В погоне за собственной тенью

Ты свет, а я кое-как То ли тлею, а то ли дымлю, Вас всех изругав, Я все равно всех вас люблю.

      Спустя время Бориса всё же объявили в розыск, а Антон с Арсением стали действительно проверять теорию с пособником из полиции, понимая, что теперь ситуация вырисовывается в сторону того, что можно доверять только друг другу. Сотрудничать с Душителем мог кто угодно, кому это было выгодно. Кому выгодны деньги? Всем и всем они нужны, но другой вопрос в цене, и кто готов её заплатить. Бориса искали везде, пустили ориентировки в метро, электрички, по улицам Москвы, но его нигде не было. Когда мужчина приезжал к Арсению в новогодние праздники, они увидели по камерам коттеджного посëлка, что Борис даже не приехал на машине, а просто скрылся в лесу. Рядом с их посёлком был большой, настоящий лес, куда рисковали ходить только грибники и охотники. Есения в детстве именно туда ходила стрелять по банкам и строить домик, Арсений там однажды ночевал в палатке, когда поругался с родителями, а отец пару раз и вовсе выходил с друзьями на охоту. Сейчас уже парень стал задумываться, а что это были за друзья и не из Чёрной ли розы. Предположили, что у него в лесу может быть своё какое-то убежище, а значит нужно исследовать лес.       С такими умозаключениями они пришли к Стасу, пока помощник довольно нервно ходил по кабинету, распинаясь и объясняя план, следователь сидел на диване и терпеливо ждал. Его несколько раздражало, что они вынуждены всё обговаривать, тратя время. Если бы не Арсений, то они бы прямо сейчас взяли и поехали вдвоём в этот лес, но разрешения, документы, приказ и остальная часть бюрократии. Всю эту бумажную волокиту никто не отменял.       — Вам группу надо выделять, вы же это понимаете? — вздохнул Шеминов, ведя по большей части диалог с Поповым, потому что от сидящего на диване абсолютно нечего было ожидать.       — Стас, ты чего хочешь-то? — устало спросил Арсений, беспомощно уронив руки с бумагами, потому что он только что распинался, а оказалось зря, и тот ничего не понял, — Ты хочешь, чтобы мы его просто сидели ждали? Или ещё лучше — ждали бы новых повешанных? Я на себя не буду брать такую ответственность, сомневаюсь, что Антон тоже.       — Я хочу, чтобы вы его уже поймали, если уверены в том, что он Душитель; чтобы всё это закончилось; чтобы дело закрыли — вот чего я хочу. Ваша выходка в лес с группой оперативников мне кажется бредовой идеей и тратой времени.       — Бля-ять, — бессильно простонал Арсений, оборачиваясь в сторону к Антону, — Шаст, может ты скажешь что-нибудь?       — Что я скажу? — взглянув на Стаса и придвинувшись чуть вперёд, начал с риторического вопроса следователь, — Не дашь разрешения — мы вдвоём пойдём в этот лес и всё. Ты же знаешь. Грохнут, случится чего — ты будешь виноват, что не уследил.       — Не-не, товарищи. Это уже самодеятельность, это уже вы лично себя под трибунал подставите, я тут ни при чëм. Тебя твоя история с той Натальей куда привела, Робин Гуд ты наш?       — Это ты себя спроси, Станислав Владимирович. Куда тебя привела эта история? Из-за твоих бумажек, доказательств, обоснований девушки не стало. Мне казалось, это ты должен был сделать выводы о системе, а не я. В чëм проблема сначала сделать, а потом задним числом оформить?       — В том что это твоё «заднее число» может мне дорого обойтись. Всё, разговор закончен, свободны, — со стальными нотками в голосе произнёс начальник, начиная раскладывать какие-то бумаги на столе.       Арсений вздохнул и собирался уже уходить, но Антон всё так же сидел и уже как-то задумчиво глянул на Стаса.       — Слу-ушай, а что, если это помеха следствию? — немного оскалился Антон, — Может, ты вообще на Душителя работаешь, поэтому с этим делом и тянешь.       В кабинете остановилось всё, что двигалось до этого, кроме стрелок часов. В этот момент послышался стук в дверь, но Стас крикнул «Не входить!» и вышел из-за стола. Арсению то ли захотелось уйти и оставить их двоих, чтобы под руку не попасть, то ли Антону сказать: «Ты дурак что ли?» Выдвигать такие обвинения, даже не до конца проверив теорию, было довольно рискованно, но Антон и не говорил, что они кого-то действительно подозревают из отделения, а просто ляпнул напрямую.       — Отца наслушался? — скрестив руки на груди и опираясь на стол, хмыкнул Шеминов.       — При чëм тут это?       — Когда я был у него в подчинении, он подозревал всех. Послушать его и всё, и сам подумаешь: «А не связан ли я с криминалом?» У него была увлекательная способность пудрить мозги не только тем, кто сидел напротив него на допросе, но и своим коллегам. Если не от него ветер дует с таким подозрением, то генетика вещь, конечно, увлекательная, — он вздохнул и посмотрел на часы, — Поверь мне, Антон, если бы я сотрудничал с Душителем и Чëрной розой, то я бы тебя и на метр к этому делу не подпустил.       — Ты и не подпускал. Подпустила Коновалова, — напомнил Шастун.       — Едьте в свой лес, но людей не выдам. Только напишите, что в случае чего это самостоятельно-принятое решение, — доставая пустые листы А4, проинструктировал начальник.       — Арсений, — оборачиваясь к замеревшему у двери помощнику, позвал того Антон, и он проморгался, как бы проснувшись и вспоминая, что он тоже участник, а не просто зритель, — Ты согласен на такое условие?       — Ты тогда один поедешь что ли, если я откажусь?       — Ну-у, да? У меня есть выбор? Сидеть я не согласен, Стас группу выделять нам не хочет. Поэтому так. Ну, так что? Либо со мной, либо тут.       Теперь уже двое смотрели только на него, ожидая ответа. Антон выглядел как человек, который что-то понял или задумал, а вот Стас как обычно. Хотелось начать говорить: «Зачем так серьёзно? Давай подождём, действительно», но он слишком хорошо узнал напарника. Он от своей идеи не отступится. Какой бы она не была рисковой, безбашенной, опасной, всё равно пойдёт, если будет считать, что поступает правильно. Это главное условие, потому что казалось, что он в целом по жизни следует своим каким-то постулатам, принципам и делает всё только исходя из них, из соображений его собственной совести. Он иногда пугал своим радикализмом, а иногда выступал предметом восхищения. У Арсения пронеслась фраза, которую он где-то давно читал: «Я не готов, но я уже начал», поэтому глубоко вздохнул, потерев глаза.       — Да, с тобой, поехали в лес. Где там бумаги подписывать?       Стас удивился сильнее всех присутствующих, даже не тому, что его подозревают, или что Антон так с ним разговаривает, к этому он привык. Он удивился тому, насколько упустил из виду, когда они успели так сблизиться. В его-то голове это были всё те же Антон с Арсением, только они просто научились терпеть друг друга. Сейчас же это предложение было сугубо Антона, вне работы, предложение, возможно, опасное для жизни, но, тем не менее, он согласился. Это было не просто смиренное согласие пойти на дело, чувствуя застрахованность, а полное безрассудство, предложенное тем самым Шастуном. Судя по реакции самих парней, они то ли не придали этому никакого значения, потому что следователь сразу стал писать объяснительную, а помощник устало сел рядом в поисках ручки, то ли не обращали на такое внимания в силу привычки.       Они в самом деле представляли собой слаженный механизм, где одна деталь толкает другую и получается работа без сбоев.       — С ума сойти… — прошептал начальник, всё ещё стараясь переварить данное открытие в голове.       — Что? Удивлён рвению? — хмыкнул Антон, передавая образец рядом сидящему, — Кто-то же должен убийцу ловить, если ты не хочешь.       — Оба пойдëте в лес. Я готов вам выделить просмотр сверху, — возвращаясь за стол, пробубнил невнятно начальник, отчего оба переглянулись.       — В смысле?       — Шаст, ну, вертолеты знаешь, что такое? Получим разрешение, и с воздуха откроется вам обзор.       — С-спасибо, — немного растерялся Антон, так и не зная, как относиться ко всему случившемуся диалогу.       — Пошли вон оба, неугомонные, — устало усмехнулся Стас, что-то активно печатая на клавиатуре, но как только парни собрались выйти, он вспомнил, — Хотя стоять. Арс, приказ о твоём назначении пришёл. Поздравляю, ты не стажёр, а в штабе. Давно правда пришёл уже, но не суть. Вот твоë удостоверение.       — Спасибо, довольно вовремя. Буду знать, что умер полицейским, а не стажёром. Эта мысль греет мне душу, — несколько саркастично ответил Арсений с усмешкой, забирая удостоверение, похожее на студенческий, пока Антон, улыбаясь, выпроваживал его из кабинета.       — Иди, а?       Как только они вышли, Антон сам будто бы снял маску серьёзности, которую всегда приписывал напарнику и стукнул его по плечу. Усмехнувшись, парень убрал руки в карманы и немного искрящимся взглядом посмотрел на рядом идущего.       — Поздравляю. Особо-то ничего и не изменится, но каково статус осознавать?       — Не знаю. Так же, как и было до этого. Наверное, я здесь просто уже привык, — переложив папку в другую руку, ответил парень, — Ты на кой Стасу начал про подозрения говорить?       — Чтобы и он напрягся с этим. Конечно, я его не подозреваю, он бы палки нам в колеса вставлял при расследовании. Просто, чтобы присматривался к другим… А, может и решит, что у нас просто паранойя, кто знает.       — Не могу понять умно это или тупо, но посмотрим, — усмехнулся Арсений, за что получил лёгкий толчок в плечо, — Да, ладно-ладно. Понимаю, тебе тяжело это признать, но не могут все твои планы быть гениальными, как и ты сам, собственно.       — Ну, не знаю, — открывая дверь в кабинет, театрально рассуждал Антон, — Мне вот напарник периодически другое говорит.       — Периодически, — выделил слово парень, как бы расставляя акцент в предложении, Арсений закрыл за собой.       Следователь неожиданно развернулся и взял лицо напарника в свои руки, немного его придвинув к себе и поцеловал. Оба привыкли, что им нужна опора в таких ситуациях, поэтому Арсений неосознанно отступил назад к двери, тем самым, упираясь в неё. Проведя рукой к загривку, Антон чуть сжал короткие волосы и улыбнулся, отстраняясь. Арсений одним своим существованием вызывал в нём столько разных эмоций. Казалось, что он даже стал их первооткрывателем, а молодому следователю и нравилось это чувство. Наградив его любопытным взглядом, Попов слегка улыбнулся, не убирая рук с его запястий.       — Дверь откроется — у людей травма будет.       — Да и хер с ними, — усмехнулся Антон, опуская руки, но не отходя.       — Тогда предлагаю переспать в кабинете Макара под табличкой «Содомитам вход запрещён».       Следователь искренне рассмеялся, уткнувшись тому в плечо, а Арсений и рад постепенно привыкать к его такой привычке. Он её раньше ни у кого не замечал до него, а тут периодически бодается, ударяется в приступе смеха особенно. Была в этом какая-то своя милая уникальная деталь, отличающая парня от других. Безусловно, Антон в голове Арсения много чем отличался от остальных, с кем у него были более или менее приближённые к романтическим отношения, но эта привычка ему нравилась в нём больше всего.       Произошло то, что в народе обычно называют «накаркали» и дверь действительно открылась, задев плечо Арсения. Они вдвоём отошли от двери с любопытством смотря на неизвестного гостя.       — Вы запираетесь что ли? — удивился Игорь, проходя внутрь, не забыв хлопнуть дверью.       — Нет, но близки к этому, чтобы такие как ты научились стучаться, — со вздохом выдал Арсений, наблюдая за несколько смутившимся Антоном и понимая, что ближайшие минуты он отказывается коммуницировать с кем-либо из-за смущения.       — Ой, да ладно вам, — садясь на диван, вздохнул Джабраилов, — Как будто ебались тут ей богу. Это, я зачем пришëл-то… — задумался Игорь, пока эти двое переглядывались в попытках не засмеяться, — Стас меня к вам приставил на вашей какой-то ебанутой операции.       — Нет, исключено, — запротестовал Антон, сев за стол.       — Шаст, не ты решаешь, а Стас. Он не спросил, а просто меня поставил. Так что не отвертитесь от моего чудесного общества.       — Он тебе хоть объяснил, зачем и что мы собираемся делать?       — Ну, так, кратко. В лес пойдëте хижину своего Душителя искать.       — Действительно кратко, — хмыкнул Арсений, прислонившись к шкафу и смотря на следователя, — Джабр, а тебе-то зачем это?       — Ну, во-первых, начальника не выбирают, а во-вторых, за вами же двумя должен кто-то следить. А то мало ли всех белок там перестреляете.       — Вот это здорово будет, если это нам придётся за тобой следить, — недовольно пробубнил Антон.       — Антох, я не стажёр какой-нибудь, как некоторые, — он с улыбкой посмотрел в сторону Арсения, на что тот приподнял брови, собираясь уже рассказать про официальное место в штабе.       — Арс и не стажёр, поэтому он поедет, как мой помощник и напарник, а ты там зачем, я всё еще слабо понимаю, — отложив ручку в сторону, вздохнул Шастун.       — Поздравляю, — кивнул стоящему у шкафа парню Игорь, — Позвони сам Стасу да спроси. Я с удовольствием бы не поехал. Нравится быть мишенями — Бога ради.       Спустя время Антону всё же не удалось убедить начальника в бесполезности ещё одного сотрудника отделения, поэтому они втроём ехали в машине в лес. Проверив рации, бронежилеты, оружие и стараясь предотвратить любые возможные осечки, сбои во время проводимой операции, Шастун успокоился, потому что лично отвечал за экипировку. Сейчас, сидя за рулём, он проводил инструктаж в случае любых непредвиденных ситуаций.       — …вот. Если рация не будет работать, есть сигнальные огни. Если кого-то вдруг ранят, не дай Бог конечно, но всё же. Сразу говорите в рацию, если нет рации, то возвращаюсь к предыдущему пункту — сигнальный огонь вам в помощь. Если нет ни того ни другого, то по возможности, добраться до условленного места. Условимся уже там, как приедем. Если…       — Шаст, да ты задрал уже, — застонал с заднего сидения Игорь, — Как будто со школьниками на экскурсию едешь.       — Лучше уж со школьниками. За них ответственность хоть не тюремная, если одного грохнут, — недовольно пробубнил со вздохом водитель, на что Арсений закатил глаза.       — Как будто школьников не могут грохнуть на экскурсии. Тогда учителей к такой ответственности привлекают вообще-то, что тебе и не снилось.       — Не снилось, но мне достаточно прочитать это в Уголовном кодексе.       — Видимо, ты эту главу упустил.       — Господи, и как вы вдвоём живëте, — на выдохе прошептал Игорь, и все замолчали.       Они подъезжали к коттеджному посёлку, где жил Арсений и в этот момент следователь глянул на него с лёгкой улыбкой на лице. За сегодняшний день он только несколько раз перебрасывался парой фраз с ним и то только по рабочим моментам. Поэтому сейчас привычное для их квартиры выражение лица парня несколько удивило.       — Не хочешь к Есении заехать?       — Попрощаться? — хмыкнул Попов, отворачиваясь к окну.       Антон бросил взгляд в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть, чем там другой следователь занят. Как только он заметил, что Игорь сидит в телефоне, то ударил рядом сидящего по бедру, на что он возмутился.       — Эй!       — Прекрати. Я и так нервничаю, ты тут ещё.       — Помочь расслабиться? — с усмешкой предложил Арсений, на что и Игорь и Антон обернулись в его сторону.       — Ну, попробуй.       На это Арсений сделал погромче радио, из которого доносились странные звуки поп музыки, а в частности композиция «Single Ladies (Put a Ring On It) — Beyoncé»       Парень наигранно стал хлопать на моменты хлопков и подпевать, на что Антон периодически поглядывал. Будь его воля он бы и таращился во всю на такое пританцовывающее нечто, но они бы тогда врезались, так и не доехав до леса, поэтому парень просто рассмеялся, не отвлекаясь от дороги. Игорь глянул сначала на одного, затем на другого и усмехнулся, возвращаясь к телефону. Отчётливое ощущение, что он тут лишний, начало его преследовать сразу, как они сели в машину, потому что он чувствовал себя ребёнком странных и немного неадекватных родителей. Звонить Стасу и высказывать что-то уже было поздно, поэтому оставалось просто смириться, стуча ногой в ритм песне.       — Откуда ты текст вообще знаешь? — прикрикнул с искрящимся взглядом Антон, стараясь перекричать музыку.       — Не забывай, что у меня есть младшая сестра! — так же громко ответил парень, и они уже значительно позже сделали тише.       Всю дорогу Арсений нисколько не переживал. В его голове это выглядело, как уже пройденный опыт. Он был на задании, даже участвовал в погоне, поэтому сейчас будет не так сложно и не так страшно, потому что примерно, но понимаешь, чего ожидать. Как только машина затормозила у леса, и Антон заглушил двигатель, то стала немного накатывать паника. Полноценным страхом или настоящей паникой это было сложно назвать, скорее предчувствие опасности и желание уехать. Только вот выходя в задумчивости из машины, все эти чувства были направлены не на него самого, он по-прежнему смиренно принял бы своё ранение или гибель. Его только напрягало, что за ним следили и за него решали сколько ему жить осталось, но не более. Не было страха, испуга, чувства преследования или паники от осознания такого, а просто нечто неприятное, что за него кто-то другой всё решил. Сейчас же, особо не вслушиваясь в то, о чëм разговаривали рядом стоящие парни, боязнь за Антона неожиданно кольнула где-то в груди.       «А что если… если его правда ранят или вовсе убьют? Не то, чтобы я раньше этого не осознавал. Просто… непривычно это прям понимать, чувствовать, что ли. Может, не надо туда идти? Да, так он и не пошёл, побежит в чащу леса вприпрыжку. Почему интересно меня не так волнует возможная собственная смерть или смерть Игоря? Навряд ли неожиданно проснулось человеколюбие.»       — …тому я и оставил его тогда, — послышался голос Игоря, что-то вкрадчиво объясняющий Антону.       — Хорошо, что заменили. Ты молодец тоже, а если бы…       — Я предупредил Стаса, не надо мне тут!       Антон покрутил головой в поисках третьего участника их операции и увидел, что тот всё ещё стоит у машины, задумчиво смотря в глубь леса. Помогая второму следователю надеть новый бронежилет, он наказал ему проверить оружие и рации, настроив на одну частоту, а сам пошёл к напарнику. Положив руки в карманы брюк и замечая резкую смену настроения у того на лице, следователь встал напротив него.       — Боишься идти? — оборачиваясь в сторону зелёной гущи, спокойно уточнил Шастун, собираясь хотя бы издалека узнать причину такого настроя у напарника.       — Нет, — он глянул наконец на человека напротив и серьёзно, но правдиво ответил, хотя изначально и вовсе не собирался такое озвучивать, — Я боюсь, что ты туда пойдешь.       — Я? — он глянул на Игоря, который матерился на рации, а затем подошёл ближе, говоря уже чуть тише, — Арс, что происходит? Скажи, как есть. Можешь тут остаться, если хо…       — Может, ты тут останешься? — с намёком на надежду, спросил Арсений, глядя на немного нахмурившегося напарника.       — Учитывая, что я руковожу операцией, и что я всё это и затеял?       Арсений хмыкнул и посмотрел в сторону, сам не понимая причину такого беспокойства. Рациональная часть, которой он чаще всего и прислушивался, говорила, что он сейчас пугает не только себя, но и Антона перед заданием. Ему не о чем волноваться, потому что он знал куда шёл, а Антон и вовсе следователь, который при нём и пули получал, и дрался, и в целом являлся полицейским, о чëм он неожиданно забыл. А может быть и помнил, только внимания не обращал на риск, с которым тот сталкивался каждый день. Эмоциональная часть же с радостью запихнула бы Шастуна в машину, так же закрыла, и они бы с Игорем вдвоём пошли на поиски этого Бориса. Внутренний конфликт множился и на то, что он с трудом понимает природу такого беспочвенного беспокойства. Понятно, что они с Антоном не просто коллеги, а коллеги с некоторыми привилегиями, но не так уж они и близки, чтобы так переживать за него. Он за людей, особенно с которыми его соединяют сугубо дружеско-интимные отношения, старался не переживать. Из последнего, что было похожего это был перелом руки у Кати. Понятно, что он ей помогал передвигаться, что-то подать, но как таковой эмпатии в её адрес не было. Боялся Арсений всегда только за сестру, потому что знал её характер и потому что ценил, как единственного родного человека в жизни.       Вздохнув и решив навязать себе рациональную часть, он слабо улыбнулся и посмотрел на постепенно начинающего тоже нервничать напарника. Под ногами приятно хрустел снег, шапки деревьев создавали сумрак в лесу и в целом была спокойная, приятная атмосфера. Несмотря на то, что парни приехали днём, в самый разгар светлого дня, в лесу была чуть ли не кромешная тьма.       — Всё нормально. Не бери в голову, — он убрал руки в карманы куртки и собирался пройти к Игорю, но Антон выставил перед ним руку, преграждая тому путь, — Что? Просто случайно запаниковал, не ту волну словил с космосом. Всё в порядке, правда. Мне вот только думается, что мы никого там не найдём, но прогулки по лесу вроде полезны.       — Прекрати. Я же вижу, что…       — Нет, не видишь. Ты ошибаешься, — сказал, как отрезал, поэтому Арсений убрал руку и подошёл к другому следователю, давая всем видом понять, что на эту территорию в своей голове, он не пустит.       Немного отвыкнув от того факта, что Арсений — это синоним к слову «эмоциональные качели», Антон выдохнул и посмотрел вверх. Наверное, вот поэтому ему отец постоянно говорил не строить отношений с коллегами и в целом с женщинами из его отделения. Так-то он послушался, но наполовину. Когда личное мешает профессиональному, появляются вот такие ситуации в виде «Ну, мы теперь никуда не пойдём, пока я не узнаю, что у него случилось». С другой стороны, они друг другу не то, чтобы никто, а скорее просто кто-то. Но в статусе «кто-то» человек не имеет права предъявлять за скрытность или претендовать на сцену выяснения отношений. Занимаясь самонавязыванием, что это не его дело, он решил на время забыть эту ситуацию. Если Арсений сам захочет — потом расскажет. Да и резкая смена настроения в парне ему не понравилась. Тем более, такие ярые просьбы не идти в лес, почти рядом с домом напарника, не могли же возникнуть на пустом месте? Антон начал уже думать, что в этом лесу напарник прячет то, что не должно попасться на глаза конкретно следователю или в целом полиции. Благо его прервал Игорь своим обыденным: «Прикинь, у Арса броник по-другому застёгивается».       «Вот, что значит человека ничего не заботит кроме собственной безопасности. И у меня ведь так когда-то было. Жил-жил, насрать было на всё, а тут… этот появился. Всё, поимка преступника, опасная операция, ответственность за двух человек команды? Пф, вот настроение Арсения! Вот, что важно теперь. Пиздец, Антон. Ты следователь или где?»       — Следователь-следователь, — пробубнил Шастун, ведя внутренний монолог.       — Чего говоришь? — прикрикнул Джабраилов.       — Ничего. Пойдём говорю. Все готовы? — он критически осмотрел парней и со вздоха начал, — Инструктаж вы слышали. Нужно будет разделиться, через два часа здесь же и встречаемся. Ровно через два часа! Опоздание прощается в десять минут, остальное буду расценивать, как объявление ваших поисков по всему лесу. Смотрите под ноги, рации держать всегда при себе, — он внимательно посмотрел на Джабраилова и за один шаг оказался близ него, быстрым движением застегнув кобуру, — Джабр, блять. Кобуру-то застëгивай.       — Мы же в лес. Там-то зачем?       — Затем. Всё, короче. Я пойду прямо, Арс, ты налево, Джабр — направо.       Игорь вздохнул, но бодро кивнул, пожелав двоим удачи. Антон несколько секунд смотрел на напарника, всё ещё не оставляя мысль «И чë у него в голове?», а затем направился на свой участок.       — Шаст, — позвал того Арсений, на что парень с интересом обернулся.       Между ними успело образоваться метра два, и сам Антон не собирался подходить, видимо, внутренне говоря, что у него тоже есть его личная территория, на которую он не хочет кого-то пускать. Тогда помощник сам сделал шаг навстречу, но ближе подходить не стал. Следователь держал в руках пистолет, проверяя заряжен тот или нет, поэтому терпеливо ждал, что же такого хочет сказать Арсений.       Он глянул вниз, на сугробы под ногами и снова на напарника.       — Будь осторожнее пожалуйста.       — Хорошо. Ты тоже, — у Антона зашумела рация, и он скрылся за деревьями.       Парень тоже долго стоять не стал, поэтому поправил бронежилет, достал пистолет и прошёл в свою подконтрольную сторону.       Арсений был в этом лесу, но только летом, поэтому сейчас деревья представляли собой абсолютно что-то чужеродное и незнакомое. Зимняя лесная чаща иногда пугает, а иногда и успокаивает своей тишиной. Из-за сугробов и большого количества снега, звук совсем приглушался и казалось, что парень просто попал в какую-то комнату, слыша свои шаги и дыхание. Каждая задетая ветка, хруст снега под ногой, проскочившая по ветке белка. От каждого шороха он напрягался, не убирая из рук оружие. Его цель была найти хоть какую-то хижину, поэтому Арсений осматривался, идя по краю леса и не спеша заходить внутрь.       Антон самозабвенно шёл по сугробам, беседуя с пилотом вертолёта.       — Никаких построек не видно, как и вас. Скрывает всё лес, а снег ухудшает положение. На девять часов от тебя какой-то странный холм, можешь сходить туда проверить.       — Далеко?       — Метров двести.       — Там Попов ходит, ему сообщи, — он остановился и старался отдышаться, поумерив пыл бега по сугробам, — Хуëвая идея зимой по лесу ходить.       — Хе-хе, твоя же, — усмехнулся летчик.       — Да… Спасибо за напоминание.       На этот раз у его напарника зашипела рация, и лётчик вышел на связь с Арсением, сообщив примерные координаты куда двигаться. Идя уже чуть увереннее, но не ускоряясь, парень последовал совету. Спокойнее всех было Игорю, который был чуть ли не на прогулке. Он взял в руки палку и периодически опираясь на неё, шёл и рассуждал о бренности своей жизни. Затем каким-то образом рассуждения вылились во внутренний монолог касаемо его коллег. У многих в отделении ещё сохранился образ Арсения и Антона, которые друг друга убить готовы. Время от времени, они всё так же занимались словесными перепалками, но теперь больше напоминали приятельские подтрунивания. Он с Зоей-то сразу поладил, девушка просто с каждым днём открывалась всё больше и больше. Из недавнего она искренне расплакалась перед ним, и он её поддержал, выслушав то, как она устала. Мелькнула мысль: «Интересно, а у них так же это проходит или как?».       Осматриваясь по сторонам Антон, всё так же шёл, вытерев сопливый нос перчаткой. Он прислушался к тишине леса, осознавая, насколько стало темно. Сквозь ветки свет пытался пробиться, но не получалось из-за кроны елей, сосен и других деревьев. Ситуацию усложнял и снег. Дыша громко через нос, Антон прогонял мысли о перевале Дятлова, думая, может ли он тут так же замёрзнуть и каково это. Слава занимался поисками людей и рассказывал ему, что очень часто находят замёрзших именно в лесу. Пополнять их ряды не хотелось, поэтому он выдохнул и собирался продолжить путь, пока не увидел припорошенный снегом несколько неестественный бугор. Прошерстив ногами по сугробу, на случай мин, спрятавшись за дерево, Антон медленно двигался по направлению к этому странному холму.       — Андрюх, — шёпотом позвал того парень, в рацию, — Слышишь меня?       — Да, что такое?       — Посмотрите по местоположению где я и скажите нет ли тут чего интересного.       — Видишь что-то?       — Да, холм какой-то.       — Не подходи близко, сейчас посмотрим, — спустя некоторое время и испуг от прыгнувшей с ветки на ветку белки, голос летчика снова отозвался в рации, — Продовольственный склад. Тут продукты на крайний случай хранятся.       — Пойду проверю.       — Шастун! Не вздумай. Увидел, сфотографировал и иди обратно.       — Андрюх, не душни, а? — осторожно переступая через сугробы, раздражённо вздохнул парень, — Конец связи.       — Антох, ты ведь…       — Я сказал конец связи.       — Есть.       Держа в руках пистолет, парень с интересом продвигался к некому складу. Подойдя на достаточное расстояние, он увидел уже очертания железной входной двери, вычищенный снег и недавние человеческие следы от ботинок. Рассматривая их, он услышал звук выстрела, а затем почувствовал сильный толчок в спину. По инерции, его откинуло к земле и следователь отполз к стене, спрятавшись за неё. Глубоко дыша, он был уверен, что неизвестный попал в бронежилет, поэтому ситуация не страшная, а отделается снова только синяками.       — Нехорошо в спину стрелять, — выкрикнул из укрытия парень, сжимая в руках оружие.       — Не мой закон, — так же крикнул высокий голос с противоположной стороны.       Антон быстро выглянул из-за стены, чтобы узнать где неизвестный может находиться и снова чуть не получил пулю. Успев уловить силуэт за третьим деревом от склада, он снова выглянул и выстрелил в это самое дерево.       — Уëбок, а, — прошептал Шастун.       Как только Арсений с Игорем услышали выстрел, то оба напряглись смотря в сторону доносившегося звука. Ближе всех к выстрелам находился напарник следователя, потому что решил углубиться в лес, а вот другой следователь ходил всё вдоль леса.       — У кого выстрел был?.. — донесся неуверенный голос Джабраилова по рации.       Тут на мгновение у Арсения мозг отключился понимая, что стреляли у Антона. Была ещё надежда на то, что тот решил белок попугать, пока не раздались отчетливые звуки перестрелки.       — Антон, у тебя что там происходит? — не без надежды на ответ, поинтересовался Попов, двигаясь по направлению к звуку.       — Я попал на склад, но тут было кое-кем занято, — быстро ответил парень, но Попов немного выдохнул, понимая, что тот хотя бы жив, а значит уже хорошо, — Сюда идите через западную часть и если что за деревья прячьтесь, а то и вас зацепит.       — Ты ранен что ли?       — Нет. Нормально.       Слыша звуки выстрелов раздающихся по всему лесу, Арсению такой ответ вообще не понравился и оставалось только надеяться, что у него всё действительно в порядке. Сжимая в руках без перчаток пистолет, он буквально ощущал как сердце бешено стучит, норовясь, не больше не меньше, выпрыгнуть из груди. Пройдя чуть ли не пару метров, Арсений увидел сидящего напарника, прислонившегося к высокой горе. Тот как только взглянул на него в ответ, то резко махнул рукой, чтобы тот сел. В этот момент, над его головой разлетелись щепки с дерева, куда попала пуля. Глубоко выдохнув и настраиваясь на то, что ему как-то нужно дойти до напарника, из рации послышался голос Антона.       — Арс, ты живой там?       — Да-да, нормально, — прошептал Арсений, прекратив связь и выглядывая из-за дерева.       У него позиция была в разы выгоднее, чем у следователя, потому что он видел неизвестного, видел из чего тот стреляет и за каким деревом скрывается. Благодаря сугробам и склонившимся вниз веткам, Арсений вполне себе мог оставаться незамеченным, пока Антон пытался с неизвестным договориться или застрелить, пока было непонятно. Начиная размышлять, что ему даст тот факт, что он будет сидеть рядом с Антоном, кроме невыгодной позиции, парень пришёл к выводу, что идти всë-таки к нему не стоит.       — Антон, давай Джабра дождёмся, — предложил в рацию Попов.       Ответа не последовало, поэтому парень снова выглянул из своего укрытия, успев немного испугаться, что его проигнорировали. На месте, где раньше сидел Антон уже никого не было. Осмотревшись по сторонам, появилось снова лёгкое чувство паники и в голове посыпались проклятия в сторону напарника. Игоря поблизости тоже не наблюдалось, за деревом всё так же был виден силуэт стрелявшего. Лес затих, и в этот момент Арсений решил на корточках пробраться к складу. Чудом оставшись незамеченным, он обошёл этот склад сзади и врезался в спину напарника, отчего тот упал, так же не очень уверенно стоя на корточках.       — Прости пожалуйста, — кротко улыбнулся Арсений, подавая тому руку и облегчённо выдохнув, что нашёл его, — Ты рацию вообще слышишь?       — Слышу. Не вижу смысла, — отряхнув коленки, тихо пробубнил Антон, — Чтобы что?       — Чтобы он смог отвлечь того, кто там сидит, а ты или я задержали бы. Я вообще тут так только для подстраховки.       — Ты вообще, как сюда попал? — удивился парень, вспоминая где того видел и теперь смотря на него во все глаза.       — Так же, как и ты.       Пока они выясняли отношения и как кому себя вести и какую функцию выполнять, неожиданно раздался выстрел. Антон быстро выглянул и увидел, как Игорь пытается обезвредить нападавшего, попутно уводя пистолет в сторону.       — Зараза, — прошептал парень, вставая и собираясь бежать в их сторону.       — Ну, или импровизация, — вздохнул Арсений, идя следом.       Перед ними предстал человек в чёрной маске с оружием в руках, который вполне себе был неплох в рукопашном бою. Тем не менее, Игорь оказался на земле с вдаль откинутым от него табельным из-за расстёгнутой кобуры. Мужчина, как только оттолкнул следователя, решил бежать куда-то в лес, но Антон направил на него оружие, но вместо выстрела раздался всего лишь щелчок.       — Да твою же мать! — прикрикнул следователь, абсолютно игнорируя адекватность в данной ситуации и кинувшись за неизвестным.       Арсений быстро помог встать Игорю, чувствуя не очень приятные ощущения к мысли, которую всё отделение утверждало, что парень индивидуалист. С одной стороны, проверить ранен или нет твой коллега можно и потом, а то сейчас преступник убежит, а с другой можно было хотя бы на немного продумать план действий, а не единолично кидаться в погоню.       — Арс, он вооружён, а Шаст на него кинулся без заряженного табельного, — быстро и стараясь отдышаться, пояснил следователь, — Давай ты за ним, а я постараюсь обогнуть этого ниндзю.       — Господи, ну что за придурок, — прошептал Арсений, на что рядом идущий усмехнулся.       — Ещё не привык что ли, что у него нет команды, а есть всегда только он один? Я сразу смирился.       Собираясь обдумать это как-нибудь потом, Попов услышал выстрел и ускорил шаг. Видя, что те дерутся, он достал уже своё оружие, выдохнул и выстрелил в сторону ноги неизвестного, боясь попасть в Антона. Судя по звукам скуления и тому, что он упал на колени — попал. Следователь тут же достал наручники и перевернул лежащего на живот, закрутив ему руки за спину.       Часто дыша и чуть пошатываясь, следователь поставил того на ноги, но неизвестный в маске на это лишь засмеялся. Арсений подошёл к ним ближе, не собираясь убирать пистолет, а Игорь тут как тут выбежал из-за дерева.       — Так, ну всё, добегался, — прохрипел парень, снимая с того маску.       Перед ними был неизвестный молодой человек восточной наружности, с разбитой губой и кровью из носа. Все переглянулись, не понимая кого вообще взяли.       — Ну и кто ты? — тяжело дыша, с прищуром спросил Антон, держа того за шиворот куртки.       — Курьер «Чёрной розы», а точнее отвлекающий манёвр.       — Отвлекающий от чего? — уточнил Игорь, упираясь руками в колени и тоже после бега по сугробам, с трудом вбирая в лёгкие воздух.       — От него, — он кивнул головой в сторону Арсения и странно улыбнулся, — Как вы его там обозвали, «Душитель» вроде? Так вот он просто хотел показать, что близкие люди — это уязвимость, и бить он будет не по тебе.       Игорь совсем ничего не понял, а Шастун строго сказал: «Звони сестре», пиная задержанного, чтобы парень шёл в наручниках вперёд. Арсений, ледяными пальцами тыкая по экрану смартфона, нашёл контакт «Сеня», идя сзади всех и проклиная телефонные гудки. Позвонив три раза, он начал значительно переживать, но девушка непринуждённо ответила.       — Да?       — Еб твою мать, — облегчённо прошептал парень, убирая пистолет в кобуру, — Есения, ты почему трубку не берешь?       — Со второго этажа спускалась, а телефон на первом остался. Что случилось?       — Никому не открывай и скажи, чтобы охрана там напряглась… И вообще, почему ты дома, а не на работе?       — Хорошо. Что случилось-то? — нервно отозвалась девушка, игнорируя вопрос про работу.       — Да… Кстати, а Серёга с тобой? — немного тормозя, уточнил парень.       — Нет, уехал куда-то минут двадцать назад.       — Куда?       — Да, откуда я знаю!       — Сень, пожалуйста, скажи куда. Возможно сейчас от этого зависит его жизнь вообще, понимаешь?       — В магазин уехал, — вздохнула девушка.       — Понял. Сиди и не высовывайся никуда, ясно?       — Ага, а ещё чего теб…       — Я не шучу, — строго наказал Арсений, сбросив вызов и звоня Серёже.       Наблюдая за впереди идущими следователями и задержанным, он слушал телефонные гудки в трубке. Благо друг взял с первого раза.       — Серёг, ты где? Как?       — Как вовремя ты позвонил, — нервно усмехнулся парень, отчего Арсений напрягся, — В машине стекло прострелили, а так ничего страшного.       — Ты где сейчас?       — Э-э в машине. Думаю, как бы сесть за руль так, чтобы в голову не прилетело. Не поверишь, вовремя нагнулся за упавшей шоколадкой.       — Я сейчас приеду, скинь адрес, — немного ускорив шаг, сказал Попов.       — Не-не, не надо. Я всё равно домой собирался. Тут вон охранники вышли, так что всё нормально. Я с ними сейчас поговорю, но, Арс… — он глубоко вздохнул, — Какого хуя? Почему, когда ты стал работать в ментовке проблем появилось больше, чем, когда ты закон нарушал?       — Потому что игнорируемые мной проблемы постепенно вскрылись. Если решил домой ехать, то ладно, я потом заеду к тебе. Только поговори со мной, пока не разрешится и я не удостоверюсь, что ты в безопасности.       Арсений не обращал внимания особо на происходившее вокруг него действо, а вот Антон успел уже вызвать машину для задержания преступника. Приехал первый ближайший патруль, Игорь им всё объяснил, погрузил нападавшего в машину и поехал вместе с ним в отделение. Договорились встретиться там же.       Таким образом, пока помощник наворачивал круги вдоль леса, разговаривая по телефону, следователь почти упал на сиденье в машине, не закрыв за собой дверь. У него в голове был какой-то адреналиновый туман постепенно рассеивающийся. Привело это к осознанию боли в определённых частях тела, а особенно справа около рёбер. Он поморщился, расстегнув куртку и прислонил руку к больному горящему месту и ощущал это даже через толстовку. Стало чуть полегче, но получив пару раз во время драки и пулей через бронежилет, всё смешалось в одно состояние — «Мне бы полежать чуть-чуть». Арсений наконец-то «проводил» по телефону Матвиенко и встал напротив напарника, всё ещё думая, как бы друга не застрелили по дороге до дома из-за него.       — Ну, что там? — тихо спросил Антон.       — Есения в порядке, дома сидит. Угрожали Серёге, это мой близкий друг. Стреляли по машине, — со вздохом убирая телефон в карман, рассказал парень и, в конце концов, посмотрел на следователя.       Он был бледный, уставший и немного сонный, но при этом ещё и держался за рёбра левой рукой, расстегнув куртку. Немного нахмурившись он его осмотрел критическим взглядом, игнорируя ссадины на лице, потому что это было обыденностью во время драки.       — Болит всё?       — Да, он отбил видимо что-то, — склонив голову вниз ответил парень, убрав руку от бока.       Первым заметил Арсений, а уж потом и сам следователь. На ладони было большое количество крови. Попов приблизился к тому и постарался проследить сколько тот её потерял, и откуда она вообще взялась. Из-за того, что следователь поверх синей рубашки надел чёрную толстовку, чтобы не мёрзнуть, пятна можно было увидеть только если приглядеться.       — Господи, — он сел на корточки и потянулся к толстовке, но его руку перехватили, — Тебя… он тебя ранил?       — Погоди. Я сам, — Антон тихо застонал и задрал толстовку вверх.       Рубашка была насквозь пропитана кровью, и Арсений успел сделать вывод, что последний выстрел, который он слышал, видимо не прошёл бесследно задев следователя. Сам Антон выглядел удивлённым, держа толстовку и собираясь просто её опустить.       — Дай посмотрю, — строго скомандовал напарник, на что парень возмутился.       — Нет. Я сам. Дай аптечку только.       — Да ты дурак что ли? Убери руки, сам он, — Арсений убрал край толстовки в сторону и посмотрел под рубашку.       У рёбер было видно сильно кровоточащую рану в виде объёмной царапины. По следам можно было увидеть, что пуля прошла по касательной и прочертила по телу, создав что-то наподобие раны от ножа. Арсений рвано выдохнул и быстрым движением взял аптечку с заднего сиденья, пока парень ударился головой о сиденье и смирился с тем, что напарник что-то делает с раной. Он только чувствовал, как что-то горячее стекает по телу вниз и неприятную постепенно появляющуюся боль в области рёбер.       — Ты чё молчал-то? — отрывая бинт, сухо бросил помощник.       — Не почувствовал. Он мне и так в бронежилет попал в спину, потом я пару раз в живот получил во время драки, — Антон устало вздохнул, чуть морщась, и чувствуя, как свежую рану трогают, — Что там?       — Как можно не почувствовать, что тебя пуля задела, — риторически спросил Арсений и посмотрел на бледного следователя, положив тому руки на колени, — Антон, там зашивать надо.       — У нас на вызове медсестра работает, но можешь и до больницы подкинуть.       — Тут ближайшая очень далеко. Давай номер медсестры, руку сюда положи и держи, — он опустил тому рубашку, толстовку и куртку, только сейчас замечая, что всё это продырявлено аналогично следу на теле.       Закрыв дверь, он вытер руки от крови о снег и сел на водительское сиденье. Антон передал тому телефон, и он немного дрожащей рукой нажал «вызов». Оказалось, что сегодня произошёл какой-то массовый теракт и все медсестры в других отделениях полиции.       — Мне-то что делать? — уже начинал нервничать Арсений.       — Ищите человека, который сможет вам зашить ранение. Я могу вам инструкцию дать, там только уверенная рука нужна, иголка и нитки. Судя по фотографии, которую вы отправили, рёбра там не задеты, а только верхний слой кожи с углублением до мышцы. Да, надо зашивать. До больницы не доедете?       Арсений ударился лбом о руль и исподлобья глянул на напарника. Он прикрыл глаза, держа руку, где ему наказал Попов и размеренно дышал.       — Сам.       — Можете мне звонить в случае чего. Препараты есть?       — Для дезинфекции да, для анестезии нет.       — С анестезией уже обращаться к самому раненому, сможет или нет. Инструктаж по шитью нужен, крови не боитесь?       — Если что, я позвоню, — он завёл машину и тронулся с места.       Положив телефон парню на колени, он постепенно набирал скорость, выезжая на асфальтированную дорогу.       — Ну и куда мы?       — Ко мне. Какой-то теракт был, все медсестры там. Больница далеко, а тебя зашивать надо. Без анестезии вытерпишь?       — Думаю да, но нахер нам к тебе тогда? — смотря на водителя, тихо уточнил Антон.       — Я зашью.       — Ты?       — Да. Я бы на твоём месте кровью так не разбрасывался, поэтому помолчи пожалуйста.       Дом Арсения оказался буквально на другой улице, поэтому доехали достаточно быстро. За время дороги Антон находился в полудрёме и вообще слабо соображал, о чём рядом сидящий постоянно говорит и главное с кем. А он тем временем звонил Есении, объяснил кратко ситуацию и попросил убрать на кухне всё со стола. Никогда бы Антон не подумал, что из-за потери крови может быть такое же состояние, как от сигарет. Такой же затуманенный и расслабленный мозг, ощущение отрешённости и в целом как будто у тебя температура. Все звуки, движения, дома за окном, всё это было для него как в банке, как нечто далёкое.       Арсений помог парню выбраться из машины, перевалив вес на себя. Тем временем их встретила девушка, широко раскрыв входную дверь.       — Твою ма-а… — затянула Есения, видя в каком состоянии следователь.       — Ни слова, — прошептал Арсений, обращаясь к сестре, а затем к напарнику, осторожно посадив того на обувницу, — Посиди тут, я сейчас.       Антон приоткрыл глаза, устало глянув на рядом стоящую и сочувственно смотрящую на него Есению. Промелькнула мысль, что и её тоже зачем-то потревожили, поэтому парень кивнул, сказав тихое «Привет».       — Привет. Давай помогу раздеться, — она аккуратно принялась стягивать с него куртку, но вот толстовку и рубашку не рисковала трогать до команды брата.       Затем прибежал Арсений, снова помогая тому встать и уводя на кухню. Есения с интересом и сочувствием смотрела в их сторону. Её отбросило в прошлое, когда брату приходилось несколько раз зашивать ранение отца, потому что вору в больницу нельзя, и объяснять откуда такое глубокое ранение от ножа тоже не представлялось возможным. Парень разрывался между диалогом с Антоном и поиском аптечки. Девушка перестала стоять в стороне и теперь бегала, за чем её посылал Арсений.       — Шаст, не отключайся, слышишь? — выставив на стол маленькую стеклянную бутылочку спирта, мотки ваты, бинтов и различных медицинских тряпок, сказал Арсений, стараясь сохранять самообладание.       — Слышу. Ты хоть… ты хоть шить-то умеешь? — хмыкнул Антон, лёжа на холодном почти мраморном столе.       — У тебя там не страшно, не переживай. Просто крови много потерял, вот что опасно, — дезинфицируя иголку и нитку, продолжил диалог напарник, — Всё ещё не понимаю, почему сразу не сказал.       — Не до этого было.       — Идиот.       В этот момент зашла Есения и робко поинтересовалась «Что-нибудь ещё нужно?», на что Арсений отрицательно покачал головой, и она решила выйти из кухни, дабы им не мешать. Подходя к парню, Арсений глянул сначала на свои руки, а затем на него. У него в глазах не читалось ничего кроме любопытства и усталости, какая бывает обычно у больных.       — Будет больно — сожми край стола. Помогает. Я, конечно, постараюсь, чтобы было терпимо, но ничего не обещаю. Сейчас главное зашить.       — Как скажешь, медсестра, — закрывая глаза, пробубнил Антон.       — Не-не, тебе спать нельзя. Говори, что-нибудь. Я твою толстовку и рубашку принесу в жертву, чтобы не травмировать рану, если ты не возражаешь.       — Делай, что хочешь, — он вздохнул, слыша, как тот ножницами режет толстовку, а затем и рубашку, — Ты знал, что крабовые палочки делают не из крабов?       — Догадывался.       — Представь, как это выглядит. Ты белая рыба, хотя бы минтай и… — он негромко зашипел, когда почувствовал, как игла проникла под кожу, —… и плаваешь себе в океане, в разных морях, с другими рыбами на вечеринки ходишь. Тут тебя ловят и убивают. Ты, как рыба, прожил чудесную жизнь, наполненную горой историй, — Антон сжал действительно удобный для таких целей стол и продолжил, чувствуя, как Арсений стягивает нить, соединяя между собой края раны, — Но после смерти тебя перерабатывают с половиной океана, мешая в ваш общий фарш. Ты превращаешься в бесформенную рыбную массу, претерпеваешь изменения, твой труп не может спокойно жить и…       — Трупы не живут, — сосредоточенно сказал Попов, не отвлекаясь от раны.       — Тем не менее. Из тебя делают ёбаный маленький рулет и даже после смерти ты не минтай даже, а ёбаная крабовая палочка, — щурясь и постепенно привыкая к неприятным ощущениям, тихо произнёс немного даже недовольно парень, — Всю жизнь добиваться какого-то признания, чтобы потом после смерти тебя назвали не тобой, а крабовой палочкой.       — Мне кажется, ты драматизируешь. Есть большое количество рыбаков и… любителей рыбной продукции, которые всем доказывают, что крабовые палочки не «крабовые», — он осторожно вытянул иглу с ниткой, затянув ещё один шов и продолжил рассуждение, — Есть и те, кто знают меня, как настоящую рыбу и помнят, как минтая, а не крабовую палочку.       Антон открыл глаза и задумчиво посмотрел на сосредоточенного Арсения. Он не отвлекался ни на что и просто старался помочь, как может, хотя было видно по заблокированным эмоциям, что дается ему это тяжело.       «Ну да, не каждый день людей зашивать приходится» — усмехнулся Антон, от таких мыслей и снова прикрыл глаза.       — Ты хотел когда-нибудь домашнее животное? Или, может, был кто-то в детстве? — спросил Арсений, замечая, как тот снова планирует уснуть.       — Я и сейчас хочу, но с моим графиком нельзя, — он чуть сощурился и продолжил на тон тише, — Я всю жизнь собаку хотел. А из животных у бабушки был кот. Серый звали.       — Очевидно, по окрасу кличку давали?       — Какой ты умный, не зря в следователи пошёл, — саркастично заметил Антон, на что Арсений прекратил движения и вздохнул.       — Прошу заметить, сейчас именно я зашиваю тебе фонтан крови и держу в руках иголку.       — Угроза сотруднику при исполнении?       — Пока предупреждение, — возвращаясь к ранению, тихо ответил Арсений, — Что там про кота?       — Он огурцы у бабушки жрал. У неё же там насажено всего было: клубника, картошка, м-м, что там ещё было, забыл уже, — вспоминал парень, чувствуя действительно, как отвлёкся от болезненных ощущений, — Ягод много было и вот огурцы. Она меня посылала утром собрать огурцов на салат, а там только жопки обгрызенные. Я ей говорю: «Ба, там нет огурцов, может кроты съели», она рассмеялась говорит: «А, так это Серый их ест». Пытались отучить, он на мышей потом переключился, на порог трупы в ряд выкладывал.       — Крутой кот у вас был.       — У бабушки. У нас-то животных никогда не было. Хотя нет, вру, был попугай. Мама купила. Мы уехали как-то куда-то и забыли форточку закрыть. Замёрз, короче.       — Поэтому у вас и не было животных, — вздохнул Арсений, делая последний стежок и облегченно выдыхая.       — А у тебя? — глянув на напарника, уточнил следователь.       — Не помню, прикинь, — как-то грустно хмыкнул Попов, смотря на свои немного подрагивающие руки и на следы крови на них, — Надо… надо у Есении спросить. Как узнаю, обязательно расскажу. Давай помогу встать.       Он быстро обошёл стол, направляясь к раковине. Смыл всё, что сбивало с холодного рассудка и помог парню сесть, а затем и спуститься, придерживая за плечо. Осторожно и медленно идя до комнаты для гостей, Антон сказал, что сам в состоянии сесть, а затем лёг на спину, блаженно выдохнув. С полуприкрытыми глазами, парень наблюдал за рядом стоящим, который нервно осматривался.       — Если что понадобится — напиши или позвони. Кричать будешь — только силы потратишь. Ванна и туалет, если что у тебя тут есть, я сейчас что-нибудь из вещей своих посмотрю тебе, а то твоими толстовкой и рубашкой пришлось пожертвовать.       — Я немного у тебя тут отлежусь и поедем обратно в квартиру, — вздохнул Антон.       — Это уже как врач скажет. Я сейчас приду. Ещё раз — если что — звони. Понял?       — Да иди уже.       Прикрыв за собой дверь, он врезался в сестру под её возмущённое «Эй!» Арсений поддел её за локоть и отвёл подальше от гостевой комнаты.       — Ты чего тут ходишь?       — Может, я не к тебе, вообще, — оттолкнув брата, проговорила девушка.       — Нечего тебе у Антона делать. Чего тебе надо тут?       — Никогда бы не подумала, что ты такой собственник, — усмехнулась Есения, скрестив руки на груди и облокотившись на перила лестницы, ведущей на второй этаж.       — Что ты хочешь? — устало, но с лёгкой улыбкой на лице, повторил свой вопрос Арсений.       — Как он?       — Нормально. Там не глубокая рана была, скажем так, — он стал подниматься на второй этаж, чувствуя, как за ним идёт сестра, с желанием утолить своё любопытство.       — Почему тогда просто в больницу не отвёз?       — Потому что он потерял много крови, — монотонно объяснял парень, заходя в свою комнату, — Больница далеко, ты и сама знаешь. Не зашил бы — кто знает, что бы было. А мне бы, желательно, с ним живым ездить.       — Только ездить? — облокачиваясь на дверной проём с неким подтекстом и немного приподнятой бровью, спросила девушка.       — Я не понимаю о чём ты и к чему такая загадочная интонация.       — Да, брось. Очевидно, что вы не просто напарники. Я ещё в прошлый ваш приезд заметила, что…       — Во-первых, это тебя не касается, а во-вторых, — он выбрал самую большую футболку в своём гардеробе и подошёл к сестре, разворачивая её за плечи, чтобы та вышла из его комнаты, — Не лезь в мою личную жизнь.       — Ага! Значит он в неё входит, — поворачиваясь и чуть не врезаясь в брата, улыбаясь, «подловила» девушка.       — Никто никуда не входит, это просто тебе очередное напоминание, — усмехнулся парень, обходя сестру и спускаясь на первый этаж, — Ты никуда только не уходи, никому дверь не открывай. Можешь заказать что-нибудь. Потому что, думается мне, он просто уснёт, а потом есть пойдёт и снова спать. Весёлый день был.       — Кстати, что случилось-то? Я по телефону слабо поняла.       — В лесу была мини перестрелка, а Антон по своей дурости побежал за преступником один. Вот и получил, — останавливаясь снова напротив гостевой комнаты, вкрадчиво произнёс Арсений, — Из какого-то остатка уважения к своему брату, умоляю, пожалуйста, Есения, не ввязывайся ни в какую херню сейчас. За этим всем стоят действительно опасные люди, поэтому и прошу. Не воспринимай мои предостережения, как пустой звук, ладно? А, да и в комнату не входи. Ляпнешь ещë чего-нибудь.       — Ладно, воркуйте, — получив в ответ укоризненный взгляд, перед ней закрылась дверь, и она улыбнулась.       Обычно, если вдруг Арсений кого-то и приводил домой, то он от них дистанцировался. Для Есении это было забавным экспериментом и наблюдением, потому что начала различать кого брат приводит, как партнёра, а кого как друга или подругу без чего-то большего. С первым типом он старался взаимодействовать по минимуму. Видимо, пересекаясь только на ночь. Со вторым типом людей он общался постоянно, чувствовал себя расслабленно, а Есению вполне спокойно подпускал к таким людям. Например, таким изначально был Серёжа. Ему разрешалось всё, даже то, что запрещалось самой Есении. При их первом знакомстве у неё даже и мысли не возникло, что этот человек может быть кем-то больше, чем просто другом. По ним видно, что они просто друзья. Выслушав теорию от сестры, что по Арсению легко можно определить кем ему приходится человек, которого он привёл, он это начал отрицать, и говорить, что она сама себе всё надумывает. То ли интуиция, то ли наблюдательность, но это чувство никогда не давало сбой.       Сейчас, с момента их знакомства с Антоном, у неё и вовсе вырисовывалось нечто странное. С одной стороны, Арсений так же, как и в первом типе знакомых, отводит Есению куда подальше от таких людей, но общается и взаимодействует сам, как при втором типе. Она замечала, как у брата менялась интонация, когда он говорил о напарнике. Что ей больше всего нравилось, так это то, что она смогла уловить перемену Арсения по отношению к напарнику до того, как он к нему переехал и после. Всё это представляло собой интереснейший объект для наблюдений. Желание поговорить наедине с Антоном росло в геометрической прогрессии.       Но общался с ним наедине сейчас Арсений, помогая с перевязкой. Сидя на кровати, он туго затягивал бинт, предвкушая как Антон, наверняка, будет ворочаться и повязка слетит. Там и до того, чтобы швы разошлись недалеко, поэтому он помогал с перевязкой. Усложнялось это ещё и тем, что Антону самому сложно себе перевязку делать, потому что и руки не гнулись и тянуться было больно. Справедливости ради, у него всё тело болело. Полежав немного, следователь понял, что точно никуда не сможет сейчас поехать. Он готов и тут в комнате тихонько полежать, не мешая жителям дома, лишь бы в квартиру не ехать.       Наблюдая за сосредоточенно завязывающим бинт парнем, он усмехнулся.       — Что?       — Ты смешной.       — В контексте, что я забавный, или что я посмешище? — хмыкнул Арсений, потянувшись к тумбочке за ножницами.       — Ты правда думаешь, что я могу назвать тебя посмешищем? — удивился парень, надевая после перевязки предложенную Арсением футболку.       До этого, стоя на коленях на кровати, помощник выдохнул и сел уже более расслабленно. Это скопировал и раненый, сев напротив. Несмотря на то, что кровать была двуспальной, понятие о расстоянии постоянно игнорировалось. Арсений устало провёл рукой по волосам, чем немного образовал лохматость на голове. Антон пригладил непослушные волосы и мягко почти шёпотом сказал: «Спасибо».       — За что на этот раз? — подпирая рукой голову, улыбаясь спросил Попов, чувствуя, как тот поглаживает его по голове периодически, путаясь в них пятернëй, создавая расслабляющий и массажный эффект.       — Почему я должен напоминать тебе, что ты час назад мне рану зашил?       — Я бы вот хотел это забыть.       — Тогда за нас двоих буду помнить я. Отдавай свои воспоминания, — выставив руку как под монеты, усмехнулся Антон.       Арсению не понравилось, что рука парня из его волос пропала, поэтому он уткнулся тому в плечо, ответив тихое «Забирай сам». Смеяться сильно нельзя было, да и сил не было, поэтому Антон лишь хмыкнул, продолжая хаотично блуждать рукой в чёрных волосах.       — Почему пускать не хотел перед операцией?       — Я… не знаю, — на удивление, честно признался парень, прикрыв глаза и вспоминая, что чувствовал в тот момент, смотря на лесную чащу, — Просто испугался, может.       — За меня? — удивился молодой человек, убирая руку и смотря тому в глаза.       Так хотелось остановить момент. Забыть, что один ранен, другому и вовсе надо ехать то к Стасу докладывать, то у Игоря узнать, что там, то за Серёжей проследить. Совсем чуть-чуть, ещё бы немного растянуть мгновение, когда ему ни о чëм не надо думать. Просто бы век с этим парнем сидел в темноте и молчал, или говорил о всякой ерунде или крабовых палочках, или ел, спал, да что угодно. Антон для него стал источником странного спокойного состояния, которого раньше не было. Постоянно где-то бегая, чего-то добиваясь и скрываясь, сейчас он не чувствовал себя обороняющимся или нападающим. Одним словом, готовым ко всему. С ним он был готов только лежать или сидеть, а остальное пусть мимо само как-то проходит.       У Арсения, последнее время, возникали мысли, что Антон для него стал, как его прошлые недоотношения, только вот многие факты не сходились. В отношениях он всегда выбирал себе роль влюбленного, играл в какой-то степени на публику в виде одного человека. От глубоких тем рад отшутиться, на ужин позвать со стороны издёвки и обязательства: «Тебе же это надо? Вот, пойдём, будем походить на влюблённую парочку». С Антоном как их знакомство началось странно, так и продолжается ещё страннее. Если бы его попросили показать, как он себя ведёт с сестрой, с коллегами по работе, с сексуальными партнёрами, с Серёжей это всё были бы разные люди и образы, в которые он умеет перевоплощаться. Он смог бы их с лёгкостью повторить, а вот если бы ему сказали: «А теперь покажите, как вы ведëте себя рядом с Антоном?», то его бы это ввергло в ступор и замешательство. «В смысле как веду себя? Не знаю, ничего конкретного и особенного нет, вроде. Просто существую без особенностей каких-то». Значит ли это, что он вот такой вот настоящий? Когда ему спокойно, он ничего не добивается не бегает, а просто существует и рад разделить это существование с ним. Периодически прогоняя вопрос в голове: «Неужели это нормально?.. Такое состояние, это же полное отсутствие инстинкта самосохранения», он не мог найти на него ответа, да и не знал к кому обращаться за ним.       Времени задать себе вопрос за кого Арсений тогда действительно распереживался, не было, потому что события сменяли друг друга с космической скоростью. Он об этом обязательно подумает, но как-нибудь потом. За такими размышлениями, он вздохнул, встал с кровати и кашлянул.       — Мне уехать надо будет сейчас. Если что, Есения дома, можешь ей звонить. Я номер дам.       — Всë-таки дашь номер сестры? — ложась с кряхтением обратно на кровать, усмехнулся Антон, снова несколько недовольно, что Арсений чего-то не договаривает.       — Да. Сама судьба вам благоволит. Вернусь… Не знаю когда, может ночью, — потирая глаза, устало озвучил Арсений, — Если есть захочешь, то тоже к Сене. Она может и противная иногда, но голодающим не оставит. Если рана начнёт кровоточить — позвони мне, приеду. Если…       — Ой, Арсений Сергеевич, как вы надоели со своим инструктажем, — подминая под голову подушку, издевательски озвучил парень, напоминая, как они вдвоём с Игорем отказывались слушать его правила перед операцией, — Мы же с вами не в детском лагере, чтобы так всё проговаривать.       — Бе-бе-бе, — перековеркал Арсений уже не в силах как-либо возражать.       — Очень по-взрослому, — рассмеялся на такую выходку следователь и зашипел от боли, положив руку на бок, — Всё, едь куда тебе там надо было, а то швы разойдутся.       Снова выходя из комнаты и прикрывая за собой дверь, на этот раз он увидел сестру на ступеньках на лестнице с телефоном в руках. Она расслабленно что-то листала, судя по движениям, ленту какой-то социальной сети. Арсений облокотился на перила напротив неë и молча смотрел на сестру.       — Что тебе нужно? — не отвлекаясь от телефона, спросила девушка.       — Может просто решил поностальгировать и погонять мысли в голове из серии «Да-а, как она выросла» и завис?       — Не-а. Тебе от меня что-то нужно. Ситуация не та, — она вздохнула и спрятала телефон, убрав выпавшие из пучка волос чёрные пряди, — Повторюсь: что?       — Присмотри за Антоном, пока меня не будет, пожалуйста.       — А ты куда? — непонимающе спросила девушка.       — К Серёге надо заехать и в отделение. У нас же есть тут хоть какая-то еда? Если нет, то я могу заказать.       — Едь, найду что-нибудь.       — Спасибо, Сень, — он потрепал её по голове, отчего та возмутилась, как и обычно реагировала на каждую такую выходку брата, и пошёл надевать куртку.       Затем у парня последовали «хождения по мукам» сначала по отделению, а потом и к Серёже. В отделении он встретился с тем, кто в них стрелял, посмотрел на допрос проводимый снова Игорем, занёс бумаги туда-сюда и, в целом, жизнь неожиданно напомнила ему, что он «помощник». Стас за произошедшее с Антоном не похвалил, конечно, но позвонил медсестре, настоятельно попросил её приехать и проверить состояние раненого следователя, чтобы выделить ему официальный больничный. Арсений намекнул начальнику, что ранение в неудобном расположении и дня три нужно будет менять повязку, поэтому он получил просто отгул в виде трёх дней.       У Антона события развивались менее интересно. Он спал, стараясь не переворачиваться на больной бок. Спустя часа четыре или пять, парень окончательно проснулся с диким желанием попить воды. Держась за ребро, Антон почувствовал, как со временем боль усилилась, но кровотечения не было. Ноющая, протяжная боль и признак чего-то чужеродного на коже. Всё это заставляло глубоко вдохнуть и встать, опираясь на прикроватную тумбочку. Звонить Есении он не собирался, конечно, он бы её сам стал по дому искать, несмотря на боль. Держась за ручку двери, Антон медленно открыл её и вышел из комнаты. На него с интересом уставилась Есения, сидящая на ступеньках с книгой. Она резко подскочила и направилась к парню.       — Ты чего встал-то? Я бы подошла сама или Арс номер мой не дал? — беря того под руку, недовольно озвучила девушка.       — Я же пулю получил не в ногу, ходить могу, — улыбнулся Шастун, осторожно отстраняя её, не желая нагружать своим весом. Одно дело всë-таки Арсений, а другое — хрупкая маленькая Есения.       — Ну, уж нет. Ты куда собрался-то?       — Вода, я полагаю, на кухне?       — Давай принесу, сядь на ступеньки, если так уж в комнате надоело, — она помогла ему сесть и скрылась за стенкой.       Антон в принципе заботу от других принимал с неохотой и стеснением, а тут ещё и сестра Арсения. Напрягать девушку хотелось меньше всего, потому что она в это попала абсолютно случайно, и то только потому что сестра человека с шилом в одном месте и выбирающим опасную профессию. Получив заветный стакан с водой, она облокотилась на перила и с интересом рассматривала Антона, стараясь тут же уловить признаки какой-то особой связи его и её брата. Личная жизнь брата интересовала еë сугубо со стороны любопытства, потому что она знала характер Арсения и каждый раз задавалась вопросом: «Кто же тебя сможет вытерпеть вообще?..» Когда девушка увидела первую партнёршу Арсения, то представляла её в роли этого человека. Затем чем больше людей она видела, тем меньше стала задаваться таким вопросом, понимая, что все они какие-то непостоянные. А вот Антон был каким-то другим и пока ни с кем и не мог сравниваться, кто был до.       — Извини, что Арс так напряг тебя, — держа в руках полупустую кружку с водой, произнёс Шастун, — Ты же вообще тут ни при чëм, а тут я.       — Не бери в голову. Ты мне нравишься пока больше всех, кого он приводил, — девушка усмехнулась, а парень после такого подавился и пару раз кашлянул, держась за правый бок.       — Э-э, спасибо, наверное, — спустя паузу и прокручивание стакана, он тоже решил воспользоваться моментом разговора с сестрой напарника, — Много кого приводил?       — Ну-у, не то чтобы, — задумалась девушка, подперев щëку рукой, — Он скорее водил одних и тех же часто, но… как бы это сказать, на ночь только. Навряд ли, в шашки играли, но я туда уже не лезу.       — Понятно, — хмыкнул Антон, разглядывая кружку.       — Пьяные парни были, но вот раненых пока не приводил, — усмехнулась Есения, наблюдая за, как ей показалось, немного расстроившимся напарником.       — Значит, ты знаешь, что он…       — Любвеобильный? Да. Я долго не понимала, как это вообще происходит, а потом привыкла. Я-то просто только по парням. Пыталась как-то поставить себя на место Арсения и посмотреть на девушек под другим углом, но не моё.       — Ну, зная в каких реалиях мы живём, это даже хорошо.       — А ты? — с интересом в глазах, спросила девушка, на что получила немного удивлённый ответный взгляд.       — Э-э, — смотря в сторону и чуть приподняв брови, затянул Антон, — Ну, у меня никого нет.       — Да не, я про ориентацию. Гей?       — Какая ты… прямолинейная, — нервно усмехнулся парень и задумчиво ответил, — Скорее нет, чем да.       — Ты у Арса что ли научился? — засмеялась девушка, — Это тебе не школьная анкета с вопросами про наркотики и психологические травмы. Бисексуал значит?       — Тебе Арс случайно не звонил? — отвлек её от вопросов ориентации сидящий.       — Нет. Написал только, что часа через два будет.       — Когда написал?       — Три часа назад, — хмыкнула девушка, забирая кружку у парня из рук, — Есть хочешь?       — Нет, спасибо, — задумчиво отозвался Антон, собираясь встать и держась на перила, еле поднялся.       — Ты давно следователь? — неожиданно спросила Есения, уже опираясь на дверной проëм и вытирая руки о бумажное полотенце, отчего Антон немного дёрнулся.       — Конкретно в профессии следователя по важным делам — нет, а так в полиции уже, наверное, года два-три. Не считая практики в институте.       — Быстро ты двигаешься по карьерной лестнице. Связи или сам?       Следователь вспомнил, что говорил ему когда-то давно Арсений, что он для его сестры просто Антон.       «Я-то для неё обычный странный напарник, после встречи с которым Арс приходил побитый и уставший. Наверняка, ещё и рассказывал какие-нибудь пугающие истории. Ей и так сложно сопоставить с тем, что видит, а тут я ещё про отца. Не, я для неё просто Антон, но никак не Шастун, а значит и отец у меня другой. Бля-я, то ли просто умолчать, то ли просто фамилию не говорить. Хотя она не дура, догадаться может.»       Врать Антон не умел и редко использовал этот навык, поэтому решил просто умолчать, но сказать, как есть.       — Сначала связи, потом сам. Сейчас точно сам, а то, что было раньше… было раньше, не считается. А ты чем занимаешься? У вас вроде юридическая компания была.       — Она и есть. Я там работаю. Сегодня просто тараканов травили в подвале, а у нас офис на первом этаже, поэтому яд к нам мог попасть. Так-то я всегда там.       — И нравится?       — Да, — кивнула Есения, смотря на салфетку в руках.       — Это хорошо, — Антон развернулся, направляясь снова в комнату.       Держась за перила, он осторожно спускался, чувствуя боль в каждом движении. Из-за неустойчивого положения и порожка лестницы, он чуть не упал. Дверь открылась и получилось, что он немного врезался в спину Арсения.       — Осторожнее, — удерживая того за здоровый бок талии, быстро среагировал пришедший.       — Ëб твою за ногу, ты холодный какой, — отлетел от того Антон, почувствовав снег, который тот принёс на куртке.       — Чего летаешь? — оптимистично и в разы живее, чем был до этого, отозвался Арсений, снимая куртку и вешая её на крючок, — Есения, ты его запугала?       — Старалась, но он не поддается, — став свидетельницей подобного, тихо усмехнулась девушка.       — Надеюсь сильно с вопросами не надоедала, а то она может. А ты стоишь — уже хорошо, — заметил Арсений, улыбнувшись и проходя на кухню, чтобы помыть руки после улицы и мест, где ему довелось побывать.       Антон проводил его странным взглядом и слабо улыбнулся, держась за перила. У него случилось дежавю. Несколько дней назад Арсений казался внутри мёртвым и готовым только к тому, чтобы лежать. Всего через какие-то пару дней он как ни в чем не бывало пришёл в отделение. Шутил, смеялся и был вроде как обычным Арсением, которого Антон видел раньше.       Какие-то несколько часов назад, он уставший лежал у него на плече и признавался в том, что искренне испугался, но так и непонятно за кого. А сейчас зашёл всë тот же Арсений. Тот же, который шутит, немного флиртует, иногда шуточно заигрывает и в целом напоминает самого лёгкого человека в мире. Ещё в начале их знакомства, следователю внутреннее ощущение подсказывало, что за этим парнем прячутся такие глубокие воды, в которые он мало кого пускает. Только вот раньше чувство неприязни, ненависти и злобы мешало это увидеть.       «Ненависть, с ума сойти, как я мог его ненавидеть? Он же… Он же такой же разбитый, травмированный человек, как и я сам. Ему тоже нужна опора, вера во что-то, человек рядом, которому он сможет показать свою слабость. Интересно, позволишь ли ты мне таким стать для тебя? Навряд ли, ты мне всю свою боль показываешь.»       Антон вернулся в реальность, когда к нему подошла причина его мыслей. Парень жевал бутерброд и протянул один ему.       — Есения сказала, ты ничего не ел. Может бутерброд хотя бы? Он не отравленный, — затем он критически осмотрел бутерброд и задумчиво добавил, — По крайней мере, осознанно его никто не отравлял.       Искренне рассмеявшись и облокотившись тому на плечо, Антон зашипел от боли в боку, но всё равно продолжил улыбаться. Арсений опасливо его осмотрел, переживая за то, чтобы швы не разошлись. Когда парень выпрямился, он посмотрел на него самым искрящимся взглядом на свете, отчего Арсений немного даже дыхание задержал. Быстро убирая такое наваждение, Антон слабо ударил того по плечу и отошёл в сторону.       — Я правда не хочу, спасибо. Пойду полежу немного. Потом расскажешь, что там в отделе творится, — прихрамывая, Шастун скрылся за дверью.       — Да-а, и как вы нашли друг друга, — послышался мечтательный голос Есении сзади.       Арсений закатил глаза и повернулся к сестре. Она подняла руки в сдающемся жесте и скрылась на кухню. Парень иногда и сам задавался таким вопросом, только он-то ещё и знал, что это Шастун. Для сестры это был просто напарник Антон, без предыстории, а вот он знал многое и успел прочувствовать всë, что можно по отношению к нему. Сейчас парень неожиданно стал для него человеком, которому не просто можно доверять, а хочется открыться именно ему. Только вот он даже ничего для этого и не делал. Многие, кто хотели сблизиться с Поповым, начинали расспрашивать про прошлое, лезли к нему в душу и многое другое, на что он никогда не вёлся. Но вот появился Антон, у которого во взгляде изредка читается любопытство, и он готов ему всë рассказать, зная, что поймут и не высмеют.       Спустя некоторое время и уговоры со стороны Арсения, они с сестрой сели есть одни, потому что их раненый гость на уговоры не поддался. Девушка рассказала, что у них на работе травят тараканов, что у неё интернет на работе вырубило, и они весь день не работали и о многих других рабочих байках. Ей было приятно, что брат наконец-то её слушает и его никто не отвлекает, а то всё бегает куда-то, общается с кем-то, а времени так поговорить почти и нет. Особенно с этой его новой работой.       — Что там у Серёжи? — мимолетно спросила девушка, как будто бы еë это вовсе не волновало.       — Ничего интересного, — отпивая уже чай и наблюдая за пустыми тарелками на столе, пожал плечами Арсений, — В лобовое стекло выстрелили, чудом жив остался, а так ничего.       — Что?.. — удивилась и ужаснулась вместо с тем Есения.       — Пока мы втроём по лесу бегали за дебилом каким-то, Серёгу то ли убить хотели, то ли так угрожали, я так и не понял.       — Ты так спокойно об этом говоришь, — нервно прокручивала кружку девушка.       — Потому что мы с ним это уже обсудили. Все живы, всё нормально, никто не пострадал, — спустя паузу и долгий задумчивый взгляд, Арсений с интересом посмотрел на сестру, — Переживаешь?       — Делать мне больше нечего, просто он же твой друг, а выглядит как будто тебе плевать.       — Всем бы так плевать было, — недовольно пробубнил парень.       — Ладно-ладно, не дуйся, — забирая тарелки и толкнув того плечом, сказала девушка перед тем как выйти из комнаты, — Ты мне вот, что лучше скажи. Тебя не напрягает, что у нас полицейский в доме?       Арсений сначала нахмурился и непонимающе проморгался, а потом понял, что она говорит про Антона. Его бы действительно раньше такое, как минимум, испугало или напрягло, но сейчас он больно уж равнодушно отнесся к этому.       — Вообще-то два полицейских, — улыбнулся парень, когда Есения снова вернулась в гостиную.       — Ты точно ненормальный.       Второй раз за день парень находился на одном месте и мог подумать и проанализировать произошедшее. Чего он испугался? Единственное, что он понял это то, что страх был странный, не резкий, не неожиданный, а липкий и зарождающийся где-то внутри долгое время. Как будто парню сказали о том, что поезд, в котором он едет, может сойти с рельс, а может и нет. С одной стороны, «Ну, вероятность такого исхода всегда есть», а с другой этот самый липкий неприятный страх.       Сложно признать, что он испугался за Антона, поэтому он сослался на интуицию, потому что их выход-то действительно в итоге плохо кончился. Доли секунды тогда в машине и он замер. Во время шитья по живому без какого-либо анестетика и тем более зашивая не кого-то там с улицы, а Антона, парень, буквально, почувствовал, как пришлось отключить эмоции и просто зашивать. Кровь на руках периодически всё ещё мерещилась, хотя и медицинскую иглу с ниткой он брал в руки не первый раз. Он готов был занимать позицию стояния рядом и моральной поддержки, но никак не самостоятельную помощь. Ответственность, а, тем более, и за жизнь Антона, давила на плечи при каждом стежке.       — Ты чего? — замечая задумчивое состояние брата, с интересом спросила Есения.       — Ничего. Пойду ему хоть чай отнесу.       Как только было понятно, что парень больше не вернется, девушка решила позвонить Серёже, потому что успела перепугаться за него.       Сев на диван и покусывая нижнюю губу, она слушала гудки в трубке и надеялась, что тот ответит хоть было уже и достаточно поздно.       — Каки-ие люди! — послышался радостно-удивлëнный голос Серёжи после долгих гудков, — Привет.       — Привет, — мягко улыбнулась девушка, негромко выдохнув, — Думаю, дай узнаю, не грохнули ли. Вроде жив.       — Надеялась, что уже наконец отстану? Понятно всё с тобой, — саркастично ответил парень, с чего сам же рассмеялся.       — Да, не то чтобы… — несколько смутилась девушка, смотря на ковёр под ногами, — Просто узнать, как ты.       — Нормально. Лобовое придётся заменить только и всё. Ничего серьёзного… Спасибо, что интересуешься.       — Да, я просто подумала, что тебя убить могли, поэтому… так.       — Как?       — Ну, так, — вздохнула Есения, подойдя к окну.       — Неужели не всё равно?       — Конечно, не всё равно, дурак что ли? Убили бы тебя, и что делали? Арс, тем более. Человек вон вообще без друзей, ему бы…       — А ты? — серьёзно уточнил Матвиенко, — Ты бы как отнеслась?       Девушка замолчала и задумалась. Перед окнами были видны тёмные силуэты деревьев, сугробы снега и где-то далеко забор. Держа телефон у уха, она задумчиво и несколько не без стеснения стала покусывать ноготь на мизинце, сама не понимая, почему такая реакция. Она вздохнула, прикрыла глаза и улыбнулась, придя к простой, но такой успокаивающей мысли: «Жив».       — Не могу сказать, что не пережила бы, но сильно расстроилась точно. Ты стал чем-то вроде части семьи, не только для Арса, но и… для меня, наверное.       Собеседник тихо хмыкнул и, судя по звукам, сел на скрипучий стул.       — Не переживай, Сень. Всё в порядке. Мне нельзя умирать, а то ты расстроишься, — девушка усмехнулась, прислонившись затылком к стенке.       — Хочешь, приеду?       — Тебя Арс убьёт сам, если не кто-то другой, пока ехать будешь. Лучше я завтра сам. Ближе к вечеру. Береги себя.       — Постараюсь, а то кое-какой парень расстроится, если я умру, а мне нельзя, — перековеркала его девушка, на что Серёжа рассмеялся и сбросил вызов.       Зайдя в комнату, Арсений тихо прикрыл за собой дверь, замечая, что парень лежит с закрытыми глазами и хотел просто поставить чашку на тумбочку, а следом выйти и дать ему выспаться. Он неожиданно приоткрыл глаза, и напарник уже громче поставил чашку, чем планировал.       — Думал, спишь.       — Хотелось бы, — снова прикрыв глаза, вздохнул парень.       — Что мешает?       — Скажешь, что ною.       — Не скажу, — убирая руки в карманы, несколько деловито ответил Арсений.       — Мне так больно, — прошептал следователь, уткнувшись лицом в подушку и немного сжавшись, — Как будто органы сейчас выпадут.       — Покажи, — он присел рядом на кровать и осторожно задрал тому футболку.       Рана не кровоточила, поэтому это были сугубо последствия неприятного ранения и такой побочный эффект. Если бы пуля прошла насквозь или застряла, был бы совсем другой опыт подобного, а тут ноющая, нестерпимая и противная рана. Можно было бы сопоставить с ощущениями, когда режешься ножом, а когда бумагой. Казалось бы, ножом и крови больше, и рана серьёзнее, но порез бумагой болит совсем по-другому. Вот и сейчас так же было.       Он задумчиво вздохнул и быстро вышел из комнаты. Спустя несколько секунд Антон почувствовал, как снова прогнулась кровать под весом пришедшего, и глянул на него. В руках у напарника была ампула и шприц.       — Что ты собираешься делать?       — Я заехал в аптеку. Надеялся, что анестетик не понадобится, но… — монотонно пробубнил парень, вбирая в шприц жидкость, — Короче, задирай футболку.       — Я не хочу, — снова уткнувшись в подушку, ответил Антон.       — Шаст, прекрати капризничать. Потом легче станет.       — Я боюсь уколов, — невнятно пробубнил пострадавший.       Арсений стоящий до этого на коленях, сел и улыбнулся, наблюдая за такой сценой. Образ крутого следователя, которому труда не составит кого-то побить, ногу прострелить или к стенке прижать, совсем не совпадал с образом Антона вне профессии. Он иногда казался гармоничным в своей профессии следователя, а иногда и возникали мысли, что полиция точно не для такой личности с тонкой душевной организацией. Убирая иглу в сторону, Арсений провёл тому рукой по волосам, стараясь привлечь внимание.       — Я бы пообещал, что будет не больно, но не хочу врать. Ранение в области рёбер, а там татуировки-то люди боятся бить. Но, Антон, станет легче же. Это факт.       — Ага, потерпеть, чтобы потом стало легче? Знаю, нерабочая схема. Само переболит, иди. Ты тоже за день натерпелся.       — Само переболит не относится к категории «перетерпеть, чтобы потом стало легче»? — приподняв бровь, многозначительно уточнил Арсений.       — Какой ты душный, Господи, — вздохнул Антон, осторожно переворачиваясь на спину, — Не уйдёшь, пока не сделаешь?       — Не уйду. Тебе же легче будет. Просто… не смотри на иголку. Вон в окно смотри.       — Это немного не так работает, — устало усмехнулся следователь, стараясь сесть.       — Не-не, можешь лежать. Только не дëргайся и расслабься.       — Расслабиться, пока ты надо мной со шприцом в руке стоишь? — всё равно садясь и морщась, задал риторический вопрос Шастун.       — Да, забудь ты, что я со шприцом. Просто…       — Даже интересно, что ты придумаешь.       — Иди в жопу, — усмехнулся Арсений и осторожно принялся вводить анестетик, пока Антон сжимал край одеяла и смотрел действительно в окно, — Нам как-то в школе делали прививку от кори. Понятно дело, кто первым пошёл, тот потом и рассказывает, что в этом медкабинете творится. Я всегда ходил первым не потому что пиздец смелый, а чтобы потом выйти, больным прикинуться, говорил что-то вроде «Ой-ай, как больно, руку чуть не отпилили, представляете?!».       — Вот ты уёбок, конечно, — хмыкнул парень, чуть отвлекаясь от почти незначительной боли, поэтому немного расслабился, — Был.       — Исправился, потому что у меня шприц в руке, да? — усмехнулся Попов.       — Не-ет, — саркастично протянул Антон, на что «врач» стал вводить новокаин быстрее, а говорящий тут же поправился, — Ладно-ладно. Гениальный наебаторский план, молодец... Манипулятор.       — Всё ещё считаю его действительно гениальным. Не очень нравственно-правильным, конечно, там одноклассница после такого красочного рассказа в обморок упала, но пацанов было весело пугать.       Медленно вводя анестетик, чтобы тому не было больно, он глянул на действительно успокоившегося парня и хмыкнул. Сидели молча, а в комнате было непривычно тихо, потому что не было слышно ни машин, ни часов, ни дребезжащего холодильника, ни периодически капающего крана, а просто тишина и тихое дыхание.       Осторожно вынимая иглу, он потянулся за ватой и перекисью, потому что увидел каплю крови. Оборачиваясь обратно к пострадавшему, он немного удивился, когда Антон, чуть наклоняясь вперёд, его поцеловал. Совсем осторожно, почти даже невесомо и быстро, но как же парню нравилось начинать понимать и разбираться в его поцелуях. Антон почему-то мало что говорил и как-то красиво выражал свои чувства, а просто показывал это поступками, как этот. Сейчас Арсений почувствовал такую тёплую благодарность, что усмехнулся, когда тот отстранился.       — Спасибо, — шёпотом поблагодарил следователь.       — Дай продезинфицирую, — кашлянув и смотря на рану, сдерживая улыбку, произнёс Арсений, намочив вату.       Антону сейчас даже показалось, что он увидел некую тень наивного смущения, поэтому продолжал смотреть на парня. В комнате было не темно, но и не совсем, чтобы светло. Горел только стоявший у кровати торшер, ложась приятным тёплым светом на поверхности предметов и людей. Начиная собирать взглядом лицо Арсения, как пазлы, он совсем потерял связь с реальностью. Спадавшая на глаза чёрная челка, длинные ресницы, большое количество родинок на скуле, на носу. Мимолетно возникла теория, что родинки — это места, куда нас чаще всего целовали в прошлой жизни. Значит Арсения и в прошлом кто-то очень сильно любил. Немного поджатые губы, выдающие сосредоточенность, видимо, чтобы не задеть бинт и не намочить рану. Всё это представляло собой самую красивую картину, которую Антону доводилось видеть и тем более так близко.       «Назвать бы тебя идеальным, да язык не повернётся. Тоже человек… А, может, ты мне в наказание какое-нибудь послан? Самое красивое и самое приятно-болезненное наказание. Пиздец, может я мазохист? Сука, как же рана болит.»       — Прекрати на меня так таращиться. Я боковым зрением вижу, — вздохнул парень, убирая вату и маленькую бутылочку на тумбочку.       — Почему нет? Стесняешься? — приподнял бровь Антон, с любопытством смотря на напротив сидящего.       — Пф-ф, я? — саркастично отозвался Арсений, — Ты меня точно с кем-то путаешь.       — Ну-ну, — принимая снова горизонтальное положение так же неверяще отозвался Антон, понимая, что доказывать что-то бесполезно, да и смысла не было.       Арсений отвернулся, сидя на краю кровати и опустил голову вниз, устало потирая глаза. Какой-то один жалкий день тянулся как будто бы целый месяц и уже было желание переместиться через «портал» в виде сна в другой день. Слишком большое количество событий ударяли и по нервам, и по эмоциям и по нервной системе. Был и свой плюс в таких энергичных днях — ему не снились кошмары. Видимо организм за день настолько выматывался, что у мозга уже не было желания и сил издеваться над своим хозяином. Он обернулся и через плечо глянул на напарника. Парень щурился и сжимал одеяло в руке, видимо, стараясь облегчить боль и ожидая, когда анестетик подействует. Арсений такому решил не мешать, потому что он сделал уже всё от себя зависящее. Вставая, он почувствовал как его взяли за запястье и непонимающе обернулся.       — Пожалуйста, Арс… Останься хоть на чуть-чуть, ещё совсем немного, — прошептал Антон, отпуская руку.       На парня сейчас смотрели глазами Кота из «Шрека» — жалобно, устало и действительно не боясь признаться в слабости и что ему нужен человек рядом. Зная некую эгоистичность Антона и его постоянное «Я всё сам», он этот момент хотел сохранить в памяти, как что-то важное. Когда маленький Арсений читал в книгах «перехватило дух», он не понимал, что это значит: «Как можно дух перехватить? Так ещё и не схватить, а именно «перехватить»?». Слишком много вопросов для, такого неподготовленного ко взрослой жизни, детского мозга.       Со временем стало не до этого, потому что информации становилось всё больше, а этот вопрос затерялся в глубинах памяти. Именно сейчас он понял, что это такое. Парень прочувствовал как у него сжалось сердце, как он на мгновение забыл, что должен дышать и почти буквально ощутил, как время остановилось. Всего какие-то доли секунды, но отдавшиеся внутри такими яркими на эмоции неизвестными процессами.       — Хорошо, — приходя в себя, так же тихо ответил Арсений, сказав это, как под гипнозом.       Наваждение прошло так же быстро, как и появилось, поэтому он пару раз проморгался и повернулся к парню лицом. Взвешивая все «за» и «против», а главное наблюдая перед собой Антона, которому в настоящий момент всё ещё больно, он осторожно прилёг рядом. Шастун такому удивился, но на сколько физически смог, подвинулся, уступая место рядом. Оказавшись лицом к лицу и поправив под собой подушку, оба на немного замерли. Всё же, к сожалению, боль была сильнее возникшей химии, поэтому Антон вздохнул и закрыл глаза. В этот момент он почувствовал, как кто-то осторожно провёл тому по волосам.       — Всё пройдёт, ты только попробуй уснуть. Мне мама в детстве говорила, что сон всё лечит, — не ожидая сам от себя такого, Арсений совсем смягчился и не контролировал то, что говорит, — Я за тебя сегодня испугался.       Антон с интересом посмотрел в светло-светло голубые глаза и боялся перебить, а боль начала маячить где-то на фоне среди множества других ощущений.       — Чего испугался?       — Я вдруг понял, что… Что какой-то один миг, и я могу тебя лишиться. Секунда и тебя бы не стало. Глупо, правда? Это же очередная операция, ты полицейский, это… это кажется логичным, но осознанием только тогда ударило. Мне на похоронах родителей, какая-то наша с Есей тётя говорила, что когда кого-то один раз теряешь, значит потом будет не так больно отпускать других. Мол, чувства отупляются и в дальнейшем относишься к смерти человека безразличнее всё больше и больше. Сегодня подумал, что рано или поздно, из-за какой-то нелепой ошибки, тебя не будет. Давно такого не было, поэтому напрягся.       Антона такой бархатный и обволакивающий спокойствием голос, успокаивал, но внутри всё было слишком эмоционально. Арсений сам на себя сейчас был не похож, совсем «обнажённый», таким каким все боятся быть, а особенно он. Парень раскусил его сразу, что тот, банально, боится открыться, прикрываясь едкостью и шутками, но не знал, что настолько и по какой причине. Они вдвоём сейчас были словно под куполом искренности, а значит пока что в безопасности.       — Я из-за этого расстался с девушкой, — поведал Антон, замечая что Арсений положил руку рядом на подушку, которая до этого блуждала где-то в волосах, — Моя профессия была прям проблемой. Меня на тренировке тогда чуть не убили, а она слишком эмоционально отреагировала. В обморок упала, начала говорить, чтобы я уволился, чтобы не трепал ей нервы, потому что она переживает… У тебя так же?       — Пока нет, — хмыкнул парень.       Он провёл ему обессиленной рукой по скуле и слабо, совсем вымученно улыбнулся. Убрав руку, он неосознанно сжал одеяло и продолжил.       — Постараюсь, как можно дольше не умирать. Я просто смирился с этим, как ты и сказал, время приглушает эмоции на значимые события. Про потерю не согласен с той женщиной. Это всë такая же боль, как и в первый раз, только осознаннее, — он уткнулся лбом в подушку и закрыл глаза, шумно выдохнув через нос.       Арсений бы и рад часть боли перенять на себя, но, к сожалению, так нельзя было сделать.       «Хотя… Может, и правда, легче станет.»       Глянув на руку, сжимающую одеяло, Арсений осторожно провёл по пальцам и переплел их с рукой другого.       — Можешь сжать, если легче будет.       — Дурак совсем, я сам-то еле держусь, — уже окончательно такого смущаясь, нервно усмехнулся Антон и снова сморщился.       — Поэтому и предлагаю свою, хоть какую-то, помощь.       — Ты и так мне сильно помог.       — Это не мешает, мне продолжать это делать, — он хмыкнул и решил говорить уже пока парень не уснёт, но Антон перебил его мысли.       — И ты это называешь просто нравлюсь?..       — Это не влюбленность, Антон, и, тем более, не любовь. Мы слишком выросли, чтобы верить в сказки, — он вздохнул и глянул тому за спину, — Это... привязанность. Не более.       — Как у тебя всë просто, — несколько едко отозвался парень, уже слабо соображая и чувствуя тяжесть на глазах.       — Зато у тебя всë сложно. Только ты свою чувствительность можешь использовать как силу, а я нет. Не потеряй этот навык с течением времени, пожалуйста. Миру нужны такие, как ты.       Спустя несколько секунд Антон стал размеренно дышать, слабо сжимая державшую его руку. Переплетённые между собой пальцы расслабленно и медленно разжимались, что свидетельствовало о том, что парень наконец-то заснул, а значит ему больше не больно. Арсений теперь страшно боялся его разбудить, но сделал то, за что ему было бы днём несколько неловко. Привстав на локтях, он поправил ему спавшую на глаза челку, и невесомо поцеловал в лоб.       «Привязанность. Просто неожиданная привязанность, не более. Только бы он знал правило «Мы в ответе за тех, кого приручили». Хотя он меня и не приручал, я сам приручился зачем-то… Спи спокойно, лишь бы рана не закровоточила и не разнылась за ночь.»       Арсений и сам постепенно терял связь с реальностью, тем более, слушая громкое сопение рядом с собой. Поэтому решив совсем на немного прикрыть глаза, стали появляться смутные картинки, какие-то события, образы и развернулось полноценное представление сна, а значит и он уснул.       Примерно спустя час Есении понадобилось спросить у брата, смогут ли они завтра поехать к Серёже. Предполагая, что тот меланхолично сидит на кухне или смотрит телевизор в гостиной, она очень удивилась, когда не нашла его в перечисленных местах. Задумчиво глянув на дверь в гостевую комнату, она с любопытством прислушалась к тому, что творилось в комнате. Есения не подслушивала, ей в целом такое поведение было несвойственно, а пыталась оградить же себя от травмы. Если бы было что-то травмирующее, то она бы услышала стоны, но такого не было, поэтому тихо решила постучаться. Перебирая костяшками по деревянной двери, она поняла через секунд двадцать, что ей никто не откроет. Осторожно опустив ручку вниз, девушка открыла дверь и встала в проёме сильно удивившись увиденной картине.       Так-то подобное она видела часто. Когда и Катя приходила, могла так дверь открыть, но обычно заставала людей без одежды под одеялом и спали по разные стороны кровати. Тут Арсений, удивительным образом и чудесами гравитации, держался на самом краю кровати и вроде как спал. Улыбаясь, она нажала на выключатель и стараясь смотреть в пол, прикрыла за собой дверь. Во-первых, внутренняя радость от правоты никогда не бывает лишней и коронное «Я же говорила!», затем медленно стало меняться на осознание. Есения села на ступеньки лестницы и задумалась:       «Господи, Арс, что ты творишь вообще? Он же тебе не нужен на самом деле. Привяжешь к себе пацана и всë. Идиотина. Ещё и полицейский. Ха, впервые готова согласиться, что вкус ничего такой, но как же Антону достанется. И о чëм он только думает… О чем они оба думают вообще?! Завтра надо будет поговорить, пока слишком поздно не стало. А то вдруг ещё и во что-то серьёзное выльется. Да-а, умеешь ты выбирать, конечно.»