Это точно ты?

      — Знаете, капитан, — неуверенно и тихо шепнула Аня, а затем замолчала. Была "ночь" на корабле "Тулпара". Все давно спали в своих каютах, но кроме этих двоих, которые смотрели на большой экран ночного неба. Аня всегда была скромной и нервной девушкой, но почему-то в этот момент особенно выражались эти качества. Как ребёнок, который хочет о чём-то признаться о содеянном, но боится последствий от матери. Это было от двух дней до крушения. Аня пальцами касалась и теребила свой рукав униформы, не давая ему покоя. — Хочется, чтобы поскорее мы вернулись домой... В целости и сохранности... Я... не хочу здесь находиться.       Кёрли взглянул на неё непонимающие, пытаясь разобрать в её мимике причины желания быстрее оказаться дома. Аня до конца не говорит, не признаётся, держа что-то в секрете. Вдруг она медленно встала, обнимая себя руками, и развернулась, уходя неохотно в медотсек.       — Доброй ночи, капитан.

***

      Кёрли вернулся в реальность после резкого ухода в мысли. Он начал медленно вспоминать то, что произошло до того, как его запихнули в криокапсулу. Он почувствовал себя виноватым перед Аней. Теперь понятно, о чём она намекала, но он был слишком наивен и глуп. Замороженное тело начало теплеть от комнатной температуры, тем самым возвращая его нелюбимые боли. Он хрипло и тихо застонал, бегая глазом по лицам медсестёр.       — Что-то ему не нравится, — сказала Бусинка старшей медсестре, почёсывая подбородок.       — Ему наверняка больно, дура. В таком состоянии можно только и чувствовать боль, а больше ничего, — недовольно скрестила руки женщина, строго смотря на Бусинку. — Лучше принеси лекарства от ожога, обезболивающие и бинты. Желательно поскорее ему сделать операцию на пересадку кожи, а у нас нету ни материала, ни образования хирургии. Но когда вернёмся обратно домой, то в больнице все определённые процедуры и операцию ему точно сделают.       Старшая медсестра повернулась к Кёрли, потягивая руку к его голове. Сделав маленькое движение к бинту и снимая его, женщина увидела, как бинт был прилип к его повреждённой кожи. Кёрли заворчал и громко закряхтел от боли, задёргавшись. Медсестра быстро отдёрнула руку, как от чайника, и поставила обе ладони перед собой.       — Воу! Я только один бинт потянула! Буся! — крикнула младшей медсестре женщина. Бусинка возле шкафчиков подпрыгнула от страха, как марионетка на ниточках, чуть не уронив с рук медикаменты.       — Да иду я, иду! — подбежала на своих маленьких ножках Бусинка, ставя возле койки Кёрли на тумбочку лекарства и бинты. Старшая медсестра сложила руки по пояс, смотря в напуганный голубой глаз Кёрли.       — Тут тяжёлый случай... Где вообще доктор прохлаждается? — серьёзно зыркнула в сторону двери женщина, стуча ногой по полу. Бусинка пожала плечами.       — Не знаю. Он сказал, что у него плановый обед. Ты же знаешь, что у него серьёзный режим питания, а не как у нас, — хмыкнула Бусинка, приближаясь к Кёрли и осматривая его. Она хитро улыбнулась, поглядывая на старшую медсестру. — И если сейчас мы за главных, то мы можем осмотреть его под халатом...       — Буся! — гроздно остановила женщина её, дёрнув ту за плечо. — Эрх, как же с тобой тяжело! Веди себя прилично.       — Что? Я просто хочу осмотреть его состояние!       — Доктор сам всё остальное осмотрит, а нам нужно хотя бы его голову с руками обработать!       Кёрли начал наблюдать за непонятным, на пустом месте, спором двух медсестёр, тихо хрипя и постанывая. Вдруг они затыкаются, когда дверь в медотсек открылась.       — Да что вы поладить постоянно не можете, сёстры? — зашёл молодой мужчина с смуглой кожей. Его глаза были тёмно-коричневого цвета, а волосы чёрные и сглажены в маленький, кудрявый хвостик. Лицо доктора выражало раздражение. — Займитесь своими обязанностями, а не споры тут устраивайте перед пациентом.       Медсёстры смущённо и стыдливо опустили головы, извиняясь одновременно перед доктором. Шутка Бусинки была точно неудачной.

***

      Проходит много времени. Кёрли обработали его повреждённую кожу, дали обезболивающего и перевязали его тело в новые и чистые бинты (а заодно надели другой, чистый халат). Кёрли чувствовал себя намного лучше, несмотря всё равно гнетущую и неприятную боль по всему телу. Медсёстры с доктором осматривают свою работу, удовлетворены проделанным. Доктор заметил растерянный взгляд Кёрли.       — Ох, извините, Кёрли, за них и за то, что мы не представились, — сказал доктор, кладя ладонь на свою грудь в области сердца. — Я доктор Муртак, а это Вячеслава и Бусинка. Мы будем за Вами ухаживать в течение 10-15 дней, пока не вернёмся обратно на Землю.       Кёрли удивлённо осмотрел лицо темнокожего доктора, не веря своим ушам. За десять дней, чтобы добраться до Земли для него нереально. Он простонал, желая объяснений.       — Оу... Кёрли, вы проспали девятнадцать лет, а за эти девятнадцать лет много чего произошло. Технологии стали быстрее, лучше, мощнее. Мы начали приближаться к краю галактики, находить живых организмов на других планетах. А одиннадцать лет назад "Pony Express" обанкротился, никто до сих пор не знает почему. То ли из-за Вашего инцидента, то ли из-за постоянного их экономии на чём-то. Но государство на Земле выплатить Вам компенсацию и деньги на лечение, не переживайте. Но есть положительные новости! Из-за криокапсулы Вы ни разу не постарели, ну, может, на год-два ваш организм стал старше, но это не критично, — Кёрли внимательно слушал Муртака, погружаясь немного в свои мысли.       Как такая организация, как "Pony Express", могла обанкротиться? Это для Кёрли шоком, но тоже время обидой. Ради него государство решила помочь с лечением, если вообще он этого заслуживает. Когда Кёрли лежал на койке в знакомой ему медотсеке в "Тулпаре", он мечтал умереть, чтобы больше не мучиться и не мешать другим своим присутствием. Кёрли был бесполезным и пугающим полутрупом, которого лучше убить как зайца в капкане, чтобы не страдал. Но теперь он жив и возвращается домой с чувством эгоизма и душевной боли.       — Кёрли, с Вами всё хорошо? — волнующие спросил Муртак, махая перед его глазом рукой. Кёрли задёргался и напрягся, возвращаясь обратно в реальность. Он хмыкнул неудачно и неуверенно доктору, осматривая глазом помещение. Муртак вздохнул, поворачиваясь к медсёстрам. — Сёстры, не видите себя больше как кошка с собакой. Бусинка, тебе нужно быть поскромнее к своим шуткам, а ты, Слава, не бери сильно к сердцу её слова. Поняли меня?       — Да, доктор, — хором ответили медсёстры, кивая ему. Муртак зевнул в руку и, подходя к своему столу, садится на кресло, погружаясь в бумаги.       — Смотрите за состоянием Кёрли, чтобы ему хуже не стало.

***

      Проходит час-два. Было тихо и спокойно, никого, кроме Кёрли, не было в медотсеке. Приятная и успокаивающая музыка играла из радио на фоне. Тёплое и чистое одеяло прикрывало без конечностей тело Кёрли, отдавая уют и комфорт. Мягкого и пастельно-голубого цвета стены медотсека как будто укрывали и защищали от бед Кёрли. Но они плохо старались. Кёрли приходилось погружаться в свои мысли и воспоминания, прокручивая раз за разом страшные и травмирующие моменты. Чувство необъяснимой вины разрасталось и погружало его всё больше в раскаяние и извинения. Кёрли считал, что именно он виноват в том, что не уследил и не защитил Аню от изнасилования Джимми, что он безответственный и ужасный капитан. Кёрли почувствовал, как вокруг него всё темнеет и становится безразличным. Он слышит своё сердцебиение, хриплое дыхание и свои мысли. "Я никчёмный", "Никому не нужный", "Предатель", "Эгоист" — проносились шёпотом в его ушах и то, что осталось от них. Кёрли невольно всхлипнул, задрожал от нахлынувших эмоций. Ему хотелось смеяться и плакать, злиться и кричать.       Кёрли резко услышал, как дверь открывается, возвращаясь обратно в приятную комнату. Он быстро вытер глаз об одеяло и положил голову на подушку, как будто ничего не было, поглядывая глазом на зашедшего человека. Это была Слава с тарелкой куриного супа. Она поставила суп на прикроватный столик, пододвигая его к Кёрли. В следом за ней на маленьких ножках, как на кукольных, прибежала Бусинка, помогая Славе усадить Кёрли на койке.       — Уважаемый Кёрли, этот суп я приготовила! Его все любят, так что попробуйте! — восхищённо говоря и хваля себя, Бусинка блестела от счастья. Слава закатила глаза, вычерпывая в ложку бульон. Она поднесла ложку к зубам Кёрли.       — Откройте рот, пожалуйста, — спокойно сказала Слава, терпеливо ждя отклика. Кёрли взглянул глазом на ложку, а в голове неожиданно всплыло воспоминание, где Джимми кормит его его же ногой. Ему стало плохо, непроизвольно и напугано застонав и отворачивая голову от ложки. Слава с Бусинкой не поняли реакции, переглянувшись между собой. Младшую медсестру это точно расстроило.       — Вы не любите куриный суп? — растерянно и грустно спросила Бусинка, сжимая плечи. Кёрли бы хотел выразиться, оправдаться, но только из его уст издавались глухие стоны. Он легонько покачал головой.       Кёрли очень медленно и болезненно открыл рот, напугано бегая взглядом по лицам и по тарелке супа. Слава аккуратно и медленно положила в его рот ложку, выливая бульон. Кёрли реально почувствовал очень приятный и вкусный вкус супа, но мозг начал напоминать про одно воспоминание. Кёрли затошнило, завертело в животе, горло не хотело пропускать суп в пищевод, пытаясь вытолкнуть его обратно наружу. После мучительных уговоров принять суп в себя, Кёрли проглатывает его. Съев ещё несколько ложек бульона с кусочком курицы, Кёрли понял, что ему уже очень плохо. Слава заметила вялый и мутный взгляд Кёрли, подняв вопросительно бровь.       — С вами всё хорошо?       — Божечки, а вдруг я случайно отправила!       — Хорош орать, Буся! — перебила Слава Бусинку, отвлекаясь от Кёрли. Он почувствовал какой-то дискомфорт в животе от курицы. Кёрли повертел устало голову, а затем его резко вырвало. Медсёстры ахнули от испуга.       — Ёб твою налево! Какого чёрта?! — от удивления Слава уронила с грохотом ложку. Бусинка непонимающие и ошеломлённо смотрела на рвоту. Это заметила Слава, начиная командовать.— Что ты стоишь, как копаная?! Беги искать доктора!       Бусинка захлопали глазами, приходя в себя в духе, и резко умчалась из медотсека, исчезая из виду. Слава начала убирать рвоту и менять постель.

***

      Проходит день, затем два дня, а уже дальше неделя. Кёрли очень плохо ел, но ему очень сильно старались поместить еды как можно больше, не вызвав рвоты. Это было очень странно, что каждая еда вызывала у него страх и тошноту, но они не могли это объяснить. Маршал с отрядом собрали достаточно улик и догадок, но всё равно было очень плохо ясно. К тому же то мясо, которое лежало на тарелках, нельзя было так легко вычислить чьё оно. Пугающие догадки, что это часть ноги Кёрли, так как левая нога была странно отрезана, но им нужно было вернуться обратно на Землю, чтобы анализы провести. К тому же единственный, кто может всё рассказать — был немым и не мог ничего написать.       Наступает последний день до прибытия корабля до Земли. У Кёрли медленно начали пропадать какие-либо чувства и эмоции, выражая усталость и тихую боль. На Земле никто не ждёт его. Друзья и знакомые, которые были у него, наверняка постарели за 19 лет, да и не узнают его. А может какие-то умерли за это время, много же случилось. Семья у него давно погибла, даже когда Кёрли поступил в университет. Родственники, возможно, какие-то есть, но он знает, что инвалид на их плечи не нужен. Остаётся мучиться в одиночестве, своей жалкой жизнью безответственного эгоиста.       Дверь отворилась, в медотсек вошёл с серьёзным, но расслабленным видом сам капитан, проведать того, кого спасли. Кёрли увидел краем глаза грозного и бородатого мужчину. В его лице выражалось, что он с головой погружен в свою работу. Он подошёл ближе к койке Кёрли, поднимая бороду в мягкой улыбке.       — Здравствуйте, Кёрли. Меня зовут Филипп, и я рад, что могу увидеться с капитаном другого корабля, — Кёрли легонько и болезненно кивнул, смотря на него своим большим голубым глазом. Филипп реально выглядел на настоящего капитана, который выполняет свои обещания и держит ответственность. Кёрли тяжело сглотнул слюну, побаиваясь взгляда. Филипп хохотнул, садясь на стул возле койки Кёрли. — Эх, скоро прибудем домой. Вас кто-то наверняка должен ждать. Жена, дети, друзья, родители.       Кёрли грустно опустил взгляд, смотря в другую сторону. Филипп заметил изменившиеся настроение Кёрли, наклонив голову набок.       — Никто что-ли? Оу... — капитан посмотрел в сторону, разглядывая на столе бумаги со свидетельством состоянии Кёрли. Появилось неловкое молчание. — Но знайте, что у Вас уже есть знакомые в этой новой жизни! Мы будем периодически навещать Вас в больнице.       Капитан дружелюбно и мягко улыбнулся, снимая маску серьёзного, даже грозного командира. Кёрли медленно поднял глаз на Филиппа, хмыкнув. Новая жизнь...       Проходит несколько часов. Спасательный корабль приближается к Земле, преодолевая спокойно её атмосферу. Несколько трясок, толчков, но спасательный корабль приземляется успешно на землю. Вокруг намеченного участка с охраной стоят зеваки и журналисты, желая узреть тех, кого спасли. Но из корабля выходит окружённый отряд, а в центре их лежит на носилке перевязанный и с ампутированными конечностями человек. Толпа была поражена, журналисты с операторами снимали и фотографировали всё происходящие.       "Вот он, дом. Я дома," — подумал Кёрли в голове, бегая глазом по людям. Столько сожаления в их глазах и мимики, сколько боязни, отвращения и жалости с их стороны. Кёрли это было противно.       Его довезли вечером в больницу, укладывая того на койку. Весь персонал с интересом осматривал Кёрли, поражаясь. Во всех телевизорах, соцсетях и в новостях говорили про единственного выжившего из "Тулпара" экипажа, а тем более в таком критичном состоянии. На Кёрли последний раз взглянул Филипп, открывая дверь из его комнаты, чтобы выйти.       — До встречи, Кёрли.