Миллионы лет одиночества

Время в доме Хьюга для Саске длилось бесконечно: тянулось непрерывной чередой серых, однообразных дней, наполненных утомительными заботами и невыносимым ожиданием момента, который положит конец этим поистине нечеловеческим мучениям. И Саске не преувеличил бы, если бы назвал этот период одним из самых тяжёлых в его и без того нелёгкой жизни. А свет в конце тоннеля — выход из ситуации, который принесёт то самое долгожданное облегчение — мелькал где-то на горизонте, виднелся среди очертаний далекого будущего, но так и не становился ни на шаг ближе к настоящему. Саске никогда не жаловался на своё нынешнее пристанище вслух. Он был благодарен Хьюга за проявленное великодушие не только по отношению к Наруто, но и к нему самому, а потому стойко и молча терпел все те временные неудобства, которые доставляли ему дискомфорт. Однако Саске хотел жить у себя дома. Да и не просто хотел, а испытывал самую что ни на есть естественную потребность пребывать на собственной территории и следовать установленным им же правилам, не страдая от необходимости подстраиваться под чужие требования. Тогда он бы смог приходить домой, когда ему заблагорассудится — или когда скажет Сакура, — не нарушая при этом ничьи устоявшиеся запреты на прогулки по двору в позднее время суток. Именно это правило обители Хьюга от чего-то раздражало его сильнее всех остальных. Саске в полной мере убедился в собственной несостоятельности, когда осознал, что ему не удастся в ближайшее время обеспечить свою семью крышей над головой. Пока он размышлял, где же эту самую крышу взять, Сакура была вынуждена тесниться с новорождённой Сарадой в общей палате госпиталя, а Наруто — жить в непривычных и неприютных для него условиях. Но чем дольше Саске думал над этой проблемой, тем более неразрешимой она начинала ему казаться. Все дома и квартиры, что были доступны для покупки или хотя бы аренды ещё неделю назад, закончились на следующий же день после разрушения Конохи из-за повысившегося спроса, а гостиницы — даже те скромные и захудалые, что никогда не пользовались особой популярностью ни у туристов, ни у местных жителей, — не выделяли новым гостям и старой собачьей будки, потому что таковой незанятой у них уже не имелось. И как найти выход из этой отвратительнейшей ситуации? Саске не оставил Какаши в покое даже после того, как недобровольно ушёл в отпуск, и начал на регулярной основе обивать порог его кабинета, но не для того, чтобы вернуть себе полномочия и рабочие обязанности, а лишь ради одного — выбить для семьи нормальное или хотя бы просто сносное жильё. — Шикамару говорил, что Хьюга предоставили тебе и Наруто убежище в своём доме. Разве нет? — на всякий случай поинтересовался Какаши в первый же день, чтобы убедиться, что он понял всё правильно. — Не зли меня, — угрожающе прорычал Саске. Такая красноречивая реакция вынудила Какаши отказаться от идеи и дальше задавать уточняющие вопросы. Саске наведывался к Какаши практически через день, чтобы тот уж точно не позабыл о его важной и очень срочной просьбе. Саске допускал мысль, что в этот же момент времени по Конохе мог бродить ещё один такой же подавленный, стоящий в очереди за новым домом родитель, которому негде было спрятать ни себя, ни свою семью от холодной весенней погоды, а потому не сильно давил на Хокаге и прочих уполномоченных сотрудников силой и авторитетом, ибо понимал: не только лишь ему довелось столкнуться с подобными серьёзными проблемами после недавней катастрофы. Непредвиденные обстоятельства временно лишили Саске всего, что было для него привычным, и бросили его в пучину новых, чуждых ему ощущений, мыслей и суждений. Он никогда не сетовал на трудности, не жаловался на физические и психические недуги и ни с кем не делился тем, что его беспокоило. Он даже был готов жить с воткнутым в спину мечом, если только тот не слишком сильно мешал бы ему работать, ибо закалённый и выточенный, словно из стали, характер вынуждал его горделиво справляться со всеми невзгодами самостоятельно, не прибегая к помощи посторонних. Если бы Сакура — ещё в то время, когда они жили в её маленькой квартирке только вдвоём, — не обратила внимания на его проблемы со сном, то он абсолютно точно мучался бы от бессонницы до тех пор, пока не свалился бы с ног от истощения. Только Сакура была готова возиться с его молчаливостью, бараньей упертостью и чрезмерным консерватизмом, не позволяющим ему отступить от убеждения, что любые неудобства необязательно терпеть, тренируя при этом невообразимую силу воли. Саске думал об этом каждую ночь в доме Хьюга, когда лежал на жутко неудобном футоне, смотрел в потолок и усиленно пытался заснуть. Он вспоминал свою старую жизнь и тосковал по ней, как по утерянной вещи, которая была ему очень дорога. Как ему быть без того, к чему он так привык? Как не идти на поводу у собственных эмоций и не поддаваться отчаянию? Саске удивлялся самому себе, когда из раза в раз замечал, что отсутствие Сакуры на второй половине постели приносило ему дискомфорт. Если бы ещё два года назад кто-то рассказал ему об этом парадоксальном факте, то он ни за что бы в него не поверил. Он всегда спал отдельно и терпеть не мог тесниться с кем-либо на крохотном клочке пространства, прислушиваться к чужому дыханию, сопению или, что ещё хуже, храпу, а также получать регулярные тычки в спину, если вдруг сосед, ко всему прочему, оказывался вертлявым. И всё же с Сакурой не возникало никаких неурядиц. Саске не скрывал, что ему нравилось, когда она лежала рядом с ним. Если он укладывался к ней спиной, она либо предпочитала совсем его не тревожить, либо осторожно, почти невесомо, прижималась к нему, утыкаясь носом между лопатками и не пуская в ход руки, чтобы не быть слишком навязчивой. Каким-то необъяснимым образом её присутствие действовало на него не хуже самых горьких травяных отваров, хоть и было во много раз слаще. Саске снова столкнулся с бессонницей: изнуряющей и безжалостной. Он мог часами ерзать на одном месте, переворачиваться с боку на бок, подбирать удобное положение для больной руки и пытаться заглушить голоса в голове. Тысячи самых разнообразных мыслей роились у него в голове и не давали ему успокоиться и провалиться в сон даже тогда, когда уставший мозг только и хотел, что расслабиться и позабыть обо всём на свете до наступления утра. Саске думал о доме для семьи, о работе, о руке, о том, как ему не нравилась жизнь в доме Хьюга, о необходимости защитить Коноху от будущих нападений, о раздражающем Какаши, о Сакуре, о Сараде и, конечно же, о Наруто, что мирно спал на своём футоне на противоположной стороне комнаты. Эти размышления вынуждали его злиться и нервничать, грустить и скучать, беспокоиться и бояться — вновь попадать в ловушку собственных эмоций и мешать самому себе отдыхать. Лишь спустя много часов Саске удавалось чутко задремать, чтобы спустя недолгое время проснуться от грозы за окном, резкого шума в глубине дома или же ночного кошмара. Зловещие грёзы вновь стали неотъемлемой частью его сновидений. Именно из-за них он чаще всего просыпался, подскакивал на постели в холодном поту, нередко в процессе задевая раненную руку, и принимался вглядываться в темноту комнаты затуманенными, невидящими глазами, словно образы из его кошмаров могли воплотиться наяву. Но в реальном мире ничего ужасного не происходило: ничего страшнее завывающего на улице ветра Саске до сих пор не встречалось. Саске спал по несколько часов в сутки, но от этого он не прекращал заниматься своими повседневными делами, коих у него было не так уж и много. Самой важной частью дня, бесспорно, был визит в госпиталь. Каждый без исключения вечер Саске вместе с Наруто отправлялись на встречу с Сакурой и Сарадой, чтобы с ними повидаться. Им всем было необходимо общение друг с другом. И пока Наруто с незакрывающимся ртом делился подробностями своей повседневной жизни, Сакура лечила руку Саске с помощью техники мистической ладони и в целом проверяла его общее физическое состояние. О своих новых недомоганиях Саске ей, конечно же, не рассказывал. Нечего ей было волноваться ещё и об этом. — Скоро можно будет снять бандаж, — пообещала Сакура в один из таких визитов. — Только не делай ничего сам, иначе что-нибудь себе повредишь! Пообещай, что не будешь. — Не буду, — хмуро ответил Саске. Неужто Сакура считала его совсем непонятливым, раз так активно уговаривала его к ней прислушаться? Впрочем, причин на то у неё было предостаточно. — Как у тебя дела с… С приступами? — Нормально. Сакура приняла этот ответ как удовлетворительный и не стала задавать дополнительные вопросы, чтобы не заставлять Саске говорить о неприятных для него вещах и не вынуждать его чувствовать себя нелепо. Вряд ли в будущем они станут обсуждать эти панические атаки и причины их возникновения — Саске пока не был способен вести столь откровенные беседы. На самом деле, он по-прежнему сталкивался с приступами по вечерам, когда заходило солнце и на землю опускалась темнота, однако происходили они, к счастью, не чаще одного раза в день. Большую часть дня у Саске, как ни странно, отнимал присмотр за Наруто. Несмотря на то, что мальчишка умел самостоятельно организовывать себе досуг, оставлять его одного не представлялось возможным, особенно после всего, что с ним не так давно произошло. Он мог часами без участия посторонних разукрашивать раскраски, рисовать карандашами в альбоме или собирать из деталек конструктора произвольные фигурки, нередко в этот же момент бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, разговаривая то ли с Курамой, то ли с самим собой. Сам Саске с мальчишкой практически ни во что не играл, однако каждый день без лишних вопросов ходил вместе с ним к их разрушенному дому, чтобы покормить Усатика и налить ему чистой воды. Наруто жаловался на то, что комната, в которой ему доводилось спать, была не такой красочной, как его сгинувшая под завалами детская спальня с яркими стенами, большим шкафом, ворсистым ковром и мягкой кроватью. Безликие и безжизненные стены обители Хьюга не шли с ней ни в какое сравнение. Мальчишка скучал по своему личному пространству, своему уютному уголку, который Сакура с любовью обустроила специально для него. Через несколько дней он привык к своему жёсткому футону и перестал с грустью просыпаться по утрам, но не прекратил упрашивать отвести его в другой дом, более пригодный для счастливой жизни. Саске сильно жалел о том, что не имел возможности исполнить его желание. Хината, которая не была обременена другими обязанностями помимо вынашивания двоих детей, почти всё своё свободное время посвящала общению с Наруто. Мальчишка, страдавший от непривычного ему недостатка внимания в виду отсутствия Сакуры рядом, был крайне рад тому, что кто-то с таким рвением стремился с ним поиграть. Если Саске соглашался почитать Наруто сказку только перед сном и всего лишь одну, то Хината могла сидеть перед ним с открытой книжкой с утра до ночи и не жаловаться ни на усталость, ни на заплетающийся язык. Именно из-за Хинаты и её доброжелательности мальчишка относился к этому дому снисходительно, с готовностью проявить к нему терпение и совсем немного простить ему его безрадостную атмосферу. И пока они вдвоем играли и проводили время с пользой, Саске отсиживался в стороне, отдыхал и не перетруждал себя лишними раздумьями и телодвижениями. Саске не имел бы к взаимодействию этих двоих никакого отношения, если бы из раза в раз ему не доводилось… Давать Хинате разрешение на общение с Наруто. Саске чувствовал себя как никогда странно, когда ему приходилось отвечать на её робкие просьбы согласием в одной и той же словесной формулировке, а она всё никак не прекращала с ними к нему обращаться, хоть он и говорил, что все его дозволения являлись бессрочными. Хината, выросшая в образцовой семье, была приучена соблюдать чужие права и границы, а Наруто, как ни странно, находился под ответственностью своего опекуна, коим она не являлась. Именно поэтому Саске был вынужден контактировать с ней вопреки своему желанию держаться от неё подальше. Всего один раз он подошёл к ней по собственной воле, и то лишь для того, чтобы передать спасённую им веточку гибискуса Сакуры и подарить ей шанс на новую жизнь. Только после того, как Сакура родила, Саске стал хоть немного понимать, что на самом деле из себя представляла беременность. Он до ужаса боялся Хинату. Он обходил её десятой дорогой и старался не сталкиваться с ней в узком коридоре, опасаясь случайно до неё дотронуться и неумышленно причинить ей вред. Сама Хината, казалось, и вовсе не замечала своего стеснённого положения, словно и не было у неё ни большого живота, ни каких-либо связанных с ним неудобств. Она резво передвигалась по дому и за его пределами, садилась и вставала без посторонней помощи, энергично возилась с Наруто и никогда не жаловалась на упадок сил. Однажды Саске, оказавшись в нужное время в нужном месте, уберёг Хинату от рокового для неё падения: она, споткнувшись на крыльце своего дома, едва не потеряла равновесие и не грохнулась на землю животом вниз, а он в последний миг успел удержать её за локоть, не позволив самому страшному произойти. Он сохранил серьёзный и непоколебимый вид, будто бы ничего не случилось, но нервный холодок всё же пробежал у него по спине. Хината твёрдо встала на ноги, выпрямилась, смущённо поблагодарила за помощь и, как ни в чём не бывало, отправилась по своим делам. Саске, вздохнув с облегчением, тревожно глянул ей вслед и немного расслабился, но вдруг затылком почувствовал нацеленный на него пристальный взгляд. Он, как и всегда, притворился, что ничего не заметил, и исчез из поля зрения. Этот взгляд Саске определял безошибочно, ибо уже не единожды сталкивался с ним на территории обители Хьюга. Чаще всего это происходило на открытой местности, а именно в саду, где он нередко коротал время, наблюдая за прогуливающимися Наруто и Хинатой. Сперва он принял эти странные ощущения за последствия замучивших его панических атак и не придал им особого значения, ведь мало ли, что ему могло причудиться в состоянии вечно повышенной тревожности. Он бы продолжил думать так и дальше, если бы как-то раз не осмотрелся и случайно не увидел Масуми, глазевшего на него из окна своего дома. Именно за ним, а не за своей женой, находившейся на последнем месяце беременности. Саске и так знал, что его в этом месте недолюбливали, но не считал нужным вмешиваться в здешний порядок вещей, ровно как и препятствовать местным хозяевам за ним следить, если уж у них имелось такое желание. В чём они хотели его уличить? Он вёл себя тихо и учтиво, ни с кем в перепалки не вступал, по чужим комнатам не бродил и ничего не трогал. Никак иначе, как порядочным гостем, его назвать было нельзя. Все последующие разы Саске делал вид, что ничего не замечал, чтобы не провоцировать неугомонного Масуми на более активные действия. Они изредка пересекались в местах общего пользования, но не перебрасывались друг с другом и парой слов, лишь подозрительно переглядывались и расходились по разным сторонам. Саске доподлинно не знал, что творилось у Масуми в голове, и не собирался выяснять, ведь рано или поздно он всё же покинет этот дом, и все возникшие между ними разногласия утратят всякую актуальность. Решение конфликта появилось само собой в тот момент, когда его никто не ждал. В один из особенно холодных и ветреных вечеров в комнату Наруто и Саске явилась Хината, заставшая их за подготовкой ко сну. Вид у неё был поникший, плечи — опущены, а устремлённый в пол взгляд — виноватым, как у нашкодившего щенка. Саске сразу заподозрил что-то неладное, но не стал делиться подозрениями и сперва дал Хинате выговориться. — Ой, вы ещё не спите? — Хината с немыслимым трудом растянула губы в дружелюбной улыбке, пытаясь казаться увереннее. — Я хотела поговорить. — Что-то случилось? — спросил Саске, сойдя со своего футона и поднявшись на ноги. — Наруто снова снял вещи с бельевой верёвки на улице? — Я не снимал! — фыркнул Наруто, кутаясь в одеяло на своём спальном месте. — Это ветер! — Нет. Нет, — Хината отмахнулась и с ещё большим усердием стала подбирать слова. — Просто нужно кое-что обсудить. Уже поздно, но… Я… Вы не будете против, если… Саске не увидел в невнятном бормотании Хинаты никакого смысла, зато сразу понял, что к чему, когда на пороге комнаты неожиданно оказался Масуми, такой же гордый и самоуверенный, как и всегда. Держа голову высоко поднятой, он молча прошёл мимо Хинаты и приблизился к Саске почти вплотную, тем самым обозначив, что темой предстоящего разговора будет совсем не Наруто и его безобидные детские шалости. — Как я понимаю, дело не терпит отлагательств? — спросил Саске прежде, чем Масуми успел открыть рот и что-то сказать. Ему больше не было смысла притворяться невероятно обходительным человеком, коим он на самом деле не являлся. — Именно так, — процедил Масуми сквозь зубы и недовольно нахмурился. Он был выше Саске на целых полголовы, но никакого преимущества от этого перед ним не имел. — Моя семья тебя приютила, позволила остаться в моём доме и не потребовала ничего взамен. И как ты её отблагодарил? — Может, перейдем к сути вопроса? — Саске неотрывно смотрел Масуми в глаза, ясно дав понять, что виноватым он себя не чувствовал. Он перебирал в голове все приходившие на ум претензии, которые ему вот-вот должны были озвучить, но ни за одну из них не мог уцепиться, как за наиболее вероятную и достоверную. Его и правда не в чем было упрекнуть. — Я сыт по горло твоей дерзостью. Я честно терпел твоё присутствие на моей территории, но ты уже перешёл границу дозволенного. О моём хорошем к тебе отношении можешь забыть раз и навсегда. — Это мне ни о чем не говорит, — всё тем же обыденным тоном ответил Саске, про себя подумав, что без расположения Масуми он как-нибудь да проживёт. — Все вы Учиха… Одинаковые. Самодовольные, нахальные, хамоватые, ещё и вечно лезете, куда вас не просят. Заритесь на то, что вам не принадлежит. — А ты видел когда-то других Учиха, чтобы так уверенно говорить о том, о чём ничего не знаешь? — В этом нет необходимости. Вся эта мерзость течёт у вас в крови. От таких, как ты, нет смысла ждать ничего, кроме беды. Коноха прекрасно жила и процветала без твоего присутствия, а когда ты явился и стал наводить свои порядки, всё полетело под откос. Из-за тебя у всех нас испортились отношения с тремя великими деревнями. Из-за тебя экономическое положение страны с каждым днём становится всё хуже и хуже. Из-за тебя все силы деревни уходят на никому ненужные разборки, а не на её развитие. И в том, что тебе негде ночевать, винить можешь тоже только себя. Лишь благодаря Хокаге и его твердой руке Коноха по-прежнему не провалилось в тартарары, а я уверен, что только этого ты и добиваешься! Ты хочешь уничтожить деревню, а мы, Хьюга, у тебя как кость в горле, мешаем твоим великим планам осуществиться! Я не поддерживаю мнение Хиаши относительно тебя и абсолютно не верю в твои благие намерения. Меня ты не проведёшь. — Я уже сказал тебе не говорить о том, о чём не знаешь, — Саске ощетинился, когда понял, что более или менее уравновешенной беседы не получится. Он мельком глянул на Хинату, что всё ещё стояла в дверном проёме, испуганно закрывая лицо ладонями. — Хиаши взял тебя под своё крыло? Вот это тебе повезло. Так пользуйся его расположением, но не перечь ему и не испытывай судьбу. И уж тем более не суй нос не в своё дело. — А то что? — Масуми заскрипел зубами, сдерживаясь из последних сил. — Убьешь меня так же, как и советников Конохи? А не боишься, что это потом вылезет тебе боком? — Убивают мелких сошек и прочее бесполезное отребье. А таких, как ты, уничтожают. Ломают медленно, долго и тщательно — до тех пор, пока от тебя и твоих изречений ничего не останется. — Прекратите! — вскрикнула Хината и опасливо сделала шаг вперёд. — Масуми, ты же обещал, что вы просто поговорите! Пожалуйста, перестань! — Ты слишком много на себя берёшь, Учиха, — продолжил Масуми, не обратив на просьбы жены никакого внимания. — Не боишься, что нечто подобное однажды случится с тобой? Сразу после того, как идиотам из резиденции, валяющимся у тебя в ногах, надоест твоё самодурство. Ты никогда не будешь стоять во главе деревни, так и знай. — Всё сказал? У меня уже болит голова от твоей болтовни. Ты можешь думать всё, что тебе хочется, твоё мнение не имеет никакого значения ни для меня, ни для Хокаге, ни даже для главы твоего клана, на которого ты так надеешься. Советую не путаться у меня под ногами. Терпеть не могу саботажников. — Нет, ещё не все, — фыркнул Масуми и сжал руки в кулаки. Лицо его побагровело, а глаза налились злобой. То, что долгое время копилось у него внутри, собиралось вырваться наружу. — Ты… Выродок и мерзкий ублюдок. Какого чёрта ты лезешь к моей жене? Саске, приготовившись услышать всё, что угодно, опешил и в каком-то смысле даже растерялся, пытаясь понять, о чём шла речь. — Что? — недоуменно переспросил Саске, дабы убедиться в том, что он услышал всё правильно. Даже оскорбления он пропустил мимо ушей, до того сильно Масуми озадачил его неожиданным вопросом. — Что я делаю? — Не прикидывайся идиотом, — ещё более озлобленно прошипел Масуми. Жилки вздулись у него на лбу от напряжения. — Ты думал, я не замечу, как ты к ней подбиваешься? Вокруг неё всё время крутишься, прохода не даешь. Где она, там и ты, как будто дел у тебя других нет, кроме как везде за ней шастать. — До этого момента мне казалось, что ты вменяемый, а у тебя, оказывается, паранойя, — Саске стойко держал себя в руках с самого начала беседы, чтобы не поддаваться на провокацию и не переводить разговор на новую стадию конфликта, однако теперь начинал терять терпение. Какого чёрта он должен был лебезить перед этим кичливым павлином? Какого чёрта он вообще оказался в ситуации, в которой ему приходилось оправдываться и доказывать свою невиновность? Саске бы и в голову не пришло заниматься тем, что Масуми ему предъявлял. У него есть Сакура, и никто более его не прельщал. — Я ничего не делал. Твоя жена меня не интересует. Если ты пришёл поговорить об этом, то прекращай трепать мне нервы и проваливай. Тебе лучше меня не злить. — Мне рассказывали, что ты упрямый, но я не думал, что настолько. Отрицаешь очевидное? Рассчитываешь на то, что тебя это спасёт? Может, ты всё-таки идиот? Впрочем, кто-то поумнее давно бы сбежал, чтобы не попасть под мою горячую руку. Что я должен сделать, чтобы отбить у тебя желание приставать к чужим жёнам? — Нельзя отбить желание, которого нет. Я больше не буду участвовать в этом цирковом представлении. Если хочешь с кем-то подраться, то иди ищи себе противника в другом месте. — У тебя женщина есть, так ведь? — Масуми недобро прищурился. Саске насторожился настолько, что почти перестал дышать. — Та самая, которую ты в жёны до сих пор не взял, хотя она тебе уже ребёнка родила. Почему? Не хочешь обременять себя узами брака, чтобы по другим девкам шастать было проще? — Заткнись. — А в чём проблема? Правда глаза колет? Или же дело в чём-то другом? Может, ребёнок вообще не от тебя, и ты об этом знаешь? Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Саске ничего не ответил — слова были излишни. Сжав единственную здоровую руку в кулак, он замахнулся и врезал Масуми в напыщенную физиономию. Удар был резким, точным и коротким. Саске не вкладывал в него силу, лишь целился острыми костяшками прямо в скулу, поэтому Масуми остался стоять на месте, покачнувшись, но не лишившись опоры под ногами. В комнате повисла гробовая тишина, только ветер продолжал завывать за окном. Масуми, ошарашенный совершенно неожиданным для него нападением, накрыл ладонью горящую от боли половину лица и с ненавистью посмотрел на обидчика. Он собирался с мыслями, готовый выплеснуть на Учиха всё, что он думал о нём, его семье и его проклятом клане, но промолчал и проглотил крутившуюся у него на языке брань, когда посмотрел ему прямо в глаза. Масуми встретился со взглядом, что красноречивее любых самых громких слов предупреждал его держать рот на замке и не затрагивать тему, обсуждать которую он не имел никакого права. В следующий раз он не отделается обычным синяком. В следующий раз у него не останется ничего, на чем можно было бы этот синяк поставить. Масуми понял, по какому тонкому льду он умудрился пройти с минимальными потерями. Признав своё поражение, он всё так же молча покинул комнату, громко и раздражённо топая ногами по полу. Хината, в сторону которой он даже не посмотрел, сделала шаг в бок, чтобы освободить ему дорогу. Выдержав короткую паузу и убедившись, что на этом инцидент исчерпан, Саске перевел уже куда более мягкий взгляд на Наруто, что укутался в одеяло с головой и лишь из крохотной прорези глазел на разразившееся представление. — Вылезай, — обратился Саске к нему. — И собирай вещи. Пойдём прогуляемся. — Нет! — охнула Хината и в два шага подскочила к Саске. — Куда вы пойдете?! Подожди… Я попрошу отца с ним поговорить! — Не переживай, — ответил Саске ровным тоном, словно сложившаяся ситуация его и вовсе никак не касалась. — Я разберусь. Не буду беспокоить твоего мужа своим присутствием. Хината могла говорить всё, что угодно, но никакие её уговоры на Саске всё равно не имели никакого воздействия. Он помог Наруто собраться, а затем они вдвоём покинули дом Хьюга, не попрощавшись ни с кем, кроме Хинаты, что вышла их провожать с застывшими в глазах слезами. На улице и правда было не только темно, ужасно холодно. Ледяные порывы ветра больно хлестали по щекам, пробирали до костей, впивались в кожу иглами мороза. Наруто, оценив погоду, как неприемлемую, посильнее тянул на уши теплую шапку и грустно нахмурился, снова вспомнив о своём утерянном шарфе, которого ему так не хватало. — А куда мы идем? — тихо и непонимающе спросил мальчишка, не став ничего выпытывать о произошедшей на его глазах потасовке. Он планировал давным-давно закончить этот вечер сказкой на ночь и крепким сном, и всё остальное в данный момент его абсолютно не волновало. — Увидишь, когда придём, — ответил Саске, не став уточнять, что конкретных идей у него не прежнему не имелось. Посадив Наруто себе на плечи, он двинулся в сторону неизвестности, параллельно думая о том, почему ему не повезло оказаться в таком плачевном положении. Ответ на этот вопрос всего один, и никакую тайну он из себя не представлял. Саске быстро шёл по улице, обходя все глубокие грязные лужи, попадавшиеся ему на пути, а попадалось их особенно много после прошедшего утром дождя. От такого холода дискомфортно становилось даже ему самому, оттого он невольно вспомнил о несчастном Ушастике, который мог укрыться от непогоды только в своей крохотной, негреющей самодельной будке, насквозь продуваемой сквозняком. Прогулка выдалась длинной, тихой, без беседы с сонным и не настроенным на разговоры Наруто, поэтому времени на тяжелые размышления у Саске было, хоть отбавляй. К тому моменту, как нужный частный дом оказался на горизонте, Саске успел как следует замерзнуть. Горящий в окнах свет немного воодушевил его, ведь это значило, что хозяева, как минимум, ещё не легли спать. Он зашёл на территорию двора, приблизился к входной двери и нажал на дверной звонок. Через полминуты в прихожей послышались торопливые шаги. — Открываю я! Открываю! — воскликнул Шикамару уставшим голосом, открывая дверь с обратной стороны и явно разговаривая с кем-то, находившимся в другой комнате, а не с теми, кто стоял у него на крыльце. Он распахнул дверь и обескураженно уставился на незваных гостей. Они с Саске молча переглянулись — всё было ясно и без слов. — Шикамару! — Наруто, всё ещё сидевший у Саске на плечах, радостно улыбнулся и тут же широко зевнул. — Кого там нелёгкая принесла?! — грозный голос Темари послышался из глубины дома, а затем и она сама оказалась у двери. — А, это вы… Заходите, раз пришли.