Золотой час двадцатых

— Чаадаев, идём! Сандра отложила толстый сборник заданий по профильному предмету. После трех часов сидения за одним местом ей был жизненно необходим детокс от любых формул. — В лес! Стоило той произнести заветную команду, как верный компаньон вскочил со своей лежанки и, виляя хвостом, припустил галопом к старой деревянной калитке, открывающей путь в лес. Сандра едва успела крикнуть матери, что ее искать не стоит, и пулей устремилась вслед. Вечерний хвойник встречал их звонкими трелями синиц с малиновками. На старой сосне дятел выстукивал только ему известный ритм. Сандра сразу же поставила таймер на телефоне. — Итак, — сказала она, обращаясь к Чаадаеву. Впрочем, тот подобно электрону находился в определенной области, но в какой точке конкретно, ведал только сам четвероногий. — У нас с тобой есть тридцать минут на всё. Поэтому поторопимся. И они пошли по тропе в ту часть леса, куда еще год назад Сандра никогда не заходила. Хотя, казалось, они всю жизнь гуляли здесь с сестрой или когда собирали с родителями грибы. Чтобы не заблудиться, стараниями девушки пару дней назад на некоторых елях появились тонкие зеленые ленточки. Их можно было бы принять за старый мусор, если не знать где искать. Ровно через три с половиной минуты Сандра и довольный Чаадаев прибыли на нужное им место. Это была большая поляна прямоугольной формы, почти целиком заросшая высокой травой и кустарниками. Здесь все еще просматривались чересчур ровные для природы края. Как и полагается в подобных моментах, за этим скрывалась определенная история. Когда-то мама рассказала Сандре, что во времена ее юности в лесу стояла волейбольная площадка, где она с друзьями проводила целые дни напролет. Мама и сейчас в игре подавала сверху лучше остальных. А Сандра, в свою очередь, вообразив себя первооткрывательницей новых лесных зон, случайно обнаружила то самое место и решила во что бы то ни стало вернуть его. Зачем? Логичный вопрос. И нелогичный, но верный ответ. А почему нет? Так что Сандра вынула из широкого кармана джинсов садовые перчатки и приступила к работе. Истинный смысл прополки она поняла ещё в прошлом году, когда вымотанная после учебного года приехала на дачу. Тогда ее отдушиной стало именно выдергивание сорняков из клумбы с подсолнухами и грядки с луком. В процессе можно отключиться от всего остального мира, забыть о проблемах и усталости, представляя отдельных индивидуумов вместо надоедливых растений. Высшее наслаждение. Корень за корнем, и уже пока небольшой участок был очищен. Сандра критически окинула взглядом оставшуюся часть. Пахать и пахать. Но лето только начиналось, а значит, она точно все успеет. И в конце концов, они сыграют здесь еще не одну игру. Таймер показывал ещё пять минут. Если по сорок минут в день уделять поляне — по двадцать утром и вечером, то у нее времени в обрез. Но Сандра не сдается. Никогда. С этими мыслями она, дернув своими косичками, припустила к дому. Чаадаев в предвкушении ужина, о котором он мечтал с завтрака, вновь принялся обгонять Сандру. Та, разумеется, не принимала поражения. И совершенно никто на дачном участке под номером 42 не удивился, увидев мчащуюся на всех парах огромную черную собаку и задорно улыбающуюся девушку, что появилась сразу вслед за ним. *** — Дедушка, что это? Ната, прячась от мамы, забежала в старый сарай, в котором помимо стандартного набора садовода-любителя можно было найти и самые настоящие сокровища. Ведь сокровища — это не только серебро да золото, не так ли? Кряхтя, дедушка подошел к младшей внучке. Предметом интереса Наты стали длинные, в два раза выше ее самой, палки из осины. Внизу к каждой из двух таких палок были прибиты две дощечки. — Ходули! — удивился дед, — Где ты их только нашла? — В сарае, когда… когда искала корзинку для велосипеда, — выпалила Ната, и её щеки тут же заалели. — Ух ты! Дедушка, а ты научишь меня на них ходить? Пожа-алуйста. Тот лишь усмехнулся и поставил их так, чтобы девочке было удобно забраться. Перехватив конструкцию поудобнее, дедушка начал по очереди передвигать то одну ногу внучки, то другую. Он помнил эти движения, ведь десять лет назад он успел научиться. На восторженный визг сестры вышла Сандра. Быстро оценив ситуацию, между легкой досадой об ушедшем времени и радостью за новое, она выбрала второе: — Вы нашли ходули! — Это всё Ната, — отвел дед, и Сандра могла поклясться, что он улыбался своей полугрустной улыбкой, — а помнишь, как мы с тобой на них ходили? — Ещё бы! — Сандра отметила отражение собственных эмоций. — Эти были моими, ты их при мне вырезал. А в сарае наверняка стоят и твои, которые даже сейчас мне будут велики. И учил ты меня точно так же, как и Нату сейчас. Здорово, что ходули снова в деле! — А давай сейчас походим еще? Достаточно ли я выросла, чтобы отказаться? Нет! С другой стороны, некоторые остаются мальчиками и в семьдесят, как показывает практика. — Ну, пусть сначала Ната порадуется — всё же она нашла их. А там посмотрим. — Мы ведь даже хотели с ними на речку пойти, помнишь? И он еще спрашивает. Неужели думает, что такое можно забыть? — И перейти её, не намочив ноги, — подхватила Сандра, — Конечно, помню. Я все помню: и как ты меня на лодке катал, и как из самодельного лука стрелять учил. И рогатку тоже помню! Бабушка до сих пор на меня косо смотрит, когда я это её припоминаю. Ну кто же знал, что и сосновой шишкой окна разбиваются?! Сандра задумчиво посмотрела на младшую сестру, искрящуюся радостью. Она не любила быть голословной. — Нат, ты можешь меня на пять минуток пустить? Я тебе потом отдам! — Обещаешь? — Крещу сердцем! — Тогда держи, — Ната слезла с дощечек, отчего те жалобно заскрипели. Сандра взяла ходули в свои руки. Дедушка хотел было помочь ей взобраться, его остановили. Кое-как удержав равновесие, Сандра издала победный возглас. А ещё через пару минут она уже делала свои первые самостоятельные шаги над землей, подобно Снусмумрику из любимой истории сестры. И пусть весь мир подождет. Биология в частности. Пройдя еще несколько метров, уставшая, но довольная Сандра спустилась, вернув игрушку Нате. Ей было жаль лишь одного — она не видела в этот момент деда. Что он чувствовал — облегчение, гордость, счастье? — Годы идут, а ничего не меняется. — И не будет меняться до тех пор, пока я сама этого не захочу. А я не захочу! Дедушка тихо хмыкнул. Ну-ну. Однако, почему нет? — Тут уже подрастает новое поколение. — И у этого нового поколения будет замечательный учитель! — Да, твоя бабушка имеет пятидесятилетний стаж преподавания… — Я не о ней. — Сандра придала голосу непринужденность, — Бабушка научит математике и правописанию, родители найдут и отвезут на кружок по танцам. Но именно дедушка сделает рогатку и научит попадать из нее в цель. Именно с дедушкой вы застрянете на одноместной резиновой лодке посреди реки, сев на мель из водорослей. Именно дедушка сделает ваше детство незабываемым. И не в силах смотреть ему в глаза, Сандра улыбнулась Нате: — Ты все слышала? Так что после ходулей бери деда за руку и айда с ним в лес за деревом для лука! — Настоящего лука со стрелами? — ДА! — Ура-а! — Ната едва не свалилась на стриженный газон, но дед её успел удержать. — А как же ты, Сандра? — спросил он. А мне надо обо многом еще подумать. Выросла ли я, если так того не хочу? — А я… я пойду. Мне надо биологию учить. Но я приду позже и проверю, как у вас дела! — Мы будем ждать тебя. *** — Дед, а ты знаешь, какое сейчас время? Дедушка в недоумении нахмурился и посмотрел на свои наручные часы, которые не снимал практически никогда. Бабушка даже говорила, что, когда дед снимет их больше чем на час, время и вовсе остановится. Везде. Байка на то и байка, но от фактов никуда не деться — часы были у деда, сколько Питер себя помнил. И даже Тоха заверял, что не видел деда без часов. — Без пятнадцати одиннадцать, — ответил дед. — Не-а! — улыбнулся Питер. Дедушка ещё раз сверился. — Ну, без четырнадцати. — Не то! — воскликнул Питер, подобно барону Мюнхгаузену из старого фильма. Ба очень любила оттуда сыпать цитатами. — Не понял? Ты же спрашивал, какое сейчас время. — Спрашивал. Но мне неважно, который час. Сейчас время сбора земляники! Хотя нет, час все же важен. Если мы прямо сию минуту пойдем на поле, то успеем до основной жары. Будет земляника — будет варенье. А будет варенье, будут ПЕНКИ. Питер знал, на что ставить все фишки. Пенки с земляничного варенья были любимым лакомством деда еще с далеких времен его послевоенного детства. Поэтому, кряхтя, но двигаясь довольно резвым шагом, тот быстро накинул на голову фуражку, привезенную Тохой с моря, аккуратно подвинул бабушку на кухне, отчего она на несколько секунд опешила, и вытащил из недр кухонного шкафа жестяной бидон. Оценив обстановку, бабушка лишь спросила: — Земляника? — Земляника. Ох, ба, если бы ты только посмотрела тот фильм про пиратов… Ты бы узнала столько новых фраз. Я тебе покажу как-нибудь, обязательно. Бабушка закатила глаза и покачала головой, улыбаясь. — То-то дед преобразился. Вот что любовь делает с людьми. — А причем здесь любовь? — не понял Питер. — При самом том, что лишь возможно. Я не могу тебе сказать, потому что ты должен до этого сам дойти. — Поживем-увидим, — развел руками Питер, — Ты же с нами? — И ты ещё спрашиваешь?! Вы же неправильные ягоды принесете. — Ну конечно, — Питер не удержался от ехидного комментария, — вместо земляники принесем жимолость. — Жимолостью не отравишься хотя бы. — бабушка ничуть не обиделась. — Твой непутевый старший брат как-то принес целую корзину волчьей ягоды. Шапку на голову не забудь надеть! — Так точно, товарищ главнокомандующий! — Питер шутливо отдал честь. Бабушка в ответ взяла близлежащую кастрюлю и надела ее на внука, словно боевой шлем. Поле с земляникой находилось в десяти минутах ходьбы по лесу. А если знать правильные места, можно по дороге набрать и пару горстей лесной малины. Она гораздо меньше в размерах своих садовых собратьев, однако её запах и непередаваемая терпкая кислинка с лихвой окупают небольшой размер. Пару горстей… Или литровых банок из-под прошлогодних огурцов. Да, первая тара деда была наполнена ещё до прибытия до места назначения. Несколько десятков ягод перекочевали и в жестяной бидон, повешенный на шею Питеру. Бабушка в это время терпеливо ждала в сторонке, то и дело поправляя рюкзак, в котором лежало несколько запасных емкостей, если повезет найти по-настоящему большую поляну. Питер предлагал забрать ее груз себе, но получил жесткий отказ и сдался под угрозой недопуска к кухне до конца дня. Когда кусты малины наконец поредели, они вышли на само поле. А там… Там на отдельных полянах порой красный цвет ягод перекрывал зеленый цвет листвы, пахло сухой травой, ромашками и, конечно, земляникой. Этот запах Питер ни с чем не спутает. Никогда. Стрекотали кузнечики. Солнце уже начинало припекать, но у них в запасе было около двух часов до самого пика по жаре. Они успеют! Как успевали всегда. Питер заглянул в бабушкин рюкзак, который она сбросила на землю. Помимо стеклотары, там ещё оказались и пластиковые стаканчики. И они, судя по тенденции, тоже пойдут в ход. На обратном пути рюкзак понесет он, даже под угрозой быть выставленным с кухни. Бабушкина спина ему дороже. — Вы же понимаете, что мы здесь надолго? — коротко осведомилась бабушка. — Да, — ответил ей дед и пожал плечами, — Нам есть куда спешить? Тут даже еда есть. — Тень есть от деревьев в лесу, — подхватил Питер. — И всё это ради варенья? — Нет, это все ради твоего варенья, дорогая, — сказал дедушка. Бабушка слегка отвернулась, прячась за высокой травой. Даже спустя столько лет дед оставался единственным человеком, способным ее смутить. Но этот момент длился недолго, и вскоре Антонина Петровна уже привычным тоном раздавала указания. — За дело! Дедушка — на первую поляну, Питер — на вторую, что через метров пятьдесят к лесу, а я здесь. Как кому напечет, сразу в тень! Если бы кто-то не задержался в малиннике, мы бы сейчас стояли не под таким палящим солнцем. — Но… — дед хотел было возразить, но его бесцеремонно перебили. — Все оправдания — по возвращению домой. — отрубила единственный генерал на поле и чуть тише добавила, — Не подумайте, что я против лесной малины, однако дисциплина — двигатель прогресса. При сборе земляники. Сезон сбора был открыт. И пусть это означало, что июнь подходил к концу. Бабушкино земляничное варенье стоило целого месяца лета. «Одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится». Питер слышал дедово бормотание даже с другой поляны. А может, ему просто казалось, мерещилось. Нет, для галлюцинации здесь не лучшее место. Питер тихонько приподнялся, стараясь не издавать лишних звуков. Дед стоял на коленях и аккуратно своими морщинистыми руками отодвигал листики кустов, его губы действительно шевелились. Отлично, он не сходит с ума. Вдруг Питер, наблюдая за дедом, встретился взглядом с бабушкой. Она смотрела на дедушку молча, но не отрывала от него взора. Ее пальцы сами проверяли кусты, доставали самые большие ягоды и складывали в корзину — навык, выработанный до автоматизма. Питер улыбнулся. Что такое любовь? Вот это. Других слов люди не придумали. Да и зачем? Одну ягодку беру, на вторую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится. Тьфу! Вот и ко мне пристала приговорка. Чертова дудочка и чертов кувшинчик! Мало-помалу, ягода за ягодой, и почти вся посуда, взятая бабушкой, была заполнена. Включая пластиковые стаканы. Питер взвалил сладко пахнущую ношу себе на плечи, и пока солнце не стало совсем невыносимым, они с ба и дедом спрятались в тени леса. Их пальца были липкими от сока, каждый съел ягод едва ли не больше, чем положил в банку, но все трое были абсолютно… счастливыми? По прибытии домой Питер все-таки был допущен на кухню. Бабушка в этот день даже не стала настаивать на его подготовке к экзаменам. Ведь традиции есть традиции. А пенки от земляничного варенья есть пенки от земляничного варенья.