Моя умница

Чонгук всё ещё пытался восстановить дыхание, крепко прижимая меня к себе, а я... Я же была где-то не здесь. Я чувствовала себя так, словно мое сознание расширилось до пределов видимой вселенной и вобрало в себя абсолютно все, а ощущения в теле до сих пор были настолько обострены, что я вздрагивала от каждого мимолётно---нежного прикосновения мужа. Уткнувшись мне в шею и глубоко дыша, Чонгук ласково гладил меня по ногам, бедрам, плечам, будто никак не мог решить, какая часть меня вызывает в нем наибольшее вожделение и желание заласкать до дрожи, которая и без того все никак не желала стихать, и я со сладкими и совершенно кошачьими звуками подставлялась под его ласковые руки, послушная, как никогда, ведь после того, что он со мной сделал... Я определенно... Просветлилась, да... А ещё, похоже... вышла на какой-то совершенно иной уровень сознания. И теперь... Мне казалось, что мы с Чонгуком соприкасались не только телами, но и душами, и мне было невероятно спокойно, уютно и тепло в защитном коконе его крепких объятий. Он почти полностью накрыл меня собой, после того, как вознёс на никогда ранее не виданные тантрические небеса и заново присвоил себе, а теперь лежал сверху, довольно мурча, и, судя по всему, даже не собирался слезать, крепко обнимая и обволакивая своим теплом и ароматом разгоряченной бархатной кожи. Я вся пропахла им. И сексом с ним. И чувствовала себя так, словно принадлежу ему абсолютно во всех возможных смыслах этого слова. И это было... невероятно правильно. Именно так, как должно было быть всегда. И от осознания этой непреложной истины мне было настолько хорошо, что не хотелось даже открывать глаза, не то что двигаться. Мне казалось, что не только мое изнеженное и залюбленное до дрожи тело, но и сознание превратилось в сладкое, тягучее, вязкое желе, которое все ещё было заполнено до краев невероятно яркими, обжигающе страстными моментами нашей близости, и я все ещё словно наяву ощущала ее заключительные мгновения и чувствовала... ... как яростно Чонгук вбивался в мои раскрытые бедра своими, нависая надо мной темной мощной скалой... ... Как тяжело дышал и глухо рычал от едва сдерживаемого наслаждения... ... как ритмично и без остановки трахал, накачивая членом, как горячим толстым поршнем, заставляя терять дыхание в сорванных стонах и саму себя в его жарких объятиях... ...Как снова и снова присваивал меня себе, ставя метку за меткой на моей пылающей под его губами коже, заставляя полностью принимать его в свое тело и максимально раскрываться перед ним. Он был абсолютно везде. Сводил с ума... Ласкал... целовал... трахал... Бесстыдно... грязно... Сладко... Без тени смущения или стыда... прекрасно зная, что делает... А я... была совершенно беспомощна и целиком и полностью в его власти, пока он лихорадочно целовал мои искусанные от стонов губы, прижимая к себе так отчаянно, словно боялся, что я действительно упаду с обрыва одна, без него, а когда мы наконец сорвались вниз, одновременно взмывая вверх, крепко держал у самого сердца, пока я парила в прекрасном звёздном космосе вместе с ним. Вернее, когда он наконец позволил мне это... " Падай со мной, малыш..." Все ещё звучал эхом в моем затуманенном сознании его хриплый рваный полушепот... Сам по себе уже ставший главным триггером моего головокружительного полета... И я сорвалась с края, утонув в крепких обьятиях родных рук, ведь верила ему безоговорочно, зная, что он... ...никогда... ...не позволит... ...мне... ...упасть... И после, когда шторм в нашей спальне наконец утих, я бездумно гладила его по сильной спине и плечам, чувствуя под ладонями стук его горячего сердца, зарывалась во взмокшие шелковые пряди на загривке, лениво пропускала их сквозь пальцы и просто наслаждалась этим остаточным сиянием, этим медово сладким солнечным послевкусием нашего первого тантрического секса... И, стоило признать, это было... Поистине невероятно... А Чонгук снова... Превзошел сам себя. Он всё ещё был во мне, и мне казалось, что у меня внутри все до сих пор сладко сжимается и дрожит, вспыхивая обжигающе приятными искорками удовольствия, и это было похоже на нескончаемые приливные волны, пока я пыталась вновь осознать себя, свое тело и местоположение в пространстве. Чонгук, похоже, за это время тоже немного пришел в себя и спустился с райских тантрических небес на священную балийскую землю, и когда меня в очередной раз пробрала сладостная дрожь от широкого мазка его горячей ладони по моему бедру, оставил мягкий поцелуй в изгибе моего плеча и хрипло выдохнул: --- Милая... все хорошо? Я наконец распахнула глаза, сразу же натолкнувшись на бесконечно ласковый тигриный взгляд, и, утонув в расплавленном золоте его глаз, смогла лишь кивнуть, снова притягивая его к себе за взмокший загривок и утыкаясь в теплую шею. Но Чонгук расценил это как-то по своему и потому, нежно поцеловав меня в шею, глухо прошептал: --- Солнышко, скажи что-нибудь... А то я начинаю волноваться. От его слов я тихонько хихикнула, наконец придя в себя окончательно, и, когда он немного отстранился, нависая надо мной и внимательно всматриваясь в мои, все ещё затуманенные глаза, протянула руку и нежно отвела взъерошенные темные пряди с его встревоженных ласковых глаз, погладив по бархатной щеке, а затем прошелестела едва слышно, ведь голос меня все ещё не слушался: ---- Все хорошо, любимый... но то, что ты со мной сделал... определенно было... Просветляюще... Настолько, что... У меня до сих пор... Звёзды перед глазами вспыхивают... От моих слов хмурая встревоженная морщинка между его соболиными бровями наконец разгладилась, и он тихо засмеялся, уткнувшись носом мне в шею, а затем снова властно подгреб меня под себя, закинув мою ногу себе на бедро, и самодовольно промурчал: --- Вот как? Понравилось, значит? Я закатила глаза с весёлым фырком, и, тыкнув пальцем ему в грудь, с улыбкой проворчала: --- Снова напрашиваешься на комплименты, морда ты тигриная? Чонгук прыснул, а затем, резко опрокинув меня на спину, навис сверху, сообщив мне: --- Да, и даже не краснею, малыш. Думаю, я имею на это полное право... И знаешь... если б я действительно был тигром, то всю жизнь просто валялся бы у тебя в ногах, внаглую выпрашивая не только комплименты, но ещё и круглосуточную ласку. Мои глаза расширились и я со смехом треснула его в грудь, ужаснувшись. --- Кошмар какой! Слава богу, что ты тигр только в душе! Чонгук снова засмеялся, ложась на меня всем телом, чтоб перестала брыкаться и пытаться спихнуть с себя его наглую тигриную тушку, а затем обнял ладонями мое лицо и с улыбкой шепнул в самые губы: --- Но и ты ведь тоже в душе тигрица... Ненасытная... Мне под стать... А еще... Ты так сладко мурчишь, когда мы занимаемся любовью... Что меня... Просто дико кроет от этих звуков... Я мечтательно улыбнулась, глядя в полные безграничного обожания глаза склонившегося надо мной брюнета, и, погладив его по бархатной щеке, заметила: --- Наверное... Это твоя тигриная сущность так реагирует на тонком уровне инстинктов... Но... Разве я мурчу? Ты каждый раз доводишь меня до такого состояния, что, мне кажется, я просто кричу... И, скорее всего, не кажется... так что всё-таки хорошо, что наш отель находится в лесу... Выслушав мои глубокомысленные умозаключения, Чонгук несколько мгновений молча их переваривал, пытаясь остаться спокойным, но затем все же не выдержал и с тихим смехом уткнулся мне в плечо, оставляя на нем мокрый тигриный чмок ( наверняка, чтобы скрыть от меня свою слишком довольную ухмылочку от моих незамысловатых комплиментов его потрясающим талантам в постели), но затем посерьёзнел и с мягкой улыбкой шепнул, снова склоняясь надо мной и поглаживая меня по щеке: --- Тут ты права, котенок ... Ты бываешь очень громкой... а сегодня особенно... Но... ты разве не помнишь? Я прикусила губы, виновато глядя на него. --- Ну... Я просто... полностью отдаюсь ощущениям и... тебе... И словно отключаюсь... Выпадаю из реальности... Ты делаешь со мной такие потрясающие вещи, что я словно... Растворяюсь в чистом, концентрированном экстазе... и только чувствую... Чонгук внимательно вглядывался в мои глаза, пока я говорила, словно боялся пропустить легчайший взмах ресниц, малейшую эмоцию, промелькнувшую в моих глазах, а затем обнял мое лицо тёплыми ладонями и, поцеловав меня в лоб, хрипло шепнул: --- Расскажи мне, малышка... расскажи мне... что ты чувствовала, пока мы занимались любовью?.. Почему-то это прозвучало так интимно, что я ощутила, как теплеют щеки, и, хотя это было довольно странно, учитывая, что мы сейчас лежали друг на друге абсолютно голые после потрясающего сумасшедшего секса, но... Одно дело заниматься им, и совершенно другое --- комментировать и, как любил говорить нахальный брюнет, " называть вещи своими именами". Потому, сделав глубокий вдох, чтоб набраться смелости, я рвано выдохнула, плавясь под его внимательным пристальным взглядом, и тихонько шепнула: --- Ну... мне было очень тепло и приятно поначалу, ведь ты был таким ласковым и трепетным... таким... невероятно нежным... Но затем... Это тепло стало превращаться в огненный жар, растекающийся по всему телу, и мне стало почти нечем дышать. С каждым твоим поцелуем и новым толчком меня словно... утягивало все дальше в этот огненный водоворот и вскоре... мне стало казаться, что я больше просто не выдержу... настолько сильным было наслаждение, нарастающее внутри... но, в то же время... мне было так мало... Мало тебя... Что... Мне казалось, я умру, если не получу ещё... А потом... Когда ты... Сорвался и... Перестал сдерживаться... --- Чонгук наклонился, мягко скользя губами вниз по моей шее, и я вздрогнула и судорожно сжала его широкие плечи, на которых наверняка остались следы от моих ногтей, и укоризненным полушепотом поинтересовалась: --- Ты... специально сейчас меня отвлекаешь? --- А у меня получается? Тихий и крайне самодовольный мурк мне в ключицы и следом новый бархатно--- нежный поцелуй, призванный смягчить мое недовольство и определенно в этом преуспевший, ведь вместо возмущений с моих губ слетел только сладкий стон, сопровождаемый его довольным мурчанием и ни капельки не виноватым: --- Прости, малыш... просто не могу держать себя в руках, когда ты лежишь подо мной... вся такая хрупкая... нежная... и моя... Каждое слово сопровождалось мягкими неторопливыми поцелуями, лениво рассыпающимися по моим ключицам и плечам, и мои глаза сами собой закатились от удовольствия, ведь его медленные методичные действия снова начали вводить меня в транс. Но когда мое дыхание начало учащаться, а пальцы сильнее сжались на широких плечах мужа, он, наконец, сжалился, и оставив последний нежный поцелуй на моих приоткрытых от сбившегося дыхания губах, промурлыкал в них: --- Продолжай, котенок... Я хочу знать все... Он что...издевается?.. Хочет он... Знать все... В то время как я снова просто хочу ... Его. Но, поняв, что истязание лаской прекратилось и продолжения пока не предвидится, я с судорожным рваным выдохом обняла его за шею, снова спрятав свое запоздалое смущение на груди его непосредственного виновника, и, часто дыша от пробирающих все тело сладких мурашек, разбуженных его губами, прошелестела: --- ...Когда ты... Полностью отпустил себя... Этот пожар превратился... в настоящий ядерный взрыв... В огненную реку, текущую по венам. А после... Я даже не могу подобрать слов, Чонгу... Это был... настоящий космос. Сияющая звёздная бездна без конца и края... И пока я парила в ней вместе с тобой, это было похоже на то, словно у меня внутри взрываются сверхновые и... расцветают розы. Наверное, это звучит слишком пафосно и странно, но... это... То, что я чувствовала... И... это... Было прекрасно... В этот раз, хвала всем балийским богам, Чонгук больше не пытался свести меня с ума своими поцелуями и все то время, что я говорила, слушал очень внимательно, и, казалось, даже не дышал, а затем погладил меня по щеке, задумчиво улыбнувшись, и мягко поцеловав в лоб, тихо выдохнул: --- Знаешь... Раньше... До тебя... до нас... секс был для меня просто приятным времяпровождением и средством снятия физического напряжения, но с тобой... Все приобрело совершенно особый смысл. И то, как ты описываешь то, что чувствовала во время близости со мной... Клянусь, я никогда не слышал ничего прекраснее. Но... самое главное, что именно я заставляю тебя чувствовать все это, любимая... Я слушала его, как зачарованная, а затем прикусила губы и, потянувшись к нему, обняла ладонями любимое лицо, тут же ощутив мягкий поцелуй в ладонь. ---- А разве может быть иначе, родной?.. Я ведь... люблю тебя больше жизни... ты... теплый, как солнечный свет. Твоя любовь согревает меня каждый день... каждую минуту. И от ее тепла в моем сердце распускаются прекрасные цветы. Ты мое полуночное солнце. Моя ночь. Моя душа... Чонгук, ты... Ты просто невероятный... ты знаешь об этом? --- Ну... Я... Догадываюсь. --- шепнув это, он скромно потупил свои тигриные глазки, заставив меня засмеяться, а затем добавил тихо ---тихо, едва слышно, --- Но когда ты говоришь мне об этом... Я чувствую себя самым счастливым человеком на земле... Так, все. Мне жизненно необходимо его поцеловать. --- Иди ко мне, --- шепнула я, притягивая его к себе и прижимаясь к любимым бархатным губам, всегда отвечавшим мне с таким пылом, а после тихо шепнула в лукавую и довольную кошачью полуулыбку, -- Каждый раз, когда я думаю, что любить тебя сильнее уже просто невозможно... ты снова и снова убеждаешь меня в обратном. --- Я стараюсь изо всех сил, Бэмбиай... ведь твое счастье для меня самое главное в этой жизни... --- Любимый мой... Глаза защипало от непрошенных сладких слез, и я хотела сказать ему ещё очень много всего, но бархатно горячие мягкие губы накрыли мои, не позволяя больше ничего, кроме как отвечать им и плавиться от нежности долгих поцелуев. И я надолго и основательно выпала из реальности. Снова. А когда мне наконец позволили дышать и говорить, все, на что меня хватило, было лениво довольное: --- Я должна признаться тебе ещё... кое в чем. --- В чем, моя хорошая? --- Чонгук с тихим смешком потерся носом о мой нос и погладил меня по затылку, вновь начиная неторопливо перебирать спутанные пряди, а я прикусила сладко покалывающие губы и тихо выдохнула: --- Мне кажется... это был лучший секс в моей жизни. Услышав это, Чонгук присвистнул, вскинув брови. --- Ого! Даже так, Бэмби? А когда я кивнула, навис надо мной и с лукавой улыбкой мурлыкнул: --- Что ж... Тогда я безумно рад, что мне тоже удалось в нем поучаствовать... --- Чонгук! --- я снова засмеялась, закрывая лицо руками, и уже из-за них пропищала, --- Ну какой же ты всё-таки... --- Балбес? Дуралей ? Хулиган? Бандит? ---- услужливо начал он предлагать мне наиболее точно характеризующие его эпитеты, которые я так часто к нему применяла, но я лишь с улыбкой покачала головой и вновь потянулась к нему, не в силах налюбоваться, надышаться им: ---- Любимый... Мой любимый мужчина. Ты... весь мой мир, Чонгу... И без тебя... Ничто не имеет значения. --- Бэмби... --- мне показалось, что его глаза подозрительно влажно сверкнули, но последовавший за моим признанием поцелуй был таким долгим и глубоким, что я напрочь растеряла все связные мысли. --- Думаю... ты остался доволен моим ответом на свой вопрос, раз так целуешь, --- с мечтательной улыбкой выдохнула я, обнимая его за шею и зарываясь пальцами в мягкий темный загривок. Чонгук тихо засмеялся, прижимаясь лбом к моему плечу, но затем посерьёзнел и хрипло шепнул: --- Хорошая моя... Прости, я не умею описывать свои чувства так красиво, как ты, но ты ведь знаешь, что... ты моя жизнь... мое сердце... мое счастье... правда, лапочка? --- Знаю, родной. --- и теперь глаза засверкали уже у меня... от счастья и таких же счастливых слез. Но Чонгук не дал им пролиться, игриво чмокнув меня в нос и ласково шепнув: --- Вот и умница. Никогда об этом не забывай, --- и после этого мне захотелось только фыркнуть и рассмеяться, что я и сделала, снова поражаясь той власти, которую имел надо мной этот невыносимый... Сумасбродный... Безбашенный... Самый лучший парень на свете...