно обошёл его и, улыбаясь, поздоровался с пилотом. Перебросившись парой фраз, теперь уже к ним решил подойти сам Арсений, надевая маску серьёзности. Всё-таки они тут по делу и, в первую очередь, как напарники.       — А это Арсений, мой напарник, — представил того Антон, указав рукой на парня, — Арс, а это Андрюха, он нас страховал, когда мы в лес ходили. Ты, может, его по рации слышал.       — Привет.       — Да, привет, — пожимая тому в ответ руку, улыбнулся пилот, — Я-то думаю, кто на твои сумасшедшие идеи постоянно соглашается. Наконец-то увидел.       — Слушай, лучше бы Стас так соглашался, глядишь больше бы людей было, — хмыкнул Антон.       — Мы оба Шеминова знаем и оба прекрасно знаем, что он так никогда не делает, боясь за себя же.       — Есть такое. Прокатишь?       — Да, запрыгивайте, — разворачиваясь и возвращаясь к вертолету, беззаботно предложил мужчина, — Ты как с ранением-то?       — Нормально. Главное не падать и не драться, остальное можно, — залезая внутрь, прокряхтел Шастун, тут же принимаясь перевязывать себя разными ремнями безопасности.       Арсений на некоторое время растерялся, но тоже запрыгнул внутрь, навязывая себе мысль «Это нормально, все полицейские летают на вертолëтах, это вполне естественно» и сел. Внутри было довольно тесно и не очень удобно, его цель сейчас была внимательно слушать Андрея и его объяснение, как пользоваться ремнями безопасности, поэтому он старался не оглядываться по сторонам особо, чтобы не отвлекаться.       Когда двери наконец захлопнулись, а Антон надел наушники для связи, он хмыкнул, мельком посмотрев на рядом сидящего.       — Ты же высоты не боишься?       — Только если ты надумаешь меня с этой высоты скинуть, — усмехнулся Арсений, так же надевая наушники.       — Так, эта кнопка для общего канала связи, эта если захотите посекретничать.       — Не ведись, тут один канал, он и диспетчер внизу всё услышат, — предупредил Антон и отвернулся к иллюминатору.       — Ой, зануда, — улыбнулся Андрей, а затем продолжил чуть серьёзнее, — На самом деле — да, по сути, просто для общения всех тех, кто находится внутри и внизу на земле. Парашют один. Так что в случае крушения вам пиздец.       Пилот отвернулся под смешки и принялся снова заводить такой агрегат. После того, как послышалось, что двигатель заработал, а лопасти закрутились, в наушниках послышался голос Андрея с вопросом: «Координаты те же, что ты кидал?». Антон подтвердил, и они стали подниматься над крышей всё выше и выше. Смотря на следователя было понятно, что тот частенько практиковал такие полёты, а вот Арсений первый раз был не то, что в вертолёте, а в воздухе в вертолёте, поэтому осматривался по сторонам и периодически прилипал к иллюминатору.       Вечерняя и несколько сумрачная Москва представляла собой удивительное зрелище в виде горящих огней, ярких вывесок торговых центров, освещенных улиц, колеса обозрения, магистралей и с каждым набором высоты это открывалось с каждым метром вверх всё больше и больше.       То, что оставалось внизу, казалось теперь незначительным, маленьким, а люди, словно кучка муравьёв, мельтешили под ногами. Было безумно красиво и несколько грустно от собственной незначительности, пока Арсений боковым зрением не увидел, что Антон что-то печатает в телефоне. В наушниках послышались координаты и голос диспетчера. Пришлось вспомнить, что они вообще-то тут не в романтическом путешествии, а на работе.       — Хочешь, я координаты запишу? — в микрофон предложил парень, смотря на сосредоточенного следователя.       — Не надо. Пальцы я пока не переломал, — хмыкнул Антон, мельком глянув на напарника.       Стараясь изо всех сил выкинуть из головы желание просто всю дорогу мило ворковать и поглядывать на милые огни города под ними, Шастун напоминал себе, что он следователь. Отношения отношениями, но дело раскрыть надо, тем более, всё-таки от успеха раскрытия зависит, в какой-то степени, жизнь и безопасность Арсения. Поэтому в данный момент он быстро печатал координаты в телефоне, чтобы понимать какие объекты не выглядят подозрительно, а значит и проверять их нечего. Подлетать прямиком к адресу, который Антону отправил информатор, они не стали, чтобы, если что, не спугнуть. Глянув в иллюминатор, парень вздохнул и убрал телефон. Летал он на вертолёте уже не первый раз, но каждый полёт дух захватывало, как будто в первый. Ему нравился свет, нравилось смотреть вниз, на небо, на крыши домов, век бы только и летал, но нелюбовь к физике и авиационным чертежам сделали из него сначала студента, который хотел быть судмедэкспертом, а затем и следователя по особо важным делам, а не лётчика.       Все пребывали в меланхоличных и философских мыслях, пока у Антона не завибрировал телефон, оповещая о сообщении. Контакт «Арсений» что-то написал и парень, сначала нахмурился глянув на рядом сидящего, а затем перешёл в диалог:       «Спасибо за такое путешествие, жаль по работе.»       Хмыкнув, он отправил в ответ смайлик в виде сердечка и заблокировал телефон.       Когда они наконец-то приземлились, и все втроём вышли из кабины, то принялись обсуждать полёт и насколько он был удачен. Андрей сказал, что повезло, потому что не было облаков, поэтому хорошая видимость города.       — Андрюх, я у тебя в долгу, — пожимая тому руку, таким образом попрощался Шастун.       — Сочтёмся как-нибудь. Отмажешь меня за убийство как-нибудь и всё, — они втроём усмехнулись и разошлись, — Арсений, приятно было познакомиться.       — Взаимно.       Спускались с десятого этажа вниз медленно, обсуждая впечатления от вертолёта. По большей части говорил именно Арсений, а второй внимательно слушал и иногда посмеивался с эмоционально вырвавшихся фраз и шуток. Он его редко таким видел, да и привык уже к его более спокойной и больше пессимистично-меланхоличной натуре. Антон и сам не переставал удивляться сколько ещё личностей сокрыто в этом человеке, и как тот открывается для него с течением времени с новых сторон. Начиналось всё с издевательств, подтруниваний, тонких словесных «уколов», затем перешло в пассивную агрессию, где Арсений показал себя во всей красе, потом уже и в активную, до которой лучше не доводить. Самое увлекательное началось потом, как будто снег и образовавшаяся между ними огромная глыба льда медленно, но верно таяли, образуя после себя что-то совершенно новое и красивое. Арсений стал значительно мягче, уже впускал в свой мир не то, чтобы охотно и не очень-то и доверительно, но хотя бы уже позволял примерно его увидеть, хотя бы его очертания. Показывал слабости, маленькие радости, Есению, в конце концов. Антону такое было важно и сейчас, наблюдая за ним рассказывающим, что в детстве их водили в авиационный музей, он искренне рассмеялся, что подросток Арсений спрятался в одном из вертолетов и выиграл спор, что его пропажу не заметят.       — На самом деле грустная история-то, — открывая подъездную дверь, подвёл итог Антон, — Учителя тебя не заметили, а одноклассники оставили.       — Одноклассники делали вид, что я в рядах школьников, а учителя за всеми уследить не могут, так что не очень-то и трагично.       Они вышли на улицу. Было уже темно и значительно прохладнее, чем днём. Антон поморщился от холода и остановился на месте, застёгивая куртку до подбородка.       Арсений засмотрелся на такую, казалось бы, простую сцену, но мысль «С ума сойти, этот человек потащил меня кататься на вертолёте» появилась слишком неожиданно и своим появлением немного его смутила. Замечая боковым зрением интерес к себе, Шастун убрал руки в карманы и глянул в ответ. Некоторое время они просто рассматривали друг друга с немыми вопросами в глазах от «Что?» до какого-то значимого ответа, который всё ещё не был озвучен. Арсений осмотрелся по сторонам и приблизился к парню, встав на носочки. Быстро, но легко и почти невесомо поцеловал тут же отстранившись.       Антон удивился, но не подумал посмотреть по сторонам, удостовериться, действительно никто их не видел, и не отхватят ли они тут. Он слишком погрузился в момент, в человека напротив и полностью был увлечён попытками понять его, разделить с ним одни и те же эмоции, чувства, ощущения, поэтому внимательно за ним наблюдал, слегка улыбаясь. Было что-то особенное в проявлении чувств вне дома, как будто бы и можно, как будто ничем не ограничены, и они вдвоём напоминают другие пары, которые могли бы остановиться посреди улицы и поцеловаться. Арсений уже притыкался на общественном суждении о нём самом и о его проявлении чувств с не очень приятной стороны, а вот Антон не знал, что это что-то особенное и что в их случае, им и вовсе следовало бы скрываться тщательнее, но на подсознательном уровне ощущал ограничения.       — Как будто и не в гомофобной стране живём, — нервно усмехнулся Арсений, отходя чуть подальше и замечая пешехода повернувшего из-за угла.       — Думаешь, отхватим?       — Уверен. Я просто хотел сказать спасибо, но получилось весьма… своеобразно.       — Да-а, а я потом получаю за то, что не выражаю чувства словами, — саркастично заметил Антон, приближаясь к нему и начиная идти рядом, изредка задевая другого плечом, как будто они шли не по широкой улице, а по узкой дорожке.       — Обменяемся. Я научусь это показывать, а ты описывать.       Каждому хотелось ещё прогуляться, поэтому они шли медленным шагом и петляли по незнакомому району, беседуя на разные темы: начиная с литературы и заканчивая обсуждением коллег в отделении. Плавно разговор перетёк в прошлое Антона, потому что всё, что связано с полицией было тесно переплетено именно с ним. Арсения во время рассказа парня неприятно кольнула мысль, что если бы Антон знал, что тот может и поинтереснее историй рассказать из своей воровской жизни, то может быть и смог поддержать увлекательную беседу: «А вот у меня случай был…», но он не может, не должен.       — Всё нормально? — привёл того в чувство реальности Антон, слегка заглядывая тому в глаза.       — Да-да, всё в порядке. Просто подумал, что тебе не следовало спорить с командиром.       — Пф-ф, где я, а где «не спорить с командиром», — усмехнулся парень, но всё равно недоверчиво покосился на рядом идущего, — Точно нормально? Не хочешь неожиданно вывалить какую-нибудь шокирующую информацию из своего детства?       — Нет, но как припомню обязательно вывалю, — усмехнулся Арсений, толкнув того плечом.       Как только они зашли в квартиру, Антон нагнулся, чтобы развязать шнурки и проматерился. Арсений немного напрягся и подумал, что что-то с раной случилось.       — Что? Болит?       — Да, блять, бинт съехал, я забыл вообще, что я не очень-то и здоров.       — Давай сейчас перевяжу, — вешая куртку, быстро проговорил парень и направился в ванную комнату мыть руки.       — Арс, это не срочно и… — заметив, что тот закрыл за собой дверь и послышался шум воды, Антон обречённо выдохнул, прислонившись к двери.       С одной стороны, было приятно, что Арсений так переживает, а с другой, он вспоминал Есению и что парень способен переборщить с таким переживанием. Главное его вовремя останавливать в его тревожностях. Снимая куртку, Шастун всё думал о том, как бы им поскорее закрыть дело. Так думала его часть в виде следователя, а часть в виде обычного парня этот момент рассматривала, как конец их совместной работы. Мысли, что это будет конец всей их истории Антон себе запрещал. Тогда бы он и Арсения достал и себе бы надоел, но неприятное ощущение всё равно иногда скреблось где-то внутри. Извечный вопрос «А что будет потом?» появлялся с каждым днём всё чаще и чаще. Ему нужно было убедиться, что несмотря на то, что они раскроют дело, что Арсения, наверняка, отправят в другой отдел и уже у него появится свой напарник, а может он и вовсе решит уволиться и уедет, несмотря на всё это им удастся сохранить их отношения. Брошенное вскользь «Прощай мне мои исчезновения» напрягало. Антон и сам раньше замечал, что парень в сложные моменты лучше отойдёт в сторону с мыслями «Само решится», но не думал, что это распространяется и на всю жизнь в целом. Наверняка о подобных исчезновениях знала Есения, как самый близкий к Арсению человек, но звонить ей ночью и спрашивать «А бывали ли случаи, когда Арс исчезал на долгий промежуток времени?» не хотелось.       — Блин, ну, Антон, я думал ты уже в комнате ждёшь, — вздохнул Арсений, наблюдая за всё ещё стоявшим у двери.       — Да, извини, задумался.       Сидя в комнате на кровати, Антон просматривал в телефоне адреса, над которыми они сегодня пролетали, пока Арсений старательно занимался его перевязкой. Слабо улыбнувшись тому, что рана постепенно затягивается, а парню очень даже повезло с регенерацией, он открыл новую упаковку с бинтом.       — Если ты не уберёшь телефон, я примотаю тебе ещё и руку, — не отвлекаясь от обеззараживания, произнёс Попов.       — Может не надо уже заматывать?       — Ты заражение получить хочешь?       — Зануда, — прошептал Антон, убирая телефон в сторону и смотря на рядом сидящую кошку, — Тебе в отдел завтра.       — Ты это кошке сказал? — усмехнулся Арсений, смотря на то, что парень обращался к Чуне.       — Конечно. Кошка полицейского сама из полиции.       — Спасибо за напоминание, но я знаю, что мне завтра на работу.       — Принеси мне, пожалуйста, завтра дело Слесаренко, и чего она там понаписала. Мне кажется, хрень какая-то отвлечённая.       — Девушку в любом случае пытались задушить, так что не думаю, что это хрень, — критически заметил Арсений.       Антон замолчал и задумался, смотря в одну точку. Спустя некоторое время тихо начал говорить:       — Мне отец говорил, что в полиции черствеют, а я не верил.       — Так и про врачей можно сказать, — остановившись, произнёс парень, — Мне кажется это не чёрствость, а состояние будничности. Каждый день трупы, убийства и ты уже не воспринимаешь это, как трагедию. Для тебя это очередное дело, рутина, но это же не делает тебя таким вне работы.       — А если сделает? — смотря на Арсения, поинтересовался Антон.       — Не переживай, тебе бездушность не грозит, — кротко улыбнулся Арсений и, уже завязывая результат, выдохнул, — Всё. Иди дальше нагибайся кроссовки завязывай.       — Спасибо, — он взял телефон и подвинулся к изголовью кровати, подложив под спину подушку.       — Тебе может помочь? — убирая бинты, предложил Арсений.       — Может, но пока не надо.       Попов ушёл на кухню, а Антон сменил телефон на ноутбук и принялся в нём искать данные.       Сидя на кухне, Арсения всё не покидала мысль о поступке парня. Если бы ему кто-нибудь пересказал подобную историю полëта на вертолёте, то ему бы показалось это таким глупым, приторным, романтизированным, что и дослушивать такую историю он не стал бы. Но это случилось с ним самим, и Арсений до сих пор удивлялся насколько естественным ему это показалось. От Антона полëт на вертолёте не воспринимался, как пафосное приглашение на свидание, ни как желание показать себя и свои намерения, а просто, как некая лёгкость и игра. Захотел полетать на вертолёте — полетел, захотел с Арсением полететь — взял и предложил. Парень из раза в раз удивлялся, как Антону удавалось делать какие-то сложные вещи простыми. Он бы тысячу и один раз всё продумал, испереживался, но, справедливости ради, Арсению бы такое в голову и не пришло.       Спустя некоторое незначительное время, он не смог держать в себе все эти чувства в виде бесконечной благодарности, чего-то тёплого и домашнего, поэтому решил разделить их с соседом по квартире. Отвлекать его от работы, конечно, не хотелось, но решил для себя всего лишь зайти, снова выдать какую-нибудь смазливую речь или просто полюбоваться парнем говорящим взглядом «За что ты мне такой достался…» и уйти.       Антон стоял у шкафа и что-то искал на самом верху. Общий свет в комнате тот почему-то не включал, как пришёл, а лишь включил настольную лампу, освещавшую шкаф. Как только он услышал, что дверь открылась, то еле заметно улыбнулся и вернулся к своим делам.       — Чем занят? — поинтересовался Попов, облокотившись на дверь и скрестив руки на груди.       — Пытаюсь найти древние карты Москвы, чтобы проверить свою теорию о старых координатах зданий, которых нет в Интернете, — кашлянул Антон от пыли и отошёл подальше от шкафа, взлохматив волосы.       Завершил он своё пыльное шествие тем, что перед ногами упали сложенные карты, а сам он чихнул, потирая нос.       — Будь здоров, — хмыкнул Арсений.       — Спасибо. Так ты чего хотел-то? Просто посидеть?       — Хочешь, помогу с картами, — подходя к парню и встав рядом, озвучил Попов, — С ума сойти, у тебя есть карты с две тысячи седьмого года. Откуда такой кладезь всяких сокр…       Антон взял того двумя руками за лицо и немного повернул к себе, чтобы поцеловать. Арсений на это неожиданно усмехнулся и уткнулся тому в ключицу.       — Чë ты ржешь?       — У тебя с волос пыль сыпется, — проведя тому рукой по русым волосам, хмыкнул парень, отвлекаясь от такого внимательного и безумно тёплого взгляда.       Всë-таки он снова попал в эту зелёную ловушку и засмотрелся. Арсений никогда не отвечал на вопрос «Какой у тебя любимый цвет глаз?» — «Зелёный». Арсений, в целом, верил больше в то, что цвет глаз зависит от направленного на тебя взгляда. Даже если эти глаза какого-нибудь тёмно-синего или небесно-бирюзового цвета, но в них пустота, и они смотрят на тебя недружелюбно или не так же тепло, как эти зелёные, то никакой красоты в них нет. До появления Антона, у него всё было по-другому, поэтому и на цвет глаз особо внимания и не обращал, как сейчас. Поймав себя на страшном упущении, что он никогда не замечал какие они на солнце, Арсений приблизился и потянул того за толстовку на себя, снова аккуратно целуя.       Сделав шаг и встав совсем в плотную, он почувствовал, как тот его придвинул к себе за талию и сам чуть увлёкся. У Антона была удивительная способность делать всë простым, даже не пошлым, а уютным, домашним и совсем согревающим.       В моменты, когда Арсений сам терял голову и целовал уже настойчивее, Антон держался за тёплую домашнюю рубашку в районе талии словно, за спасательный круг, чтобы совсем не упасть и не утонуть во всей этой ситуации. Арсений блуждающе водил руками, то по плечам, то по шее, управляя процессом в нужном ему темпе. Когда Антон стал тяжело дышать, Арсений начал целоваться совсем по-другому. Сплетаясь языками и задействуя не только губы, Шастун попятился, еле слышно простонав от неожиданности. Они не заметили, как приземлились на кровать, продолжая друг друга уже не изучать, а ласкать разными способами.       Антон стянул с плечей того рубашку, откинув на край кровати, а Арсений отстранился, положив тому горячую ладонь на грудь. Периодически смотря то в глаза, то на немного покрасневшие губы, он старался говорить, как бы язык не отказывался это делать.       — Шаст, ты ранен. Давай не будем, — сам не веря в то, что говорит и, прикрыв глаза, прошептал парень.       — А если я хочу?       — Мало ли чего ты хочешь, — усмехнулся Арсений, образуя между ними пару сантиметров.       — Пока только тебя, а дальше, как пойдёт, — придвигаясь к нему ближе, вполне серьёзно озвучил Антон, снова целуя.       И снова кровать, снова поцелуи и Арсений сидит у того на коленях, проводя губами прямо по шее. Он держал в голове, что нужно быть в разы осторожнее, и что справа у того зашит бок. Зашит им же, но это не даёт ему права быть причиной того, чтобы швы разошлись.       Антон подвинул его за футболку на себя, тем самым оказавшись вместе с ним у подушек. Он приподнимался на локтях, немного выгибался и всячески старался быть ближе. В этот раз, довольно быстро приняв горизонтальное положение, Арсений помог тому осторожно снять толстовку и притормозил. Смотря на перебинтованный бок, он находился мыслями теперь немного в другом месте.       — Не думай об этом, понял? — строго скомандовал Антон, отвлекая того снова на себя.       «Думать» или «не думать» Арсений не стал выбирать, но осторожно провёл рукой по здоровому боку, чем вызвал у человека снизу мурашки по всему телу. Проскользнув рукой под футболкой и поглаживая того по спине, он почувствовал, как у Антона кожа покрылась мурашками. На такую его реакцию он хмыкнул, потираясь носом о нос наполовину лежащего.       — Ты такой чувствительный, с ума сойти.       — А ты бы ещё чаще говорил, что я ранен и реже бы…       — Ты сам всегда вправе просто прийти в мою комнату, — усмехнулся Арсений.       — Заебëшь же, — улыбаясь, прошептал Антон, ускоряя всë, чем они занимались тем, что снял с того футболку.       Арсений препятствовать этому не стал и понял, что навряд ли они из этой комнаты выйдут через несколько минут и спокойно пойдут пить чай или заниматься поиском зданий согласно координатам. Тем более, последнее время он и сам иногда из последних сил сдерживался, помня о ранении Антона или о весьма сомнительных событиях не располагающих ни к какому проявлению интима. Единственное, что Попов понял так это то, что парень не умеет расслабляться, поэтому этому он его действительно учил. Периодически тормозил, замедлялся, целовал в шею, в ключицы и только тогда, Антон замирал и прекращал какие-либо действия. Радовало то, что он теперь знал, как его обездвижить, чем сейчас активно пользовался.       Трясущейся рукой Шастун провёл по талии, спускаясь вниз, и принялся поглаживать того по бедру, а другой рукой сам опирался на кровать. Тот немного выше поднял колено и чуть не задел больной бок, если бы Антон вовремя не отодвинулся. Понимая, что если сейчас Арсений заденет больное место, то, наверняка, испугается или включит гиперопеку, поэтому всё прекратится, а Антон этого очень не хотел. Перемещая руку на внутреннюю часть бедра, Арсений сам чуть замедлился. Улыбнувшись разгадке, что ему просто не нужно торопиться, другой начал дразниться. Он всё водил рукой периодически чередуя поглаживания ладонью на едва касающиеся брюк пальцы. Сложно было игнорировать взаимное возбуждение, но Антону это, вроде как, удавалось. Лишь изредка задевая головку того сквозь ткань брюк, он совсем разгадал секрет, как нравится получать удовольствие самому Арсению. Во время всех случаев до этого, которые приводили к подобного рода действиям, он руководил процессом и хотел сам доставить кому-то удовольствие, а не получить.       Попов уткнулся тому в плечо и теперь это он плавился от происходящего не в силах что-либо предпринять. Сползая вниз по плечу, Арсений провёл тому губами по животу и остановился, смотря уже в тёмно-зелёные глаза, в которых отражался свет довольно далеко стоявшей лампы.       — И что ты задумал? — усмехнулся Антон, приподнимаясь на локтях.       — Я чего только о тебе не думаю в своей голове, но конкретно сейчас хочу кое-что предложить, — он снова придвинулся к нему и быстро поцеловал, стараясь и не упустить реакцию на свое предложение, — Тебе минет делали?       Антон аж воздухом подавился от такого, а кончики ушей еле заметно приняли розовый оттенок. Из-за того, что он не привык в целом испытывать смущение или как-либо играть в кокетничество, ужимки и стеснение, поэтому выбрал путь, как будто бы всё в порядке и его нисколько не смущает такой вопрос. В его голове всё же были разграничения: просто дрочить друг другу и проговаривать это вслух.       — В фантазиях считается?       — Нет, в реальности.       — Тогда нет, но я… Кхм, я в целом не то, чтобы просил или там…       В этот момент Арсений рассмеялся, боднув того в грудь и снова посмотрел на совсем смущенного этим разговором человека. Тогда захотелось сделать некоторую пакость в виде еще большего смущения.       — Ты же знаешь как это работает?       — Арс, прекрати пожалуйста, — отклонившись на подушку, вздохнул Антон.       — Что? Я спрашиваю о твоих сексуальных предпочтениях. Простой вопрос, простой ответ, — в момент заминки парень, приспустил тому брюки чуть вниз, продолжая вести диалог, как будто ничего и не происходит.       — Если тебе станет легче, то у меня как такового опыта в виде поисков своих сексуальных пре… — чувствуя руку на члене, прекратил язвить парень, чуть прикрыв глаза и всë так же смотря в потолок.       — Хорошо, переформулирую, какие категории в порно выбираешь? — перекинув ногу и садясь тому на колени, а кистью продолжая медленно водить по всей длине, непринуждённо спросил Арсений.       — Где актёры на тебя похожи, — в шутку прошептал Антон, слегка улыбнувшись.       — Такой категории пока нет, ответ не принимается.       Антону было очень сложно вести разговор и единственно чего хотелось, это чтобы партнёр ускорился в движениях, но он как будто специально задерживался на некоторых местах, так и не прикасаясь к головке, понимая к чему это может привести.       — Если ты не будешь отвечать, я тебе сейчас анкету дам, и мы всё это прекратим, — придвинувшись и прошептав это ему на ухо, заявил Арсений вполне серьёзным тоном.       — Ты в край ахуевший, конечно, — шикнул Антон, чувствуя, как тот ускорился в районе головки, от чего пришлось приподняться ощущая, что очень близок к разрядке, но тот вовремя убрал руку вниз, отчего Антон без конца извивался, как уж на сковородке.       — Возможно. Тогда если такие вопросы для тебя слишком сложные давай упростим: да или нет?       — Да.       — А простонать сможешь? — издевательски спросил Арсений, убирая руку и окончательно снимая тому брюки.       — Иди на хуй, — с усмешкой озвучил Антон, глядя на парня, и на то, что тот собрался делать.       На мгновение подумав, что поторопился со своим однозначным «да», он начал предполагать какими ещё «умениями» обладает Арсений со своим, видимо, богатым опытом. У Антона-то как такового опыта было мало, а если и был, то ограничивался классикой. Буквально до этого вопроса, он был уверен, что подобного в жизни не бывает, и это актёры в порно только такое придумывают и делают. По крайней мере, девушки ничего подобного ему никогда не предлагали, и отсюда вывод «Да, всё это вымысел». Красивая сказка, на которую можно смотреть и только, разве что, представлять себя в подобных обстоятельствах.       Арсений снова придвинулся и медленно и смазано поцеловал, спускаясь ниже, отчего Антон периодически терял связь с реальностью, но наблюдал за тем, что тот задумал.       Парень уже был в шаге от того, чтобы самостоятельно себе подрочить, потому что у него по жизни с терпением были проблемы, а тут в сексе ещё больше проблем с этим. Возможно, поэтому ему вселенная послала именно такого парня, как Арсений, у которого этого терпения было как будто бы бесконечно. Смотря, как тот расставляет его ноги чуть шире и оказывается на уровне возбужденного органа, он совсем потерял или себя или стыд. Несколько смущаясь того, что тот задумал, Антон снова отклонился на подушку, потираясь затылком о ткань. Смотря в потолок, парень почувствовал сначала дыхание на самой головке, а затем и горячий язык. Ему пришлось чуть прогнуться и приподняться на локтях, из-за новых ощущений. Он то ли боялся смотреть, что там происходит, то ли не хотел рушить чувственное восприятие реальными картинками происходящего, но решил не смотреть. Рвано выдохнув и успев прошептать лаконичное «ебать», парень сжал покрывало, чтобы найти хоть какую-то опору в такой выбивающей почву из-под ног ситуации. Немного прикрыв глаза, Антон ощущал удивительные по противоречивости чувства: начиная невозможным смущением и заканчивая удивительным возбуждением. Потом Арсений к процессу подключил руки и тут парень совсем закрыл глаза и периодически издавал тихие звуки похожие то на вздохи, то на стоны. В комнате ещё и было невыносимо тихо для подобного рода занятий и все звуки, даже самые незначительные хлюпанья, причмокивания и другие очень пошлые звуковые сопровождения, были слышны так, как будто их и соседи могли подслушать. Чувствуя, как ещё немного и он кончит, Арсений решил поработать руками и отстранился от такого занятия, сменяя акцент на другую деятельность.       — Нет-нет-нет, вернись, пожалуйста, — чуть ли не проскулил Антон, первый раз глянув на парня за всё это время.       Тот выглядел действительно лучше любого порно и в разы пошлее любого актёра оттуда, но как ему это удаётся, Антон решил оставить такие размышления на потом. Вытерев края губ рукой, он усмехнулся смотря на того совсем тёмными глазами, выражающими всю его теневую сторону души, проявляющуюся в таком возбуждении.       — Уверен? Ты же кончишь сейчас, если я продолжу. Я-то не против, тут вопрос к тебе. Твой член — твои правила, — хмыкнул Арсений.       — Учитывая, что он в твоих руках… Слушай, всё в твоих руках, — сжав тому плечо, продолжил Антон на грани того, чтобы начать уже умолять.       Парень на это рассмеялся, но убрал руки и сказал тихое «как скажешь». Решив не закрывать глаза, а хотя бы немного понаблюдать, что тот делает и как, Антон очень пожалел об этом. Видя, как собственный член оказывается у кого-то во рту, так ещё это слыша и понимая у кого конкретно, он простонал или от самого осознания этой информации или от того, что Арсений ускорился. Сжав в руках сильнее покрывало и немного зажмурившись, Антон снова откинул голову на подушку и ,выгибаясь, простонал уже чуть громче, ощущая, как расслабленность, после такого напряжения, разливается по всему телу.       При всех своих самых лучших и тёплых чувствах к Антону, но всë же Арсений потянулся за салфеткой к тумбочке, чтобы сплюнуть «финал» парня. Он в целом минеты не очень любил делать, а тут почти впервые сам захотел. Теперь садясь и выдохнув, он наблюдал с усталой улыбкой на лице за тем, как Антон старается отдышаться и постепенно приходит в себя. Неожиданно тот приподнялся сначала на локтях, а затем сел, довольно резко потянув Арсения на себя тем, что надавил на шею. Двоим не хватало воздуха и уже чувствовалась значительная усталость, но Антон потянулся рукой к брюкам и быстро оказавшись под одеждой принялся водить вверх и вниз, задерживаясь в основном на головке. Всё это происходило наполовину сидя, поэтому Арсений чуть приблизился к нему и, упираясь лбом в немного липкое плечо парня, старался подстроиться под его хаотичные движения. Он снова дрочил, как знал и умел, а вот другой такого не знал и так не умел, поэтому для него такая «техника» была в новинку. Целуя того за мочкой уха, Антон провëл большим пальцем по уздечке и надавил на головку, отчего другой поморщился и еле слышно проскулил в плечо. Сплетаясь языками, парень напирал, чуть не заставив Арсения лечь по другую сторону кровати, чтобы тот оказался снизу. Ускоряясь в движениях, он поймал с ним зрительный контакт и, прикрыв рот, ловил каждую эмоцию. Оба готовы поклясться, что в этот момент перенеслись в отдельный мир, подвластный только им двоим и нашли такое совместное единение, что Арсений потом зажмурился и, привстав обильно кончил тому в руку. Ни у кого из них не было такого зрительного контакта во время взаимной мастурбации. Антон получил в какой-то степени эстетическое удовольствие, что смог поэтапно проследить, как у того наступает разрядка, а Арсений в целом считал долгий зрительный контакт чем-то личным, а тут уж больно совсем был обнажённым во всех смыслах.       Оба тяжело дышали и старались прийти в себя, так и не меняя сидячего положения. В какой-то момент Попов надавил тому на грудь и повалил его на кровать, ложась прямо на него. Тот тихо усмехнулся и послушно лёг, начиная слушать, как у того быстро и громко стучит сердце. Он слышал это не просто как будто что-то рядом стучит, а буквально ощущал телом, как у того что-то пульсирует в груди. Для него это было чем-то слишком личным, поэтому он прикрыл глаза, проведя тому чистой рукой по волосам.       Когда внимание от одного человека рассеялось на окружающую их среду, Антон услышал, как под окном проехала машина, как на самом деле от лампы слышался еле уловимый уху треск того, как она работает, и дыхание через нос на нём лежащего. Оказалось вокруг них довольно много звуков, которые совсем недавно полностью игнорировались.       Если Шастун немного приходил в себя, то Арсений совсем заблудился в своей тишине в голове. У него только несколько минут назад все органы работали на максимум, а тут неожиданное спокойствие. Как будто после американских горок наступил аттракцион, где лодки медленно-медленно плывут по кругу. Он ещё психологически не отошёл от таких горок, а уже штиль. Всю жизнь довольно просто относясь к любой интимной связи, у него сейчас из головы не уходила картинка того, как они «поймали одну волну» не с физиологической стороны, а именно с эмоциональной. Оказалось это придаёт связи абсолютно другие ощущения и смотришь на такое действие совсем по-другому.       «Так вот, что значит «Секс без чувств не считается за секс»… Ахренеть»       — Здорово координаты по картам посмотрели, конечно, — с усмешкой и чуть хриплым голосом, озвучил Антон, блуждая рукой у того в волосах.       Арсений на это рассмеялся, возвращаясь в реальность, и, немного лениво отодвигаясь, посмотрел на рядом лежащего       — Не я это начал, не надо тут. Потом меня ещё будешь обвинять, что ничего не успел.       — Я тебя в целом стараюсь ни в чëм не обвинять, если ты не заметил, — положив руку под голову, улыбаясь, сказал Антон, — Вон толстовка на пол упала. Я же не буду тебя обвинять. Пусть валяется.       — Спасибо, очень благородно с твоей стороны, — окончательно вставая, усмехнулся Арсений.       Его не сильно потянули за руку, на что он обернулся и Антон сел на кровать, чтобы поцеловать. Совсем не пошло, не неожиданно, не показывая страсти или возбуждения, а просто снова как и свойственно Антону — по-домашнему, как будто это было чем-то естественным. Словно по-другому и не могло быть.       — И откуда ты такой идеальный взялся, а? — чуть прищурившись, тихо спросил Антон, — И поговорить можно, и маньяка поймать и подрочить.       — Не знаю, я помню, как ты говорил, что я самый отвратительный человек на планете, с которым невозможно общаться, — улыбнулся Арсений, вспоминая их начальные перепалки, на что Антон закатил глаза и усмехнулся, отворачиваясь и надевая нижнее бельё и брюки.       — Если я сейчас начну перечислять, что мне довелось от тебя услышать, то каждый из нас устанет говорить или слушать.       — Прости, — легко отозвался Арсений, рассматривая некоторые шрамы на спине парня.       Он осторожно приблизился к нему и провёл почти невесомо по одному из них, ощущая, как сердце немного дрогнуло.       — Откуда у тебя шрамы?       — В корпусе мало кому нравился, — хмыкнул Антон, смотря в пол и перебирая немного влажные волосы ладонью.       — Это вас так воспитывали? Вас ваши эти… командиры били? — удивился Арсений, сев рядом и поджимая под себя ноги.       — Это… одногруппники. Несмотря на то, что там детей, у кого родители полицейские, было много, меня почему-то выделяли особенно из-за отца, поэтому как-то отпинали чуть ли не до полусмерти. А шрамы… один раз, во время тихого часа, подложили разбитую бутылку под простынь. Ну, я лёг и вскочил, смотрю вся кровать в крови, пошёл в медпункт, так шрамы и остались, — он вздохнул и глянул на рядом сидящего, который то ли с ужасом, то ли с сожалением дослушал такую короткую историю, — Это было очень давно, а дети бывают злыми, не осознавая этого. Так что, просто такие памятные следы от кадетства. Но мне этот след больше нравится.       Антон положил ногу на ногу и указал на шрам, оставленный самим Арсением после их драки, на что тот немного болезненно усмехнулся.       — Прости.       — Да ладно. Зато, если вдруг разойдёмся тоже память на долгое время будет.       — Хотелось бы более оптимистичные следы после себя оставить, а не шрамы.       — Спасибо, засосов вполне достаточно, — хмыкнул Антон, на что парень рассмеялся, уткнувшись тому в плечо.       Они так просидели молча ещё некоторое время. Антону нравилось, что тот просто рядом, а другой, лёжа на плече, блуждал рукой тому по венам. Ему было так спокойно и так хотелось спать, что он не понимал, как жил без такого состояния раньше. Отчётливо помня, что каждый раз после секса или взаимного петтинга он либо уходил, либо просил уйти партнёра, сейчас он не понимал, как так вышло, что он всë ещё рядом. И ему нравится находиться рядом с Антоном, ему нравится его слушать, нравится, как тот просто вместе с ним существует рядом. Неважно чем тот занят, неважно, что о нём думает, главное тепло от слова «рядом».       — Расскажи, как понял, что парни нравится, — нарушил умиротворение Антон.       — Зачем?       — А, это секрет? — украдкой глянув на отстранившегося от плеча парня, с усмешкой спросил Шастун.       — Да нет, просто чаще всего такое неприятно слышать, — вздохнул Арсений, садясь ровнее и натянув на себя футболку, — Обычно людям такое сложно слушать из-за ревности и мыслей «Господи, оказывается он с кем-то спал до меня».       — Я спокойно это понимаю и принимаю.       — Звучит, как мантра.       — Да, каждый раз, как о тебе думаю по утрам просыпаюсь и говорю: «Я спокойно понимаю и принимаю его», — хмыкнул парень, садясь на кровать и разворачиваясь полностью лицом к собеседнику в ожидании истории.       — Так и думал, — наигранно цокнул Арсений, кладя тому руку на колено и убирая, думая с чего бы начать, — В лагере.       — Чего? — удивился Антон.       — Через лето нас с Есенией родители отправляли в детский лагерь. Одно лето на море, а другое в лагерь. Тоже на море, но не с ними, — мечтательно начал рассказывать парень, погружаясь в приятное воспоминание из далёкого прошлого, — Мне тогда было шестнадцать, а значит последняя смена. Дальше по возрасту в лагеря не пускали. Там... В общем там один вожатый был.       — Нет.       — Да.       — Ахуеть.       — Ему было лет двадцать-двадцать один, не помню. Не помню, как его зовут, могу с трудом вспомнить, как он выглядел, но в общих чертах что-то сохранилось. Мы сначала просто смеялись, стебались чуть ли не над каждым, кто нам на глаза попадался, сбегали в лес, жгли костры, купались по ночам. Мне с ним нравилось больше проводить времени, чем с одногодками в отряде, — он на некоторое время замолчал и чуть тише продолжил, — Тогда был дождь. Нас загнали всех спать, а я сбежал к нему в вожатский домик. Пошли гулять и всë вроде бы было, как обычно, но... немного по-другому внутренне. Вроде бы и друзья, но подсознательно что-то другое, понимаешь?       — Очень даже, — кивнул парень, представляя яркие картинки лагерной жизни Арсения.       — Короче, мы поцеловались у дома, где хранился игровой инвентарь и пошло-поехало. Я думал сначала, что у меня глюки или может сны такие, но нет. Он не стеснялся никогда и выделял меня среди остальных. Мог спокойно подойти, приобнять, взять за руку, лежать на коленях, да и в целом делали всё как будто это нормально. Потом...       Он замолчал и, сам позабыв с течением времени, как всë обернулось, неприятно поморщился. Ворошить прошлое не хотелось, да и Арсений этого не любил, но раз начал, то нужно дорассказать. Тем более на него с таким интересом смотрели большие зелёные глаза, что он грустно хмыкнул и продолжил, кладя подбородок на подогнутую коленку.       — Потом оказались у него в вожатском домике, пока у всех был тихий час. Никого из вожатых тоже не было, ну и... чуть занесло.       — Вы переспали? — удивился Антон.       — Да, но немного... неправильно. Я то ли по уши влюблён был, то ли окрылён каким-то новым чувством, но мы зашли слишком далеко тогда. Вот прям слишком, — он внимательно посмотрел на Антона, ожидая его реакции, но тот совсем не понял, что значит «слишком» и «далеко», — Хорошо, слово анальный секс тебе что-нибудь говорит?       — О, господи... — ужаснулся и вместе с тем удивился Шастун, чуть распрямляясь, — Но тебе же всего шестнадцать было и... это же вообще не очень безопасная штука. Как он вообще?...       — Не знаю, но на это и был расчёт. Это было неприятно, болезненно и немного унизительно, но насилием не назову, я сам согласился. Просто не понял на что, — возвращаясь в реальность из воспоминаний о том вожатском домике, о парне и о лагерной летней жизни, он проморгался и уже чуть громче и с лёгкостью в голосе продолжил, — Потом спустя пару дней наша смена заканчивалась. Пока стоял у автобуса и ждал Сеню, всë думал, что он придёт или хотя бы что-то скажет может, но нет. Мы сели в автобус, и я только потом из окна его увидел, как тот самозабвенно болтал с каким-то парнем из старшего отряда. Так что не очень приятная история.       — А ты... ты сейчас, ну, не сейчас, а последнее время, в смысле, не последнее время, а до меня вообще потом практиковал такое?       — Отношения с вожатым? — хмыкнул Арсений, понимая о чём тот спрашивает, — Нет, у меня довольно сложные отношения с анальным сексом в целом после того случая. Да не, наверное, не после того случая, а в принципе. Не нравится и не понимаю... Потом просто смирился, что не только к девушкам тянет и загулял. Там дальше даже мне неприятно вспоминать, поэтому опущу эту часть.       — А ты обсуждал это с психологом там или... не знаю даже, к кому пойти с такой историей.       — Обсуждал, конечно, и всë нормально, не загоняйся. Было и было. Но ладно я, я оболтус, но ты-ы, — протянул воодушевлённо Арсений, подпирая щёки руками и готовясь внимательно слушать рассказ Антона.       — У меня скучно.       — Ну, да. Маленький полицейский в кадетском корпусе неожиданно понял, что ему нравятся мальчики, действительно скучно, — саркастично выдал Арсений, на что рядом сидящий рассмеялся.       — Это же правда звучит, как какая-то гей-драма.       — Да, но она твоя, а всë, что тебя касается мне интересно.       — Ладно, — отворачиваясь чуть в сторону и думая с чего бы начать, вздохнул Антон, а затем повернулся и чуть воодушевлённо начал, — Да, это произошло в корпусе примерно в таком же возрасте, как и у тебя только мне было семнадцать, даже почти восемнадцать. Я уже говорил, что моей самой близкой подругой была Лиза. Эта Лиза нашла себе парня и решила нас познакомить.       — Ты увёл парня у лучшей подруги?! — удивился Попов, на что тот рассмеялся и взял того за руку тут же отпустил.       — Нет, да, дослушай просто.       — Ладно-ладно, просто на тебя очень похоже, — усмехнувшись на то, как Антон показал ему средний палец, он всë-таки продолжил рассказывать.       — У этого парня был друг. Мы таскались по корпусу вчетвером: я, Лиза, её парень и его друг. Соответственно, пока эти двое были заняты, нам приходилось как-то коротать время вдвоём. Потом поняли, что у нас полно общего и стали вместе играть в баскетбол. После уроков бежали в спортзал и играли. Подружились, стали чаще видеться. Лиза с этим парнем успела расстаться, а мы общались. В какой-то момент в расписании появился прикол: наши потоки объединили на физ-ру. То есть, нас там было два класса: его и мой, — предвкушая историю, он хмыкнул, но продолжил, — И вот представь: мы после физ-ры, так как баскетбольщики, нас до последнего тренер задерживал, пошли в душевую.       — Эх, чувствую гейский потенциал.       — Мы стоим моемся, всë нормально, всë в порядке. Он вышел первым и остановился на проходе обмотавшись полотенцем вокруг пояса. Я чуть подзалип, но подумал это нормально. Стою голый, смываю шампунь, он чё-то говорит-говорит, а я нихуя не понимаю. Потом замолчал в какой-то момент и оказался довольно близко, чуть ли в кабинку не зашёл. Говорит: «Слушай, Антох, я такую штуку классную на днях увидел, можешь помочь реализовать». Я говорю, что мол да, без вопросов и он подходит ближе. Мы оба пиздец как не уверены в том, что происходит. Я-то вообще в ахуе стою и ничего не понимаю. Короче поцеловались и разошлись. Потом всю неделю не виделись, на тренировках чудом не пересекались до этого судьбоносного расписания. Снова пятница, снова совместная физ-ра, делаем вид, что всë нормально, потом нас задержали после урока и снова вместе в душ. У меня всë в голове же крутилась прошлая пятница и понял, что понравилось. Тут уже я к нему в кабинку захожу говорю, мол, а вот мне понравилось в прошлый раз, ты что думаешь? Он такой: "Ну, мне тоже", — он усмехнулся и продолжил, смотря в пол, — Короче, всю неделю делали вид, что ничего не происходит, а по пятницам встречались в душевой и... ну, не только целовались. Всё это было классным экспериментом.       — Обычно такое ничем хорошим не заканчивается, — критически заметил Арсений, взглянув на парня.       — Угадал. Я влюбился в него, а вот у него появилась девушка. В какую-то одну из пятниц я хотел с ним поговорить и обсудить, что может не будем только в душевой дрочить друг другу, а чуть дальше пойдём, но он начал вообще с того, что узнал, что так делают только пидорасы, а он точно не такой, — он вздохнул, потирая подбородок и глянул на рядом сидящего, — Понятно дело, потом и дружить перестали, но радует хотя бы, что эта история ничем грязным не закончилась в плане слухов, интриг, сплетен и так далее.       — Да-а, всë, потому что ты влюбился и тебе уже было мало душевой... Ты же мой романтик, — он сказал это шуточно-милым голосом, как обычно разговаривают с детьми и пригладил тому челку, отчего Антон засмеялся и отклонился, — А потом?       — Что потом?       — Ну, я потом продолжил познавать себя, парней, девушек и так далее.       — А, бисексуалы могут спать ещё с «и так далее»? — усмехнулся Антон, получив на это толчок в колено.       — Я спрашиваю про тебя. Что было потом после того, как тебе разбили сердце?       — Да... ничего, — задумался и нахмурился парень, — Потом я нашёл девушку, мы расстались, потом ещё одну и снова расстались, но уже немного со скандалом и... всë, потом ты на голову свалился.       — Погоди, — он развернулся к тому полностью лицом и отчего-то начал жестикулировать, — То есть твой опыт, конкретно с парнем, ограничивается знаниями, которые ты получил в семнадцать?       — Ну-у, да. Это вообще странно, если полицейский начнёт по гей-клубам ходить в поисках партнёра на ночь, я вообще этого не понимаю. Как и... ну, до тебя я был уверен, что тогда это было просто помутнение. Никакого кризиса ориентации, вопросов «со мной что-то не так» не было. Я подумал «М-да, надо же как бывает» и всë. Сделал вывод, что это было что-то странное и всë.       — То есть потом у тебя никого не было? И ты не задавался вопросами гей ты или бисексуал, не думал, как так вышло, и почему так получилось?       — Нет, я просто смирился, — смотря тому в удивлённые глаза, хмыкнул Антон, — У меня была логика проще: если я встречаюсь с девушками, значит мне нравятся девушки.       — Сейчас же ты понимаешь, что это не показатель? Существует огромное количество историй, где женщина была в браке лет двадцать, у неё с мужем дети, внуки, а потом поняла, что лесбиянка. Вообще, я думаю, девушкам сложнее понять это симпатия к человеку или прям влюбленность, а вот парням проще. У тебя хоть раз не вставало во время секса с девушкой?       — Возможно, — снова несколько смущаясь и смотря в сторону, ответил Антон.       — Не потому что пьяный или таблеток напился, а вот прям потому что не возбуждало и вообще подумал, что что-то не так.       — Один или два раза было, но мне кажется это у всех.       — Не у всех, — чуть тише дополнил Арсений, — Может, ты гей?       — Господи, Арс, какая разница? — плюхнувшись на кровать, простонал Антон, закрыв руками лицо.       — А как же познать себя, понять кто ты есть чтобы... я не знаю, упростить себе жизнь?       — Мне достаточно, что ты рядом, это вроде довольно просто, — смотря в потолок рассуждал Шастун.       — Не знаю... Вдруг окажется, что у тебя это снова какое-нибудь помутнение, — критически заметил Арсений, смотря в пол.       Антон сначала внимательно посмотрел на его спину, а затем сел, положив тому подбородок в ложбинку между плечом и ключицей. Тот улыбнулся и глянул в ответ на его выходку.       — Арс, ты не помутнение точно... По крайней мере, если сравнить с семнадцатилетним периодом, то точно не так, как было тогда.       — Я бы на твоём месте призадумался.       — Погоди, а ты как понял? — отстраняясь и садясь рядом, поинтересовался парень.       — Как тебе и описал. Физиология и мысли, наверное. Я просто понял, что чувствую что-то похожее одинаково, как к парням, так и к девушкам.       — То есть у тебя были отношения и с парнями и с девушками?       — На удивление, нет, — и сам удивился Арсений, — Только с девушками.       — И как ты тогда понял, что и парни нравятся?       — Я буквально рядом с тобой сижу, находясь в отношениях, — как нечто очевидное с улыбкой озвучил парень.       — Блять, да это понятно, но до меня.       — Не знаю, мне всегда нравилось с парнями, но... представить, что это может быть что-то серьёзное не мог. Последнее время да и с девушками такая же позиция была... Но я чуть не женился! — выставив указательный палец вперёд, как важное замечание, воодушевлённо сказал Арсений.       — Чего?! — рассмеялся Антон, не веря в услышанное, — Ты?       — Это было в далекие двадцать.       — Ой, ну, не прям далёкие.       — Вообще-то семь лет назад.       — Ладно, в твои лихие двадцать...       — Я встречался с одной девушкой, она была меня младше на курс, поэтому брала конспекты. Потом начали переписываться, общаться и затянулось почти на два года. Я не знаю, что мне в голову ударило, учитывая, что мы постоянно с ней ругались, но я подумал «Вот, вот это оно, наверное» и сделал ей предложение. Она согласилась, и мы даже в ЗАГСе дату забронировали, — с усмешкой глянув на парня, у которого глаза выражали даже не эмоцию удивления, а именно читалось слово «ахуй», — Но не получилось. Тогда отец умер, стало не до помолвки. Мы кое-как пытались, как-то виделись, но... там уже мои косяки. Перенесли дату и всë-таки точно решили пожениться. Потом, как ты знаешь, умерла мама и всë совсем плохо стало... Всë это свалилось, да и не до свадьбы точно было, а потом встал вопрос вообще о том, чтобы мы расстались. Официальная причина: она сказала, что устала всë время находиться рядом с овощем и ей самой не хватало внимания.       — И реально расстались? — удивлённо спросил Антон.       — Да, — пожал плечами Арсений, — Но без скандалов или недопониманий. Просто два уставших от жизни человека: она просто хотела, чтобы её любили, а я, чтобы меня никто не трогал после потери родителей и ещё и с ответственностью за сестру.       — Получается, что после их смерти ты учился в институте, следил за сестрой, расстался с девушкой и был совсем один?       — Смотря, что ты имеешь в виду под словом «один». С кем-то я общался, с кем-то даже гулял и...       — Нет, именно, чтобы поделиться с кем-то. Это же всë навалилось, как ком, а тебе даже не с кем это было разделить или обсудить.       — Сомневаюсь, что мне это было нужно, — чуть нахмурился Арсений, стараясь посмотреть на жизнь со стороны того, как это видит Антон.       — Человек не может один всë пережить, ему же нужно что-то вроде... костылика, чтобы хоть как-то идти дальше.       — Тогда, исходя из твоей метафоры, я долгое время не шёл, а стоял на месте в ожидании, когда раны затянутся, — как-то грустно усмехнулся парень.       — Так вот откуда у тебя это, — задумчиво озвучил Антон, теперь немного по-другому смотря на парня.       — Что «это»?       — Недоверие к людям, желание сделать всë самому и решение проблем в одиночку.       — Забавно другое, — вставая, вздохнул Арсений, забирая с кровати брюки, — Такое же описание проблем можно применить и при описании тебя, умник. Я в душ.       Он вышел из комнаты, оставив другого в размышлениях. Из раза в раз парень открывал для себя Арсения с другой стороны и иногда его даже пугало насколько. В моменты, когда он был уверен, что теперь-то знает его, понимает и чувствует, то каждый раз обманывался этим ложным чувством понимания личности. Это нельзя было назвать масками или лицемерием. Скорее всего, он просто действительно не каждому открывался и не с каждым готов был такое обсуждать. Его ещё и несколько смутило то, что Арсений действительно оказался прав и описание, которым наградил его Антон подходит и к нему самому. Откуда это у парня это понятно, но откуда это появилось в самом Антоне? Он сам не знал ответа на этот вопрос или не задумывался. Пищей для размышлений послужил и вопрос об ориентации и самопознании, потому что, возможно действительно, было странным, что для него всё слишком просто.       Спустя час, когда они вдвоём вернулись к рабочему состоянию, Арсений успел уже поспорить в сообщениях с сестрой, а Антон всё же исследовал координаты, не пуская больше парня в комнату, чтобы тот его не отвлекал. Спор с Есенией продолжался на кухне, потому что Арсений своеобразно хотел убедиться, что у неё всё в порядке. Решив всё-таки это обсудить по телефону, парень захотел ей позвонить.       — Я тебе написала, чтобы ты шёл в задницу со своими охранниками, — раздражённо произнесла девушка.       — А я тебе написал, что это твоя безопасность.       — Ты параноик! Ты… Арс, ты поехавший. Я уеду и буду жить в офисе, если ты поставишь в доме камеры и ещё миллион охранников.       — Есения, — устало вздохнул парень, — Во-первых, я просто предложил поставить второго охранника, а во-вторых, это ради тв…       — Моей безопасности?! Ты не понимаешь, да? Что если меня захотят убить, то точно убьют? — нервно ответила девушка, судя по звукам стукнув рукой по столу, — Они за тобой все бегают, вот и хуй с ними. Я-то им зачем?!       — Прекрати кричать.       — Да, заебал потому что.       — Не вздумай сбрасывать тру… — он услышал тишину и, убрав телефон от уха, проматерился, снова набирая сестру, — Ещё раз сбросишь — я приеду, вообще замки все поменяю, и хер ты выйдешь из дома.       Есения долго молчала, а затем со смешка начала говорить уже спокойнее, но скорее несколько разбито:       — Я тебя ненавижу.       — Ты сама меня выводишь.       — Иди на хуй. Поменяешь замки, я вообще уеду, потом не найдёшь ни в одной своей ёбаной полицейской базе, следопыт ты наш. Если надумают ёбнуть — не переживай, тут вон ваза тяжеленная стоит у двери.       — Между прочим мамина, — тихо заметил Арсений, потирая виски в попытках, чтобы прошла головная боль.       — Без тебя знаю… Что-то ещё?       — Может, мне тебе вообще не звонить, не писать раз ты такая самостоятельная?       — Было бы неплохо, а то надоело кажды…       Здесь уже Арсений не вытерпел и сбросил вызов, раздражённо откинув телефон в сторону. Иногда он себя действительно ловил на паранойе, но сейчас больше проклинал, что родителям однажды пришла в голову мысль родить второго ребенка. Выдохнув, он сложил руки и ударился лбом о стол, прикрыв глаза. Возможно, когда-нибудь они смогут жить спокойно, но точно не сейчас.       От семейных неурядиц всегда лучше отвлечься через работу, особенно, когда его работа тесно переплетена с личной жизнью. Он подумал зайти проведать напарника и спросить не нужна ли ему помощь. Всё-таки он в деле тоже какую-то роль играет, а Шастун просто на себя всегда все взваливает, чтобы того не напрягать. Видимо завтра на парня свалится всё то, от чего Антон его «оберегал».       Постучавшись в дверь, Арсений её открыл и встретился с взглядом полным любопытства и непонимания.       — Ты сейчас только что… постучался? — усмехнулся Антон, вместе с тем удивившись.       — Ты меня выгнал из комнаты, не хотел тебе мешать, но в следующий раз открою дверь с ноги, — устало и несколько язвительно после не очень приятного разговора с Есенией, ответил Попов.       — Да, ладно-ладно. Ты чего-то хотел? — снова смотря на экран ноутбука, спросил парень.       — Да, моя помощь нужна?       — Иди сюда, — он подвинулся, чтобы Арсений мог сесть рядом и показал ему в ноутбуке, что делает, — Смотри, этот адрес кинул мне Артём, а этот подозрительный, который мы сегодня пролетали.       — Ага, а подозрительный он потому что это просто стройка? — хмыкнул Арсений, смотря на рядом сидящего.       Тот недовольно цокнул, но продолжил объяснять.       — Не только. Смотри, тут глушилки радиосигнала стоят. То есть рации там не работают. На стройке рации вообще обязательная вещь, а тут глушилки, специально!       — А на том адресе, который тебе отправили что?       — Вот это, — он показал ему на карте со спутника мрачноватую постройку, напоминающую гараж или заброшенный дом, — У тебя нет ощущения, что это… Ну…       — Подставное помещение?       — Да.       — Возможно. Но неужели мало строек без радиосигнала?       — Это я и просматриваю сейчас. Вот координаты и адреса, по картам пробиваю. Можешь этим заняться, но сейчас я ещё три адреса пробью, не уходи, — украдкой глянув на кивнувшего парня, он мимоходом уточнил, не отвлекаясь от ноутбука, — С Есенией так громко разговаривал?       — Не упоминай это имя при мне, — потирая глаза, прошептал парень, — Забей.       — Слава Богу у меня нет братьев и сестёр.       Арсений вздохнул и аналогично подвинулся к изголовью кровати, достав телефон. Для экономии места и просто потому что захотелось, он положил ноги на ноги рядом сидящего и стал ждать, когда тот закончит, помня, что Антона лучше не отвлекать в такие моменты. Оба были погружены каждый в свою реальность, но зато вместе. Антону даже стало как-то спокойнее, когда тот пришёл. Ему обычно не нравилось, когда кто-то не то, что смотрел, как он работает, а что-то у него спрашивал, разговаривал или в целом находился рядом. Неожиданно его мозг сделал исключение в виде Арсения, чему он удивился, но продолжил просматривать адреса.       Один из адресов и вовсе отсутствовал на карте, поэтому пришлось его искать по всему Интернету. Это заняло ещё около получаса, а пока парень работает, то он обычно не замечает, что вокруг него и как идёт время. В момент, когда он зевнул и потёр глаза, то посмотрел в сторону напарника и умилённо улыбнулся, наблюдая за тем, что тот уснул сжавшись на краю кровати. Собираясь того будить, Антон вздохнул, подумал, что остальные адреса сам пробьёт как-нибудь и накрыл частью покрывала парня.       За время работы, пока Шастун ещё около часа просматривал всё, что можно по картам, Арсений успел совсем заснуть. Сполз вниз, положив голову на подушку и повернулся в сторону Антона не нарушая его территорию. Иногда он посматривал, как тот спит и думал «Может ну эти карты и тоже спать?», но прогонял эти мысли, вспоминая слова Стаса, что они уже полгода дело не могут раскрыть. В момент, когда у него уже устали глаза, он наблюдал за спящим. Именно рассматривал, не восхищённо любовался, не смущал сталкерством, а именно рассматривал. Он постарался увидеть в нём то, что видит Ира в виде неизвестности и загадочности. За время, пока они живут вместе он уже привык, что они едят вместе, иногда спят вместе, ходят очень редко в магазин и всё это по-домашнему приелось, но сейчас решил рассмотреть. Тот посапывал в подушку, и съежился под покрывалом. Чёрная чёлка своей лёгкой небрежностью падала на глаза, а в какой-то момент он и вовсе начал тихо что-то невнятное говорить.       «Угораздило же. Тоже что ли спать лечь… Тогда надо будет будильник завести, навряд ли он об этом подумал, когда неожиданно уснул. Эх, ты, не дождался,» — хмыкнул Антон, открывая часы на телефоне и устанавливая будильник.       Он никогда не видел, как зарождаются кошмары, он всегда только был их свидетелем или уже наблюдателем состояния после них. Сначала послышалось уже значительное мычание, а затем он начал хмуриться. Антон надеялся, что просто сон, пока тот медленно не начал сжимать и разжимать руку, периодически потираться ногой о кровать, как обычно люди делают если что-то болит. Затем дыхание участилось и у парня так сильно стало стучать сердце, что даже Антон это услышал.       — Арс, — шёпотом позвал того Антон, собираясь уже как-то вмешаться и помочь, — Арсений.       Он придвинулся к нему и провёл рукой тому по волосам, стараясь хотя бы во сне его как-нибудь успокоить и надеясь, что тот его не ударит случайно, как проснётся.       — Арс, пожалуйста, гони эту херню из головы, слышишь? — Антон лёг, чтобы оказаться с ним на одном уровне и продолжал шёпотом беспокойно причитать, поглаживая того по плечу, по голове и в целом стараясь окружить того теплом, какое может дать, — Просто кошмары, спокойно, просто страшные сны, Арс, всё в порядке. Я рядом, всё нормально… Поспи хотя бы одну ночь нормально, пожалуйста, ты же сильный, борись с тем, с чем сталкиваешься. Ты можешь, я знаю. Просто нужно чуть постараться.       Замечая, что тот теперь только часто дышит и особого беспокойства нет, он взял его за руку, чувствуя как у того она всё ещё слегка трясется и немного влажная от беспокойства. Осторожно приблизившись и поцеловав парня в лоб, он сам прикрыл глаза, стараясь хотя бы мысленно как-то помочь и перенять его состояние на себя.       — Всё хорошо, просто очередной кошмар. Спи спокойно.       Спустя некоторое время таких причитаний, Арсений всё же во сне настроился на нормальное дыхание, расслабился и разжал руку. Понимая, что буря прошла, Антон сам облегчённо выдохнул и прислонился к тому лбом.       «Пиздец напугал… Может это и есть свой человек? Почему я буквально чувствую твоё беспокойство и боль, как будто они мои? Господи, если ты существуешь, помоги ему пожалуйста, пусть он хоть изредка нормально спит.»       Заснув сам в тревожных мыслях, Антон успокоился хотя бы тем, что успел завести будильник. Арсений проснулся ближе к четырём, понимая, что он просто неожиданно отключился. Парень отвернулся к окну и спал тоже в домашней одежде. Значит вдвоём так уснули. Глянув на часы, он вздохнул, что осталось спать два с половиной часа, поэтому уходить и ложиться нормально не было смысла. Он зевнул и лег обратно досыпать своё законное время.       Уже сидя на работе, он перебирал ручку в руках, смотрел вроде как на текст дела девушки, на которую напали, но не читал и больше пребывал в своих мыслях. Арсений пытался вспомнить, что ему снилось, потому что там было что-то важное, но он в упор не помнил. Лишь какие-то очертания, звуки, смазанные картинки, но точно что-то важное. Потом прогонял утреннюю сцену с Антоном, потому что тот по-прежнему по утрам злился, если с ним начать разговаривать. В такие моменты, он понимал, что его лучше не трогать, мог что-то короткое и смешное сказать и убежать на работу. Вообще Антон для него с каждым днём становился чем-то совсем уж близким, это и пугало, насколько тот пускал корни в жизнь Арсения и с какой скоростью.       — Арс, ты дежурства расписал? — залетая к тому в кабинет, спросил Игорь.       — Что? А, да, держи, — он подал тому папку, где каждый записывал дни и снова вернулся к своему делу.       — Как Антоха?       — Нормально. Говорил уже, что можешь зайти.       — Руки никак не доходят.       — В твоём случае ноги, — перелистывая страницу, заметил Арсений.       — Арс, я это… — он подошёл чуть ближе к столу и нервно начал теребить папку, на что парень посмотрел с интересом, — Спасибо, что девчонку не бросил. У меня что-то перемкнуло.       — Ну, люди в полиции черствеют, видя такое каждый день.       — У тебя у самого всё нормально? — замечая, что тот серьёзнее, чем обычно, поинтересовался Джабр.       — Принесёшь кофе, станет значительно лучше, — глянув на следователя, кротко улыбнулся Арсений.       — Ой, массаж тебе ещё не сделать? — уходя, усмехнулся следователь и закрыл за собой дверь.       Арсений глянул на дверь, тихо сам себе ответил «Был бы тут Антон, наверное, бы и сделал» и продолжил вчитываться в заявление. Шастун посеял в нём зерно подозрительности и сомнений насчёт Стаса, поэтому он теперь во всём искал какой-то подвох, сам не зная какой. Будучи раньше уверенным, что в полиции работают, по большей части, недалекие люди, он вспомнил, что отец его учил не недооценивать людей.       «Что если тут действительно не просто дело о кучке воров, а о целом заговоре и с полицией? Не, не со всей полицией, а с её частью, с руководством. Да и дело странное.»       — Стас, — звоня тому по стационарному рабочему телефону, позвал Арсений, — С этой Екатериной Джабр болтал?       — Да. Что ты хочешь?       — Я хочу с ней поговорить.       — Зачем? У тебя показания есть, фотографии следов от нападения есть, что ещё тебе нужно?       — Разве странно, что человек, который расследует дело о нападении, хочет поговорить с пострадавшей?       — Арс, ты там один совсем с ума сходишь? Едь куда хочешь, адрес у тебя есть, главное — работай.       — Хорошо. Отпускаешь?       — У Шаста спросил? Может у него есть ещё какие-то планы на тебя.       — Спросил. Мама отпустила. Могу ехать?       — Пиздуй уже куда хочешь, — вздохнул Стас и сбросил вызов.       Арсений решил всë-таки уточнить действительно ли Антону от него ничего не надо в отделении и, получив в ответ «С дубу рухнул? Я дома торчу, какое у меня может быть задание?», со спокойной душой забрал с собой копию дела и уехал. Не очень любя колесить по центру Москвы, он напряжённо поворачивал руль, смотрел на светофоры и в целом не знал зачем к ней едет. Чёткое ощущение, что они что-то упускают присутствовало, как и у Антона было ощущение, что здесь что-то не так.       Напрягало ещё и то, что он с Есенией поругался, но звонить ей первым он не собирался. Не в этот раз. По его мнению, он и так часто ей на уступки идёт, а она всё время включает какого-то упëртого барана, который делает всё лишь бы его позлить.       Припарковавшись, Арсений осмотрелся и найдя нужный номер дома сделал вывод, что девушка точно не из бедных, а если шла домой, то определенно какими-то неправильными путями, потому что в центре Москвы не так легко убить человека, ещë и чтобы не было ни одного свидетеля. Позвонив в домофон, пройдя консьержку и ещё один домофон, ему наконец-то открыла девушка.       — Здравствуйте, помощник следователя Попов Арсений Сергеевич, — показывая удостоверение, представился Арсений.       — Здравствуйте, — с интересом и любопытством в глазах, поздоровалась девушка.       — Слесаренко Екатерина Андреевна?       — Всё верно. Я беседовала со следователем уже.       — Да, но у меня возникло пару уточняющих вопросов. Можно пройду?       — Проходите.       Он только сейчас обратил внимание на девушку. Екатерина была хрупкого телосложения, низкого роста, но для парня и среднестатистический рост был низким, поэтому к такому он уже привык. Ей было на вид лет двадцать, русые распущенные короткие волосы, лёгкий макияж и спортивные лосины с длинной большой футболкой. Цвет глаз он не заметил, да и не особо старался его разглядеть. Встав прямо у двери и достав свою папку для записи и заодно с копией всего дела, девушка ему сказала «Пройдёмте в гостиную», и они оказались в широкой комнате с высокими потолками. Осмотревшись на предмет подозрительности, он снова глянул на девушку, которая продолжала с интересом его рассматривать. Обычно не так, как рассматривают сотрудника полиции.       — Вы сказали, что шли домой ночью и на вас набросили петлю. Верно?       — Да, вот след, — она указала рукой на шею и продолжила внимательно слушать.       — Вижу, но, позвольте узнать, как вы поняли, что это была петля, а не просто верёвка?       — Почувствовала, как у затылка верёвка затянулась. Так что это было очевидно.       — Извините за подробности, но вы не почувствовали, чего конкретно нападавший от вас хотел? Почему именно убить, а не что-либо ещё сделать. Нападают по разным причинам и с разными целями. Особенно на девушек.       — Насколько я знаю, это я должна у вас спрашивать, почему меня хотели убить, — как само собой разумеющееся ответила Екатерина, — К чему эти вопросы?       — Хорошо, последний. Что у вас за татуировка на руке? — убирая листы в папку, поинтересовался Арсений, указав ручкой на руку девушки.       — С подругой напились и набили одинаковые татуировки. Типа «Чёрный квадрат» Малевича.       — Следователю вы сказали, что не помните откуда она у вас.       — Потом подруге написала, она говорит: «Кать, ты не помнишь что ли?» — и вот. Почему полицию волнует моя татуировка больше, чем нападение на меня?       — Сможете показать такую же татуировку у подруги?       — Вы видите здесь подругу? — вздохнула девушка, на что парень непонимающе нахмурился, — И я не вижу. Звонить ей бессмысленно, она за границей, фото отправит спустя неделю, пока в телефон не заглянет. Придётся поверить на слово.       Арсений злился на себя и на то, что не знает, как вести в целом допросы, а особенно подозреваемых. Сам-то он врать умел, а вот ложь других мог вычислить только если с человеком давно знаком. Собираясь уже выйти из комнаты, он обратил внимание на заставленную за комод неизвестную картину. Очень смутно она что-то напоминала, но и по торчащему уголку было сложно понять, что там картина, репродукция или просто пакет красивый.       — Можно я тумбу отодвину? — больше оповещая о том, что сделает, чем спрашивая разрешения, сказал Арсений.       — Зачем? Стойте, куда вы…       — Я только взгляну на картину, не переживайте.       Он наконец вытащил картину и, не скрывая удивления, усмехнулся. Перед ним была точно та самая картина Айвазовского, которую они успели втроём украсть ещё до того, как он попал в полицию. Это была часть коллекции Лавлинского, с которым он разговаривал на аукционе и это была та самая картина, которая числилась у них в базе пропавших. Прислонив картину к стене, он медленно отошёл в сторону и посмотрел на девушку.       Она выглядела уже в разы увереннее и смотрела на него исподлобья тёмными глазами. Быстро проверив доступ к потенциальному оружию, он напрягся.       — Откуда у вас эта картина?       — Подруга подарила.       — Я так понимаю та, с которой вы татуировки набивали? — саркастично заметил парень, понимая, что зацепился за хоть какую-то странность и теперь может на неё надавить, — Вы знаете, что Айвазовский не очень популярен? Я даже знаю с какого аукциона она у вас, представляете? Так же как и то, что она числится в розыске. Либо вы называете имя подруги, либо говорите правду, Екатерина. За картину сидеть меньше, чем за убийство.       — Арсений, а почему вы пошли в полицию? — беря в руки стеклянный стакан с водой, как ни в чëм не бывало поинтересовалась девушка.       — Поставьте стакан, пожалуйста, на место и сядьте, а то это ни к чему хорошему не приведёт, — строго попросил Попов, будучи готовым в любой момент достать из кобуры пистолет.       — Хорошо-хорошо, но ответьте на вопрос.       — Захотел.       — Вы семь месяцев назад со своей сестрой и с Сергеем Борисовичем Матвиенко украли эту картину с того самого аукциона, которым мне угрожали. Поразительно, — садясь на белый кожаный диван, усмехнулась Екатерина, положив ногу на ногу.       Она рассматривала его всё тем же любопытным взглядом, которого изначально парень не понял — девушка его знала.       — Не понимаю о…       — Прекратите. Бесполезно уже оправдываться, это я вам озвучила факт, потому что это я купила у вас эту картину. Если не верите, могу даже рассказать, как сделка проходит обычно… Точнее проходила, а то вы сейчас в полиции. Так ответьте на вопрос, почему вы там, а не среди тех, где вам и место?       Арсений понял, что та действительно знает его и не с той стороны, которую он показывает всем вокруг последнее время, а с его первоначальной и давно привычной стороны вора. Осмотревшись, парень снова глянул на картину и проверил наличие собственной метки. Как только её обнаружил, сел в кресло, оказавшись напротив девушки. Играть, юлить и как-либо открещиваться от такого, Арсений не собирался, но и раскрывать все карты тоже не хотелось. Тем более неизвестно кому.       — Стесняюсь спросить, а где же мне место?       — В «Чёрной розе», конечно.       — А, то есть вы уже не стесняетесь знания такой организации.       — Мы оба с вами чистый лист друг перед другом, только я о вас знаю всë-таки чуть больше, чем вы обо мне… Я восхищаюсь вашим отцом.       — Неожиданно. Я так понимаю, вы что-то вроде подопечной Бориса Ивановича?       — Не-ет, не такой высокий статус. Просто участница.       — Раз уж вы не отрицаете, что связаны с этой чудесной организацией, то признайтесь, как есть. Кто нападавший?       — Не поверите, не знаю. Показания всё ещё верны. Всё та же верёвка, всё тот же неизвестный, — улыбнулась Екатерина, встав с дивана и медленно идя по направлению к креслу.       — Чего вы все от меня хотите? Вы же, наверняка, знаете.       — Я давно уже там не появляюсь, поэтому не знаю чего они хотят от вас, но точно знаю, что на вас были планы. Я так понимаю, вы отказались быть участником?       — А вас за неучастие в жизни сообщества решили неожиданно убить, да? — хмыкнул Арсений, несколько напрягаясь, что девушка теперь опирается на кресло, на котором он сидит.       — Какой вы смышлёный, Арсений. Сразу видно не зря в полицию всë-таки пошли. Но недостаточно смышлёный, чтобы в неё не устраиваться.       — Кто вам про меня рассказывал?       — Глупый вопрос, про вас большинство знает. Разве что, новенькие не в курсе, а так все ждали вас чуть ли не как нового Мессию.       — Зачем?       — Справедливость, правосудие, честь, — непонимающе ответила девушка, подпирая щëку рукой, — Нет?       — Не понимаю, как связаны справедливость и организация отморозков, получающих за убийства и кражи общую прибыль.       — Как грубо, — псевдообиженно произнесла Екатерина, — Честно говоря, я представляла вас другим.       — Каким же?       — Более наглым что ли, уверенным, изворотливым, таким, рисковым.       — Стало быть разочарованы? — усмехнулся Арсений, смотря в упор на неё.       — Совсем нет, мне такие даже больше нравятся, — она потянулась рукой к его чëлке, но он перехватил её руку и, осторожно взяв за запястье, убрал в сторону.       — Зачем скупали картины?       — Всë вам расскажи, да покажи.       — Слушайте, Екатерина, — он встал с кресла, забирая папку, — У нас есть примерно его рост, с ваших слов, есть описание оружия и возможное предположение, что он из «Чёрной розы». Будем искать.       — А у вас есть девушка? — выпрямляясь и кладя руку на талию, с улыбкой поинтересовалась Екатерина.       — Насколько я знаю, вас несколько минут назад интересовало, почему вас хотели убить, а не моя личная жизнь.       — Да, нет, просто интересно кто вас терпеть будет. Кто-нибудь вообще знает вас настоящим?       Данный вопрос выбил Арсения из колеи, и он решил ответить колкостью, снова включая защитный механизм.       — А вы решили пойти выполнять их приказы за квартиру, да? Или за беспечную старость? Знаю, что там есть те, кто органами торгуют, а вы чем занимаетесь? Коль мы с вами заговорили про настоящих нас.       Девушка усмехнулась и заправила волосы за ухо. Снова принявшись рассматривать парня, она как-то мечтательно озвучила:       — Зря вы пошли против него, он вас убьёт и глазом не моргнет… или она.       — Она? Что-то новенькое. А то к таким угрозам я уж привык, а вот некая «она» довольно интересно.       — Мне вас жаль, Арсений, но вы сами не оставляете им выбора. Они если не вас убьют так близких вам людей.       — Поэтому их мало.       — Но они есть, — она многозначительно посмотрела на него и пошла в сторону входной двери, — Приятно было познакомиться.       Как только Арсений вышел на улицу, то вздохнул и стал думать, что делать. В момент, когда он снова хотел написать Серёже и спросить всё ли у него нормально, тот прислал ему фотографии Исаакиевского собора. Значит в безопасности. Есения бы снова стала кричать о его параноидальности, поэтому он решил ей не звонить.       Садясь в машину, Арсений думал, как теперь пересказать этот разговор Антону, чтобы не озвучить так мимоходом, что он вор. Справедливости ради, парень и сам сейчас не знал кто он. Ему каждый раз казалось, что когда кто-то напоминает ему, что он вор, то это было далеко в прошлом и неправда. Странные ощущения собственной идентичности или её потери сопровождали его всю дорогу до квартиры.       Осторожно прикрыв за собой дверь и кинув ключи к зеркалу, он первым делом поздоровался с Чуней, которая тут же выбежала его встречать. Потом уже из кухни выглянул Антон и улыбнулся, как будто погружая Арсения совсем в другой мир. Сам не зная того, то ли парень делал из Попова лучшую версию, то ли Арсений как раз с ним и был настоящим. Вся грязь, которую он понахватал за день из отделения, из встречи с этой пострадавшей, и из напоминания кто он такой, тут же всë забывалось и стиралось, стоило Антону просто выглянуть из-за стенки.       — Привет.       — Привет, чего де…       — Нет, не заходи, подожди, — Антон спрятался за стенку и спустя пару секунд вышел.       Он тут же подошёл и обнял того, а затем отошёл в сторону. Арсений с подозрением и усталой улыбкой посмотрел на него, стараясь угадать, что тот на этот раз придумал. Они вдвоём прошли на кухню и вот теперь парень заметил, что Антон помыл великую гору посуды, которую они успели накопить.       — Ого, праздник какой-то? — отдавая тому папку с делом, удивился Попов.       — Не делай из меня ужасного соседа. Вообще-то я её мою. Редко! Но мою, — сев на стул и открывая папку, пояснил Антон, — Там, кстати, в холодильнике доставка только приехала. Может, даже не остыла.       — Ну, какая прелесть. Может ты будешь из дома работать, а я тебе дела приносить? — усмехнулся Арсений, доставая из холодильника всё же остывший плов, — Плов будешь?       Арсений сначала издевательски улыбнулся, а второй это подхватил, чуть ли не показывая язык.       — Смешно-смешно.       — Знаю. Нет серьёзно, ты сам-то ел?       — На плите разогрел, сейчас положу. Я с этой Слесаренко ничего не понимаю.       — Правильно, потому что она подставная.       — Чего? — отвлекаясь от бумаг, спросил Антон.       — Я же к ней ездил сегодня.       — Да, ты писал.       — Во-от, и она сказала, что сотрудничает с этой «Чёрной розой». Мне кажется, её Борис подговорил, но на что? Зачем? Какая выгода?       — Отвлечь от… чего-то. От расследования?       — Бред какой-то, — поставив тому на стол тарелку с макаронами и себе плов, он продолжил, — Расследование идёт, Стас нас торопит, всё, вроде, идёт своим чередом, зачем? Я думаю, чтобы сбить скорее, чем отвлечь.       — Это не одно и то же?       — Нет, сбить это дать ложный след, а отвлечь можно фразой хоть «Смотри, птица летит!».       — И в чëм ложность? Сиди, я чай налью.       — Всё указывает на то, что её убивать людям из Розы невыгодно, но если это уловка? Значит мы близко, но вот к чему… Я не знаю чего им всем от меня надо.       — Понравился, может, — хмыкнул Антон.       Арсений скопировал жест, но есть не спешил. Было некое чувство недосказанности, либо он чего-то не спросил, либо в целом интуицию никто не отменял. Обычно такое происходило, когда что-то неприятное вот-вот должно случиться.       — Арс, ешь давай.       — Не хочу, — задумчиво озвучил парень, ковыряя разогретый рис вилкой.       — Что случилось?       — Я с Сеней поругался.       — Я вчера ещё слышал. Так не первый раз же, — критически заметил Антон, смотря в тарелку.       — Да, но… не знаю. Эта придурочная ещё, — вздохнул парень, кладя вилку на стол и потирая глаза, — Зачем на неё нападать кому-то?       — Ну, во-первых, врагов полно может быть, ты же даже не знаешь, чем она занимается, а во-вторых, эта организация сама себя и съедает за косяки. Все жертвы, которых мы видели тоже с меткой и есть в списках участников, значит какая-то связь тут есть… — задумчиво предположил Шастун, — Позвони Есении.       — Не буду я ей звонить. Чтобы выслушивать, что я параноик?       — Ну, иногда-а ты и вправду па…       — Ну, спасибо.       — Арс, если тебя что-то гнетёт, тебе ли не знать, что лучше сделать что-то, чтобы потом не жалеть, — осторожно напомнил Антон, смотря на парня.       —… да блять, — вставая и беря телефон, обречённо прошептал Арсений, на что парень про себя усмехнулся, — Если я опять услышу, что я параноик, то ты сам с ней будешь разговаривать.       — Как что — сразу я, — хмыкнул парень, снова погружаясь взглядом в тарелку с макаронами.       Арсений нервно ходил по кухне из стороны в сторону и думал действительно звонить или нет. Потом всë-таки набрал, но собираться с силами не пришлось, потому что услышал «абонент недоступен» и подошёл к окну. Слушая уже четвертый раз это механическое «абонент недоступен», он забеспокоился.       «Может, и, правда, паранойя?.. Уеду летом на море нервы лечить, в пизду.»       — Ну, что?       — Абонент недоступен, — задумчиво озвучил парень, всё так же стоя у окна.       — Поедешь домой?       — Думаешь, надо?       — М-м, слушай, тебе эта Слесаренко ничего не говорила? — оборачиваясь к парню, спросил Антон, — Помнишь, когда этого ненормального в лесу поймали, он тебе что-то затирать начал про… не помню про что, но тогда твоего Серёгу чуть не пристрелили.       — Думаешь, сейчас то же самое с Есенией? — с интересом смотря на напарника, уточнил Арсений, стуча краем телефона по подбородку.       — Надеюсь, что нет, но я бы проверил.       — Тогда я поеду, наверное.       — Мне с тобой ехать?       Арсений удивился такому и остановился в дверном проёме, рассматривая парня. Он сейчас больше походил на школьника, который абсолютно не уверен в том, что озвучил.       — Поехали, покатаешься заодно… Да и с тобой спокойнее будет.       Усмехнувшись последнему предложению, Антон быстро доел свою порцию, кинул тарелку в раковину и меланхолично глянул на нетронутую тарелку Арсения.       «Плохо спит, мало ест, может его в пансионат отправить?..» — про себя подумал парень, хмыкнул такой мысли и пошел надевать куртку и ждать, когда Арсений переоденется из формы во что-то более обыденное.       За рулём был Антон, но в машине чувствовалось напряжение, особенно когда человек, сидящий на пассажирском сидении, начал трясти ногой. За всё время пока они ехали, он молча смотрел только в окно, а сейчас начал трясти ногой. Встав на светофоре парень положил тому руку на коленку, чем тут же привлёк внимание.       — Если ты ногой постоянно нажимаешь там на какую-то кнопку, то не буду мешать, — убирая руку, поддерживающе улыбнулся Антон, — Всё нормально. Даже если и нет, то мы, по крайней мере, сейчас узнаем, что там.       — Спасибо, — прошептал Арсений, снова отворачиваясь к окну и стараясь немного контролировать свою тревожность.       У него в голове успели пронестись самые худшие сценарии развития событий. Всю дорогу он накручивал себя, думая, как реагировать и что делать, если действительно что-то не так.       «А если мы приедем, а там труп? Нет, нельзя о таком думать. Она всегда оставляет телефон не там где сама находится, может, разрядился, она его потеряла и теперь ходит ищет… Серёга ещё вовремя уехал, конечно, хотя он и не обязан за ней постоянно следить.»       Проверяя её социальные сети, он сделал вывод, что та была онлайн почти сутки назад. Одно дело если бы в одной соц.сети такое было, так все имеющиеся у неё странички показывали одно и то же. Заезжая в знакомый посёлок, Арсений осматривался думая уже сейчас заметить что-то инородное или как здесь что-то не то происходит. Зная Есению, та может и в лес уйти медитировать или по бутылкам стрелять, благополучно оставив телефон. В любом случае хотелось верить в лучшее, но тревожность подкидывала идеи не самых приятных картин произошедшего.       Антон остановился напротив ворот, глянув несколько нервно на рядом сидящего. Открыть должны были охранники, но спустя две минуты Арсений вышел из машины и пошёл сам открывать калитку. Смотря на него, Шастун тихо сказал «блять», замечая, что парень открыл дверь, не пользуясь ключами.       Заглушив мотор, он вышел следом за ним. Остановились они вдвоём, оказавшись на территории и осматриваясь. Арсений насторожился и прислушался к шорохам, ветру, природе в целом, думая, что та ему как-то поможет понять, что здесь не так. Замок, который он относительно недавно устанавливал был довольно по-зверски кем-то удалён.       — Я к охранникам, а ты в дом, — предложил Антон, вытаскивая из кобуры пистолет.       — Согласен, — парень прошёл по прямой прямиком ко входной двери.       Следов на снегу не было, потому что снега, как такового, тоже не было, он заметил только у самого порога дома кровь и очень надеялся, что это не сестры. Вооружившись пистолетом, Арсений открыл дверь и включил свет.       Деревянная часть от лестницы была выбита, а на ней виднелись следы крови. Заглянув на кухню, он не обнаружил ничего странного. Проходя дальше в гостиную, Арсений присел на корточки увидев осколки от разбитой той самой вазы, которую они с сестрой обсуждали. Мыслей пока не было, были только инстинкты и ужасный внутренний страх обнаружить то, что никак не должен увидеть. Гостиная пострадала больше, хотя с Нового года прошло довольно мало времени, как и с прихода Бориса к ним в гости. Снова разбитое стекло, под ногами, осколки в перемешку с керамикой и следы крови.       Сев на корточки, он рассмотрел среди всего этого гильзу, но отверстие от пули не нашёл.       — Арс, там это… — начал Антон, замечая, что тут ситуация не лучше чем то, что он увидел.       — Там это что? — выпрямляясь и отходя от маленького погрома назад к выходу, спросил Арсений.       — Охранник убит. Надо вызывать судмедэкспертов и Стасу сообщать… Есения, эм-м, ты её не нашёл?       — На второй этаж ещё не поднимался, но мне кажется её здесь нет. Сюда приходили точно не для того, чтобы убить. Я наверх, вызови сюда ребят, — поднимаясь по лестнице, сухо бросил парень.       Антон осмотрелся и сам пока не понимал, что чувствовать, но ещё больше не понимал, что испытывает Арсений.