Это точно ты?

      Наступает следующий день. Ицал приходит очень рано, что его смена ещё не началась. Он направляется в пищеблок, и его встречает, как обычно, Раида со своим лидерским лицом на кухне. Она что-то заставляет делать другим кухаркам, поставляя приказы и дела. Раида краем глаза замечает вошедшего пораньше Ицала и резко к нему поворачивается.       — Поглядите, кто пришёл! — выражая удивление, сказала Раида. — А что так рано?       — Вы знаете, что Кёрли не нужна обычная еда, а жидкая? — сказал Ицал, игнорируя вопрос. Раида нахмурилась на его дерзость, но промолчала, вспоминая.       — Ага, его доктор вчера об этом сказал. Я не представляю, как ты вообще будешь кормить его, если с ложечки не можешь? — усмехнулась повариха, развернулась к столу возле стенки и взяла бутылку с какой-то жидкой массой. Раида вернулась и поставила перед Ицалом её. — Вот.       — А что там?       — То, что нужно для Кёрли, — перебила Раида, скрещивая мощные руки. Ицал нахмурил брови. — Там всё есть для его восстановления. Все витамины и минеральные вещества! А грубо говоря — это жидкая молочная каша. Ей богу, ты какой-то придирчивый всегда. Мои дети пюре и каши улетают за обе щёки! Так что, давай, иди корми бедолагу.       Ицал вздохнул, взял бутылку и вышел из пищеблока, направляясь в комнату Кёрли. В бутылке каша была намного жиже, чем Ицал знает. Он редко видел, чтобы людей кормили через трубки: зонтом на животе или просто проводили длинную трубку в желудок. Кёрли нельзя двигаться, а тем более двигать челюстью. А как вообще Кёрли будет реагировать на такой способ кормления? А Алла потом понадобиться или нет? А что с ней будет? Ицал не знал.       Он заходит в комнату и видит, что Мария ещё сидит. Её смена не закончилась. Она вопросительно поднимает взгляд с телефона на пришедшего человека, а затем возмущённо осмотрела с ног до головы его.       — И какого хрена ты здесь? — сказала Мария, убирая телефон в карман. Ицал поставил бутылку с питанием на комод. Кёрли мирно спал на кровати, посапывая.       — Я решил, что лучше мне пораньше приехать. Ты всё равно любишь сваливать домой до окончание своей смены, — защитился Ицал и подошёл ближе. Медсестра закатила глаза.       — Ой-ой-ой, да ты что? Если так, то я могу идти. Если ты пришёл, значит моя смена закончилась! — Мария встала со стула и вышла за дверь, не поворачиваясь на прощание на Ицала. Он тихо вздохнул и сел на прогретое место стула.       Через час Кёрли просыпается. Его глаз оживился, из под гипса начал звучать знакомые тихие хрипы, но Кёрли не было сильно больное. Всё тело чесалось, покалывало, но он не мог двигаться, чтобы избавиться от зуда. Ицал повернулся к нему, улыбаясь лёгкой улыбкой.       — Доброе утро, Кёрли. Как спалось? — спросил медбрат у пациента, что тот лишь закряхтел, поглядывая своим большим голубым глазом. — Вижу, что хорошо. Как ощущаете себя?       Кёрли вопросительно посмотрел в глаза Ицала, а затем осмотрел себя. Он только что пришёл в сознание и начал вспоминать отрывками, что было вчера. Тело жутко чесалось, но конечностями нельзя было пошевелить. В носу Кёрли чувствуется предмет, а снаружи него торчит трубка, которая присоединена к капельнице. Он вообще этого не помнит.       — Не беспокойтесь, с этого дня Вы, пока что, будете питаться энтеральным питанием, — Ицал указал на бутылку с молочной кашей. Кёрли что-то щёлкнуло в голове. А Алла? Алла больше не будет приходить к нему? Наверное, ему уже пора забить про неё.       Кёрли ощущал себя каким-то замком, крепостью. Его тело плотно спрятано под защитой гипса, а еда будет поступать так, как какой-нибудь поезд из границы. Внутри него жила жизнь по восстановлению "кирпичиков крепости". Маленькие, маложивущие, но постоянно защищающие крепость от чужаков: вирусов и бактерий.       Ицал всё подключает и настраивает. Жидкая каша начала медленно течь по трубке, направляясь к носу Кёрли. Медбрат следил, чтобы всё было нормально и ничего не могло помешать процессу. Жидкость уже достигла носа и пошла внутрь, протекая прямо в желудок. Насыщение медленно появлялось, но и странное чувство не проходило. Необычно и... Спокойно. Тошноты нет, страха нет, всё хорошо. Но это тоже время расстраивало. Кёрли уже привязался к Алле, считая её копией мёртвой Ани. Но, кажись, на данный момент её помощь не нужна.

***

      Кукольный замок. Солнечно. За окном лето. Алла играла в игрушки, что-то мямля ими. Ей было три года. Лучи яркого и тёплого солнца просачивались сквозь прозрачных штор. Замок был обычным, красочным и детским, но немного потрёпанный и поломанный из-за дешевизны. Он выделялся среди всех игрушек недорогостью, но имел кучу комнат, мебели и предметов. Алла увлечённо играла какую-то сценку, не заметив прихода отца. Пусть у него был выходной, но хотел как можно побольше насладиться компанией своей дочери, несмотря на свою усталость. Он подошёл к ней, присев на корточки.       — Во что играешь, Аля? — спросил невзрачный, немного седой, отец, ухмыльнувшись доброй улыбкой. Алла отвлеклась от игры, поворачивая своё невинное личико.       — В куклы, — ответила Алла, держа в том же положении игрушки.       — А что они делают? — спросил последующий вопрос мужчина. Алла подумала, оглянулась на свои куклы, а затем одну, похожую на зайца, игрушку показала отцу.       — Это я! — Алла убрала зайца, показывая на лежащей игрушечной кровати Кена из серии игрушек "Барби". — И я лечу своего друга!       — Друг? Он заболел? — вопросительно спросил мужчина, любопытствуя. Девочка неуверенно кивнула.       — Ему плохо и он мой друг, поэтому я лечу его, — Алла начала зайцем двигать в замке, что-то бубня под нос. Отец задумался, наблюдая за игрой.       — А почему не в больнице? — спросил мужчина, поглядывая на стол ребёнка. Стол был не просто столом для рисования, домашних заданий и т.д., а самая настоящая комната медсестры. Там были и мягкая подушка, на которой лежал пупс, укрывшись одеялом, инструменты и шапочка медсестры. Алла отвлеклась т повернула снова голову на отца.       — Я не могу, — сказала неоднозначно Алла, грустя.       — Если не можешь в больницу, то давай я помогу вылечить твоего друга, — мужчина уже хотел подтянуться за какой-то игрушкой, чтобы представить себя в виде неё, но Алла резко выхватила её.       — Нет! Я сама! — вдруг осознав, что как-то грубо прозвучало, Алла стеснительно опустила взгляд. — Я сама...       Ребёнок как будто брал всю свою ответственность на лечение своего друга, не желая чужой помощи.       — Почему? — спросил отец, положив руку на голову Аллы. — Помогать тоже хорошо. Если будешь всё одной делать, то рано или поздно поломаешься от этого.       — Мне не тяжело, — ответил ребёнок тихо, еле слышно. — Я справлюсь, папа. Ты справляешься своей работой, значит я — тоже.       Отец лишь тяжело вздохнул, погладив по голове Аллы. Он встал на весь рост, немного осматривая солнечную погоду за окном.       — Пап, — позвала девочка мужчину. — А тебе нравится работа?       — Очень, Аля, очень, — ответил отец. — Эта работа — моё всё. Я полюбил эту работу и буду с ней до конца.       Дверь в комнату открывается и за ней выглядывает мать. Отец с дочерью резко повернулись к тому, кто помешал их разговору. Женщина держала телефон к уху.       — Танатос, подойди, тебя к телефону зовут. Из работы, — сказала мать, протягивая телефон. Мужчина забодрился, быстро взял телефон и вышел из комнаты, что-то говоря кому-то. — Аллочка, скоро обед будет, не заигрывайся.       — Хорошо, мама! — кинула Алла, провожая взглядом мать. Ребёнок вернул взгляд обратно к игрушкам и замку, продолжая играть для неё безобидную и добрую сценку о заботе друга.